Эхо любви. Стихотворения. Поэмы (сборник) Рождественский Роберт
- Старенькие ходики.
- Молодые ноченьки…
- Полстраны –
- угодники.
- Полстраны –
- доносчики.
- На полях проталинки,
- дышит воля вольная…
- Полстраны –
- этапники.
- Полстраны –
- конвойные.
- Лаковые туфельки.
- Бабушкины пряники…
- Полстраны –
- преступники.
- Полстраны –
- охранники.
- Лейтенант в окно глядит.
- Пьет – не остановится…
- Полстраны
- уже сидит.
- Полстраны
- готовится.
«Вошь ползет по России…»
- Вошь ползет по России.
- Вошь.
- Вождь встает над Россией.
- Вождь.
- Буревестник последней войны,
- привлекательный, будто смерть…
- Россияне,
- снимайте штаны!
- Вождь
- желает вас
- поиметь!
«Израсходовался. Пуст…»
- Израсходовался.
- Пуст.
- Выдохся.
- Почти смолк.
- Кто-нибудь другой пусть
- скажет то, что я не смог.
- Кто-нибудь другой
- вдруг
- бросит пусть родной дом.
- И шагнет в шальной круг.
- И сойдет с ума в нем…
- Воет пусть на свой
- лад,
- пусть ведет свою
- грань.
- Пусть узнает свой
- ад
- и отыщет свой
- рай!
- Пусть дотянется строкой
- до глубин небытия…
- Это – кто-нибудь другой.
- Кто-нибудь другой.
- Не я.
Мандельштам
- Кричал:
- «Я еще не хочу умирать!..»
- А руки вдоль тела текли устало.
- И снежная,
- непобедимая рать
- уже заметала его,
- заметала…
- А он шептал:
- «Я еще живой…»
- А он гадал:
- орел или решка?..
- Пока не сошлись над его головой
- черная бездна, –
- Вторая Речка.
«Ты меня в поход не зови…»
- Ты меня в поход не зови, –
- мы и так
- по пояс в крови!
- Над Россией сквозь годы-века
- шли
- кровавые облака.
- Умывалися кровью мы,
- причащалися кровью мы.
- Воздвигали мы на крови
- гнезда
- ненависти и любви.
- На крови посреди земли
- тюрьмы строили
- и Кремли.
- Рекам крови потерян счет…
- А она все течет и течет.
«Бренный мир, будто лодка, раскачивается…»
- Бренный мир,
- будто лодка, раскачивается.
- Непонятно, – где низ, где верх…
- Он заканчивается,
- заканчивается –
- долгий,
- совесть продавший –
- век.
- Это в нем,
- по ранжиру построясь,
- волей жребия своего,
- мы, забыв про душу, боролись,
- надрывая пупки, боролись,
- выбиваясь из сил, боролись
- то – за это,
- то – против того!..
- Как ребенок, из дома выгнанный,
- мы в своей заплутались судьбе…
- Жизнь заканчивается,
- будто проигранный,
- страшный
- чемпионат по борьбе!
«Раскачивается вагон…»
Д. С. Лихачеву
- Раскачивается вагон.
- Длинный тоннель метро.
- Читающий пассажир выклевывает по слову…
- Мы пишем на злобу дня
- и – на его добро.
- Но больше, правда, – на злобу,
- на злобу,
- на злобу!..
- Живем, озираясь вокруг.
- Живем, друзей хороня.
- Едем, не зная судьбы, и страшно проехать мимо.
- Длинный тоннель метро.
- Привычная злоба дня…
- Ненависть проще любви.
- Ненависть объяснима.
«Друзья мои, давайте захотим!..»
Владимиру Панченко
- Друзья мои, давайте захотим!
- Давайте захотим и соберемся.
- И стопками гранеными толкнемся,
- и, как бывало,
- славно «загудим»!
- Естественно, с поправками на возраст,
- на чертову одышку,
- на колит.
- Поговорим о небе в синих звездах.
- Чуть-чуть о том,
- что у кого болит.
- О том, что в этом мире многоликом
- мы тишины
- нигде не обретем…
- Потом порассуждаем о великом.
- О том, куда идем.
- Зачем идем.
- О нашей
- интеллектуальной нише,
- которая нелепа, как везде…
- Поговорим о Пушкине.
- О Ницше.
- О пенсиях.
- О ценах.
- О еде.
«Надоело: «Долой!..»
- Надоело: «Долой!..»
- Надоело: «Ура!..»
- Дождь идет, как вчера.
- И как позавчера.
- Я поверил,
- что эта дождливая слизь
- нам дана в наказанье, что мы родились…
- Но однажды –
- пришельцем из сказочных книг –
- яркий солнечный луч на мгновенье возник!
- Он пронзил эту морось блестящей иглой…
- Тонкий солнечный луч.
- Без «ура» и «долой».
«За датою – дата…»
Борису Васильеву
- За датою – дата.
- Простой человеческий путь…
- Все больше
- «когда-то».
- Все меньше
- «когда-нибудь».
- Погода внезапна,
- но к людям, как прежде, добра.
- Все крохотней
- «завтра».
- И все необъятней
- «вчера».
- Найти бы опору
- для этой предзимней поры.
- Как долго мы –
- в гору.
- За что же так быстро –
- с горы?!
- Остаток терпенья
- колотится в левом боку…
- Все реже:
- «успею».
- И все невозможней:
- «смогу».
Позавчера
- Пятидесятый.
- Карелия.
- Бригада разнорабочих.
- Безликое озеро.
- Берег, где только камни растут.
- Брезент, от ветра натянутый,
- вздрагивает и лопочет.
- Люди сидят на корточках.
- Молча обеда ждут.
- Сидят они неподвижно.
- Когда-то кем-то рожденные.
- Ничейные на ничейной,
- еще не открытой земле.
- Нечаянно не посаженные.
- Условно освобожденные.
- Сидят и смотрят, как крутится
- крупа в чугунном котле.
«Ночью почти что до центра земли…»
- Ночью почти что до центра земли
- площадь единственную
- подмели.
- Утром динамики грянули всласть,
- и демонстрация
- началась!..
- Вытянув шеи, идет детвора, –
- «Светлому будущему –
- ура-а!»
- Стайка затюканных женщин. И над –
- крупно:
- «Да здравствует мелькомбинат!..»
- «Нашему Первому Маю – ура!
- Интеллигенция наша да здра…»
- Вот райбольница шагает.
- А вот –
- Ордена Ленина Конный завод…
- …Следом какая-то бабушка шла.
- С ярким флажком.
- Как машина посла.
Воспоминание о большом снеге
- Снег-то какой! Снег-то какой! Снег-то!..
- Видно, сегодня он выпасть решил до конца.
- Будто бы взялся за дело
- неведомый Некто.
- Взялся,
- и ты уже вряд ли шагнешь от крыльца.
- Хлопья нечаянной вечности.
- Счастья простого.
- Ты на Земле остаешься со снегом вдвоем…
- Медленно-медленно.
- Тихо.
- Просторно-просторно
- падает снег, размышляя о чем-то своем.
- Он заметает неслышно
- все наши ошибки.
- Он объявляет всеобщий бессмертный покой…
- Вот на ладони твоей
- закипают снежинки.
- Ты улыбаешься:
- Надо же! Снег-то какой!..
Неотправленное письмо хирургу
- Ува жаемый доктор!
- Вы еще не знаете,
- что будете делать мне операцию.
- А мне уже сообщили,
- что в мозгу у меня находится опухоль
- размером с куриное яйцо, –
- (интересно,
- кто ж это вывел курицу,
- несущую такие яйца?!..)
- В школе по анатомии у меня были плохие отметки.
- Но сегодня мягкое слово «опухоль»
- корябает меня и пугает, –
- (тем более, что она почему-то растет,
- вопреки моему желанию)…
- Нет, я верю, конечно, рассказам врачей,
- что «операция пройдет как надо»,
- верю, что она «не слишком сложна»
- и «почти совсем не опасна»,
- но все-таки, все-таки, доктор,
- я надеюсь, что в школе у Вас
- с анатомией было нормально,
- и что руки у Вас не дрожат,
- а сердце бьется размеренно…
- Ваша профессия очень наглядна, доктор,
- слишком наглядна.
- Но ведь и мы – сочиняющие стихи –
- тоже пытаемся оперировать опухоли,
- вечные опухоли бесчестья и злобы,
- зависти и бездумья!
- Мы оперируем словами.
- А слова – (Вы ж понимаете, доктор!) –
- не чета Вашим сверлам, фрезам и пилам
- (или что там еще у Вас есть?!).
- Слова отскакивают от людских черепов,
- будто градины от железных крыш…
- Ну, а если операция закончится неудачей
- (конечно, так у Вас не бывает, но вдруг…)
- Так вот: если операция окончится неудачей,
- Вам будет наверняка обидно.
- А я про все мгновенно забуду.
- Мне будет никак.
- Навсегда никак…
- …Однако не слишком печальтесь, доктор.
- Не надо.
- Вы ведь не виноваты.
- Давайте вместе с Вами считать,
- что во всем виновата странная курица,
- которую кто-то когда-то вывел
- лишь для того,
- чтоб она в человечий мозг
- несла
- эти яйца-опухоли.
«Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест…»
Булату Окуджаве
- Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест.
- Я тащил на усталой спине свой единственный крест.
- Было холодно так, что во рту замерзали слова.
- И тогда я решил этот крест расколоть на дрова.
- И разжег я костер на снегу.
- И стоял.
- И смотрел,
- как мой крест одинокий удивленно и тихо горел…
- А потом зашагал я опять среди черных полей.
- Нет креста за спиной…
- Без него мне
- еще тяжелей.
«Гром прогрохотал незрячий…»
- Гром прогрохотал незрячий.
- Ливень ринулся с небес…
- Был я молодым,
- горячим,
- без оглядки в драку
- лез!..
- А сейчас прошло геройство, –
- видимо, не те года…
- А теперь я долго,
- просто
- жду мгновения, когда
- так: ни с ходу и ни с маху, –
- утешеньем за грехи, –
- тихо
- лягут на бумагу
- беззащитные
- стихи.
«Может быть, все-таки мне повезло…»
- Может быть, все-таки мне повезло,
- если я видел время запутанное,
- время запуганное,
- время беспутное,
- которое то мчалось,
- то шло.
- А люди шагали за ним по пятам.
- Поэтому я его хаять не буду…
- Все мы –
- гарнир к основному блюду,
- которое жарится где-то
- Там.
Постскриптум
- Когда в крематории
- мое мертвое тело начнет гореть,
- вздрогну я напоследок в гробу нелюдимом.
- А потом успокоюсь.
- И молча буду смотреть,
- как моя неуверенность
- становится уверенным дымом.
- Дым над трубой крематория.
- Дым над трубой.
- Дым от сгоревшей памяти.
- Дым от сгоревшей лени.
- Дым от всего, что когда-то
- называлось моей судьбой
- и выражалось буковками
- лирических отступлений…
- Усталые кости мои,
- треща, превратятся в прах.
- И нервы, напрягшись, лопнут.
- И кровь испарится.
- Сгорят мои мелкие прежние страхи
- и огромный нынешний страх.
- И стихи,
- которые долго снились,
- а потом перестали сниться.
- Дым из высокой трубы
- будет плыть и плыть.
- Вроде бы мой,
- а по сути – вовсе ничей…
- Считайте, что я
- так и не бросил курить,
- вопреки запретам жены.
- И советам врачей…
- Сгорит потаенная радость.
- Уйдет ежедневная боль.
- Останутся те, кто заплакал.
- Останутся те, кто рядом…
- Дым над трубой крематория.
- Дым над трубой…
- …Представляю, какая труба над адом!
«Пока мы не выкричимся…»
- Пока мы не выкричимся,
- не выговоримся,
- пока мы из этой ямы не выберемся,
- из этой ямы
- (а может, кучи),
- из этой когдатошной
- «райской кущи»,
- из жажды
- жизнь отдать по приказу
- за светлое завтра,
- за левую фразу,
- пока мы не выговоримся,
- не выкричимся,
- пока мы от этой холеры не вылечимся,
- пока не докатимся до предела,
- и крики
- не превратятся в дело,
- нам снова придется,
- глотая обиду,
- догонять
- то Гренландию, то Антарктиду!
«Этот витязь бедный…»
- Этот витязь бедный
- никого не спас.
- А ведь жил он
- в первый
- и последний раз.
- Был отцом и мужем
- и –
- судьбой храним –
- больше всех был нужен
- лишь своим родным…
- От него осталась
- жажда быть собой,
- медленная старость,
- замкнутая боль.
- Неживая сила.
- Блики на воде…
- А еще –
- могила.
- (Он не зн ае т,
- где).
«Помогите мне, стихи!..»
- Помогите мне, стихи!
- Так случилось почему-то:
- на душе
- темно и смутно.
- Помогите мне,
- стихи.
- Слышать больно.
- Думать больно.
- В этот день и в этот час
- я –
- не верующий в Бога –
- помощи прошу у вас.
- Помогите мне,
- стихи,
- в это самое мгновенье
- выдержать,
- не впасть в неверье.
- Помогите мне,
- стихи.
- Вы не уходите прочь,
- помогите, заклинаю!
- Чем?
- А я и сам не знаю,
- чем вы можете
- помочь.
- Разделите эту боль,
- научите с ней расстаться.
- Помогите мне
- остаться
- до конца
- самим собой.
- Выплыть.
- Встать на берегу,
- снова
- голос
- обретая.
- Помогите…
- И тогда я
- сам
- кому-то помогу.
«Возвратившись из небытия…»
- Возвратившись из небытия,
- прозвучит фамилия моя.
- Девушка в коротеньком пальто
- спросит удивленно:
- «Это кто?..»
- А ее приятель-аспирант
- показать ученость будет рад.
- Скажет,
- в сторону махнув рукой:
- «Что-то помню…
- Вроде был такой…
- С юности зачитанный до дыр,
- он потом ушел в разряд:
- «и др…»
«Никому из нас не жить повторно…»
- Никому из нас не жить повторно.
- Мысли о бессмертье –
- суета.
- Миг однажды грянет,
- за которым –
- ослепительная темнота…
- Из того, что довелось мне сделать,
- выдохнуть случайно довелось,
- может, наберется строчек десять…
- Хорошо бы,
- если б набралось.
«Вдруг на бегу остановиться…»
- Вдруг на бегу остановиться,
- так,
- будто пропасть на пути.
- «Меня не будет…» –
- удивиться.
- И по слогам произнести:
- «Ме-ня не бу-дет…»
- Мне б хотелось
- не огорчать родных людей.
- Но я уйду.
- Исчезну.
- Денусь.
- Меня не будет…
- Будет день,
- настоянный на птичьих криках.
- И в окна, как весны глоток,
- весь в золотых, сквозных пылинках,
- ворвется
- солнечный поток!..
- Просыплются дожди в траву
- и новую траву разбудят.
- Ау! – послышится –
- Ау-у у!..
- Не отзовусь.
- Меня не будет.
«Волга-река. И совсем по-домашнему: Истра-река…»
- Волга-река. И совсем по-домашнему: Истра-река.
- Только что было поле с ромашками…
- Быстро-то как!..
- Радуют не журавли в небесах, а синицы в руках…
- Быстро-то как!
- Да за что ж это, Господи?!
- Быстро-то как…
- Только что, вроде, с судьбой расплатился, –
- снова в долгах!
- Вечер
- в озябшую ночь превратился.
- Быстро-то как…
- Я озираюсь. Кого-то упрашиваю,
- как на торгах…
- Молча подходит Это.
- Нестрашное…
- Быстро-то как…
- Может быть, может быть, что-то успею я
- в самых последних строках!..
- Быстро-то как!
- Быстро-то как…
- Быстро…
«Ах, как мы привыкли шагать от несчастья к несчастью…»
- Ах, как мы привыкли шагать от несчастья
- к несчастью…
- Мои дорогие, мои бесконечно родные,
- прощайте!
- Родные мои, дорогие мои, золотые,
- останьтесь, прошу вас,
- побудьте опять молодыми!
- Не каньте беззвучно в бездонной российской общаге.
- Живите. Прощайте…
- Тот край, где я нехотя скроюсь, отсюда не виден.
- Простите меня, если я хоть кого-то обидел!
- Целую глаза ваши.
- Тихо молю о пощаде.
- Мои дорогие. Мои золотые.
- Прощайте!..
- Постичь я пытался безумных событий причинность.
- В душе угадал…
- Да не все на бумаге случилось.
«Тихо летят паутинные нити…»
- Тихо летят паутинные нити.
- Солнце горит на оконном стекле…
- Что-то я делал не так?
- Извините:
- жил я впервые
- на этой Земле.
- Я ее только теперь ощущаю.
- К ней припадаю.
- И ею клянусь.
- И по-другому прожить обещаю,
- если вернусь…
- Но ведь я
- не вернусь.
«Ветер. И чайки летящей крыло…»
- Ветер.
- И чайки летящей крыло.
- Ложь во спасение.
- Правда во зло.
- Странно шуршащие камыши.
- Бездна желаний
- над бездной души.
- Длинный откат шелестящей волны.
- Звон
- оглушительной тишины.
- Цепкость корней
- и движение глыб.
- Ржанье коней.
- И молчание рыб.
- Парус,
- который свистит, накренясь…
- Господ и,
- сколько намешано в нас!
«Наше время пока что не знает пути своего…»
- Наше время пока что не знает
- пути своего.
- Это время безумно,
- тревожно
- и слишком подробно…
- Захотелось уйти мне в себя,
- а там – никого!
- Переломано все,
- будто после большого погрома…
- Значит, надобно заново
- связывать тонкую нить.
- И любое дождливое утро встречать
- первозданно.
- И потворствовать внукам.
- И даже болезни ценить…
- А заката
- не ждать.
- Все равно, он наступит нежданно.
Комментарии
Все стихотворения с посвящением «Алене» или «А. К.» посвящены жене Роберта Рождественского Алле Киреевой.
Утро. Стихотворение посвящено поэту Владимиру Николаевичу Соколову (1928–1997), которого Р. Р. считал не только другом, но и своим учителем. После публикации стихотворения в сборнике «День поэзии» 56го г. Р. Р. был надолго отлучен от читателя. Его не печатали, пришлось уехать в Киргизию, зарабатывать переводами – в частности, Р. Р. переводил стихи своего сокурсника Сооронбая Джусуева.
О разлуке. Написано в 1956 году, когда начали возвращаться реабилитированные при Хрущеве.
Ровесникам. А. С. Макаров (1931–1995) – писатель, киносценарист, снимался в «Калине красной» у Шукшина. Был убит – вероятно, в связи с бизнесом, которым занимался в последние годы жизни.
Творчество. Эрнст Иосифович Неизвестный (род. 1925) – скульптор, один из тех, кто попал под разнос Хрущева на выставке в 1962. Эмигрировал в 1976 году. Живет в Нью-Йорке. Неизвестный вспоминал: «…Роберт был чистый, благородный и красивый человек. Когда он приходил ко мне в мастерскую, то приносил ощущение человеческого здоровья, красоты, даже гармонии… В нем была мужская сила, сила альпиниста, лыжника, возможно, несколько простоватая комсомольская мужская сила… Он был очень открытым, искренним, а людей больше всего раздражает то, что Ленин называл двоежопством» («Коллекция каравана историй», 2009).
Богини. Василий Павлович Аксенов (1932–2009) – писатель. Эмигрировал в 1980 г. Они с Р. Р. подружились в начале шестидесятых. Из воспоминаний В. Аксенова: «Я точно не помню, когда первый контакт произошел, я помню, что он просто подошел ко мне. Или сел за стол. И началась дружба. Бурная, нелепая. Пьяная основательно. И веселая очень. И так все друг другу говорили: «Старик, старик». Так объяснялись. «Старик, ты гений», – все говорили. И все верили друг другу…»
В сорок четвертом. В некоторых сборниках публикуется под названием «В сорок третьем» из-за путаницы с датами. Из воспоминаний Р. Р.: «Почему мы пишем о войне (только детство)»: «В сорок четвертом, весной – неожиданная, невероятная радость: мать приехала в отпуск на шесть дней!.. А я счастлив еще и по другой причине: теперь у меня, как у настоящего солдата, есть собственная военная форма! Главное, что еще у меня есть удивительная справка с официальной печатью – справка, в которой говорится, что отныне я являюсь «воспитанником воинской части №…» и что мне положен «воинский билет и полное воинское довольствие по аттестату №…» Итак, я – солдат. Однако с фронтом вышла осечка… В городской комендатуре, куда мы пришли, мать встретила сослуживца, и тот сообщил ей по секрету, что очень скоро армия переходит в наступление. А любое наступление для военного хирурга означало сплошную круглосуточную работу… Мать поняла, что заниматься сыном ей будет некогда. Она испугалась за меня… И вот вместо фронта я неожиданно попал в детский дом…»
Реквием. Поэма опубликована в 1960 году. Строки из нее выбиты на памятниках героям Великой Отечественной войны по всей стране. Из воспоминаний Р. Р.: «… на моем письменном столе давно уже лежит старая фотография. На ней изображены шесть очень молодых, красивых, улыбающихся парней. Это – шесть братьев моей матери. В 1941 году самому младшему из них было 18 лет, самому старшему – 29. Все они в том же самом сорок первом ушли на фронт. Шестеро. А с фронта вернулся один. Я не помню, как эти ребята выглядели в жизни. Сейчас я уже старше любого из них. Кем бы они стали? Инженерами? Моряками? Поэтами? Не знаю. Они успели только стать солдатами. И погибнуть. Примерно такое же положение в каждой советской семье. Дело не в количестве. Потому что нет таких весов, на которых можно было бы взвесить горе матерей. Взвесить и определить, – чье тяжелее. Я писал свой «Реквием» и для этих шестерых, которые до сих пор глядят на меня с фотографии. Писал и чувствовал свой долг перед ними. И еще что-то: может быть, вину. Хотя, конечно, виноваты мы только в том, что поздно родились и не успели участвовать в войне. А значит, должны жить. Должны. За себя и за них».
«Невероятное спасибо, дюны!..» Владимир Александрович Резвин (род. 1930) – архитектор, реставратор, историк архитектуры. Член-корреспондент Международной Академии архитектуры, профессор.
Друг. Посвящения нет, но в стихотворении идет речь о поэте Евгении Александровиче Евтушенко (род. 1932). Евтушенко вспоминал: «тогда в институте… мы дружили, но были беспощадны друг к другу. Мы не занмались раздариванием комплиментов. Подразумевалось, что мы друзья, что мы любим друг друга, любим наше общее дело, и это означает, что мы можем говорить друг другу очень резкие слова. Сейчас это почти не принято. И каждый из нас был очень жестким критиком, и никогда не было взаимных обид. Это была наша привычная среда обитания. Здоровый воздух». («Удостоверение личности».)
Кочевники. Чимид Чойжилын (1927–1980), монгольский писатель.
«Кем они были в жизни – величественные Венеры?..» Стасис Альгирдо Красаускас (1929–1977), литовский художник-график. Автор цикла «Вечно живые» – иллюстраций к поэме Р. Р. «Реквием».
«Не ночь, а просто…» М. Озерова – Мэри Лазаревна Озерова, редактор журнала «Юность». Она открыла для читателей много имен, в их числе В. Аксенов, А. Гладилин, Ф. Горенштейн, А. Кузнецов и др.
Базар того года. Юрий Казаков (1927–1982) – писатель, автор сборников рассказов «На полустанке», «Во сне ты горько плакал».
Стихи о хане Батые. Посвящены дипломату Анатолию Гавриловичу Ковалеву (1923–2002), который многие годы был заместителем министра иностранных дел СССР. Его называли «человеком разрядки» и «архитектором советской европейской политики».
Другу, которому я не успел написать стихов. Евгений Яковлевич Урбанский (1932–1965) – советский киноактер, сыгравший в фильмах «Коммунист», «Чистое небо». Заслуженный артист РСФСР.
Памяти Михаила Светлова. Михаил Аркадьевич Светлов (1903–1964), поэт, автор «Гренады». Вел творческие семинары в Литинституте. Лауреат Ленинской премии, кавалер ордена Красной Звезды.
Королева пляжа. Валентин Иванович Ежов (1921–2004) – кинодраматург, автор сценариев к фильмам «Баллада о солдате», «Крылья», «Белое солнце пустыни», «Сибириада»
«Над камином стучат ходики…» Анатолий Абрамович Аграновский (1922–1984) – журналист. По одной из версий – автор романа «Возрождение», второй части трилогии Леонида Брежнева.
«Я – богат. Повезло мне и родом, и племенем…» Савва Григорьевич Бродский (1923–1982) – художник, книжный иллюстратор, архитектор. Самые известные иллюстрации – к «Дон Кихоту» Сервантеса, пьесам Шекспира, «Шинели» Гоголя, «Пер Гюнту» Ибсена. Вместе с сыном Александром Саввичем Бродским проиллюстрировал поэму Р. Р. «210 шагов» (19 82).
Дочке. Посвящено старшей дочери поэта Екатерине.
Стихи о собаках. Цитируются в дневнике Ф. Г. Раневской – правда, без указания имени поэта.
Ксении. Посвящено младшей дочери Р. Р.
«Неправда, что время уходит…» Написано после смерти Стасиса Красаускаса.
Разговор о снеге с семилетним Ка Саном, сыном сингапурского поэта Го-Бо-Сена. Го Бо Сен (1936–2010) – врач, поэт, писатель. Его дебютный роман, «Если слишком долго мечтать» (1972), был издан в России. Ка-Сан (род. 1963 в Сингапуре) – архитектор, писатель, живет в Англии.
Сказка о добром джинне. Олег Александрович Руднев (1935–2000), сценарист, автор сценария сериала «Долгая дорога в дюнах». Первый секретарь Юрмальского горкома партии, председатель Госкино Латвии, генеральный директор «Совэкспортфильма». Из воспоминаний Олега Руднева о Р. Р.: «Однажды на дне моего рождения он сказал следующие слова:
Есть люди, которые много говорят и ничего не делают. Есть другие – те, что мало говорят, зато много делают. И я знаю только одного человека на свете, который может заявить что-то совершенно немыслимое, заявить и сделать. Это Олег Руднев».
День рождения женщины. Посвящено Лидии Яковлевне Киреевой (1903–1992), теще Р. Р.
Баллада о крыльях (из поэмы «210 шагов»). Поэма «210 шагов» была опубликована в 1978 году, в 1979 г. Р. Р. получил за нее Государственную премию СССР. Из воспоминаний Анатолия Ковалева: «Мы поехали на площадку перед университетом, и Р. там рассказал о замысле новой поэмы. Названия еще не было, был только замысел – о Кремлевской стене. И он спросил: «Ты не можешь выяснить, сколько там шагов? Я хочу на этом построить сюжет, это станет ключом к поэме». Я сказал, что спрошу Володю Говорова, он был тогда командующим Московского округа. Тот с охотой откликнулся, посчитал. 210 шагов».
Марк Шагал. Марк Шагал (1887–1985) – художник, один из важнейших художников-авангардистов XX века.
«Хочу, чтоб в прижизненной теореме…» Виталий Алексеевич Коротич (род. 1936) – поэт, журналист, главный редактор «перестроечного» «Огонька». Коротич писал о Р. Р.: «Он очень взвешенно и трезво оценивал себя самого, никаких собственных промахов не объяснял высокими национальными интересами, что само по себе качество очень редкое. Пожалуй, во всем нашем поколении он был едва ли не самым естественным и не манерничал ни в стихах, ни в личном общении… Он был очень музыкален и удивительно ощущал ритмы бытия: при этом в любых обстоятельствах настаивал на собственных правилах, неуловимо вписывая их в окружающий мир, но никому этих правил не навязывал». («Удостоверение личности».)
Стасису Красаускасу. Из воспоминаний Р. Р.: «Был такой литовский график Стасис Красаускас. Мастер неповторимо национального и в то же время гигантского всеевропейского таланта. Он был красивым, широкоплечим, очень сильным человеком. Окончил два института – художественный и спортивный. А еще учился в консерватории, ибо имел настоящий оперный голос. Был чемпионом Прибалтики по плаванию, капитаном ватерпольной сборной Литвы. Мне он казался человеком эпохи Возрождения. За всю свою жизнь он ни разу не болел. Ничем. Включая простуду. Самой первой болезнью оказался рак».
А. Н. Пахмутова (род. 1929) – композитор, автор более 400 песен, дважды кавалер ордена Ленина, кавалер ордена За заслуги перед Отечеством II степени. С Р. Р. написала несколько песен, в том числе «Вопрос» и «Просьба».
«Когда война кончилась…» Мустай Карим (1919–2005) – поэт, драматург.
Кладбище под Парижем. Речь идет о кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, где хоронили русских, живущих во Франции.
Старая записная книжка. Василий Макарович Шукшин (1929–1974), писатель, актер, режиссер. Константин Михайлович Симонов (1915–1979), поэт, прозаик, драматург. К сборнику Р. Р. «За 20 лет» написал предисловие. Ярослав Васильевич Смеляков (1912–1972), поэт. Луконин Михаил Кузьмич (1918–1976), поэт. Ояр – латышский поэт Ояр Оттович Вациетис (1933–1983), Р. Р. переводил его стихи на русский, он переводил стихи Р. Р. на латышский. Паруйр Рафаэлович Севак (настоящая фамилия Казарян) (1924–1971), армянский поэт и литературовед. Учились вместе с Р. Р. в Литинституте.
Возраст. Написано к 60-летию Генриха Юшкя-вичуса (бывший заместитель председателя Гостелерадио, сейчас советник Генерального директора ЮНЕСКО).
«Знаешь, я хочу, чтоб каждое слово…» Стихи подарены жене в сороковую годовщину совместной жизни.
Алешкины мысли (1989). Цикл из 29 стихотворений посвящен первому внуку Р. Р., Алексею Бирюкову. Из авторского предисловия к сборнику: «Стихи эти родились не так давно. Родились после того, как у меня появился внук. Назвали его Алешей, и он сразу же стал самым главным человеком в нашей большой семье… Но говорил он до поры не слишком много. И я его понимаю, ведь настоящие мужчины в отличие от настоящих женщин говорят лишь тогда, когда им есть, что сказать. Так что Алешка больше ползал, пыхтел, что-то строил из кубиков, а чаще всего просто сидел, внимательно смотрел вокруг и думал. Думал много, хмурился и улыбался своим мыслям, однако выразить их, конечно, еще не умел, не мог. Вот тогда-то я и решил помочь ему, – написать стихи от его имени. Можно считать, что эти стихи мы сочинили вдвоем, четко распределив свои обязанности: Алешка – думал, а я – писал».
Сборник «Последние стихи» Р. Р. – написаны в последние годы жизни поэта между операцией на мозге и последними днями жизни. Поэт сам составил этот последний сборник, издать его помогли друзья.
Юноша на площади. Из записных книжек Р. Р.: «Тот, кем я был тогда, смотрит на меня из января пятьдесят третьего года. Смотрит, убежденный в своей правоте, радующийся своей молодости и своему счастью. Он даже не догадывается, что это – счастье неведения. Что оно страшнее любой беды…»
Отъезд. Юлиан Александрович Панич (род. 1931) – актер, режиссер, заслуженный деятель искусств России. Эмигрировал вместе с женой Людмилой в 1972 году.
Мандельштам. Р. Р. был председателем Комиссии по литературному наследию О. Э. Мандельштама, и именно он добился того, чтобы Мандельштама реабилитировали по его так называемому «первому делу». Из воспоминаний Павла Нерлера, секретаря Комиссии: «По меньшей мере пять не оставшихся незамеченными событий можно смело записать на счет Комиссии. Это мандельштамовский вечер в ЦДЛ в 1987 году, первые мандельштамовские чтения в ИМЛИ в 1988 году, реабилитация Мандельштама по его первому делу, извлечение на свет божий следственных и тюремно-лагерных дел Мандельштама и прежде всего – тюремного автографа стихотворения «Мы живем, под собою не чуя страны» и, наконец, юбилейные «Мандельшта-мовские дни», прошедшие в январе 1991 года в Москве, Ленинграде и Воронеже».
«Друзья мои, давайте захотим!..» Владимир Всеволодович Панченко (1941–2004) – генеральный директор Госконцерта.
«Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест…» Булат Шалвович Окуджава (1924–1997) – поэт, писатель.
Д. С. Лихачев (1906–1999) – филолог, искусствовед, академик РАН. Автор более сорока книг по истории русской литературы.