Самурай правой руки Родионов Михаил

Глава 6

Аэропорт в Мехико был забит людьми до отказа. Здесь всегда было многолюдно и очень оживленно. Бесконечный поток из тысяч людей с сумками, чемоданами, тележками и детьми спешили на свои регистрации и посадки. Длинные изматывающие очереди и постоянный несмолкаемый гул дополняли эту дорожную атмосферу.

Молодая семья, состоящая из папы, мамы и ребенка, стояла, как и все, в ужасной духоте. Это были обычные туристы, которые, уже не стесняясь, проклинали все достопримечательности этой гостеприимной страны и главной мечтой которых было поскорее сесть в прохладный самолет и забыть о тех неудобствах, которые их преследовали на протяжении десяти дней бесконечных и выматывающих экскурсий. Они стояли в тесной очереди уже больше двух часов, и терпению родителей постепенно приходил конец. Сначала папаша упустил свою очередь, и теперь, чтобы встать на свое место, ему пришлось устроить целый скандал. Затем мамаша потеряла ребенка, который только что еще был здесь, а уже через секунду – в другом конце аэропорта. И наконец, самое страшное – это сам ребенок. Это избалованное чудовище, казалось, уже узнала вся очередь. Сначала его искали с полицией, когда оно побежало за котенком. Затем ему срочно понадобилось в туалет, и через минуту об этом знал уже весь аэропорт. Потом ему стало жарко, и оно отправило отца искать воду обязательно в зеленой бутылочке «как у того мальчика»… Когда, наконец, отец, не выдержав эту муку, просто отшлепал его, то отцу аплодировала вся очередь. Даже строгие финны, помешанные на правах детей и ювенальной полиции, и те были несказанно рады, что справедливость, наконец-то, восторжествовала. Ребенок сначала громко разревелся, а затем на какое-то время замолчал. Это были самые счастливые минуты в жизни окружающих людей. Но счастье длилось недолго. Размазывая пыль и слезы по лицу, ребенок, а это, как оказалось, была девочка, громко завопил:

– Я устааалааа. У меня болят нооогиии… Дайте мнеее попииить… Я хочу конфетууу…

Молодая мама пыталась хоть как-то успокоить ребенка:

– Ну, маленькая моя, потерпи немного. Мы уже совсем скоро сядем в большой самолет и полетим домой. Хочешь домой?

– Хочууу… А дома ты мне купишь собаку?

– У тебя же есть котенок, зачем тебе еще собака?

– Хочууу собаку… Хочууу собаку… Купиии, ну, купиии….

– Будет тебе собака, только не кричи так. На нас же люди смотрят, а ты так некрасиво себя ведешь.

– Купи мне медведя…

– Какого еще медведя?

– В магазине, вон там… белый медведь…

– Ну, солнышко, мы же не можем уйти из очереди, а как прилетим, то папа тебе сразу же купит медведя…

– Нет, сейчааас купиии… Хочу медвееедяяя…

Девочка затопала ногами и стала в истерике размахивать руками. Папа уже был не в силах на все это смотреть. Он выбрался из огромного скопления народа и направился в магазин за медведем. Стоит сказать, что медведь по размерам был немногим меньше самого ребенка, и когда над очередью показался плывущий к девочке огромный зверь, все с облегчением вздохнули, ожидая небольшой передышки от ребенка. Но не тут-то было. Ребенок, схватив медведя, опять завопил на весь аэропорт:

– Это не тооот медвееедь. Тооот быыыл сииинииий…, а этот белыыый… Хочу другоооогооо медвееедяяя…

Казалось, что этот кошмар длится целую вечность. Рядом с истеричным ребенком уже находились двое полицейских. Вместо того, чтобы спокойно отсидеть свою рабочую смену в прохладном кабинете, им пришлось срочно выдвигаться на стойку регистрации рейсов и выяснять, откуда исходят истошные нечеловеческие крики. Когда «семейка Адамс», наконец-то, добралась до таможенников, то неожиданно выяснилось, что несносный ребенок в своей истерике измял все билеты и документы. Обреченный папаша вывалил горсть измятой бумаги на стойку, объясняя, что это и есть именно то, что запросили таможенники. Те стояли в некоем недоумении и пытались хоть как-то разобраться с документами, а орущее перемазанное существо уже вопило у них под самым ухом. Один из таможенников все-таки решил выполнить свой служебный долг до конца и, тяжело вздохнув, вернул пачку мятой и липкой от растаявших шоколадных конфет бумаги несчастному отцу:

– Боюсь, что тут я не смогу вам ничем помочь. Ваши документы испорчены, и вам придется теперь задержаться в стране на неопределенное время.

Глава семьи грустно собрал в обе руки остатки документов и повернулся к очереди:

– Я сейчас быстренько схожу к начальнику таможни и попытаюсь решить это небольшое недоразумение. Я скоро вернусь, мое место не занимайте…

Он сунул документы жене и попытался выбраться из толпы. Ребенок, замолчавший на несколько секунд, вдруг разразился с новой силой. Теперь он уже колотил полицейских по ногам и верещал так, что у всех закладывало уши:

– Хочууу самолееет… Хочууу самолееет…

Папы не было ровно две минуты, но эти минуты были самыми длинными в жизни таможенников. Они никак не могли оторвать ребенка от арки металлоискателя. Никто из них уже не хотел связываться с этими противными туристами и этим препротивнейшим цветком жизни. Таможенники прекрасно понимали, что нормальная рабочая атмосфера полностью зависит от них, и в их власти было, наконец-то, прекратить эти невероятные мучения. А всего-то и нужно было просто пропустить этих «гринго» и забыть о них, как о каком-то кошмарном сне – пусть таможенники по прилету ломают головы, а уж в Мексике они все равно больше никогда не появятся… Наконец, один из таможенников не выдержал этой пытки:

– Дайте-ка я еще раз посмотрю ваши документы… Так… Ясно… Ага… Угу… Понятно… Да, вроде, нормально все. Здесь только помято немного, а так все в порядке. Проходите, женщина… Не волнуйтесь, вашего мужа мы пропустим… Конечно, здесь не оставим… Само собой… И вам счастливого дня… И вы к нам приезжайте… Нет, не забудем вас… Конечно, навестим… Да, я запомнил ваш адрес… Само собой, что предварительно позвоним, перед тем как приехать… Да, я помню – в сентябре у вас бархатный сезон… Четвертый дом от первого переулка налево… Нет, не забуду…

Все радостно вздохнули, когда семья, наконец-то, пересекла таможенную линию, и теперь очередь стала жить своей обычной жизнью. Ровно через минуту ребенок замолчал и в один миг превратился в воспитанную аккуратную девочку, которая все время держалась за руку одного из родителей и смотрела на окружающий ее мир большими восторженными глазами…

Глава 7

Тинки проснулась из-за того, что услышала, как в гостиной упал сначала стул, а за ним на пол полетела посуда, оставленная на столе. Девушка мгновенно соскочила с кровати и через секунду уже лежала за широким диваном, сжимая в руке пистолет. Оглядевшись по сторонам, она определила для себя, что здесь все спокойно и основные действия, судя по всему, происходят в коридоре. Там слышались громкие крики и какая-то странная возня. Тинки подождала еще немного и осторожно выбралась из своего укрытия. Она слегка приоткрыла дверь из спальни и, приставив небольшое зеркало, осмотрела просторный зал. То, что она увидела, сначала сильно рассмешило ее, а потом разозлило. Она широко распахнула двери и с суровым видом подошла к источникам шума. Ну, конечно, это были РоМ и Лау. Они играли в «семью» – с некоторых пор это была самая любимая игра на вилле. РоМ, размахивая над головой широким офицерским ремнем, носился за Лау и пытался отшлепать ее по мягкому месту, а та, радостно визжа на всю округу, носилась от него по всей вилле, опрокидывая все, что стояло у нее на пути. Тинки грозно встала у них на дороге и, чеканя каждое слово, произнесла:

– Вы что это творите-то? А кто потом все это будет убирать?

Она отобрала у РоМа ремень и швырнула его в свою комнату:

– Взрослый мужик, а ведешь себя, как ребенок. У нее уже все ноги в синяках и красных пятнах, а тебе все весело…

РоМ пытался хоть как-то оправдаться:

– Пусть научится со старшими разговаривать, а то еще и не так получит у меня.

– Она уже и так получила больше, чем нужно, – вон вся задница уже красная…

– Ничего не красная, а обычная…

– А я говорю, что красная… – Тинки повернулась к Лау, – ну-ка, покажи задницу, она у тебя красная или нет?

Лау мигом спряталась в ванной, и оттуда донеслось:

– Вот еще чего удумали… Буду я тут задницы показывать. Даже и не думайте, грязные извращенцы…

На следующий день история повторилась, только теперь главными участниками уже были не РоМ, а Свит и Лау. После обеда, когда каждый занимался своими делами, на веранду зашел Свит. Он многозначительно поставил на стол один из своих дорожных чемоданчиков:

– Так, товарищи офицеры, настало время очередных прививок, поэтому подставляйте свои места для инъекций.

Блок и РоМ, не поднимая глаз, закатали рукава на футболках и продолжили просматривать журналы. Время шло, а прививку Свит почему-то все не делал. Наконец, Блок поднял глаза, и его перекосило от смеха. Он толкнул локтем РоМа, чтобы тот оценил причину его истерики. РоМ перевел взгляд на Свита и тоже повалился на пол не в силах себя сдерживать. Тинки была слишком занята принятием солнечных ванн, чтобы отрываться на какие-то мелочи, а Лау лежала на животе на мягкой кушетке, подперев голову руками, и болтала ногами. Она также почувствовала, что процедура прививок несколько затянулась, и повернула голову в сторону Свита. В один миг она сделала огромные испуганные глаза и с диким визгом бросилась бежать в свое самое надежное и единственное место, где был замок, – в ванную. За ней, еле перебирая ногами от смеха, пытался бежать и Свит. В его руках можно было увидеть огромный в полметра шприц с такой же здоровенной иглой. Он тряс им над головой и всем своим видом показывал, что не отступит от своей идеи сделать укол Лау. Та больше часа провела в ванной, не решаясь выйти из своего укрытия, а Свит весь этот час стоял у дверей и уверял ее, что это просто необходимо и без этого укола он даже на метр не выпустит ее с виллы из-за птичьего гриппа, который разразился где-то в далекой Африке.

Утром Тинки всем заявила, что больше не намерена тратить свои нервы на бестолковых людей, и с чистой совестью отправилась в парикмахерскую. Ее не было чуть больше трех часов. Казалось бы, за это время на вилле ничего не могло измениться, но это было не так. Еще на подходе к высоким воротам она услышала дикие вопли Лау. Было совершенно очевидно, что ее или посадили в духовку, или засунули ей в штаны куст крапивы, и девушка поскорее поспешила на помощь Лау. То, что увидела Тинки, превзошло все ее самые смелые представления. На этот раз это уже был сам Блок. Он схватил бедную Лау своей огромной ручищей за ногу, высунул руку в окно на втором этаже и тряс перепуганного ребенка так, что тот бултыхался в воздухе, как носовой платок на ветру. Лау при этом верещала от страха и счастья одновременно на всю округу, а Блок грозно цедил сквозь зубы:

– Я из тебя вытрясу всю эту дурь…

Увидев возвращающуюся Тинки, он тут же вернул Лау на место, а когда Тинки в ярости ворвалась в зал, они уже вместе были в кресле и читали какую-то книгу. Лау при этом сидела на коленях у Блока и умиленно слушала очередную сказку про хоббитов… БлокАДА поднял грустные глаза на Тинки и как ни в чем не бывало произнес:

– А, это ты… А мы уже потеряли тебя…

Но не эти постоянные издевательства больше всего доставали Лау. Ее защитницей теперь была Тинки, и вот как раз от нее-то и исходили все тяготы и мучения. Та почему-то решила, что только она одна может защитить ребенка, и теперь большую часть своего времени находилась рядом с Лау. Теперь девочку часами одевали и переодевали в какие-то идиотские платьишки и делали прически, подбирали носочки под цвет бантика на шее и поясок под цвет пуговичек… Все это было так долго и муторно, что Лау пользовалась любой возможностью, чтобы, оставив свою грозную защитницу в одиночестве, побыстрее сбежать к своим мучителям. Ну, а те уж измывались над ней по полной программе. Теперь любимым занятием на вилле было придумать какой-нибудь новый трюк, чтобы бедное дитя до последнего момента не догадалось, а когда догадалось, то было бы уже слишком поздно.

Последней фишкой вчерашнего дня было послать Лау за мороженым в подвал и закрыть его, выключив при этом свет. Затем туда еще можно было через окошко кидать маленькие камушки, чтобы они шуршали по полу, и при этом спокойно спрашивать Лау, не видела ли она там маленьких пушистых мышек. Сегодня же Лау полдня провела на крыше, так как ее попросили помочь снять маленького котенка, а когда та залезла повыше, то неожиданно сломалась лестница, и весь мужской коллектив в полном составе отправился ее чинить. Сняли Лау с крыши только тогда, когда Тинки вдруг обнаружила, что уже давненько не видела свою подопечную.

На следующий день были запланированы очередные испытания для ребенка. РоМ специально для такого случая заказал из Франции пару маленьких лягушат и теперь раздумывал, как бы занести их в дом незаметно для окружающих и успеть засунуть с утра пораньше в кровать Лау. Одним словом, работы у всех теперь было предостаточно, и время отдыха летело незаметно.

Лау проснулась и сладко потянулась. Как же здорово было снова ощущать себя дома вместе с друзьями! Она теперь радовалась каждой минутке, проведенной на вилле, и ее счастью не было предела.

Лау быстро вскочила и подбежала к окну. Так и есть – все уже сидели в беседке и завтракали. «Опять проспала, соня», – подумала она про себя и уже собралась было выскочить в одной ночнушке к друзьям, но что-то ее остановило уже в дверях. Она замерла, как будто стараясь вспомнить что-то очень и очень важное для себя. «А-а, чуть не забыла. Вот растяпа», – Лау подскочила к своему небольшому столику и осторожно взяла в руки маленькую коробочку, где у нее хранились разные заколки и фантики. Открыв крышку шкатулки, она вытащила на свет двух маленьких удивленных лягушат и тщательно рассмотрела их. «Лягушка остромордая» или «Рана арвалис». Относится к семейству Настоящие лягушки, отряду Бесхвостые земноводные. Длина тела пять-шесть сантиметров. Окраска сверху бурая или оливково-серая с темными пятнами и точками. Брюшко белое или желтое. В брачный период самцы окрашены в светловато-синий или синевато-фиолетовый цвет с широкой светлой полосой на спине. Обитает на территории Центральной, Северной и Восточной Европы, а также в западной части Азии. Отсутствует в Великобритании, Ирландии, большей части Франции, на Пиренейском полуострове, в Италии, Швейцарии, на Балканах…» В голове маленького ребенка в один миг промелькнула полная информация по данному виду животных…

Лау еще рано утром заметила крадущегося РоМа и, когда тот удалился, осторожно переложила животных в коробочку, чтобы ненароком не раздавить во сне. Теперь Лау держала в ладони разноцветных лягушат и усиленно думала, куда бы их деть. Немного поразмыслив, она приняла решение. Сделав в одеяле небольшое углубление, чтобы они не сбежали, она посадила их туда и оглядела комнату.

Через несколько секунд в комнате был уже страшный беспорядок. Все стулья были опрокинуты, подушка валялась на полу, а вещи раскиданы по всей комнате. Лау подошла к окну и открыла его пошире. «Ну, вроде все готово, ничего не забыла». Она еще раз оглядела комнату и осталась довольна. Теперь подходила развязка утреннего шоу. Лау повернулась к окну, чтобы ее было лучше слышно, и заверещала что есть мочи. Она так покричала какое-то время, а затем со всей силы бросилась бежать на улицу, к веранде, где ее уже ждали остальные, покатываясь от смеха над своей очередной, как им казалось, удачной шуткой…

Глава 8

Ужин уже подходил к концу, когда Тинки сделала Лау очередное замечание по поводу ее внешнего вида:

– И вообще, девочки должны следить за собой более внимательно и не появляться при посторонних в мятых футболках… Сейчас же иди и переоденься, и чтобы это было в последний раз…

– Не пойду… – Лау надула губы и опустила голову.

Это было так неожиданно, что все одновременно посмотрели на реакцию Тинки. Та словно не слышала ответа Лау и продолжала как ни в чем не бывало:

– Снимешь с себя эту камуфлированную майку и наденешь розовенькую с пальмами. Я все погладила и положила тебе на кровать…

– Не пойду… – Лау повторила свой ответ, и это еще больше накалило обстановку. Девочка еще ниже опустила голову и вцепилась руками в кресло, как будто ее собирались силой заставить идти переодеваться…

– Пойдешь… Ты еще маленькая и должна слушаться…

Неожиданно за Лау вступился РоМ:

– Да пусть сидит в этой, какая разница?

– Большая. Вы, взрослые мужики, привыкли в камуфляже ходить, а ей еще рано…

– Сейчас рано, потом поздно, а когда в самый раз? И вообще, ты что раскомандовалась? В чем хочет – в том пусть и ходит…

Тинки внимательно всех оглядела:

– Это что же, бунт на корабле?

– Да, бунт… Нечего командовать… Ты, вообще, уже не член команды, а только командировочные здесь тратишь. Тебя уже в Городе давно ждут – сама говорила…

Неожиданно слово взял Свит:

– Я тоже считаю, что пора уже решать с Тинки. Решила уходить – значит, пусть уходит, а командовать здесь нечего. Предлагаю голосовать из исключение Тинки из команды.

Его поддержал РоМ, и Тинки поняла, что осталась одна против всех. Ей было понятно, что дело серьезное, и она резко поменялась в лице:

– Подождите. Проголосовать мы всегда успеем. Это так не делается. Давайте каждый подумает еще раз, и с утра проголосуем. Как говорится, утро вечера мудренее.

Все посмотрели на Блока. Тот утвердительно мотнул головой:

– Утром так утром…

Когда все разошлись спать, к Лау в комнату кто-то осторожно постучал:

– Заходите, кто там?

– Это я…

Тинки еле слышно проскользнула в комнату и села на кровать рядом с Лау.

– Я хотела с тобой переговорить.

– О чем? О дурацких платьишках, которые я терпеть не могу?

– Нет, не об этом.

– А о чем тогда?

– О тебе и твоем будущем…

– И что с ним не так, по-твоему?

– Многое… Как ты думаешь, какое решение насчет тебя примет Блок? Думаешь, он оставит тебя в группе?

– А почему нет?

– Потому, что ты ребенок, и тем более, наверх уже доложено о твоей ликвидации.

– И ты можешь что-то посоветовать?

– Посоветовать нет, а помочь могу.

– Как?

– Сначала обсудим утреннее голосование…

– А-а, вон оно про что ты…

– Именно. Значит, расклад такой – ты утром голосуешь за то, чтобы меня оставили в группе, а я на следующем голосовании насчет тебя – голосую за то, чтобы тебя оставили. Здесь все честно и справедливо…

– У меня тогда к тебе будет еще одно небольшое дополнение…

– Какое?

– Ты оставляешь меня в покое и больше не привязываешься со своим воспитанием.

– Договорились…

Через минуту Тинки уже была в комнате РоМа.

– Слушай, РоМик, помнишь, на последнем задании ты метнул нож, и он сверкал в ночи при лунном свете, как летающая тарелка?

– Ну, помню, и что?

– А ничего, что ты забыл, что его нужно было предварительно закоптить на костре и только после этого использовать? А так ты чуть не выдал наше расположение в засаде…

РоМ подскочил к двери и закрыл ее поплотнее от лишних ушей:

– И чего тебе теперь нужно от меня?

– Я забываю о твоей ошибке, а ты утром голосуешь за меня.

– Еще чего…

– Тогда я ненароком за завтраком скажу при всех, что ножи сегодня блестят не хуже тех, которыми ты кидался в Мексике, и это будет темой разговора всего завтрашнего дня.

РоМ еще раз проверил плотность закрытия дверей и чуть слышно прошептал:

– Ладно, но с условием, что ты забываешь об этой истории раз и навсегда, а то никогда тебе этого не прощу.

– Ну, конечно, я уже забыла…

Со Свитом было примерно так же:

– Вот ты вколол мне витамины, а у меня аллергия началась – я вся пятнами покрылась, хотя я тебе говорила, что мой организм не переносит те лекарства.

– У нас других все равно не было в то время.

– Значит, не нужно было колоть вообще. Мне на задание идти – а у меня глаза слезятся и нос забит – дышать не могу. Я никому не сказала, что ты чуть не вывел из игры одного из членов команды, а могла бы.

– Но это же было давно совсем. Чего ты сейчас-то об этом вспомнила?

– А то, что я не хотела тебя подставлять тогда, а теперь хочу, чтобы ты так же отнесся ко мне. Мне нужно, чтобы завтра ты поддержал меня.

– Да не вопрос, но ты же сама, вроде, хотела в Город уйти, там тебя, вроде как, ждут…

– Еще не время…

– Короче, сама тогда решай. Я не против, если ты останешься…

Через десять минут Тинки уже крепко спала в своей комнате с чувством выполненного долга. Утром на завтраке все ждали развязки истории с Тинки. Блок в самом конце приема пищи напомнил всем о голосовании:

– Товарищи офицеры, сегодня мы с вами хотели решить очень важный вопрос. А именно: останется ли с нами Тинки или будет исключена из состава нашей группы. От нее самой поступило такое заявление, и мы должны поставить точку в этом деле. Кто-нибудь хочет сказать? Тинки, ты хочешь?

– Нет, я жду вашего решения…

– Кто за то, чтобы исключить Тинки из состава группы? Ну, смелее, смелее, товарищи… Ясно… Тогда я спрошу по-другому – кто за то, чтобы Тинки осталась?

В воздух взметнулись три руки. Лау тянула свою тоненькую ручку выше всех.

– Ну, тогда большинством голосов Тинки остается в группе с испытательным сроком.

– С каким это еще испытательным сроком? Ни на какие испытательные сроки мы не согласны, не было такого уговора… – Тинки прекрасно понимала, что теперь у всех появлялась тоненькая ниточка, через которую на нее можно будет воздействовать.

Блок прекрасно разбирался в своих людях и знал, что Тинки использует оставшееся ночное время в своих интересах, и результаты утреннего голосования его нисколько не удивили. Поэтому он принял решение, которое, в первую очередь, устраивало его самого. Тинки тяжело вздохнула, но сейчас она была не в той ситуации, когда можно было качать права. В конечном итоге это решение устроило всех. Каждый выжал друг из друга все, что ему было нужно, и все остались довольны совершенными сделками…

Тинки стояла на веранде и подставляла свое лицо последним лучам заходящего солнца, когда к ней подошел Блок. Он облокотился на перила и устремил свой взгляд в бескрайнее море. Немного помолчав, Блок повернулся к Тинки:

– Как считаешь, насчет Лау уже пора докладывать наверх?

– Уже давно было пора, а сейчас я даже и не знаю, как ты будешь оправдываться…

– Вот и я не знаю. Может, можно придумать что-нибудь?

– Можно…

– Что, например?

– Можно такой вариант провернуть – под дурочка… Скинь какую-нибудь замысловатую информацию Отцу – и все. Он тебя вызовет на базу для объяснений, но эффекта неожиданности уже не будет, и он частично будет подготовлен к новости, а дальше уже как пойдет…

– А еще?

– Нет, думаю, что это единственный вариант у нас…

– Ну, значит, так и сделаем. Тогда придумай текст какой-нибудь…

– Уже придумала… Звучать он будет так: информация о ликвидации члена группы не подтвердилась. Агент в строю и ждет дальнейших указаний в работе…

– По-моему, чушь какая-то…

– Вот именно, что чушь, и именно поэтому тебя и вызовут для объяснений, а там ты просто подставишь имена и дашь какое-нибудь дурацкое объяснение ситуации.

– Может, ты поедешь объясняться? У тебя лучше получится.

– Ну уж, нет. Сам поезжай, тем более что все равно вызывать будут тебя…

Глава 9

На следующий день Блок уже сидел в кабинете Отца и давал полный расклад по сложившейся ситуации. Отец молчал, пока Блок рассказывал удивительную историю, и только в конце переспросил:

– Говоришь, ребенок с глазами Лау? И это было единственным подтверждением, что перед тобой оригинал, а не подделка?

– Она все помнит и знает все подробности и детали прошлых операций.

– Ты опытный разведчик, а повелся на такой детский развод? Может, тебе уже пора на заслуженный отдых, а твое место займет кто-то поопытнее? Ты хоть понимаешь, что оказывается, кто-то знает полный расклад по нашим делам и твоей группе? Кто-то полностью контролирует нас, а мы первый раз об этом слышим… Рассказы про реинкарнацию – это чушь, рассчитанная на любителей, а мы с тобой профессионалы и должны относиться к своей работе с должной осторожностью… Значит, так… Через два дня вы все вместе пойдете на стадион смотреть чемпионат Италии по футболу. Народу будет очень много, поэтому там легко затеряться. Поглядим на эту обновленную Лау. Про истинные мотивы посещения матча группе не докладывай. На следующий день вечером встретимся и поговорим еще раз. А сейчас возвращайся назад на виллу…

Утром, за завтраком, Блок как бы невзначай поинтересовался планами на день у всех присутствующих. Тинки равнодушно ответила, что хотела бы побыть в тишине и, наконец-то, позагорать вдоволь. РоМ уже заказал водный мотоцикл и хотел погонять по морской глади. Свит желал наличие интернета и свободного времени для своей работы по изучению новых методов в нейрохирургии. Лау же по обыкновению могла присоединиться по своему желанию к любому из них. Одним словом, все были свободны, и Блок торжественно объявил о запланированном мероприятии на сегодняшний день:

– Друзья, нам несказанно повезло, и сегодня мы с вами все вместе отправляемся смотреть футбольный матч «Интер» – «Милан». Не нужно меня благодарить, вы же знаете, что для вас я готов на все…

– Я не могу, там будет столько народу, а у меня волосы плохо прокрашены… – Тинки искала любой повод, чтобы избежать посещения шумного стадиона.

– А я говорю, что пойдут все, и сами потом мне еще спасибо скажете. Мы выезжаем через три часа, поэтому можете уже сейчас заказывать себе шарфы с символикой любимого клуба и кепки…

На стадионе было огромное количество народа. Шум был такой, что совершенно невозможно было разговаривать, но это не мешало группе общаться в полной мере на пальцах. Болельщики начали собираться задолго до начала матча, и весь стадион был разделен на цвета двух соревнующихся клубов. Чувствовалось, что сегодня здесь большой праздник. Люди были в хорошем настроении, и весь стадион в унисон пел гимны своих любимых команд. Прекрасная солнечная погода вносила свою лепту в это торжество футбола Италии. На стадионе, казалось, собрался весь город. Люди шли и шли бесконечным потоком к воротам спортивного сооружения, и казалось, что этой людской реке нет конца и края.

Люди Блока уже сидели на своих местах и ждали начала матча. По дороге они купили прохладительные напитки и какие-то местные сладости. Лау сидела с большим кульком и, не переставая, ела. Она уже была вся измазана с ног до головы липким сиропом и сахарной пудрой.

Два часа на стадионе пролетели как один счастливый миг. Даже Тинки, далекая от футбольных страстей, и та настолько увлеклась болением за одну из команд, что пару раз вскакивала со своего места и все время порывалась выскочить на поле и показать этому кривоногому нападающему, как нужно забивать голы. Ее успокаивали все по очереди, и только когда матч закончился, она немного успокоилась и при всех поклялась, что ноги ее больше не будет на футболе, раз они не могут нормально играть. Возвращались уже в полной темноте, и Лау уснула на заднем сиденье такси, положив голову на колени Блоку. Она что-то бормотала во сне, но сколько Блок ни прислушивался, так ничего и не смог разобрать. На виллу они приехали уже поздней ночью, и Блок на руках отнес Лау в ее комнату. Когда он положил ее на кровать, девочка неожиданно открыла глаза и еле слышно пробормотала:

– А Отец совсем не изменился, только глаза теперь у него стали какие-то усталые…

– А где ты его видела?

– Он сзади нас стоял, когда мы пиццу покупали. Правда, у него очки были большие, но все равно видно было…

– Это был не он…

– Он, он… Я же не совсем идиотка… – Лау сладко потянулась и, по-детски положив под голову обе ручки, тут же заснула сном младенца.

Глава 10

Отец сидел в уличном кафе и пил кофе. Блок подсел к нему, и услужливая официантка тут же подскочила к столику:

– Сеньор что-то будет заказывать?