Королевство черных воронов (сборник) Чуликов Алик
Прелестные туфельки беззаботно ходили по ковру, кутаясь в длинные шёлковые пряди. Или лежали на диване перед телевизором, рыдая над глупыми мелодрамами.
Порою им становилось тоскливо, тогда они прятались за шторкой в большой гардеробной. Изящные и лёгкие туфельки высокомерно смотрели на своих соседей. Вычурные сапоги с высокими блестящими голенищами и слегка вздёрнутыми носами казались им уморительно смешными, нелепыми. Да и остальные полтора десятка пар сапог и прочей обуви были в глазах кокетливых туфелек эталоном безвкусицы.
Однажды собрались туфельки в местный клуб на танцы. В дверь позвонили и на пороге появились тяжёлые угловатые ботинки.
– Можно, мы с вами пойдём на танцы? – спросили они.
Туфельки удивлённо и вызывающе сморщили носики и повернулись каблучками к ботинкам.
– А вы на себя в зеркало смотрели? – спросили они. – Где вы? А где мы? Пригласили бы на танцы какие-нибудь боты или валенки. Они с вами пошли бы вприпрыжку.
С этими словами туфельки быстро спустились по лесенке и вышли на улицу.
Мужественные, суровые ботинки, чтобы не заплакать от обиды, туго обвязались шнурками, и ушли в глухую оборону. Потом поплелись следом за туфельками. На танцплощадке ботинки прислонились к колонне и наблюдали, как прекрасные, изящные туфельки парят, танцуют под ритмичную музыку.
Объявили вальс, ботинки, преодолевая стеснение, неуверенно пошли к туфелькам. Но в этот момент к кокетливым красоткам подлетели двумя вульгарными бабочками лакированные туфли с вздернутыми заносчивыми носами, и туфельки с удовольствием закружились с ними в вальсе.
Когда танцы закончились, лакированные дорогущие туфли пошли провожать сногсшибательные красивые волнительные туфельки.
Понурые ботинки, угрюмо опустив шнурки – усы, потащились за ними в некотором отдалении. А туфли и туфельки, прижимаясь, друг к другу в тёмных аллеях, медленно шли под яркой луной.
Для шнурованных ботинок даже луна казалась тусклым, унылым светильником приёмного покоя больницы. Сердце ботинок ныло и болело.
Но вдруг навстречу влюбленным из подворотни вышли две пары тяжеленных грязных ботинок. Они медленно приближались, угрожая зубами – гвоздиками полураскрытых разорванных носков. Оборванцы оттолкнули туфли – пижоны и окружили изящные туфельки. Трусливые лакированные туфли исчезли в ближайшей подворотне.
– Помогите! – крикнули туфельки, не известно к кому обращаясь.
А тяжелые, грязные, разодранные бандиты – ботинки только захохотали, раскрывая еще шире свои страшные гвоздатые пасти.
И в этот момент рядом с туфельками появились шнурованные крепкие, суровые ботинки. В один миг сначала одна пара бандитов взлетела в вверх, а за ними и вторая, а потом грохнулись об землю, и громко топая, убежали прочь.
– Мы проводим вас до дома, – сказали ботинки – спасители туфелькам.
Заплаканные туфельки согласно кивнули носиками, и покорно пошли рядом со шнурованными ботинками.
У самого подъезда дома была огромная лужа. Туфельки – лодочки растерянно остановились, соображая, как им проплыть до крылечка, но сильные ботинки тут же подхватили их, и смело шлёпая по луже, перенесли туфельки на сухую площадку.
С тех пор туфельки и ботинки разлучаются лишь днём, когда каждый уходит на свою работу. А с вечера и до утра они крепко прижавшись, друг к другу, затаив дыхание от счастья, стоят в прихожей общей квартиры на полочке для обуви.
Белайка
Откуда приходят собаки?
Небольшое село, пропахшее просроченным нафталином и хронической плесенью, населенное доживающими век старушками до недавних пор хирело, разваливалось.
Но пришло время и урбанизация, забравшая из поселка человеческую поросль, истощила ее.
Смог городов выдавил людей за пределы кольцевых дорог, удавкой стягивающих горло мегаполисов.
Нашествие горожан на село произошло по-саранчиному внезапно. Раритетная деревянная изразцовая развалившаяся Русь, зараженная англоманией, обросла коттеджами Альбиона.
Новые селяне обнесли земельные участки глухими заборами, снабженными смотровыми амбразурами, понимая буквально английское «мой дом – моя крепость».
Каждый дом – отдельный мир. Счастливый под сенью собственного сада соседний вызывает противоречивые чувства. Никогда не знаешь, почему не любишь, почему раздражает. Не любишь, раздражаешься и все! И не знаешь соседей своих в лицо.
– Здравствуйте, соседи! – доброжелательно окликнула Светлана проходящую мимо пару недавно заселившихся рядом с ее родовой избушкой горожан.
Недоуменный взгляд «мы знакомы?» был ответом.
Кому-то, за пределами сознания, не нравилось торжество снобизма. Не по-людски это, решил неизвестный.
Странный гость однажды утром вошел в открытую калитку во двор деревянного домика Светланы. Молодая собака, лайка-полукровка, белым медвежонком опустилась на газон. Умные черные глаза с искрою доброты заворожили хозяйку.
– Откуда, красавица? Прости, красавец, – спросила и тут же поправилась женщина, визуально определившись с полом гостя. Тот, ласкаясь, окутал ее ноги собственным мехом и облизал ладонь, погладившую шкуру.
На крыльцо домика вышел мужчина, привлеченный монологом супруги, и рассмеялся:
– Тайный поклонник? Да, соперник хоть куда. Я тоже был молод и красив, сейчас не молод, но…
Пес, вдохновленный всеобщим вниманием, опрокинулся на спину и, извиваясь гуттаперчивым телом, оказался у ног мужчины. Тот нагнулся и потрепал короткую шерстку брюшка собаки.
– Ваф-ф! – восторженно откликнулся на ласку гость.
– Не собака, а чудо какое-то, – воскликнула Светлана.
– Угости, гостя чем-нибудь вкусным-то.
И уже через минуту ласковое дитя вылавливала белоснежной мордой кусочки мяса из миски с борщом.
– А друг-то не голодный, гурман. В мясе знает толк.
До вечера странный визитер потешал новых знакомых, выполняя любую команду, знакомую дрессированным сородичам. А в сумерках ушел, по – английски, не попрощавшись, лишь только супруги оставили его без внимания.
Он как-то сразу запал в сердце, тревожно сжимая его своим уходом. Следующая неделя дачного сезона прошла с налетом неопознанной грусти, стало чего-то не хватать в привычной жизни Светланы. Белый медвежонок умудрился прокрасться даже в один из ее снов.
Нагрузившись в городе покупками, женщина на автобусе возвращалась в деревню. Проходя вдоль строящихся коттеджей окраины она невольно вздрогнула, услышав знакомое: «Ваф-ф!»
Взглянула в сторону звука и увидела во дворе неогороженной новостройки катающуюся на спине белую лайку, веселящую очарованных хозяев коттеджа.
– Белайка! – как-то самопроизвольно вырвалось странное имя из уст Светланы.
В одно мгновение пес оказался рядом со Светланой и радостно урча, облизывал щеки присевшей от неожиданности женщины.
– Хорошая у вас собака. Умная, ласковая, красивая – услышала Светлана слова с явной ноткой зависти незнакомой соседки.
– А я думала – ваша, – изумленно произнесла Светлана.
– Да нет, она изредка заходит к нам, а потом исчезает.
Вскоре Светлану и ее новую знакомую окружила небольшая толпа соседей, которая прежде неудосу; живалась друг другу сказать даже: «Здрасте!»
Оказалось, что собака обошла все дворы деревни, всех очаровала, но никого не оставила в своих хозяевах. Она откликалась на все придуманные ей новыми друзьями клички, и всех узнавала по голосу.
Лайка, околдованная наплывом стольких родных людей, носилась волчком от одного к другому и без устали восклицала каждому:
– Ваф-ф!!!
Но было ревностно отмечено всеми соседями, что более всего она ластится к Светлане. И потому решили остановиться на единой кличке: «Белайка».
Вскоре сдружившиеся соседи, соперничая меж собой, стали выставлять у своих калиток собачьи миски с яствами в ожидании дорогого гостя на свою территорию. А у Белайки была своя система очередности посещений, не укладывающаяся ни в какие схемы, но не оставляющая никого за бортом своих визитов. Четвероногие домочадцы дачников смирились со своим второстепенным статусом в любви хозяев, признав превосходство лайки, и льстиво махали хвостами при ее появлении.
К середине лета лайка занялась судьбой одинокой, угрюмой, невзрачной чернявой малорослой дворняжки, оставшейся сиротой после смерти дожившей век хозяйки. Она буквально таскала ее за собой по всем соседям, пока не привила любовь через сострадание к новой подружке.
С ватагой детворы странная парочка участвовала во всех шумных играх и до одури купалась вместе с ними в местной речушке. Отважно с лаем бросалась в драку на соседских деревенских мальчишек, конкурирующих за сферу местного влияния. Даже дачных котов защищала от случайно появляющихся четвероногих чужаков.
А поздними вечерами до последнего рейса встречала на остановке приезжающих из города дачников и под бдительной охраной сопровождала своих соседей до калиток их проживания.
С появлением Белайки у соседей появились общие интересы по благоустройству нейтральной территории, даже зачастили друг другу в гости.
Но чудо, явление неожиданное и кратковременное. Светлана в сумерках возвращалась из поездки в город. Странная тревога дискомфортом засела под левой лопаткой. Впервые Белайка не встретила ее на остановке. Давящее чувство дискомфорта переросло в осязаемую боль, когда она вошла во двор своего участка. Белайка ничком лежала у короба колодца. Сбоку, положив маленькую головку на ее тело, лежала чернявая подружка и тихо, больно скулила. Светлана выронила сумку с продуктами и присела рядом с собакой, которая с грустной любовью смотрела ей в глаза и извиняюще виляла хвостом, отстукивая по коробу колодца: «прости меня, прости меня…»
– Николай, – закричала, Светлана, призывая мужа.
Заспанный супруг в одно мгновение оказался рядом, перепуганный тревожным криком.
– Белайка заболела. Надо срочно отвезти ее к ветеринару.
– У нее ребра раздроблены, внутренности отбиты, ее, наверняка, сбила машина, грустно сообщил ветеринар.
Маленькая подружка лайки, неотступно следующая за Светланой, подняла морду и протяжно завыла. Через полчаса душа Белайки белым облачком растворилась в темном ночном небе. Звезды горячими каплями слез отозвались ярким всплеском боли.
Хоронили Белайку всем селом, по-человечески, на ухоженной поляне рядом с крайними домами, чтобы постоянно была на виду.
Каждый день кто-то из соседей приходит к могилке и что-нибудь поправляет, охраняя порядок вечного домика Белайки. Чернявая подружка, не смотря на старания людей привязать ее к какому-то постоянному двору и хозяину, как пожизненную вахту, избрала для себя постоянным местом жительства территорию последнего пристанища своего друга. Она большими печальными глазами встречает и провожает всех друзей Белайки, не поднимая морды, лежащей на вытянутых лапах, спрятав тело в специально построенный для нее домик.
А вскоре на могилке местная детвора установила плакат, с трогательным портретом любимицы, нарисованным детской рукой, и надписью: «Самой лучшей на свете собаке»
Светлана, по краю холмика могилки высаживала бессмертники, цветы вечной памяти. Грустная вдовушка Белайки печально вздохнула и благодарно облизала женщине руки, перебирающие землю, лишенную гравитации.
– Она вернулась домой, – неожиданно раздался голос рядом.
Светлана обернулась и увидела удаляющийся силуэт сгорбленной старухи. А над лесом неслышным, добрым эхом пронеслось счастливое:
– Ваф-ф!!!
Дезертир
Преданный и преданный
– Папа, я просил породистого немца!
– Я обещал тебе щенка немецкой овчарки с родословной.
– Но у него отклонение от стандарта в холке.
– Что ты можешь видеть у щенка? Вырастет, войдет в стандарт.
– Я вижу породистых собак с пеленок.
– Ну, ты загнул, с пеленок. Не нравится щенок, отнесу своему крестнику, он на меня молиться будет, не то, что ты – привереда.
Темный шерстяной комочек осмысленно наблюдал за диалогом новых хозяев, поворачивая кудлатую головку поочередно к каждому говорящему. В какой-то момент до него дошло, что ему здесь не рады. Он натужно вздохнул, развернулся, подошел к входной двери и улегся на тростниковый коврик. Положил морду на вытянутые передние лапы и глазами, полными безнадежной грусти, смотрел на спорщиков.
Пятиклассница, сестра «привереды», подбежала к щенку, присела на корточки рядом и, лаская ему злосчастную холку, дрожащим обидой жалости голосом успокаивала:
– Ты очень хороший, симпатичный, тебе здесь рады.
Щенок недоверчиво взглянул на застывших в изумлении мужчин и благодарно облизал ладошку девочки.
Он покорил «привереду» интеллектом, невероятным для щенка, и был принят в семью под кличкой Волчок.
К первому году жизни и обучения, щенок получил на конкурсе оценку «Большая перспектива», чем очень порадовал хозяина Александра, брата своей защитницы Светланы. Но в двухгодичном возрасте «рабочего класса» на специализированной выставке оценка «Отлично» без приставки «Отборный класс» (из-за мелких недостатков экстерьера) доставила грусти Александру. Сказалось едва заметное отклонение холки от стандарта.
Но к тому времени Волчок уже стал полноправным и любимым членом семьи и младшим братом Светланы. Умница овчарка, разве только говорить не умела, но понимала все. Будучи еще крохой-щенком, чтобы не беспокоить своего строгого старшего брата Александра, она в ночное время и ранние утренние часы, когда бывало не в силах терпеть естественную нужду, лизала щеку Светлане, и девочка подставляла ей горшок. А повзрослев, она никого не заставляла выгуливать себя поутру, а только оглядывалась на балкон своей квартиры, где стояла девочка и жестами указывала направление и расстояние до места, где лишь культурные собаки ходят в туалет.
Вскоре Волчок приловчился на каком-то интуитивном уровне угадывать появление почтальона в подъезде и просился на выход, возвращаясь с корреспонденцией в зубах.
Впрягаясь в упряжку, летом катал девочку на роликах, а зимой на коньках и санках. Носил за Светланой хозяйственную и школьную сумку. В общем, не собака, а влюбленный одноклассник.
Но счастье, как и детство, а впрочем, как и вся наша жизнь, быстротечно.
Повестка в армию Александру отняла у Светланы преданного поклонника.
Брат ушел служить кинологом в погранчасть вместе со своим питомцем.
В ночь перед его отъездом девочка проснулась от тяжести в груди. В туманном свете ночника она увидела над собой морду Волчка и сердце Светланы сжала чья-то рука, а оно больно рвалось наружу. Из глаз собачьих большими каплями соленой росы лились слезы. Она почти беззвучно скулила. Мгновение и лицо девочки омылось собственными слезами, разбавленными собачьими. Волчок понял свою оплошность и шершавым языком начал быстро слизывать слезы с ее щек, успокаивая сестренку. Светлана прижала собачью голову к груди и, не сдержавшись, зарыдала в полный голос.
Брат писал письма, в которых рассказывал об особом статусе Волчка в части. Он вскоре стал всеобщим любимцем, не собакой, а бессловесным коллегой – сослуживцем.
Александр демобилизовался по окончанию срочной службы– в звании старшины и Орденом Мужества на груди. Вернулся один. Руководство части уговорило его оставить Волчка для дальнейшей службы по охране границы Отечества.
Светлана долго не могла прийти в себя. Были бессонные ночи и мокрая от слёз подушка. От Волчка не было вестей, он умел почти все, но писать не научился.
Вскоре в доме появилась новая овчарка, красавица с идеальной родословной и экстерьером, но с высокомерным и упрямым норовом. Признавала она только Александра. Рычала на всех остальных домашних, пытающихся согнать ее с облюбованного кресла или проходящих рядом с миской еды во время собачьей трапезы.
Однажды Александр запряг ее в сани и предложил сестренке прокатиться. Светлана села в сани с опаской и не напрасно. Овчарка понеслась как – будто специально прямиком на столб, свернув в последний момент и опрокинув сани, задевшие препятствие. Жестко наказываемая Александром, она упрямо не меняла своего отношения к вторичным хозяевам.
Однажды брат женился и молодожены, прихватив с собой овчарку, по иронии жизни названной Дружком, переехали на собственную жилплощадь. Оставшиеся на прежней территории, жильцы вздохнули свободно.
Пролетевший следующий год лишь зарубцевал душевную рану Светланы, но боль разлуки не унял.
Предстоящие выпускные экзамены в школе заполнили шпаргалками все уголки памяти. Девочка усиленно готовилась, засиживаясь допоздна с учебниками за столом в отцовском кабинете.
Как-то за полночь, в тишине полусонного дома выпускница услышала давно не слышанные звуки скребков когтистой лапы со стороны входной двери и тихое урчание. Девочка замотала головой, прогоняя ностальгическую галлюцинацию. Не помогло, раздирающие зарубцевавшуюся рану звуки повторились вновь, более настойчиво и громче.
Светлана выскочила в прихожую и распахнула настежь входную дверь.
– Волчок!!! – вырвался голос девочки. От ее крика в половине засыпающего дома вмиг засветились окна. И снова, как немало лет назад, мокрое от слез лицо девочки осушалось шершавым языком плачущей теперь уже от радости собаки.
– Вот те на! Да это же дезертир явился! – сзади рыдающей родни раздался прерывающийся радостным взволнованным перепадом голос отца Светланы.
Сказка старого Таллина
В старые-старые времена это было. Перед Вирускими воротами города Таллина стоял могучий воин. Был он вылит из чистого железа. Стоял воин неподвижно: задумчивый, мужественный, гордый. Кто и когда установил его здесь – не помнили даже старожилы. Но каждый год, 7 мая, тысячи граждан города бывали радостно возбуждены. Ровно в семь часов утра празднично одетые горожане окружали железного воина и Ратушную площадь. В этот момент случалось чудо. В центре Ратушной площади откидывался радужный округлый камень. Из недр земли поднимался хрупкий, чудный, дивной красоты цветочек. Синие, искристо-хрустальные лепестки пылали таинственным, манящим пламенем.
Два стража города Таллина распахивали Вируские ворота. Железный воин оживал. Вся его осанка, мужественное литое лицо принимало торжественный вид. Чеканя шаг, он направлялся к Ратушной площади. Опускался на колени перед цветком и осторожно срывал его. Затем с изящным поклоном, приложив руку к сердцу, преподносил цветок первой красавице города, выбираемой накануне. После этого под восторженные крики горожан гордый воин возвращался на свое место. А девушку выдавали замуж за лучшего рыцаря страны, который доказывал свою ловкость и мужество в рыцарском турнире.
Так было и в этом году. Празднично одетые горожане заполонили все пространство от Вируских ворот до Ратушной площади. Пятнадцать минут оставалось до семи. Красивейшая девушка года Линда жила в доме напротив ратуши. Одетая в нарядное платье, раскрасневшаяся, очень милая, она вышла на порог своего дома. Наконец заиграли колокола города – семь часов. Ожил железный воин. К солнцу потянулся нежный цветок. Замер народ в ожидании чуда. И только хотели стражники распахнуть ворота, как вдруг послышался чугунный цокот копыт. На вороном коне скакал красавец-рыцарь, жених Линды. Подскакал он к воротам и крикнул стражникам:
– Не открывать! Своей невесте я сам преподнесу свадебный цветок.
Да, это был очень дерзкий и самолюбивый рыцарь. Звали его Ягал. Он развернул своего резвого коня, подскакал к цветку, соскочил с коня. Нагнулся и небрежно сорвал цветок. Над Ратушной площадью послышался нежный, плачущий звук, будто струну оборвали у гитары. Сорвал рыцарь цветок и с поклоном протянул его Линде. Ахнул народ. Цветок рассыпался на мелкие вспыхивающие синей слезой хрусталики. Линда побледнела и упала без чувств. Едва успел подхватить ее на руки Ягал.
Все горожане посмотрели в сторону Вируских ворот, где стоял железный воин. По стальному лицу его катились ржавые слезы. Еще минуту был он неподвижен. Затем повернулся и зашагал прочь от обидевшего его города.
А красавица Линда три дня лежала без чувств в своем маленьком домике. День и ночь у ее постели сидел похудевший и сразу постаревший самолюбивый рыцарь Ягал. Утром четвертого дня над городом взошло необычайно яркое солнце. Золоченые лучи его были тонки, и солнечные зайчики, словно паучки качались на них. И в это утро очнулась Линда. Засиял от радости Ягал. Но Линда встала с постели, прошла мимо рыцаря, словно и не видела его. Вышла на улицу. Густой дождь солнечных лучей полился на нее. Она протянула руки навстречу ему. Окутала ее золотистая вуаль, и Линда растворилась, исчезла. Изумленный, перепуганный рыцарь выскочил на улицу. Бросился к этому месту, но обнял только пустоту. Упал он на землю и впервые в жизни зарыдал.
С той поры, не переставая рыдать, он искал ее всюду. Ходил по земле, спускался под землю, и снова выходил на поверхность. Не нашел он Линды. Взошел он на край обрыва и бросился в море. В Эстонии есть река. Называется она Ягала. Воды ее текут по земле, затем исчезают в ее глубинах, потом снова появляются на поверхности, а дальше красивым водопадом обрываются вниз, и катят свои волны к морю. Старики говорят, что это путь рыцаря Ягала в поисках Линды, залитый его слезами.
Читать бесплатно другие книги:
