Книга ветра Безрукова Елена
© Е. Безрукова, 2015
© Издательство «Маматов», 2015
Листая ветер
О поэзии Елены Безруковой
Драгоценный поэтический дар, несомненно более значимый, чем любые эксперименты с обновлением формы и содержания, – стремление к предельной искренности и ясности, крайней степени достоверности ощущения жизни. Ведь именно из этого ощущения рождаются и органичность стихотворных форм, и уникальность индивидуального, личного поэтического мира.
«Книга ветра» Елены Безруковой от стихотворения к стихотворению раскрывает нам удивительную вселенную, мир нашей современницы, глубоко причастной к духовной традиции родной культуры – и уже обретшей свой неповторимый голос, гармоничный поэтический универсум.
Поэзия сама по себе – стихийна, и потому напрямую родственна Природе. Книга Безруковой насквозь пронизана природными стихиями – это воды, ветра, это отражающие их мелодии и чувства… Стихию невозможно подчинить, её возможно только ощутить и осмыслить – тогда она сама становится частью высшего замысла, его музыкой, доступной и внятной поэту.
- Ты есть во всём живом, ты – сама вода,
- Всё породняя тёмной стихией этой.
- Все тебя видят. Никто тебя не видал.
- Все только верят, что ты существуешь где-то.
Доверяясь «Книге ветра» с первых строк, довольно быстро понимаешь: тебе предстоит прочувствовать, прожить то трагическое и светлое состояние молодости, когда так пронзительно ощущается инстинкт истины, когда сквозь реальность обыденного мира всё время отчётливо проступает реальность духа. Трудно – почти невозможно! – определить, что же из них всё-таки реальнее, и приходится делить цельный и целостный мир на этот, зримый и ощутимый, и тот, не менее властно убедительный:
- Посмотри на восток: к нам оттуда идут облака.
- Есть ли вести из дома? —
- Я жду, приподнявшись с постели.
- Мы не знаем, откуда мы родом, но издалека,
- Потому что привыкнуть к земле
- до сих пор не успели…
Потом, позже, происходит понимание и соединение этих миров в сердце, в душе. В идеале человек был и остаётся средоточием, точкой схождения всех смыслов бытия, но это ещё предстоит осуществить поэту – и сколько силы нужно на то, чтобы накрепко соединить в себе духовное, идеальное – и материальную реальность!
В мире стихий, перед временем, перед Природой, судьбой, любовью и смертью человек открыт настежь, он ничем не защищён и так остро чувствует свою слабость, свою мгновенность! – но вот именно здесь, в том понимании чудесным образом и рождается его сила. Поэтическое достоинство книги в том, что Елена Безрукова в каждом своём стихотворении стремится к пределу – то есть к обретению силы:
- Хватая сердцем жизнь, как небо ртом,
- Когда дыханье – сплошь из передышек,
- Друзья мои, мы плачем об одном,
- Когда о разном говорим и пишем…
Авторское поэтическое доверие (тоже – предельное!) обязывает и читателя. «Книгу ветра» нельзя перелистывать отстранённо, с холодным сердцем. Её придётся именно прожить. Непривычный, но такой узнаваемый свет озаряет строки изнутри, постоянно подсвечивает реальность – а иногда она просто стирается, и тогда свет бьёт в глаза напрямую. Это ощущение жизни на её максимальную глубину (высоту) насыщает смыслом обыденные штрихи и детали.
- Я различаю трещины в коре
- Земли что держит и меня и маму
- И смотрит мёртвый голубь во дворе
- Упрямо
- В меня а там в солёной глубине
- Едва качнётся стрелкою минутной
- Резиночка от варежки ко мне
- Мой грязно-белый стропик парашютный.
В творчестве Елены Безруковой нет так называемой поэтической «гладкости» – поэтесса владеет, может быть, не столько (пока) внешней формой стиха, сколько (уже!) его силовым полем, удивительно точным движением чувств и мыслей – к невыразимому.
Естественно и прекрасно состояние, когда под напором поэтической силы ломаются синтаксические конструкции, не хватает слов – и приходится додумывать что-то буквально «на ходу», в потоке речи, но зато – как свежо и достоверно, до болевого, ощущение жизни,
- Где спросонья воздуха пригубишь,
- Словно из твоих прохладных рук.
- Где ещё не знаешь, что погубишь,
- Веточкой очерчивая круг…
Высокое поэтическое косноязычье – добрый знак! Знак силы, обещание будущего. Поэт, к счастью, словно не знает, что есть нечто невыразимое – ему хочется выразить всё, и – о чудо! – за строками, над ними – это удаётся.
- Какая глубина
- горячий лоб изранит,
- Когда откроешь дверь
- и по свету пойдёшь,
- По свету, по земле,
- в рассвет сырой и ранний,
- Где лик умоет дождь,
- переходящий в дрожь…
То предельно усложняя, то впадая в «неслыханную простоту», – все средства хороши, чтобы приблизиться к истине! – поэт ведёт нас таинственными путями стихий. И сам он, весь он – стихия, потому что это в нём отражены река, ливень, снег, деревья, птицы, поля – из глубины его души проступают таинственная лестница в высоту, сад с загадочным домом, неуютная колыбель неведомого горя…
Мелодии стихов очень разнообразны. Елена Безрукова свободно чувствует и глубокое дыхание долгой строки, и спринтерский ритм строки короткой. Чувство органично «ложится» на музыкальную канву, и она, как волна, несёт мысль от строфы к строфе. Порой возникает и ощущение музыкальной инерции – так пловец, устав бороться с волнами, отдаётся их воле и отдыхает, набирая силу. Но когда жёсткая «клетка» чётко организованного ритма становится поэту тесной – тогда рождается другая, свободная речь:
- А кроме любви ничего и нет.
- Проснусь оттого, что ребёнок во сне повернулся
- И пяточки мне положил на живот.
- Живёт,
- Как будто скользит по воде – я хочу дотянуться,
- А всё не могу, безумия недостаёт.
- Шумит Вселенная всеми своими ветвями,
- И падают яблоки ночью с ветвей.
- Не сплю, а слушаю воздух, летящий над нами,
- И спящие реки подземных вен.
Но и в свободной речи поэта нет уже ставшего грустно привычным для нас, читателей, авторского произвола, есть только веление чувства, путь мысли – и это тоже добрый знак!
Стихи «Книги ветра» пронзительно современны – об этом уже было сказано. Их современность родом из традиции, где человек – зеркало мира, тот, кому дано видеть, ощущать, сотрудничать с незримым, угадывая небесные токи, пропуская через свои нервы силовые линии бытия. Сознание всё время скользит по тонкой грани между внешним и внутренним, и стихии внешнего мира, пересекая невидимую границу, становятся любовью, тоской, гордостью, смирением или смутой.
- Этот ветер – то ли след помела,
- То ли бабочка крылом повела?
- То ли в памяти сквозь темень взошло
- То, что ветра поднимает крыло?
Книга насквозь полифонична: мелодии и темы, как воздушные потоки или прозрачные водяные струи, легко переплетаются, распадаются на струи, откликаются друг другу через расстояния. Постоянным остаётся ощущение нити – связи с миром – нерва, по которому идёт таинственный ток. Ниточка ли это от воздушного шара, лёгкой детской радости? Нить ли это Ариадны в каменном лабиринте обыденной жизни? Нить дороги, разрезающей просторы родного поэту Алтая? Или собственная жилка, пульсирующая в зажатом кулачке лирической героини?
- Я вода – я хлыну,
- я темна – я вижу
- Света золотого неземной огонь.
- Если больно, значит, я сумею выжить.
- Значит, мне ты ниточку вложил в ладонь…
Избранное Елены Безруковой выходит в свет в непростые времена. Мучительно и страшно сознавать, что человек заблудился в этом мире, отрёкся от Природы – в том числе и от Природы в себе самом, и сегодня, пожалуй, только поэзия во всю свою силу стремится говорить с нами о том, на чём держится жизнь, куда она стремится и чего ждёт от нас.
Состояться, обрести свой голос, открыть свой мир сегодня трудно, кажется, как никогда. Но испытание силы – не есть ли её обретение?
- Когда б нам думать в эту высь,
- Как тяжки дни и тщетны цели, —
- Мы никогда б не долетели.
- Мы от земли б не поднялись…
И вот они, строки уже не на юношеском пороге жизни, а в её стремнинах, на её неумолимых ветрах, слова на долгое, непростое, но до краёв наполненное поэзией событие с целым миром:
- И чтобы ты мне запомнилась
- Сквозь жаркого солнца холодность,
- Приди и пролейся, молодость,
- Беспечностью дождевой,
- Дневную тоску взрывающей,
- Движеньем – к душе взывающим,
- Стремленьем – пока жива ещё,
- Остаться ещё живой.
Нина Ягодинцева
Книга ветра
стихотворения
Тревога, патока подкожная…
- Тревога, патока подкожная,
- Густая кровь за поворот
- Реки – я верю в невозможное!
- Река захлёстывает рот,
- В её разладе тело корчится,
- И плыть – как петь за упокой:
- Ещё чуть-чуть – и жизнь закончится,
- Ещё чуть-чуть – и жить захочется,
- Пропащей, смертной, хоть какой…
- Побереги меня внезапною
- Пунктирной мыслью обо мне
- Не в тишине под ряской затхлою,
- А в этой страшной глубине,
- Где голоса, как нитки, порваны,
- Где кости выгнуты в упор,
- Где пузырьки птенцами чёрными
- Срываются с подводных гор…
Дай сбыться всему, что нависло…
- Дай сбыться всему, что нависло
- Над кромкой усталой земли!
- Вон сходятся буквы и числа
- В грозящей грозою дали —
- Всё то, что мы скудно делили,
- Всё то, что хотели спасти,
- От взмаха мятущейся пыли
- Рванёт по свинцовой степи,
- Как чёрный табун сумасшедший
- От сна предрассветных оков
- Несётся на волю поспешно
- Сквозь кольца широких зрачков.
- Ты слышишь их бег в своём теле.
- Ты знаешь какой-то запрет,
- Чтоб кони прорваться успели
- На белый, мерцающий свет…
- Проснуться б, разбить о ресницы!
- Да их ворожба не даёт.
- Их пенная шкура дымится,
- И гневные ноздри вот-вот…
- И веет бедовым поверьем
- Их запах – как близость поры
- Оставить открытыми двери
- И слить воедино миры…
Если загадывать – то ливень густой в окно…
- Если загадывать – то ливень густой в окно,
- Мокрые ветки – русалочьи косы, руки…
- Мысль – это брод не за реку, а на дно,
- И если она спасенье – то лишь от скуки.
- Как голова одуванчика, но глупей,
- Лампа фонарная – всё-то кивнуть боится.
- Улица голубятен без голубей,
- Узкая и прогорклая, как больница…
- Брось врачевание, в белом не мельтеши,
- Капельнице не стать никогда веной.
- Что ни чужой – все к тебе, да на дно души,
- Словно другого места нет во вселенной.
- Думаешь, там хорошо? Кто тебе сказал? —
- Пыльный чулан, сырость по стенам плачет…
- Ну, в лучшем случае – смытый дождём вокзал,
- Где мокрый тополь беглую птицу прячет…
Медленные ночи расставаний…
- Медленные ночи расставаний.
- Чёрные от света фонари.
- Я больна тенями и словами,
- Точно плод с распадом изнутри.
- Косточка, подточенная смертью,
- В мякоти, как точка на мольберте,
- Ты – начало, семечко, зерно.
- Ты полна надеждой осторожной,
- Потому что всё ещё возможно,
- И ещё ничто не решено…
- Ветер, превращающийся в камень,
- Я ловлю наивными руками
- Ниточку безумья твоего.
- Мы искали радости на свете,
- А уйдём, как выросшие дети,
- В мир, где не изменишь ничего.
Господи, сколько назначено…
- Господи, сколько назначено
- Горя, любви и души!
- Светом нездешним оплачено
- Предначертание жить.
- Воздух вдыхая, подраненный
- Неразделённой весной,
- Всё принимаю заранее,
- Что ты задумал со мной.
- За дерзновенье довериться
- Вещей печали твоей
- Жизнь никогда не изменится
- На подражание ей.
- Строки бедою горячечной
- Рушатся между висков.
- Сколько души нерастраченной!
- Вот и неси высоко.
Где россыпью дома…
- Где россыпью дома,
- Машины и собаки,
- И булки голубей,
- И семечки с руки, —
- Там лестница висит,
- Незримая для всяких,
- Кого маршрутки ждут,
- И служба, и долги.
- Ступеньку улови,
- Как подбираешь ноту,
- Чтоб спеть всего себя,
- Не допуская лжи.
- И точно тёплый мёд
- Закладывая в соту,
- В один воздушный шаг
- Весь замысел вложи.
- А дальше поспешай,
- Как воробьишка, прытко —
- Ведь лестница летит,
- Ведь лестница плывёт.
- А хочется узнать,
- Чем кончится попытка,
- К чему прикреплены
- Верёвочки её.
- А дальше, дальше что?
- Раскачивает ветер
- Верёвочную ось
- Всей музыки моей.
- Два мига, два шажка —
- И краешек засветит!..
- Но чем взрослее я,
- Тем лестница
- длинней…
Я просыпаюсь. Я схожу с ума…
- Я просыпаюсь. Я схожу с ума.
- Ночь так напряжена: шепни – и рухнет!
- И остро дышит первая зима
- В открытой наспех форточке на кухне.
- Горячим взглядом по двору скольжу,
- Снег выпавший слезами прорезая,
- И что-то важное до боли зная,
- Ищу слова – и слов не нахожу.
- Что означают снега мотыльки
- И тишина, отточенная снегом? —
- Что жизнь и смерть (хоть та и ходит следом),
- Что жизнь и смерть – безумно далеки.
- Расстанемся, состаримся, умрём,
- И пауза замрёт, как будто нота.
- Но вдруг проснётся и заметит кто-то,
- Как остро пахнет снежным октябрём…
- А снег смотреть – что колыбель качать:
- Какие в этом счастье и кручина!
- Но мне не стыдно плакать беспричинно
- И жить, а это значит – ощущать…
Я взяла эту ноту – значок…
- Я взяла эту ноту – значок
- В партитурном корявом разбеге,
- Карандашный отточенный штрих
- С червоточиной – да и всего.
- Взбудораженно и горячо,
- Через воздух прокуренный, пегий,
- Лишь её – среди звуков других,
- Точно лучше и нет ничего…
- Я взяла её…
- В гулких висках,
- В чутком трепете каждого нерва
- Резонирует горечь её,
- Как судьба на ладони дрожит.
- Боже мой, как она высока,
- Что другую такую, наверно,
- Я уже никогда не возьму,
- На другую не хватит души!
- А в глазах всё темней и темней…
- И со звуком последняя сила
- Из души постепенно ушла,
- Оставляя одну немоту.
- Жизнь моя, да зачем же ты мне
- Высотою глаза заслонила
- И дорожную нить провела —
- Да не так, и не там, и не ту?
Как пыль с плаща…
- Как пыль с плаща,
- Слетит благополучье.
- И тронет белизной: «А кто же ты?»
- Ты одинокий путник,
- Ты попутчик
- Трясущейся вагонной пустоты.
- Ты вышел на перрон на полустанке,
- Ты умер там.
- И в разных сторонах
- Развеет ваши с поездом останки,
- Развеет звуки в ваших именах.
- Как ты в степи
- Прислушивался к звуку —
- В пустой травинке
- Времена гудят —
- Так пустота взяла тебя под руку
- И повела на родину назад.
Это – пульс разбега…
- Это – пульс разбега,
- это жарко,
- странно.
- Воля, время, ветер —
- по моим плечам.
- Лёгкое скольжение моё,
- мне страшно
- От вибраций скорости твоей звучать.
- Это лики бога —
- в человечьих лицах.
- В темноте автобусной туннель сквозной.
- Проведи меня,
- не дай сморгнуть мне,
- сбиться.
- Взглядом чьим-нибудь
- заговори со мной.
- Я вода – я хлыну,
- я темна – я вижу
- Света золотого неземной огонь.
- Если больно, значит, я сумею выжить.
- Значит, мне ты ниточку вложил в ладонь.
Какое проступает расставанье…
- Какое проступает расставанье
- Сквозь этот воздух тёмный и сырой!
- Ни время и ни даже расстоянье,
- Ни тягостной тревоги разрастанье
- Не метят в нас ни камнем, ни стрелой.
- Мы живы так, как будто жизнь согласна,
- Чтоб мы, войдя, остались насовсем —
- Без перемен, без спешки и соблазна
- Жить безнадёжно и любить напрасно.
- – Но по-другому, – скажешь ты, – зачем?
- И потому, предчувствием тревожа,
- Когда тревога глубже и длинней,
- Жизнь понесёт, натягивая вожжи.
- Любовь? – Не знаю, кажется, похоже.
- Расстанемся, не говоря о ней.
- Потом мне будет просто и устало
- В прошедшем говорить «любимый мой…».
- И разлучила жизнь, и расхлестала.
- Теперь из жизни той, как прочь с вокзала,
- Где глянут понимающе – «домой».
Вот улыбка – лодочка, челн…
- Вот улыбка – лодочка, челн
- В страны, где в пыли босиком
- Жизнь ветхозаветнее, чем
- Глиняный кувшин с молоком.
- В домике молчанье плывёт,
- Словно запах хлеба с огня.
- Сонный день, струящийся мёд,
- Подержи в ладонях меня
- В двух витках от мёртвой петли,
- В двух глотках от мёрзлой земли,
- В детском сне, детсада окне,
- Где рукою сын машет мне.
- Помню жизнь на запах и вкус.
- Помню и запомнить боюсь
- Дым табачный, рот в молоке,
- Вечные, как жизнь в мотыльке…
Замолчала река, пряча тайны свои в зазеркалье…
- Замолчала река, пряча тайны свои в зазеркалье,
- И ветра не зовут, лишь меня продувают насквозь.
- И живут во мне думы – древней, чем рисунки наскальные,
- Ну, а сердце неопытно, будто вот-вот родилось.
- …Мама, ты и не знаешь, я втайне тебе обещала
- Быть счастливой, чтоб ты никогда не жалела меня.
- Что ж я делаю здесь и куда я бреду одичало,
- На ветра в своём сердце советы твои разменяв?
- Я не странник ещё на дорогах, от мудрости чёрных,
- И слаба моя вера, и холодно мне на ветру.
- Я ещё не из этих, потерянных и посвящённых,
- Но в своём обещанье я вру тебе, милая, вру…
Что ещё за кадром остаётся?…
- Что ещё за кадром остаётся?…
- В кадре руки в луже ключевой
- Веточкой размешивают солнце,
- Белое от пены кучевой.
- Только ил из недр окаменелых,
- Только перья почвы под водой
- По спиралям медленным и смелым
- Следуют по веточке за мной.
- То ли к свету, то ли к богу – руки,
- Ветки, прорывая времена,
- Будто прочь от голода и скуки
- Прорастают к небу из меня.
- Там, на чёрно-белом, троекратно,
- Рухнет снег из тьмы над головой.
- Где ты? Позови меня обратно
- В день до первой боли огневой,
- Где спросонья воздуха пригубишь,
- Словно из твоих прохладных рук.
- Где ещё не знаешь, что погубишь,
- Веточкой очерчивая круг.
Посмотри на восток…
- Посмотри на восток:
- к нам оттуда идут облака.
- Есть ли вести из дома? —
- Я жду, приподнявшись с постели.
- Мы не знаем, откуда мы родом,
- но издалека,
- Потому что привыкнуть к земле
- до сих пор не успели.
- Помаши им рукой,
- облака нас не могут найти,
- Мы утратили связь,
- мы запутались за поворотом.
- Даже просто любить —
- не хватает нам этих пяти
- Человеческих чувств,
- точно ведомо большее что-то.
- Над землёй голоса для земных —
- так похожи на шум.
- Мы уходим в пески,
- а пески отпускать не желают.
- Что за странную тайну
- я в сердце глубоком ношу? —
- Я забыла язык,
- на котором она оживает.
Струна моя, душа моя, тоска…
- Струна моя, душа моя, тоска…
- Раскачивает ветер заоконье.
- Я призраку, я промельку близка,
- И ты сквозь пелену меня запомни.
- Откуда знать мне, что произошло
- Со мной, подвластной всем ветрам и силам,
- И что – легко, а что невыносимо, —
- Болераздел снегами занесло.
- Пусти меня, больничная кровать,
- Качаться ветром, отголоском думать:
- Что мне теперь в пустые жилы вдунуть,
- Коль жизнь дарить – почти что отдавать?…
Кромка прибрежных снов, пережиток, память…
- Кромка прибрежных снов, пережиток, память,
- Как мне исчезнуть, чтобы тебя не ранить,
- В сеточке линий ладони твоей упрямой
- Привкусом жизни – тонкой, порочной, пряной…
- Пауза в строчке, клапан митральный, тихо,
- Смерть в затяжном вагоне – табличка «выход».
- И никому не скажешь, как страшно это —
- Не позвонить с глупым вопросом: «Где ты?»
Хватая сердцем жизнь, как небо ртом…
Т. Баймундузовой
- Хватая сердцем жизнь, как небо ртом,
- Когда дыханье – сплошь из передышек,
- Друзья мои, мы плачем об одном,
- Когда о разном говорим и пишем.
- Мы таинством словесным поросли.
- Но, тайн боясь, проходят люди мимо.
- Мы – нервы умирающей земли,
- И наши клетки невосстановимы.
- Ты книжных полок тронь иконостас,
- И знанье чьих-то строк придёт, как святость.
- Кому ж ещё, кому, помимо нас,
- Кому, помимо нас, ещё осталось
- Читать дрожа, припав душой к строке,
- Где каждый звук навзрыд перецелован,
- Читать на нерасхожем языке
- Поклонного молчанья перед словом,
- Которое – пока ещё любовь,
- Которое – пока ещё оттуда
- И может быть в обличии любом
- Проводником к начальному чему-то… —
- Не называйте! Главному черёд
- Быть названным – в свои наступит сроки.
- И будет то, что зналось наперёд
- И больно прорывалось через строки…
Жар прорывая коленями и локтями…
- Жар прорывая коленями и локтями,
- Вздрогну, проснусь: градусника шкала
- Луч одинокий вверх к поднебесью тянет…
- Бабочка паутину крылом прожгла.
- Я не хочу за лучом. В этих мокрых тучах
- Нам, сухопутным, вовсе пощады нет.
- Что я в миру убийственных звёзд падучих?
- А на ладони камушек держит свет.
- А на ладони – той паутины нитки,
- След от ожога с кожи уходит вглубь.
- Глупо хранить лица, стихи, открытки
- С первого класса – до смерти когда-нибудь…
Ангел-хранитель
- Призрак ангела бродит по всем этажам,
- Подбирая ключи и отмычки
- К табакеркам уснувшим простых горожан,
- Тех, что спят по ночам по привычке.
- На площадке, где воздух промёрз, как цемент,
- Об извёстку – окурок, и – снова:
- Где же тот, отщепенец, дурак, пациент,
- За каким притаился засовом?
- Ангел выйдет во двор, от бессилья дрожа,
- Вспоминая тоскою рассветной
- То, как тёплую душу в ладонях держал,
- И Господь улыбался приветно,
- Как из тела на воздух святой выносил,
- Тяжела – да не ищут полегче.
- Как хватило у этого малого сил
- Утащить её в мир человечий?
- И шатайся теперь, темнотой шебурша,
- Будто ветер слепой в мелколесье.
- Как он мог? Человечья ли ноша – душа?
- Равновесье украл, равновесье…
Кто эту ноту впрыснул в этот воздух?…