Пропала дочь президента Леонов Николай

© Леонова О.М., 2015

© Макеев А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1

20.07.2014

«Блог ведет президент республики»

«Дорогие мои юные друзья! Я уже писал, что этот блог создан специально для общения с девушками, с подрастающим и активно входящим во взрослую жизнь поколением, которое хочет преобразования нашей республики. Ведь ни для кого не секрет, что слишком сильны традиции наследия древних веков, когда женщина у наших народов была бесправна. Она не имела права получить образование, не имела права даже сесть за один стол с мужчинами. Да, эти варварские обычаи мы в основном победили, но искоренить их полностью еще трудно.

Меня очень интересуют успехи моих юных соотечественниц в учебе, труде, спорте, науках. Я радуюсь за вас, как отец, я всегда готов помочь каждой из вас добрым советом и непосредственным участием».

22.07.2014.20.12

«Азиза»

«Я очень рада, что родилась именно в это время. Мне бабушка рассказывала, какие порядки царили в стране еще тридцать лет назад. Даже во времена советской власти царили беззаконие и дикость. Особенно в дальних аулах»

22.07.2014. 21.04

«Назифа»

«Дорогие девочки! Я уже немолодая женщина, которая застала еще и советскую власть. И я много изучала этот вопрос, даже напечатала несколько статей в республиканских журналах на эту тему. Не стоит те времена называть временами беззакония. Законы семьи и брака формировались у нашего народа веками. И направлены они были не на унижение женщины. Не это было их целью…»

23.07.2014. 00.50

«Галия бобо»

«Здравствуйте, домулло! Я знаю, как Вы стараетесь для нашего народа создать все условия для учебы, достойной жизни, как Вы боретесь за возрождение национальной культуры и за интеграцию в современную евразийскую культуру. Я писала Вам, и Вы мне ответили, что радуетесь моим успехам в спорте. И просили сообщать о новых достижениях. Я победила в последнем турнире и заняла призовое место! Теперь в теннисном рейтинге я на 112-м месте. Еще чуть-чуть, и я смогла бы войти в первую сотню. Я знаю, домулло, что Вы за меня рады, как и за всех девушек республики, но все равно скажете, что спорт – это не все. Нужно обязательно учиться…»

24.07.2014

«Блог ведет президент республики»

«Как президент республики, я не могу не радоваться тому, что девушки так активны в жизни, что у них такая активная гражданская позиция. Но, как отцу девятерых детей, мне приятно радоваться успехам каждой из вас. Вы все мои дочери!

Я хочу порадоваться за Галию, которая поделилась со мной своими спортивными успехами, за десятки и сотни других девушек, которые пишут мне, делятся, спорят и обсуждают здесь свои проблемы. Дочери мои, это не только ваши проблемы, это и мои проблемы, как президента…»

Пасмурное небо за окном, и такой контрастно-яркий по этой причине свет потолочных светильников в кабинете генерала Орлова и появившиеся на плечах офицеров кители, которых не было видно целое лето. Да, осень начинает потихоньку заявлять о себе моросящими дождями, стылыми стенами кабинетов, в которых еще не включили отопление. Начало сентября часто напоминает людям, что это пусть теплый, пусть иногда и жаркий, но все равно – первый месяц осени.

В большом кабинете оживление. Началась планерка, и офицеры рассаживались за длинным столом для совещаний. Многие косились на полковника Крячко, который склонился к Гурову и что-то нашептывал ему. Гуров сегодня выглядел колоритно: красный нос, слезящиеся глаза и нахохлившийся вид.

– Так, товарищи офицеры, прошу рассаживаться, – недовольно постучал карандашом по столу генерал Орлов. – Что вы сегодня, в самом деле, несобранные какие!

Гуров, не глядя ни на кого, чихнул и попытался неслышно высморкаться. За столом сдержанно захихикали. Орлов некоторое время озабоченно смотрел на Гурова, потом стал нервно постукивать карандашом по столу.

– Так, и что мне с вами прикажете делать? – проворчал он. – Сегодня Крячко и Гуров должны были вылететь для проведения плановой проверки в Мурманскую область.

– Ага, – раздался сдавленный голос в ряду офицеров, – в Заполярье его. Они там замерзнут и перестанут беспокоить.

– Кто? – страшным голосом спросил второй голос.

– Козюльки в носу, – укоризненно ответил первый.

Гуров сделал вид, что улыбнулся, и только развел руками. Крячко, не поворачиваясь, показал за спиной зубоскалам кулак. Орлов вздохнул.

– Смотреть на тебя страшно, Лев Иванович, – заявил он наконец. – И чего ты пришел? Вызвал бы врача и отлежался бы. Инфекцию только распространяешь. Какая тут командировка? И с Крячко отправить мне больше некого, все расписаны, как подарки на елке!

– Я и один могу слетать, – попытался встать Крячко, но, повинуясь жесту начальника, снова сел. – Не в первый же раз плановая проверка. Честное слово, не из чего проблему делать.

– Ладно, решим, Станислав Васильевич. Не это главное. Так, ты, Лев Иванович, поднимайся и отправляйся домой лечиться. Мне нужен здоровый и работоспособный оперативный состав, а не калеки с красными носами, распространяющие вокруг себя инфекцию и ставящие под угрозу работу всего Главка.

– Не могу, товарищ генерал, – прогнусавил Гуров в носовой платок. – У меня через три часа лекция. Пока доеду до дома, пока обратно… Смысла нет.

– Что? Какая лекция! – возмутился, было, Орлов.

– Александр Евгеньевич очень просил, – напомнил Гуров. – С факультета подготовки оперативных сотрудников.

Орлов помнил. Уже три года Гуров читал в начале учебного года вступительную лекцию на оперативном факультете у первокурсников в Московском университете МВД России. Это было максимум, на что полковник Гуров согласился. Изначально ему предлагали войти в состав преподавателей-почасовиков и читать спецкурсы. Гуров отказался категорически. И без объяснений. Орлов был горд за старого друга, потому что такие предложения со стороны делают очень редко. Чаще по знакомству, по звонку сверху. А тут полковника из Главка, сыщика с гигантским опытом работы приглашают исключительно из-за его заслуг, из-за этого опыта.

Помнил Орлов, как попытался воздействовать на Льва Ивановича через Крячко, но старый друг Станислав сразу отказался ввязываться в эту бесполезную авантюру. Переубедить Гурова – это бесполезно. Потом Орлов подумал, отринув свои личные амбиции и свое видение мира, и попытался представить себя на месте Гурова.

Для Льва переход, пусть частично, на преподавательскую работу был бы началом конца его жизни сыщика. Он – сыщик до мозга костей, это его религия, его философия, его мировоззрение. Уступив и отойдя пусть на полшага от всего этого, он переставал быть самим собой. И кем он начинал становиться? Лектором, учителем, назидателем.

Нет, Гуров прекрасно осознавал пользу учения, важность профессионализма в подготовке кадров, он ратовал за передачу опыта, даже за наставничество, но променять свой хлеб на хлеб человека за кафедрой не мог. Он умел делать свою работу, умел мыслить, анализировать, но рассказывать об этом… Он сразу переставал быть сыщиком. Это надо было понимать, а для этого знать Гурова так хорошо, как его знал Орлов или Крячко.

– Все я помню, но куда ты, черт тебя подери, пойдешь с таким носом и таким голосом? Позвони, объясни, пусть перенесут лекцию. Вот, тоже мне, проблема!

– Еще не хватало, чтобы обо мне стали говорить, что Гуров зазнался, корчит из себя великого, – принялся чихать и ворчать в носовой платок Лев Иванович.

– Конечно, – послышались снова голоса, – как же без Гурова будущих сыщиков учить?

– Это да! Это не учеба, а морока одна…

– Гиблое дело!

– Великий Гуру… то есть Гуров!

– А ну-ка! – Орлов грохнул рукой по столу, и голоса мгновенно замолкли. – Ишь, шутнички! Вы вот сами сначала станьте «полковниками Гуровыми», а потом я на вас погляжу. Развлекаются.

– Так можно я останусь? – с самым невинным видом напомнил о себе Гуров.

– Иди в кабинет! И носа не высовывай, пока время не подойдет, – велел Орлов. – Потом в университет, лекция и сразу домой. И чтобы лечился у меня! Мне работники нужны, а не…

Гуров поднялся, виновато разводя руками, но при этом лицо у него было не очень виноватое, что Орлову показалось подозрительным. Однако текущие дела не позволили долго задумываться об этом, и генерал начал-таки планерку.

Десятки глаз смотрели на полковника полиции, стоявшего за кафедрой в большой аудитории. И оттого, что полковник хмурился, постоянно доставал из кармана носовой платок и голос его звучал хрипло, он казался курсантам-первокурсникам чуть ли не патриархом, не монументом былой славы уголовного розыска.

Гуров, в свою очередь, оглядывал сидевших перед ним десятки парней и всего лишь нескольких девушек, и постепенно его голос зазвучал тверже, хрипота стала пропадать, даже насморк вроде поуменьшился. Так с ним бывало уже не раз. Не в том смысле, что каждый год он приходит на эти лекции простуженным, а в том, что перед этими мальчишками и девчонками, решившими посвятить себя оперативной работе в полиции, он проникался сознанием собственной ответственности.

Ведь его пригласили, ведь о нем говорили как о легенде российского сыска, значит, он должен найти такие слова, которые бы убедили курсантов либо в том, что они сделали правильный выбор, либо в том, что они зря пришли на этот факультет. Второе ему обычно не удавалось, судя по тому потоку вопросов, который сыпался в конце лекций.

И он рассказывал о том, что работа оперативника не самая спокойная и не самая романтическая, как считают многие. Это тяжелый труд, но результаты его видны сразу – либо ты, либо тебя! Не в смысле кто кого убьет, а кто кого переиграет, кто окажется умней в этой незримой схватке, где один старается остаться неизвестным, а второй пытается его вычислить.

Гуров рассказывал, что в полиции вообще и в уголовном розыске в частности очень многое зависит от слаженности работы, от товарищеского плеча, даже если ты этого коллегу из совершенно другого отдела или управления видишь впервые. Надо остро ощущать, что вы делаете одно общее, большое и очень важное дело. Надо впитать вот с этой курсантской скамьи, что результат достигается лишь слаженной работой всего коллектива отделения, отдела, управления, да и МВД в целом. Коллектива, а не одного опера с пистолетом в тревожной ночи.

– Разрешите, – протянул руку крепкий парень в первом ряду, потом поднялся и чуть смущенно пригладил рукой лихой чуб. – Курсант Панкратов! Скажите, товарищ полковник, а что самое трудное в работе оперативника? Вы вот много говорили о профессионализме, о кропотливой работе, а что же, по-вашему, самое трудное?

– Самое трудное? – переспросил Гуров. – Пожалуй, самое трудное, общаясь ежедневно с мразью, с отбросами человеческого общества, сохранить чистоту в себе. Большинство оперов с этой проблемой справляются, остальные уходят. Или их увольняют.

– А где эта грань? – спросил другой курсант. Он тут же опомнился и вскочил с места. – Виноват, товарищ полковник! Курсант Игнатьев.

Гуров внимательно посмотрел на парня. Он физически ощущал, что этот первокурсник уже считает себя пригодным к оперативной работе, уже чувствует себя выше любого вора и бандита. Уверенность в себе – черта хорошая, пока она не перерастает в самоуверенность. Тогда контроль теряется.

– Скажите, Игнатьев, вы дрались когда-нибудь?

– Я? Ну… конечно, кто из пацанов не дрался?

– А теперь вспомните, – предложил Гуров, – драка, вы все ожесточены, кровь на кулаках, на лицах. Вам попадают кулаком в ухо. Не столько нокаутирующий удар, сколько болезненный, унизительный. И вы бьете, удачно попадаете противнику в челюсть. Он теряет ориентацию, вы впечатываете свой кулак ему в солнечное сплетение и следующим ударом в голову опрокидываете на землю. И?

Аудитория переводила взгляды с полковника на курсанта Игнатьева. Курсант молчал и, прищурив глаза, смотрел на Гурова.

– Ну, что же вы, курсант? Хорошо, я скажу для всех. – Гуров жестом разрешил ему сесть. – Для тех, кто бывал в такой ситуации и кому еще только предстоит. В такой драке, когда твой противник все-таки падает на землю, первое желание, которое охватывает тебя, – это ударить ногой. Бить и еще раз бить лежащего перед тобой противника. И вот тут проявится ваша зрелость, ваша духовная чистота. Пока вы дрались, стоя друг перед другом на ногах, вы были равны с противником, а когда сбили его с ног, вы уже оказались сильнее, фактически победили. И бить лежачего нет необходимости. Запомните эти мои слова, и пусть они придут вам в голову, когда вы будете допрашивать человека, зависящего от вас, когда к вам приведут слабого, испуганного. И уж тем более пусть они вам вспомнятся, когда преступник из-за угла огреет вас по спине, плюнет вам в лицо, а потом окажется перед вами в наручниках в отделе полиции. Не опускайтесь до мелочной мести, потому что грязь на рубашке, плевки на спине – это часть вашей работы. И вы должны уметь очищаться, отмываться, а не впитывать эту грязь…

28.08.2014. 00.50

«Галия бобо»

«Здравствуйте, домулло! Вы писали, что раньше в нашей стране у женщин не было возможности учиться. Я не представляю, как это могло быть, хотя верю, конечно. Просто я хочу поделиться радостью! Я поступила во ВГИК, сбылась моя мечта. Вы верили в меня, домулло, а я верила Вашим словам. Спасибо Вам!

28.08. 2014

«Блог ведет президент республики»

«Дорогие мои юные друзья! Вот видите, какие приятные приходят сообщения. Простоя девушка Галия, предки которой не могли даже мечтать о том, чтобы учиться в школе, поступила в московский вуз, она станет актрисой, она будет приносить людям радость, и никто уже не бросит в нее камень. Галия, доченька! От всей души поздравляю тебя с твоей новой победой! Надеюсь, ты поняла, что только упорство в достижении поставленной цели, только повседневный труд помогают человеку идти по жизни достойной дорогой.

А теперь мне хотелось бы рассказать о необычном событии, которое произойдет в столице в эти выходные. В рамках молодежной политики, проводимой правительством в последние годы…»

Генерал Орлов, пробиравшийся по второму ряду кресел к своему месту в зрительном зале, вдруг замер на месте. Гуров с самым невозмутимым видом, если не считать покрасневших глаз и зажатой в кулаке салфетки, смотрел на него и даже приветливо кивал головой. Сегодня в театре шла премьера. Первая в этом сезоне. А в следующий раз спектакль состоится лишь через два месяца, потому что труппа уезжала на гастроли в Нижний Новгород, где проходил театральный фестиваль.

– Что ты тут делаешь? – недовольно проворчал Орлов, усаживаясь рядом с Гуровым. – Мы с тобой о чем договаривались? Я тебя на эту чертову лекцию отпустил, я тебе велел лечь в постель и лечиться!

– Над моим телом ты властен, но не над душой, а театр – это полет души, это… – Гуров поднес платок к носу и осторожно высморкался.

– Ты как ребенок, – нахмурился генерал. – Даже не представляешь, какая мука иметь в подчиненных старых друзей. Причем недисциплинированных, нахальных, циничных, лживых…

– С признаками простуды, – продолжил Гуров, шмыгнув носом и глядя на Орлова с улыбкой. – Петр, ну, перестань. Что со мной будет от одного вечера? Всего пару часов. Это же премьера, Маше очень важно, чтобы я ее увидел. Ты же понимаешь! А если она решит, что я до такой степени болен, что не в состоянии прийти в театр, тут же категорически откажется ехать на гастроли. Ты этого добиваешься?

– Я добиваюсь того, чтобы мой лучший сотрудник побыстрее вылечился и вышел на работу. И чтобы он, не дай бог, не получил никаких осложнений, перенося простуду на ногах.

– Петр, ты же знаешь Машу, – борясь с першением в горле, напомнил Гуров.

– Знаю, – безнадежно махнул Орлов рукой. – И тебя знаю, и Машу знаю. Вы ненормальная семья.

– Но ты нас все равно любишь, – толкнул Гуров друга локтем и полез в карман за новой салфеткой.

– Куда от вас денешься, – не сдержал улыбки генерал. – Но семья вы ненормальная по определению. Соединили же какие-то силы актрису и сыщика. Это же небо и земля. Высокодуховное существо, нервная ткань, дуновение ветерка, музыка эльфов – и грубый, черствый полковник, который постоянно занят лишь тем, что разгребает самые мерзкие проявления человеческой сущности.

– А ты поэт, – оценил Гуров и чихнул.

Свет под потолком стал постепенно гаснуть. Огромная люстра блекла и как будто таяла, бережно опуская на зрителей таинственный полумрак преддверия театрального действа. Гул голосов и шорохи затихли… Гуров, не удержавшись, чихнул, виновато втянув голову в плечи, и очень удивился, что никто на него не шикнул и не толкнул кулаком в спину.

Занавес открылся, и спектакль начался. Действие сменялось действием, завороженный зал тихо таял от удовольствия, а Гуров мысленно чертыхался. Он забыл на столе в кабинете вторую упаковку салфеток. И надо же было так нелепо попасть в глупейшую ситуацию. И носового платка в кармане нет, а он бы сейчас так пригодился. Не у Орлова же спрашивать! Петр просто желчью изойдет, когда услышит такую просьбу, подумал Гуров и снова чихнул.

– Возьмите же, – недовольно прошептал рядом женский голос, – возьмите!

Маленький кулачок толкнул его в локоть, настойчиво предлагая сложенный в несколько раз конвертиком платочек. Осторожно посмотрев на строгий профиль довольно симпатичной юной брюнетки, сыщик решил, что лучше послушаться и принять этот дар. Если бы он сейчас отправился продираться через весь ряд к выходу, Маша это непременно бы увидела со сцены и не преминула бы сделать определенные выводы: или мужа срочно вызвали на работу, что было весьма неприятно, обидно, но не смертельно, или ему вдруг стало плохо, и он не в состоянии досидеть до конца спектакля. Это вызвало бы у нее панику, и какая уж тут самозабвенная игра на сцене, когда…

Гуров протянул руку и принял платок. Девушка поджала губы и прошептала что-то, чего он не понял, но уловил, что это нечто не очень лестное в его адрес. Девушка, видимо, была завзятой театралкой, а может, и поклонницей Марии Строевой, еще большей, чем муж актрисы. Шептать благодарности было нелепо. Пытаться договориться о встрече, чтобы вернуть выстиранный платок, – тем более. Ладно, решил Гуров, дождусь антракта и поблагодарю. А заодно куплю в буфете упаковку салфеток.

Однако выполнить намеченное ему не удалось, потому что чернобровая соседка, как только начался антракт, сразу поднялась и направилась к проходу между рядами. Ничего не оставалось, как отправляться в буфет, а извинения оставить на окончание спектакля. Но, к большому удивлению Гурова, девушка почему-то после антракта не вернулась. Более того, до конца спектакля он ее так и не увидел. А потом они с Орловым отправились за кулисы поздравлять и прощаться. Через полтора часа отходил поезд, и артисты прямо из театра уезжали на вокзал. Лев, по настоянию Марии и под недовольным взглядом Орлова, поклялся тут же отправиться домой и лечь в постель. И не вставать три дня. Ни под каким предлогом.

Коттеджный поселок Озерки не был шумным местом, но и рано спать здесь не ложились. В «табели о рангах» пригородных поселков он находился примерно в четвертой категории. Если к первой категории относить чисто правительственные дачи, ко второй – Рублевку и аналогичные, считающиеся статусными для высшей деловой элиты поселки, то к третьей категории можно отнести те, в которых живут состоятельные люди, выбирающие место под загородный дом исключительно по экологическим критериям. Им все равно, что о них думают партнеры по бизнесу и конкуренты, им важнее чистый воздух и спокойные окрестности, чтобы проезжающие мимо не тыкали пальцем, перечисляя, чьи дворцы выстроились в ряд.

Четвертая категория по данной системе принадлежит тем, кто не владеет огромными состояниями. Это вполне приличные люди, имеющие либо собственное вполне преуспевающее дело, либо управленцы уровня топ-менеджмента. Здесь во главу угла ставятся не размеры строения и сложность архитектуры. Здесь придается значение жизненной комфортности и удобству возвращения в Москву не по забитым пригородным магистралям, а по второстепенным шоссе.

В десять вечера в Озерках на улицах уже почти не встретишь машин. Если только запоздалый гость или задержавшийся в Москве хозяин проедет неторопливо. Здесь, на берегах четырех небольших озер, среди сосновых рощ, все располагало к неспешной жизни. Чистый воздух, напоенный запахом хвои, гулкий перестук дятлов, отдающийся эхом в пронизанных солнечными лучами рощах. И по вечерам, когда заливаются иволги, щебечет по кустам пернатая мелюзга, а воздух как будто застыл вместе со звуками и запахами, тоже спешить не хочется. Хочется тихо катиться к своим воротам, наслаждаясь тишиной и покоем.

Черная «БМВ», ехавшая даже без включенных габаритных огней, свернула на Вторую линию. На тихих оборотах она миновала три дома, остановилась у четвертого, с высоким красным забором, и из нее высыпали люди в темных одеждах, которые тут же подбежали к воротам в кирпичном заборе и замерли, глядя на удаляющуюся машину и прислушиваясь к звукам на пустынной улице. Взмах рук, и вверх полетели веревки с тройными титановыми крюками. Два тренированных тела, быстро перебирая руками и ногами, мгновенно оказались наверху и так же быстро скрылись внутри двора дома. Третий человек, как кошка, взобрался на забор, подтянул веревки и спрыгнул на землю.

Небольшой дом, построенный в современном стиле в двух уровнях, располагался в глубине участка. Несколько уличных фонарей освещали вход и дорожку к дому. Вся остальная территория, обильно засаженная высоким декоративным кустарником и деревьями, терялась в темноте. Хорошо освещено было только отдельно стоящее строение, располагавшееся неподалеку от ворот. Небольшой домик, скорее флигель, был одноэтажным, выстроенным в том же стиле, что и основной дом. Сейчас в трех его окнах горел свет, слышалась музыка.

Двое незнакомцев неслышно приблизились к окнам, а фигура третьего мелькнула у стены основного дома. Через несколько минут он вернулся к своим товарищам и кивнул. Все трое переместились к входной двери. Убедившись, что она не заперта изнутри, первый потянул ее, приоткрыв настолько, чтобы можно было беспрепятственно проникнуть внутрь, и три темные фигуры скользнули в приоткрытую дверь. Раздался удивленный и испуганный женский вскрик, что-то упало, с жестяным грохотом покатилось по полу, еще один мужской возглас, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь музыкой, льющейся из динамиков телевизора. Потом чья-то рука выключила звук.

Белый «Фольксваген» свернул на Вторую линию и покатился, шурша резиной, по идеальному асфальтобетону. У дома с высоким красным забором иномарка плавно повернула капотом к воротам. Рука с брелком потянулась к лобовому стеклу, и ворота, дернувшись, послушно поползли в стороны. Тихое гудение электромотора, загоревшийся у ворот фонарь, все по-домашнему тихо, уютно, привычно.

«Фольксваген» плавно тронулся и въехал во двор, чуть притормозив напротив окон флигеля. Тот, кто был за рулем, чего-то ждал или был чем-то удивлен. И тут из дома раздался женский крик. Негромкий, но в нем было столько отчаяния, столько истошного желания предупредить. Тут же откуда-то слева выскочила темная мужская фигура, тут же от удара распахнулась дверь домика, и на пороге появилась еще одна зловещая фигура.

Машина взревела мотором и резко сдала назад, выскакивая за ворота на улицу. Человек, который находился к машине ближе всего, вскинул руку на уровне глаз. Даже с расстояния в несколько метров и несмотря на темноту было понятно, что это оружие. Мотор машины снова взревел, колеса провернулись, оставляя сизый дымок под днищем и запах горелой резины в воздухе. Еще секунда, и она преодолела расстояние до угла следующего дома. Человек, выскочивший было следом из ворот, зло махнул рукой и выхватил из кармана черной куртки рацию:

– Третий! Третий, я Первый! Белый «Фольксваген Поло» пошел на тебя. Работай!

Неприметный «уазик», прозванный в народе «буханка», стоял на перекрестке уже около получаса. Надпись «Электросети» и невзрачный, какой-то потертый внешний вид заставляли взгляды посторонних скользить по машине, не задерживаясь, слишком привычная картина для пригородов. Боковая дверь с характерным звуком отъехала в сторону, выпуская наружу человека. В опущенной вдоль тела руке он держал большой пистолет с толстым длинным стволом. Прислушавшись, человек сделал шаг к перекрестку, оттуда с левой стороны ехала машина.

Когда «Фольксваген» вылетел на перекресток, человек вышел навстречу и вскинул руку. За звуком мотора иномарки звуков выстрела слышно не было. Только несколько отверстий в лобовом стекле расцвели белыми ромашками, да машина, странно вильнув, вдруг резко свернула и врезалась в бетонный столб опоры электропередачи. Белый капот мгновенно сложился в гармошку, что-то под ним зашипело и запарило. В воздухе отчетливо запахло бензином. Человек с пистолетом стоял не двигаясь, ему было хорошо видно безжизненно свалившееся набок тело в кабине и темные пятна на боковом стекле в том месте, где еще недавно была голова.

Выехавшая на перекресток черная «БМВ» притормозила, человек быстро сел на заднее сиденье, но машина не тронулась. Еще через миг вспыхнул бензин под вздыбленным капотом «Фольксвагена», и только после этого «БМВ» свернула на соседнюю улицу и скрылась. Громкие хлопки разбудили другие машины во дворах, и улица наполнилась разноголосыми звуками автомобильных сигнализаций. Отлетевший капот «Фольксвагена» как будто выпустил на свободу огненного джинна, который плясал и торжествовал, облизывая белый столб и искалеченную переднюю часть машины.

В соседних домах зазвучали встревоженные голоса, зажигался свет. Кто-то из жильцов успел выскочить на улицу в наскоро накинутой одежде. Раздались крики. И в этот момент бензобак взорвался, осветив ночную улицу до самого неба…

Глава 2

Двое мужчин с лоджии современного отеля обозревали вечерний город. Один – типичной азиатской внешности, с иссушенным солнцем лицом, мутными подозрительными глазами и коричневыми пальцами рук. Высокий, худой и очень подвижный, он кипел энергией, даже на лоджии отеля не стоял спокойно, все время переступая с ноги на ногу и поворачивая голову из стороны в сторону.

Второй, вполне европейской внешности, с глубокими залысинами на лбу, смотрел на мир лениво и немного насмешливо. Наверное, такое выражение его глазам придавали очки в тонкой оправе. Он был немного полноват в талии и имел расслабленную осанку, склонную к тому, чтобы поискать стул, а лучше кресло, и усесться в него с возможными удобствами.

Эти два человека были совершенно не похожи друг на друга, хотя, видимо, их многое объединяло. И давно.

– Да, – задумчиво сказал человек в очках, посматривая вниз на широкий зеленый проспект. – Фергана уже не та, дорогой мой Нуралли. Зачем-то вырубили чинары. Исчез неуловимый колорит, который был присущ городу еще каких-то тридцать или сорок лет назад. Он был зеленее, и пусть не такой чистый, зато тут, говорят, пахло Востоком. А теперь?

– Вы бывали в Фергане в те годы? – с сомнением спросил Нуралли. – Сколько же вам лет, Грегор?

– Не надо ловить меня на слове, – засмеялся европеец. – И вообще давайте вернемся в номер. Тут все еще жарко.

Плотно прикрыв створки двери, европеец задвинул занавеску и уселся в кресло напротив невысокого столика, заставленного фруктами, бокалами и бутылками.

– Конечно, Нуралли, я тут в те годы не бывал. Но я всегда стремлюсь познакомиться с историей, культурой тех мест, куда судьба готовится меня забросить. И этот город, если мне не изменяет память, был заложен известным русским генералом Скобелевым, победителем Османа-паши на Балканах и усмирителем ваших предков в Средней Азии.

– Здесь никогда не было моих предков, – вдруг недовольно ответил Нуралли. – Я не узбек. Если угодно, я – афганский таджик. Так, кажется, вы нас называете, по своей науке?

– А я, собственно, и не имел в виду это, – засмеялся Грегори. – Я имел в виду всю историю Востока, бактрийцев и согдийцев, которые создали на бескрайних просторах Азии непобедимое государство, не покорившееся даже Александру Великому. Но все меняется, к моему глубокому сожалению. Жернова истории перемололи и эти великие народы, превратив их лишь в придаток цивилизации. Что здесь, в Средней Азии, что на просторах некогда великого Афганистана. Собственно, тогда это все было Персией? Или я что-то путаю?

– Персия? Не знаю, что-то учил в школе. Меня это не интересует.

– Хотя припоминаю, – пропустив мимо ушей замечание своего собеседника, но внимательно наблюдая за его лицом, продолжил Грегори. – Кажется, марокканец Ибн Баттута писал в XIV веке: «Мы путешествовали по Кабулу, ранее огромному городу, на месте которого в настоящее время проживает племя персов, называющих себя афганцами».

– Там всегда жили пуштуны, – недовольно проворчал Нуралли. – И мне нет до них дела. Я живу своей жизнью, у меня своя цель.

– Бизнес, – кивнул американец. – Конечно. Я уважаю такую цель. Ты – представитель мощного клана в Афганистане, и наши цели совпадают. Не для этого ли мы с тобой встретились здесь, чтобы обсудить будущее нашего бизнеса?

– Да, и давай перейдем к делу, Грегори. Что ты хотел предложить?

– Видишь ли, Нуралли, не только ты теряешь караваны, деньги, но и я лишаюсь прибыли вместе с тобой. И мы будем терять деньги, пока ситуация в среднеазиатском регионе не изменится. Ты же видишь, насколько тут неустойчиво положение, и мы пытаемся в последние десятилетия дестабилизировать положение еще больше. Мы добились того, что русские погранотряды в Таджикистане перестали наконец быть русскими. С русскими нельзя было договориться, а с таджиками зачастую мы находим общий язык.

– Но Россия все еще контролирует границу, правда, косвенно. Трафик ненадежен даже без их погранотрядов. Теперь Таджикистан вошел в члены созданной Россией ОДКБ. Они хотят восстановить военно-политический блок.

– Конечно, только не военно-политический, – широко улыбнулся Грегори. – Это неизбежно, что Россия начинает притягивать к себе союзников и скреплять этот союз экономическим цементом и военными обязательствами. Теперь именно России трудно будет предъявить претензии во вмешательстве во внутренние дела какого-то государства, если будут использоваться силы оперативного реагирования ОДКБ, а туда входят элитные подразделения нескольких стран. Но и это не самое страшное. Самое страшное, что Россия таким образом создает потенциальную бездолларовую зону. Еще немного, и они начнут предлагать своим нефтяным партнерам расчеты в евро, а затем и в рублях. А ведь рубль значительно укрепился, Нуралли. Они разрабатывают даже такую категорию внешних расчетов, как энергетический рубль.

– Я все больше и больше склоняюсь к мысли, дорогой Грегори, что вы отстаиваете интересы не своего бизнеса, а США.

– Бизнес, построенный на долларовой системе, неизбежно затрагивает интересы и страны, – неопределенно ответил Грегори. – К тому же я могу надеяться на поддержку американской армии, как ее гражданин. У нас там все тесно связано, Нуралли. И здесь тоже. Таджикистан, увы, вошел в члены ОДКБ, Узбекистан нам удалось удержать от такого шага. Он даже одно время благодаря нашим усилиям входил в состав созданного нами союза ГУАМ, куда вошли Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия. Мы концентрировали антироссийские силы, создавая южный блок дестабилизации. Но… Не все пошло так, как мы планировали. Россия все равно в той или иной степени влияет на деятельность «коридора».

– Вы предлагаете начать поход против России, которая мешает работе наркотрафика? – прямо спросил Нуралли.

– Я предлагаю совместными усилиями повлиять на ситуацию в Средней Азии, – дипломатично ответил Грегори. – Нам нужно по-прежнему удерживать Туркмению от активной политики, вывести из состава ОДКБ Таджикистан и вернуть Узбекистан в состав ГУАМ. Тем более что после проигрыша грузинской карты нам удалось разыграть другую в Украине.

– Не вижу связи. Трафик через Украину и так шел без проблем. Там все еще можно купить любого, особенно на западе страны.

– Россию нужно отвлечь от нашего бизнеса, – убежденно заговорил Грегори. – Им должно быть не до нас, Россия должна стоять на пороге политического коллапса.

Гуров лежал на диване, прикрытый пледом, и старательно таращился в телевизор. Есть не хотелось, спать не хотелось, лежать, собственно, тоже не хотелось. Он поворочался и снова затих. Обещания надо выполнять, хотя дома Лев Иванович уже места себе не находил. Телевизор этот… Читать? В голову ничего не лезет. Наверное, привычка, условный рефлекс. Если разгар рабочей недели и рабочее время на часах, то ты должен быть на работе. А дома в эти дни и часы организм интуитивно чувствует некоторое неудобство.

Сегодня он выпил вторую таблетку хемомицина и чувствовал себя значительно лучше. Насморк, правда, еще беспокоил, но тут уж ничего не поделаешь. Гуров хорошо помнил народную поговорку: «Если насморк лечить, он пройдет через семь дней, а если не лечить, то через неделю». У изголовья на стуле лежал выстиранный и тщательно выглаженный носовой платок, который в театре ему дала незнакомая девушка. Он снова взял его в руки. Интересная надпись «WTA Tour Tashkent Open 2012». Что за мероприятие? Вздохнул, протянул руку и нащупал ноутбук. Через пару минут удалось найти в поисковике упоминание этой загадочной надписи на носовом платке.

«В минувшие выходные в столице Узбекистана стартовал престижный женский турнир по большому теннису «WTA Tour Tashkent Open 2012» с призовым фондом 220 000 $, об этом журналистам сообщили в пресс-службе Федерации тенниса Узбекистана (ФТУ).

В этом году руководителем турнира «WTA Tashkent Open» назначена судья международной категории из Чехии Мартина Луткова.

По словам организаторов соревнований, любителей тенниса ожидает встреча со «звездами» этого вида спорта: Галиной Воскобоевой (Казахстан), сербкой Бояной Йовановски, россиянками Александрой Пановой и Ниной Братчиковой, Ольгой Говорцовой из Беларуси и другими не менее известными спортсменками. Узбекистан на соревнованиях представляют – Акгуль Аманмурадова, Нигина Абдураимова и Влада Экшибарова.

Напомним, что традиционный женский теннисный турнир «Tashkent Open» будет проходить с 8 по 15 сентября в Ташкенте на кортах Республиканской теннисной школы олимпийского резерва».

Ну вот и объяснение, только что оно дает? Теннисистка? Или просто была в Ташкенте в то время? Ну, была и была! Телефон завибрировал на стуле и провокационно пополз к краю, чтобы неизбежно упасть на пол. Может, Маша?

– Валяешься? – раздался в трубке суровый голос генерала Орлова. – Как самочувствие, болезный?

– Задолбался я валяться, – признался Гуров. – Это если честно и по-мужски. Как там у нас дела?

– Разнообразно, – проворчал Орлов и подозрительно замолчал.

– Что-то случилось или работа заела? Але?

– Что ты орешь? – скучным голосом спросил Орлов. – Я тут. Вообще-то я очень сильно «тут», у твоего подъезда. Решил вот навестить, проведать. Пустишь?

– Что за вопрос? – Гуров решительно отбросил плед и спустил ноги с дивана. – Поднимайся. Я сейчас чайку… Или, может, лучше…

Орлов вошел в квартиру, как всегда, сосредоточенный, собранный, немного даже угрюмый. Бросив на Гурова пристальный взгляд и убедившись, что старый друг приходит в норму и не собирается «откидывать копыта», пожал ему руку и прошел в гостиную.

– Я смотрю, тут типичный натюрморт, – обвел он рукой комнату. – Диванчик, телевизор, компьютер. Ну, ладно, как самочувствие?

– Ты уже спрашивал, – напомнил Гуров. – Еще по телефону. Если хочешь поговорить, то, может, и правда чайку попьем.

– Я бы с удовольствием и водки выпил, – бросив на него хмурый взгляд, ответил Орлов. – Но тебе нельзя, а один я еще не пью. Ладно, ты сядь. Я вот зачем пришел. Тут у нас одно дело образовалось. Неприятное. Я бы даже сказал, что очень неприятное.

– Слушай, Петр, – прервал Гуров начальника. – Я тебя знаю уже тысячу лет и изучил досконально. Когда ты вот так начинаешь рубить отдельными фразами и смотреть в пол или куда-то в пространство над моей головой, значит, ты в чем-то не уверен. А неуверенный генерал Орлов создает удручающее впечатление. Говори, раз пришел. Неужели ты думаешь, что я могу не понять, осудить или…

– Ну-ну-ну! – невесело рассмеялся Орлов. – Не все так плохо! Ишь, куда тебя понесло! Ладно, если коротко, то есть у нас под Москвой один коттеджный поселок, не последний по престижности, хотя и не Рублевка. Но живет там достаточно уважаемых и заслуженных людей. И вчера ночью в этом поселке убили девушку. Застрелили, когда она ехала по одной из улочек. Машина врезалась в столб и загорелась. Местные выскочили, принялись тушить, когда взорвался бензобак. Пламя кое-как сбили с кабины, так что тело погибшей пострадало, но не сгорело вместе с машиной до состояния обугленного скелета. Да и бензина в баке было мало.

– Сурово у нас стали обходиться с девушками, – покачал головой Гуров. – Подозреваю, что причина весьма серьезная, а не просто месть за измену своему бойфренду.

– Я не знаю. Вообще-то заняться этим делом следовало органам по территориальной принадлежности, но в этом поселке живут родители одного высокого, очень высокого полицейского чина. А еще на этой же улице живет заслуженный пенсионер, который даже сейчас имеет привилегий больше, чем я на службе.

– На тебя надавили? – удивился Гуров. – А чего хотят? Ты-то тут при чем?

– Вот видишь, как плохо не интересоваться работой своего старого друга, – улыбнулся Орлов. – Ты даже не понимаешь, что моя должность предполагает ответственность за все криминальные происшествия в стране. Я, мой дорогой, должен в кратчайшие сроки выявить, а не из числа ли живущих в поселке организатор или исполнитель сего страшного дела. А также убедиться и оповестить заинтересованные стороны о том, что в дальнейшем в этом поселке ничего подобного не совершится, ибо все склонные будут выявлены и профилактически обработаны вплоть до выселения, желательно ближе к Берингову проливу.

– Чувствую здоровую иронию, – констатировал Гуров. – Рад за тебя.

– Спасибо. Только те, кто инициировал давление на меня, знают, что среди моих сотрудников есть такие легендарные личности, как полковник Гуров…

– Тьфу, – рассмеялся Лев Иванович, – с этого бы и начал. Труба зовет? Сейчас одеваюсь.

– Извини… – вздохнул Орлов, поднимаясь и подходя к окну. – Мне и перед тобой, а особенно перед Машей неудобно. Сам корчил начальственную рожу, велел с постели не вставать. А тут… Если она узнает, то не простит мне этого.

– Петр, перестань! Во-первых, Маша не узнает. А во-вторых, что со мной сделается из-за одного раза? Ну, чуть не долежал в постели, ну, чуть раньше, чем следовало бы, вышел на работу. Что, в первый раз? А сколько раз с температурой под дождем по подвалам лазили, а сколько…

– Мы тогда были молодые и здоровые. И нам было море по колено.

– А теперь мы – взрослые, умудренные опытом сыщики, – серьезно ответил Лев, шмыгая носом и прыгая на одной ноге, пытаясь попасть в штанину, – закаленные службой. Так что не казни себя. Все нормально.

Гуров собрал группу в участковом пункте полиции поселка Озерки. Собственно, вся группа представляла собой местного участкового майора Спицына и оперуполномоченного уголовного розыска местного отдела полиции. Судя по тому, как эти двое офицеров общались между собой, знали они друг друга давно. Лев Иванович стоял в дверях и смотрел, как шевелились лопатки на обширной спине майора, наливавшего себе чай возле небольшого журнального столика, и как деликатно излагал ему невысокий бледнолицый молодой человек суть розыска мобильных телефонов и иных средств коммуникации.

– Добрый вечер, – сказал он, входя в кабинет.

– Здравия желаем! – подскочил со стула старший лейтенант.

Кабинет был пустой. То есть совсем пустой. Кроме одного офисного серого стола с небольшим рабочим креслом да маленького столика у окна с чайником и чашками, тут были вешалка-стойка у входа и два стула. Все! Ни шкафов с папками, ни сейфа. Такое ощущение, что кабинет большую часть времени пустует. А участковые, бывая в поселке, сюда даже не заходят.

– Полковник Гуров, – представился сыщик, морщась от саднящей боли в горле, и повернулся к высокому майору: – А вы, я так понимаю, местный участковый?

– Так точно. Майор Спицын.

– Оперуполномоченный уголовного розыска, старший лейтенант Котлов, – представился молодой человек, с интересом разглядывая полковника.

– Вы, товарищ майор, пить хотели, – кивнул Гуров на чашку с чаем. – Так пейте, я подожду.

Тот торопливо допил чай, а Лев, пройдясь по кабинету, решительно отодвинул второй приставной стул и уселся на нем сбоку от стола.

– Прошу садиться, – кивнул он офицерам, предлагая майору, как хозяину кабинета, сесть в кресло за столом. – Итак, я пока не могу сказать, в каком режиме будет работать наша группа, но, если понадобится, свяжусь с вашим начальством, и вас освободят от всех других дел. И давайте без церемоний. Нам с вами пахать и пахать по этому делу. Ко мне можете обращаться «Лев Иванович». Вас, товарищ майор, зовут, кажется, Василий Иванович, а вы…

– Сергей Владимирович, – вежливо представился Котлов и тут же поправился: – Сергей.

– Ну, вот и давай, Сергей, – кивнул Гуров. – Я просил, чтобы ты приехал с материалами с места происшествия и первыми данными, которые успели получить за сегодня.

– Так точно, – покраснев, машинально ответил Котлов. – Я вчера дежурил по отделению и выезжал на место убийства в составе оперативно-следственной группы. Машина врезалась капотом в бетонный столб, но загорелась она потом. Салон выгорел почти полностью, капот и крышка багажника были сорваны взрывами бензина, стекла разбили жители соседних домов, когда пытались потушить огонь в машине, и подъехавшие через пять минут пожарники. Вот фотографии, сделанные на месте происшествия уже нашим экспертом.

Котлов протянул несколько снимков и с интересом наблюдал за реакцией полковника. Зрелище представлялось ужасающим. Изуродованная машина, скособочившееся черное тело на остатках переднего сиденья. Причем видно, что затылочной части головы не хватает. На снимке, сделанном спереди, хорошо были видны три пулевые пробоины в лобовом стекле иномарки, как раз на уровне головы водителя.

– Тело подлежит опознанию или оно испорчено огнем до степени неузнаваемости? – спросил Гуров, возвращая снимки.

– Верхняя часть сильно обожжена, кожные покровы обуглены, мягкие ткани частично. Нижняя часть благодаря действиям жильцов окрестных домов и пожарников пострадала меньше. Ноги в основном целы. А голова, если вы обратили внимание, пострадала от попадания пуль. Одна прошла мимо шейного отдела позвоночника и разорвала аорту, вторая попала в область левой глазницы, третья в лобную кость на границе волосяного покрова.

– Череп ей снесло напрочь, – кивнул Гуров. – Пули нашли?

– Да, две пули прошли навылет, пробили обшивку машины и упали на асфальт. Третья срикошетила от металла стойки и упала на заднее сиденье. Пули частично деформированы, но мы сразу предположили, что это пистолетная 9-миллиметровая пуля. Тем более что неподалеку, примерно на траектории движения машины, мы нашли три гильзы 9х18 мм ПМ.

– Что сказали эксперты? Или еще нет результатов?

– Есть. Пуля оболочечная, со свинцовым сердечником. Эксперты сразу сказали, что стреляли патроном 9х18 ПС гс ППО. Патрон правоохранительных органов. С 2005 года производится на Тульском патронном заводе, поступает на снабжение МВД, ФССП и ДОСААФ.

– Причина возгорания машины установлена?

– Есть предположение, что возгорание произошло из-за технического повреждения в результате удара, а не искусственно. Пожарный эксперт обратил наше внимание на источники, локализованные точно под капотом и под днищем в месте расположения бензобака. Сейчас машину утащили на экспертизу и разбирают по винтикам. Результаты вскрытия тела еще не получены.

– Что показал подворный обход?

– Выстрелов никто не слышал, – пробасил майор, крутивший в руках карандаш. – Вот что интересно.

– Стреляли с глушителем?

– Возможно. Сила удара пуль для каких-то изделий пневматического характера слишком велика. Да и найденные гильзы косвенно подсказывают, что стреляли из пистолета. Если только кто-то не хочет ввести нас в заблуждение.

– Интересная мысль, – оценил Гуров мышление участкового.

– А еще есть основания полагать, что убийство умышленное и хорошо подготовленное. Недалеко от трассы на Москву в лесополосе обнаружен брошенный «уазик» с надписью «Электросети» на борту. Установили, что угнан вечером с местного 10-го участка электросетей.

– Смысл было убивать в поселке, если хорошо подготовлено, – возразил Котлов. – Ее убили бы в безлюдном месте, а в поселке столько способов нарваться на глазастого свидетеля. Тут не все так просто.

– И эта мысль хорошая, – кивнул Гуров. – Особенно если учесть, что таким образом убили не бизнесмена и не политика, а молодую девушку. Личность установили?

– Вот тут-то многое и упрощается, – тихо буркнул майор, продолжая крутить в руках карандаш.

– Погибшая Зайченко Людмила Валерьевна, 1988 года рождения. Девичья фамилия Логутная. К кому ехала и зачем, пока установить не удалось…

– Завтра-послезавтра установим, – прогудел участковый. – Поселок не очень большой. Опросим, кто видел такую машину, к кому приезжала…

– Послезавтра нас не устраивает, – проворчал Гуров и сделал пометку в блокноте. – Это я с вашим начальством решу. Завтра все силы на поселок и до вечера установить, к кому она могла ехать. Дальше, Сергей!

– Дальше интересно, как заметил Василий Иванович. Зайченко – вдова, три месяца назад погиб ее муж-бизнесмен. Может, помните крушение частного самолетика в Подмосковье? Так вот, это ее муж. Он купил легкий одномоторный самолет, учился на нем летать. Какой-то черт дернул его вылететь самовольно, без инструктора. Воткнулся в воду на мелководье. Смерть наступила мгновенно.

– Бизнесмен? Чем занимался?

– Я навел сегодня справки, может, не досконально, – виновато заметил оперативник. – Я ведь не знал, что дело поручат мне, отправился спать после дежурства, а когда вернулся, мне сказали, что буду заниматься я, и… про вас тоже. Вот что успел буквально за пару часов. Значит, Зайченко Валерий Геннадьевич, 1978 года рождения, индивидуальный предприниматель, номер свидетельства есть, все как положено. Занимался он, Лев Иванович, тем, что поставлял в коттеджи электросистемы типа «умный дом». И организовывал монтаж. Кроме этого, еще и стеклянные интерьеры. Кухонные фартуки у рабочей поверхности, стеклянные двери, столешницы и тому подобное. Говорят, богатые тащатся от этого. Там одна дверь стоит, как… в общем, дорого.

– Значит, бизнес прибыльный? – задумчиво спросил Гуров. – Но ИП – это вам не фирма, не ООО, в котором можно сменить учредителя и в котором зачастую несколько учредителей. Тут прямое наследование нужно. Значит, муж погиб по неосторожности, а жену убили? Не слишком ли откровенно? Займись, Сергей, этим ИП, разузнай, кто там у руля. А вы, Василий Иванович, завтра отвечаете за работу по поиску объекта, к которому Зайченко ехала.

– Если это Зайченко, – вставил майор.

– Некому опознать тело? – догадался Гуров.

– Да. Детей у нее не было, родители умерли давно. Образец ДНК взять не из чего.

– Хотя по номерам машины – это она, – напомнил Котлов. – «Фольксваген» оформлен на нее.

– Ладно, видно будет, – резюмировал Гуров. – Давайте мне городской адрес Зайченко. Я займусь ее местом жительства, соседями. Может, так удастся установить объект, к которому она ехала в ту ночь. Она хоть работала?