Поломанные Константы Крыховецкая Ирина

– А ты знаешь, кто это? – удивился Литке

– Вацлав рассказал, он вообще – ходячая библиотека! И знаешь, Ян Вильгельмович, – заговорщически зашептал Егор, усаживаясь на место и передавая фазана Вацлаву, – если бы я не играл в войну, то мой отец сыграл бы со всеми нами в репрессию.

Рута в сверкающем золотом платье вошла в зал Императорского дворца… В центре круглого поля находился фонтанчик с перемежающимися голубыми и серебряными струйками, люди группками и парами толпились у небольших островков зелени, вдоль стен, вымощенных блестящими квадратиками с подсветкой. Плетеные скамеечки, играющий оркестр в лоджии, снующие лакеи с высокими янтарными фужерами и закусками на подносах, благовоспитанные господа, разодетые лучшими модельерами в неповторимые одежды. Все это создавало атмосферу радости и счастья, и Рута усомнилась: туда ли ее привезли? Но громкий дикторский голос произнес:

– Ее Сиятельство, княгиня Руатана Алексеевна Турбина!

Многочисленные взоры, подобострастные и приветливые, завистливые и надменные, устремились на нее, люди кланялись, кивали головами. Рута поняла, что не ошиблась. К ней подлетела стайка девушек, которые весьма беззастенчиво, как заметила Рута, едва познакомившись с нею, пересказали ей все светские сплетни. Рута всматривалась в их загримированные донельзя лица и не могла понять, что они вообще тут делают? Эти актрисы, графини, чьи-то дочери?

– Вы такая счастливая, княгиня! – воскликнула девушка с невероятной лиловой прической.

– Отчего же? – спросила Рута.

– Вы выходите замуж за короля!

– По-моему, со стороны родителей было весьма неосторожным заключить такую сделку.

– Сделку? – изумилась кудрявая блондинка в черном атласном платье с буфами. – Что вы! Династические браки вновь в силе, да и в моде. К тому же король Англии – великолепный молодой человек, прекрасно справляющийся и с должностью премьер-министра! Раньше такого не было, он – единоправный властелин, ах, Англия! Вы знаете английский, княгиня?

– Нет, – Рута взяла бокал с подноса одного из лакеев.

– Извините, – голос с легким акцентом заставил всех обернуться.

– Э-эд! – выдохнула Рута.

Эд был не во фраке с бабочкой, как почти все присутствующие мужчины, а в шикарном сером костюме искусной кройки.

– Я похищаю у вас княгиню? – Эд предложил Руте руку.

– Конечно, сир, – девушки вежливо и почтительно поклонились.

Рута вцепилась в руку Эда как в спасательный круг, и они медленно пошли между расступающимися и кланяющимися людьми.

– Почему ты мне навешала лапши на уши, княгиня? – немного зло, но по-русски точно прошептал Эд.

– Да? А ты бы посадил княгиню Турбину на мотоцикл? – оправдывалась Рута.

Эд немного подумал.

– Нет, Руатана, – наконец сообщил он.

– Я не люблю имя Руатана, – огрызнулась Рута.

– А как же мне тебя именовать, княгиня? Берта?

Рута остановилась и выдернула руку.

– Нет! Меня зовут Рута! И не злись!

Серые глаза Эда весело сверкнули.

– А я не злюсь… И не шуми, пожалуйста, на нас обращают внимание.

Эд взял Руту за руку и довольно властно повел к плетеной золотой скамейке под экзотическим деревом. Они опустились на сиденье.

– А что ты здесь делаешь? – неожиданно спросила Рута.

– То же, что и ты. Да, кстати, я раньше в такие обороты не попадал, поэтому, – лицо Эда приняло трагическое выражение, – княгиня, я прошу вас стать моей женой!

– Ты с ума сошел? – Рута растерялась: Эд рехнулся!

– Нет, я нормальный, как и ты. И кстати, со мной так еще никто не разговаривал.

– А ты хрустальный, Эд? – Рута шутливо вскинула брови.

– Нет, хуже, – Эд наклонился к уху Руты, явно собираясь выболтать какую-то тайну, Соединенного королевства Великобритании, – я твой жених. Ну так что, Рута?

Рута отшатнулась:

– Ты – король? Ты?!

– А что, это преступление? Я, например, сказочно счастлив, эээ… безмерно, что княгиня Турбина – именно ты…

На глазах у Руты появились слезы. Эдвард искренне испугался и схватил Руту за руку.

– Рута, Рута, ты что? Поверь, если я тебя обидел, то нечаянно. Я летел сюда за княгиней Турбиной, а думал только о девочке, с которой чуть не разбился на байке. Меня Алекс успокоил, что все нормально. Но Рута! В наше время король – это обозначение, я просто человек, как и ты! – отчаянно воскликнул Эд.

Рута кивнула, глотая слезы…

– Хорошо, хорошо, Эд, только я очень прошу, немедленно увези меня из этой страны! – и уже шепотом: – Здесь правит Сатана…

Эдуард недоуменно посмотрел в отчаянные и такие измученные глаза невесты. И поверил. Поверил каждому ее слову, мгновенно вернувшись мыслями к нелепой смерти своих родителей. Простуда ли?

– Расскажи мне, – попросил он.

– Не тут, не тут! – взмолилась Рута и вдруг заулыбалась, насмешливо и высокомерно, глядя куда-то за плечо Эдуарда.

Король обернулся. К ним направлялся танцующей походкой мрачный ставленник Императора – Алекс Ганарник.

– Грешник? – сам себя спросил Эд.

…Пропасть словно была бездонной.

– Да-а-аша! – кричала Марина, проваливаясь в безумную пустоту, из которой время от времени материализовывались адские создания и рвали когтями их измученную плоть. От них не было пощады, боль сводила с ума, спастись было невозможно.

– Тише-тише, – успокаивала Марину Даша, такая же исцарапанная, с ввалившимися глазами и обугленными крыльями…

– У тебя крылья! Крылья! – опять сорвалась на крик Марина. – Они поэтому тебя обходят!

– Какие крылья? – удивилась Даша, обернувшись.

Приближающееся к ней чудовище с разинутой пастью отшатнулось, напоровшись на взгляд Дарьи, заскулило, сжалось, – но ад продолжался, и крыльев Дарья не заметила.

Падение закончилось в декабре. Они находились на пустынном берегу. Марина, вся в крови, смотрела на Дашу:

– Ты действительно беременна, – она взглянула на треснувшие часы, размазанные по острым выступам скалы. – Декабрь на исходе, странные часы идут верно, – и разрыдалась. – Прости меня, Дарья, прости… – Марина упала на землю. – Прости меня, ангел!

Даша подняла голову, всматриваясь в серое небо.

– Что-то очень тихо, Марина, – сказала она. – Мне это не нравится.

Неожиданно раздался грохот, пошел ливень, сильнее и сильнее.

– Марина! – закричала Даша и схватила Марину за руку.

Поток воды столкнул их в разверзшийся океан и закрутил. Они отчаянно боролись со штормом и бурей. Вода кишела змеями и чем-то еще, на что не хотелось и смотреть, это что-то разрывало одежду, резало ноги и руки крепкими клещами и шипами.

Их выбросило на мель в начале февраля. Они оказались на крошечном островке из сваленных в кучу обломков деревьев, скелетов животных и людей.

Даше стало плохо, она рожала.

– Восьмимесячный? – задыхаясь, спросила она.

– Восьмимесячный, – прошептала Марина и плача, размазывая кровь и слезы по лицу, стала принимать роды…

Боль была сильной – особая боль рождения, специально приготовленная для одной женщины, она была чудовищной. Даша умирала, а Марина седела по мере того, как заглядывала в измученные смертью и болью сиреневые глаза.

Дети родились в следующем феврале, муки рождения продолжались двенадцать часов… Все заволокло болью, все стало красным, Марина тоже слилась с Дашиной болью… они кричали вместе, пронизанные одной каленой стрелой боли, потом этих стрел стало больше и больше, Марина попыталась посчитать наконечники, но сбилась и попыталась затолкнуть стрелы боли в землю, но земля не принимала и возвращала их Марине… Реальность и нереальность смешались. Когда все закончилось, два родившихся мальчика были годовалыми…

Марина не смогла осознать все это и в отчаянии закричала:

– Боже, не оставь ее!!! Все же ангел Твой! – а сама, будучи уже не в силах совладать с рассудком, подбежала к краю острова и кинулась в пропасть, вместе с водой и кровью…

– Марина? – позвала Даша, приходя в себя.

Вновь пошел дождь… Дети ползали вокруг Даши, а она набиралась сил. Выползающие на берег страшного острова твари тут же шарахались в сторону, лишь приметив сияние огромных крыльев.

– Марина? – опять позвала Даша, но ответа не было.

Через некоторое время Дарья поняла, что Марины больше нет, она сгинула здесь.

– Не оставь ее, – шепотом попросила куда-то Даша, – не оставь, ибо не ведала она, что творила!

Кроваво-лиловый океан у подножия крохотного острова, где находились Даша и дети, начал переливаться; яркое свечение, спиралью поднимаясь из океана, поплыло вверх.

– Марина… Спасибо, – Даша поблагодарила и стала проваливаться в небытие…

Остров исчез, его заменил холод арктических просторов, мерцающий снег. Огромная львица красно-коричневого цвета подбежала к Дарье и, лизнув ее в щеку, легла рядом. Даша уткнулась в нее бессознательно, пытаясь согреться. Малыши подползли к Чарлет, ручками принялись толкать ее в мягкий живот. Львица приподняла мощную лапу и пустила малышей к себе ближе, вытянувшись огромной горой тепла и любви. Чарлет урчала, прикрыв малышей лапой, а те сосали ее, кормясь молоком львицы, словно это было совершенно естественно.

– Ну, вот вы где! – рядом появилась Сова. Она стянула плащ и накрыла Дарью, а потом присела около малышей. – Вот в пекле-то я и не додумалась вас искать. Это уже вышло за рамки любых изменений Констант, – Сова разозлилась, ее лицо стало безжалостным и холодным. – Ну, братец! Чарлет, подкорми детей и оставайся с ними, скоро я вытащу всех!

Чарлет блаженно заурчала, с удовольствием отдавая силы и тепло малышам.

– Ха! – Сова усмехнулась. – Мамочка нашлась! Чуть не забыла! Парни, два имени – Ригден и Рожден! Разбирайте, кому какое нареченье нравится. Чарли, помоги своим детям! Я скоро!

И девушка, обернувшись белой полярной птицей, воспарила в немыслимые небеса, сотворенные из огня и холода.

– Егор, – позвала Юнона и, пошатываясь, зашла в темную комнату.

Положив голову на стол, Егор спал, измотавшись за последние трое бессонных суток. Он так и заснул здесь, не разбудив Юну. Юнона поставила на стол свечу и обняла спящего Егора за плечи. От его волос пахло дымом постоянных городских пожаров, одежда провоняла бензином, маслом…

– Юна? Юна, зачем ты встала, тебе нужно больше спать! – встрепенулся Егор.

– Я испугалась во сне, что потеряла тебя, и проснулась.

Егор посадил Юну на колени и, обняв, уткнулся ей в плечо. Глаза сами закрывались от усталости. За последнее время Егор похудел и осунулся.

– Егор? Родители. Что-то узнал? – тихо спросила Юнона.

– Не нашел, любимая, не нашел еще. Но, вот увидишь, обязательно найду, только тебе нужно поправиться, я за тебя отвечаю перед ними. Ты должна их встретить здоровой.

Егор помолчал.

– Возможно, после пожаров они где-нибудь спрятались, найдем, всех найдем… – Егор вздохнул и задремал.

Юна положила подбородок на голову Егора и, обхватив ее руками, задумалась.

Егор обманывал Юнону. После того, как служба СС под руководством его отца огнем начала вычищать кварталы христиан, пожар перекинулся на остальные районы города, сгорели почти все дома и сооружения. Погибло очень много людей, в том числе и родители Юноны. Погиб и сам генерал Торин. Когда Егору посочувствовали, он лишь сказал: «Поднявший меч от меча и погибнет»…

Голод, экономический и энергетический кризис. Эпидемии косили народы и страны, страшные болезни в день уносили десятки тысяч жизней. И наряду с этим кто-то блаженствовал, выполнив лишь одно условие – позволив поставить себе клеймо. Капитан Торин всячески избегал этого. Егор боялся за Юнону, которая болела уже третий месяц: никто не мог поставить диагноз, она медленно умирала. Егор панически боялся развязки, он не мыслил себя без Юноны, поэтому верил, что она выздоровеет, хотя врачи говорили обратное.

– Егор, – зашептала Юна, – ты меня слышишь?

– Угу…

– Егор, через неделю должны уничтожить королевскую семью.

– Какую? – не понял Егор.

– Ведь Эдвард и маленький сын Руты Эдуард – последние представители английской королевской династии, – прошептала Юнона. – Они отказались ставить клеймо Сатаны.

Егор поднял взгляд на Юнону.

– Егор, спаси Руту, пожалуйста, Егор! – Юна умоляла…

– Но, малыш, подумай сама?

– Егор, ты же Торин в конце концов!

Эдвард, король английский, и его жена, русская княгиня Турбина, ныне королева, стояли перед группой солдат, за спинами которых расхаживал Алекс.

– Ну что ж, Ваши Величества, – говорил он, – война за веру есть война за веру. Сами виноваты, никто этой жертвы во имя мертвого Бога не хотел. Начинайте, – Алекс пошел прочь.

Эдвард прижал к себе растрепанную Руту, свободной рукой взяв у нее месячного сына, наследника Эдуарда. В конверте, где находился Эдуард, были спрятаны королевские документы, удостоверяющие личность малыша и его родителей. Солдаты подняли короткие автоматы. Лейтенант собирался скомандовать «Пли».

– Стойте! – раздался голос.

Эд и Рута видели, как солдаты и лейтенант вытянулись по струнке и отдали честь. Королевская чета обернулась. Рута отпрянула: перед ней в форме капитана СС стоял Император Дил.

– Дил? – прошептала Рута и прижалась еще сильнее к Эдварду.

Но «Дил» устало улыбнулся, его глаза по-человечески добро блеснули.

– Я капитан Егор Торин, муж Юноны Лесовской, – одними губами сказал он.

Рута и Эд его поняли, а солдаты и лейтенант, к которым он стоял спиной, не видели ничего…

– Она жива? – Рута растерянно взглянула на благородного Эдварда, а затем на Егора.

Егор кивнул.

– У меня нет возможности спасти вас двоих. Максимум через сутки меня уже раскроют. Но сейчас я прилетел к вам на остров со спецотрядом под выдуманным предлогом. Я могу забрать Эдуарда. Думайте, быстро! – губы Егора шептали лишь для двоих.

Рута и Эдвард, прикрытые широкой спиной Егора, смотрели друг другу в глаза. Наконец Рута сказала:

– Обещай отдать ребенка Юне.

Егор кивнул.

Эдвард, несломленный последний монарх земли, поцеловал спящего сына и медленно передал его жене. Рута взяла конверт с ребенком и внимательно всмотрелась в его спящее личико, затем, также поцеловав и перекрестив по христианскому обычаю своей страны, отдала Егору.

Егор взял наследника на руки и сказал:

– Прощайте, Ваше Величество. Прощай, Рута. Честно, я не знаю, как расскажу об этом Юноне, она просила вернуть всех.

И Егор, отдав честь английской королевской чете, отошел в сторону. Солдаты и лейтенант недоуменно смотрели на него.

– Лейтенант, делайте свое дело, – бросил Егор.

– Но господин капитан! Вы уносите наследника, что скажет повелитель, ведь приказано?

– Молчать! – закричал Егор. – Не лезьте не в свое дело, лейтенант… Это приказ Императора.

Рута неотрывно смотрела на сына. От звука голоса Егора ребенок проснулся, молочными глазками взглянул на мать и широко раскрыл ротик.

– Его надо покормить, – робко попросила Рута Егора.

Егор скованно кивнул и, повернувшись, пошел прочь. Руте стало нехорошо, Эдвард подхватил ее.

Уже очень издалека Егор услышал выстрелы и оглянулся на безликие серые крепостные стены.

Через полчаса капитан Торин уже взлетал, оставив на земле вдруг растерявшихся и покачивающихся как болванчики солдат спецотряда. В его планы не входило возвращать всех. Егор смотрел на маленького – теперь уже короля – Эдуарда и думал, повредит ли месячному ребенку абрикосовый или яблочный сок? Что бы сказала Рута, королева? Думал, что скажет Юнона, и сколь велика духовная сила и Вера истинных монархов Земли…

Машина Егора Торина петляла среди развалин городских зданий, обугленных деревьев и взорванных тротуаров. Люди, бродившие как тени, терялись в темных обрушившихся подъездах. Город кишел эсэсовцами с одинаковыми деревянными глазами. Они грабили, уничтожали, разрушали, насиловали, убивали. Они бесчинствовали целой армией от лица одного – Сатаны, мстящего Богу.

Егора не останавливали, не смели. Еще не смели. Поэтому он ехал домой, с мыслью о Юноне, ради которой он жил, а теперь. Егор взглянул на ребенка, спящего на сиденье. Его покормили и перепеленали час назад в военном госпитале, после чего Егор вновь спрятал в конверт малыша его фамильные бумаги. Что теперь делать? Юнона больна, за ребенком нужен глаз да глаз, а он сам. Егор не сомневался, что его схватят. Он надеялся на «авось», вдруг сработает? Капитан Торин усмехнулся: как «Юнона и Авось», да еще английский король.

Егор резко затормозил и, бросив руль, придержал чуть не скатившегося на пол младенца.

Под колеса едва не попал высокий худой мужчина в черном плаще. Егор выскочил из машины.

– Ты соображаешь, куда прешь?! – закричал Егор.

– Извините, – неуклюже отозвался мужчина. Не поднимая головы, он собирал бумаги.

Егор сердито ждал. Наконец мужчина поднялся и удивленно сказал:

– Ну и грубиян же ты, Егор!

Потрясенный Егор узнал в бледном, изможденном человеке Яна Литке…

– Ян?!

– Он самый. Ты куда пропал, Егор? Где Юна, Вацлав и Алина? Мы с Олесей уж и не знали, что думать!

– Вацлав и Алина погибли, – ответил Егор, – а ты еще умудряешься радоваться жизни, Ян Вильгельмович.

Глаза Яна потухли.

– Погибли? А дочь? Юна? Где твоя жена?

– Она не знает, что родители погибли. Ян, она умирает.

– Что с ней?

Егор пожал плечами.

– Мне сказали, все бесполезно…

– Немедленно вези девчонку к нам!

– Но Центр разрушен! – удивился Егор. – Я там все обыскал!

– Константин, то есть профессор Байкалов, Агей и я – мы работаем, мы живы. Я еду с тобой.

Егор кивнул и вернулся за руль.

Ян открыл дверцу и изумленно уставился на ребенка.

– Это что такое? – пробормотал он, беря младенца на руки и опускаясь на сиденье.

Машина тронулась…

– Познакомься – Эдуард, английский король, сын Эдварда и Руты Турбиной, последний из английской правящей династии…

Ян потрясенно слушал.

– И что, ты собираешься вручить маленькую августейшую особу больной восемнадцатилетней девочке?

– Я обещал Руте и Эдварду.

– Ну-у, милый мой, они были загнаны в тупик. Да и потом, Юнона – единственный человек, которому до конца верила княгиня, то есть королева. Пока Юна не будет совершенно здорова, подкинем ребенка Олесе и Елене Байкаловой. У них хорошо получится. Кстати, еще у нас живут английский консул, лорд Чарльз Чатлер и французский граф де Ренье…

– Что они у вас делают? – воскликнул Егор, услышав имена разыскиваемых аристократов.

– Спасаются от режима вместе со своими многочисленными сопровождающими, в жилах которых течет голубая кровь. О, – Ян закатил глаза, – ну, Чарльз еще ладно, но остальные! Как они лезут под руку!

– Юна! Юна! – Егор влетел в темную квартиру.

Никто не отозвался, сердце бешено заколотилось…

– Юнона! – Егор заскочил в спальню.

Юна спала, бессильно свесив левую руку.

– Юна, – уже намного тише и спокойнее, садясь рядом, сказал Егор, – ты меня напугала.

Юна открыла красивые, как живая темная ртуть, глаза и села на кровати. По ее щекам потекли слезы.

– Егор, где ты был? Я испугалась. Так долго ты еще ни разу не отсутствовал.

– Ну, ну, – Егор шумно вздохнул и, поцеловав Юнону, обнял ее, – я же вернулся.

Юна обняла Егора правой рукой за шею и положила голову ему на плечо.

– Я все знаю, Егор, ты и не мог бы успеть, это немыслимо. Их расстреляли, – прошептала она.

– Я спас сына Руты, Эдуарда, – ответил Егор.

Юна посмотрела в его черные, любящие глаза.

– Но это невозможно!

– Возможно, ради тебя все возможно. До сих пор не понимаю, как Сатана, зная, что на Земле есть такой человечек, как ты, до сих пор не убрался отсюда, перестав нас мучить.

– Фантазер! – Юна взъерошила волосы Егора. – Какой ты чумазый. А где Эдуард?

– Внизу, в моей машине, ждет нас вместе с Яном Литке.

– С Яном? – воскликнула Юна. – А тетя Олеся?

– Мы сейчас уезжаем к ним, – ответил Егор.

– И никогда больше не вернемся в нашу кошмарную квартиру?

– Никогда!

Юна счастливо рассмеялась, а с души Егора свалился многотонный камень, тяготивший его долгие месяцы. Она выздоровеет, она обязательно выздоровеет, если она наконец рассмеялась.

– Я люблю тебя, – прошептал Егор.

– Я тебя тоже. Мы заберем все продукты, у нас их полно, твоими пайками можно накормить взвод.

– Но ты ничего не ешь сама.

– Не хочу, Егор. Забирай – в кухне пять больших рюкзаков.

Егор появился у машины с двумя тяжелыми рюкзаками.

– Ты что, мебель перетаскиваешь? – спросил Ян, качая Эдуарда.

– Нет, это продукты. Для теней отца Гамлета, таких, как ты.

– И где ты взял их? – удивился Ян. – Императорский склад ограбил?

– Ты забыл, кто я, Ян. Лучше помоги, я буду выносить, а ты складывай на пол перед задним сиденьем.

– И много еще?

– Три.

– Влезет?

– Втрамбуем, Юна откажется ехать без них.

– Ты что, превратил ее в Плюшкина?

– Она все время думает, что вы где-то голодаете, и сама не ест.

– Правильно думает. Но сама – это неправильно.

Когда спустилась Юнона, Ян ахнул:

– Бог ты мой! Девочка… тебе нужно срочно под систему.

– Дядя Ян! – Юна разрыдалась и бросилась к Литке.

Машина ехала по страшным лабиринтам, в глубь городских трущоб. Ян показывал дорогу, Юна на заднем сиденье спала, крепко прижимая к себе младенца Эдуарда Последнего.