Диверсанты Сталина. Спецназ НКВД в тылу врага Попов Алексей

Справка о приемах борьбы немцев с партизанами

Секретно

Ленинградская область

1. Данные последнего времени подтверждают, что одним из основных методов контрразведывательной работы гестапо, направленной на борьбу с партизанами, является насаждение широкой осведомительной сети из местного населения. Кроме осведомителей, гестапо вербует из местных жителей также и в отряды для активной борьбы с партизанами и нашей разведкой. Подобные отряды и банды выявлены: в районе Порхов действует отряд «самозащиты» численностью 700 человек. В Порхове организована «охотничья группа» из местных жителей в несколько человек. Банда в 150 человек действует в районе Дедовичи — Пожеривицы.

В целях поимки партизан и разведчиков, гестапо практикует периодические налеты этих отрядов на отдельные пункты.

2. В качестве осведомителей, помимо из числа местных жителей, гестапо поселяет в деревнях своих агентов по своим же документам под видом местных жителей. В Пороховском районе имеется до 60 человек таких осведомителей—агентов, о которых не знает и староста.

3. Широкая сеть агентов и осведомителей отмечается в Кингисеппском, Гдовском, Полновецком, Островском, Сошихинском, Славковском и др. районах.

Агентура вербовалась преимущественно из числа бывших коммунистов и комсомольцев сов. актива, которым ставилась задача — установить связь с партизанами, сообщать об этом в гестапо.

4. Органы гестапо начали широко применять провокационный метод выявления партизан или разведчиков, заключавшийся в том, что под видом партизан или разведчиков в леса направляются группы агентов гестапо, снабженные поддельными документами, а иногда и радиоаппаратурой. В их задачу входит — установление связи с партизанами и группами разведки, выявление их баз и мест расположения. Эти группы действуют под видом партизан или разведчиков.

5. Для населения, оставшегося в прифронтовой полосе, в целях изоляции его от партизан, немцами введен исключительно жесткий режим. Так, на каждый населенный пункт Тосненского и Мгинского районов назначены коменданты. Все ранее выданные пропуска от населения отобраны. Передвижения между населенными пунктами воспрещены. Для всего населения, в том числе и детей, введены нарукавные повязки, без которых население не может появляться на улице. Цвет повязок разный для каждой деревни.

РГАСПИ. Ф. 69. ОП. 1.Д. 744. Л.2 об.

Тактика противника в борьбе с партизанами в летних условиях

Новые формы борьбы с партизанами можно проследить на опыте партизанского отряда «Красный партизан», вступившего для выполнения боевого приказа 9 июня с. г. в район своих действий в тылу противника (Ухтинское направление).

18 июня отряд подошел к дороге Вокнаволок (0684) — Латвозеро (9438). Для прикрытия перехода была оставлена засада в составе взвода. Когда ядро отряда отошло до 4 км за дорогу, на засаду напала группа финнов—автоматчиков в 40 человек. В результате завязавшегося боя взят в плен солдат этого карательного отряда.

Через опрос военнопленного установлено: появление партизан было замечено гарнизоном, расположенным в д. Костомукша (7694). Сразу же была сформирована карательная группа из кадровых солдат, преимущественно шюцкоровцев.

Финны, как показывает военнопленный, предполагали, что партизаны нападут на гарнизон, расположенный в глубоком тылу финской территории. Группа была сформирована в количестве 38 человек из Костомукшского и Кентозерского гарнизонов, вооруженных на 50 проц. автоматами, винтовками и гранатами. Впоследствии эта группа была усилена за счет Вокнаволокского гарнизона. В задачу группы входило: следовать по следам отряда, не выдавая себя, а во время налета партизан на гарнизон — ударить с тыла.

После первого столкновения с партизанами отряд двигался расчлененным порядком с целью оторваться от преследования.

Противник применил сигналы для связи передовых дозоров с ядром группы путем подражания крикам кукушки. Эти крики слышны были более учащенно в левой стороне и сзади движения отряда и реже с правой стороны. Во время отдыха отряда крики кукушки прекращались, а как только отряд трогался в дальнейший поход, они возобновлялись.

В результате отряд имел 4 столкновения с противником и был вынужден возвратиться в свой тыл и новым маршрутом пойти в район боевых действий.

Организация карательных отрядов проводилась повсеместно. В некоторых участках эти группы занимались прочесыванием леса. Так, например, группа партизан отряда «Полярник» в количестве 3 человек, находясь в тылу противника, на Кестеньгском направлении, встретилась с отрядом противника до 100 человек, которые рассыпались в лесу, охватывая полосу 1000 метров, шли со стрельбой в поисках партизан.

(По матер. доклад, записки ШПД Карельского фронта от 14.08.42 за № 00175.)

РГАСПИ. Ф. 69. ОП. 1. Д. 744. Л. 25.

Из справки КГБ при Совете Министров УССР о диверсионно—разведывательной деятельности группы подпольщиков г. Киева под руководством И. Д. Кудри

август 1941 г. — ноябрь 1943 г.

…В начале августа 1941 года, когда угроза оккупации Киева стала реальной, Кудря без колебания принял предложение остаться в Киеве для проведения разведывательной работы в тылу противника.

С этого момента Кудря, ставший «Максимом» с помощью группы чекистов втайне даже от своих друзей, стал готовиться к выполнению весьма почетной, ответственной и нелегкой работы разведчика в тылу немецких оккупантов…

Вскоре на улицах Киева можно было видеть типичного «щирого» украинца, по одежде и поведению похожего то ли на учителя, то ли на провинциального художника или деятеля культуры с паспортом и другими документами на имя Кондратюка Ивана Даниловича, а незадолго до вступления в Киев немцев он уже поселился по бывшей Институтской улице в доме № 16 (известном под названием «дом Гинзбурга»).

…Когда сотрудник НКВД УССР после обстоятельной предварительной беседы спросил хозяйку указанной квартиры Груздову Марию Ильиничну, смогла ли бы она в случае оккупации немцами города остаться в интересах советской власти в Киеве, она в первый момент растерялась и с трудом верила тому, что ей, жене репрессированного советскими органами писателя, предлагают остаться в тылу немецких захватчиков для выполнения важного задания, ей доверяют жизнь чекиста.

Соседям о своем жильце она рассказала, что он преподаватель украинского языка и литературы из Харьковской области, с которым она познакомилась на курорте в Сочи и теперь после двухлетней переписки решила, наконец, соединить свою жизнь. Отец его, священник, в свое время был также репрессирован.

Последние перед оккупацией города дни Кондратюк и его невеста на глазах у соседей запасались продуктами и, кажется, не собирались эвакуироваться. В ходе этой работы они устанавливали знакомства с теми, кто откровенно ждал немцев, и таким образом готовили для немцев своих поручителей.

В это же время группа оперативных работников готовила «Максиму» помощников, курьеров, закладывала радиостанцию, тайники с оружием, бланками различных документов, шифры и т. п.

Особую сложность представляла конспиративная закладка и опробование стационарной радиостанции, но и эта работа, благодаря энергии, трудолюбию, сметке и патриотизму скромного советского гражданина, поныне здравствующего и проживающего в Киеве Линкевича Евгения Михайловича, была в короткий срок выполнена. Оставленные для работы в тылу противника радисты Емец и Кравченко в начале августа 1941 года опробовали рацию и получили удовлетворительные результаты.

Таким образом, комплектование и подготовка «Максима» и его группы были в основном закончены. Первоначально в нее вошли: Кудря Иван Данилович — руководитель группы, Груздова Мария Ильинична — содержательница квартиры, на которой был определен на жительство «Максим», и его ближайшая помощница; Емец Константин Михайлович, Кравченко Афанасий Федорович — оба радисты; Линкевич Евгений Михайлович — хозяин квартиры — пункта радиосвязи.

Кроме того, «Максиму» был назван ряд лиц и даны их адреса, с которыми он должен был связаться по паролям уже после оккупации Киева немецкими войсками.

19 сентября части Советской Армии оставили Киев и начали отход в направлении Яготина. В городе наступило своего рода безвластие, начались грабежи, которые еще более усилились после вступления немцев в город, так как немецкие солдаты и офицеры под предлогом наведения порядка сами безудержно грабили, начиная от ювелирных изделий и картин и кончая продуктами питания и мебелью, и все это нескончаемым потоком вывозилось в Германию в качестве трофеев.

Все, что было злобного и ненавидевшего советскую власть, выплеснулось на улицу; нашлись и такие, кто верноподданнически встретил оккупантов с хлебом—солью, брызжа ядовитой слюной на советскую власть. Именно этой категорией подонков немцы вскоре укомплектовали различные управы, полицию и пр.

Пройдя по городу, Кудря возвратился домой и еще раз проверил надежность укрытия документов, оружия, денег в т. п. и в этот же день вручил радисту для передачи в центр первую телеграмму.

Однако первый день работы «Максима» в тылу у немцев начался с неудачи — установить радиосвязь с центром не удалось.

Вторая неудача постигла его 24 сентября, когда был взорван «дом Гинзбурга» и под его развалинами остались различные документы, бланки паспортов и других документов, деньги, оружие, шифры, адреса нужных людей и т. п. «Максим» лишился не только квартиры, что было в конце концов не столь существенно, но погибло то, без чего почти невозможно было начинать работу в оккупированном городе. Но не таков был «Максим», чтобы от первых неудач терять голову: с еще большей напористостью и осмотрительностью он приступил к своей работе — собирал данные о политико—экономическом положении в Киеве и на Украине, деятельности украинских националистов, подбирал нужных людей, скрупулезно изучал возможность выполнения своего основного задания, связанного с деятельностью палача украинского народа гауляйтера Эриха Коха.

А пока он с Марией Ильиничной, использовав свои знакомства и «безупречную репутацию» среди лиц, откровенно ждавших немцев, поселились в новой квартире — по Пушкинской ул. № 37.

В городе тем временем не прекращались пожары и взрывы, принявшие особенный размах в период с 24 по 28 сентября 1941 года. В числе других был взорван склад с принятыми от населения радиоприемниками, немецкая военная комендатура, кинотеатр для немцев и др. И хотя утвердительно никто не может сказать, кто конкретно осуществлял подобные взрывы, уносившие в могилу сотни «завоевателей», нет сомнения, что к этому приложили руку лица, имевшие отношение к группе «Максима». Главное же состояло в том, что заносчивым фашистским «завоевателям» эти взрывы давали понять, что хозяином оккупированной земли являются не они.

Постепенно «Максим» вживался в свою роль, внешне приспосабливаясь к складывающейся обстановке в занятом немцами, но не покоренном Киеве.

В одну из обычных совместных с Марией Ильиничной «прогулок» по городу «Максим» неожиданно почти у дома, в котором они проживали, столкнулся с бывшим петлюровцем — украинским националистом Тарасом Семеновичем, которого «Максим» после освобождения Западной Украины допрашивал в качестве арестованного, а затем освободил. Случилось то, что в тылу более всего небезопасно: он встретился с человеком, который может его разоблачить как сотрудника НКВД. Как выяснилось в краткой и обоюдонапряженной беседе, Тарас Семенович являлся сотрудником гестапо и, конечно, мог легко прибрать к рукам «Максима». «Максим» призвал все свое самообладание, чтобы не только не показать своих опасений, связанных с этой встречей, но и попытаться использовать ее в своих интересах. И воля, такт и самообладание коммуниста—чекиста победили: Тарас Семенович не только не выдал «Максима», но даже стал одним из его помощников. От него «Максим» узнал о строительстве особо секретного военного объекта в районе Винницы и другие данные. Кроме того, он рассказал «Максиму», что через него проходят все заявления предателей разных мастей об оставшихся в городе коммунистах, чекистах, различных активистах и т. п. и по поручению «Максима» уничтожал эти заявления. К огорчению «Максима», такой нужный для работы человек вскоре погиб.

В первой половине октября 1941 года из Киева на Большую землю уходили два чекиста, выполнившие свое задание, и «Максим» через них передал в центр первое сообщение о своей работе в оккупированном Киеве.

В своем сообщении «Максим» докладывал о ходе легализации, положении в оккупированном Киеве, о встрече и привлечении к работе на советскую разведку Тараса Семеновича и многом другом, а также сообщил свой новый адрес, пароль для связи и данные для работы радиостанции.

Вскоре после этого «Максимом» в центр были также направлены оба радиста, так как питание для рации пришло в негодность, а к радистам начала проявлять интерес полиция.

Неожиданной и в то же время полезной была встреча «Максима» в конце дня 3 ноября 1941 года с сотрудником НКВД т. Елизаровым, который с группой чекистов, выполнив оперативное задание, попал в окружение, а затем в плен и содержался в дарницком лагере военнопленных. Здесь им удалось подкупить переводчика за ручные часы, сохранившиеся у одного из сотрудников, и таким образом 16.10.1941 года освободиться из лагеря, получив пропуска, как украинцы и жители Киева. Идя втроем по городу, Елизаров и два его сослуживца случайно встретили бывшего сотрудника НКВД Великого Всеволода Ивановича («Стасюка»), проживающего в Киеве под фамилией Заремба Станислав Валерианович, на квартире которого они проживали несколько дней, пока Елизаров не встретил Окипную и не перешел по ее рекомендации на квартиру Бремер.

Елизаров также сказал «Максиму», что он и его товарищ в ближайшие дни уходят из Киева, с тем чтобы перейти линию фронта. «Максим» одобрил это.

На встрече 4.11.1941 г. Елизаров рассказал «Максиму», что встречается со своими товарищами на квартире Бремер Евгении, немки по национальности, зарегистрированной как фольксдёйче, муж которой бывший сотрудник органов НКВД в 1937 году был репрессирован. В момент вступления немцев в г. Киев она помогла 19 командирам РККА переодеться в гражданское платье, а также позже помогла в этом же двум товарищам Елизарова. В настоящее время она поддерживает знакомство с несколькими немцами, занимающими в железнодорожном управлении видное положение. Он также рассказал об Окипной Раисе, артистке оперного театра, которая познакомила его с Бремер.

Елизаров характеризовал Окипную и Бремер как честных и преданных советской власти людей и высказал возможность использования их в разведывательной работе.

Вскоре по обусловленной связи «Максим» познакомился с Бремер и Окипной, квартира № 7 по ул. Чкалова № 32, где проживала Бремер, стала явкой, а сами они связали свою судьбу с разведывательной деятельностью группы «Максима» и стали его ближайшими помощниками.

На последней встрече с т. Елизаровым 6.11.1941 года «Максим» рассказал ему все, что следует передать в НКВД УССР, снабдил небольшой суммой денег и на следующий день с товарищами направил на Большую землю. Елизаров в свою очередь рекомендовал «Максиму» встретиться с Великим — Зарембой, которого один из сослуживцев Елизарова связал с проживающими в Киеве людьми, могущими представлять интерес для «Максима».

Связь с Окипной и Бремер позволила «Максиму» в последующем познакомиться с целым рядом замечательных советских патриотов, оказавших большую помощь в разведывательной и другой деятельности группы, нередко принимавших решающее участие в приобретении нужных людей непосредственно в логове вражеской разведки или отдавших свои чистые героические жизни во имя победы над фашистской Германией.

Несмотря на потери, связанные с взрывом «дома Гинзбурга», деятельность группы постепенно налаживалась, а сам «Максим» в целях лучшей легализации стал студентом медицинского института.

Наряду с участниками группы «Максима» Окипной и Бремер нужно назвать бесстрашную, инициативную и в то же время в высшей степени дисциплинированную почти пятидесятилетнюю подпольщицу Сушко Марию Васильевну, беспартийную, бывшую сотрудницу НКВД. Пренебрегая опасностью, она распространяла в городе листовки, привлекла свою знакомую Шарафанову Матрену Ивановну и наладила через нее распространение листовок в с. Звонковое, в районе Белой Церкви и других районах Киевской области, хранила у себя наиболее секретные документы «Максима»; изучила, вошла в доверие и подготовила к сотрудничеству с «Максимом» некую Л., состоявшую на службе и являвшуюся близкой знакомой руководителя одного из разведпунктов немцев в Киеве Майера, занимавшегося заброской немецкой агентуры в тыл Советской Армии.

Это родственница Бремер Жени — Ритво Капитолина Васильевна, портниха, которой уже в то время было за пятьдесят лет, активно распространявшая листовки и являвшаяся содержательницей квартиры, на которой «Максим» осуществлял встречи со своими людьми.

Это еще совсем юная Мирошниченко Лидия Васильевна, исполнявшая весьма многообразные функции: связника, человека, могущего незаметно проследить за приходом на встречу с «Максимом» или членами его группы человека, в котором не были уверены, распространителя листовок, а иногда доставлявшая в нужное место через весь город такие деликатные вещи, как гранаты и другое оружие.

Это Черный Федор Яковлевич, бывший сотрудник милиции, поступивший по заданию «Максима» на службу в украинскую полицию (арестован и расстрелян немцами).

Это Валя Тристан — машинистка, размножавшая листовки.

Как уже упоминалось, был у «Максима» свой человек в гестапо. Его люди работали в железнодорожных мастерских, в гараже немецких оккупационных властей. Рая Окипная установила связи и завоевала доверие среди высших чинов полиции, офицеров армии и т. п., в результате общения с которыми добывала важные разведывательные данные. Женя Бремер располагала связями среди офицеров железнодорожного управления и также получала от них важную информацию.

Благодаря знакомству с Женей, «Максим» привлек к работе бесстрашного и неуловимого Дудкина Жоржа, который совершил множество дерзких актов, в том числе убийство днем на глазах многих людей немецкого майора.

Ближайший помощник и фактически заместитель «Максима» чекист Соболев Митя, он же Сухоруков, также оставленный в Киеве для разведывательной работы, по заданию «Максима» выезжал с разведывательной целью в г. Ровно, где находилась резиденция так называемого рейхскомиссара Украины, палача украинского народа Эриха Коха.

По заданию «Максима» Мария Ильинична Груздова, проявив незаурядную сметку и изворотливость, стала работать управдомом по ул. Кузнечной № 4/6, где располагался разведпункт майора Майера — он же Миллер, он же Мильчевский Антон Иванович, и установила дружеские взаимоотношения с последним. Получив в том же доме квартиру, она, а также приходивший сюда «Максим», имели возможность лично наблюдать деятельность разведпункта, выявлять и учитывать агентуру Майера, готовившуюся для заброски в тыл Советской Армии или возвращавшуюся оттуда, а также используемую Майером по Киеву.

Хотя «Максиму» никто не сделал бы упрека за то, что он не занимался распространением листовок о положении на фронтах, о жизни советского народа, о неминуемом скором разгроме немецких захватчиков, он, как коммунист, не мог оставаться в стороне, хотя это и создавало его группе много дополнительных трудностей и отвлекало от выполнения основной задачи.

Нужно было прежде всего наладить регулярное слушание радиопередач из Москвы, что наказывалось расстрелом. И тем не менее, как только офицер—железнодорожник уходил из дома Жени Бремер, где он жил, она включала приемник и записывала передачи из Москвы, сводки Информбюро, на основе которых «Максим» составлял текст листовок, Женя печатала их в нужном количестве на машинке, а далее уже приступала к работе служба «экспедиции».

Слово партии, голос народа являлись для советских людей, оказавшихся на временно оккупированной территории, неиссякаемым источником героизма и самопожертвования, разжигали в сердцах советских людей священную неугасимую ненависть к фашистским оккупантам, звали на борьбу с ними до победного конца, вселяли веру в неизбежность разгрома фашистской Германии.

Однако не все в деятельности «Максима» обстояло благополучно. На его след напала немецкая контрразведка и использовала для выявления его деятельности и слежки за ним Великого — Зарембу, ставшего предателем.

Кроме того, «Максим» собрал значительные разведывательные данные, а передать их на Большую землю не имел возможности из—за отсутствия радиосвязи. Ощущался недостаток в некоторых технических и материальных средствах и оружии. В этой обстановке «Максим» принял решение — идти через линию фронта, чтобы возвратиться в Киев более оснащенным для продолжения своей почетной работы в тылу противника.

После соответствующей подготовки в первых числах апреля он вместе с Дудкиным в сопровождении Жени Бремер и Лидии Мирошниченко вышли из Киева и благополучно перешли по льду Днепр. Своим заместителем он оставил Соболева Дмитрия.

Спустя несколько дней после ухода «Максима» и Дудкина в Киев из НКВД УССР прибыли для связи с «Максимом» курьеры, оперативные работники Писковой и Жарко.

Придя к Марии Ильиничне и узнав об уходе «Максима», Писковой и Жарко выслушали ее и приглашенную к ней Женю Бремер о работе группы и снова возвратились в центр.

А через несколько дней, в средних числах апреля 1942 года, к Марии Ильиничне пришел мальчик лет 12 и принес небольшую записку, в которой было написано: «Я задержан. Ты, как жена, можешь меня выручить». Дополнительно мальчик рассказал, что Иван Данилович был задержан немцами где—то в 80 километрах от Киева и сейчас содержится в дарницком лагере военнопленных в специальном отделении полевого гестапо.

И снова Мария Ильинична призвала на помощь всю свою изобретательность и ловкость, чтобы вырвать «Максима» из лап гестапо. Запасшись положительными характеристиками на «Максима» от предусмотрительно приобретенных знакомых из числа откровенных немецких пособников, Мария Ильинична отправилась в лагерь. Слезы, мастерски разыгранные проклятия в адрес большевиков, простые рубли и золотая монета, вовремя предложенная «на память», сделали свое дело. Как только «муж» оказался на свободе, он предложил срочно заняться освобождением из этого же лагеря Дудкина Жоржа. По разработанному «Максимом» плану на следующий день этого добилась Женя Бремер.

И хотя «Максиму» в высшей степени было неприятно то, что он не повидался с прибывшими из НКВД УССР курьерами, он почти физически ощутил заботу и теплоту, которую о нем проявляют, с болью в сердце представил себе, какие трудности и опасности впустую пришлось пережить этим курьерам на пути из НКВД УССР в Киев и обратно. И он с удесятеренной энергией ушел в работу.

А в первой декаде мая 1942 года у «Максима» была новая радость — к нему прибыли уже из Москвы новые курьеры — Анатолий Трусов и Лидия Росновская. И хотя их выброска была в высшей степени неудачной: экипаж самолета в результате обстрела потерял ориентировку и выбросил их 22 апреля не вблизи Киева, а на юге Хмельницкой области, и им пришлось многие сотни километров в пору наибольшего разлива рек и речушек пешком добираться в Киев; после приземления они не встретились и добирались в Киев раздельно, — в результате того, что выброска произошла за сотни километров от Киева, они не смогли доставить рацию с запасным комплектом питания, и это снова обрекало «Максима» на невозможность оперативно передавать добываемые разведсведения в центр. И тем не менее это была большая радость. Прибытие второй группы курьеров свидетельствовало о настойчивых попытках центра снабдить его группу всем необходимым, свидетельствовало о постоянной заботе о нем.

Прибывшие курьеры доставили «Максиму» материальные средства и уточненное задание, связанное главным образом с деятельностью гауляйтера Коха на Украине. После того, как прибывшие курьеры подлечились и отдохнули, они были отправлены «Максимом» на Большую землю с устным отчетом о деятельности группы.

В отчете указывалось, что группой создано 7 диверсионных групп, одна из которых 1 мая совершила крушение немецкого воинского эшелона с боеприпасами и войсками на линии Киев — Жмеринка, а вторая — крупное крушение в Дарнице. Он сообщил также о том, что одной группе удалось вывести из строя тормоз и пустить под уклон в направлении Подола трамвай, переполненный немецкими офицерами; что Рая Окипная заимела прочные связи среди высшего офицерства и оккупационной администрации, от которых черпает различные военные и другие сведения, в результате чего, а также других действий имеются достаточно полные данные об укреплениях и средствах обороны Киева, местонахождении штабов крупных немецких воинских формирований и административных учреждений; ведется учет выявленной немецкой агентуры и предателей; собраны достаточно полные данные о политико—экономическом положении в оккупированных районах Украины; регулярно выпускаются и распространяются как в городе, так и в селах Киевской области листовки; ведется подготовка к выполнению основного задания.

…Диверсионные акты, распространение антифашистских листовок, саботаж мероприятий оккупационных властей и другие действия свидетельствовали об активной и организованной деятельности советских людей, направленной против немцев. И немецкая контрразведка в Киеве прилагала огромные усилия, чтобы раскрыть и пресечь ее, тем более что этого настоятельно требовал Берлин.

…Как ни конспиративно действовал «Максим», как ни придирчиво подходил к приобретению новых связей, гестапо все же удалось напасть на его след и внедрить в его группу своего агента — Грюнвальд Наталью. Однажды весной 1942 года Грюнвальд встретила на улице Окипную Раю и, представившись как знающая ее по Виннице, завязала с ней знакомство. После этого Окипная стала бывать у Грюнвальд, имевшей большую квартиру и работавшей лаборантом в аптеке. Рассказав «Максиму» о своей новой знакомой, Рая получила задание установить с Грюнвальд более близкую связь, так как такой человек для группы был очень нужен. Предварительно он с помощью Раи познакомился с Грюнвальд и побывал у нее на квартире. После нескольких встреч, в том числе в домашней обстановке, «Максим» под видом встреч с Окипной стал использовать квартиру для работы над листовками, а также для встреч со своими людьми. А после того, как однажды потребовалось отремонтировать пишущую машинку, «Максим» решил воспользоваться услугами Грюнвальд, поскольку незадолго до этого она изъявила согласие помогать партизанам.

Обо всем этом Грюнвальд докладывала в гестапо, и за «Максимом» и Раей уже велась слежка.

Последний раз «Максим» вместе с Окипной посетил Грюнвальд в ночь на 5 июля 1942 года. Днем 5 июля «Максим» и Окипная порознь вышли из этой квартиры, причем Рая взяла с собой пишущую машинку и направилась по своим делам. Дойдя до бывшего Сенного базара, Окипная была арестована двумя гестаповцами, а вскоре на одной из квартир был арестован и «Максим».

На следующий день с участием Грюнвальд на улице также была арестована Женя Бремер, а спустя 10–15 дней — ее мать.

После ареста «Максима» и его ближайших помощников возглавлять группу стал неуловимый и бесстрашный чекист Соболев Митя, погибший 4.11.1943 года во время проведения одной из многочисленных своих боевых операций. Его действия были настолько дерзки и ошеломляющи, что им заинтересовались даже руководители гестапо в Берлине.

Это ему Мария Васильевна Сушко после ареста «Максима» передала его особо секретные документы, в том числе его тетрадь с важными разведывательными данными, собранными «Максимом» и участниками его группы. После освобождения Киева от немецко—фашистских захватчиков эта тетрадь попала в руки органов государственной безопасности, и на ее первой странице четким и уверенным почерком было написано: «Всех, нашедших эти записи, прошу советских патриотов хранить эти записи и, в случае моей гибели от рук врагов моей Родины — немецких фашистов, с приходом Красной Армии передать эти записи соответствующим органам. За что я и наша Родина будем Вам благодарны».

На смену ему стал его боевой соратник Печенев Антон. В соответствии с разработанным еще до ареста «Максима» планом, Печенев поступил на работу в гараж штадткомиссариата и удачно совершил диверсионный акт — сжег немецкий гараж с 30 автомашинами, при его участии было взорвано депо станции Киев–1.

При попытке проведения крупного диверсионного акта на Киевской теплоэлектроцентрали Печенев и возглавляемая им группа попали в засаду, многие были убиты, а он был тяжело ранен и длительное время в тяжелом состоянии находился на одной из конспиративных квартир. При попытке захвата его гестаповцами он, будучи прикован к постели, отстреливался до последнего патрона и затем застрелился.

Киевщина в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Сб. документов. Киев, 1963. С. 215–224.

Доклад о состоянии разведывательной службы

в объединенных партизанских бригадах тов. Емлютина на 25 декабря 1942 г

Не позднее декабря 1942 г. Штабу объединенных партизанских бригад тов. Емлютина поставлены следующие основные разведывательные задачи:

1. В основу всей разведывательной службы положить приказ товарища СТАЛИНА № 00189.

2. Создать широкую агентурную сеть в районах действия партизанских бригад, уделив особое внимание созданию агентуры в районах: Брянск, Орджоникидзеград, Жиздра, Навля, Локоть, Севск, Хутор Михайловский, Новгород—Северский, Почеп, Трубчевск, Стародуб.

3. Взять под контроль железные и шоссейные дороги: Брянск — Орел — Брянск — Льгов, Гомель — Брянск, Унеча — Хутор Михайловский с целью систематического наблюдения за перевозками живой силы и техники противника.

4. Установить наличие и строительство оборонительных сооружений по р. Десна.

5. Сбор и обработка сведений военно—политического и экономического характера.

6. Добыча документации противника (приказы, распоряжения военного командования и административных властей, паспортов, печатей, справок, пропусков и других документов, могущих служить правом на проживание и передвижение).

Агентурная обстановка вполне благоприятствует для выполнения этих задач и характеризуется следующими возможностями:

а) Основная масса населения оккупированных районов предана партии и Советскому правительству, симпатизирует партизанам и уверена в победе Красной Армии над оккупантами;

б) Рост брожения, разложения в рядах изменников родины (старост, полиции, солдат немецко—русских частей);

в) Многие партизаны имеют родственные и прочие связи с местным населением.

Все это создает необходимые условия для насаждения широкой агентурной сети из числа советских граждан оккупированных районов, полицейских, солдат, руководителей органов самоуправления.

Организации связи партизанских бригад с их агентурой способствует отсутствие сплошного фронта, а отсюда имеется возможность проникновения вербовщиков, связников в тыл противника.

Разведывательный аппарат

На 25.12.42 во всех бригадах имеются зам. командиров бригад и отрядов по разведке. Кроме того, при объединенном штабе т. Емлютина создан разведывательный отдел, а при каждой бригаде введены должности пом. начальника по агентурной и войсковой разведке.

Основной руководящий состав командиров—разведчиков, начиная от зам. командиров бригад по разведке, почти впервые на этой работе, следовательно, не имеют опыта разведывательной работы, но все же большинство из них активно включаются в работу и стараются добросовестно выполнять возложенные на них задачи. К таким командирам относятся: начальник разведотдела штаба объединенных бригад — капитан Лопатин, помощники начальников штабов по агентурной разведке бригад: «За власть Советов» — т. Юрченко и бригады «Смерть немецким оккупантам» — т. Кадиновский.

Планирование разведывательной работы

В вопросах ведения и планирования разведывательной работы в партизанских бригадах до сих пор не ликвидирован хаос, отсутствует единое руководство. Разведкой занимаются: партизанские отряды, УНКВД по Орловской области, 4–е Управление НКВД СССР и разведотдел Штаба Брянского фронта.

Казалось бы, при наличии таких разведывательных органов дело разведки должно быть поставлено так, как это требует приказ товарища Сталина, но на самом деле ни один из этих самостоятельно действующих органов разведкой по сути дела не занимается, а только мешают друг другу. В основном разведка зиждится на партизанских бригадах, а все остальные органы занимаются перехватыванием и присваиванием всеми путями разведданных, добываемых партизанскими бригадами, иначе говоря, крадут сведения. Каждый орган, не проверив данные, стремится как можно скорее передать их своим начальникам, в результате чего донесения часто вызывают большое сомнение.

Никакой взаимной информации и контакта в работе между существующими разведорганами в партизанском краю нет. Каждый орган стремится занять главенствующее положение. Без вмешательства Центрального штаба партизанского движения в дело организации ведения разведки в партизанских отрядах существующая там до сих пор неразбериха в этом вопросе не будет ликвидирована.

На декабрь месяц штабом объединенных бригад поставлены каждой бригаде конкретные задачи по разведке. Бригады, в свою очередь, поставили задачи отрядам.

Планирование же работы в разрезе стоящих задач как в штабах бригад, так и в штабах отрядов отсутствует, а поэтому руководство со стороны зам. командиров бригад, отрядов по разведке идет стихийно.

Командиры—разведчики штабов редко бывают в отрядах, ограничиваясь бумажным руководством.

Не все еще зам. командиров бригад по разведке и разведчики занимаются непосредственно подбором, обучением и вербовкой агентуры, возложив эти функции на отряды.

Состояние агентурной работы

На 25.12.42 агентурная связь создана в следующих населенных пунктах в тылу противника: г. Брянск — 70 агентов, г. Карачев и прилегающие к нему села — 16 человек, д. Супонево — под Брянском — 3 чел., станция Палужье — 1 чел., Навля — 2 чел., Локоть — 1 чел., Комаричи — 6 чел., Севск — 2 чел., прилегающие к нему села — 8 чел., Суземка — 1 чел., Середина—Буда — 11 чел., Жихов — 1 чел., Сагутьево — 2 чел., Трубчевск — 1 чел., Погар и прилегающие к нему села — 3 чел., Почеп — 1 чел., Унеча — 1 чел. Всего имеется 121 агент, из них: работающих в райуправах — 12, старост и работников сельских обществ — 4 чел., полицейских — 9, учителей — 2, железнодорожников — 10 чел.

Агентура в г. Брянске, созданная отрядом Дука, требует тщательной чистки, так как значительная часть ее была связана с провокатором Семеновым.

Наряду с имеющейся агентурой в г. Брянске создается параллельная агентурная сеть.

Анализируя состояние агентурной разведки, можно сделать вывод:

1. Общее количество агентов вполне позволяет получать достаточно разведывательных данных о противнике. Агентурная сеть создана в основных населенных пунктах противника, но связь с ней осуществляется нерегулярно. Руководство агентурой слабое. Разведывательные данные поступают медленно, поэтому теряют иногда свою ценность.

2. Мало агентов в органах самоуправления, в полиции, на ж.—д. транспорте, предприятиях и совсем отсутствуют в органах гестапо, при руководителях политических и административных органов.

3. Слабо налажен контроль за перевозками противника по ж.д. и шоссейными дорогам.

4. Организация специальных диверсий на военных объектах через имеющуюся там агентуру совсем не проводится.

Редко применяются разведывательные комбинации по разработке, вербовке видных военных, политических руководителей противника или же их истребление.

Подбор, обучение агентурных разведчиков (вербовщиков, связников, маршрутных агентов) не на должной высоте, и эта категория разведчиков редко используется. Основная причина — слабая агентурная подготовка самих работников разведывательных отделений бригад и зам. командиров по разведке.

Положительной стороной агентурной работы является то обстоятельство, что с введением при каждой бригаде должностей зам. командиров бригад по разведке, создание разведывательных отделений при штабах бригад положили конец существовавшим до сих пор неразберихе, обезличке в организации и руководстве агентурной разведкой. Можно полагать, что агентурная разведка будет налажена в духе предъявляемых к ней требований. Большинство руководящего состава командиров—разведчиков активно включаются в работу.

В лучшую сторону по агентурной разведке выделяются бригады: «За власть Советов», 2–й Курской имени Дзержинского, имени Щорса. Совсем еще не налажена агентура в бригадах имени Сталина и в отдельном отряде им. Ворошилова № 2.

Состояние войсковой разведки

Этому виду разведки до создания бригад мало уделялось внимания. Не осуществлялся основной принцип разведки — непрерывность. Разведка велась от случая к случаю.

Штабы отрядов пренебрежительно относились к организации наблюдения за противником. В результате большинство отрядов не знали точного расположения противника, его сил и намерений. Захват контрольных пленных также редко практиковался.

С организацией бригад ведение войсковой разведки значительно улучшилось. Каждая бригада имеет определенные полосы и ответственные направления для войсковой разведки.

Организовано ежедневное представление разведывательных данных штабами бригад в штаб. Периодически с целью уточнения расположения противника, установления нумерации его частей организуют захват «языка». Так, за первую половину декабря месяца на различных участках путем организации поисков захвачено 15 солдат противника, не считая полицейских. Кроме того, благодаря данным агентурной и войсковой агентурной разведки, многие отряды произвели ряд успешных операций по разгрому полицейских гарнизонов, станций, в частности ст. Комаричи, село Ивановское, г. Погар.

Для ведения войсковой разведки при каждом батальоне и отряде имеется отделение пеших разведчиков (10–15 чел.). Качественный подбор разведчиков еще в полной мере не может быть признан хорошим, особенно низка их подготовка.

Сведения разведки не обобщаются, не проверяются и нередко искажаются, а иногда бывают ложными.

Задачи разведывательным подразделениям, как правило, ставились без указания срока работы, в результате чего разведчики, увидев части противника, не стремятся непрерывно следить за их движением, поведением, а немедленно возвращаются в свою часть.

Информационная работа, сбор и обработка документов

Все разведывательные данные от штабов бригад поступают в штаб объединенных бригад в виде разведывательных сводок и донесений. Большое удаление многих бригад от объединенного штаба (30–50 км), отсутствие при этом радиосвязи и подвижных средств затрудняют своевременную доставку разведданных, отчего зачастую они поступают с большим опозданием и теряют свою ценность.

Разведывательные сводки штабами бригад составляются, но разведывательные сведения должным образом не анализируются и не обобщаются. Дополнительные задачи по разведке, исходя из разведданных, ставятся не совсем целеустремленно. Слабо изучаются, добываются и обрабатываются сведения политико—экономического характера.

Отчетные карты ввиду отсутствия карт не ведутся.

Следует отметить, что по сравнению с летним периодом штабы значительно упорядочили сбор, обработку разведданных и документации, повысив в этом отношении ответственность. Проделана большая работа по добыче через агентуру документации, могущей служить правом на жительство и передвижение разведчиков.

Состояние контрразведывательной работы

Контрразведывательной службой занимаются исключительно особые отделы, которые подотчетны только УНКВД Орловской области.

Штабы бригад этим видом разведки не занимаются, так как совершенно нет квалифицированных командиров, которые могли бы выполнить эту задачу. При наличии особых отделов при штабе объединенных бригад и при каждой бригаде вполне достаточно этих органов для ведения контрразведывательной работы, тем более что особые отделы уже имеют широкую контрразведывательную сеть как внутри партизанских отрядов, так и в тылу противника.

Итоги работы представителей Брянского штаба партизанского движения

а) Проведена проверка состояния разведывательной службы в большинстве бригад.

б) Проведен инструктаж с зам. командиров бригад по разведке и начальниками разведывательных отделений по организации и ведению разведки. На местах давались советы и указания.

в) Под руководством представителей была организована разведка районов Глинное, Нивки, Заложье, Салтановка с целью установления силы противника, его огневой системы для проведения операций партизанскими отрядами по захвату и уничтожению противника в этих пунктах.

Кроме того, представители сами принимали непосредственное участие в проводимых партизанами операциях, в частности капитан Толочко принимал участие в разгроме штаба батальона полка «Десна». В этой операции были захвачены ценные приказы противника.

Общий вывод о состоянии разведывательной работы и о необходимых мероприятиях по ее активизации

1. По сравнению с летним периодом разведывательная служба в партизанских бригадах имеет некоторое улучшение, но все же еще недостаточно развернута и ни в коей мере не удовлетворяет требованиям, предъявляемым приказом товарища Сталина № 00189.

Основной причиной этому является отсутствие в бригадах хорошо подготовленных и опытных командиров—разведчиков.

2. Для активизации всей разведывательной службы необходимо провести следующие мероприятия:

а) Подготовить за счет школы Центрального штаба партизанского движения 10 человек командиров—разведчиков и направить их на должности зам. командиров бригад по разведке для руководства и обучения остального состава разведчиков.

б) С целью систематического контроля и оказания помощи бригадам при штабе объединенных бригад постоянно иметь представителя штаба партизанского движения.

в) В кратчайший срок через Центральный штаб партизанского движения снабдить штабы партизанских бригад необходимой документацией и экипировкой (гражданская одежда) для переброски и легализации агентов, вербовщиков, маршрутных агентов и связников.

г) Для ускорения получения разведывательных данных Брянским штабом партизанского движения и штабом объединенных бригад все бригады обеспечить радиосвязью.

д) Создать при каждой бригаде фонд для агентурной разведки (соль, табак, мыло и другие дефицитные товары).

Из—за отсутствия специальной аппаратуры партизанскими бригадами не применяется очень важный вид разведки — подслушивание телефонных разговоров противника. К тому же имеются большие возможности. Так, например, бригада «За Родину» расположена недалеко от узла связи Докотского военного округа, связывающего его с Брянском, Орлом, с Навлей, Комаричами, Севском. Кроме того, в Докотье, Навле противник сосредоточил до дивизии пехоты и имеются штабы 102–й п.д. и бригады русско—немецких войск.

Имеется также возможность подслушивания телефонных разговоров Навлинской группировки противника с полком «Десна». Два телефонных провода этих группировок проходят по лесу, контролируемому партизанами.

Необходимо снабдить штабы бригад специальной аппаратурой для подслушивания телефонных разговоров.

Приложение: заявка на изготовление документации и их образцы.

ЗАМ. ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ЦШПД на Брянском фронте подполковник Горшков

Архив С. С. Бельченко.

Докладная записка. О частичном провале агентурной сети в городе и на ж.—д. узле Брянска

Секретно

В конце октября с. г. УНКВД по Орловской области были арестованы как подозреваемые в причастности к гестапо братья Семеновы Олег и Серафим, являвшиеся резидентами в партизанском отряде тов. Дука. В процессе следствия установлено:

Семенов Серафим Иванович, рождения 1903 года, сын бывшего купца и члена Городской Управы г. Брянска, член ВКП(б), к началу военных действий работал в Луганском районе Житомирской области.

Имея задание Луганского РКП(б) остаться в качестве командира партизанского отряда на месте, Серафим после оккупации района немцами бежал оттуда и прибыл в г. Брянск, в дом своего брата Олега, 15.10.41 г., когда город был также оккупирован немцами.

Его брат — Семенов Олег, рождения 1909 г., находясь в Красной Армии на должности нач. связи 325–го арт. полка, попал в сентябре 1941 г. в районе города Золотовска в окружение, из которого вышел переодетым в гражданское платье и прибыл в г. Брянск, застав там Серафима. По пути следования, в Полтавской области был задержан немцами, но якобы бежал из спецлагеря на вторые сутки.

Оба брата, имевшие, по их словам, целью пробраться в Москву (что вызывает, естественно, сильное сомнение), изменили свое намерение, решив работать в каком—либо местном партизанском отряде. Необходимо отметить, что это их решение совпало со временем наступления Красной Армии, прихода которой жители Брянска ожидали со дня на день.

20.11.41 г. они связались, через своего племянника—партизана Семенова Василия, с Брянским городским партизанским отрядом. Сам Семенов Василий незадолго до того бежал из немецкого плена.

Олег и Серафим оставались в Брянске, работали по выполнению различных заданий командования партизанского отряда. В связи с провалом подготовки взрыва Брянской городской Управы оба брата в феврале с. г. попадают в гестапо, а 1.03. с. г. якобы совершают побег из Брянской тюрьмы. Правдоподобность нарисованных ими обстоятельств побега вызывает серьезное сомнение. Заслуживает внимания также и то обстоятельство, что при допросе Олега немецкий офицер недвусмысленно дал ему понять о выгоде его работы в пользу немцев. Немец, вероятнее всего, не ограничился произнесением по этому вопросу лишь одной фразы.

Под предлогом поисков Брянского партизанского отряда Серафим и Олег оказываются почему—то в противоположной от места нахождения этого отряда стороне — в районе деятельности Орджоникидзеградского отряда тов. Виноградова — и партизанами последнего задерживаются 4.04. с. г. После устного допроса Олега и Серафима тов. Виноградов пришел к выводу о необходимости их расстрела, но под влиянием сотрудников Орловского Отдела НКВД Суровягина и Недосекина согласился на использование задержанных в качестве агентурных разведчиков.

Выполнять свое агентурное задание оба брата были вновь посланы тов. Суровягиным и Недосекиным в Брянск и, навербовав агентуру, работали в качестве резидентов.

18.06. с. г. Серафим и Олег вновь арестовываются гестапо, но через 15 дней, по их словам, освобождаются (несмотря на то что явно бросающаяся в глаза подложность их паспортов была доказана в процессе следствия) и уходят в партизанский отряд тов. Дука.

В конце июля с. г. тов. Дука назначает Серафима своим заместителем по разведке и передает на связь обоим братьям почти всю агентуру по Брянску.

Вскоре после этого по району Брянска последовали массовые провалы агентуры при следующих обстоятельствах.

В начале августа 1942 г. с нашим агентом Егоровым П. в театре завел разговор неизвестный, отрекомендовавшийся в качестве лица, связанного с партизанскими отрядами, и попросивший у Егорова помощи в агентурной работе. Легко поддавшись на провокацию агента гестапо, Егоров дал согласие на встречу с якобы доверенным лицом партизанского отряда, которого и пообещал познакомить со своим товарищем — Гришиным.