Бегство к любви Тоул Саманта

Кровь ударила мне в голову. Я останавливаюсь, поворачиваюсь – медленно.

– Да, конечно, – улыбается работница регистратуры. – Сейчас узнаю.

Она начинает стучать по клавиатуре.

Хлыщ смотрит на часы.

Это он. Этот белокурый жеманный выродок и есть тот подонок, который издевался над Мией.

Зачем он здесь? Кто ему позвонил? Мия попросила вызвать его… позвонить ему?

Боль, пронзившая меня, быстро перерастает в гнев, отчаяние и безысходность.

Форбс поворачивает голову в мою сторону. Видит, что я смотрю на него.

Я сжимаю кулаки.

Он бросает на меня удивленный взгляд и отворачивается, но, зная, что я продолжаю смотреть на него, снова поворачивается ко мне.

– Чем могу быть полезен? – спрашивает он с чопорным выражением на своей наглой роже.

Я шагнул к нему.

– Ты Форбс?

– Да. С кем имею…

Фразу он так и не закончил.

Я бью его в морду. Со всей силы.

Он валится на пол. Слабак. Но мне этого мало. Я кидаюсь на него и, не давая ему подняться с пола, колочу и колочу его, не в силах остановиться.

А перед глазами стоит изуродованное синяком лицо Мии.

Я представляю, как он пытается ее изнасиловать.

Как она вызывает у себя рвоту. Как лежит без сознания на полу в ванной.

Как я люблю ее. Как тоскую по ней.

Боль. Одна лишь дикая боль.

Нескончаемая. Неотступная. И я лишь продолжаю бить его кулаком в лицо, пытаясь избавиться от этой боли.

Не знаю, остановился бы я когда-нибудь или продолжал бы его избивать, пока не убил бы. Этого мне не суждено узнать, потому что отец и больничные охранники оттаскивают меня от него.

Они втроем еле-еле одолели меня. Вот как я разошелся.

– Что за черт?! – шепеляво орет он окровавленным ртом. – Чокнутый, что ли? Ты же сломал мне нос!

– Об этом ты меньше всего беспокойся, – рычу я. – Если еще хоть раз подойдешь к Мие, я тебя убью!

Он замирает. Всего на мгновение. Прикрывая руками кровоточащий нос, встречает мой взгляд. Что-то мелькает его в глазах. Не знаю что, но мне это не нравится.

Потом он опускает одну руку. И ухмыляется.

– Ух как она тебя окрутила. – Он хохотнул, брызгая кровью. – У Мии это ловко получается… строить из себя жертву. И, судя по твоей роже, ты ее трахал. Не хочу тебя огорчать, но не ты первый, не ты последний.

– Врешь, гад! – Я снова бросаюсь на него, но отец и дюжие охранники держат меня, так что я до него не добираюсь. – От-ва-ли-те! – ору я, пытаясь стряхнуть их с себя.

– Успокойся! – шипит мне на ухо отец. – Не остынешь – полицию вызовут, если уже не вызвали. Попадешь за решетку и оттуда уже ничем не сможешь помочь Мие.

В ту же секунду, как смысл его слов доходит до меня, в ту же секунду, как я слышу ее имя, произнесенное в данном контексте, я пытаюсь погасить свою ярость.

– Ладно, – говорю, тяжело дыша. – Ладно… отпустите. Больше не буду. – Пришпиливаю Форбса взглядом. – Во всяком случае, пока.

– Джордан, – укоряет меня отец.

– Что здесь происходит? – Повернув голову, я вижу, что к нам подходит доктор Паккард. Ее взгляд метнулся на Форбса и остановился на мне. Вид у нее не очень радостный.

– Доктор Паккард, этот парень только что ни с того ни с сего набросился с кулаками на этого джентльмена, – докладывает работница регистратуры. Судя по выражению ее лица, она все еще шокирована тем, что произошло на ее глазах.

– Ни с того ни с сего! Ни фига себе! – ору я. – Из-за этого подонка Мия здесь и оказалась!

– Я не видел Мию две недели…

– Так, и с чего бы это? – Я делаю шаг в его сторону. Отец выставляет передо мной руку, останавливая меня.

– Джордан, – уточняет доктор Паккард, – это правда, что вы набросились с кулаками на этого джентльмена?

Я презрительно фыркаю при слове «джентльмен».

– Да. И готов снова набить ему морду – с превеликим удовольствием.

– Мистер… – обращается она к Форбсу.

– Чандлер. – Кровь все еще струится по его мерзкому лицу, стекая на белоснежную стодолларовую сорочку.

– Мистер Чандлер, я попрошу медсестру обработать ваши раны. Мы готовы вызвать полицию, если вы хотите сообщить о том, что на вас напали.

Он смотрит на меня.

– Давай, вызывай. – Отталкивая руку отца, которую он держит у моей груди, я делаю шаг вперед. – Я с радостью пообщаюсь с копами. И заодно расскажу им, как ты поступал с Мией.

В его глазах мелькнул страх.

Да, мне все про тебя известно, урод.

– Не надо. – Откашлявшись, он вытирает рот рукавом. – Я не хочу заявлять в полицию. Скандал мне не нужен. Просто держите этого психа подальше от меня.

– Сестра Каллаган, пожалуйста, позаботьтесь о мистере Чандлере, – дает указание одной из медсестер доктор Паккард.

– Непременно. – Медсестра подходит к Форбсу и уводит его куда-то по коридору.

Я смотрю ему вслед.

Доктор Паккард встает передо мной, загораживая его от меня.

– Не знаю, из-за чего вы повздорили, – говорит она, понизив голос. – Но если вы еще хоть раз устроите здесь драку, я сама вызову полицию, и вам навсегда будет запрещено переступать порог нашей больницы. Вам ясно?

– Да, ясно, – вздыхаю я.

– Вот и чудесно. Мия проснулась и хочет вас видеть.

Я вскидываю голову.

– Проснулась?

– Да. Пойдемте со мной. – Она уходит.

Я смотрю на отца.

– Я подожду здесь, – говорит он.

Беззвучно благодарю его. Он подбадривает меня улыбкой.

Я нагоняю доктора Паккард.

– Как она себя чувствует?

– Лучше, – отвечает доктор Паккард, глянув на меня. – Общаться начала.

Я сую руки в карманы.

– Это хорошо.

– Да. Но вот что интересно. Когда я сказала Мие, что здесь ее сводный брат, она заявила, что никакого сводного брата у нее нет. Что у нее вообще нет родных. – Она скользнула по мне взглядом.

Я смущенно улыбаюсь, пожимаю плечами.

– Это сложно объяснить.

– Жизнь вообще сложная штука. – Доктор Паккард останавливается у одной из дверей. – Мия здесь. Теперь вот что, Джордан. Я обстоятельно поговорила с Мией о своих опасениях относительно ее проблем, и мне кажется, будет лучше, если вы не станете их касаться.

– То есть мне не следует говорить ей о булимии.

– Совершенно верно. Пусть она сама вам об этом скажет, а она скажет, я уверена. Она знает о своей проблеме, но, чтобы понять это, ей пришлось пережить сильный шок. Для нее это очень болезненная тема. Она и так расстроена, незачем расстраивать ее еще больше.

Я киваю.

– Понял, док. Сделаю все, чтобы ей помочь.

– Да я уж вижу, – улыбается доктор Паккард.

Я собираюсь открыть дверь.

– Джордан.

Я глянул на нее через плечо.

– У вас руки в крови. Не хотите для начала привести себя в порядок?

Смотрю на свои руки. Они испачканы кровью этого ублюдка.

– Черт, конечно.

Доктор Паккард достает из кармана носовой платок, потом идет к бачку с водой, что стоит чуть дальше по коридору. Нажав на кран, смачивает платок водой и приносит его мне.

– Спасибо. – Взяв платок, я оттираю кровь с костяшек пальцев и снова протягиваю его ей.

– Не надо. – Улыбаясь, она выставляет вперед ладонь. – Оставьте себе.

Я коротко рассмеялся.

– Спасибо. – Сунул платок в карман. Потом, сделав глубокий вдох, толкнул дверь в палату Мии.

Глава 24

Мия

Едва увидев Джордана, я понимаю: я больше не могу быть с ним.

Не потому что я его не люблю – люблю. Но теперь, когда смотрю на него, вижу только одно – предательство своей матери. Она отказалась от меня ради него.

Мне больно находиться рядом с ним.

Я не хочу, чтобы во мне возобладала обида на Джордана, ведь он имел все то, что по праву должно было принадлежать мне. Это не его вина – он не виноват в том, что сделала моя так называемая мать. Умом я это понимаю, но с чувствами справиться не могу. Она выбрала его. Не меня.

И это неудивительно. Ведь он такой прекрасный, потрясающий человек. Яркий и светлый, как солнце. Гораздо лучше меня.

И заслуживает больше того, что я могу дать.

Заслуживает более достойной спутницы жизни.

Я ущербная. Искалеченная.

Доктор Паккард считает, что я не безнадежна, что меня можно вылечить. А я в этом не уверена. Посмотрите, на что я похожа. До чего себя довела.

Я опустилась на самое дно. Теперь нужно придумать, как выкарабкаться оттуда, но делать мне это придется без Джордана.

– Привет. – Он закрывает за собой дверь.

– Привет.

Я с трудом заставляю себя посмотреть на него. Это больно, ибо я знаю, что вижу его в последний раз.

Мы знакомы так недавно, но здесь время не имеет значения. Мне кажется, что я знала его всегда. И мне будет очень и очень трудно расстаться с ним. Труднее, чем терпеть изощренные пытки Оливера. Труднее, чем сбежать от Форбса. Труднее, чем бороться со своей болезнью.

Джордан садится у моей кровати. На то самое место, что недавно освободила доктор Паккард, после того как добрый час проговорила со мной о моей болезни. Я не рассказывала во всех подробностях о своем отношении к еде, но разговора о булимии все равно было не избежать; ведь она – врач и сразу поняла, что я страдаю расстройством питания. Поначалу я пыталась это отрицать, но как ее обманешь, если все признаки налицо?

После того, как я призналась ей – до нее на эту тему я ни с кем не откровенничала, – на протяжении какого времени я обжираюсь и затем очищаю желудок, искусственно вызывая рвоту, – уже десять лет, – она принялась объяснять мне то, что я и так знаю: я наношу вред своему организму, ставлю под угрозу свое здоровье – у меня могут отказать печень или почки… возможен и летальный исход.

Я давным-давно знала, что подвергаю себя риску. Думаете, меня это остановило? Я не хотела думать об опасности. Просто пыталась заглушить боль, и на протяжении долгого времени это помогало. Или, может быть, в глубине души, я желала умереть.

Но, оказавшись здесь, поговорив с доктором Паккард… и прежде всего потому, что я познакомилась с Джорданом, узнала его, я поняла, что хочу жить и быть счастливой.

А чтобы жить и быть счастливой, мне нужна помощь.

Доктор Паккард сказала, что есть специализированная клиника, где мне помогут, и что она направит меня туда, но, чтобы лечение было эффективным, я должна хотеть лечиться – должна хотеть вылечиться.

И я хочу. Я готова лечиться. Мне необходимо вылечиться.

Сейчас доктор Паккард звонит в ту клинику, уточняет, есть ли там место для меня, и мне лишь остается сказать Джордану, что я уезжаю.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спрашивает он.

– Нормально. – Я смотрю на него. Его глаза, серьезные, темные, пытливые, прикованы к моему лицу.

Мне так больно смотреть на него. Каждый раз, когда я останавливаю на нем взгляд, меня раздирают противоречивые чувства: любовь к нему и обида на то прошлое, которое он олицетворяет. Прошлое, которое должно было быть моим.

Опустив глаза, я пальцами вожу по узорам на одеяле.

– Джордан… я должна извиниться за то, что предстала перед тобой в том мотеле в таком состоянии.

– Перестань. Ты не должна извиняться. Я просто рад, что нашел тебя и что все обошлось. – Он потирает грудь. – Это я, детка, должен извиняться за все. Ты не уехала бы… не оказалась бы там одна, если б я не скрыл… – Тяжело вздыхая, он проводит рукой по своим темным волосам. – Боже, никогда себе не прощу, что сразу не сказал тебе, что моя мама… – Он умолкает.

Его мама. Он прав, она – его мама.

Джордан пристально смотрит мне в глаза. В его взгляде мольба о прощении и сожаление. Он жалеет меня. Жалеет.

Ненавижу жалость.

– Просто я… – Он протяжно вздыхает. – Мне следовало сразу, как только я узнал, сообщить тебе, что Бель это и есть Анна… твоя мать, – подчеркивает он с силой в тихом голосе.

Я отворачиваюсь, устремляю взгляд в окно.

– Теперь это не важно.

– Нет, важно. И еще хочу, чтобы ты знала: я глубоко сожалею… обо всем. Может, ты считаешь по-другому, но я никогда не посмел бы умышленно причинить тебе боль. Я просто боялся потерять тебя. Боялся, что, если скажу, я тебя потеряю. – Он берет меня за руку.

– Не надо. – Я отдергиваю руку.

Боль в лице Джордана раздирает мне сердце, и я мысленно стараюсь отгородиться от него.

На какое-то время воцаряется напряженное молчание.

Джордан потирает лицо. Наконец спрашивает:

– Я тебя потерял? – Его тихий вопрос режет уши, как пронзительный крик.

Слезы жгут мне глаза, я закрываю их.

– Прости, Джордан.

– Боже… – Он качает головой. – Ты мне только одно скажи: это из-за моей скрытности или из-за Бель?

– Не из-за тебя – из-за меня…

– Что за чушь… «не из-за тебя – из-за меня»! – Джордан встает, отходит от кровати.

Он злится. С гневом я могу совладать. Гнев я понимаю.

– Просто скажи мне правду, Мия. Может, по-твоему, я ее не заслуживаю, но это все, о чем я прошу.

Я резко поднимаю глаза.

– Хорошо. – Я сажусь в постели. – Хочешь правду? А правда такова: каждый раз, глядя на твое лицо, я вижу все, чего была лишена, – что она должна была дать мне, но решила дать тебе. Виню ли я тебя за это? Нет. Но это не может изменить тот факт, что женщина, которая подарила мне жизнь, – которая должна была быть моей матерью, – решила стать матерью для тебя. Она бросила меня с ним! – Я срываюсь на крик, руки дрожат, но я ничего не могу с собой поделать. – Мне ненавистно то, что я при этом чувствую, – зная, что она выбрала тебя, а не меня!

– Она меня не выбирала! – Джордан бьет себя в грудь. – Я к ее решению не имею отношения… Выслушай меня, тогда поймешь…

– Нет! – Я прижимаю руки к голове. – Я ничего больше не могу слышать! – Я понимаю, что веду себя неразумно, но мыслить ясно сейчас просто не способна. Сейчас я способна только чувствовать – и в чувствах моих нет ни толики здравого смысла. – Ненавижу! Все ненавижу! Себя ненавижу!

Я расплакалась.

Джордан в несколько шагов пересекает палату и заключает меня в объятия.

Его близость…

Тепло и сила его тела…

Я цепляюсь за его рубашку.

– Все так плохо. У меня все плохо. – Шмыгая носом, я высвобождаюсь из его объятий. Не могу находиться с ним в столь тесной близости, зная, что скоро его покину.

Не желая отпускать меня, Джордан берет в ладони мое лицо.

– Все будет хорошо. – Большими пальцами он проводит по моим щекам, вытирая слезы. – Ты только не замыкайся в себе, детка. Позволь тебе помочь.

Грудь так чудовищно сдавило, что дыхание перехватило.

– После всего, что я наговорила тебе… ты все еще хочешь мне помочь. Почему?

Он буквально впивается пальцами в мое лицо. Взгляд его темнеет.

– Потому что, черт возьми, я люблю тебя, Мия. – Он закрывает глаза, будто от боли.

Он меня любит.

Джордан прижимается лбом к моему лбу, его ладонь ложится мне сзади на шею.

– Не самый подходящий момент для признания, но это так. Я люблю тебя. – Своим дыханием он обдувает мое лицо, его слова разбивают сердце. – Наверно, я слишком тороплюсь, у тебя проблем выше крыши, и некоторые из них возникли по моей вине, но я просто хочу, чтоб ты узнала о моих чувствах прежде, чем решить отвергнуть все, что между нами было. Я люблю тебя, Мия. Каждую частичку тебя. Все лучшее и худшее. Все изъяны и совершенства. Все плохое и хорошее. Ты создана для меня, детка. Кроме тебя, мне никто не нужен.

Он меня любит.

Джордан любит меня.

Меня.

Я тоже его люблю. Очень.

Но у нас ничего не получится.

Я слишком изломана. Слишком изранена. Слишком искалечена.

И вряд ли в скором времени я избавлюсь от своей ущербности.

Он заслуживает гораздо больше, чем я могу ему дать. И признаться ему в любви было бы неправильно и эгоистично с моей стороны.

Я открываю глаза.

– Я уезжаю из Дуранго.

Он отстраняется от меня, но рука его осталась у меня на шее.

– Возвращаешься в Бостон?

– Нет, – хмурюсь я. – Только не туда. Почему ты так решил?

Он качает головой, глаза опущены.

Вот и время пришло. Я должна ему сказать про свою болезнь.

– Джордан, ты должен кое-что знать обо мне… – Я медлю, протяжно вздыхая. – Когда ты нашел меня в мотеле… не знаю, видел ли ты пустые упаковки из-под еды?

– Видел.

– В общем… у меня вот такая проблема. – Я сжимаю кулак, ногтями впиваясь в ладонь. – Когда я нахожусь в состоянии стресса или расстроена, я… э… я начинаю есть… много ем, а потом… э… вызываю у себя рвоту.

Он не реагирует. Не двигается. Просто смотрит на меня с тем же выражением, что появилось на его лице несколько минут назад.

– У меня болезнь под названием булимия. Не знаю, слышал ли ты про такую.

– Слышал.

– Хорошо. Это связано не с желанием похудеть – во всяком случае, у меня, – поясняю я. – Проблема здесь. – Пальцами я касаюсь головы. – В условиях невыносимых страданий, или когда я теряю контроль над ситуацией, или не могу найти выход из положения, чтобы избавиться от боли, я ищу утешения в еде. Потом, чтобы как-то взять себя в руки, скажем так, я очищаю желудок, вызывая у себя рвоту.

– И давно это у тебя? – тихо спрашивает он.

Я делаю глубокий вдох.

– С перерывами – вот уже десять лет. В последние годы приступы заметно участились.

– Как мы будем с этим бороться?

Я встречаю его полный решимости взгляд.

– Не мы. Бороться буду я сама. – С шумом выдохнув, я говорю ему: – В Денвере есть специализированная клиника для страдающих расстройствами пищеварения. Я поеду туда, постараюсь вылечиться.

– Долго ты там пробудешь?

– Не знаю… – пожимаю я плечами, – наверное, столько, сколько нужно.

Он поднимает глаза, в них я замечаю проблеск надежды.

– Денвер не так уж и далеко, Мия, – максимум шесть часов езды. Я буду навещать тебя каждые выходные…

– Нет, – возражаю я, разбивая его надежду.

– Нет, – эхом вторит он.

– Я должна справиться сама. – Я выпячиваю нижнюю губу. – Не надо меня навещать.

– Ладно… – Пальцем он потирает переносицу. – А когда ты поправишься… мы увидимся?

Я отвожу глаза.

Это не помогает, ведь я чувствую на себе его взгляд. Он мучителен. Очень.

Я медленно качаю головой.

– А-а… ну да. Понятно… То есть ты действительно подразумевала, что мы расстанемся, когда сказала, что я потерял тебя. – В его голосе слышится боль, обида – это ужасно.

Но я поступаю правильно – я в этом уверена.

Моя обида никуда не уйдет. В конце концов она сожрет меня… нас, и не останется ничего, кроме ненависти и боли.

А я столько боли уже перенесла – хватит на всю жизнь. Лучше уж сразу обрубить все концы.

Чувствую, как подо мной дернулась кровать: он встал.

Страницы: «« ... 2122232425262728 »»

Читать бесплатно другие книги:

В этот том включены ответы Матери на письма шести ее учеников, сгруппированные по сериям. В каждой с...
В тринадцатом томе собрания сочинений Матери с точки зрения интегральной Йоги Шри Ауробиндо рассматр...
Предлагаемое вниманию читателей издание может рассматриваться как целостное и законченное практическ...
Вторая книга «Воспитания личности», включенная в настоящий том, содержит статьи, послания, письма и ...
Предлагаемое вниманию читателей издание может рассматриваться как целостное и законченное практическ...
События на Юго-Востоке Украины приобретают черты гражданской войны. Киев, заручившись поддержкой Аме...