Резидент Шведов Сергей
– Я согласен,– бодро ответил Сиротин и покосился на закрытую дверь. Он ждал санитаров, но те почему-то не спешили ему на помощь. Самому попробовать добежать до двери? А вдруг она заперта на ключ? Нет, сил для побега пока что маловато. Придется потерпеть, тем более, псих настроен вроде бы мирно. Даже улыбается, глядя на Сиротина явно сумасшедшими глазами.
– Тогда подпишите, и дело сделано.
Откуда незнакомец достал бумагу – Евграф не заметил. Возможно, из рукава широкого балахона, очень отдаленно напоминавшего больничный халат?..
Лист был абсолютно чист с обеих сторон. Сиротин с минуту растерянно вертел его в руках.
– Сумму проставьте сами... – Незнакомец ногтем провел черту в середине листа.– Вот здесь.
– Цифрами или прописью? – на всякий случай поинтересовался Сиротин, у которого не осталось никаких сомнений в психическом нездоровье незнакомца.
– И цифрами, и прописью – так надежнее,– подсказал псих.– И распишитесь в углу.
– Может, отпечаток пальца поставить для верности? – любезно предложил Сиротин.
– Не надо,– отозвался незнакомец, забирая бумагу у Евграфа.– Сойдет и так.
В последний момент Сиротин успел заметить краем глаза, что на бумаге проступили вдруг письмена... Правда, очень может быть, что ему это только показалось. Тем не менее он все-таки задал незнакомцу вопрос, который, возможно, следовало озвучить значительно раньше:
– А что я должен делать?
– Для начала мы с вами отправимся в небольшой оздоровительный круиз. Отдохнете, подлечитесь, наберетесь впечатлений. И потихоньку войдете в курс своих обязанностей.
– A когда мы отправимся в круиз?
– Прямо сейчас. Все формальности уже улажены.
Сиротин обрадовался. Кажется, близился конец его заточению в компании с психом. Только бы вырваться из этой комнаты, а уж там он найдет способ, как сдать буйного санитарам. Пора уже заявить о себе, как о совершенно нормальном человеке, случайно угодившем в профильное заведение. Не век же ему здесь куковать.
– Возьмите меня за руку,– сказал незнакомец,– и ничего не бойтесь.
Сиротин с охотою последовал совету, поскольку с похмелья его слегка покачивало и ноги плохо держали отяжелевшее после сладкого сна тело. Вдруг совершенно исчез свет. Заурчало в желудке, и тошнота подступила к горлу – как будто кто-то неосторожно перевернул его с ног на голову. Ощущение напугало до смерти, и он попытался истошно завопить: «Санитары!..» – Но к ужасу не услышал собственного голоса.
Свет вспыхнул, когда Евграф решил, что пришел его смертный час. Было ли это возвращением к жизни – он так и не понял.
...Помещение, в котором он оказался, менее всего напоминало больничный коридор. Огромный зал, отделанный то ли мрамором, то ли очень похожим на него камнем. Все отдаленно походило на остановку московского метрополитена – во всяком случае размерами,– но служило для каких-то иных, непонятных Сиротину целей. Евграф собрался закричать от ужаса, но потом передумал. Кричать было абсолютно бессмысленно, поскольку санитары в этом зале не могли находиться по определению. Шлепанцы куда-то пропали. На холодном полу Евграф невольно переступил с ноги на ногу.
– А это что такое? – показал он пальцем на рисунок.
– Пентаграмма,– охотно отозвался незнакомец.
– А где мы находимся? На вокзале?
– Можно сказать и так... – усмехнулся незнакомец, после нелепого двухминутного стояния на одном месте наконец двинувшийся вперед.– Ничего плохого с вами не случится, Евграф Виленович. Не пугайтесь.
Со своим предупреждением бывший псих запоздал, поскольку как раз в этот момент Сиротин не просто испугался, а буквально заверещал от ужаса. Да и кто бы остался спокоен, созерцая стоящих вдоль стен существ с поднятыми не то для рубки, не то для приветствия мечами в руках? Тела у них были вполне человеческими, зато морды настолько откровенно лягушачьи, что Евграфа от их вида затрясло.
– Это жабовидные пщаки,– пояснил незнакомец таким тоном, словно чудища были если не братьями его родными, то во всяком случае хорошими знакомыми или добрыми соседями.
Евграф на всякий случай ущипнул себя за ляжку. И обнаружил две неприятные вещи: во-первых, он не спал – щипок получился настолько чувствительным, что разбудил бы и покойника; во-вторых, он потерял не только шлепанцы, но и одежду. Всю! До нитки!
Голым, однако, был и незнакомец. Осмотрев его украдкой, Евграф пришел к выводу, что имеет дело все-таки с человеком. Во всяком случае необходимые детали имелись в наличии. Открытие странно его утешило. Он слегка успокоился и начал – хоть и медленно – соображать.
Не приходилось сомневаться, что он оказался во Внеземелье,– хотя бы потому, что на Земле ничего подобного не строят. Будь Сиротин таким же дураком, как Жигановский или Казюкевич, он непременно закатил бы сейчас истерику или стал бы самого себя убеждать, что имеет дело с фокусниками, экстрасенсами или иными «шутниками»... Но у Евграфа хватило мужества взглянуть горькой правде в глаза. Тем более что он об этой правде догадывался и раньше, оказавшись чуть ли не единственным трезвомыслящим человеком на Земле.
Правда, это трезвомыслие завело его очень далеко – так далеко, что никому из фантазеров и не снилось... Единственным утешением служило то, что он все-таки не сошел с ума – как подумалось сначала в больничной палате. Слабое, конечно, утешение, поскольку он вполне еще мог двинуться по фазе при созерцании чудес неведомого мира...
Сиротин на всякий случай пытался запомнить дорогу, хотя и понятия не имел, зачем ему это нужно. Допустим, он не заблудится в огромном дворце и доберется до зала с пентаграммой, ну и что с того? На Землю-то он в любом случае не попадет!..
Только тут Сиротин покрылся липким холодным потом. Ему вдруг пришло в голову, что он напрасно подмахнул проклятую бумагу. Не удосужившись, между прочим, даже заглянуть в текст!.. Хотя вина его в том не выглядела чрезмерной: бумага казалась девственно чистой... Тем не менее было очевидно, что он взял на себя какие-то обязательства. Знать бы еще – какие?.. Слегка грела душу мысль, что он все же получит за свои труды миллиард долларов. Во всяком случае, имелись все основания полагать, что его новые партнеры– не межзвездные кидалы, а солидные люди с большими средствами и неограниченными возможностями. Сиротин затруднился бы ответить, кто из земных миллиардеров способен был позволить себе отгрохать столь уникальный дворец, напичканный золотом и драгоценностями так, что у Евграфа с непривычки в глазах рябило.
– Неужели из чистого золота? – спросил Сиротин у инопланетянина, разглядывая расставленных в нишах диковинных аполлонов, которые далеко не всегда напоминали земных. Из этого Сиротин, между прочим, заключил, что жизнь во Вселенной гораздо разнообразнее, чем можно себе представить. Среди статуй попадались и такие, рядом с которыми даже виденные Евграфом жабовидные пщаки выглядели писаными красавцами.
– Пришли,– сказал незнакомец, открывая дверь в относительно небольшую комнату, довольно скромно по местным меркам обставленную, в которой, кроме шикарного ложа под бардовым балдахином, стояли еще два кресла, отдаленно напоминавшие земные, но сделанные из кости.
– Простите,– обернулся к инопланетянину Сиротин,– а как мне вас называть?
– Зовите меня Найком. Имя, конечно, не совсем привычное для земного уха, но тут уж ничего не попишешь.
Найк так Найк – вполне пристойно и даже легко произносимо...
Сиротин за время путешествия по чужому замку уже немного свыкся с новым положением. Ну, Внеземелье, ну, незнакомый мир – что с того?.. В юности Евграфу и Западная Европа казалась заповедной стороной. Об Америке и речи никто не заводил!.. Ничего, притерпелись, свыклись – теперь в Нью-Йорк летаем чаще, чем в Кацапов родимый!..
Найк то ли пальцами щелкнул, то ли нажал на невидимую кнопку – ложе под балдахином плавно сдвинулось в сторону и растворилось в стене, а на его месте появился небольшой бассейн с чистой голубоватой водой.
– Прямо скажу, поселили мы вас не в хоромах...– словно извиняясь, сказал Найк.– Но ведь и заслуг перед орденом у вас пока нет.
– Я не в претензии! – замахал руками Евграф.– Мне здесь очень нравится. А бассейном можно воспользоваться?
– Разумеется.
С наслаждением плескаясь в бассейне, Сиротин мучительно раздумывал, как без особых потерь выкрутиться из ситуации, в которую он неожиданно попал. Чего доброго, от него потребуют предать земную цивилизацию!.. Идти во вселенские коллаборационисты – даже за миллиард долларов! – Евграфу не хотелось... В крайнем случае, исключительно для спасения собственной жизни – он согласен был стать агентом влияния неведомых и явно могущественных сил.
Предложенная заботливым Найком одежда Евграфу понравилась: удобная и не слишком отличалась от земной. Наряд включал в себя обтягивающие икры штаны и черную рубаху с широкими рукавами. Был еще короткий плащ с капюшоном – тоже траурного черного цвета. Его Сиротин примерять не стал.
Комната попалась теплая, даже, пожалуй, жарковатая, что особенно ощущалось после выпитого зеленоватого напитка – скорее всего спиртосодержащего. Во всяком случае, питье вызвало легкое головокружение. Ел и пил Евграф без опаски: травить его явно не было смысла – ну хотя бы потому, что никакой вины перед инопланетянами за ним пока не числилось.
– Я так понимаю, вы планируете использовать меня на Земле? – осторожно спросил Евграф, пытаясь хоть как-то развеять сгустившийся вокруг его скромной персоны туман.
– Конечно... – не стал наводить тень на плетень Найк.– А мне нравится ваше спокойствие, Евграф Виленович. Обычно земляне очень нервно реагируют на перемену обстановки. Некоторые, представьте себе, кричат и плачут еще до применения к ним специфических методов воздействия.
– Вы имеете в виду пытки? – насторожился Сиротин.
– Физическое устрашение мы используем крайне редко. Незачем. Легкое магическое заклятие – и у вас, дорогой Евграф, начнется неудержимый словесный понос. Кроме того, практикуются кратковременные метаморфозы, которые быстро излечивают наших подопечных от гордыни. Кому, согласитесь, понравится доживать век в шкуре земного осла, арнаутской гигантской жабы или разжиревшей на падали дельфионской крысы?
Сиротин с трудом проглотил застрявший в горле ком плохо прожеванного мяса и поспешно отхлебнул из вместительного золотого кубка. Конечно, он понимал, что его банально запугивают, однако сомневаться в том, что улыбчивый Найк вполне способен выполнить свои угрозы, не приходилось. О новом, внезапно вторгшемся в его жизнь мире Сиротин знал пока немного, но и известного вполне хватало, чтобы обмирать от ужаса под взглядом серых прищуренных глаз Найка.
– Вы ведь, кажется, большой любитель экзотических зрелищ, господин Сиротин? Надо признать, что Земля в этом смысле место довольно занятное, но, прямо скажем, не уникальное. Вы какие зрелища предпочитаете, Евграф Виленович: эротические, кровавые или магические?
– Эротические,– быстро отозвался Сиротин.– Кровавые после сытного обеда – пожалуй, слишком большое потрясение для пищевода.
– Ну, не знаю... – задумчиво проговорил Найк.– Когда совокупляются мохнатые девятиножки с Кандоуры, то зрелище способно подорвать любую нервную систему – даже такую устойчивую, как у вас. А уж брачные игры сиенских остроухов и вовсе порой заканчиваются трагически для любопытствующих. Войдя в раж, они вовлекают в процесс и зрителей, не считаясь с их желаниями.
– Я не совсем это имел в виду,– робко поправился Евграф.
– Тогда остается магия... – развел руками Найк.– Лично я могу порекомендовать вам поединок сигойских колдунов. Уровень, конечно, провинциальный, но на неискушенных производит впечатление.
– А это не опасно? – на всякий случай полюбопытствовал Сиротин.
– Безопасность зрителей гарантируется устроителями, хотя бывают издержки. Человеческая жизнь – сосуд хрупкий. Но вы не пугайтесь, Евграф Виленович, я буду рядом и постараюсь минимизировать негативный эффект.
Будь на то воля Сиротина, он, конечно, на поединок сигойских магов не пошел бы. К сожалению, выбора у него не было. В том смысле, что брачные игры сиенских остроухов привлекали его еще меньше.
Заботливый Найк порекомендовал Евграфу набросить на плечи плащ, ибо погода на Арбидоне ветреная и есть опасность подхватить простуду на местной арене, оборудованной явно не для приятного времяпрепровождения.
К немалому удивлению и огорчению Сиротина, на спектакль они отправились в самой обычной карете– как какие-нибудь вельможи века восемнадцатого или девятнадцатого. И лошади их везли самые обычные. Не говоря уже о кучере, который чем-то даже смахивал на таксиста рязанской национальности, возившего Евграфа по городу Кацапову.
– Арбидон – на редкость отсталая планета,– кивнул головой Найк.– Если бы не наше здесь благотворное присутствие, то местные обыватели наверняка деградировали бы до полного безобразия.
Сиротину, однако, не показалось, что присутствие на планете коллег Найка так уж безоговорочно благотворно для арбидонцев. Чем дальше они отъезжали от стен огромного замка, горой возвышавшегося над приземистым городом, тем меньше становилось дружеских взглядов, обращенных в сторону кареты, дверцы которой украшало изображение золотистого скорпиона.
– Десять лет назад Арбидон входил в империю гельфов. Лишь благодаря усилиям ордена удалось хоть как-то цивилизовать эту планету.
Евграф дипломатично промолчал. Для него Внеземелье было темным лесом, где за каждым деревом чудилась разинутая пасть монстра. И хотя большинство арбидонцев составляли люди, но среди них в значительном количестве попадались и иные особи – по преимуществу двуногие, вроде уже виденных Сиротиным в замке жабовидных пщаков.
Особенно не понравились Евграфу волосатые существа, весьма напоминавшие земных горилл, которые вели себя еще хуже жабовидных пщаков, постоянно указывая пришибленным арбидонцам, кто в их доме хозяин. Судя по знакам на синих и зеленых плащах, пщаки и волосатые обезьяны принадлежали к ордену Золотого Скорпиона. Вероятно, именно этим объяснялось их вызывающее поведение. Но к Найку и Сиротину, на плечах которых красовались черные орденские плащи, существа относились с подобострастием.
Выйдя из кареты, Найк накинул на голову капюшон с прорезями для глаз. Евграф последовал его примеру, тем самым сильно ограничив себе обзор. Впрочем, никаких неудобств это ему не доставило, поскольку не менее десятка услужливых рук поддерживали их с Найком на пути к ложе, предназначенной для почетных гостей. Трибуны для обычных посетителей располагались чуть ниже – вокруг довольно приличных размеров арены. Все сооружение напоминало стадион для проведения футбольных матчей. Правда, арену не украшала веселая травка, вместо которой повсюду валялся серый камень.
Свободных мест хватало, но народ все прибывал. У большинства приходящих выражения лица были далеко не радостными. С некоторым удивлением и опаской Сиротин заметил, что коренные арбидонцы занимают преимущественно первые ряды амфитеатра, тогда как их господа предпочитают размещаться как можно дальше от арены. Отсюда он заключил, что зрелище, скорее всего, будет небезопасным. Сам Сиротин сидел с Найком в почетной ложе чуть ли не на самом верху в окружении таких омерзительных рож, от которых он в любом случае желал бы держаться в стороне.
– А вы расист, батенька! – с кривой усмешкой сказал ему Найк.– Жизнь во Вселенной многообразна; надо принимать ее такой, какая она есть. И под мохнатой шкурой монстра может биться доброе сердце. Относительно доброе, конечно... Вы слышали, Евграф, что все в мире относительно?
– Слышал,– подтвердил Сиротин, но симпатиями к волосатым монстрам все-таки не проникся.
На арене загнусавили волынки, протопали, поднимая пыль, десятка полтора музыкантов, закружились в танце пестро разодетые люди, привлекая внимание почтенной публики. Начало сильно смахивало на праздник Урожая в отдаленном районе Черноземной области. Евграф было приготовился узреть вручение подарков отличившимся на уборке механизаторам, как музыкантов и танцоров словно ветром сдуло с арены.
Сигойские колдуны, вышедшие им на смену, особенного впечатления на Евграфа не произвели. Отметил он разве что изображения золотых скорпионов на длинных балахонах, болтавшихся на тщедушных телах.
Бойцы начали свой спор вяло, вызвав свист и насмешливые выкрики с трибун. Наконец зеленый балахон, раздраженный неуступчивостью оппонента в желтом, поднял руку, из которой вдруг сверкнула молния, с шипением пронзившая воздух. Евграф даже вскрикнул от неожиданности – и оказался единственным, на кого жест зеленого колдуна произвел впечатление.
«Желтый» ответил не менее эффектно. Две молнии сплелись в огненный клубок и ударили в арену, из которой вдруг проросли – иного слова Сиротин подобрать не смог – две огромные змеи, с шипением разинувшие на публику гигантские пасти.
Евграф хоть и сидел довольно далеко от места событий, струхнул не на шутку. Из первых рядов, где расположились арбидонцы, послышались вопли ужаса. Впрочем, змеи тут же исчезли в огненном вихре, поднятом сигойскими колдунами. Последние вдруг стали увеличиваться в размерах, угрожающе поигрывая устрашающими мускулами, проступавшими через раздираемую с треском одежду. Глядя на сошедшихся в смертельном поединке суператлетов, Сиротин только ахал да головой качал. Зрелище было почище голливудских боевиков, к коим он питал известную слабость.
И вновь зрители свистом выразили свое недовольство, что заставило колдунов подсуетиться и стремительно трансформироваться в совершенно неприличных существ с такими чудовищными мордами, что Евграф не сразу нашел, с чем бы их сравнить. То была дикая мешанина из острых, гнутых клыков, костяных пластин, словно броня облегавших чудовищные по мощи тела, и длинных, розовых до отвращения языков, которые то и дело вываливались из истекавших слюной пастей. Размерами монстры скоро превзошли слонов, явно претендуя на роль динозавров. Живых динозавров Евграф, конечно, не видел, но кое-какое представление о них имел.
Самым интересным было то, что, меняя облик, колдуны умудрялись сохрап п аа нять выбранный ими цвет. Во всяком случае, на одном из монстров пластины отливали синевой, а на другом – желтизной.
Рев, который издавали эти твари, заставлял опасно вибрировать сиротинские барабанные перепонки. Ярость соперников не знала предела. Кровь хлестала фонтанами, а куски вырываемого из гигантских туш мяса ошметками летели на трибуны, повергая несчастных арбидонцев в ужас.
Сиротину вдруг пришло в голову, что жители оккупированной планеты оказались тут в роли зрителей далеко не добровольно, но использовались в качестве живой защиты между расходившимися колдунами и истинными ценителями борьбы, расположившимися на верхних ярусах.
Очумевшие от взаимной ненависти монстры подустали, видимо, терзать друг друга и направили горящие взоры на несчастных арбидонцев. Клыки защелкали в зрительных рядах – под вопли пожираемых и улюлюканье ценителей. Сиротин в ужасе закрыл глаза, но тут в воздухе что-то просвистело, отчетливо запахло паленым мясом. По стадиону пронесся вздох то ли облегчения, то ли разочарования. Приоткрыв один глаз, Евграф увидел, как на арену падают охваченные пламенем туши, корчась в предсмертных судорогах.
– Увлеклись,– равнодушно прокомментировал Найк.– С сигойцами вечно случаются скверные истории, оттого их и не любят в ордене. Зато пщаки и рески от них без ума.
Евграф поднялся на подрагивавшие ноги и вяло потрусил следом за энергично шагавшим Найком, стараясь не смотреть на растерзанные тела несчастных арбидонцев, оказавшихся на свою беду вблизи от разъяренных монстров. Видимо, в этом жутковатом поединке предполагалось все же участие рефери: кто-то ведь расправился с озверевшими колдунами, лишив их не только надежды на победу, но и жизни.
Сиротин со страхом покосился на обгоревшие останки, валявшиеся на арене. Найк тем временем любезно приветствовал одетого в черный плащ человека, лица которого не было видно из-за опущенного капюшона. В прорезях посверкивали черные глаза, напугавшие Евграфа не меньше, чем только что увиденная кровавая драма. Судя по всему, это и был судья, прервавший поединок в самом апогее.
– Понравилось? – вежливо спросил Найк у спутника, удобно размещаясь в карете.
– М-мм... – неразборчиво промычал Сиротин, не рискуя нелицеприятным ответом огорчить любезного хозяина, обеспокоенного досугом гостя.– А из-за чего они так ожесточенно дрались?
– А кто их поймет, сигойцев? – пожал плечами Найк.– Синие и желтые кланы у них всегда враждуют – как кошки с собаками. Командор ордена запретил магические поединки на Сигое во избежание полного взаимного уничтожения, но одновременно разрешил потешать почтенную публику на других планетах. Сигойцы – одни из самых верных адептов нашего ордена; было бы неразумно слишком уж их озлоблять... Правда, магическая сила их невелика и весьма специфична. Тысячелетия междуклановой борьбы сформировали вид боевой магии, опасный нередко не только для врагов, но и для друзей. Чему вы и стали свидетелем, дорогой Евграф. Справедливости ради надо заметить, что сигойцы отнюдь не самые свирепые обитатели темных миров.
Сиротину вдруг захотелось на Землю. То есть домой ему хотелось давно, но сейчас почему-то особенно. В конце концов, его никогда не манили звездные дали. Ему еще в юные годы сказали, что таких не берут в космонавты, и он тогда ничуть не огорчился, предпочтя обделывать свои делишки на Земле... И надо же такому горю случиться: именно ему выпала «неслыханная честь» чуть ли не первому из землян оказаться на чужой планете! Чтоб ей пусто было!.. К сожалению, обитатели Внеземелья, похоже, горели неукротимым желанием заключить его родную планету в свои волосатые объятия...
3
Мне никогда не нравился замок Лорк-Ней. Быть может, потому, что с ним связано много грустных историй, а одна и вовсе трагическая. Именно здесь был убит мой предок князь Феликс Тимерийский, преданный одним из ближайших своих друзей. Тогда наш клан истребили почти полностью...
Дело это давнее. Замок, в конце концов, восстановили, но меня не покидает ощущение, что дух предательства тут все-таки остался... Говорят, что кентавры живут почти тысячу лет. Возможно, где-то там, на далекой Кентаврии, поседевший мерин Семерлинг, один из свидетелей преступления, еще хранит в памяти подробности гибели обитателей Лорк-Нея и десяти тысяч жителей планеты Альдеборан, подчистую вырезанных жабовидными пщаками...
Но у меня нет ни малейшего желания копаться в этой страшной истории. У командира первого легиона пограничной стражи и других дел по горло. Например, настораживают вести, пришедшие из Высшего Совета Светлого круга. Наконец-то и там озаботились деятельностью ордена Золотого Скорпиона. Хотя решение следовало бы принять сразу после того, как черные маги захватили приграничную планету Гельфийской империи Арбидон.
Конечно, гельфийцы не принадлежат к Светлому кругу. В последние годы наши с ними отношения сильно испортились, но при этом все же не следует забывать, что гельфийцы – единственная (или почти единственная) человеческая цивилизация, расположенная чуть ли не в центре Темного круга. Негоже было бросать их на растерзание инопланетных монстров...
Сиринец Аббудала Ках, доставивший мне послание Высшего Совета, задумчиво рассматривал стены парадного зала замка Лорк-Ней, расписанные в свое время знаменитым мастером Азетой, который, к слову, родом происходил тоже с Сирина.
– Я все-таки не понял, достойнейший магистр, почему Высший Совет решил не отзывать с Земли моего брата Ника Арамийского?
– Извините, ваше высочество, но я не уполномочен комментировать решения Высшего Совета,– грустно глянул на меня Аббудала Ках.– В частном порядке могу сказать: я потратил массу усилий, чтобы переубедить собрание просвещеннейших сенаторов, но, увы, они так и остались при своем мнении.
– А вы информировали Высший Совет об активности черных магов на Земле?
– Разумеется, ваше высочество. Кроме того, ваш брат Вик Немирийский доложил членам Совета о предотвращенной попытке прорыва нечисти на эту планету.
– И что же решили просвещеннейшие?
– Просвещеннейшие решили, что в данных обстоятельствах молодой Герой лучше старого магистра справится с чрезвычайной ситуацией, складывающейся на Земле. Справедливости ради следует заметить, что ваш брат, к немалому моему удивлению, с необычайной легкостью адаптировался на этой достаточно непростой планете, даже несмотря на очевидные пробелы в подготовке, за которые уже объявлен выговор руководителю Школы резидентов почтеннейшему Сиреоку...
В том, что Ник нигде не пропадет, я как раз нисколько не сомневался. Он еще и умудрился жениться на Земле, что делало его положение там особенно устойчивым. Так что решение Высшего Совета, возможно, было обоснованным, хотя оно, кажется, не на шутку огорчило достойнейшего магистра.
– Высший Совет считает, что с орденом Золотого Скорпиона следует бороться в местах его наибольшего влияния, нанося ему точечные и чувствительные удары. Эта миссия возложена на вас, принц Алекс, а мне поручено оказывать вам посильную помощь...
Ну, спасибо просвещеннейшим – удружили! Мало мне проблем по охране границы, так я теперь должен мотаться по планетам Темного круга в поисках черных магов, которые славятся своей способностью заметать следы!.. В конце концов, Алекс Оливийский – Герой, а не полицейская ищейка с планеты Гремион! Темный круг – не место для прогулок. Рассчитывать там можно разве что на помощь гельфов, но вряд ли она будет активной. Черные маги чрезвычайно влиятельны практически на всех тамошних планетах, и гельфийцам несподручно ссориться с соседями. Слишком велик риск быть стертыми в порошок негуманоидными цивилизациями.
– Высший Совет Светлого круга очень хорошо понимает деликатность вашей миссии, принц Алекс, и предостерегает от чрезвычайного усердия на этом поприще. Не забывайте, что Светлый круг заключил целый ряд договоров с негуманоидными расами и никак не заинтересован в том, чтобы хрупкий мир сменился вселенской ссорой...
Я так и знал! Это вполне в духе Высшего Совета – отправить человека в пекло, предварительно связав его инструкциями по рукам и ногам!.. Как, скажите на милость, можно бороться с черными магами, которые оплели паучьей сетью все планеты Темного круга, не тревожа при этом их союзников?! Не надо требовать от меня невозможного! Я всего лишь солдат! Я готов разрушить осиное гнездо, свитое орденом на Арбидоне,– вот, пожалуй, и все, что можно сделать при данных обстоятельствах!..
– К сожалению, этого слишком мало, ваше высочество. Арбидон – всего лишь перевалочная база, форпост черных магов, контролирующих не менее сотни планет. Потревожив их на Арбидоне, мы ничего не добьемся – только расшевелим гадюшник. Думаю, прежде всего мы должны выяснить их цели, выявить основные базы и лишь потом действовать.
Совет был, конечно, дельный. В опытности сиринского магистра, проведшего десятки лет на чужих планетах, сомневаться не приходилось. Сомневался я как раз в самом себе – в своем умении вести многоходовые игры с изощренным и чрезвычайно коварным противником...
По слухам, штаб-квартира ордена находилась на Деире. Но это опять же – по слухам... Планета Деира расположена на окраине старой гельфийской дороги. В последнее время путь туда наглухо заблокирован. Вот вам и косвенное подтверждение того, что на Деире творится неладное...
Вообще-то обитателей Светлого круга на планетах круга Темного не слишком жалуют, да мы туда не очень-то и стремимся, ограничиваясь контактами с Гельфийской империей. С недавних пор и здесь стали возникать трудности. Похоже, на гельфийцев кто-то сильно давит. Вероятнее всего – именно черные маги. И то, что воинственные гельфийцы безропотно отдали ордену планету Арбидон, сведущим людям говорит о многом...
– Ваш батюшка король Алекс просил передать вот этот перстень... – сиринец приподнялся с кресла и протянул мне фамильную драгоценность.
Перстень, прямо скажу, не поражал изысканностью работы. Оправа была не золотой, а серебряной, что же касается камня – черный, как кусок смолы... Меня подарок удивил. Видимо поэтому сиринец счел своим долгом дать пояснения:
– Согласно легенде этот перстень принадлежал вашему прадеду князю Андрею Тимерийскому – очень странному человеку. Настолько странному, что в Высшем Совете неоднократно обсуждался вопрос о его... как бы это помягче выразиться... устранении. Я понимаю, что в это трудно поверить, но мне как-то посчастливилось прочитать заметки соотечественника – известнейшего сиринского магистра, просвещеннейшего Пигала. Должен вам сказать, ваше высочество, что вашего предка далеко не случайно называли проклятым князем... Спасло Тимерийского только то, что его деятельность протекала вдали от Светлого круга и была чрезвычайно полезна нашему миру, хотя и крайне рискованна. Вы, разумеется, знаете, что именно князь Тимерийский открыл Дорогу гельфов, но, видимо, не в курсе, куда она его в конце концов привела.
– И куда же? – спросил я, чрезвычайно заинтригованный рассказом.
– В Черную плазму – логово Сагкхов.
– Да вы с ума сошли, магистр! – Я настолько резко поднялся со своего места, что Аббудала Ках невольно отшатнулся. Кажется, сиринец вообразил, что я собираюсь его ударить. Разумеется, ничего подобного я и в мыслях не держал. Хотя оскорбление, которое он нанес нашей семье, требовало серьезного спроса.
– Клянусь, ваше высочество, что я и в мыслях не держал ничего худого, пересказывая вам записки своего соотечественника, которые, к слову, находятся в главном хранилище сиринской мысли и доступны лишь избранным. К тому же я ведь не сказал, что ваш прадед попал в Черную плазму. Отнюдь нет! Он остановился у самого порога... Более того, просвещеннейший Пигал считал, что тем самым сиятельный князь спас и человеческую цивилизацию, и всю Вселенную от больших неприятностей, а возможно даже от гибели...
О своем предке Андрее Тимерийском я знал многое, но далеко не все. В частности, я слышал и о его странных отношениях с младенцем Сагкхом, неведомыми путями попавшим в наш мир... Впрочем, эта история официально считалась мифом, легендой, чем-то абсолютно несерьезным и не имеющим к реальности никакого отношения.
– Перстень как-то связан с Сагкхом? – пристально глянул я на Аббудалу Каха.
– Это его слеза... Честно скажу: не знаю, как он действует... Возможно, этого не знает и ваш отец – иначе он дал бы мне на этот счет какие-то инструкции. Но подарок Сагкха был. Во всяком случае, так утверждает Пигал Сиринский, умалчивая – и далеко не случайно,– что он собой представлял. Просвещеннейший Пигал вообще многое скрывал... Со своей стороны, я попытался навести кое-какие справки у старейших членов Высшего Совета по поводу дара Сагкха, но встретил такой ледяной прием, что у меня надолго пропала охота заикаться об этом. Собственно, и на Землю я отправился только за тем, чтобы узнать хоть что-то об интересующем меня предмете.
– А почему именно на Землю?
Сиринец ответил не сразу. Он сделал несколько глотков превосходного альдеборанского вина, откинулся на спинку удобного кресла и настороженно глянул на меня из-под морщинистых век.
– Я бы не хотел, ваше высочество, неосторожным словом затронуть ваши чувства. Молодости свойственна горячность. Далеко не всякая раскрытая тайна является бальзамом для души.
– Вы, достойнейший, кажется, намекаете на мое происхождение?
– Вот видите, принц Алекс, и до вас доходили неприятные слухи. Хотя, в сущности, ничего неприятного, а уж тем более оскорбительного в факте, породившем эти слухи, ни для вас, ни для вашей матушки нет.
– Но ведь Земля – особая планета, насколько я знаю, и связанными с нею парадоксами никого на Парре не удивишь?
– Да, конечно... – мрачно кивнул головой магистр.– Ну, а если я скажу, что никаких парадоксов нет или что они вдруг исчезли в один прекрасный момент,– как вы на это отреагируете, мой юный друг?
– Вы говорите загадками, магистр. Я знаю, что моя мать родилась на Земле за тысячу лет до нынешнего реального земного времени, ну и что с того?
– Ничего, принц Алекс. Скажу больше: ваши батюшка и матушка и потом неоднократно посещали Землю. Об их путешествиях вы наверняка знаете лучше меня.
– Но ведь все паррийцы путешествуют по планетам Светлого круга! Я вас не понимаю, магистр!
– В пространстве, ваше высочество, действительно путешествуют все. Но никому не удавалось управлять временем. Кроме вашего отца – короля Алекса Седьмого. Конечно, несовпадения во времени возникают иногда. Искажения порой бывают весьма существенными. Случалось даже, что люди просто терялись во времени. Отправлялись на соседнюю планету юношами, а попадали туда глубокими старцами. Но все эти временные парадоксы не имеют никакого отношения к планете Земля. Вы, наверное, обратили внимание, ваше высочество, чем Земля отличается от других планет?
– Допустим. Там не применяют магии – во всяком случае в основном мире. Но ведь есть же и параллельный. Я имею в виду того же Кощея, с которым мне, правда, встретиться не довелось.
– Ваш батюшка – король Алекс Седьмой – изменил историю Земли. Тысячу, а может быть, и более лет тому назад. И потом еще несколько раз корректировал ее течение.
– Но это же абсурд, достойнейший магистр, это же просто невозможно!
Мне, честно говоря, показалось, что сиринец просто сошел с ума. Все, что он приписывал моему отцу, просто не под силу человеку, каким бы Героем он ни был. Это доступно разве что Творцу...
– Или Сагкху... – дополнил с кривой улыбкой Аббудала Ках и, увидев мою реакцию, поспешно добавил: – Я считаю, что король Алекс Седьмой воспользовался даром, который получил от своего дружка из Черной плазмы ваш прадедушка. И сделал он это, скорее всего, по поручению Высшего Совета. Вот почему эти старые мухоморы так испуганно молчат, когда дело заходит о Земле. Именно потому опытнейший Сиреок так нелепо ошибся, обучая вашего брата Ника. Он просто упустил из виду, что имеет дело с планетой, где время течет быстрее, чем на других объектах Светлого круга. Впрочем, корректировка, кажется, уже закончилась, и Земля сделалась предметом изучения сомнительных личностей из Темного круга. Вы знаете, принц Алекс, меня на Земле сразу удивило одно обстоятельство: земляне имеют как бы две истории. Одна из них– та, где действуют Герои, маги и колдуны,– тамошние аборигены называют ее сказкой; другая – тщательно очищена от упоминаний о магии, словно бы стерилизована чьей-то опытной рукой.
– Но зачем это понадобилось моему отцу и Высшему Совету? Согласитесь, достойнейший, их действия вполне можно назвать преступными, направленными против целой планеты.
– Именно поэтому ни члены Высшего Совета, ни ваш отец, принц Алекс, никогда не признаются в том, что совершили двадцать один год назад. Я не знаю, как им это удалось, но уверен: сделали они все с помощью дара Сагкха. Разумеется, на то были очень веские причины. Настолько веские, что Высший Совет закрыл глаза на возможные последствия для Земли.
– Хотите сказать, что Земле грозила катастрофа?
– Боюсь, что катастрофа грозила не только ей, но и всем нам, ваше высочество. Ведь для Сагкхов не существует проблемы Времени – оно им подчиняется, как и Пространство. Упоминаемый в связи с вашим прадедушкой Сагкх прятался на Земле, и его пребывание там не могло остаться для планеты без последствий. Очень может быть, что он нарушил плавное течение жизни – даже без всякого злого умысла, а просто в силу чужеродности своей нашему миру, но потом решил исправить ошибку с помощью своего друга Андрея Тимерийского. В конечном итоге ту ошибку удалось скорректировать только вашему батюшке.
– Значит, по-вашему, черные маги ищут на Земле дар Сагкха, достойнейший магистр?
– Они ничего не найдут. Однако на Земле остался еще след Сагкха, и вполне вероятно, что орден ищет именно его, чтобы вернуть течение жизни в проложенное Сагкхом русло.
– Я все-таки не понимаю, достойнейший Аббудала, как можно найти то, чего уже нет, что уже умерло или исчезло из нашего мира?
– Ничто не исчезает без следа, ваше высочество. Я, например, не уверен, что ваша и ваших братьев серебряные стрелы случайно попали на Землю, как не уверен в случайности сделанного стрелами выбора.
– Предрассудки, магистр... – поморщился я.– Как вы с вашим умом и знаниями можете верить в предначертание судьбы, да еще в столь нелепом виде, как серебряная стрела? Я, конечно, чту обычаи своего племени, но оставляю свободу выбора за собой. Я не пускал свою стрелу на Землю, достойнейший магистр, я просто последовал за братьями, чтобы они не натворили там глупостей. Правда, мне пришлось использовать стрелу, но не по назначению.
– Ваша стрела вернулась к вам?
– Да. Но я не собираюсь жениться, магистр.
– Это, разумеется, ваше право, принц Алекс... А почему бы вам все-таки не запустить стрелу на Землю и не посмотреть, что из этого получится? Исходя из вашей теории, вы ничем не рискуете.
– Я подумаю над вашим предложением, достойнейший магистр...
Мне действительно было над чем подумать. История с черными магами, которую я считал обычной досаднейшей помехой, вдруг стала претендовать на роль главного события в жизни нашей семьи!.. Конечно, не очень-то приятно щекотливые подробности из жизни родителей узнать от постороннего человека. В конце концов, я давно уже не младенец, я наследник паррийской короны и вправе, кажется, рассчитывать на большую откровенность со стороны родного отца и короля!..
Я надел на палец переданный мне сиринским магистром перстень и посмотрел его на свет. Ничего магического или таинственного не увидел. Простенькая серебряная оправа и совершенно невзрачный камень... Такие перстни носят пастухи на Сиене, а не особы королевской крови с планеты Парра. Но не станешь же отвергать дар отца, который по совместительству еще и твой государь!
– Как вы смотрите на то, чтобы составить мне компанию для прогулки на Арбидон, достойнейший магистр?
– Это рискованное предприятие, ваше высочество, и я должен был бы вас предостеречь, но в силу серьезности создавшегося положения делать этого не буду. Я согласен.
Мне приходилось бывать на Арбидоне, правда, довольно давно – почти десять лет назад, когда планета еще входила в состав империи гельфов. Это был официальный визит, обставленный с подобающей пышностью. Разумеется, никаких переговоров я не вел, поскольку мне только-только исполнилось тогда двенадцать лет, и все свои обязанности я переложил на члена Высшего Совета и канцлера паррийского королевства просвещеннейшего Кейта. Помнится, мы славно провели время с наследником гельфийской имперской короны Андреем Вефалийским, которому в то время стукнуло тринадцать и который за год до того стал императором. К слову, среди его предков тоже числился небезызвестный Андрей Тимерийский, так что принц Вефалийский доводился мне троюродным братом. Тогда он не показался мне рохлей, потому и непонятно, по какой причине он безропотно уступил одну из своих планет черным магам.
Мы с магистром решили не пользоваться старой гельфийской дорогой – по той простой причине, что она наверняка в этом районе Вселенной контролировалась черными магами. А собирались попасть на планету инкогнито, дабы не обременять хлопотами новоявленных хозяев.
При переходе через время и пространство есть лишь одно, но весьма существенное неудобство: к сожалению, не удается пронести одежду. Вы оказываетесь совершенно голым на чужой планете, и вам волей-неволей приходится искать выход из создавшегося положения. Однако мне повезло со спутником.
Достойнейший Аббудала Ках неоднократно бывал в молодые годы на Арбидоне и приобрел массу друзей в здешних научных кругах. Сиринцы, благодаря своей общительности и учености, пользуются большим уважением не только на планетах Светлого круга, но и в круге Темном. Причем не только среди гуманоидных рас. Ну а глубокие познания в Белой магии делают их желанными гостями там, где еще только постигают азы этой сложной науки... Короче говоря, арбидонский ученый Констант Арг встретил друга своей молодости с распростертыми объятиями. Жил сей досточтимый муж недалеко от столицы Арбидона славного Сокрайска, так что все для нас сложилось как нельзя более удачно. Нам не пришлось бродить по окрестностям, привлекая к себе внимание любопытствующих и орденских стражников. Последние без труда могли признать в нас межзвездных скитальцев, невесть зачем прибывших на вверенную их заботам планету.
– ...Не в добрый час, достойнейший магистр, вы навестили Константа! – горестно причитал хозяин, любезно снабжая нас одеждой.– Вы, конечно, в курсе несчастья, случившегося с нашей планетой?
Мы были в курсе, но внимательно выслушали рассказ досточтимого хозяина, не забывая при этом набивать свои желудки весьма калорийной местной пищей. Ученый жил в небольшом домике, доставшемся ему в наследство от отца вместе со старой служанкой, так что чужих ушей можно было не опасаться. Тем не менее Констант ни разу не произнес ни слово «маги», ни слово «орден». Судя по всему, он не являлся человеком героического склада и всерьез опасался наказания за свое нечаянное гостеприимство. Впрочем, Аббудала Ках сразу успокоил робкого друга, заявив, что наш визит не будет продолжительным, что мы буквально через час покинем замечательного арбидонца. Констант Арг вздохнул с видимым облегчением и тут же засыпал нас свежими городскими новостями. Среди них имелась одна, крайне меня заинтересовавшая. Речь шла о визите на Арбидон командора ордена Золотого Скорпиона, имя которого обычные смертные не рисковали произносить вслух – отчасти из страха, но в большей степени потому, что просто-напросто его не знали.
– А вы уверены, досточтимый, что речь идет именно о командоре?
– Разумеется нет, достойнейший Аббудала,– пожал плечами Констант.– Я ведь практически никуда не выхожу, живу затворником. Нас, белых магов, изгнали из Университета и предали публичному осмеянию – как жалких невежд и самозванцев. А новости я узнаю от кухарки, которая раз в три дня ездит на городской рынок на нашей старой кляче. По ее словам, рески и пщаки просто лютуют: никого из горожан за версту не подпуская к Новому замку. Раньше такого не было. Очень может быть, приехал не командор, но наверняка кто-то из высших иерархов ордена. Рассказывают, что два одетых в черные плащи с капюшонами мага посетили городскую арену, на которой в это время бились сигойские колдуны. Подобное происходит крайне редко, ибо кровавые зрелища предназначены в основном для пщаков, ресков и арбидонского плебса...
Информация показалась мне весьма интересной. Кем бы ни были эти приезжие, наверняка они обладали интересующей нас информацией. Прихватить бы одного из этих мерзавцев и вытрясти из него грязные орденские тайны.
– Не увлекайтесь, ваше высочество,– охладил мой пыл сиринский магистр.– Вы же слышали, что замок стерегут как зеницу ока.
Достойнейший магистр, скорее всего, был прав, однако повышенные меры охраны еще не повод, чтобы отказываться от задуманного предприятия. В конце концов, мы прибыли на Арбидон не для того, чтобы собирать городские сплетни. С такой работой вполне бы справились и мелкие агенты, которых сюда засылают соответствующие службы Высшего Совета. Если уж командир Первого легиона пограничной стражи лично прибыл на Арбидон, ему не к лицу убраться отсюда с пустыми руками.
– Ну конечно,– ехидно заметил магистр,– двум смертям не бывать, а одной не миновать. Известная присказка Героев... Кстати, ее очень любил повторять ваш прадед Андрей Тимерийский, если верить просвещеннейшему Пигалу Сиринскому...
Несмотря на скепсис магистра, мы все-таки отправились в Сокрайск, дабы собственными глазами убедиться, что сведения, полученные от Константа Арга, соответствуют действительности.
Я запомнил Арбидон очень веселой и бесшабашной планетой. Нынешний Сокрайск разительно отличался от того города, который покорил меня десять лет назад. Арбидонцы выглядели унылыми и запуганными, зато жабовидные пщаки и рески чувствовали себя здесь полными хозяевами. Меня буквально бесили их наглые рожи.
Нельзя сказать, что я человек скандальный или не знаю, как вести себя на чужих планетах. Просто если вы встретите Героя, который не горит желанием плюнуть в рожу жабовидному пщаку, познакомьте меня с ним. Я даже не вспоминаю о том, что у нашего клана Тимер были с этим отродьем свои старые счеты. Если бы не достойнейший магистр, который постоянно охлаждал мой пыл и улаживал то и дело возникавшие недоразумения, боюсь, все могло плохо кончиться для холуев ордена. Впрочем, возможно, и для нас.
Кухарка оказалась права – нас остановили еще на дальних подступах к орденскому замку. Разумеется, патрули ресков и пщаков не были для меня непреодолимым препятствием. И под покровом темноты, использовав магию невидимости, мы с магистром могли бы без труда проникнуть под высокие стены, но, к сожалению, это ничего существенного не давало.
Сам замок тоже не казался несокрушимой твердыней – во всяком случае, я видел сооружения и позначительнее, а случалось, и разносил их в прах во главе своего легиона. Но в данном случае такой вариант не годился. Хотя, не скрою, соблазн пощупать черных магов в их логове был велик.
– В результате штурма мы поймаем воздух,– охладил мой боевой пыл магистр.– Ничто не помешает командору ордена, если он действительно там, покинуть планету раньше, чем мы захватим замок. Это в лучшем для нас случае, ваше высочество, то есть если мы сумеем снять все заклятия. С другой стороны, наше нападение на Арбидон Темный круг несомненно расценит как агрессию и сделает поводом для развязывания большой войны...
Я и сам быстро понял, что погорячился, так что сиринец мог бы и не утруждать себя поисками аргументов. Но обидно же было уходить от стен орденского замка ни с чем!
– Жаль, что вы, принц Алекс, не обладаете способностями своего предка князя Тимерийского, который, если верить Пигалу Сиринскому, без труда прожигал любые стены, даже защищенные самой надежной магией.
– Чем прожигал? – насмешливо спросил я.– Взглядом?
– Нет, слезой Сагкха. Вот этим самым перстнем, что красуется сейчас на вашем указательном пальце, принц Алекс.
Разговор наш происходил в небольшом трактире, из окна которого был хорошо виден орденский замок. Я с сомнением посмотрел сначала на перстень с черным камнем, потом на сложенные из гигантских блоков стены логова черных магов. Как штурмовать неприступные стены, я знал, но энергию охранного заклятия могла уничтожить только вспышка энергии невиданной силы. Заклятие заклятью, разумеется, рознь, но черные маги как раз и славились тем, что умели создавать неодолимые магические барьеры.
– Может, мой предок знал какое-то суперзаклятие, которое активизировало камень Сагкха?
– Трудно сказать... – озабоченно оглянулся на двери магистр.– Велика вероятность, что активатором служила ненависть...
Озабоченность магистра вызвало появление в трактире орденского патруля в составе трех жабовидных пщаков, что-то неразборчиво заквакавших в нашу сторону прямо с порога. Пщаки, когда нужно, способны весьма разборчиво изъясняться на человеческом языке, но в данном случае они решили себя не утруждать. Впрочем, я понял, что им понравилось наше место у окна и они требуют от грязных арбидонцев немедленно его освободить для представителей высшей расы.
Не знаю, о какой ненависти говорил магистр,– очень может быть, о той, которая на меня тогда как раз и накатила. Чтобы справиться с тремя пщаками, мне не требовалось ни магических заклятий, ни слез Сагкха – достаточно было моего замечательного энергетического меча, который всегда под рукой. Однако я не отказал себе в удовольствии громко назвать пщаков квакающими лягушками и для пущей убедительности указать на них пальцем.
Дальнейшее поразило не только хозяина трактира и десяток посетителей-арбидонцев, собравшихся здесь, чтобы скоротать вечерок за кружкой пива, но и меня самого. Огненный язык, невесть откуда взявшийся, вдруг метнулся к уже обнажившим энергетические мечи пщакам. От нестерпимого света я невольно зажмурился, а когда открыл глаза, то пщаков в дверях не было. Там вообще ничего не было – даже пепла, который остается после применения интенсивной огненной магии.
– Черная плазма... – сказал чуть дрогнувшим голосом магистр.– Так плачут Сагкхи, принц Алекс...
Никто из арбидонцев не шелохнулся. Хозяин продолжал размеренно протирать стойку, на которой блестело пролитое неосторожным посетителем пиво. Все старательно делали вид, что ничего необычного не произошло. Мол, жабовидные пщаки в трактир вообще не заходили. На нас с магистром никто и не смотрел, не мешая спокойно пить пиво. И лишь когда я, уходя, расплачивался, хозяин шепнул едва слышно:
– Храни тебя небо, незнакомец. Никогда не видел магии такой силы и чистоты...
На улице стемнело уже настолько, что в трех шагах ничего не было видно. Впрочем, Герою не требуется проводник, чтобы добраться до нужного места. У Арбидона нет ночного светила, но замок и во мгле просматривался очень хорошо, подсвеченный зеленоватым светом снизу. Черные маги желали, чтобы жители покоренного Сокрайска никогда не забывали о господах. Замок олицетворял собой безграничную власть Тьмы над несчастной планетой.
– Рискнем? – спросил я у сиринца.
– Пожалуй... – не сразу, но все-таки согласился магистр.– Будем надеяться, что слеза Сагкха станет для нас надежной отмычкой...
Я не был уверен, что наш ночной налет на орденский замок закончится удачно. Однако, в конце концов, не боги горшки обжигают. Попытка в любом случае не пытка.
Начало предприятия прошло вполне успешно. Мы практически без помех, пользуясь темнотой и барьером невидимости, просочились сквозь заслоны пщаков и ресков. Не думаю, что черные маги всерьез рассчитывали на своих нерадивых подручных, выставленных, скорее, просто для порядка – дабы городские зеваки не тревожили неуместным любопытством занятых вселенским переустройством вождей...
Честно говоря, я опасался, что замок окружен заполненным водой рвом, но на наше счастье его строители и проектировщики не стали прибегать к устаревшим способам защиты, целиком положившись на свое магическое искусство.
Вблизи замок выглядел еще величественнее, чем издали. Расположенный на высоком холме, он был обнесен не только каменной стеной, но и мощнейшим силовым полем, от которого наши заклинания отскакивали, словно горох. Не оставалось ничего другого, как испробовать магический перстень, уже сослуживший мне хорошую службу.
Место для эксперимента выбрали вдали от главных ворот, между двумя сторожевыми башенками – так, чтобы вспышка черной плазмы не привлекла к себе внимание ни стражи на стенах, ни патрульных внизу. В этот раз мне даже не пришлось себя особенно распалять: возможно, наложенное магами заклятие для черного камня само по себе явилось сильным раздражителем. Вспышка получилась многократно сильнее, чем в первый раз. На какое-то время я ослеп, но, к счастью, беспомощное состояние продолжалось недолго. Сиринец первым ступил в образовавшуюся брешь, и я последовал его примеру.
С точки зрения здравомыслящих людей, нашу вылазку можно смело назвать авантюрой. Нас вполне могли обнаружить в подвале, где мы довольно долго бродили между бочек, заполненных арбидонским вином. Нас могли заметить в коридорах замка, куда мы наконец выбрались после долгих мытарств... По счастью, обитатели замка то ли спали, то ли были заняты каким-то очень важным делом, притупившим свойственную черным магам бдительность.
Чтобы обойти весь замок, нам с магистром потребовалось бы не менее суток. Таким временем мы, естественно, не располагали. Пришлось прибегнуть к услугам рассеянного арбидонца – скорее всего, лакея, который с задумчивым видом нес наполненный до краев кувшин вина по слабоосвещенному коридору. Несколько раз он к своей ноше приложился, воровато озираясь по сторонам.
Наше появление для него оказалось полной неожиданностью. Он открыл было рот для крика, но при виде энергетического меча у горла передумал и только хлопал в испуге куцыми ресницами. Служка попался довольно молодой. Подозрительно красный нос его наводил на мысль о раннем пристрастии к зеленому змию, которое до добра не доводит.
– Кому несешь вино? – шепотом спросил я.
– Гостю... – ответил лакей заплетающимся вовсе не от страха языком.
– Когда гость прибыл в замок?
– Вчера.
Кажется, нам здорово повезло. Имелись все основания предполагать, что речь идет о том самом видном иерархе ордена, возможно даже командоре, о котором мы услышали от Константа Арга. Ценная добыча, безусловно, стоила того, чтобы рискнуть если и не жизнью, то во всяком случае свободой. Мы с магистром отдавали себе отчет, чем для нас может закончиться столь удачно начавшееся приключение.
– Где апартаменты гостя?
Лакей, не задумываясь, указал на ближайшие двери. Больше нам от этого чудака ничего не требовалось. Сиринский магистр в два счета прочистил ему мозги, дабы стереть информацию о нашей встрече, забрал у него кувшин и отправил в подвал за новым. Лакей безропотно побрел по коридору, словно сомнамбула, обретшая наконец цель в жизни.
На наше счастье дверь в апартаменты гостя не была заперта. Судя по всему, черные маги чувствовали себя в полной безопасности на планете Арбидон вообще и в орденском замке в частности, а потому не озаботились ни оберегами, ни охраной.
– Это ты, Кирк? – послышался голос из-под балдахина.