Ух, началось! Янук Елена
– И кто это был, вы так и не узнали? – задумчиво спросила она.
– Узнали… То приглашение состряпала Индира, а вот кто меня спас и зачем-то увез сюда, я не знаю…
– А кто эта Индира?
– Ты перед кем-то дверь захлопывала? – вспомнив переговоры, уточнил я, криво усмехнувшись.
– Вроде ни перед кем. – Дашенька задумалась. – А, точно! Да, захлопывала. Так это она?! Да?
– Да, а Сейрра – ее дочь!
– Вот это да! – Дашино изумление длилось недолго, она вновь поджала губки и строго посмотрела на меня. – А что там у вас с притеснением не хищников? Что за крутой хищный оборот?
– Даш, я так сразу коротко не отвечу, попробую подробно рассказать. Мой клан – это, мягко выражаясь, разношерстная компания, связанная общими интересами по добыванию хлеба насущного и сохранению порядка с помощью сохранившихся законов давно исчезнувшего города оборотней, что располагался на севере России несколько тысяч лет назад.
Тема не самая приятная, но Даша слушала, затаив дыхание, и мне пришлось продолжать:
– Я принимаю в клан всех, абсолютно не придавая значения, к хищному или «рабскому» обороту относится человек. Кто-то может петь, кто-то – танцевать, а кто-то – прыгать белкой. Для меня это все неважно. Главное – чтобы человек достойный!
Принесли кофе. Пока я ничего себе не заказывал, надеясь на то, что аппетит придет во время еды даже у Даши. Поэтому, потягивая дрянной кофе из белой фаянсовой чашки, продолжал:
– Что ж, моя тактика оправдала себя. За четыре с лишним десятилетия управления, а бывало всякое, столь различный клан стал одной семьей. Очень богатой и заботливой по отношению к своим. Есть, конечно, бунтари, но все в меру. Насильно я никого не держу, скорее наоборот! Меньше клан – меньше проблем.
– У вас есть какие-то ограничения по отношению к нехищным? – строго задала вопрос Даша, заглядывая мне в глаза.
Сердце молнией прорезала ревность.
– Это ты о Нике? – не подав вида, спокойно спросил я. – Он чем-то недоволен? Да?
– Нет. – Она мягко улыбнулась, и я задрожал от желания поцеловать эту нежность… – Дело в его бабушке! Он рассказывал, что Валентину Петровну обижали. Я ужасно возмущалась. Дикость какая-то! Почему они это терпят? – Даша отодвинула противный кофе и с упреком уставилась на меня в ожидании пояснений.
Я подумал, что скоро сойду с ума…
– Даш, я и сам не понимал, долго не понимал, почему все так происходит.
– Теперь понял?
– Да. У нехищных нет стадного инстинкта. Вот представь: какая-то опасность… Хищные, – любые: слабые, сильные, ненавидящие друг друга – тут же объединились, сбившись в стаю, оставив распри на мирное время, а вот нехищные… – Я покачал головой. – Максимум, что они делали и делают, – собираются всей семьей против целой стаи врага. И все! А поодиночке, сама понимаешь, они никто! Да и психология тех, кто привык подчиняться наглым, неизживаема! Я буквально сорок лет взращивал у них чувство собственного достоинства. Не у всех, конечно, в основном у стариков! Родившиеся в клане всегда ощущали себя ровней хищным.
– Тебе, наверно, очень тяжело с ними было? – наконец посочувствовала Даша.
– Ужасно! Намного легче перебить правящую верхушку клана.
– Да-а? – Она замкнулась, тут же решив, что я серийный убийца. Но в любом случае говорить – так все.
– Да! У меня всегда с терпением плохо было. А наш вожак относился к своим людям как к настоящим животным.
– И ты их всех убил?!
Видимо, я окончательно шокировал девушку. Прищурившись, я секунду помолчал.
– Нет, не всех. Но в любой схватке волк борется до победы или до смерти! Но тогда я победил только вожака. Остальных – проучил. К тому моменту в клане осталось с десяток шестерок вожака и несколько чистокровных, которых он трогать опасался. А меня он еще не знал, я только появился после овладения зверем. Вожак тогда избил мою мать. Волк не может поднять руку на волчицу!
– Волк… А что это такое «овладение зверем»?
– К огромной нечеловеческой силе и длинной, в сравнении с человеческой, жизни прилагается период одоления зверя, который растягивается на несколько десятилетий.
– Как это? – Глаза Даши заблестели. Небось все по сказкам судит.
– Ужасно. Появляется необоримый зов, который уводит далеко от цивилизации. И мы десяток лет бегаем на воле, зверь зверем. И надо приложить уйму усилий, чтобы вернуться к нормальной жизни, которая пугает. Это своего рода болезнь. Тяжелая, которая ломает многих, оставляя навсегда жить в лесу.
– И что, многие остаются? – тихо уточнила Даша, сильно сжав пальчиками ложку, которую как только не вертела от волнения.
– Очень! Особенно тяжело полукровкам. Они не имеют той силы, что есть у чистокровных. Их потому и немного среди оборотней в стаях.
– Полукровкам… – задумчиво повторила Даша и опустила голову. Что она еще себе придумала?
– Ты понимаешь, что за все надо платить?! Вот это плата за силу, за лишнее время жизни, за все прелести оборота… Первое десятилетие после овладения зверем – оборачиваться очень тяжело и больно. Потом появляется навык.
Даша какое-то время молчала, затем, склонив голову набок, спросила:
– А сколько тебе лет?
– О… много! Если без времени, когда я бегал по лесу, то семьдесят.
– А со временем?
– Девяносто…
– Н-да… Бессмертный?! – Дашины глаза стали необыкновенно большими.
Я расхохотался:
– Нет, теперь стареть буду так же, как ты.
Тем временем стемнело, и Даша, вспомнив о родителях, взяла мой телефон – предупредить.
Я подслушивать не стал, пошел к стойке заказать что-то на ужин. Пицца здесь ничего, а вот кофе…
Пообещав маме рассказать о том, куда я пропала, позже, рассматривала великолепный шерстяной свитер Тео со спины и задумчиво постукивала телефоном по подбородку. Сколько всего услышала! В душе появилась жажда устроить революцию среди нехищных, но, конечно, это глупость…
Тео правильно делает. Конечно, путь, выбранный им для переустройства, очень сложный и медленный, но зато бескровный. По мне, так самое страшное – все исправляется только в пределах клана Тео. В других, как я поняла, все ужасно. Как сказал Ник, «балласт к себе не принимают».
Я отодвинулась от стола. Официантка в длинном, почти до пола, белом фартуке забрала полупустые чашки и вытерла стол.
Глава третья
Тео явно увлекся. Сейчас он стоял и указывал бармену на все подряд, что было сладкого в витрине… Обжора.
Такой хороший! Я даже поежилась от сладкого чувства, которое появилось при виде этого… чудесного человека. Но тут на мое плечо легла чья-то рука и почти в ухе раздался тихий и такой знакомый голос, который вернул меня с небес на землю. Резко вывернувшись, я с неприязнью отстранилась.
– Збруева, ты совсем опустилась в своей неприхотливости. Уже кафе с огородом путаешь! Замуж надо вовремя выходить, а не набивать себе цену.
Желчный ты уродец, Эдик! О боже! Только не сейчас… За что?! Я мысленно схватилась за голову, раздражение скрутило меня изнутри горячей спиралью. Но, повернувшись с царской улыбкой к уроду, севшему за соседний стол с тремя незнакомыми мне мужчинами, я ответила:
– Да с таким, как ты, хоть с макияжем и на шпильках спать ложись, все равно на сторону смотреть будешь!
– Гы-гы… точно! – И надулся как петух. – А где твой блохастый друг?!
– Вон он!
«Блохастый друг», заметив, как я разговариваю с Эдиком, тут же появился рядом. Молча одной рукой вытащил его из-за стола и, приподняв повыше, потащил к выходу.
Неужели съест?! Ну что за дурость у меня в голове! На нас уставилось все кафе. Так стыдно! Я встала и, подхватив куртку, кинулась следом за Тео. Нам в спину раздались недовольные возгласы спутников Эдика, которые тоже потянулись за нами.
Боже, как я не люблю все эти дрязги! Еще ничего серьезного не случилось, а меня уже трясло!
Что он сейчас задумал? Лишь бы с ним ничего не случилось. Этих с Эдиком – четверо! Карусель ужасов, рожденная недавним опытом общения с бандитами, вогнала меня в панику, но, взяв себя в руки, я спустилась со ступенек и застыла немой тенью за спиной Тео. Разговор уже шел, говорил Эдик.
– Убери руки, какое право ты имеешь! Убери руки! Мужик, ты чего?!
Ярость и гнев оборотня расходились вокруг мощными волнами. Я решила не умничать, влезая в драку или одергивая Тео, но все же тихо сказала:
– Вижу, вы уже познакомились.
Тео от моих слов немного подобрался. Эдик сплюнул и презрительно выдал:
– Приперлась тщеславие свое побаловать?!
– Ты еще не понял, как надо вести себя? – процедил сквозь зубы Тео, крепко встряхнув Эдика.
Мне было ясно, что Тео сдерживается от возмездия в полную силу. А ведь при надобности легко убьет… он до сих пор держал Эдика на вытянутой руке без признаков усталости.
– Эй, мужик! – Я повернулась и посмотрела на парня, выглядевшего настоящим русским богатырем, если, конечно, на богатыря надеть джинсы и теплую красную турецкую рубашку из байки. На данный момент он стоял возле лестницы впереди двух других мужчин, выглядевших на его фоне менее представительно. Ага, это те, что сидели за столом с Эдиком, подтянулись. Здоровяк мирно продолжал: – Он не трогал твою бабу! Они знакомы. Просто поздоровался, и все!
Тео среагировал мгновенно. Провернув Эдика полукругом в воздухе, швырнул лицом в снег и, поставив ему на спину ногу, невозмутимо произнес, копируя тон:
– Я его еще не трогал. Мы знакомы. Просто поздоровался, и все!
Тут в разговор влез этакий мелкий побегунчик, тип мужичка под народным названием «живчик» – черноглазый брюнет невысокого роста. Рядом с великаном в красной байке он смотрелся, как «Ока» на фоне КамАЗа.
– Наше гостеприимство не знает границ. Но ты кто такой и откуда тут взялся?! Я тебя первый раз вижу! – гнусавым голосом начал чернявый.
Интересно, он так же себя вел бы, если бы не ощущал рядом своего представительного друга?
– Стой спокойно! – Благодушные интонации в голосе Тео сменились ледяными. Я поежилась и отступила, судя по всему, кое-кому сейчас место понадобится…
Эх, не надо было никуда ехать… Вот и Тео в драку втянула. Я с надрывом вздохнула и крепче запахнула куртку.
– Не понял, ты че?! Что-то против нас имеешь?! – набычился парень, но пока с места не сдвинулся.
– «Не понял»?! Поясняю: вот этот два раза пытался изнасиловать. Сегодня наконец нарвался.
Грязно выругавшись, мелкий взревел: «Я тебя достану, подонок», – и кинулся на Теодоро. А зря. Тот поймал нахала на подлете и мягко швырнул головой в большой грязный сугроб, оставшийся от снегоуборочной машины.
Надеюсь, не у меня одной было ощущение, что Тео играет? Если так, то другие не должны испытывать его терпение. Все взгляды были направлены в сторону чернявого. Тот немного побарахтался в снегу и, когда выбрался, стиснул зубы и вынул из кармана нож.
– Предупреждаю: еще одно движение, и ты полетишь в стену, – спокойно пообещал Тео.
Черненький притормозил и, повернувшись к здоровяку за поддержкой, сказал:
– Что ты молчишь, Лех?!
– А что я скажу, если ты неправ? Мы только начали разговор, ты набычился…
– Лех, я такого от тебя не ожидал… – тихо пробурчал униженный и оскорбленный брюнетик.
– Торопишься все. Если твой друг на самом деле такая гнида, как говорит этот человек, а ты его за наш стол приволок, – с тобой отдельный разговор будет.
– Да кому ты веришь!
– Никому. Я и собрался выяснить, а ты помешал… – И вновь богатырь повернулся к Тео. Я в этот момент посмотрела на вход в кафе. По моему ощущению «разборки» начались уже давно, но так как охранники только что появились, значит, прошло не больше пары минут. Они покрутились на ступеньках и вернулись внутрь.
Я взглянула на Эдика. Руки его тряслись, зубы стучали, кожа побледнела и стала одного цвета с курткой. Когда Тео за шиворот приподнял его, в лице Эдички мелькнул неподдельный страх.
– Не надо, пожалуйста! – Он едва не плакал, а я невольно придвинулась, чтобы удержать Теодоро. – Я просто пошутил!
– Когда?! Когда в ее квартире к ней полез или с Андреем на той аллее?! – резко уточнил Тео.
– Да что ты телке веришь?! – влез чернявый. – Они такого на…
– Ты, недоверчивый, заткнись! Сейчас еще заработаешь! – спокойно пообещал оборотень.
Тот было взбрыкнул, но его остановил Леха:
– Дай послушать человека, а!
Все повернулись к Эдику. Тео поставил его на ноги и сказал:
– Так что?
– Я пошутил… Я только хотел… Ей бы понравилось… Она и сама…
– Гаденыш, – взревел Тео, тряхнув его еще сильнее, – я ведь тебе башку сверну, если ты только заикнешься, что Даша сама хотела!
– Да, она сама хотела! – нагло повторил Эдик, одними глазами повернувшись к Лехе за поддержкой.
Удар последовал незамедлительно, и, взвыв от боли, Эдик резко дернулся и повалился на землю, держась за скулу. Я поджала губы. Противно смотреть.
Эдик медленно поднялся на ноги. Вот же трагик погиб в нем, это была всего лишь пощечина. Причем я видела, что Тео сознательно остановил руку в последний момент…
– Он там был оба раза, так что не ври, – тихо сказала я, с презрением наблюдая за страданиями своего «приятеля». Выражение недоверия у Лехи после моих слов исчезло, и он, сурово прищурившись, посмотрел на Эдика. Тот понял, что счет не в его пользу, но игру решил довести до конца.
– Она давно ко мне клинья подбивала!
– А ты еще и… хвастун, – с заминкой прошипел Тео. – Я бы тебя точнее назвал, да тут дамы!
Он здорово разозлился. Схватив Эдика за левую руку, он сломал ему пальцы. Как прутики!
Эдик теперь заорал по-настоящему.
– Это чтобы руки не тянул, если девушки тебе отказывают! – невозмутимо пояснил оборотень. – Помнишь, что ты собирался делать на аллее?
Я наблюдала за мучениями Эдика, и мне было его жалко.
– Даша, не переживай за эту мразь. Он никого, кроме себя, не щадит. – Тео, как всегда, все замечал. Он прав, если бы не Пират, все кончилось бы по-другому.
– Не пачкай рук, он того не стоит, – тихо откликнулась я, отвернувшись.
– Нет, Даш. Такие не понимают жалости. Они понимают только силу, и то только когда ее применяют против них.
– Я ничего… Я пошутил, – взвыл Эдик. – Она отказала, а я таскался к ней два года, как дурак, вот и решил… Это была шутка… Шутка!
– В твоем случае если девушка просто с тобой разговаривает – надо быть уже благодарным! – сказал Тео и поднял руку.
Эдик с испугом отпрянул от Тео, и на его джинсах начало расплываться мокрое пятно. Отойдя на два метра, он развернулся и побежал в сторону дороги.
– Надо бы обе руки ему сломать, – бросил ему вслед Тео.
– Да ладно… Ему это так не пройдет, завтра же весь город узнает! – пояснил Алексей, сдвинув брови. Потом подошел к Тео и сказал: – Ну давай познакомимся, что ли…
Тео кивнул и, протянув руку, представился:
– Федор.
– Алексей… Ох, – скривился здоровяк, когда Тео своими тонкими длинными пальцами легко вернул ему мужское пожатие. – Силен!
С остальными Тео знакомиться не стал. Повернувшись ко мне, сказал:
– Даш, ты замерзла, иди в кафе или, если хочешь, в машину…
Спорить при всех было глупо, а так как я уже стояла на пороге, то вошла в кафе. Но тут, не до конца прикрыв дверь, остановилась и прислушалась.
– Ни за что не поверю, что весь сыр-бор из-за бабы… На фиг нужно, – недоверчиво хмыкнул тип с противной ухмылкой, все это время молча наблюдавший за происходящим. – Сегодня одна, завтра другая…
– Это дано понять только полноценным мужикам, общественные вибраторы не в счет, – резко оборвал его Тео.
Тот спорить не рискнул.
– Дерзкий ты, Федор, – рассмеялся Алексей. – Ну я тебе завидую. Мне вот пока некого защищать.
Судя по шагам, они поднимались по лестнице.
Старинное правило гласит: тот, кто подслушивает, хорошего не услышит. Кто виноват, что я услышала пошлость? Хотя Тео точно сказал!
Я рассмеялась и, открыв вторые двери, вошла в зал и побрела к нашему столику, на спинке стула которого одиноко висела куртка Тео. Я еще не успела сесть за стол, когда услышала:
– Так вам сюда заказ или с собой? – На меня недовольно взирала худощавая официантка. Я только что обратила внимание и на другие любопытные взгляды.
Ага, вошла, да еще улыбаясь… Ясно, все дружно решили, что я стравила мужиков и радуюсь. Вот и ответ.
– Да, все с собой!
Когда мы шли к машине, Тео в руках нес два пакета, я держала коробочку со стаканчиками сока, трубочки лежали внутри.
– Я смотрю в глаза твои и понимаю, что попал в капкан любви, – весело пропел Тео, устанавливая пакеты на заднем сиденье.
У него превосходные голос и слух… Моих десяти лет музыкальной школы хватило это понять.
– Ерничаешь все, – буркнула я и отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
– Я?! Никогда! – Оскорбленная добродетель закрыла заднюю дверь и помогла влезть мне, подержав коробку с соками.
Переполненная впечатлениями, я пыталась разобраться в том, что на меня сегодня свалилось. Рассказы о полукровках, бывших вожаках и прочее… но сейчас меня больше всего захватили последние впечатления от стычки с Эдиком. Да. Тео – герой и очень даже замечательно вразумил наглеца… Мой герой! Сколько во мне благодарности…
А еще это ответ на вопрос: «Возможно ли встретить настолько положительного мужчину?» Сейчас я бы поддержала Валентину Петровну! Но вот именно поэтому мне надо остаться одной, чтобы все обдумать без его чарующего воздействия.
Заводя мотор, Тео спросил:
– Поехали в другое кафе?
– Нет, мы хотели поговорить. Мы поговорили, а свои вкусные штучки – покушаете с Ником, он у меня сейчас живет. Хотя ты знаешь, это же он тебя направил…
– Даш, ну пожалуйста! Не убегай! Побудь со мной.
– Давай отложим все на завтра, – заторопилась я домой, чувствуя необходимость напомнить своему дрожащему предательскому сердцу, что этот замечательный мужчина не для меня по двум большим причинам.
Мы влились в поток машин. Тео здесь неплохо ориентировался. И когда успел все изучить?
– Я почему-то с тобой забываю обо всем – о проблемах, врагах – и чувствую себя проказливым мальчишкой, – не отрывая взгляда от дороги, почти серьезно заметил Тео, поворачивая вправо на оживленном перекрестке.
Я поерзала на сиденье.
– Ну это я могу тебе разъяснить! Ты настолько привык в образе собаки действовать мне на нервы, что до сих пор не можешь остановиться. Это как рефлекс – видишь меня и начинаешь озорничать.
– Да, в этом что-то есть! – рассмеялся Тео, сворачивая к родительской улице. – Все равно не хочу тебя отпускать!
– Нет, я сейчас к родителям. Во-первых, они волнуются, а я уже вышла из возраста, когда думаешь, что они вечные. Во-вторых, мне лучше мыслится в одиночестве, в-третьих…
– Даш, мне и одного «нет» хватило, – печально вздохнул он и остановил машину напротив дома.
– Это хорошо. А белочке, облюбовавшей вон ту яблоню, скажи, чтобы выспался как следует.
– Ник сторожил? – Вот и серьезный тон вожака.
– Да каждую ночь. Уже соседи завидовать стали, что у нас на яблоне белки завелись, – устанавливая коробку с соком на переднюю панель под стеклом, ответила я.
– А почему? – Тео взял коробку и сунул ее мне в руки. Ладно, сок я люблю.
Повернувшись к нему, спросила:
– Соседи почему или почему сторожил?
Видимо, шутка не удалась – Теодоро не улыбнулся.
– Что-то случилось?
– Да. На нас напали…
– Кто? – всполошился Тео, сжав руку в кулак.
– Все равно едешь к Нику, у него и спросишь. – Заметив его неудовольствие, добавила: – И не спорь!
– Я Нику еще устрою, – хмуро пообещал Тео, положив сжатые кулаки на руль.
– Птичку нашу просьба не обижать! – голосом кота Матроскина сказала я. – Я думаю, что он просто не успел с тобой поговорить. Надеюсь, ты не обижаешься, что я не зову тебя к себе?
– Нет, я сам приду… завтра.
– Замечательно. Завтра… в три. Подходит?
Я согласилась только ради обещания родителям доставить «принца» на смотрины… Но, боже мой, как он серьезно настроен! Это ведь такой показатель серьезного отношения ко мне, но вместо радости я чувствовала себя виноватой, словно собралась его обмануть.
– А почему в три? – недовольно спросил он.
– Я завтра в полдень встречаюсь с девчонками, у Люды проблемы… Сам понимаешь – тебе со мной нельзя. Да и маме надо приготовиться к приему гостя, она это очень любит.
– О, уже чую, вкусненьким пахнет, – смягчился Тео. – А к подругам я тебя завтра отвезу!
Это мне так знакомо: то папа, то он… Контролеры… Вздохнула, какая я неблагодарная! Но все равно я не в восторге.
– Хорошо.
Расставшись с ним, я тоже чувствовала потерю. Так хотелось махнуть на все рукой и забрать его к себе в виде собаки… Но все его и свои поползновения пришлось отринуть. Я не могу его обнадеживать, пока сама ничего не понимаю. В голове настоящая каша из «хочу и нельзя».
На следующий день я вышла из дома в одиннадцать… Звонить Тео не стала.
За бессонную ночь твердо решила сказать ему, что у нас ничего не получится. Совсем. Никак. Я просто не могу себе представить, что в случае нашего брака он потеряет свой клан, в который вложено полвека и половина души. Нет, это невозможно. Он меня сам возненавидит через год-два. И это в случае, если клан отступится и признает наш брак, а если нет? Как в затертой до дыр поговорке о том, что моя жизнь последнее время бьет ключом – и все по голове…
Я после всех «ключей» уже верю, что могут и убить за брак с человеком, а что? Нет никаких оснований не верить – одно вооруженное нападение в кафе чего стоит?! Война оборотней, и никто не считается, что у людей сейчас мирное время и это вообще незаконно!
Опять меня куда-то увело. Это все хроническое недосыпание! Уже не помню, когда спала всю ночь. Вот и вчера до полвторого растолковывала родителям, что он просто хороший знакомый. Один-единственный поцелуй не делает его моим… моим… моим, не знаю кем! Потом полночи крутилась, не могла уснуть, решая задачку без ответа: «Как сделать, чтобы у оборотня и человека родился просто человек». Может, я и тороплю события, но мне кажется, что нет.
Проснувшись, я два часа красилась и пыталась что-то сотворить с головой. Потом еще три часа красилась… Наконец мама, пятый раз заглянувшая ко мне в комнату, тоном строгой учительницы спросила, сколько часов я затратила на одну ресничку, и мне пришлось собраться и уйти к подругам, пока я не свела с ума еще и родителей.
Выбравшись из дома, подошла к калитке и замерла. Джип Тео «под парами» стоял у входа. Вот пройдоха, будто знал, что я хочу улизнуть. Поджав губы, влезла в машину. Тео, взъерошенный, непохожий на себя, вредного, вместо «здравствуй» сказал:
– Даш, я забыл вчера уточнить, во сколько…
– Ничего, как видишь, ты вовремя, – буркнула я, плюхнувшись на сиденье.
– Как дела? Что случилось? – спросил он, выводя машину из проулка.
– Не обращай внимания, все в порядке. Не выспалась…
– Да, я знаю… Это чревато для окружающих, – усмехнулся шутник.
– Вот и хорошо, что знаешь! – обиделась я. И чего из-за него столько переживала? Да ну их всех! После такого «просветления» я пять минут сидела, нахохлившись, вспоминая, а чего я, собственно, обиделась. Нет, по ночам надо спать. Перефразируя Ломоносова, можно сказать: «Ночь, она для того нужна, что мозги в порядок приводит».
– Даш, поехали куда-нибудь, а?
Звучало очень соблазнительно. Просто до возмущения притягательно, но…
– Нет, прости, не могу. Девчонкам обещала – и не забудь, у нас впереди еще ужин с родителями.
Тео недовольно покосился на меня. Мне пришлось спешно пояснять, отстегивая ремень и приоткрывая дверь.
– У Людочки сейчас ужас что творится. Бабушка, у которой она снимала квартиру еще с института, умерла на этой неделе. Она к ней привыкла, как к родной; на работе увольнение светит… мне надо к ней. Пойми.
Он кивнул и со вздохом ответил:
– Я жду тебя здесь.
– Спасибо, – сердечно поблагодарила я и захлопнула дверь.
Конечно, не совсем правильно, ведь ехал он ко мне. И вообще… мы ведь на три договорились?! А сейчас двенадцать!
Голова не работает, настроение и мысли скачут, как разноцветные мячики. Успокаивая их бег, я пошла по хрустящему снегу к подъезду Люды.
Выбравшись через два часа от подруги, преисполненная грустных впечатлений, я села в машину. Тео спал. Тихо закрыв дверь, повернулась к нему. Мне хотелось погладить его по щеке, но в связи с предстоящим разговором это было подло, и я только спросила:
– Тоже не выспался?
– Нормально… – Он подтянулся, выровняв водительское кресло. – Как Люда?
– Ужасно. Плачет. Работу потеряла, у них сокращение… и я даже не знаю, чем ей помочь.
Это на самом деле было ужасно тяжело. Ну с жильем не проблема. Как только Ника Тео отправит назад, Людочку позову пожить к себе, сама побуду у родителей, пока она не подберет себе другую квартиру. А вот смотреть, как она переживает потерю, – просто невыносимо.