Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку Киселев Валерий

Глава 1

Минутка. Часы и дни

Наступали самые напряженные дни операции по взятию Грозного. Обе стороны готовились к решительным боям…

Из дневника Алексея Горшкова:

22.01.2000 г.

Все яснее становится неотвратимость штурма Грозного. «Чехи» сдавать город не собираются. Каждый день все отчетливее и тщательнее идет подготовка к предстоящему штурму.

23.01.2000 г.

Получен приказ на марш из Старых промыслов на южную окраину Грозного, где 506-й полк уже взял частный сектор, но дальше продвинуться не смог, сильное сопротивление духов.

25.01.2000 г.

Из Ханкалы зашли в Грозный и разместились в занятом 506-м полком районе.

Из Журнала боевых действий 245-го гвардейского мотострелкового полка

23 января

В 6.00 полк начал совершение марша в район сосредоточения. Марш совершался по маршруту: КП полка – Октябрьское – Алхан-Кала – Алхан-Юрт – Пригородное – Ханкала. Полк совершил 50-километровый марш и в 13.00 сосредоточился в 1 км северо-восточнее Ханкалы. Подразделения полка заняли свои указанные районы, организовали охранение и приступили к подготовке выполнения предстоящей задачи. В 15.00 командир полка убыл в ООШ ОР Грозного для уточнения задачи и организации взаимодействия. В ходе уточнения задачи генерал-майор Трошев сообщил, что найден генерал-майор Малофеев и доставлен в ОШ группировки «Грозный». Генерал-майор Малофеев погиб 17 января, однако тело его не было найдено. Сегодня после продолжительных поисков тело генерал-майора Малофеева и его солдата-связиста с помощью поисковой собаки было найдено недалеко от места ведения боя, занесенное снегом. Офицеры штаба попрощались с погибшим.

В 18.30 на КП командир полка поставил задачи командирам батальонов на подготовку к выполнению предстоящей задачи.

«Действуем на главном направлении…»

Сергей Юдин, командир полка, гвардии полковник:

– Какое настроение может быть перед боем – волнение, тревога за подчиненных… Главный удар наших войск в Грозном наносился смежными флангами 506-го и нашего полков. Мы понимали, что действуем на главном направлении, что полку придется вынести главную тяжесть боев. Но и 506-й полк не был на второстепенном направлении. Мы не делим заслуги, 506-й полк воевал не хуже 245-го и не слабее. Достойно воевали и вели себя офицеры и солдаты как 506-го, так и 245-го полков, тем более что большую часть потерь понес 506-й полк. А самая главная тяжесть боев в Грозном выпала на 506-й полк. Для действий в городе в этом полку были созданы штурмовые отряды. Провели сначала показные занятия. Штурмовые отряды 506-го полка пошли в бой за несколько дней до нашего прибытия и понесли большие потери. В результате этот полк был деморализован и отказался от наступления на несколько дней, пока не были восполнены потери личного состава.

Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка:

– Меня вызвал Сан Саныч Фролов, и мы ушли с ним и с опергруппой в Ханкалу.

Встали в поле, часть его была заминирована. Где? Что? – понять сложно. Выбрали место для полка, скоро начали подходить наши колонны. В течение дня все подошли, за светлое время. Нам дали два-три дня на «разгильдяйство».

Мы знали, что духи могли нас пеленговать, и чтобы они нас не вычислили, за ночь в штабе полка перерисовали карты города на кальку.

«Неудачно чеченцы пошутили…»

Игорь Дружинин, 3-я мотострелковая рота, контрактник:

– Когда полк перекидывали из-под Катаямы в обход Грозного на Ханкалу, наш взвод прикрывал колонну. Вставали на «бэхе» на дороге и ждали, пока пройдет колонна, а из-за поломок, и пока последние машины подойдут, растянулось это на сутки.

По дорогам ездили мирные чеченцы. Мы останавливаем «Волгу», а оттуда чеченцы показывают нам «фак!». Как раз мимо проезжал автобус с ОМОНом, и они всех из этой «Волги» скрутили и увезли куда-то. Неудачно чечены пошутили. Утром, проезжая через село, мы увидели агрессивно настроенную толпу. Чеченцы орали на нас. Оказывается, танк раздавил машину с людьми.

Вячеслав Лесин, зампотех 2-го мотострелкового батальона, гвардии старший лейтенант:

– Не танк раздавил машину с людьми. Село было на подъезде к Ханкале. Шла колонна техники полка. Практически за мной на некотором удалении тягач ремроты БТС-4 тащил на буксире неисправную БМП. Навстречу двигалась чеченская машина, вроде бы белая «Волга». Не разъехались, тягач ее зацепил. Причем «Волга» двигалась нагло. Ну и, конечно, местные с криками и воплями стали собираться в толпу. Доехав до своих, попросил передать наверх, что в селе буча, колонну остановили. Туда на разборки выехала БМП из разведроты.

Виталий Заврайский, командир 4-й мотострелковой роты, гвардии капитан:

– Получил задачу на перемещение в населенный пункт Октябрьское. Там простояли ночь в составе батальона, пополнили все запасы. С утра через аэропорт Северный маршем прошли в Ханкалу. Два-три дня готовились к предстоящему штурму города. Ездили на рекогносцировку, но она не получилась из-за большой плотности огня боевиков.

Алексей Горшков:

– Грозный – ключевой пункт обороны бандитов. Все понимали, что если быстро его взять – дальше воевать будет легче. Нам объявили, что командир подразделения, которое возьмет площадь Минутку, получит звание Героя России.

Неподалеку, в районе депо и в нескольких частных домах занимал оборону батальон 506-го мотострелкового полка. Задачу нашего полка я тогда понимал так: войти в Грозный и выдавливать бандитов в направлении микрорайона Алды. Мы стояли на улице Воздвиженской, впереди – панельные пятиэтажки, левее площадь Минутка, через виадук, видны были трехэтажный красного кирпича торговый центр, без окон и дверей, и дом бытового обслуживания. На Минутке стояли три «свечки» – девятиэтажки, школа, за ней «свечками» девятиэтажные панельные дома, они у моста Романова заканчивались, а дальше – больничный комплекс, где Невзоров снимал свой фильм «Чистилище».

«Только искры от брони…»

Игорь Дружинин, 3-я мотострелковая рота, контрактник:

– Однажды, еще до штурма Грозного, я и пара пацанов пошли в частный сектор поискать еды, а когда поднялись наверх на высоту, то оказалось, что приезжал генерал, начальник разведки нашего направления, и ему ребята пожаловались, что старшина и техник роты недодают нам сухпай. Им вкатили неполное служебное, а меня как заводилу (хотя и не было меня при разговоре с генералом), а также Вована Ткаченко и Димана по настоянию техника и старшины перевели из разведки в пехоту.

Так я попал во второй взвод третьей роты, Вован – вроде в первую роту, где ему вскоре выстрелом из «чеховского» «АГСа» оторвало левую руку.

В пехоте нормальные ребята подобрались. Командиром взвода был лейтенант Ваня Цыкин, вроде мой одногодка, с 1976 года. Я выпросил себе опять «ПКМ».

Стояли напротив частного сектора Катаямы метров в трехстах, жили в вагончиках, только окна заделаны были от снайперов. Снайпера там работали постоянно, в основном под звук артиллерии. В тишине не стреляли, чтобы не засветиться. Мы выложили на крыше здания небольшой пост из бетонных блоков, оттуда наблюдали. Как раз приехал танк, пострелять от нас, так экипажу из него не высунуться было, так сильно по нему снайпера стреляли, только искры от брони. А я как-то решил там, в бетонном гараже, позаниматься спортом, побил по груше и, забывшись, вышел из ворот гаража, тут же два выстрела и в железной двери возле моей головы дырки от крупнокалиберной винтовки появились (часто по нам стреляли из «антиснайпера» калибра 12,7 мм).

Взвод мой был довольно известный в полку. На высоте, которую три дня брали, пацаны умудрились украсть у «чехов» «Ниву» с минометом, установленным в машине, да еще парочку «чехов» привалить. А как-то раз половина взвода пошла поискать чего-нибудь пожрать в дома, наткнулись на «чехов». Наш пацан открывает дверь в дом, а там стоит «чех», у него в руках опущен пулемет, но он успевает дать очередь в живот нашему. Начался бой, на помощь подскочила взводная БМП, накрыла пулеметчика на крыше. В общем, наши свалили с потерями. Конечно, по головке потом не погладили, ведь если бы не пошли в дома, ничего бы не было.

«Накопилась усталость и апатия…»

Артур Сатаев, начальник штаба 1-го батальона, майор:

– Двадцать третьего января – марш полка под Ханкалу. Практически сразу подразделения начали перемещаться в Грозный. Начались бои в городе. Вначале воевать в городе было страшновато. Потом накопилась усталость и апатия: спать удавалось всего по два-три часа в сутки.

Взаимодействие войск было, но какое – это другой вопрос. Сказать, что оно было хорошее или плохое… Без комментариев… Проблем хватало. На уровне полка взаимодействие было нормальное. Но сказать, что все было замечательно и хорошо – не могу.

У боевиков была своя разведка, свое управление, не сказал бы, что четкое, но не хаотичное. Чувств обреченности и безысходности, как кто-то думает, у них не было, чувствовалось, что они уйдут из города в нужный момент. Но и морального превосходства боевиков над нами не было.

Штаб батальона, минометная батарея, взвод связи и взвод обеспечения расположились в депо перед частным сектором. Командир батальона поставил мне задачу развернуть КНП и находиться с минометной батареей.

«На моих глазах погиб…»

Сергей Гирин, заместитель командира 2-й мотострелковой роты по воспитательной работе, лейтенант:

– Двадцать четвертого января зашли в Грозный и начали двигаться через частный сектор в направлении площади Минутка.

Вот здесь и начался самый тяжелый этап войны… При продвижении по частному сектору мы меняли подразделения 506-го полка. Мне один летеха из этой части рассказал: «У меня из взвода двенадцать человек осталось, остальных покосило…»

Заняли отведенный нам район расположения. Здесь на моих глазах погиб контрактник, молодой парень из Нижнего Новгорода. Смертей много было, а эта запомнилась, потому что он погиб от своих… Наши артиллеристы начали обстрел позиций «чехов», так называемый отрыв пошел от серии выпущенных снарядов, и солдату осколком оторвало голову… Он в это время в карауле стоял на улице… Нелепо… Тягостное было зрелище… Ребята положили его на «бэху», я в медвзвод отвез…

Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка:

– Зашли в Грозный двадцать четвертого января, и закрутилось…

Напряжение этих дней было такое, что полковник Юдин заказал специальных таблеток, чтобы не спать. На краю Ханкалы стояли две пятиэтажки, в одной из панелек был НП 506-го полка, они уже здесь стояли. Поднялись, зашли в другой дом, там жили строители, на третьем этаже – медпункт полка. Просидели там дня три, пока Булавинцев брал Минутку. Ночью по этому зданию был выстрел из танка, снаряд задел угол здания и ушел в третий этаж, в медпункт. Тогда ранило нашего водителя батареи ПТУР в ногу.

В боях за Грозный нам придали батарею самоходок 752-го полка. Когда в наступление пошел батальон Булавинцева и вышел на площадь Минутка, была ночь. Наши вышли в район кинотеатра, часть пехоты духи там заперли, и тогда наша батарея в час ночи начала вести огонь по Минутке, чтобы духи не спали. Те проснулись. Оказалось, что в здании, где наши, и духи сидят. Первый дом чистый, пустой, наши докладывают, а духи на втором и третьем этажах. Пришлось выводить САУ на прямую наводку. Разбивали двенадцатиэтажку полностью…

Документы

Боевой приказ № 015 на наступление.

9.00 24.01.2000 г.

1. Противник удерживает занимаемые рубежи по улицам Филатова, Магистральная, Ханкальская. Контратаками пытается нанести поражение нашим войскам и подтягивает резервы из глубины города. Ориентировочно в полосе наступления полка обороняются до 400 боевиков, вооруженных стрелковым оружием, 82– и 120-мм минометами, гранатометами и ЗУ, имея преимущество в положении, т. к. занимают оборону в многоэтажных зданиях и, используя это, ведут прицельный снайперский огонь на всю глубину боевых порядков батальонов полка. Средствами старшего начальника в интересах полка поражаются авиацией и артиллерией живая сила и огневые средства противника в высотных домах в районе пл. Минутка.

2. 245 мсп и танковой роте двумя штурмовыми отрядами № 4 и 5 атаковать с рубежа угол улицы Кольбуса, угол ул. Братьев Носовых в направлении ул. Черноглаза – кинотеатр, искл. площадь Минутка и во взаимодействии с 506-м мсп разгромить противника в районе ул. Кольбуса, пл. Минутка, ул. Братьев Носовых. К утру 25.01.2000 г. овладеть высотными домами северо-восточнее окраины пл. Минутка. Слева наступает 506-й мсп, в направлении отметка 138,0 с задачей разгромить противника в районе угол улиц Братьев Носовых, Г-образное здание и пр. Леонова, разграничительная линия. Справа наступает 33-я ОБРОН, выставляет блокпосты в районе пересечения с ул. Комарова.

3. Решил: главный удар нанести в направлении ул. Кольбуса – гаражи – кинотеатр – высотные дома северо-восточнее пл. Минутка. Огневые поражения противнику нанести по двум периодам: огневая подготовка атаки и штурма города и огневая поддержка атаки при штурме города. Огневую подготовку осуществить силами и средствами старшего начальника и огнем артиллерийского дивизиона полка, тремя огневыми налетами в течение 38 минут. В первом огневом налете продолжительностью 4 минуты нанести поражение живой силе и огневым средствам противника в районе улиц Филатова – гаражи – кинотеатр.

«Захватить и удержать…»

Сергей Булавинцев, командир 2-го мотострелкового батальона, гвардии майор:

– Мой батальон сначала блокировал район Катаяма (это северо-западная окраина Грозного). С утра двадцать третьего января две колонны нашего полка, обогнув город с севера и юга, через четыре часа вышли к Ханкале – западной окраине, где уже находилась рекогносцировочная группа. Здесь командир полка поставил мне боевую задачу: батальон как штурмовой отряд должен захватить и удержать три высотных здания на площади Минутка, которые имели ключевое значение в обороне боевиков в этом районе.

Как это часто бывает в реальных условиях войны, ограниченное время на подготовку к наступлению не позволило детально отработать все вопросы организации боя, в первую очередь взаимодействие между подразделениями и соседями на местности.

Кроме того, активность боевиков очень мешала проведению тщательной рекогносцировки. Используя, как правило, дома в частном секторе, они вели прицельный огонь из снайперских винтовок, автоматических гранатометов «АГС-17» и подствольных гранатометов «ГП-25» по нашим войскам, часто меняя свои позиции. Достаточно сказать, что при выдвижении рекогносцировочной группы были смертельно ранены командир саперного взвода и два военнослужащих, обеспечивавших охрану.

Пришлось ограничиться визитом на КП соседнего полка и, согласовав там лишь некоторые вопросы по карте, вернуться в район сосредоточения. Запланированное тактико-строевое занятие по порядку действий штурмового отряда в городе провести так и не удалось.

Исходя из сложившейся обстановки, оценки сил и характера действий противника, а также возможностей своих, приданных и поддерживающих подразделений решено было создать три штурмовые группы, основу которых составили усиленные мотострелковые роты. Каждая штурмовая группа, в свою очередь, делилась на подгруппы: легкую, среднюю и тяжелую. Задача легкой заключалась в захвате объекта атаки, и она была оснащена стрелковым оружием, имела лишь необходимый запас боеприпасов. Средняя подгруппа, следуя за легкой, должна была обеспечивать ее действия огнем. На вооружении этой подгруппы находились восемь огнеметов типа «Шмель», восемь термобарических и 16 осколочных гранат. Тяжелая подгруппа (82-мм миномет «Поднос» с 30 минами, крупнокалиберный пулемет с 300 патронами, четыре гранатомета с 24 выстрелами) поддерживала своим огнем действия легкой и средней подгрупп, прикрывала фланги от внезапных ударов противника. Ее стрелки и пулеметчики несли по три боекомплекта. В тяжелой подгруппе, кроме того, находился дополнительный запас боеприпасов и продовольственный паек на всю штурмовую группу.

По особому плану работали наши снайперы (по восемь человек в каждой роте). Все они были сведены в пары для ведения контрснайперской борьбы, уничтожения командиров, пулеметчиков, гранатометчиков и минометных расчетов боевиков. Снайперы представляли собой отдельный элемент боевого порядка штурмового отряда и подчинялись непосредственно командирам штурмовых групп.

В 12 часов 24 января батальон выдвинулся в исходный район для наступления, который находился в районе железнодорожного депо. В интересах повышения живучести и нанесения внезапных ударов по противнику вся техника батальона была укрыта в здании депо в готовности поддержать действия групп. Здесь же расположились: мотострелковый взвод – резерв штурмового отряда, медицинский взвод и тыловые подразделения. Поблизости оборудовала огневые позиции минометная батарея.

Операция началась неудачно. Батальон из действующего впереди полка не смог с ходу овладеть рубежом, с которого должен был вводиться в бой наш полк.

Командующий группировкой генерал-лейтенант Булгаков бросил на подмогу первый батальон нашего полка, который также вскоре был остановлен огнем противника.

В 13.00 мне была уточнена боевая задача, и батальон устремился вперед. Не ввязываясь в огневые дуэли с боевиками, обходя открытые пространства, через проломы в заборах и домах, к концу дня роты вышли на исходный рубеж для наступления, где получили приказ прекратить движение, организовать круговую оборону, дежурство и ночной отдых.

«Пройду по Абрикосовой…»

Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:

– Наши соседи, 506-й полк, на подступах к Грозному готовились к штурму города месяц. Нам пришлось идти в бой без тщательной подготовки. Наши первые штурмовые отряды пошли в бой ночью, 3-я мотострелковая рота подошла только к утру следующего дня. Сначала не было хорошего взаимодействия с 506-м полком.

Поскольку противник прослушивал все наши радиопереговоры, то я предложил КП поменять названия улиц. Все улицы в полосе боевых действий полка мы переименовали, схему нарисовал, до каждой роты довели, и каждую ночь менял их названия. Духи за день привыкают к названиям улиц в эфире, поэтому на следующий день мы другие придумываем. Такая наша хитрость помогла нам сбить противника с толку и уменьшить потери. Знаю, что Булавинцев с тех пор любит петь: «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную…»

Майор Булавинцев доложил по рации: «Барс, я Гранит, вышли на Минутку, прием…» В три часа ночи штурмовые группы батальона Булавинцева вошли в пятиэтажку на Минутке, но в ходе боя там получился слоеный пирог: на одних этажах наши, на других духи. Зам. командира полка подполковник Фролов в это время был в первом батальоне, я его на эти три дня потерял вообще. Он должен был быть на самом опасном направлении, но подразделения батальона засели так, что ни вперед, ни назад.

В первый день штурма убитыми и ранеными мы человек двадцать потеряли, а за трое суток – около пятидесяти.

Напряжение в дни штурма Грозного было такое, что я трое суток вообще спать не ложился.

«Возьми, зачисти и держись…»

Андрей Кузьменко, командир 3-го взвода 5-й мотострелковой роты, гвардии старший лейтенант:

– Двадцать четвертого января мы сосредоточились в исходном районе для наступления в Ханкале. Каждая рота представляла собой штурмовую группу, которая состояла из трех подгрупп. Легкая, она же группа захвата (автоматы «АК», «АКС», «ГП-25», «РПГ», «РПО» «Шмель»), тяжелая, она же группа огневой поддержки («ПКМ», «АК», «РПГ-7», «РПО» – «Шмель»), расчет миномета «Василек» с небольшим запасом мин. Гранаты к «РПГ-7» были в основном осколочные и термобарические. И группа обеспечения – это все, кто остался в роте. У каждого командира группы была схема города и радиостанция Р-148.

Командир первого взвода лейтенант Мальцев был назначен командиром группы захвата, которая насчитывала 10–12 человек, я командовал группой огневой поддержки, в ее составе было уже 18 человек. На мою просьбу поменять нас местами командир роты ответил отказом. Было обидно, потому что мой дружок старший лейтенант Кононов из шестой роты был назначен в первую группу. Третьей группой в пятой роте командовал контрактник старший сержант Чердаков, она состояла из десяти человек.

Два человека отказались идти на штурм города, это срочник Вавилов из Ярославля и контрактник Терешин из Шуи. Первый отказался от страха, а второй в Чечню приехал вообще из финансовых соображений. Они начали было подбивать народ против штурма, но их быстро изолировали (закрыли в товарном вагоне). И наказали их своеобразно: отправили в эшелоне вместе с теми дембелями, которые выжили после штурма города. Потом мне рассказывали, как они ехали… А к зам. по воспитательной роты смысла по этому поводу обращаться не было. Про него вообще лучше вслух не говорить.

Первым в частный сектор вошел первый батальон. Через какое-то время дали команду и нам…

Чем дальше мы продвигались, тем больше на улицах становились видны разрушения. В одном из дворов мы наткнулись на взвод первой роты. На мой вопрос, что они тут делают, мне ответили, что впереди духи. Я посмотрел свое местоположение по карте, и мы выдвинулись вперед. Метров через сто нас обстреляли с чердака одного из домов. Мы этот чердак изрешетили весь и двинулись дальше.

Быстро темнело. Остановились на окраине частного сектора, выставили секреты и засады. Приготовились к ночевке. Хотя какая там ночевка… Старшего лейтенанта Кононова (мы его звали Конь) комбат отправил разведать гаражный комплекс. Когда он возвращался из разведки, я проверял секреты. «Ничего не пойму, – говорит, – не нашел я этих гаражей. Пойдем вместе глянем». – «Пойдем». И правда, на месте гаражей был выкопан котлован. И все.

Потом старший лейтенант Кононов со своей группой вышел к кинотеатру, занял его и закрепился там без боя. Доложил комбату, комбат, в свою очередь, – командиру полка. Может возникнуть вопрос: почему все мои доклады шли на комбата? Ответ очень прост: он находился непосредственно на переднем крае вместе с командирами рот. Да и были мы на одной частоте.

Пошли дальше. Шли через парк, вернее то, что от него осталось. Бесформенные куски арматуры, поваленные столбы, деревья, разбитые в щепки, обгорелые пеньки…

Заняли кинотеатр. Начали осматриваться. И тут по кинотеатру рубанула своя же артиллерия. Ощущение, прямо сказать, было жуткое. Комбат по связи на повышенных тонах объяснил командиру полка, что мы под обстрелом. Обстрел прекратился.

Перед нами лежала площадь Минутка. Комбат начал ставить задачи командирам штурмовых групп. Первая группа шестой роты старшего лейтенанта Кононова ушла и заняла дальнее крыло длинной пятиэтажки, разрубленной посередине взрывом. Вторая группа старшего лейтенанта Аришина шестой роты ушла и заняла ближнее крыло этой пятиэтажки. Все это происходило без боя.

Комбат начал вызывать к себе командира первой группы нашей роты, старшего лейтенанта Мальцева – его не могут найти. По связи запросили – не отзывается. Ни его, ни группы. Я его больше не видел, но потом рассказывали, что ему стало страшно, он нашел кучу женского белья и с этим бельем уехал. Зачем оно ему было – непонятно.

Комбат подозвал меня: «Видишь в створе между пяти– и четырехэтажкой свечку-девятиэтажку?» – «Вижу». – «Возьми ее, зачисти и держись там. Только быстрее, скоро светать начнет». Я со своей группой выдвинулся, и когда прошел проход между пяти– и четырехэтажкой, с удивлением увидел, что четырехэтажка имеет форму буквы «Г», хотя на схеме города она была просто прямой. Двор дома оказался закрытым со всех сторон. Мы прошли уже половину пятиэтажки, и в этот момент по моей группе ударили пулеметы и гранатометы практически с трех сторон. Положение становилось критическим. Я заметил, что в доме-«свечке» тоже находятся огневые точки, и вышел на связь с комбатом. В двух словах доложил ему обстановку, попросил разрешения отвести группу к первой и второй группам шестой роты. Он разрешил, одновременно поставив им задачу поддержать меня огнем и дымами. Хотя Кононов с Аришиным без его команды уже давили огневые точки противника огнем своих групп. Наша группа, отстреливаясь, отползала к пятиэтажке. Когда поставили дымовую завесу, духи с таким остервенением начали бить по дымам, что я в какой-то момент засомневался, что мы выйдем живыми. И тут я заметил, что начинает светать. Значит, надо торопиться: становились видны и мы, и у духов – прицельная планка и мушка прицела. Последние метры – в дыму – мы преодолели рывком. Половина группы вышла к Кононову, другая половина вместе со мной – к Аришину.

Как потом оказалось, вышли вовремя. К духам подошло подкрепление. Огонь стал такой плотный, что по дому передвигаться стало невозможно. Появились первые раненые. Повезло, что пол в коридоре провалился в подвал и образовалось полуподвальное помещение. Оно нас и спасло. Ко мне подполз мой замкомвзвода, старший сержант Женя Петрунькин, и срывающимся голосом говорит: «Товарищ старший лейтенант, у нас Нюха (рядовой Плахотнюк) убили». Тут же голос из темноты: «Живой я!»

Чем плотней был огонь противника, тем больше становились оконные проемы в комнатах, из-за этого стало больше и раненых. Старший лейтенант Аришин был ранен осколками в голову. Кровь полилась за воротник, остановили ее, сделали перевязку. Принял решение: во избежание лишних потерь у окон оставить дежурные огневые средства, а остальных солдат убрать в полуподвальный коридор. Доложил решение комбату, он его утвердил.

Села радиостанция у старшего лейтенанта Аришина. К вечеру пропала связь со старшим лейтенантом Кононовым, который был в другом крыле пятиэтажки с частью моей группы.

Я не знал, что группу Чердакова отправили сразу за нами, да еще без рации. Это потом приполз посыльный от него. А так по его группе вели огонь все: и противник, и свои.

Вечером, как стемнело, отправил солдата-добровольца к Кононову. Днем пройти – вариантов не было. Он вернулся вместе с людьми из моей группы во главе с сержантом Козорезовым и известием, что у Кононова разбило рацию.

Как был отражен этот день в документах штаба полка…

Из Журнала боевых действий

24 января

Полк имел задачу к исходу дня сменить подразделения 506-го полка, занимающие оборону в частном секторе по улице Филатова, затем штурмом взять гаражи, кинотеатр и овладеть Г-образным 5-этажным зданием и двумя 5-этажными зданиями, расположенными на северной окраине площади Минутка. В 9.40 командир полка убыл на НП 506-го полка для организации взаимодействия и определения порядка смены подразделений. Затем командир полка убыл на передний край 2-го батальона 506-го полка для проведения рекогносцировки на местности. С командиром полка убыли также командиры батальонов. На местности был определен рубеж ввода в бой штурмовых отрядов. При проведении рекогносцировки БТР командира полка и мотострелковая рота были обстреляны противником из «АГС-17». Ряд военнослужащих получили ранения различной степени.

В 13.30 штурмовые отряды 1-го и 2-го батальонов выдвинулись на исходные рубежи: ул. Михаила Кольбуса, ул. Черноглаза. Перед этим командир полка еще раз лично командирам батальонов уточнил задачи по порядку штурма объектов Грозного на площади Минутка, а также объектов, прилегающих к ней с южного направления. Решил на месте возникшие проблемы у командиров и отдал указания на решение других вопросов, требующих времени.

В 14.40 1-й батальон начал выдвижение для смены подразделений 506-го полка, 2-й батальон готовился к проведению штурма гаражного сектора и кинотеатра через боевые порядки 1-го батальона.

В 15.00 2-й батальон начал выдвижение за 1-м батальоном. В 15.40 1-й батальон приступил к смене подразделений 506-го полка на ул. Кольбуса, 2-й батальон вышел на ул. Комарова. ИСР вела инженерную разведку.

В 16.20 смена подразделений 506-го полка подразделениями 1-го батальона была закончена. В 16.30 штурмовая группа 1-го штурмового отряда начала наступление в направлении 1-го квартала на ул. Филатова и к 17.00 полностью овладела им. 2-я и 3-я штурмовые группы приступили к штурму. В ходе наступления штурмовыми группами выявлены опорные точки противника в районе отметки 124,4 и моста через железную дорогу.

В 17.45 на НП полка, оборудованного в 5-этажном здании по ул. Тополевой, прибыл руководитель ОШ ОР «Грозный» генерал-лейтенант Булгаков для ознакомления с создавшейся обстановкой.

К 19.00 2-й батальон полностью выполнил поставленную задачу на это время и закреплялся на рубеже по ул. Филатова между ул. Кольбуса и Воздвиженской.

1-й батальон встретил сопротивление противника с отметки 124,4, в бой не вступал, закрепился на рубеже по перекрестку ул. Кольбуса и Комарова. Артдивизион открыл огонь по опорным пунктам противника по вызову командира 1-го батальона.

В 22.00 разведгруппа 2-го батальона приступила к ведению разведки района гаражей.

Каждый, кто выжил в тех боях, сохранил в памяти детали, которые никогда не забудешь…

«По щекам слезы вперемешку с кровью катятся…»

Андрей Актаев, пулеметчик 3-го взвода 1-й мотострелковой роты, контрактник:

– Двадцать четвертого января выдвинулись вперед. Сталкивались с ребятами из 506-го полка. Потери у них были очень большие. Закончился частный сектор, дальше пошли высотные дома. Здесь-то, на перекрестке, и пошли первые потери. Снайпера духов крест-накрест простреливали дорогу. Ранили Кузю-пулеметчика из первого взвода. Снайпер ему обе ноги прострелил. Взводник лейтенант Маменко пытался его вытащить, так снайпер ему средний палец почти отстрелил. Потом ребята говорили, что палец ему пришили.

Затем рота собиралась в крайних домах у дороги. Помню, ротный стоит в подворотне и кричит нашему взводу: «Перебегайте сюда по одному!» Первый пробежал, я за ним. Оборачиваюсь – за мной никого. Пацаны, стоявшие рядом, улыбаются: «В рубашке родился!» Оказывается, пока я перебегал, снайпер по мне три раза стрелял. Спрашиваю: «Хоть в корпус стрелял?» – «Два раза в корпус, один – в голову».

Потом взвод обошел по непростреливаемым участкам и присоединился к нам. Ротный дал команду: забросать дорогу дымовыми шашками и перебегать на другую сторону. Перебежали. Получили новые вводные и перебежками двинулись дальше. Забегаем в большой двухэтажный гараж. В нем никого, за ним – забор бетонный, а за забором позиции духовского расчета «АГС». Взводный связался с ротным по рации, обрисовал ситуацию. К нам подтянулся первый взвод со снайперами. Пока они перебегали, одного паренька ранили в бок. Так и лежал он на простреливаемом пространстве… Ротный вызывает «коробочку», кричит: «У меня «двухсотый»! Срочно надо эвакуировать!» Парень лежит, не двигается. Мы думали – все, убит.

В то же время наши снайпера начали расстреливать духов. Один из них рассказывал: «Прицелиться нормально не могу, ПСО (прицел снайперский оптический. – Авт.) мешает. Расстояние-то метров тридцать. Стреляю, вижу, что попал, клоки одежды и мясо вырывает, а тот идет дальше по-любому, под наркотой». В ответ духи открыли огонь из «АГС». Рикошетом осколками от потолка ранили контрактника из нашего взвода. Прикольный был паренек, его Костей звали. Ему 25 лет было, но развитие, если честно, на 15. Шутил все время, анекдоты рассказывал детские. Но молодец, мужчиной оказался, в штаны не наделал. Стоит, ему голову бинтуют, а по щекам слезы вперемешку с кровью катятся.

Расчет «АГС» духов наши снайпера подавили, но впереди, в бревенчатом доме, засел духовский снайпер. В соседнем домике расположился второй взвод, им замполит роты командовал. Его там ранили. Вообще второму взводу не везло с офицерами. Потом им командовал сержант-срочник.

В сумерках к нам подъехала БМП, вроде бы из второй роты, «двухсотого» забрать. Подходят к нему, а тот сам поднимается. Ребята в шоке: это ж надо на таком морозе неподвижно пролежать столько времени – часов пять!

Наступила ночь. Духи пришли своих убитых собирать. Пускают «свечки» – такие тусклые осветительные ракеты, и орут так протяжно – «Аллах акбар!». Все на стреме. Ротный командует: «Приготовиться для отражения возможной атаки!» Берет свой «АКМС» и со словами «Слава КПСС!» выпускает в проем длинную очередь. Ржач стоял минут пять. Так хоть чуть-чуть, но нервное напряжение скинули…

«Выдвигались без брони…»

Игорь Дружинин, 3-я мотострелковая рота, контрактник:

– Переночевали в наскоро поставленных палатках. С утра нам выдали БК столько, сколько можешь взять. Получили новые маскхалаты, белые, взамен старых, и начали выдвигаться на Грозный пешком. Тут подъехали «бэхи» с «двухсотыми». Пацаны были здорово изорваны: получился недолет снаряда нашей САУшки. Комбат разорался, чтобы убирали «бэхи» с глаз долой, а то нам в бой идти, а у некоторых уже глаза от страха по пятаку.

Выдвигались без брони в сторону площади Минутка. Весь частный сектор, по которому проходили, был разрушен, мало сказать полностью, очень много было мест, где просто кучи кирпича вместо домов. До нас здесь штурмовал 506-й полк, который мы вроде меняли, поскольку его разбили. Нашли место, где наших замочило снарядом. Железные ворота у дома все в крови и в дырках.

Продвинулись перебежками до конца частного сектора и обосновались в первых более-менее целых частных домах. В некоторых попадались убитые боевики. Сразу начали закладывать окна кирпичом, облазили кругом дома. Есть ли впереди наши, было непонятно, с ближайших высотных домов стреляли в нашу сторону. Вечером разожгли костер за домом, стали еду готовить. «Чехи» на отблески огня постреляли маленько, да лупанули из «граника», но нас достать не могли.

Откуда-то к нам подъехал танк 506-го полка, мужики сели с нами, мы их накормили. А они строят планы, как наутро будут брать пятиэтажку – там вроде их пацаны оставались, но «чехи» почти всю ее захватили. Самое интересное, что воевать они собрались впятером. Вот это мужики!

«Задачу дня выполнили…»

Александр Фролов, зам. командира полка, гвардии подполковник:

– На новом направлении операции мы должны были заменить 506-й мотострелковый полк. Подразделения полка прошли улицы частного сектора Грозного, почти полтора километра, с очень большими потерями – в ротах там оставалось по 12–20 человек. Они почти прошли частный сектор, оставался один квартал до многоэтажных домов центра Грозного. 506-й полк по плану должен уменьшить свой участок наступления, нам нарезаются три улицы, мы заходим между 1-м и 506-м мотострелковыми полками. Но получается так, что 1-й полк, таманцы, за нами, но у них не было никакого боевого опыта, хотя и вооруженные до зубов, они стояли у нас вторым эшелоном. Мы, рядом 276-й полк, а дальше еще какие-то части. Мы зашли на улицы, я по центру со 2-м батальоном, справа – 1-й батальон. Быстро втянулись, очень шустро, так что духи не успели разобраться в обстановке. В ночь по одной улице подошли к торговому центру, как потом выяснилось, и гаражам перед ним, на самом деле это оказались не гаражи, как на карте, а котлован, по второй улице нельзя было сразу пройти, но потом зашли, расширили фронт наступления. Там 1-й батальон нарвался на усиленные огневые точки и застрял. А когда мы вышли на них со стороны, то духи там все побросали и рванули. Задачу дня мы выполнили. С комбатом-два решаем: три часа спим, быстренько перекусим и в три часа ночи группами по 3–5 человек – вперед, пока душье будет подниматься и молиться. Батальон Булавинцева быстро вышел к кинотеатру и к торговому центру. Я стоял за ним метрах в двухстах. Утро наступило, духи увидели, что справа и слева у нас поддержки нет. 506й полк не двигается. Генерал Булгаков, слышно было в эфире, ругается, командира полка снимает с должности: «Почему до сих пор не взяли площадь Минутку!»

«Приезжает военный трибунал с бойцами…»

Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:

– В разгар боев на Минутке в штаб полка нагрянул представитель военной прокуратуры из группировки с группой солдат. Оказалось – за комбатом майором Булавинцевым, арестовать за то, что оставил мост через железную дорогу. Стали разбираться… Булавинцев прошел на Минутку не полосой, выделенной его батальону, а справа (там соседа не было), обогнув этот мост. Прошел его и вернулся в свою полосу наступления. Доклад о том, что Булавинцев прошел мост, ушел из полка в штаб группировки. Генерал Булгаков рвет и мечет: «Оставил мост!» А мост был нужен. Булавинцев не стал его оборонять, потому что мост не в его полосе наступления, и ушел на Минутку, там у него была боевая задача. Он трое суток в окружении, ему ничего подвезти не удается, зато приезжает военный трибунал с бойцами: «Давайте сюда майора Булавинцева!» Я говорю – езжайте на Минутку и попробуйте его взять. Затем показал боевой приказ полка, где четко было написано, что этот мост исключается из полосы наступления батальона Булавинцева. «Давайте мне этот приказ…» – попросил представитель военного трибунала. «Не дам, он издан на основании боевого распоряжения группировки; оно есть в штабе группировки». На этом все и закончилось…

«Четыре дня до дембеля осталось…»

Алексей Горшков, командир 3-го взвода 3-й мотострелковой роты, старший лейтенант:

– Батальон Булавинцева, по-моему, без разведки, ночью через гаражи вошел на площадь Минутка, засел в подвалы пятиэтажки и два дня «чехи» их молотили. Вечером 25 января Булавинцев, со слов комбата и ротного, выходит по связи в полк: «Мы сами не выйдем, нужна помощь». Меня вызывают к командиру роты – мы как раз собирались спать. В 0.30 команда взводу – «Подъем!».

24 и 25 января наша рота стояла на улице Воздвиженской, на улице Ханкальской был кинотеатр – без стен, уцелела только стена, откуда кинооператор показывал фильмы. Задача наша была – пробить коридор в батальон Булавинцева. Пошли всей ротой, взводами. Мой взвод называли «рейнджерским» – у меня были гранатометчик, пулеметы – два «ПКМ», три «РПК» и снайпер, нормальный парень.

Срочники рвались в бой, сколько мне стоило сил, чтобы не пускать их: «Вам же четыре дня до дембеля осталось…» Выдвигались обычно так: я, за мной Вова-радист – Пейджер Джан, пулеметчик Сережа Петропавловский – Трачача и один контрактник. Сначала пускали дымы, и только тогда шли срочники, пять-шесть, в сопровождении одного-двоих контрактников. Замыкающими шли пулеметчик Краснов Коля, мы его звали Кранов Кля, после его рассказа, как он так подписал свою тетрадку в первом классе, – и «контрабасы», снайпер и пулеметчик «РПК». Выходили из боя в такой же последовательности. Я уходил последним, ни разу не ушел впереди своих солдат, не было такого. По моей тактике и другие взвода действовали.

Заходили мы в час ночи через вырубленный сад частного сектора, шириной метров 20–25, правее были виадук и площадь Минутка, слева – Дом быта. Второй взвод идет первым, первый – следом, а мне ротный вдруг говорит: «Со мной останешься, надо КП роты прикрывать». Я был сильно обижен: «Сам пойду!» – «Под трибунал пойдешь!»

В час ночи первый и второй взводы стали выдвигаться, а в два-три часа начался бой…

«Попал в пробку…»

Артур Сатаев, начальник штаба 1-го мотострелкового батальона, майор:

– После первых боев, ночью командир полка по радиостанции указал мои недостатки в организации связи и потребовал моего присутствия в частном секторе Грозного, где находились подразделения, комбат и помощник командира батальона по артиллерии.

Взяв с собой БМП-1КШ, ночью выехал к подразделениям. В ту ночь был туман, и тяжело было сориентироваться на незнакомой местности ночью в городе. В частном секторе все было развалено, и местами не поймешь, то ли это бывшая улица, то ли танк проехал по дворам. Попал в пробку, стоят БМП, и наши, и соседних частей, и не знают, ехать ли вперед: головная машина попала под обстрел. Слез с БМП, офицеры говорят: «Впереди засада, боевики». По моим сведениям, там должно быть чисто. Спросил на всякий лучай название улицы, на которой находимся. Послал своего солдата найти табличку с названием улицы, тот пришел через 10 минут, ничего не нашел.

Решил опираться на свои данные о местонахождении, и не ошибся. Связался с комбатом, обрисовал ему обстановку и местонахождение. Он ответил, что там можно выехать прямо к боевикам, начал объяснять, что надо ехать дворами, объяснить, какими дворами – не получилось, сказал, что пришлет человека, чтобы провести боевую машину. Через 20 минут ко мне пришел солдат из гранатометного взвода нашего батальона, он провел машину к дому, где находился комбат. Вспоминаю комбата майора Илюхина в тот момент… Человек несколько суток вообще не спал. Не знаю, что он делал, чтобы не спать: ел кофейные зерна, или принимал препараты от сна, или просто держался. Но не падал. Он сказал: «Артур, связь – дело начальника штаба, бери начальника связи батальона лейтенанта Нейкшина и сделай ее нормальной».

Проблемы со связью были из-за того, что в ходе боя не заряжались, а большей частью были утеряны аккумуляторные батареи радиостанций. Этой же ночью я выехал на КП полка в надежде найти батареи. У связистов получилось выпросить только несколько заряженных батарей. Нужно было найти заряженные батареи, чтобы выкрутиться сейчас и завтрашний день. У нас все получалось, но одно подразделение оставалось без связи. Выход был найден. Я приказал командиру минометной батареи, которая на тот момент не перемещалась и находилась в депо, раскурочить пассажирские вагоны и достать вагонные аккумуляторы, подсоединить к радиостанциям с помощью проводов, создав нужное напряжение, исключая аккумуляторные банки больших вагонных батарей. Все заработало.

Устранив недостатки, решил находиться в городе, ближе к подразделениям.

На рассвете с лейтенантом Нейкшиным обошли дома, где были подразделения, все роты батальона собрали достаточно батарей, сдали их на зарядку в роту связи. Запомнилось: когда в депо зашел во взвод обеспечения, там бойцы сидят, пьют чай, играет двухкассетник, работающий от батарей станций и штук пять рядом лежит… Я готов был застрелить их, но дал разнос солдатам, успокоился и забрал батареи.

В ходе боевых действий часто ночью приходилось ездить по Грозному. Всегда на передовой, среди подразделений, было гораздо уютней, чем ехать ночью по городу, хоть и едешь на КП полка. Напороться на недобитков или на «дружественный огонь» своих ночью было реально. Но тот первый раз, в незнакомом городе, на командно-штабной машине, ориентируясь в туман по карте, среди развалин – ощущение было не из приятных…

«Снайпер нас больше не беспокоил…»

Андрей Актаев, пулеметчик 3-го взвода 1-й мотострелковой роты, контрактник:

– Всю ночь просидели в гараже. Утром духовский снайпер опять шалить начал. Помню, гранатометчик, контрактник из первого взвода – точно безбашенный парень – кричит: «Пацаны! Прикройте!» Все в ту сторону – шквал огня. Он выбегает с «граником», прицеливается и с каким-то криком выпускает вакуумную гранату. И так раза три.

Где-то ближе к обеду к нам перебежали три бойца и офицер из 506-го полка. Каждый приволок с собой спарку «Шмелей». Попросили: «Прикройте!» Выбежали и как дунули из трех огнеметов – у нас даже крошка с подоконников посыпалась. И все, снайпер нас больше не беспокоил. После обеда выдвинулись дальше. Взвод расположился в каком-то доме. Там и заночевали. На следующий день для моего взвода штурм Грозного закончился: отправили охранять артдивизион.

«Все простреливалось боевиками…»

Виталий Заврайский, командир 4-й мотострелковой роты, капитан:

– Наступило двадцать пятое января. Моя рота уже получила задачу и вся была на броне, выстроенная в колонну, когда подошел психолог полка и поздравил меня с рождением дочери. А до меня эта мысль как-то не доходила…

Отправился с ротой выполнять поставленную задачу. Технику с экипажами оставили на окраине частного сектора в районе железнодорожного депо. Разбились на три взвода, каждому была указана улица, по которой предстояло наступать. Каждая рота представляла собой штурмовую группу. Таким образом, весь наш батальон был поделен на группы: легкая, средняя и тяжелая.

Вперед с началом штурма ушла одна рота, за ней вторая, моя рота была замыкающей. Запас боеприпасов, медикаментов и продуктов питания был минимальным. Штурм начался часов в 16–17. Приходилось продвигаться в частном секторе, проделывая при этом проходы в заборах, стенах домов, так как по дороге перемещаться было невозможно: все простреливалось боевиками. Пробирались так до темноты.

Комбат собрал командиров рот и еще раз уточнил задачу. Через полчаса из частного сектора вышла первая рота. Через некоторое время оттуда доложили, что заняли кинотеатр «Родина» и еще один дом. За ней пошла следующая рота с комбатом. Затем начала свою работу артиллерия полка. Боевики обнаружили нашу среднюю группу и открыли по ней огонь. Мне же было уточнено, что я со своей ротой нахожусь на окраине частного сектора. Закрепился, занял круговую оборону и пробыл здесь до утра. Утром боевики открыли по мне огонь, а две роты в это время вели бой в кинотеатре – было слышно по связи. Постоянно корректировался огонь полковой артиллерии. Я приказал приданному мне минометному расчету обработать участок местности впереди нас, откуда велся огонь боевиками. Так мы отстреливались до обеда следующего дня. У двух рот в кинотеатре заканчивались боеприпасы.

«От ствола можно было прикуривать…»

Игорь Дружинин, 3-я мотострелковая рота, контрактник:

– Ночью, часа в два-три, роту собрали и сказали, что надо пройти вперед, взять торговый центр. Впереди был маленький парк шириной метров двадцать, слева от него кинотеатр, справа торговый центр, а прямо на нас смотрела пятиэтажка. Мы залегли у парка, и тут командир нашей третьей роты говорит моему бывшему командиру разведроты: «Ну что, разведка, давай вперед, а мы за тобой», а ротный разведки, старший лейтенант Катунькин отмазался: «Нам не давали такой задачи вас вперед вести…», в общем – испугался.

Мы тихо прошли по парку (нам уже сказали, что торговый центр наш), и надо было перебегать к нему. Первый побежал Андрюха Колосов с Юрой, по ним дали пулеметную очередь, но не попали. Мы перебежали уже спокойнее. Зашли во двор этого универмага и в здание. Обосновались на втором этаже, в соседней комнате лежали раненые, которых не смогли вывести из-за обстрела.

Здесь с утра начался непрерывный бой. Торговый центр хоть и стоял боком к «чеховской» пятиэтажке (до нее метров 30), но простреливался хорошо. К тому же напротив стояла двенадцатиэтажка, с которой работали снайпера. Мы стреляли из окон по «чехам», из пулеметов и автоматов. Умудрились как-то даже стрелять из гранатомета и из огнемета «Шмель» из соседней комнаты точно в окно другой, а оттуда граната летела в окно пятиэтажки (если промахнуться, то всем нам в комнате – каюк). Просто вплотную к окнам подходить было опасно, хотя все равно мы оттуда периодически стреляли.

Напротив в кинотеатре тоже были наши. Один раз оттуда к нам во двор днем на огромной скорости проехала «бэха». Только она влетела во двор, как от выстрела из гранатомета разлетелась будка сторожа, мимо которой она проехала.

Из пулемета я стрелял так, что от ствола можно было прикуривать. Даешь три длинных очереди по окнам, ставишь пулемет в угол, облокачиваешься на него, и бушлат от ствола начинает тлеть. Из одного окна я стрелял особенно часто, в том числе и из «СВД», и когда в соседней комнате на костре грели с пацанами сухпай, услышали повторяющиеся щелчки. Это был «чеховский» снайпер, он, наверное, час стрелял точно в то место, откуда я стрелял. Показал, что не надо больше оттуда нам стрелять. Также мы постоянно работали из подствольников по окнам. Довольно-таки удобная вещь в городе – подствольники.

Один раз в угол дома, в соседнюю от нас комнату, там как раз лежали раненые, попал снаряд, наверное, наш. В комнате образовалась дыра, но раненые вроде бы остались живые.

Смотрим видео, снятое автором в конце февраля 2000го…

Дороги в Грозном, на удивление, без выбоин, без воронок. Старик бредет по дороге… Руины… Вроде бы площадь Минутка…

– Она? – спрашиваю.

– Нет, Минутку мы знаем.

– Что – тогда не всматривались в развалины?

– Да вроде все нормально было, – засмеялись. – Был нормальный пейзаж.

Александр Шмелев:

– Вот она, Минутка! А мы были налево, с той стороны наступали. Вот кинотеатр, он был у нас как Дом Павлова в Сталинграде…

Юрий Чердаков:

– Вот это знакомое место, родное… Мы в этом доме сидели и не могли сказать, что это мы – не было связи. По нам свои так стреляли, что стали падать перекрытия, пришлось уйти в подвал, закопались там. Сидели там до ночи. Ночью я двоих отправил, сказать, чтобы больше сюда не долбили, что здесь свои. Сутки нас долбили свои…

Александр Шмелев:

– А мы в это время в соседнем доме сидели… Так нас долбила наша же артиллерия, что в кирпичном доме несущие стены поехали. Один снайпер-чеченец стрелял по нам с балкона, магазинов десять выпустил. Я туда выстрелил из гранатомета – балкон рухнул вместе со снайпером.

Юрий Чердаков:

– Как было все спланировано… Три штурмовых группы. Первая – основная. Вторая, где был Саша, огневая, самая мощная…

Александр Шмелев:

– В нашей группе было три пулемета «ПК», один снайпер, он же подносчик выстрелов для гранатомета, один автоматчик и у меня гранатомет с шестью выстрелами.

Юрий Чердаков:

– У меня была третья группа. Похоронная команда. Девять самых слабеньких солдат-срочников собрали со всей роты. Мы должны были собирать убитых и раненых, подносить боеприпасы и воду. Дали команду «Вперед!». Командир первой штурмовой группы, капитан, фамилию не помню, испугался, спрятался, не пошел в бой. Ему как раз в этот день приехал сменщик. Он был из Наро-Фоминска прикомандированный. Офицер шкура оказался, спрятался, группа из-за него вообще не пошла в бой. Срочники потом говорили, что он уехал домой со здоровым баулом, с женским бельем и колготками.

Комбат говорит: «Да, командира первой группы нет, значит, первой становится вторая». А ей на поддержку – моя. А у меня – одни автоматики и гранатомет неисправный. И нас – всего десять человек. Так первой пошла вторая группа, потом группа поддержки – моя похоронная команда…

«Каким надо быть бесстрашным…»

Игорь Дружинин, 3-я мотострелковая рота, контрактник:

– Долгое время мы помогали огнем, когда вытаскивали из окружения четвертую роту. Она зашла ночью в пятиэтажку, а выйти из нее уже не смогла. Нам сказали, что сейчас будут вытаскивать наших из окружения, и чтобы все, кто есть, открывали шквальный огонь по пятиэтажке и другим домам. А к пятиэтажке, в левую ее часть, где были наши, летела «бэха». Честное слово, я бы дал Героя России механику БМП. Это каким надо быть бесстрашным, чтобы лететь в упор на боевиков, которые тебя расстреливают, в том числе и из гранатометов!

Это был, наверное, один из самых страшных моментов в моей жизни: со всех сторон грохот, море огня, и я вижу, как БМП, с раскрытыми десантными дверцами, сначала мчится к окнам первого этажа пятиэтажки, а потом рвет назад к кинотеатру. Десанты раскрыты, на них висят трупы, а на броне за башней, как на ладони у боевиков, лежат раненые, и от раненых и убитых отлетают куски мяса, «чехи» их расстреливают в упор. Такие проходы «бэхи» были не один раз…

«Трое суток не мог спать и есть…»

Роман Кузьмин, оператор-наводчик БМП-2, рядовой:

– В Грозном приходилось не только стрелять, но и вывозить раненых из-под обстрела, прикрывая их броней. Были моменты, когда страх одолевал, но все делали, как на автомате. Тогда трое суток не мог спать и есть: слишком страшные впечатления были от увиденного. Был случай, когда рядом погиб боец. Мы тогда обстреливали пятиэтажку из БМП, а ребята ее штурмовали. Потом пришлось вывозить раненых и заряжаться. Тогда я впервые увидел настоящую картину войны. Выгрузил двоих «двухсотых» с брони, на борту остались кровавые подтеки. Мы отошли и взяли у полковника по сигарете, закурили. Когда я – грязный, небритый брал сигареты, даже не понимал, кто передо мной, и вдруг слышу крик полковника и вижу, как он направляется к БМП. Я оборачиваюсь – картина: закат красного солнца, дым, полевой госпиталь, и на фоне этого стоит наша БМП с кровавыми потеками по борту, и на нее лезет молодая медсестра, а молодой лейтенант ее подсаживает, чтобы сфотографировать. Мне так стало противно, я был готов их расстрелять за это, но полковник опередил: так их отмудохал!

Зарядил оружие в БМП, вернулись к своему отделению, за которое переживали по-настоящему, и первый вопрос был: «Все ли живы?» – «Все!» Вот услышать это и было счастье, наверное.

Когда стемнело, нас отправили вывезти парня с третьей роты. Его снял снайпер еще утром. Все думали, что он труп. Когда подъезжали туда, нас обстреляли из гранатомета, начался пожар в моторном отсеке, я ломанулся от БМП так, что меня еле поймали. Я видел, как взрываются снаряды в БМП – страшно! Но все же мы подъехали к тому парню, начали его поднимать, и он зашевелился! Сначала был такой страх: труп ожил! А потом радость: он лежал больше двенадцати часов! Все думали, что он труп, а он жив! Как нас благодарили парни, что спасли его, и такая у нас была гордость, что мы можем быть дружными, когда надо…

«Действовать по обстановке…»

Сергей Булавинцев:

– В три часа утра двадцать пятого января командир полка вновь уточнил мою задачу. Используя темное время суток, батальон должен был овладеть гаражным комплексом, после чего действовать по обстановке. Как потом оказалось, фактор внезапности – а для боевиков наши ночные действия явились полной неожиданностью – сыграл решающую роль в захвате площади.

Выдвинувшись на передний край, я обнаружил… отсутствие объекта атаки: на месте гаражного комплекса находился большой котлован. Тогда, сориентировавшись на местности, решил овладеть ключевыми объектами в этом районе – торговым центром и кинотеатром «Родина». Командир полка мой замысел утвердил.

В 3 часа 30 минут батальон приступил к выполнению боевой задачи. Вскоре командир одной из штурмовых групп доложил о том, что уже находится в торговом центре, и ни в этом здании, ни в кинотеатре боевиков нет. Чтобы упредить противника и занять выгодное положение для дальнейшего наступления, я скрытно выдвинул вперед основные силы батальона. В результате к пяти часам в кинотеатре «Родина» сосредоточились две штурмовые группы (5-я и 6-я роты), управление батальона и гранатометный взвод. Одна штурмовая группа (4-я рота без мотострелкового взвода) осталась в исходном положении.

К сожалению, действия штурмового отряда оказались неожиданностью не только для боевиков, но и для соседей слева. Не уточнив обстановки и положения подразделений нашего полка, они начали наносить огневые удары по одной из штурмовых групп, которая уже устремилась к пятиэтажному зданию. В результате группа потеряла шесть человек ранеными. Их перенесли в укрытие, где оказали медицинскую помощь. Этот огневой налет своей артиллерии оказал отрицательное воздействие на моральный дух некоторых солдат. Потребовалось время, чтобы офицеры переломили психологический кризис. В общем, 6-й роте удалось-таки захватить пятиэтажку.