Самурай правой руки Родионов Михаил

Глава 1

Ровно через две недели база встречала команду Блока. Офицеры охраны слегка кивнули в знак приветствия заезжавшему на охраняемую территорию джипу – и ворота тут же наглухо захлопнулись. Все разбрелись по своим комнатам, так как до вечера были полностью свободны. Общий сбор был назначен сразу после ужина, и поэтому времени для личных дел было предостаточно.

Блок лежал на кровати и читал, когда над дверью загорелся огонек, – это означало, что его вызывает к себе Отец. Огонек был зеленого цвета, значит, можно было особо не торопиться. Блок привел себя в порядок и отправился в кабинет начальства. Он постучал в дверь:

– Разрешите?

– Давай заходи. Присаживайся…

Блок сел на свое обычное место. В кабинете, помимо Отца, находился еще один человек. Это был азиат невысокого роста и, судя по всему, с очень большими амбициями. Он высоко держал свою голову и снисходительно осматривал Блока. Отец представил незнакомца:

– Это господин Киеши Ямагути, он самурай одного из самых древних и уважаемых кланов Японии, входящих в дом Токугава. Я думаю, что позднее он сам вам расскажет о себе более подробно, а сейчас я хотел бы, чтобы ты представил ему свою команду.

Самурай слегка наклонил голову и тут же задрал ее опять. Блок встал, давая понять, что он готов выполнить распоряжение Отца, и сделал шаг к двери. Отец тут же отреагировал:

– Господин Киеши, прошу вас. Сейчас вы увидите наших лучших из лучших. Мы очень долго подбирали эту команду и теперь можем по праву гордиться ею.

Отец долго хвалил людей Блока и приписывал им небывалые заслуги. Когда они уже подходили к комнате отдыха, где находились «супермены», «бэтмены» и прочие спасители Мира, Отец, прежде чем открыть дверь в комнату, на полном серьезе произнес:

– И запомните, господин Киеши, что теперь выполнение нашей общей миссии, да и, что там говорить, Ваша жизнь, будут полностью зависеть от этих людей. Это настоящие профессионалы своего дела, и, если бы мне пришлось рисковать своей жизнью, для прикрытия я выбрал бы именно их…

С этими словами он распахнул дверь и предложил самураю пройти в комнату. Но тут произошло непредвиденное. Как только дверь отворилась, коридор сразу же огласился изнутри диким шумом и визгом. До этого плотно закрытая, она не пропускала звуков, и теперь все это вырвалось наружу. От неожиданности самурай даже слегка отшатнулся от дверного проема, но быстро взял себя в руки и сделал шаг навстречу людям, от которых теперь, по словам большого начальника, зависела его жизнь. То, что он увидел, было немного не тем, что он ожидал…

На двери распахнутого шкафа висел замотанный в скотч дико орущий ребенок. Он был, как египетская мумия, только один рот и огромные перепуганные глаза выдавали в этом кульке липкой пленки маленького человечка. У окна в нижнем белье стояла девушка – она выжимала рубашку и проклинала на чем свет стоит каких-то мужланов. Далее, на середине комнаты, на спинке стула балансировал огромный мужчина, делая ласточку, а второй кидал в него теннисные шарики, от которых первый должен был уклоняться. Все эти люди издавали дикие крики, и в комнате стоял такой невообразимый шум, что невозможно было даже примерно понять, как три человека и мумия с детскими глазами могли выдавать такое количество децибел.

Увидев незнакомца, девушка в один миг надела на себя мокрую рубашку, а человек-ласточка с грохотом свалился вместе со своим напарником, который бросился помогать ему слезть со стула. Блок и Отец как ни в чем не бывало прошли в комнату. Сразу же наступила полная тишина, и Блок начал представлять своих людей. Тинки стояла в луже, которая натекла с мокрой одежды. Свит и РоМ, красные от перенапряжения, выглядели не лучшим образом. Завершала общую картину Лау, оторванная от дверцы шкафа и полностью замотанная в скотч. Самурай посмотрел на Отца:

– Так вы говорите, это – ваши лучшие люди?

– Лучшие…

– Ясно… Надеюсь, вы понимаете всю важность запланированных мероприятий и отдаете себе полный отчет.

– В полной мере…

– В таком случае, не будем терять время и начнем…

Японец вышел из комнаты в сопровождении Отца, а Блок остался внутри и плотнее закрыл за ними дверь:

– Вы что вытворяете-то? Совсем уже с ума посходили? Зачем дитя к стенке приклеили?

Свит, застегивая пуговицы на рубашке, начал оправдываться:

– Она ведро с водой поставила на шкаф. Мы Тинки вперед себя послали, а она не заметила растяжку, и ее окатило водой с ног до головы. Вот мы ребенка и наказали, чтобы научилась вести себя прилично…

– Зачем нужно было орла под потолком изображать?

– Ну, мы просто поспорили, сможет РоМ простоять так целый час или нет.

– Вам что, совсем уже заняться нечем?

– Почему, нечем? Занимаемся же…

Вскоре всех собрали в кабинете Отца. Команда уже привела себя в порядок и теперь была похожа на боевую единицу. Все были сосредоточены и собраны. Отец стоял у окна и что-то рассматривал на улице. Все молчали, молчал и Отец. Наконец, дверь раскрылась, и вошел самурай.

– А вот и я… Джеки Чан собственной персоной… – на пальцах показала всем под столом Лау, и вся команды одновременно прыснула от смеха.

– Вообще-то, Джеки Чан – китаец, а господин Киеши – японец, – Отец, казалось, умел видеть затылком. Все удивленно переглянулись.

– А ну-ка, отдайте мне мои Курилы… – Лау все никак не могла остановиться, и ее просто распирало от переполнявших монологов.

Ее пальцы, не останавливаясь, выдавали все новые и новые перлы, в то время как она сама сидела с совершенно невозмутимым и спокойным видом. Вся команда уже еле сдерживалась от смеха. Наконец, Отец, так же, не оборачиваясь, прекратил это издевательство над японцем, который все еще стоял напротив дверей:

– Лау, если ты сейчас не успокоишься, то остаток совещания проведешь в своей комнате.

– Я поняла, а откуда вы знаете, что это я?

– Ты у меня в стекле отражаешься, разве трудно догадаться?

Лау, охнув, демонстративно прикрыла себе рот ладошкой и сделала испуганные глаза. Отец продолжал:

– Теперь мы можем приступить к общему ознакомительному рассказу. Прошу вас, господин Киеши…

Японец медленно подошел к столу и неторопливо сел. Выглядел он очень торжественно и важно. Негромко прокашлявшись, начал говорить:

– Это было очень давно. Так давно, что о тех временах не осталось совершенно никаких записей. Япония еще только начинала быть великой Японией в нашем понимании. События, о которых сейчас пойдет речь, начали происходить примерно за тысячу лет до нашей эры. Один молодой вождь протояпонского племени начал объединять под своими знаменами все ближайшие поселения и земли. Чтобы расширить свои владения, ему предстояло сойтись в битве с могущественным племенем северных айнов. Это были настоящие воины, которые считали честью погибнуть в бою, поэтому предстояла битва не на жизнь, а на смерть. Войска выстроились на большом поле между двумя горами, на вершинах которых были разложены костры вождей.

Вождь, еще совсем юноша, не спал всю ночь и молился своему Богу. Он просил дать ему силы и мудрости, чтобы одолеть врагов и создать империю. Под утро он свалился от бессилия и потерял сознание. Таким его и нашли соплеменники. Сначала они решили, что он умер, и даже хотели уже начать выполнять соответствующие ритуалы, но неожиданно он очнулся и стал рассказывать небывалые вещи. Он говорил, что только что вернулся из необычной страны, где люди летают, как птицы по небу, на звезды, и там он беседовал с мудрецами, которые дали ему много советов. Ему не поверили, и все решили, что он слишком усердно молился и сошел с ума. Но в доказательство своих слов юноша распахнул накидку и показал всем чудесный меч, который ему напоследок подарили небесные люди.

Это был совершенно прозрачный меч из стекла. Юноша подошел к большой груде дров, вытащил оттуда толстый кусок дерева, поставил его на возвышение и замахнулся, чтобы попытаться разрубить. Молодой вождь со всей силы ударил по куску бревна, но меч пролетел с такой скоростью, что все решили, что юноша промахнулся. Но каково же было удивление людей, когда толстое бревно оказалось, как лезвием, разрезанным ровно пополам. Меч был таким твердым и острым, что превышал в несколько десятков раз крепость бронзовых мечей, которые изготовлялись в то время. Не стоит сомневаться, что с таким мечом они выиграли сражение, и это было началом объединения нашей Японии. Позднее конфигурация этого меча стала эталоном для изготовления тысяч таких копий, и это были родоначальники знаменитого меча «катана».

Этот меч получил название «Меч утренней росы», так как был таким же прозрачным и чистым, как небесная роса. Впоследствии он передавался из поколения в поколение и принадлежал уже только императорским семьям. Даже просто один раз в жизни увидеть этот меч уже считалось большой удачей, не говоря уже о том, чтобы дотронуться до него. Так продолжалось много веков.

Со временем в Японии стали появляться первые самураи. Они служили сегунам или Императору и охраняли его и всю семью. Чтобы стать настоящим самураем, нужно было не менее семи поколениям в семье без единого замечания верой и правдой служить своему господину. Если кто-то нарушал кодекс чести самурая, бусидо, то династия прекращалась, и только через семь поколений можно было снова попытаться стать самураем.

Моя семья входила в один из самых древних самурайских кланов. Мы были настолько приближенными людьми к Императору, что нам была оказана честь стать самураями правой руки. Это была очень большая честь для любого клана. Дело в том, что по древним законам в присутствии Императора или любого члена его семьи ни один человек не имел право обнажать оружие. Это неукоснительно касалось всех, кроме людей из нашего клана. Мои предки все время находились по правую руку от Императора и в любой момент готовы были выхватить мечи и броситься на защиту своего господина. Тут есть одна деталь. Когда самурай правой руки выхватывает свой меч, то острие лезвия проносится всего в нескольких сантиметрах от головы Императора – именно поэтому здесь всегда находились только самые опытные и проверенные самураи – слишком большой был риск поранить или даже убить хозяина. Наша семья была самураями правой руки очень много поколений.

Так продолжалось бы и дальше, но однажды во время длительного похода на императора было совершено разбойное нападение. Господин был убит стрелой, тогда же пропал и меч. Меч так и не был найден, и про него до сих пор нет никакой информации, а наш клан потерял звание самураев правой руки. Сначала нас отстранили от охраны семьи Императора, а затем убрали и с охраны императорского дворца. На наше место встал другой клан, который до этого момента находился по левую сторону от Императора. Многие члены нашего клана постепенно ушли в ниндзя, затем со временем превратились в якудза… Так мы потеряли уважение, и этот позор тянется за нами до сих пор. После гибели Императора цвет кимоно наших людей стал черного цвета. На протяжении многих веков все наши люди использовали только черные одежды.

Внезапно японец замолчал, и в кабинете воцарилась полная тишина. Лау слушала рассказ с открытым от удивления ртом. Неожиданно для всех самурай вытер навернувшиеся на глаза слезы и продолжил:

– Любой член нашей семьи или клана посчитал бы честью отдать свою жизнь и вернуть потерянное уважение. Именно поэтому я сейчас и нахожусь здесь. Сейчас наш клан имеет все: деньги, власть, но у него нет былого уважения. Мы готовы пойти на любые жертвы, чтобы вернуть справедливость и занять достойное место в истории нашей страны.

Самурай вдруг опять стал тереть глаза и не в силах больше сдерживать рыдания быстро вышел из кабинета в коридор. Отец обвел взглядом команду и подытожил рассказ:

– Одним словом, нужно разыскать этот «Меч утренней росы» и вернуть его этому самурайскому клану. За это они помогают нам подписать долгожданный мирный договор со своим правительством и берут на себя обязанность по обеспечению Дальнего Востока всей инфраструктурой за свой счет.

– А что будет дальше с нашей черепашкой-ниндзя? – продолжала издеваться Лау.

– По возвращении ему сотрут часть памяти и спокойно отправят домой. Так что он даже не вспомнит никого из вас. По заданию сложностей и проблем быть не должно. Операция уже разработана, и у вас есть достаточно времени, чтобы хорошенько подготовиться. Вы будете отправлены на пару месяцев раньше убийства императора, к его появлению на дороге. Затем уже будете ждать того, кто заберет меч… Ну, а дальше вы знаете, что нужно делать… Наш самурай – уважаемый человек, поэтому попрошу к нему относиться с почтением.

– Что-то наш грозный самурай чересчур уж сентиментальный какой-то. За один рассказ – два раза прослезился… это нехорошо… очень нехорошо показывать свою слабость на людях.

– Я еще раз повторяю, что он очень уважаемый человек, и вы будете относиться к нему с должным почтением и, мало того, следить, чтобы ни один волос не упал с его головы. Это всем ясно?

– Ясно…

– Ну, если ясно, то через десять минут всех жду в компьютерном классе – будем изучать древний японский язык и историю…

Когда все уже почти вышли из комнаты, Тинки неожиданно остановилась в дверях и, повернувшись к Отцу, отчетливо произнесла:

– А что, наш япончик – член общества ЛГБТ?

– С чего ты взяла?

– Ну, я же не слепая… У него волосы крашеные и глаза подведены. К тому же губы нарисованы. Вы сами-то не увидели, что ли?

Отец буквально на какой-то миг опустил глаза, но тотчас поднял на Тинки острый прищуренный взгляд:

– Это японский самурай, и этим все сказано. Никаких геев и лесбиянок…

– Ну-ну… – Тинки недовольно хмыкнула, и на этом тема была закрыта.

Глава 2

Занятия проходили в усиленном режиме больше месяца. Целыми днями команда практиковалась в спортзале с боевыми мечами в спаррингах. В течение всего времени общались только на японском языке. Самурай не принимал участия в занятиях. Он часами медитировал и изредка снисходительно поглядывал на тренирующихся. Один раз он подошел к Тинки и сделал замечание по поводу ее боевой стойки с мечом:

– Локоть держи выше и чуть поверни голову…

Больше от него никто ничего не услышал за все время тренировок. Мастер по кэндо очень уважительно относился к самураю и каждый раз при входе в зал кланялся ему. Тот снисходительно еле кивал на приветствие. Он всегда садился на одно и то же место в зале и, закрыв глаза, то ли спал, то ли медитировал. Рядом с ним всегда стоял небольшой термос с ароматным чаем и лежал его боевой меч, который так ни разу за все время и не покинул своих ножен.

Компьютерная программа по технике кэндо уже прочно засела в головах тренирующихся, и сенсей удовлетворенно кивал своим ученикам, поощряя достигнутые ими высокие результаты. Лау доставалось больше всех. Она с большим трудом удерживала в руках тяжелый меч, но тренировалась наравне со всеми, и ее громкое сопение было слышно на весь спортивный зал.

По вечерам все просматривали фильмы по истории Японии и боевики про самураев. Японец всегда с усмешкой смотрел на экран, и было понятно, что он не разделяет мнение режиссеров о тех временах, которые сейчас демонстрировались в зале. Он по-прежнему ни с кем не разговаривал, и его голос можно было изредка услышать только на общих собраниях, когда Отец собирал всех в своем кабинете для каких-то уточнений или отчетов.

Так было и сегодня. Тинки сидела на своем месте и потирала ушибленное плечо. Японец остановился прямо перед ней и с многозначительной ухмылкой произнес:

– Собрался завести кошку – не забудь купить в аптеке зеленку замазывать царапины…

Тинки недоуменно посмотрела на РоМа. Тот – на Свита, а ему уже ничего не оставалось, как перевести свой взгляд на Лау. Та, не моргнув глазом, перевела:

– Занимаешься боевым искусством – будь готов получать раны… Я думаю так…

Японец отошел от Тинки и, гордо подняв голову, уселся в кресло рядом с местом Отца. Тинки осталась недовольна столь пристальным вниманием к своей персоне и, взяв с собой Лау для подстраховки, подошла к японцу. Тот только что допил чай и поставил чашку на стол рядом с собой.

– Любишь кататься – люби и саночки возить… – Тинки уже стояла рядом с ним, а маленькая переводчица, хлопая глазами, пыталась найти объяснение для японца:

– Ну, это вроде – чай попил, давай иди, мой за собой чашку, здесь слуг нет…

Тинки удовлетворенно посмотрела на Лау, а самурай от неожиданности встал, неуверенно взял грязную чашку в руки и недоуменно огляделся. Не найдя поддержки со стороны присутствующих, он вышел из кабинета, но в дверях столкнулся с Отцом:

– Вы куда, господин Киеши?

Тот молча показал грязную чашку в своих руках.

– Да бросьте вы. Потом все уберут, а сейчас заходите и садитесь на свое место.

Японец вошел в кабинет и тут же встретился взглядом с Тинки. Она стояла посреди кабинета и не сводила с него глаз. Самурай отвернулся и, поставив чашку на стол, сел в кресло. Отец прошел на свое место:

– А ты что выстроилась посередине? Садись уже, нечего здесь маячить перед глазами…

Тинки вернулась в кресло и на какое-то время успокоилась. На следующий день ситуация повторилась. Только теперь все происходило в бассейне, где команда занималась подводным плаванием, а японец сидел на мягком коврике в углу. Блок недовольно поглядывал на чужака, но молчал. Киеши поймал недружелюбный взгляд и неожиданно для всех громко крикнул плескавшимся в бассейне людям:

– Ветви, что дают прохладу, – не рубят…

Свит поймал за ногу проплывавшую мимо него Лау и слегка приподнял ее над водой. Та, едва отдышавшись, перевела:

– Примерно, как – не плюй в колодец, пригодится воды напиться…

Самурай снова замолчал на целый день. Наконец, вечером, Блок не выдержал и подошел к японцу:

– В моей группе все подчиняются строгой дисциплине, и здесь нет «хочу» или «не хочу». Поэтому, будьте добры, заниматься наравне со всеми…

– Зачем?

– Затем, что если завтра нам предстоит вступить в бой, я должен быть уверен в каждом своем человеке. А так как за вашу жизнь мы отвечаем своими, то вы должны быть готовы к любому раскладу.

– Завтра будет дуть завтрашний ветер…

Блок огляделся по сторонам в поисках своего карманного переводчика – Лау, и та мигом оказалась рядом:

– Завтрашние проблемы будем решать завтра… – отчеканила она и помчалась дальше выполнять задание тренера.

– Ну, завтра так завтра, – негромко проговорил Блок и отошел от важного японца, а тот снисходительно усмехнулся и ехидно добавил:

– Вдруг война, а я устал…

Ночью Блок проснулся, потому что услышал, как в двери медленно повернулась ручка. Через секунду он уже был у двери с ремнем в руках и ждал появления незваных гостей. Дверь приоткрылась шире – и в комнату проскользнул человек. В следующее мгновение БлокАДА накинул ему на шею ремень и слегка затянул петлю. Незнакомец еле слышно захрипел и почти сразу же обмяк в руках разведчика. Блок подождал какое-то время, но в комнату больше никто не входил. Тогда он, прикрываясь телом, как щитом, выглянул в коридор. Здесь все было тихо и спокойно. Блок осторожно положил тело на пол и только теперь сумел разглядеть его. Это был самурай. Он лежал, выпучив глаза, и чуть слышно хрипел. Разведчик мигом скинул с его шеи петлю и, налив в стакан воды, стал поливать полуживого японца. Сначала тот долго приходил в себя, а затем стал жадно пить предложенную ему воду. Наконец, когда тот уже окончательно пришел в себя, Блок спросил:

– Что нужно?

– Поговорить…

– Говори.

– Не здесь.

– А где?

– Пошли, только людей своих возьми. У меня разговор ко всем будет…

Через минуту вся команда уже была в сборе. Труднее всего было Лау. Она, все еще не проснувшись до конца, дремала на руках Свита, положив голову ему на плечо. Самурай уже полностью восстановился, и к нему опять вернулась его важность. Он прохаживался перед командой и негромко объяснял суть происходящего:

– Сейчас вы должны будете приобрести навык, который в будущем поможет и вам, и мне в выполнении задания. Это, на первый взгляд, очень простое упражнение, но тот, кто сумеет его выполнить, – получает дополнительные козыри.

Они прошли в плавательный бассейн, и японец указал на бамбуковую дорожку, положенную поверх воды в пятидесятиметровом зале:

– Все, что от вас требуется, – это пробежаться по воде с такой скоростью, которая позволит вам, не промокнув, преодолеть данное расстояние. Сумеете – значит, сможете бегать по болотам и рисовым полям, а значит, ваши шансы на выживание существенно повысятся. Не сможете – значит, мне одному придется добывать меч.

РоМ внимательно осмотрел бамбуковую дорожку и усмехнулся:

– И ради этого нас подняли в самую ночь?

– Именно…

– Это нереально. Ты физику, что ли, совсем не учил в школе?

– Мне ваша физика ни к чему. За меня наши предки уже все выучили и посчитали. Каждый настоящий самурай легко выполнит это упражнение. Так что, если собрались в Японию, – учитесь…

Свит подошел к краю бассейна и внимательно осмотрелся. Через минуту он уже стоял на небольшом расстоянии от воды и готовился к разбегу. Все подошли поближе, чтобы посмотреть на результат. Но Свит радовал всех недолго. Как только его ноги коснулись дорожки, уже через три-четыре метра он полностью погрузился в воду под общий смех всех присутствующих. Выбравшись на бортик, он весело крикнул:

– РоМ прав – это нереально. Тут нужно быть или святым, или уметь летать… Я в воду больше не полезу. Сами купайтесь…

Все одновременно посмотрели на японца. Тот, видимо, понял, что от него хотят, и, небрежно скинув с плеч легкую куртку, подошел к воде:

– Едешь в страну «У» – исполняй ее обычаи…

Лау чуть приподняла свою головку и пробубнила:

– В чужой монастырь со своим уставом не ходят… – и тут же опять уснула, теперь уже на руках РоМа.

Самурай на пару секунд остановился у края воды и вдруг, прыгнув на дорожку, быстро побежал по воде. Это было так неожиданно, что все буквально затаили дыхание, чтобы ненароком не помешать «бегущему по волнам». Добежав до другого края бассейна, он ловко запрыгнул на бортик и неторопливо вернулся ко всем:

– Как видите, это совсем несложно. Поэтому, пока не освоите это простое упражнение, даже не думайте подходить ко мне со своими глупыми тренировками. Я не собираюсь тратить свое время на эти ваши бессмысленные уроки.

Все молчали. Самурай еще раз снисходительно посмотрел на всех и вышел. Блок подошел к воде:

– Вот это номер… По ходу, наш япошка еще тот… Смотрит на нас, как на клоунов, а мы тут перед ним чего-то напрягаемся. Короче… Пока не научитесь бегать по воде – спать не пойдете…

Лау, до этого дремавшая на плече РоМа, медленно сползла с него и, еле перебирая ногами, направилась к стартовой линии. Не обращая внимания на стоявших рядом друзей, она совершенно без подготовки запрыгнула на дорожку и засеменила своими маленькими ножками. Через некоторое время она уже была на противоположном берегу и, не открывая заспанных глаз, почти на ощупь направилась к себе в комнату, в свою теплую уютную постель, досыпать остаток ночи. Утром она нашла всю команду здесь же. Никто так и не ложился, и, судя по мокрому полу вокруг бассейна, можно было предположить, что положительных результатов пока никто не достиг…

Отец сидел в кресле в кинозале перед большой картой и негромко объяснял тонкости будущей операции:

– Значит, еще раз говорю, вы будете заброшены в труднопроходимые горы. Здесь разобьете лагерь, а здесь и здесь – точки для контроля дороги, через которую пойдет императорский кортеж. Через два месяца вы должны выдвинуться к месту покушения на Императора и выполнить поставленную задачу…

Глава 3

Время летело быстро и незаметно. Казалось, что они еще только вчера прибыли на базу для получения очередного задания, а на завтра уже была назначена отправка. Как и в прошлые разы, последний день был свободным, и все проводили его по своему усмотрению. Тинки слушала музыку, надев большие наушники и уютно расположившись в кресле; РоМ гонялся по всей тренировочной базе за визжащей Лау, а Блок и Свит резвились в большом бассейне с водными горками. Вечером все собрались вместе, чтобы загрузить ящики с оружием и оборудованием для отправки.

Блок смотрел на своих людей и думал о том, что ему всегда не везло в этой жизни. Даже сейчас, он – руководитель элитной группы специального назначения, и, вроде как, этим можно гордиться. Но если посмотреть на группу со стороны, то выходило совсем по-другому. Тинки – настоящая модель, и ей нужно ходить по подиуму где-нибудь в Париже на показах мод, а не лазить по горам с автоматом. РоМ – ненормальный, совершенно не знает, что такое страх, и все время находится на острие опасности. И если сейчас Судьба благоволит ему, то обязательно придет время, когда она отвернет от него свое ясное личико – тогда для него все может закончиться очень печально… Свит – чернокожий хирург, а Лау – вообще, ребенок. Группа была как на подбор: кому скажи – не поверят… И тем не менее, они все были друзьями, и он готов был, не задумываясь, пойти на любые жертвы, чтобы помочь каждому из них. А уж чтобы заменить кого-то из них другим – об этом даже не могло быть и речи…

В день отправки Отец заметно нервничал. Во время последнего инструктажа в своем кабинете он неоднократно вставал и подходил к окну, что ни для кого не осталось незамеченным. Блок чувствовал, что что-то идет не так, и поэтому решил сразу же покончить с этим:

– Наверное, нам уже пора…

– Да, пора…

Отец первым встал и направился к двери. За ним потянулись и остальные. Уже в коридоре он слегка отстал от основной группы и встретился глазами с Блоком. Тот так же замедлил шаг. Отец, еле двигая губами, чуть слышно процедил:

– Что бы ни случилось, вы должны выполнить задание и вернуться, и самое главное… ничему не удивляйся – все идет так, как должно идти. Не подведи меня…

– Все будет, как запланировали…

Отец протянул руку Блоку, и тот в первый раз за все время их знакомства пожал ладонь своему руководителю.

В комнате отправки, когда все уже было готово и команда занимала места в капсуле, неожиданно распахнулась дверь, и вошел помощник Отца. Это было грубейшим нарушением всех правил и дисциплин. Он быстро подошел к Отцу и, отвернувшись ото всех, стал что-то быстро говорить. Его не было слышно, но его губы слегка отражались от стен, покрытых блестящей кафельной плиткой, и Блок сумел прочитать обрывки нескольких фраз:

– Министр Обор… Приб… без предупреж… Сопровож… Требует руковод… Охраны около роты…

– Я понял… Буду через две минуты… На территорию базы никого не пускать… Объявить боевую тревогу…

Отец махнул рукой Блоку:

– Все… Отправляемся…

Блок сделал шаг на железный пол капсулы и закрыл за собой люк из толстой блестящей стали.

Глава 4

Холодный ветер гнал серые грозовые тучи, которые медленно кружили над огромной мрачной горой. Верхушки высоченных деревьев были окутаны плотным спускающимся вниз туманом, и воздух насквозь был пронизан ледяной влагой. Зеленая тайга выглядела серой и угнетающей. Она как бы сразу же предупреждала непрошеных гостей: здесь не до шуток, и знайте… я за вами наблюдаю…

– Вот она, моя Родина… Как же долго я мечтал увидеть тебя, моя великая Япония… – Киеши со слезами на глазах смотрел на величественные горы, верхушки которых были покрыты сверкающим снегом.

Он растворился душой в величественной природе и мыслями был уже где-то очень далеко. Но его тело по-прежнему оставалось здесь, и оно, едва сделав первый же шаг навстречу своей заветной мечте, неосторожно оступилось и тут же полетело под откос, размахивая во время отрыва от родной земли раскинутыми в разные стороны руками и ногами. Громкие крики сопровождали весь этот полет «Икара», и вся группа тут же присела на корточки, ощетинившись стволами автоматов. В конце своего полета японец громко вскрикнул, присел на землю и испуганно огляделся.

– Вывих, причем сильный… – Свит через минуту осмотрел больного и укоризненно покачал головой:

– Идти не сможет, придется нести…

– Может, здесь оставим, а на обратном пути заберем… Оставим ему немного еды и воды… – Лау негодовала.

Она стояла над больным и до побеления сжимала в своих маленьких кулачках лямки походного рюкзака.

– Я не останусь здесь… один… Вы без меня не сможете ничего сделать. Только я знаю некоторые особенности операции… Мне Отец обещал, что вы позаботитесь обо мне… – самурай был испуган и расстроен.

Он держался за свою больную ногу и тихонько стонал. Слезы восхищения исторической Родиной плавно перешли в слезы отчаяния и боли. Блок стоял немного в стороне ото всех и думал. Ему хватило минуты, чтобы принять решение:

– Значит, так… Япошку потащим с собой. Отойдем от места прибытия подальше и там сделаем первый привал. На месте уже решим, как поступить. А ты, – он обратился к Киеши, – с этой минуты начинаешь подчиняться общим правилам нашей группы. Никаких привилегий, работаешь наравне со всеми. И поблажек не жди. То, что тебе Отец наобещал, – он же и выполнит, а здесь мы все работаем единой командой. Ты меня хорошо понял? Что ты мне головой киваешь? Я тебя еще раз спрашиваю: ты меня хорошо понял?

– Понял…

– И все запомнил?

– Все запомнил…

– Ну, вот и отлично, а то не посмотрю, что уважаемый человек, – мигом спишу в расход…

Блок повернулся к команде:

– Тинки, Свит, вы остаетесь здесь и маскируете груз. Мы тащим «инвалида» и готовим привал. Все, разбежались…

Спустя сутки, команда уже снова собралась вместе. Свит и Тинки без труда догнали основную группу, и теперь разведчики отдыхали на берегу небольшой речки. Это даже была не речка, а маленький ручеек, но во время дождей и весной этот водный поток превращался в нечто страшное и гудящее. Сегодня был именно такой день. Судя по всему, здесь несколько дней уже шли дожди, и проток теперь напоминал бурлящую реку.

Небольшой костерок был тщательно укрыт от случайных глаз, а сытный ужин и горячий кофе делали эту неприветливую обстановку несколько уютнее. В лагере каждый был занят делом, и лишь «раненый» все время лежал у костра и снисходительно поглядывал на окружающих. Он уже полностью успокоился, а обработанная Свитом больная нога сейчас его не беспокоила. Самурай подкинул в костер пару веток и многозначительно произнес:

– Как говорится, гость – на кровати, а хозяин – на крыльце…

Все по привычке посмотрели на Лау, но та неожиданно наморщила лоб:

– Нет такой пословицы…

– Это не пословица, а поговорка…

– А я говорю, что нет такой поговорки…

– Нет, есть…

– Нет, нету…

– Ну, раньше, может, и не было, а теперь вот будет… Все пословицы и поговорки все равно люди придумывают…

Недовольная Лау снова продолжила свое прерванное занятие. Над лагерем на огромной высоте застыл беспилотник, а монитор планшетника показывал все передвижения в лесу на расстоянии нескольких километров, причем, все передвижения сопровождались звуковыми сигналами. Тем не менее Тинки была выставлена в качестве дозорного, а остальные сели поближе к огню. Блок с кружкой ароматного напитка в руках объяснял задачу на следующий день:

– Рано утром, как только начнет светать, мы должны перебраться на тот берег и отойти подальше от места ночевки. Переправу будем проводить в ускоренном режиме. Неожиданно его прервал Киеши:

– Здесь плохое место для переправы. Если пройти вниз по течению, то через двое суток можно будет найти хороший брод и по нему спокойно переправиться.

– Потерять двое суток из-за переправы? Будем считать, что это на тебя действует обезболивающий укол. Свит, ему больше лекарств не давай никаких, а то они на него действуют как-то подозрительно.

– Еще раз говорю, что здесь нельзя переправляться…

– Объясни, почему…

– Ну, нельзя – и все… Я пока не могу вам сказать причину, но она очень убедительная, уж поверьте мне…

– Настолько убедительная, что мы можем потерять из-за нее столько времени?

– Да, тем более, что плюс-минус двое суток для нас роли не сыграют.

– Короче, или ты прямо сейчас говоришь, почему, или, вообще, можешь молчать всю дорогу. Здесь секретов ни у кого нет.

– А вы мне можете обещать, что не будете использовать информацию, которую я вам скажу, против меня?

– Ты чего-то темнишь… Я никому и ничего не собираюсь обещать. Завтра переправляемся здесь…

– Подождите, не принимайте необдуманных решений… Одним словом… В общем… Ну, значит… это… я плавать не умею и сразу же утону… слова японца прозвучали, как гром среди ясного неба. От него можно было ожидать услышать все, что угодно, но только не это… Первой в себя пришла Лау. Она подскочила к Киеши и от негодования дала ему подзатыльник:

– Плавать не умеет и еще врет насчет пословиц… Ты что тогда столько времени на базе терял? А еще сидел там советы всем раздавал, пословицы всякие придумывал. Я же говорила вам, давайте оставим его одного в лесу, а еще лучше я его сама утоплю завтра с утра в речке.

– Вот это номер… – РоМ только сейчас обрел дар речи. – Ты же по воде бегал, как святой, как это не умеешь плавать?

– Я поэтому и бегаю по воде хорошо, что плавать не умею. С детства воды боюсь и ничего с собой поделать не могу. Даже на пароходах меня сразу же начинает колотить, и ноги с руками отказываются слушаться. Короче, я не смогу переправиться через реку, что хотите со мной делайте…