Ух, началось! Янук Елена
Я попыталась погладить его по голове, но пес резко отступил и недвусмысленно оскалился, демонстрируя серьезность намерений остаться идейным бунтарем без вредного влияния с моей стороны.
Да пожалуйста! Нужен ты мне очень! Я рассмеялась.
– Ух, домашние котлеты, – сказала я, словно ничего не произошло, поглядывая на его миску, – а я и не знала, что сегодня мама заглядывала. Отлично! А больше она ничего не оставила?
Нырнула в холодильник и обнаружила еще одну кастрюлю. В ней оказался борщ. Я поставила его на огонь. Немного подогрев, налила собаке. Тот, проигнорировав холодное второе, с удовольствием его слопал.
– Хорошо. Буду кормить тебя первым, а то одни котлеты есть вредно!
Надо же, сменял мясо на овощи! Ну и псы у этих аристократов!
Я взяла котлеты, положила их на бумажную тарелку и подогрела в микроволновке. Оставшиеся сложила в пакет и спрятала на нижней полке холодильника. Пес все контролировал, не отрывая взгляда от моих рук.
– Не переживай, не съем! А ты, оказывается, любитель здорового питания, а я тебя все на бутербродах держала… Уверена, с такими правильными запросами моя мама будет от тебя без ума, – ворчала я, отмывая в раковине пустую кастрюльку.
Ох, мысль, появившаяся в голове, мне понравилась!
– Я придумала, как тебя наказывать за испорченные вещи. Будешь сидеть на одних бутербродах с сыром.
В конце концов, кто в доме хозяин?
Пес серьезно посмотрел на меня и покинул кухню, предоставив в одиночестве приводить ее в порядок. Я только вздохнула, принимаясь за уборку.
И у нас началась война не на жизнь, а на смерть.
Я кормила пса бутербродами, он портил мебель и грыз обувь, случайно позабытую на полу. Остальное эвакуировалось на шкаф. Это, конечно, не мешало нам проводить вечера в уютной компании друг с другом, но нервы мы попортили себе основательно.
Воевали мы до одного случая.
Ко мне в гости пришел Эдик, старый институтский друг. Он меня долго уговаривал встречаться с ним, даже о браке заговаривал, но я не соглашалась. Неприятно чувствовать себя запасным вариантом. А Эдик прибегал ко мне, только получив отставку от очередной пассии.
Вообще-то это была больная тема.
За свою жизнь я получила четыре предложения такого рода от разочарованных мужчин, сделавших вывод, что я та самая жена (тип «экономка»), что им нужна. Что я буду убирать и заботиться о них, осчастливленная одним их присутствием. Еще бы, ходячий комплекс: толстая коротышка, к тому же ужасно стеснительная. А не вышло!
Я уже выросла из возраста восхищения и романтики и теперь сразу видела склонности и недостатки мужчины. К тому же мне не хотелось ни под кого прогибаться. Уверена, это легко делать, только если сильно любишь. А так как мне свойственна излишняя критичность, я осознавала, к своей горечи, что любовь не для меня. Ну какая может быть любовь, если, только взглянув на мужчину, я замечала кучу недостатков? Один такой бахвал, что противно общаться, другой презирает женщин, при этом волочится за каждой юбкой, и не только. Третий настолько умен, что с ним общаться страшно, – не дай бог, ошибешься! Вот и Эдик такой: пишет как по писаному, говорит – заслушаешься… Но эти умения почему-то дали ему ощущение, что все, кто пишет с ошибками или не заливается соловьем, – идиоты от рождения. А высшее филологическое образование породило чувство, что он знает все! И это незыблемо, и ничего сверх и быть не может.
А до меня он снисходил, пребывая в уверенности, что я просто счастлива от его внимания. Посмеиваясь про себя такой наивности, я по-дружески общалась с ним, к сожалению подогревая в Эдике убежденность, что отказами набиваю себе цену. Ну не умею я хамить! Да и что мне до его заблуждений? Пусть думает, что хочет.
Сам он внешне ничего был, даже интересный. Одна из его бабушек – кореянка, она наделила внука восточным разрезом глаз и субтильной фигурой. Ну да, у них там богатыри – редкость.
Так вот, Эдик явился ко мне с утра в воскресенье, сияя как медный грош. В руках торт и пакет с фруктами. Мальчик из интеллигентной семьи, знает, с чем в гости ходить, а я имела глупость ляпнуть: мол, приходи, когда захочешь, всегда рада. Это была только дань вежливости! А он не понял или не захотел понять. Ладно, сама виновата… А я так мечтала выспаться в выходной. Два дня дома работала допоздна. Конец года, отчет…
И вот утро… ладно, не раннее утро, но только десять часов, и звонок.
Я, поправляя пижаму и не открывая глаз, выползла из постели и потопала на автомате к входной двери.
– Кто? – прохрипела я сонным голосом.
– Эд!
Я с раздражением возвела глаза к потолку и, взглянув на заинтересованную собаку, поднявшуюся вместе со мной, тяжело вздохнула и щелкнула замком.
– Привет, Эдик. Входи! – «Коль явился», – я вслух добавлять не стала. – Подожди, я пса уберу.
– Пса? – удивился он.
– Да, Пирата… – Подцепив недовольную рожу на поводок, прикрепила его к ручке на двери из спальни. – Пир, не лай, умоляю, голова болит, – прошептала я, не надеясь на понимание. Но, как ни удивительно, пес молчал, напряженно провожая гостя глазами.
– Ого, вот это экземпляр! – весело поразился Эдик, пригладив рукой свой темно-русый ершик. – Отпусти его с поводка. Меня собаки любят.
Я отпустила.
Он вообще-то нормальный парень. Вероятно, я перегибаю, но все же терпеть не могу аккуратистов. У меня они вызывают чувство, схожее с брезгливостью.
Пират не стал подходить к гостю, равнодушно оставшись на прежнем месте.
– Эдик, подожди, переоденусь. Ты не позвонил, что придешь, а я как раз собралась устроить себе отсыпной, – посетовала я гостю, зная: шпилька его не коснется. Не пробьет.
– Десять часов утра. Кто спит в такое время?
– Я. Пойди, сам поставь чайник. Я быстро.
– Хорошо, только никаких твоих чаев – только зеленый!
Я поморщилась.
– Тогда мне кофе. Растворимый! Я за вредное питание – сам знаешь!
Вообще-то я пью все виды чая и кофе, но под настроение. И не совсем понимаю тех, кто пьет что-то одно, презирая все остальное.
– Доберусь я до тебя, вмиг все лишнее исчезнет, – вроде в шутку пригрозил Эдик.
– Не дождешься! – тоже почти весело ответила я, скрывая раздражение. С его воспитанием-то не знать, что в гостях хозяев не учат. Скрывшись в спальне, открыла шкаф, достала с полки домашние джинсы и свитер. Быстро все натянула и вернулась в комнату.
Пес нервно топтался у двери в спальню, грозно посматривая на гостя, развалившегося в кресле с моим ноутбуком. «А вот и не войдешь в систему», – позлорадствовала я. Недавно пароль поставила от любопытных гостей вроде этого.
– Эдик, я своего питомца выгуляю, а ты не скучай. Завари пока себе что-нибудь вкусненькое, – напомнила я, надевая куртку. Натянув кроссовки, отправилась выгуливать Пирата.
Эдик кивнул, он частенько захаживал ко мне и вел себя тут как дома.
Но вот пес неожиданно гулять отказался. Мы спортивным шагом обошли вокруг нашей пятиэтажки и вернулись назад. Вернее сказать, Пират на всех парах несся домой, а я пыталась за ним поспеть.
Эдик валялся на диване с пультом в руках и гонял по каналам со скоростью хорошего спринтера. Пират, ворвавшись в квартиру, сел напротив гостя, уставившись на него, словно Эдик испытывал его терпение.
– Я думала, что ты себе чай заварил, – крикнула я из прихожей, разуваясь.
– Не, я же у тебя в гостях! – нагло усмехаясь, пояснил мой приятель.
Меня это разозлило по-настоящему.
– Ясно. Так, а зачем пожаловал? Телик одолжить? – Все же я постаралась улыбнуться.
– За надом! – грубо отрезал он, отвернувшись. – Все за тем же!
– Ты знаешь мой ответ! – В гневе я замерла с поводком в руке возле дивана.
Такие сценки с небольшими вариациями повторялись довольно часто, но Эдик так и не понял главного. Я в курсе, что ко мне он является после очередной неудачи на любовном фронте. Даша Збруева его, так сказать, запасной вариант.
– Эдик, иди домой! Я помочь тебе не могу, да и не хочу, – устало сказала я, кинув поводок на кресло. Меня тяготили эти разговоры и его непонятная настойчивость.
– Да, да. Знаю. Нужны ухаживания, цветы, подарки и прочее, а я нарушаю все традиции. Но ты ведь меня знаешь, я не жмот. Станешь женой, все у тебя будет!
Пес по очереди хмуро смотрел на нас, словно мы играли в пинг-понг, особенно внимательно – на меня. Я сложила руки на груди, сдерживая грубое желание выставить непрошеного гостя из дома.
– Не принимай на свой счет ничего, кроме денег. Шутка. Но послушай, ты не молоденькая девушка, чего ломаешься? – «по-дружески» спросил «милый».
Я закипела. Это понял даже пес. Но не Эдик. Шипя от гнева, я произнесла по слогам:
– Сколько раз говорить «нет»! Как убедить тебя, что я – серьезно?
– Хватить цену себе набивать! – источая море презрения, выдал ухажер. – Да кому ты нужна, корова старая! Кругом девочек молоденьких полно!
Спрятав дрожащие руки в карманы джинсов, я «оценила» речевой оборот рафинированного филолога, съязвив:
– Тебе не нужна? Так какого ты таскаешься ко мне со своими предложениями? Иди к молоденьким девочкам.
– Не пойду! Останусь здесь. Что ты мне сделаешь?
Он надвинулся, схватил, вывернув мне руки, навис надо мной, нахально улыбаясь. Я с отвращением попыталась извернуться, опустив голову. В нос ударил обильный запах дорогого французского парфюма, тут же став для меня отвратительным, как и его обладатель. Я испугалась. Он что, с ума сошел?! И как следует стукнула его по колену ногой.
К счастью, мы оба забыли о Пирате.
Пес молча, но, судя по воплям, крепко вцепился в руку Эдика, оттащив от меня.
– Убери свою бешеную собаку! – истошно завопил гость, отбиваясь свободной рукой от Пирата.
– А ты руки не распускай, псих!
– Ты за это заплатишь!
Несомненно! Соседи услышат крики, расскажут маме, а та замучит нотациями…
Пират в это время технично отволок гостя к входной двери. Сильнее прикусив руку Эдику над локтем, вынудил того, ревущего раненым зверем, судорожно попытаться открыть замок свободной рукой.
В шоке от всего я завопила:
– Я абсолютно не нуждаюсь в твоих предложениях! Я…
Дверь с лязгом захлопнулась. Гость удрал – замок наконец поддался.
– …с идиотами не разговариваю, – закончила я, чуть не плача от обиды и раздражения. Я боялась, что он начнет ломиться обратно или орать в подъезде, поэтому осталась стоять на месте. Только напряженно выпрямилась и затихла. Внутри у меня все дрожало. Убедившись, что все в порядке и гость тихо убрался восвояси, я повернулась к застывшему рядом Пиратику и от души поблагодарила: – Спасибо, дорогой, хоть ты вразумил этого наглеца! За это буду готовить тебе первое по маминым рецептам! Добровольно!
Пес, довольно поглядывая в мою сторону, залез на диван. Я промолчала.
Всем было ясно, кто в доме хозяин.
Глава третья
Я бесился, носясь по квартире уже два часа. Полдесятого, ночь, а Даши нет. Небось с каким-нибудь еще Эдиком гуляет. Не знаю, когда она успела так затронуть меня за живое, но ее все еще нет, и я места себе не нахожу!
Рычание вырывалось само собой. Праздники. Елки, песенки, Дед Мороз! Тьфу!
Заметавшись по квартире, заметил на шкафу коробку с новыми туфлями, которые она вчера с любовью мерила перед зеркалом. Еще посмеялся про себя ее довольной мордочке. Такая мелочь, а столько радости.
Так высоко на шкафу – она типа от меня прячет. Я злобно осклабился. Подтащив зубами стул, неловко вспрыгнул на него, слишком мелок он для меня оказался. Встав в полный рост, качаясь на задних лапах, с остервенением стукнул по коробке. Та с шумом слетела на пол, открывшись в полете. Вслед за ней с раздражением спрыгнул и я, сотрясая весь этаж. Рядом со стеллажа со звоном упала и разбилась высокая хрустальная вазочка с мелочью, осыпав паркет осколками и монетами.
Ничего. Переживет. Надо вовремя домой возвращаться!
Я, хищно оскалившись, подобрался к туфлям.
Сегодня мое начальство в лице Натальи Семеновны с утра носилось по коридорам с перекошенным от напряжения лицом и паническими воплями: «баланс», «отчет», «конец квартала», «годовой отчет», точно репетируя роль огнедышащего дракона.
Все ясно! Она, очевидно, готовится к ролевым играм по Толкиену. Иначе не объяснить раздраженный рык, то и дело переходящий в рев раненого зверя. Наталья Семеновна талантливей всего изображала Сарумана, «доброжелательно» подкладывая мне на стол все новые задания.
– Даша, ты счета, что я тебе вчера оставляла, провела? – блестела она глазками. Если напомнить ей, что после она дала уже три поручения, мне всю жизнь будут припоминать «мою злопамятность». – Там на моем столе новые лежат… а ты их в квартальный отчет внесла? – Я кивнула, устало потерев лоб, но Наталья Семеновна не успокоилась: – А в годовой?
Я старательно кивала. Вообще-то подготовка годового отчета – ее работа, но она милостиво «доверила» ее мне. Это у нее хобби такое – «доверие» называется. Мягким тоном перепоручить сотрудникам свою работу, а в случае неудачи отправить на ковер к генеральному как не оправдавших «высокое доверие» Натальи Семеновны.
Затишье, изредка поселявшееся в соседних кабинетах, меня не коснулось, и я весь день чувствовала себя хоббитом, спятившим от окружающего безумия и мечтавшим о полной кружке горячего кофе и прочной норке под столом… еще бы не помешал огромный амбарный замок на двери кабинета. Да, это было бы самое то…
Но это все мечты. И домой после бешеного дня я возвращалась, еле передвигая ноги от усталости. Еще не добралась до остановки, когда нога вдруг за что-то зацепилась, и хрясь – у сапога сломался каблук. Я потеряла равновесие и чуть не упала в лужу, разлившуюся вдоль бордюра. Достойное окончание дикого дня.
– Чер-р-т-т! – взвыла я, с ужасом глядя на ущербный каблук. – Еще одни сапоги на помойку… А я за ремонт пока не расплатилась!
Несчастная, хромая, поползла домой пешком, жалея себя до слез. Решила, что в час пик, когда все возвращаются с работы, толпа будет мне уже не по силам. Я брела по улицам мимо наряженных елочек и бегающих огоньков. Кругом играла музыка: как обычно в это время – новогодние песни, накопившееся почти за два столетия звукозаписи. Снега пока не было, наверно, в этом году получится, как у Пушкина в «Евгении Онегине»: «Зимы ждала, ждала природа. Снег выпал только в январе…» Зиму ждали все. Но – увы. Пока кругом царила постылая серость. И все же все жило в ожидании праздника.
Мимо освещенных радостных витрин и уютных вечерних окон, за которыми светились украшенные елочки, я, убитая, плелась домой. Даже ночные жулики, вечно снующие перед универмагом, верно проникнувшись моей горькой долей и настроением наступающего праздника, не пытались приставать, и я совершенно мирно добралась до своего логова, расположенного в получасе езды от работы.
Уже немного успокоившись и даже отдохнув, на три часа позже, чем всегда, я вошла в подъезд. Поднялась по лестнице в квартиру… но то, что я считала благополучным окончанием неудачного вечера, оказалось «апофигеем». Моя выдержка кончилась. Вся и насмерть. В прихожей на коврике у входа валялись мои новые туфли, растерзанные с особой жестокостью.
Поначалу не осознав, что это лежит под ногами, я спокойно вошла в открытую дверь. Бросив ключи на полку перед зеркалом, повесила сумку на вешалку, лениво стянула шарфик – и тут только увидела. От переизбытка ярости я с глухим звуком уткнулась лбом в дверь, ведущую в комнату, и, заведя глаза под потолок, в голос застонала:
– Боже, за что?
Пират сгрыз мои лучшие туфли! Гад! Я весь сентябрь ничего не покупала, доедала запасы, чтобы приобрести на всю зарплату эти потрясающие туфли на шпильке. Не обувь – мечта! Безумно удобные, ноги в них почти не устают, и это несмотря на двенадцатисантиметровый каблук! Я уже молчала о том, что смотрелись они куда дороже, чем стоили, а ведь обычно бывает наоборот! Это была сбывшаяся греза. Вот именно – была…
Разозлившись, я схватила поводок и, как была на сломанном каблуке, поволокла вредителя на улицу, распахивая встречные двери ногой.
– Ты! Ты – подлец! Я терпела твои выходки целый месяц! Все! С меня хватит! – шипела я в гневе на черное лохматое чудовище, с интересом наблюдающее за моими действиями. – Я копила на эти туфли, отказывала себе во всем, а ты?! Подлец! Как ты мог?! Ну все! Брошу тебя к хвостам собачьим!
Выволокла из подъезда этого упирающегося негодяя без капли раскаяния на морде и потащила в соседний парк с твердым намерением оставить там. Навсегда!
Свернула с аллеи на заброшенную детскую площадку и оставила пса под невысокой рябиной, увешанной спелыми красными гроздьями.
– Надеюсь, у тебя хватит ума не доводить следующего хозяина, – раздраженно сказала я и, отшвырнув поводок в сторону дерева, ушла, не оборачиваясь.
Я недоверчиво смотрел ей вслед. Вот идет, бедрами виляет! Кокетка!
Ха, а она ведь это серьезно! Я чихнул.
Даже не обернулась.
Со вздохом улегся на пожухшую травку, положив голову на лапы. Дура! Настоящая! Туфли ей жалко! А меня ей не жалко? Даже не задумалась, с чего это собака такая разумная? Всю ее болтовню понимает.
Я тихо заскулил. Дались мне ее туфли!
Нечего задом вертеть, а то…
Я немного полежал, рассматривая ночную аллею.
Кажется, снег будет. Пахнет так… по-зимнему.
Сняла бы ошейник – купил бы ей таких туфель коробок с десяток…
Нет, заявляется ночью, еще и требует от меня спокойствия!
Черт меня дернул… И ничего не добился…
Ушла без меня! Потом думай, где она и с кем!
Вот именно!
Нет, ну какая мне разница? Мне надо разобраться с врагами! Как можно скорее! А у нее вновь ума не хватило сорвать с меня этот треклятый ошейник!
Из вредности с остервенением почесался, вызвав приступ брезгливости у проходившей мимо старушки. Больше моя персона ни у кого интереса не вызывала, и я, расслабившись, завалился спать.
Но не тут-то было. Толпа малолетних идиотов, бредущая через парк, заметив спокойно спящую собаку, тут же ринулась ко мне.
– Фить, фюить, собачка! – засвистел крепкий черноволосый мальчишка с замашками вожака. Сунув руки в карманы теплой кожаной куртки, сплюнув, сказал: – Тупая шавка!
Когда Даша в гневе кидала поводок, тот случайно зацепился за крепкий сучок. Я осознавал, что простой болтовней с ребятней не кончится. Орава – человек шесть, среди них была и пара девчонок, все смотрели на меня, как на пасхального кролика, намереваясь развлечься по полной.
Грозно приподнявшись на лапы, пристально поглядел на мальчишку. Ничего с ним сделать я не мог: на мне поводок с парализатом. Хотя, конечно, и без поводка трогать не стал бы. Мелкий, совсем молокосос.
Одна из девочек в блестящей облегающей, будто ее натягивали на нее с усилием, одежде, небрежно откинув длинную челку с глаз, томно сказала:
– Я хочу этого песика! Влад, давай возьмем его! Буду на нем кататься. – И она заливисто рассмеялась.
Вот еще любительница собачек. Вновь вспомнил Дашу. Стало так мерзко… И зачем я…
– Ладно. Сейчас возьмем, – ухмыльнулся Влад, отломав доску от детских качелей, из которой, как два клыка, торчали длинные гвозди. Вздыбив на макушке и так взъерошенные волосы, пацан нагло попер на меня. – Сейчас покажу ему, кто здесь хозяин, и возьмем. Для тебя. – Потом, что-то вспомнив, резко повернулся к девчонке: – А с тебя-а-а, Ритка…
– Да ладно, Влад, ты меня знаешь.
Все заржали.
– Знаю…
И тут же повернулся ко мне и резко обрушил на меня доску. Удар по силе был так себе, но гвозди продырявили кожу спины, причинив боль. Ужасную боль. Я оскалился на обидчика, отпрыгнув так, что во второй раз меня зацепило совсем немного, но Влад, заводясь от моего молчания, ударил еще раз, метя гвоздями в уши.
Под улюлюканье и крики я изворачивался от ударов, как мог на натянутом ошейнике. Все это время где-то глубоко внутри крутилась мысль, а настолько ли не правы мои враги, собираясь уничтожать людей?
Тут еще кто-то набрал камней…
Но все прекратила другая девчонка – в черной неприметной куртке и в шапке с помпончиками на кончиках, напоминающей шутовской колпак. Она подбежала ко мне и закрыла собой.
– Дебилы! Психи! Совсем спятили? Пошли вон, садисты! – Она плакала, ее руки дрожали, но она упрямо пыталась тонкими замерзшими пальчиками отстегнуть заклинивший стальной карабин поводка.
– Дура! Не отпускай! – крикнул Влад. – Он тебя первую порвет! Шизанутая!
– Смелый только против привязанного! Какой же ты трус! А я как дура… в тебя влюбилась… А ты… ты такое ничтожество!
Влад выставил доску вперед, будто защиту.
– Заступница, – бросила сквозь зубы Ритка и, повернувшись к дружку, добавила: – А ты, Влад, – дерьмовый дрессировщик. – И, засунув руки в карманы, равнодушно повернулась и пошла.
Я с трудом поднялся на ноги, весь в крови. В глазах темно…
Хулиганы отступили. Сейчас бы рявкнуть на сопляков, но сил не было. Спасительница, всхлипывая, куда-то медленно повела меня, держа за ошейник. Шатаясь, я брел за ней, не разбирая пути.
– Да пошли вы, курицы, – выругался Влад и, вынув сигареты, небрежно прикурил от металлической зажигалки. Потом сплюнул нам вслед и как ни в чем не бывало, повернувшись к друзьям, предложил: – Пошли по пивку с Новым годом, а? Праздник – дело святое!
Девочка вывела меня на хорошо освещенную улицу с оживленным движением. Едкий запах бензина и выхлопных газов привел меня в чувство, и, медленно шагая рядом с ней, я пытался понять, куда мы идем. Решив, что нам не по пути, вырвался, лизнул в продрогшую ладонь на прощанье и побежал в ближайший проулок.
Проклятый ошейник остался на мне.
Я неловко проскочил под сигналами двух мчавшихся навстречу машин, завернул к складу огромного супермаркета и спрятался в большой картонной коробке из-под стиральной машины, намереваясь зализать те раны, что смогу достать.
Я вернулась домой, опустошенная до отвращения.
– Так, ладно, жизнь продолжается! Сначала горячий душ, потом кофе, много-много кофе, а потом еда… Нет, еды не надо.
Стащив с себя испорченные сапоги, выкинула их в мусорное ведро и, швырнув плащ на кресло, отправилась прямо в душ. Наскоро искупавшись, выползла на кухню и, не включая света, села у окна, выглядывая на улицу. Кофе в чашке давно остыл, как и мой гнев, осталось одно – беспокойство за собаку.
– И как я жила без этого недоразумения? – спросила я себя в зеркале, натягивая кроссовки.
Но поиски в парке ничего не дали. На месте, где я оставила Пиратика, валялись три пустые пивные бутылки, и все. Ветер, в ночи клонивший голые деревья к земле, рассказывал что-то грустное. Но мне было не до этого. Я обежала весь парк со всеми закоулками, побывала у каждого фонаря, случайно выжившего с далеких времен. Спугнула одну влюбленную парочку и трех пирующих бомжей.
Его нигде не было.
Ломая голову, куда делся Пират, вернулась домой, медленно преодолев три этажа. Его точно кто-то забрал. А как он мог еще уйти? Куда? Ладонью вытерла едкие слезы. Я подвела того дядечку-аристократа, его неизвестного друга, Пиратика и саму себя. Хотелось выть от раздражения. Сама себя наказала! И совершила самое настоящее предательство!
Убрав растерзанную обувную коробку и осколки вазы – последствия шалости Пирата, попыталась отвлечься, но ни книги, ни фильмы не помогли. Полночи я просидела в темноте на диване, укутавшись в плед и разглядывая темноту пустым взглядом. За окном тихо шел долгожданный снег. Теперь он валил не переставая. Тишину иногда нарушали машины или веселые прохожие, заранее празднующие скорый Новый год. Я действительно почти ничего не видела и не слышала, размышляя о том, как могла так привязаться к собаке за месяц.
Завтра, то есть уже сегодня, последний рабочий день в этом году. Вечером корпоратив, на который я собиралась надеть те злополучные туфли. Эх, сдались они мне, новые куплю! Ах да. Еще неделю назад меня пригласили на свидание. Это было так неожиданно! Я навещала Людочку, которая позвонила и сказала, что не может прийти на наши воскресные посиделки, а еще ей понадобилась моя помощь. Она заболела гриппом, а ей надо было срочно скачать материал для доклада и распечатать, а как это сделать, если температура под сорок и в глазах двоится?
Я как раз забежала отдать подруге готовый доклад и у нее дома столкнулась с мужчиной, который зашел к ней по работе.
– Андрей, – представился он, – Людочкин коллега.
Он попросил у меня телефон, а позже позвонил и пригласил в ресторан. Мне он был симпатичен: внешне подтянутый, веселый, энергичный брюнет лет под тридцать. Еще вчера мне нравилось планировать, что я надену на свидание и как оно пройдет, но сейчас мне было глубоко наплевать на все.
Глава четвертая
Отбыв в конторе короткий рабочий день, я полтретьего умчалась домой. Мне еще предстояло переодеться для корпоратива и придумать, как включить в сегодняшнее расписание свидание с Андреем.
Ничего не хотелось. Но увильнуть и не пойти – нельзя. Руководство вбило всем в голову, что подобные празднования сближают коллектив и это влияет на эффективность работы. Бред.
Я тяжело вздохнула. За бессонную ночь мое чувство вины раздулось до размеров Австралии. И дома что мне делать? Плакать? Скорее, разбить голову о стену. А Пиратика не вернуть… Единственное, что я предприняла, – вновь пробежалась по всему парку и вокруг него. Вернулась домой ни с чем. Назначенный на пять часов вечера корпоратив уже начался.
Я равнодушно натянула на себя повседневную одежду, заменив брюки – длинной юбкой, тем более подходящих туфель для вечернего платья не было. Повязав для ощущения праздника ярко-красный шарф на светлый пуховик, медленно спустилась вниз. Вышла на улицу и села в ожидавшее меня такси, работающее по договору с нашей организацией.
К моменту моего появления в ресторане праздник шел полным ходом. На стенах в стиле хай-тек блестели шары, гирлянды и венки из омелы. Веточки ели с маленькими разноцветными шариками стояли на столах в качестве букетов, по залу суетились официанты. Гости, с аппетитом закусывая, беседовали между собой, создавая в зале дружный гул. Пахло елками, фейерверками и мандаринами. Все мигало, танцевало и праздновало. Три больших сектора объединяла единая сцена, на которой сейчас выступали фокусники, жонглируя яркими разноцветными шарами.
Левый сектор занимала наша организация. Я незаметно пробралась к ближайшему столу, где оказалось свободное место. Там сидели программисты. Из троих я хорошо знала только Пашу, мы вместе пару лет назад устраивались на работу. Двое других: Олег Александрович и Дмитрий Петрович – работали со дня основания фирмы и были уже в годах.
Вежливо поздоровалась:
– Привет! С наступающим вас!
Сев за стол, склонилась к Пашке и негромко спросила:
– Паш, как дела?
– Даша! Как ты вовремя, я уже волком вою… – Как истинный джентльмен, он засуетился, придвигая ко мне вино и конфеты.
– Почему? – спросила я, принимая от официанта тарелку и бокалы.
– Скучно! Саныч с Димой только о футболе и разговаривают, а я в нем не очень…
– Я тоже, так что будем обсуждать «пятых героев меча и магии». Или «шестых»?
Паша улыбнулся – это наша любимая тема – и налил мне вина. От всего, что было покрепче, я отказалась, хоть вино не очень люблю.
– Так что насчет «шестых»?
– Да, не сильно… Там, понимаешь, графика, конечно, очень, но…
Я слушала и кивала, так как новый диск еще не купила, а Пашка в курсе всех игр, что редкость для программеров: они геймеров не уважают.
Фокусники закончили выступление, и, изгоняя относительную тишину, в зале заиграла энергичная музыка.
Тут меня заметила Наталья Семеновна. В длинном бордовом платье из парчи с нескромным разрезом до бедра, она весело порхала между столами начальства. Подобравшись поближе, она тут же обратила на себя внимание всех сотрудников за нашим столом. Я грустно отложила вилку. Все, конец ужину. Праздник для меня был только необходимостью, и поесть за весь день я так и не успела, но и этому желанию не суждено было сбыться.
– Добрый вечер!
Мужчины поздоровались в ответ. Тут она, как и ожидалось, обратилась ко мне, двинув полным бокалом с шампанским в мою сторону.
Я похолодела, мне на миг показалось, что все выльется на меня, но ее слова оказались еще хуже, чем мой неоправданный страх.
– Даш, а теперь ты выступишь и поздравишь коллег.
– Я?! Почему?! Не. За что? Я даже не одета, как надо. Потом поздравлю, лично! Каждого!
– Ну-ну-ну! Ты это оставь, пожалуйста! Что это значит? Отказываешься? – возмутилась моя начальница, вновь угрожающе двинув в мою сторону бокалом.
– Конечно, отказываюсь!
– А если так… постой, погоди, погоди, не торопись! Выслушай меня, хорошо?
Я обреченно кивнула, зная, что легче остановить руками поезд на полном ходу, чем сдержать натиск Натальи Семеновны. Но тут случилось невыразимое… К нам подошел ведущий праздничной программы. С микрофоном. Так что все ее слова громко транслировались по залу.
– Я давно знаю тебя и вообще в людях разбираюсь. Вот что я скажу о тебе! Первое: ты – девушка порядочная. И, конечно, если бы это было не так, я не стала бы тебя просить о помощи в делах.
Она загнула один палец.
Я покраснела, мечтая провалиться на месте сквозь блестящий пол из крупных мраморных плиток. Какой кошмар!
– Второе: ты – человек, безусловно, культурный, я бы добавила, – на редкость умный! Не красней, пожалуйста, я искренне говорю! – Она вновь с важностью загнула палец.
Мне было стыдно. Это какой-то сбывшийся кошмар… сейчас проснусь в холодном поту…
– И, наконец, ты – начитанный человек, и, что очень для нашего коллектива ценно, – воспитанный.
Этот бред разнесло на весь ресторан, а ведь здесь не только наша организация…
Я про себя билась в конвульсиях от позора. Даже похвалы в устах Натальи Семеновны звучали так ужасно, что я чувствовала себя облитой помоями, если не хуже.
Тут мою начальницу кто-то позвал, и она переключилась на начальника смежной фирмы, сидевшего через три стола. Он слушал разносившиеся по залу дифирамбы и снисходительно кивал блестящей головой с остатками волос, сложив короткие руки на солидном животе в черном дорогом костюме. Вот это самообладание!
Воспользовавшись моментом, я невнятно пробормотала извинения и бегом скрылась в туалете. Там меня поймала Леночка, новая сотрудница отдела техобеспечения. Мы полгода здоровались, обмениваясь незначительными репликами по работе. В коротком блестящем платье, она вошла вслед за мной и небрежно плюхнулась на белый подоконник, упершись спиной в пластиковый свод окна, болтая одной ногой и пристроив другую к кафельной стенке.
– Привет. Досталось? – посочувствовала она, затягиваясь длинной дамской сигареткой.
– Есть немного, – вздохнула я, расстегивая сумку в поисках расчески. – Терпеть не могу публичные речи.
– Это ты не случайно попала… – Она усмехнулась, выпрямив согнутую ногу и любуясь туфелькой. – Сегодня днем начальник по телефону тебя кому-то похвалил, а мы как раз с Семеновной искали «проводку» со склада за прошлый месяц. Раз я слышала, то и она тоже… Вот и поддержала мнение начальства.