Коварное бронзовое тщеславие Кук Глен

11

Передо мной был Релвей собственной персоной, начальник Негласного Комитета Королевской службы безопасности. Большинство людей не узнало бы его, даже если бы он начал хватать их за лодыжки, однако я пару раз сталкивался с ним лбами. Релвей улыбался. Это было настолько непривычно, что я даже проверил, не обчистили ли мои карманы.

Поздно думать о пути к отступлению.

Маленький уродец обладал большей реальной властью причинять вред, чем разве что королева подземного мира. Он мог запугать самого короля и всех разумных обитателей Холма. Задели Дила Релвея? Готовьтесь навсегда покинуть сцену. Наступили ему на ногу? Вполне возможно, что вас никогда и не существовало.

Только безумные обитатели Холма и преступные главари-лунатики, вроде семейства Контагью, не боялись Дила Релвея.

Белинда Контагью, возглавляющая Синдикат, обладает такой же властью, как и Релвей, и еще большим количеством людей для проворачивания грязных делишек.

В глубине души начальник Релвей желает переименовать Негласный Комитет в Комитет по Государственной Безопасности. Но как его ни назови, это тайная полиция.

В вопросах правоприменения для Релвея не существует никаких ограничений. Я ни разу не видел, чтобы он злоупотреблял своим положением ради собственной выгоды, но мошенникам лучше ему не попадаться. Равно как и взяточникам. Релвей никак не может уяснить тонкие моменты, связанные с взятками. Похоже, он уверен, что требование взятки равносильно желанию иметь сломанные пальцы.

– Нервишки шалят, а, Гаррет?

– Мне это свойственно, когда люди выходят из образа.

Он понял. Его ухмылка стала еще шире. Спутница Релвея нервничала не меньше меня. Она бочком пробиралась к своему посту, надеясь оказаться вне зоны досягаемости, когда Релвей придет в себя.

– Просто я в хорошем настроении, Гаррет, – сообщил он мне. – Испытываю удовлетворение. Разумеется, если только вы не собираетесь упреждающе ввести нас в заблуждение.

Ясно. Настоящий Дил совсем рядом. Вот только…

Ага, ну вот и он. Релвей провернул нож, вновь широко ухмыльнувшись.

– Хеления говорит, вы хотите сообщить о незаконных действиях. Потрясающе. Я начинаю питать надежду, что мы таки до вас достучались. – Пауза в несколько ударов сердца – для вящего драматического эффекта, а не в ожидании ответа. – Но больше всего меня радует тот факт, что вы привели ко мне Престона Уомбла. – Он ткнул правой рукой в стражников, которые вернулись с улицы вместе с маленьким лысым человечком самого дурацкого облика, готовым разрыдаться.

– А? – уточнил я.

– Это он вас преследовал.

Здоровяк, державший Уомбла за правое предплечье, доложил:

– Говорит, работает со вчерашнего вечера, босс. Подцепил Гаррета на Холме прошлой ночью.

Похоже, Престон Уомбл, которого я придумал, чтобы привлечь внимание, не собирался держать рот на замке.

Крякнув, начальник сказал мне:

– Вы привели его к нам, чтобы мы его выпотрошили. Набираете очки, Гаррет! Я давно хотел поболтать с Престоном, однако его подруга всегда чуяла нас, прежде чем мы могли захлопнуть ловушку.

– А? – повторил я. Почему я не заметил Уомбла? Неужели настолько отвлекся, что не распознал хвост?

Очевидно.

Это было плохо. В первую очередь – для моей работы.

Один из стражников помельче сообщил:

– Он был не один, шеф. С ним была Элона Мьюриэт.

– Ну разумеется. Но она скрылась, – ответил Релвей. – Конечно, скрылась. Как обычно. Придется удовлетвориться Престоном. – Нахмурившись, он посмотрел на лысого человечка, распластавшегося по стене, точно слизняк, посыпанный солью. Потом снова обратился ко мне: – Мьюриэт такая скользкая, что когда-нибудь выскользнет из собственной шкуры.

Я понял, что не могу сказать ничего осмысленного, но все же проскрипел:

– Кто эти люди? Никогда о них не слышал.

– Отборные ягодки нового урожая отбросов общества, вызревшего в ваше отсутствие.

По некоторым причинам – преимущественно связанным с женщиной, предшествовавшей Страфе – я оставил жизнь, полную приключений, пока не ввязался в неприятности, в результате которых Страфа похитила мое будущее. Мы были знакомы и раньше, но эмоциональные обстоятельства не позволяли проявить наш обоюдный интерес.

– Э-э.

– Люблю людей, которые умеют вовремя промолчать. Ладно. Детали. Престон и Элона – свободные наемники. Их нельзя назвать парой. Возможно, взаимовыгодные партнеры. Они не всегда работают вместе. Не любят перенапрягаться. Похожи на вас. Проныры. Престон весьма предприимчив в быстро меняющихся обстоятельствах, но не слишком хорош в стационарной обстановке, например, на допросе. Он расскажет, почему следил за вами, если знает. Или хотя бы сообщит, кто ему за это заплатил.

Любопытный момент: Релвей назвал их отбросами, а потом уточнил, что я с ними – одного поля ягоды. Я это запомню.

– Престон уже поет, шеф, – подал голос один из мощных парней Релвея. – Их с Мьюриэт наняли следить за этим парнем, чтобы узнать, куда он отправится и с кем будет говорить.

– Имена?

– Порочная Мин.

«А?» – читалось в глазах Релвея.

– Кто?

– Еще одно не знакомое мне имя, – заметил я.

– Марти? – Релвей обеими руками поманил стражника к себе.

– Престон говорит, женщина средних лет, очень крупная, в роду были гиганты, зубы как у пираньи, которая не научилась их чистить, дыхание под стать мордахе, скверный характер. И плохое чувство стиля. Говорит, ему очень жаль, но он был так напуган, что не рассмотрел ее как следует. Говорит, Мьюриэт расскажет больше, когда мы ее поймаем.

– Как будто это когда-нибудь произойдет, – фыркнул Релвей. – Ладно. Надерите ему задницу. Пока нам не в чем его обвинить, потому что тупость – еще не преступление, но мы можем задержать его по подозрению, или с целью защиты, или еще зачем-нибудь.

Маленький уродец смерил меня оценивающим взглядом, словно считал, что мне самое место в камере рядом с Уомблом. И, возможно, всерьез обдумывал эту мысль, хотя бы потому, что над «вольными стрелками» нет адекватного государственного контроля. Затем сказал:

– Итак, Гаррет, вы считаете, что существует связь между тем, что вы хотите сообщить мне, и фактом, что некие интеллектуальные родственнички сели вам на хвост?

– Возможно. Но не знаю, в чем причина.

Хрена лысого я не знал, учитывая мою связь с Альгардами. Мне доставалась не только любовь Страфы. Вместе с ней я получал все причитающееся семейству с Холма – или по крайней мере край их пыльного облака.

12

Стражники забрали Престона в его новый номер. Более гостеприимный начальник Релвей отвел меня в свою личную квартиру, также служившую его рабочим местом. Прежде чем он добился своего нынешнего положения, здесь располагались две тюремные камеры. Релвей убрал несколько решеток и запер дверь одной из камер. Уединением тут и не пахло, хотя поблизости никого не было.

Я чувствовал себя неуютно, хотя неоднократно бывал у Релвея. Тот осознавал мой дискомфорт и наслаждался им. Однако удержался от искушения предложить представить себе, каково жить здесь на постоянной основе.

Дил Релвей знает, что кроме него ни один человек в мире не является достаточно честным и надежным, чтобы не заслуживать тюремной камеры. Дил Релвей – единственный столп идеальной непогрешимой добродетели.

Я преувеличиваю, но не слишком.

Его терпение, терпимость и самоконтроль позволяли предположить, что он что-то задумал. И считал, что я могу помочь. Однако Релвей не стал сразу ничего объяснять. Он медлил.

– Генерал Туп сегодня отсутствует, поэтому Хеления пришла ко мне, – сказал он. Сделал паузу. Я тоже хранил молчание. – Она говорит, вы наткнулись на новую преступную инициативу.

Неужели какие-то из моих слов навели женщину на эту мысль? Возможно, она это услышала или выдала Релвею после того, как мое сообщение переварилось в ее голове. Однако предположение было здравым. Именно по этой причине я пришел в Аль-Хар.

– Давайте я сначала расскажу, а потом вы будете задавать вопросы.

– Я слушаю. – Он опустился в кресло с тощей обивкой и сцепил руки под подбородком.

Я уже говорил, что Релвей меня нервирует. Как и все психи. Он, в теории, хороший парень, но абсолютно безумен. Смертельно безумен.

Подергивание правого уголка рта свидетельствовало о том, что он понимает, какой эффект производит его поведение. И наслаждается моим дискомфортом.

Я поведал мою историю. Ничего не утаивая. Релвей не настолько сумасшедший, чтобы докучать друзьям Метательницы Теней. Он не прерывал меня, в ходе рассказа продемонстрировав впечатляющую коллекцию выражений лица; затем отдал дань своему естественному недоверию, спросив:

– Что вы утаили?

– Ничего. – Иногда я кое-что недоговариваю. Мы оба это знаем. Он всегда пытает меня на сей счет, а я всегда лгу, утверждая, что не стал бы так поступать. – Правда, честное слово, клянусь на вашем любимом религиозном трактате. Никогда не слышал об этой чертовщине раньше. Погодите. Может… Ну да. Можно сказать, я упустил тот факт, что Метательница Теней, Костемол и все прочие, вероятно, не хотели бы, чтобы я обращался к закону.

– Это я учел.

В ответ я поднял бровь.

– Люди с Холма считают себя выше закона. Но не вижу причины, по которой они могли пустить по вашему следу Престона и Элону.

– Я тоже.

– Вы занимаетесь чем-то еще?

– Нет. Только Страфой.

– Бегущей По Ветру. Завидую вам, Гаррет, искренне завидую. Обращаться по имени к… Ладно, забудьте. Вы уверены, что это всё? – Он задумчиво умолк.

Я нарушил молчание.

– Престон Уомбл. Элона Мьюриэт. И Порочная Мин. Я правда никогда не слышал о них. Но прошлым вечером, направляясь со Страфой на Макунадо-стрит, я учуял Лазутчика Фелльске.

Фелльске тоже занимается слежкой. Он – гений невидимости. Будто призрак. К сожалению, у него также аллергия на мытье.

Релвей пренебрежительно махнул рукой.

– Таких, как он, множество. – Имея в виду меня. – Вы по-прежнему работаете на пивоварню? Какие-то связи с ней?

– Кто захочет иметь дело с Максом Вейдером?

Когда требуются финансовые средства, чтобы навязать свою волю, пивной король могущественен, как главарь Синдиката и начальник Релвей вместе взятые. Но Макс этим не занимается, если его не трогают. Однако глупцов у нас всегда в избытке.

– Значит, обычное мелкое воровство.

– Никогда не переведется, хотя сейчас и пошло на спад. Я тщательно выполняю свою работу, а Макс – хороший босс, и заниматься особо нечем. Никто не хочет рисковать своим местом ради мелочи.

– Я догадался. Как насчет ОПК и Тейтов? Это щекотливый вопрос.

Который я предпочел бы не обсуждать. Но:

– Да, здесь были сложности.

Объединенная производственная компания изготавливает устройства, которые изобрел Кипрос Проуз, Кип. Я владею небольшой долей в ОПК и являюсь начальником охраны с момента его возникновения. Макс Вейдер и Кип – серьезные акционеры, однако заправляют делом Тейты. Я долгое время встречался с одной из девиц Тейтов. По этой причине Кип получает от них финансовую и производственную поддержку. Имели место драма, эксплуатация на высшем уровне и презрение со стороны прочих Тейтов. Потом на сцене появилась Страфа.

– Могу себе представить, – сказал Релвей. – Как сильно они хотят от вас избавиться?

– Мой уход разобьет немного сердец.

Он кивнул и снова сцепил пальцы.

– Но они не могут просто выставить вас вон, верно? Это огорчит Макса Вейдера. И вместе с вами может уйти Кипрос Проуз.

– Насчет этого не уверен. У Кипа все серьезно с Кирой Тейт.

– Которая, если не ошибаюсь, тоже ваша подруга.

– Свет во тьме. – Я уловил ход его мыслей. Вполне правдоподобно. Престон со своей приятельницей и Мин могли иметь отношение к прошлому, а не к настоящему или будущему.

– Стариканы и дядюшки – эти ребята поклоняются чистой прибыли. Они это проглотят и оставят вас при себе, потому что вы знаете свое дело.

– Спасибо, сэр.

– А лучше всего вы знаете, как довести окружающих до белого каления. Что насчет молодых Тейтов? Чувства которых вы задели? Они способны за вами шпионить?

– Способны? Безусловно. Будут ли этим заниматься? Нет. Тинни не станет меня преследовать. Она капризна, раздражительна и вздорна, но не в большей степени, чем другие невротики. Кира? Исключено. Ее интересует только Кип. А парни рады, что я ушел. Больше не приходится за меня объясняться.

Релвей задумчиво потер кончики пальцев друг о друга.

– Думаю, не стоит принимать Тейтов в расчет. Уомбл, Мьюриэт и Мин должны иметь отношение к Турниру мечей.

Нахмурившись, Релвей выглянул в коридор. Откуда-то доносился шум.

– По зрелом размышлении, я склонен согласиться. Но есть еще кузина, Роза Тейт, паршивая овца со съехавшей крышей. Могла ли она попытаться взяться за начальника безопасности теперь, когда он лишился семейной протекции? Стала бы она пробовать избавиться от вас, если бы думала, что удастся сделать это и сохранить Кипроса Проуза?

Угол его рта снова подергивался. Он только что продемонстрировал мне, что прекрасно разбирается в происходящем в ОПК и семействе Тейтов. Он знал, что овечка Роуз склонна к поступкам, от которых семья хотела бы оградить других акционеров.

– Розу нельзя исключать, – осторожно признал я. – Вероятность мала, но существует.

– На мой взгляд, это наиболее разумное объяснение.

– Если только дело не связано с турнирной дурью.

– Если только. О чем, я полагаю, мы скоро узнаем. Мне представляется, этот шум связан с тем, что Уомбл рассказал все, что знал.

Люди ожесточенно спорили приглушенными голосами, которые медленно приближались. Один настаивал, что начальник велел его не беспокоить. Другой возражал, что имелось прямо противоположное распоряжение. Кажется, этим вторым была грушеобразная Хеления.

Релвей подобрался, готовясь к их появлению.

– Ваши друзья с Холма знают, что вы здесь? Какое это имеет значение?

13

Все должно было измениться. Пойти перпендикулярно тому, как шло до сего момента.

Едва я закончил качать головой, как перед берлогой Релвея возникла Хеления. Начальник угомонил своего незадачливого привратника и подозвал женщину. Бросив на меня испуганный печальный взгляд, она поспешила к боссу, нагнулась, приложила руку к его уху и энергично зашептала.

Посмотрев на эту парочку, я задумался, не является ли необычная внешность женщины результатом тех же покушений на семейное дерево, плодом которых явился Дил Релвей.

– Дерьмо, – невыразительно произнес Релвей. Это было настолько для него нехарактерно, что он с тем же успехом мог бы завизжать. Начальник повернулся ко мне, стараясь сохранить на лице безразличное выражение, но я понял: что-то не так. Что-то определенно пошло не так.

– Что? – спросил я.

Релвей втянул в грудь несколько галлонов воздуха.

– Не буду ходить вокруг да около. Не поможет. Поток Яростного Света убита.

А?

Это было как… Не знаю что. Нет. Не может быть. Этого не могло случиться. Зачем он так со мной?

– Что? – Может, я ослышался? Может, он находился в другой вселенной? Или что-то вроде этого. Он говорил о чем-то невозможном, а следовательно, происходило нечто невозможное. – Я не понял… не понимаю… этого не может быть. – Все это знают. К чародейке вроде Страфы нельзя подобраться, чтобы убить ее. – Убита?

– Убита в результате нападения. На улице перед собственным домом.

Засада? Я знал отличное место и время. В тот момент, когда ты возишься с калиткой, чтобы войти внутрь. Вот только… Для чего Страфе пользоваться калиткой? Она бы прилетела домой по воздуху.

– Подробностей пока нет. Но она была не одна. Ее спутница серьезно пострадала, но выжила.

– Однако может умереть, – добавила Хеления, уставившись в грязный каменный пол и, возможно, отвлекая себя планами по уборке. – Вскоре мы получим больше информации.

Разумеется. Нападение на обитателя Холма, особенно с таким статусом, как у Страфы, заставит Стражу бросить все прежние дела.

Мои чувства онемели. Я не знал, о чем думать. Не знал, что делать. События повернулись невообразимым образом. Я переживал тяжелые времена, особенно во время войны, но меня никогда не били между глаз так внезапно, злобно и неожиданно. Даже когда нас покинула матушка, это произошло не мгновенно. У меня было время соорудить душевную защиту.

Почему-то я вспомнил гражданских, чьи дома и жизни лежали в руинах, опустошенные, после того как по их части света пронеслась война. Потерянные души, все до единой, всякий раз.

Я попытался напомнить себе, что мы, люди, стойкие создания. В конце концов большинство из нас возвращается.

Попытался – но не слишком в этом преуспел.

– Гаррет.

– Э. Э-э?

– Вы должны отправиться туда и выяснить, что произошло на самом деле. Отчеты могут ошибаться.

Первые отчеты часто содержат ошибки. Обычно содержат ошибки. Да! Возможно…

Ошибки не было. В глубине души я это знал.

– Да. Наверное.

Но я остался сидеть. Просто сидеть, уставившись в никуда, без единой мысли в голове.

– Вероятно, вы можете что-то сделать. В семейном смысле, – уточнил Релвей, поскольку Страфе было уже не помочь.

– Да. Наверное, – ответил я после затянувшейся паузы. Поднялся, по-прежнему сосредоточенно глядя на далекий горизонт.

– Хеления, найди Мишень, – приказал Релвей. – Скажи ему привести Уомбла. Гаррет, подождите. Я отправлю с вами кого-нибудь. Возможно, это работа для моего отдела.

Я остановился. Потрясенный и онемевший, я все-таки осознавал, что он хочет присмотреть за мной. Но в таком состоянии я был способен лишь делать, что говорят, причем медленно, или не делать ничего вовсе. Я понял это на войне.

Хеления вернулась через несколько секунд, с человеком, который пытался не пустить ее к начальнику. Кажется, здесь имели место некие взаимоотношения. А где их нет?

– Займет всего несколько минут, – сказал Релвей. – Знаю, вы все это уже видели, даже если не испытывали сами. Вскоре ступор пройдет, и вы впадете в ярость. И тогда нужно будет внимательно следить за собой, чтобы не натворить дел. Придется контролировать себя. Если случившееся связано с вашим проклятым турниром, Гражданская Стража с этим разберется.

Я посмотрел ему в глаза. И не понял, какого они цвета, хотя знал, что они должны быть… карими? Я по-прежнему испытывал опустошенность, однако Релвей разглядел что-то за пустотой. И это что-то его сильно нервировало.

Он знал, что у злого Гаррета не следует вставать на дороге. Я раскочегариваюсь не сразу, но потом…

– Не делайте ничего такого, что поставит вас по другую сторону закона, Гаррет.

Я вырос в Танфере. До недавних пор правосудие здесь являло собой кустарное производство. Ты творил его сам. Старые привычки не уйдут лишь потому, что какой-то мечтатель желал, чтобы я соответствовал его идеалам.

Но я не стал с ним спорить.

Вскоре появился громадный стражник – из тех, что поймали Престона Уомбла. Пленника он тащил за собой. Громила остановился перед камерой Релвея.

– Готов, босс, – сообщил он. – Что нужно?

Уомбл посмотрел на меня и побледнел.

Я не осознавал этого, однако вторая стадия постепенно набирала ход.

– Отведи мистера Гаррета домой, – приказал Релвей. – Я хочу, чтобы вы оба держались рядом с ним. Ты меня понял, Уомбл?

– Да, сэр, я понял, начальник, да, конечно. В течение какого времени мне следовать этим инструкциям, сэр? Какова будет моя функция?

Очевидно, Уомбл принадлежал к тем людям, которые продвигаются очень далеко крошечными шажками.

– Мы скажем, когда закончим. Твоя задача – присматривать за Гарретом. Делать все, чтобы он был здоров и счастлив. А также выполнять приказы Мишени.

– Да, сэр, начальник. Я прекрасно вас понял, сэр.

– Тогда шевелись. Гаррет, я жду, что вы будете себя контролировать. Надеюсь вскоре увидеть вас с отчетом. Мне нужно заниматься местными делами.

И на этом мы расстались, немного скомкано из-за моего состояния.

14

Я не стал интересоваться у Мишени, откуда взялась его кличка. Я сам побывал на войне и предполагал, что причиной тому были его габариты и склонность притягивать вражеский огонь. Этому парню определенно не нравилось его прозвище, но перечить начальству он не хотел.

Мишень отвел нас к выходу, через который я попал в Аль-Хар, бормоча себе под нос что-то насчет чертовой бабы, которая слишком медленно шевелилась и которой следовало прекратить играть в свои чертовы игры с чертовым придурком Мерримэном…

Я почувствовал запах лошадей прежде, чем услышал или увидел приближающихся монстров, с их пылающими злобой глазами и клыками, как у матушки всех соплезубых тугров… У меня серьезная проблема с лошадьми. Точнее, у лошадей – со мной. Я готов жить и дать жить другим, а они готовы сделать все возможное, чтобы моя жизнь закончилась как можно скорее. Лишь тогда они оставят прошлое в покое, чтобы жить и дать лежать в могиле другим.

Эти клячи были еще ничего. Из их ноздрей не валил дым. После единственной волны презрения зверюги решили меня игнорировать.

Мои спутники не обратили на монстров внимания. Мишень лишь держался поближе к Уомблу на случай, если у того случится приступ идиотизма и он предпримет попытку к бегству. Хеления и старый стражник, которому предстояло выполнять обязанности кучера, отправились за парой грязных демонов. Каждый привел одного. Намордников на них не наблюдалось. Экипаж был невелик, с эмблемой, но не служебной.

Хеления заметила мой интерес.

– Мы конфисковали его по закону о вымогательстве.

М-м. Ну да. Отличная идея. Дайте жестяным свисткам власть отнимать что угодно у кого угодно на основании обвинения в преступных действиях. Слишком большой соблазн даже для прямолинейного Дила Релвея.

– Мы подумали, вам не следует гулять в одиночку, – сказал мне Мишень.

Тут он попал в точку.

Итак. Он или Хеления – или оба – были склонны к мыслительной деятельности, несмотря на свою наружность.

Я надеялся, что наружность экипажа окажется столь же обманчивой.

Он словно принадлежал злобной старшей сестрице Метательницы Теней. Беспросветно черный, украшенный резными тварями, способными довести до истерики адептов вуду, и без рессор. Если поедем по плохим улицам, прогулка может оказаться менее болезненной.

– Давайте двигаться, – сказал Мишень. – Ты первый, Уомбл.

Хеления открыла левую дверцу. На ней был вырезан герб, но при таком освещении я не мог его рассмотреть. В любом случае не слишком-то и хотелось мне это делать. Он мог усугубить кошмары, которые и так являлись благодаря будущим родственничкам.

Хеления загнала меня вслед за Престоном, потом залезла сама. Внутри экипаж был изящно отделан шелком и кожей. Надеюсь, овечьей, а не человечьей.

Места хватило бы для четверых, если бы трое из них оказались хоть вполовину меньше меня. Уомбл занимал не так уж много пространства, а вот Хеления была широка в нижней части, да еще и прихватила с собой большой кожаный саквояж.

– Попробую взять показания очевидцев, – объяснила она.

Я мысленно пожелал ей удачи.

Даже если ты умеешь быстро писать, показания очевидцев никогда не совпадают.

Я услышал скрип – Мишень открыл ворота.

Старик произнес что-то на лошадином языке, вероятно, обещание скормить меня адским тварям, если они будут выполнять его приказы. Экипаж дернулся. Мы с Престоном сидели спиной по направлению движения. Я чуть не упал на колени Хелении.

Через тридцать футов экипаж остановился. Снова заскрипели ворота. Старик вскарабкался на место кучера, заставив сооружение покачнуться и завизжать. Сквозь боковые окна начала просачиваться влага, но они были закрыты. Я выглянул наружу. Дождь немного набрал темп, хотя по-прежнему слабо отличался от бесцельной мороси. И был очень, очень холодным.

Хелении хотелось поболтать.

– Этот экипаж принадлежал кому-то с Холма. Какому-то некроманту. Его сдали собственные родственники, потому что он был совершенно невыносимым.

– По описанию похоже на мою внучатую тещу.

Я цинично подозревал, что в деле переплелись некие вопросы наследств и поместий, которые кто-то хотел решить способом, отличавшимся от прописанных в соответствующих документах. Негласный Комитет не стал бы участвовать в подобных играх, но команда Релвея по-прежнему составляла лишь незначительную часть сердца новых правоохранительных органов.

– Начальник пользуется им, когда желает остаться незамеченным, – продолжала Хеления.

Ну да. Конечно. На такое уродство никто не обратит внимания.

Дверь открылась, и возникла физиономия Мишени.

– Все готово?

Никто не стал утверждать обратное. Как в принципе можно ответить на подобный глупый вопрос?

Он толкнул дверь, клацнула защелка. Экипаж просел и закачался, несмотря на отсутствие рессор: Мишень вскарабкался на заднюю приступку для лакея.

Экипаж дернулся вперед.

Я достаточно пришел в себя, чтобы осознать: следует благословить невосприимчивость Мишени к дурной погоде. С ним внутри стало бы совсем тесно.

15

Рядом с домом Страфы не наблюдалось очевидных признаков того, что произошло нечто серьезное. Разумеется, здесь были люди, но дождь отпугнул праздных зевак, а всех остальных Барат увел под крышу. Перед домом тусовалась свора магов-криминалистов, пытавшихся казаться чем-то иным, но их выдавали красные береты Стражи.

Кучер подвез нас к крытому входу. Мишень открыл дверь и помог выбраться Хелении. Появившийся Барат поприветствовал меня нехарактерным объятием.

– Мама уже в пути, – сказал Альгарда. – Она задержалась, потому что хотела сначала предпринять некоторые шаги.

Я сомневался, что меня это интересовало. Слово «шаги» прозвучало отвратительно зловеще.

Барат смерил взглядом Мишень, Уомбла и Хелению, но сохранил нейтральное выражение лица и воздержался от комментариев. На них тоже были красные береты. Повсюду сновали жестяные свистки. Они загнали в угол пару частных патрульных Холма и задавали им неудобные вопросы.

Я посмотрел на Барата, подняв бровь.

– На другой стороне Холма произошел взрыв, – объяснил он. – Они все отправились туда. Этим двоим хватило глупости вернуться. Прочие исчезли.

Их найдут. Им придется объяснить, почему они не справились с работой, за которую получали больше среднестатистического жестяного свистка. В последнее время Гражданская Стража крепко взялась за частников. Те постоянно бездельничали или попадались на взятке, после получения которой смотрели в другую сторону, когда происходило нечто скверное.