Поломанные Константы Крыховецкая Ирина
– Ты?!
Он кивнул и, шумно вздохнув, обнял ее…
Заряна закрыла глаза:
– Я думала, что уже не найду тебя, никогда. Я столько тысячелетий иду к тебе.
– Не надо, – попросил Люцифер, – ты так слаба и скоро уйдешь…
– Нет, Люцифер, – возразила Заряна, вглядываясь в бездонночерные глаза. – Мне было обещано Богом, что ты останешься со мной, как только я найду тебя, а я так долго тебя искала. Ты один такой во Вселенной.
– А может, нас двое? – спросил тоскливо Люцифер.
Заряна улыбнулась и покачала головой…
– Мироздание не дублирует, ты один. У меня есть лишь двое, Бог и ты, любимый… Ты просто ошибся, я знаю. Теперь ты не будешь Дьяволом этого мира. Разве Зло и Любовь совместимы? Я так тебя люблю… Расскажи мне, как ты жил без меня?
– Я не жил без тебя, – прошептал Люцифер. – Рассказать – все равно что ничего не сказать. Но теперь… – Дил задумался. – Я помню, как хорошо любить тебя.
– Я с тобой, я теперь всегда с тобой, – прошептала Заряна и, вздрогнув, стала проваливаться в небытие.
– Заряна? – имя, произнесенное шепотом, адской болью застряло в горле дьявола.
Он напряженно смотрел в любимое лицо. Где-то на грани жизни и смерти Заряна улыбнулась, словно уже из недосягаемого далека, и прошептала:
– Ну, вот и все, Егор, а столько тысячелетий пути. Я же говорила, что Бог не отнимет тебя у меня. Идем… идем домой, Егор, нас ждут, любимый!
Юнона-Заряна, шедшая за Люцифером, любившая его и ненавидевшая, ставшая божьим возмездием, вернулась назад в свет со своим любимым и без него. Куда никогда не пустят воистину отверженного мирозданием и Отцом, превращенного в тайну, которую закрыл в своем сердце Всевышний.
Дил рухнул на колени. Вспыхнул адский камин. Он отрешенно посмотрел на пламя. В его черных глазах отражались огонь и нечеловеческая тоска.
– Я же говорила, брат, – раздался голос Совы. – Будущее начертано Отцом, не нами.
В комнату откуда-то просочилась Чарлет и легла перед Дилом, тоскливо и понимающе глядя ему в глаза.
– Он наказал меня, – ответил Дил. – Он неимоверно жестоко наказал меня, отобрав веру и надежду… любовь.
– Вероятно, это твоя расплата за испорченные законы физики Пространства, – вздохнула Сова.
– Я не сдамся!
– А что тебе остается делать? Может, сдавшись, ты получишь свободу и вернешь любовь, которую в гордыне возжелал забыть?
– Но ты же сама не любишь никого, сестра! – воскликнул Дил.
– Я люблю Отца, люблю своих потомков.
– Этого мало! – не отступал Дил.
– Возможно, я забыла, брат, – Сова села рядом с Дилом, обняв его за плечи, и стала раскачиваться, словно убаюкивая. – Я не просто так здесь, братик, я пришла арестовать тебя.
– Но!
– Тсс! – прошептала Сова. – Покорись, Люцифер, это даст тебе надежду вновь обрести ту, которую ты утратил.
Люцифер шумно вздохнул и совсем по-человечески уткнулся в плечо сестры.
– Ты не забудешь меня? – спросил он.
– Как я могу забыть своего брата? – удивилась Сова. – Я же люблю тебя.
И в окно вплыла большая полная луна, как колыбель из далекого утра их рождения, где не было тьмы и сумерек, где царствовали любовь и свет, где жил Отец и однажды появилась Заряна. Чарлет зевнула и, не мигая, уставилась на круглую луну, тоже думая о чем-то своем, древнем, как она сама.
– Мне пора, брат, – попрощалась Сова.
Дьявол встал с колен, взглянул на мертвую Заряну и прошептал, посылая мощный ментальный сигнал Отцу:
Все встретившиеся однажды, далее после смерти вместе, особенно любящие. Но не я. Ты сумел наказать меня, Отец. Я жду.
Зазвенели цепи, белый сияющий столп света упал на узорный ковер. В нем стоял Архангел Михаил. В его руках были цепи.
Люцифер засиял, словно покрылся синим пламенем, его душа, легкая и светлая в черной оболочке, освободилась от плоти, приобрела вид туманного утреннего облака и покорилась энергетическим цепям.
Агей изумленно наблюдал за сияющим небом. Что-то менялось в мире, что-то происходило… Даже израненная душа вдруг перестала болеть… Он шел среди развалин, человек в белом медицинском халате, стоявший на страже человеческой души до последнего часа. Человек, терявший веру и веру обретший. Чем он жил? Надеждой, своей верой и, конечно, любовью, а что еще могло спасти Агея Бай-калова, молодого нейрохирурга и ученого?
И теперь он вдруг понял, что началось перерождение мира, где не надо больше лечить души, ибо все уже излечены навечно любовью и верой. Он оглянулся назад. Из катакомб бомбоубежища выходили люди в белом, удивленно вглядываясь друг в друга. Агей взглянул на отца, ведущего мать. Молодая медсестра держала на руках маленького Эдуарда, а следом шли люди, шли, шли… Агей свободно вздохнул всей грудью и поднял лицо к небу. На мгновенье он закрыл глаза.
– Агей, – послышался голос Яна, – Олеся пропала…
Агей завороженно взглянул на помолодевшего и влюбленного Яна, вышедшего из бесшумно подъехавшего «кадиллака»…
– Наверное, ушла продукты раздать, не переживай, дружище!
– А это к тебе, – сказал Ян с тихой грустью и улыбкой, подталкивая к Агею двух красивых малышей.
Агей присел и внимательно, затем с изумлением вгляделся в знакомые сиреневые глаза.
– Ригден и Рожден, – представил Ян детей. – А это, малыши, и есть тот человек, о котором я вам говорил…
Рожден, отпустив руку брата, подошел к Агею, дотронулся до его щеки…
– Почему ты колючий, папа?
Агей поймал маленькую ладошку и притянул к себе сына. Подошел Ригден и обнял Агея за шею.
– А где дедушка и бабушки? – спросил Ригден.
Агей, еще не придя в себя, взял сыновей на руки, встал и вопросительно взглянул на Яна.
– Агей, не теряй рассудок, нынче уже невозможно сие дело…
– Дети, – прошептал Агей, – мои дети, – и крепко прижал их к себе.
Малыши восторженно завизжали…
Подошел пораженный Байкалов-старший.
– Это… это… – запинаясь, пробормотал он.
Ян, подтверждая, кивнул.
– Внуки! – радостно закричал Байкалов, – Бог мой, мои внуки! Лена! Даша вернулась с детьми!
У Агея буквально насильно вырвали сыновей. Несколько минут он молчал в шоке, а затем рванул к «кадиллаку»…
Из машины, пошатываясь, вышла Дарья.
– Даша!
Она буквально упала на руки Агея. Он крепко сжал ее, словно опять боялся потерять, и молча уткнулся в черные, волной хлынувшие до колен волосы.
– Агей, – прошептала Даша, гладя его лицо, – все кончилось, Агей?
– Все, любимая, все, – наконец отозвался он.
Хлынул дождь. Даша сильнее прижалась к Агею.
– Смывает зло, – прошептала она. – Что же дальше? Я еще ничего не чувствую.
– Дальше? Дальше я с тобой. Но почему Рожден и Ригден?
– Они сами себя так назвали, – улыбнулась Даша.
– Мутанты, – весело вздохнул Агей.
– Нет, печальники, печальники Земли нашей, любимый. Новые люди, совсем новые.
Земля сломала зло, когда сентябрь вздохнул золотом, люди – добром, а Бог – любовью.
Окно распахнуто навстречу звездному ветру, далеким спиралям галактик, туманностям, вспышкам сверхновых звезд и терпкому, едва уловимому запаху вселенских тайн. Заряна не спит, Заряна ждет.
Она напряженно вглядывается в огромный мир через распахнутое окно и ищет взглядом лишь ей одной известный знак. Белой точкой на фоне громады космических исполинов – деталей мироздания, путей, миров и скоплений замыслов, приближается большая белая птица. Один взмах ее крыльев преодолевает сотни парсеков. Путешествие через безмерную вселенную для этой птицы – прогулка, дороги и истории…
Ветром врывается Сова, ударяется оземь.
– Ух ты! – восклицает Заряна, буквально впрыгивая в плетеное кресло с ногами. – Как волшебно! Оземь – и снова девушка!
– Девушка? – Сова берет кружку остывшего капучино с маленького столика, заставленного сонными цветами.
– Сделать свежий? – спрашивает Заряна.
– Не надо, – Сова оборачивается к Заряне, перекидывая косу за спину, сжимает кружку, и кофе вскипает. – Пожалуй, достаточно.
– Как ты можешь пить кипяток? – удивляется Заряна.
– Отцовская привычка, – Сова машинально поправляет брошь в виде золотой стрелы, говоря о родителе.
– А что это за знак на стреле?
– Руна. Руна Богини. Захары, или Софии. Милости Божьей.
– Зачем она тебе? – удивляется Заряна.
– Она защищает меня от проделок древней тьмы. Иногда люди ее трактуют и как руну волка.
– Тебя? Ты же Свет! – восклицает Заряна и, помолчав, заворачивается в белоснежный вязаный плед.
Сова пьет капучино и наблюдает за Заряной.
– Тебе стало неуютно, милая, – говорит Сова. – К сожалению, у Света есть много оправданий для Тьмы, но не надейся, что Тьма будет так же любезна к Свету. Как ты себя чувствуешь?
– Я чувствую себя такой уставшей. – жалуется Заряна.
– Ты сама-то хоть помнишь эту стертую любовь?
– Нет, – Заряна отворачивается к темному звездному небу, – дикая история, если верить твоим словам и моим спонтанным воспоминаниям. Но люблю я совершенно другого.
– Конечно, другого, – соглашается Сова. – Брат теперь наказан.
– Может, тебе показалось, Сова?
– Мне?! – Сова вскидывает брови. – Могут ли мне привидеться годы, эпохи, человеческие жизни и смерти? Привидеться так, чтобы часть моих галлюцинаций помнила ты?
– Нет, – отвечает Заряна и зябко ежится.
– Значит, это еще не конец, – приходит к выводу Сова, задумчиво делая глоток кофе.
Крики чаек за окном отвлекают обеих. Белые громадные птицы летят через Вселенную, вероятно, направляясь в соседнюю галактику.
– Космические чайки, – шепчет Заряна.
– Что-то их напугало, – отвечает Сова. – Они решили лететь к более далеким звездам.
– Защити меня, – вдруг просит Заряна. – Ведь мне скоро опять на Землю.
– Да, – эхом отзывается Сова и задумывается.
Ее взгляд словно застывает, она как бы всматривается в себя, в прошлые эпохи, а может, и в будущие, ища ответ или прикидывая, нужен ли он сейчас. А Заряна внимательно, с затаенной тоской смотрит вслед птицам, улетающим к другим, опасным, быть может, мирам.
– Там, в мирах чужих и странных, встретят нас иные сказки, – шепчет Сова.
– Откуда это?
– Земное, – отмахивается Сова. – Защитить тебя непросто, Заряна. Скорее всего, расскажи я тебе что-то сложное и по-настоящему чудесное – ты забудешь это, когда придешь на Землю.
– Но что-то же останется в моей памяти? – спрашивает Заряна. – Что-то, что в минуты опасности вспыхнет, как свеча надежды на спасение?! Как цветок?
– Свеча и цветок? – Сова улыбается. – Значит, это будет невероятный цветок…
– Светлые Боги! Темные Боги! Сколько их? – Сова задумчиво гладила Чарлет по голове, вглядываясь в темные просторы космоса. – Их немного, – ответила она сама себе, – а человечество одно, но сколько душ-то, сколько!
Она взяла кружку с недопитым кофе. Напиток послушно закипел в белом фарфоре, и Сова сделала глоток. Поднялась с кресла, выглянула с увитого сонными цветами балкона Заряны. Космос переливался всеми цветами радуги, и Сова удивилась про себя, как это люди смотрят в свои телескопы и видят лишь тьму и звезды? Как огромно мироздание, как красивы вспышки истины и переливы зарождений жизни! Как прекрасен далекий зов Отца, который люди принимают за поля, излучения, акустику, за науку физику! Сова обернулась к креслу, в котором задумчиво сидела Заряна, но кресло оказалось пустым. Заряна ушла. Вновь. На Землю.
И тогда Сова снова заглянула в бездонные и очень родные глаза Вселенной. Бог улыбался, что означало – в мире все идет своим чередом, согласно древним планам и замыслам. Снова прокричали космические чайки, и Сова тревожно сдвинула брови. Пора возвращаться домой, в мир, где ее ждут, где ее зовут и просят ее защиты. Но Земля… Настанет день, настанет час, но чуть позже, чуть позже…
История вторая. Поломанные Константы
Этот мир спал, спал необычным зачарованным сном. Странный мир, находящийся где-то на перекрестье миров, в самой глубине времен, в тугом узле пространств, спрятанный и заповеданный от всех глаз, запечатанный тайнами и словами, оплаченный любовью и предательством, слезами и тихими улыбками…
Расстегнув синий, как всплеск моря, плащ, Заряна спешила по широким коридорам здания-лабиринта, вероятно, бесконечного, а вероятно, самого маленького. Словно огромная лазоревая птица, за ней летел большой дракон, то и дело прижимая крылья и опуская голову под высоченным сводчатым потолком, расписанным странными сценами, морозными узорами и какими-то отрывочными событиями. Кто был этот художник, сумевший заглянуть в невероятно далекий и тайный мир на окраине всего-всего?
– Юкка! – закричала Заряна. – Смотри!
Дракон влетел в очень большой зал цвета небесного перламутра и мягко приземлился на пол.
– Здесь нельзя кричать, – тихо прошипел Юкка, – это священное место.
– Хорошо, – кивнула Заряна и, стянув белые кружевные перчатки, пошла к высоким полкам с древними талмудами, одни из которых переливались, другие были тусклыми, а некоторые и вовсе мерцали, то появляясь, то исчезая, словно намек, – смотри, сколько книг!
– Нам нужна одна, она совершенно белая, сделанная из кожи лепестков земных подснежников.
– Как это? Это же невозможно… – удивилась Заряна.
– Здесь все возможно, Зарни, ищи книгу, от нее пахнет далекими странствиями, волшебством и морозом.
– Но их здесь миллионы?! – Зарни недоуменно развела руки в стороны.
– Это неважно, – дракон прилег на пол, занимая треть зала, – если это действительно нам нужно, то книга сама отыщет нас.
Заряна с недоверием обвела взглядом исполинский библиотечный зал, отмечая то там, то тут высокие лесенки, которыми мог пользоваться лишь тот, кто является человеком.
– Юкка, но не позовет же она нас по именам, эта книга, – прошептала Заряна и тяжело вздохнула. Раздался хлопок, и с какой-то высокой полки под ноги Заряне упал белый перламутровый том. Заряна подхватила книгу, и ее голова закружилась от острого ощущения бесконечных путей и дорог, какой-то мистической тоски, запаха подснежника и талого снега, в зале заблагоухало морозным утром весеннего пробуждения.
– Она! – обрадовался Юкка, его голова появилась над плечом Заряны. – Открывай, открывай!
– Как, так просто, книгу Судьбы взять и открыть?
– Да, а зачем мы тогда пришли в эти невероятные дали?
Заряна не дыша открыла книгу и ахнула: ее страницы были чисты….
– Листай! – настойчиво произнес дракон. – Это книга судьбы, Исток, наверное, сокрыт от глаз!
Заряна села на колени и положила книгу на перламутровый пол, листая страницу за страницей, она все больше и больше отчаивалась найти текст, то сзади, то в середине, вперемешку открывая страницы, она натыкалась лишь на пустые листы.
– Листай! Кто же тебе покажет середину или конец? – удивлялся дракон. – Только то, что надо тебе здесь и сейчас!
И Заряна снова начала листать книгу сначала, бережно, страницу за страницей. Почти половина книги, а ничего так и нет, когда вдруг взгляд остановился на чем-то. Заряна вгляделась в белую страницу, и на ее поверхности проступила золотая стрела, а затем витиеватые буквы, которые кружились, прыгали, словно пытались уместиться на странице.
– Они ищут твой язык, – подсказал дракон.
Наконец радужная азбука успокоилась, текст замер на белоснежном листе, выведенный абсолютно идеальным почерком.
– Читай! – повелительно и торжественно прошептал дракон.
И Заряна начала:
«….Никто не скажет, был ли это рассвет, или, наоборот, закат начинался, никто никогда не будет в этом уверен. Потому что это было представление. А как всякое представление, рассчитанное на то, чтобы уважаемый, или не очень, зритель гадал – как это? что это? почему это? – это был и закат и рассвет одновременно. В мире, где правила сила Монтры и ее желаний, никто из живущих не мог точно сказать, что за небесное представление начнется с утра. И так на многих планетах ее скромного созвездия, пролегающего в меридиане пустоты, где-то в самом затерянном закоулке вечности, меж безымянных миров. И тем не менее многие и многие существа невообразимого количества вселенных тихо молились силе и великодушию Белой Монтры, дабы она попросила за них Создателя, чей Лик еще не рожден, но Образ давно уже Проявлен и Правит, чтобы она защитила от Химеры и Хаоса, а еще лучше – забрала жить в свои невероятные потрясающие миры. Миры Валенте…»
Страница закончилась, и Заряна бережно перевернула ее. Но следующая страница была чиста. Терпеливо ждала Заряна, и молча смотрел в книгу лазоревый дракон.
– Нет, это все, – прошептала Зарни, – я чувствую.
– А что сказала тебе та, чье имя Химера?
– Что меня спасет лишь книга Судьбы.
– Вполне вероятно, что этого текста достаточно, – задумчиво прошипел Юкка, – мы ведь и вправду сейчас в самом затерянном уголке вечности, где-то меж безымянных миров. Вероятно, этот маленький мир-дом также принадлежал Белой Монтре. Значит, тебе может помочь Белая Монтра.
– Но как? И где я ее найду? – из огромных глаз Заряны выступили слезы.
– Напиши ей записку и оставь здесь, прямо на полу, на книге Судьбы, это перекрестье всего, перекрестье лишь ее путей…
Заряна послушно достала из кармана блокнот, серый карандаш и, всхлипывая, стала писать:
«Дорогая Монтра Валенте, я однажды столкнулась с Химерой на Земле, и она пообещала, что не будет мне покоя ни в одном из рождений моих, и никто не поможет мне, ибо какая-то связь есть у меня с тобой. Помоги мне, дорогая Монтра! Я очень боюсь. Твоя Заряна и дракон Юкка, благородно согласившийся помочь мне отыскать это неведомое место…»
– Оставь, надо спешить, – Юкка наклонился к Заряне, – здесь все уже спит или еще не просыпалось.
– Это начало начал? – вдруг спросила Заряна.
– В чем-то да, – согласился дракон.
– Здесь есть окна?
– Три окна, Заряна, но лучше не смотреть туда…
– Нет, покажи! – настойчиво попросила Заряна.
– В центре каждой из стен за книжными полками есть панели, при нажатии на которые оголяются великие зеркала времен, они и есть окна в другие миры… – объяснил дракон.
– Только три?
– Наверно, здесь больше и не надо, Зарни, – ласково и успокаивающе выдохнул Юкка.
Зарни ловко отыскала первую панель, и стеллажи с книгами разъехались в разные стороны.
Огромное зеркало обнажило свои сверкающие грани. Заряна на миг отразилась в зеркале, и тут же яркая картинка неведомого чудесного мира заняла все пространство громадной зеркальной глади. Это был чудесный сверкающий мир, переливающийся сотнями радуг, с быстрыми облаками и ярко-золотыми светилами. Зеленые шумные леса и чистые ленты рек, идеальные озера, маленькие, затерянные, как жемчуг, дома, как драгоценности на бархатном лоне природы. Над всем этим великолепием возвышалась невероятная башня, сказочным дворцом венчающая дивное зазеркалье, ее уступы украшали огромные драгоценные камни.
– Какая красота! – прошептала Заряна.
– Это мир Валенте, ее дом, я узнаю его, – ответил дракон.
– Мы не можем попасть туда? – Заряна отчаянно оглянулась на дракона.
– Нет, – Юкка покачал большой головой, – может, это прошлое, а может – будущее, мы потеряемся во времени, если прыгнем туда, да и процент того, что Валенте будет дома, ничтожно мал, Заряна.
Зарни вздохнула и с тоской отошла к другой стене, где так же ловко отыскала панель. Невидимые механизмы заработали, и Заряна увидела себя в следующем зеркале, но лишь на миг. В последующий момент она отпрыгнула от зеркала, испугавшись, вжавшись в горячее тело дракона. В зеркале полыхал костер, исполинский пожар катастрофы, в котором взрывались звезды, лопались, как шары, неизвестные планеты, мелькали перекошенные ужасом лица людей и чудовищ, стал раздаваться скрежет, и дракон, вскочив, резко захлопнул когтистой лапой огненное зеркало.
– Что это было? – спросила, переводя дух, Заряна.
– Мир Точки, его последние минуты, катастрофа и агония, это предыдущее мироздание.
– А что за скрежет там за окном?
– Они хотят выбраться, они хотят перейти в этот мир.
– Кто?
– Древние чудовища, чтобы жить и править этим миром.
– Они выберутся? – тихо спросила Заряна.
– Химера, – одним словом ответил Юкка, и Заряна, задумавшись, кивнула.
За третьим зеркальным окном раскинулся дивный земной север, далекий и неприступный.
– Это же Земля, – прошептала Заряна.
– Земля, – ответил Юкка, – правда, мы не можем знать, какая Земля, – нам пора уходить.
Юкка подставил крыло, и Заряна, аккуратно ступая, чтобы не поранить дракона, взошла по нему на спину Юкки и села.
– Будем надеяться, что Монтра получит послание, – прошептала Заряна, и Юкка взмыл вверх к потолку, а потом стремительно вперед, рассекая крыльями светящиеся тоннели и звездные перекрестки, ведущие на солнечную Землю, в мир Заряны.
А в маленьком запутанном перекрестье, в комнате рядом с библиотечной, прямо в центре росло зеленое большое дерево, любой, кто был на Земле, узнал бы в нем мощь серебристого кедра. На толстой нижней ветке, тихо вздыхая, спала большая Полярная Сова. Еще чуть выше находилось дупло, в котором также было тихо и спокойно. Но всего через минуту из него показалась юркая беличья мордочка и, присев на ветку рядом с Совой, стала старательно грызть золотые орехи. Маленькая кучка золотых скорлупок быстро образовывалась под кедром, белка юрко прыгала в дупло за новой порцией орехов, а потом старательно грызла их рядом с Совой.
– Хватит, Чарли! – раздался недовольный женский голос. – Я не сплю уже! Ты же даже отдохнуть не даешь!
Сова слетела с ветки и, став на Землю, превратилась в молодую статную женщину с белыми длинными волосами, в белых одеждах. Ее большие изумрудные глаза сердито смотрели на белку. Белка, словно поняв недовольное лицо бывшей Совы, спрыгнула на пол рядом с девушкой, в полете увеличиваясь, как тягучая капля смолы. И вот уже перед сердитой девицей сидела темно-бурая древняя львица.
– Ты разбудила меня, Чара, – прошептала Сова, – что случилось?
Чара, или Чарли, Чарлет, как звала ее, догоняя, хозяйка, затрусила по большим просторным коридорам, то и дело игнорируя стены и просто просачиваясь сквозь них.
– Безобразие какое, Чарли! – возмущалась Сова каждый раз, когда львица исчезала в очередной стене.
Когда Чарли вбежала в зал большой библиотеки, то на миг замерла. Сова уже стояла посреди зала и недовольно, с прищуром смотрела на нее.
– Здесь кто-то был, – сообщила Сова, – кто-то рассматривал три мира, включая мой.
Чарлет осторожно подошла к книге Судьбы на полу и зарычала.
– Подожди, Чарли, – Сова подняла книгу и записку, внимательно читая ее.
– Ну, конец спокойствию, – она поджала губы. – И что же людям-то дома не сидится, ведь не просто так строятся неприступные крепости и прячутся самые таинственные миры…..
– Заряна, – повторила Сова, – Заряна и Юкка. Пожалуй, где-то и вправду беда, Чарлет, вопрос лишь времени, что опять хочет Химера и что я успела забыть, пока спала?
Чарли отрешенно зевнула и улеглась под ноги хозяйке.
– А книгу Судьбы надо положить на место, негоже ей на полу валяться, тем более в этой книге, насколько я помню, еще ничего не написано…
Сова протянула руку с книгой к полке и неожиданно замерла. Чарли тихо зарычала.
– Ты слышала? – спросила Сова, оставляя на старом стеллаже книгу Судьбы и оборачиваясь на львицу.
Но Чарли рычала все громче, пока не стала пятиться от одной из стен назад. Сова перевела лучистый настороженный взгляд на книжные полки, от которых пятилась Чарлет.
– Не бойся, – спокойно прошептала она и резким движением, сделав шаг вперед, отодвинула в сторону стеллаж. Огромное зеркало, в котором полыхал костер, шипело и булькало. Казалось, его поверхность закипает, то выпирая пузырями, то прогибаясь всей поверхностью вперед.
– Древний монстр что-то учуял, – констатировала Сова, – явись, кто бы ты ни был!
И в тот же миг, словно из огня, по ту сторону зеркала возникла женщина без возраста, высушенная и худая, местами ее кожа была покрыта чешуей, а холодный рыбий взгляд выражал не просто пустоту, а страшный голод, она оскалилась в усмешке, обнажив острые клыки зубов и зелено-синие десны. С силой она попыталась надавить на стекло, за которым находилась, но сил явно не хватило.
Сова усмехнулась и демонстративно зааплодировала в ладоши.
– Non est fumus absque igne! – хмыкнула Сова – Mala herba cito crescit! Chimera![7]
Чарли зарычала на развеселившуюся Сову.
– Ты пожалеешь, Вал Эль Монтра, – прошипела Химера, – ты даже не представляешь, что ждет тебя! Лучше выпусти меня в пустоту и холод вакуума из этого жара и ада, или дитя твое погибнет.
– Ты опять бредишь, красавица, – Сова наклонила голову и пристально вгляделась в жуткие глаза Химеры, – у меня нет детей.
– Да неужто-о-о, – Химера широко раскрыла ужасный рот и гортанно зашипела, словно это был смех, – как много ты забыла, Валентина. Трудно быть Константой, да? Но труднее всего быть изменчивой Константой, забывающей все, выпусти меня, и я научу тебя помнить. Мы станем силой.
– Мне не о чем с тобой говорить, темная Монтра.
Читать бесплатно другие книги:
