Семь портретов Флид Алессандра
– Я спрашиваю о Рите. Ты часто ее фотографируешь?
– Нет. По-моему, ей это не нравится, и я не настаиваю. Есть всего только два снимка.
Юдифь заулыбалась, глядя на него почти со снисхождением.
– Родной, ты должен отсюда выбраться. Незачем тебе совершенствоваться на кухне, это хорошая работа, но она не сделает тебя счастливым. Впервые за все время я чувствую гордость за тебя, и теперь даже надеюсь, что ты сможешь прожить самостоятельно.
Рита выглядела уставшей и даже немного расстроенной. Она пришла в назначенный час к нужному месту, где они и договорились встретиться, но при этом у нее был какой-то опустевший взгляд, а ее лицо выглядело слишком бледным. Глядя на нее, Артур сомневался, что она сможет получить от прогулки какие-то приятные впечатления.
– Куда идем сегодня? – спросила она, и он удивился тому, как обыденно и даже бодро звучит ее голос.
Такой контраст был чем-то неестественным, и он подумал, что достичь такого эффекта можно только годами изнурительной работы.
– Сегодня просто пройдемся, никаких омнибусов и конок, – мгновенно меняя планы, сообщил он. – Эта улица вполне подходит для прогулки.
Она просто кивнула и зашагала рядом с ним в полном молчании. Конечно, ему хотелось узнать, что с ней случилось, но спрашивать было слишком неудобно. Пришлось также идти в тишине, ожидая, что она сама начнет говорить.
Пустые надежды – Рита думала о своем, разглядывая дома и фонари, словно потерявшись в однообразии и уникальном ритме форм. Дома пестрели похожими балконами, отбрасывавшими странные тени на фасады зданий. Желтоватые блики лежали на стеклах и отражались от витрин, и они вновь потерялись в потоке спокойного течения ночной жизни. Казалось, Рита даже забыла о том, что у нее есть попутчик – она просто шла, выдыхая облачка белесого пара и изредка поджимая губы.
Да и кем он, в сущности, был, чтобы она делилась с ним своими переживаниями?
К его удивлению, уже через полчаса, ее лицо изменилось. Исчезла небольшая складка между бровями, посветлел взгляд, и она уже не походила на строгую и печальную женщину, ожидавшую его у магазина в начале вечера.
– Перестань на меня смотреть, – улыбнулась она еще через несколько минут. – Я просто немного устала, и к тому же, была немного зла на… на тех, кого теперь можно назвать работодателями.
– Вы устроились на работу?
Артур так и слышал, что она говорит о том, как устроилась на место уборщицы в каком-нибудь убогом заведении. От этого становилось не по себе, и он закрыл на мгновение глаза, пытаясь отогнать от себя плохие мысли.
– Нет, я о почтовом отделении.
Это было уже лучше, хотя он все еще не понимал, что могло ее так сильно расстроить.
– Как же с ними сложно. Сегодня я пришла еще раз – меня предупредили, чтобы я сама наведывалась примерно раз в неделю, – но меня, оказывается, совсем не ждали. Выплатили какую-то сумму, которую я даже не могу разделить на количество проданных открыток, чтобы выяснить, по какой цене они их отдавали покупателям. Нет, не в деньгах причина, тем более, что сумма все равно довольно приличная, но… я не хочу, чтобы они меня обманывали.
– Ваше право, ведь это именно вы изготавливаете открытки.
Рита кивнула, и в ее глазах даже вспыхнула улыбка:
– Именно. Однако когда я начала спрашивать более настойчиво, эта девица сказала, чтобы я зашла еще через два дня, поскольку из-за моего слишком раннего визита она не успела подготовить отчет. Всего тридцать открыток, они сказали, что продано было только двенадцать, но даже отказались показать мне оставшиеся. И еще этот странный и хамоватый мужчина сообщил мне, что мои открытки не совсем вписываются в стандарт – нужно подправить кое-что. Отступы для марки должны быть более узкими. Не использовать столько синего цвета, лучше побольше красного. Купить другой, не такой тяжелый картон. Делать скругленные края, а не оставлять их острыми. Столько требований, что голова кругом. Однако ту партию, что я принесла сегодня, они приняли, хотя и пришлось выслушать немало замечаний.
– Использовать меньше синего? – через некоторое время переспросил Артур.
– Да, заменить его на более яркий и привлекательный красный.
– Так и до амуров дойдет, – почти ворчливо заметил он. – Это только ваше дело, как именно оформлять рисунки, разве нет? Почему они вмешиваются и в эту часть вашей работы?
– Видишь ли, они сказали, что… что это не галерея, а почтовое отделение, и открытки это не шедевры Рубенса, а просто товар, который нужно менять в зависимости от вкусов покупателя. И если уж я хочу продавать открытки и дальше, то нужно мне менять свой подход. Такие дела.
Слышать это было неприятно. Даже не хотелось думать о том, что кто-то говорил с ней в таком тоне. Тем более он, как человек, проработавший не один год и знавший все правила общения с клиентами, был уверен в том, что эти требования просто нелепы. Нельзя во всем идти на поводу у покупателя, тем более, если речь идет о серийном выпуске изделий – всем все равно не угодишь.
– Шедевры Рубенса… точно, скоро они попросят вставить амурчиков или зефирчиков. Боже, что за люди, – вздохнул он.
– Ты видел полотна Рубенса? – даже немного удивившись, спросила она.
– Только репродукции. У Конрада их много осталось – он сохраняет самые интересные себе и развешивает по стенам. Не так давно один из его фотографов побывал в Эрмитаже, привез оттуда кучу снимков разных картин. Рубенса уж очень много на мой взгляд.
– И тебе понравилось?
– Не могу сказать, что я восхищен, но… все же они красивы. Есть в них что-то таинственное, хотя иногда кажется что они не так уж и хороши. Просто слишком много крылатых детей.
Рита улыбнулась.
– Ангелочки были очень важны для него. Они немного смягчали языческие мотивы и делали картины приемлемыми для христиан. Конрад отпечатывает твои фотографии?
– Да. Он славный малый, никогда не отказывает и не задает вопросов.
Некстати вспомнились слова Конрада о «прекрасной даме», и Артур еле удержался, чтобы не испортить момент и не добавить чего-нибудь плохого.
– Поэтому ты и не показываешь другим свою камеру, – понимающе сказала она. – Не хочешь иметь дело с теми, кто задает вопросы.
Он кивнул:
– Не хочу. Очень скоро у нашей кондитерской юбилей, мы пригласим фотографа. Не представляю, сколько ему придется промучиться.
– Скоро?
– Да, уже в марте.
Рита вздохнула:
– Юбилей – это прекрасно. Сколько лет?
– Двадцать. Большую часть этого времени проработала Юдифь, половину этого срока на нашей кухне был я. Остальные только по два или три года.
– И тебе не хотелось бы самому сфотографировать кондитерскую? Ты отдал ей немалую часть жизни, да и Юдифь, кажется, прекрасная женщина.
Артур нахмурился:
– Я не хочу показывать там свою камеру, и вы знаете, почему.
Наверное, стоило быть повежливее, но на этот счет у него имелось свое мнение, которое он не собирался менять.
– Хорошо, я просто спросила. Твое право, поскольку камера тоже только твоя.
– Понимаете, я ведь до этого момента и хранил ее в секрете лишь потому, что так она могла оставаться только моей. А если ею начнут распоряжаться другие люди, камера уже не будет доставлять мне радости, она превратится в нечто вроде плиты – я буду к ней относиться примерно так же.
– Артур, – она остановилась и взяла его за запястье, слегка сжав пальцы в тонких перчатках – ты не должен оправдываться. Я не твоя мать, тебе не нужно объяснять мне причины своих решений.
О, нет, он не считал ее матерью или кем-то наподобие. Скорее, нечто вроде этого он испытывал с Юдифи, но если речь шла о Рите, то он ощущал почтение совершенно иного характера.
– Я просто хочу, чтобы вы правильно меня поняли, – тихо ответил он.
– Что ж, я стараюсь понять тебя, но осуждать или критиковать просто не имею права. Ты ведь взрослый человек, верно?
Она отпустила его руку, и до конца вечера они ходили в полном молчании.
Глава 15
Рита. Амурчики и секретари
Вести переговоры – это была прерогатива Антона, и сама Рита никогда не понимала, как можно простыми словами вынудить человека сделать то, чего он не хочет. До некоторого времени она полагала, что ей не придется сталкиваться с подобными трудностями, поскольку даже после развода не собиралась заниматься бизнесом или финансами. Однако, как выяснилось, без подобных талантов прожить было невозможно.
Навещать почтовое отделение было неприятно, и Рита старалась делать все, чтобы такие визиты проходили как можно быстрее. Она заранее готовила речь, список возможных вопросов, а также приносила с собой несколько новых вариантов открыток. Одеваться приходилось каждый раз во что-то новое, поскольку ей не хотелось, чтобы ее запомнили как «ту толстую женщину в юбке с кофтой».
В первое воскресенье февраля Рита вновь направилась в знакомое здание, чтобы забрать заработанные деньги и оставить новые открытки, над которыми трудилась всю неделю. Свою так называемую зарплату она почти сразу же тратила по дороге домой, закупая продукты на ближайшие дни. По воскресеньям можно было выбираться на рынок, поскольку некоторые магазины не работали, но Рита предпочитала небольшую овощную лавку, открывшуюся недалеко от почты.
Несмотря на то, что она уже несколько недель подряд возвращалась в это место, Рита все еще не могла привыкнуть к странному поведению служащих отделения.
– Добрый день, – вежливо поприветствовала она секретаря.
Девушка равнодушно окинула ее взглядом и отложила в сторону журнал.
– Добрый. Его нет на месте, так что сегодня говорить с вами буду я.
Это было даже хуже, поскольку с женщинами у Риты беседы почти никогда не складывались.
Между тем блондинистая девица открыла верхний ящик секретера, стоявшего за ее спиной, и извлекла конверт, который потом вручила Рите.
– Это ваши деньги. На этой неделе продажа идет очень хорошо, так что мне сказали забрать все, что вы принесете.
– Прекрасно, я как раз приготовила новые открытки.
Она выложила из сумочки несколько собственноручно склеенных конвертов и вынула по одной открытке из каждого.
Девица все также безразлично приняла образцы в свои холеные руки с отполированными ногтями, просмотрела каждую открытку, а потом подняла необычно черные ресницы и одарила Риту почти презрительным взглядом.
– Уже совсем скоро День Святого Валентина, разве вы не знали?
Рита знала, что это за праздник и когда он отмечается другими людьми, но поскольку ей самой еще не приходилось дарить и получать валентинки, она просто пожала плечами.
– У моих открыток нет определенной темы, они подойдут для любого случая.
– Почта работает не так быстро, как хотелось бы, – перебила ее девушка. – Это значит, что клиенты будут отправлять письма всю следующую неделю, чтобы успеть поздравить своих любимых. А у нас ничего нет, и что теперь делать?
Рита сняла шляпу и поправила волосы – опять эта слабость! – она не могла оставаться спокойной.
– Не понимаю, почему в этот праздник нельзя обойтись открытками с цветами и…
– Это же День Святого Валентина! Боже, вы что – совсем ничего не знаете? Нужны ангелочки…
Она едва удержалась, чтобы не прыснуть со смеху. Как говорил Артур? «Так и до амуров дойдет». Нужно будет обрадовать его, рассказать об этом случае.
– Что смешного? – ощетинилась девица, глядя на улыбающееся лицо Риты. – Вы работаете не в магазине, а имеете дело с настоящим почтовым отделением, так что если вы хотите и дальше продавать свои открытки, то придется добавить ангелочков и ленточки. Возможно, даже сердечки.
Теперь ей хотелось завести глаза к потолку, чего она также не сделала.
Вместо этого она вздохнула и вынула из только что полученного конверта деньги, дабы пересчитать купюры, хотя обычно она занималась этим уже в доме – подводила итоги, вытряхивая последние монетки и бумажки.
– Сколько открыток было продано за прошлую неделю? – спросила она, закончив считать.
– Я же сказала – все.
– Все – это те, которые я принесла в прошлое воскресенье и те, что оставались с прошедшей партии?
Девушка опять подняла глаза и уставилась на нее так, словно готовилась в следующую минуту броситься на нее с кулаками.
– Да.
– И сколько же это в цифрах? – не унималась Рита. – Если вам так проще, то на прошлой неделе я оставила тридцать штук – по пять из шести видов.
– Я помню.
– Отлично, тогда вы без труда вспомните, сколько оставалось до этого, а затем прибавите это число к тридцати.
– Зачем эти подсчеты?
– Затем, что я изготавливаю открытки и имею право знать.
– На ваших открытках здесь никто не наживается. Вы приносите их без договора, вас просто…
– Пожалели? И кто же меня пожалел? Вы или ваш начальник?
Гнев прорывался изнутри, и она ничего не могла с этим поделать. Сколько можно терпеть подобное обращение? Она послушно следовала всем указаниям, добавляла и убавляла отступы для марок каждую неделю, использовала указанные цвета, наносила блестки и даже проделывала отверстия для ленточек. И всю эту работу она выполняла вручную! Неужели за это нельзя отчитаться как положено?
Девица поджала губы и снова прошлась по ней взглядом, без слов давая понять, что перед такой уродливой и старой развалиной отчитываться она не собирается.
– Боже, прошу прощения, – прикладывая ладонь ко лбу, притворно раскаялась Рита. – Я зайду во вторник, принесу десять открыток с ангелочками, и тогда, возможно, ваш начальник окажется на месте. Если для более подробной работы нужен договор, то я готова обсудить этот вопрос с ним.
Денег было более чем достаточно – даже купив продукты, которых хватило бы на неделю, она принесла домой солидную сумму. Впервые доход от открыток покрыл расходы на семь дней, а это значило, что работа начинала приносить нормальные деньги. Рита была рада этому, но опасалась того, что сегодняшняя выходка дорого обойдется ей. С другой стороны, она полагала, что может отправиться искать и другое отделение – в городе их было много. Если даже здесь ее открытки оказались подходящими, то почему бы не попробовать с остальными?
Конечно, тогда придется начинать все сначала – подбирать сюжеты, договариваться о цене. С другой стороны, она ведь уже знает все стандарты – размеры марочных окошек, величину самих открыток.
За этими размышлениями она отправилась на кухню, чтобы приготовить обед для Робби.
В последнее время он стал все больше времени проводить со своим другом, и иногда даже забывал об обеде, но по воскресеньям ее мальчик неизменно был дома. Через несколько минут он присоединился к ней на кухне. Ему, как обычно, ничего не пришлось делать, поскольку она не подпускала его к домашней работе.
– Как прошла встреча? – спросил он, усаживаясь за стол и наблюдая за тем, как она очищает картофель.
– Хорошо. Я повздорила с этой девицей, так что, возможно, в следующий раз мне не придется туда идти.
– Но ведь есть же и другие варианты, – осторожно заметил он, видимо, боясь, что она опять заговорит о посудомойстве и прочих «неблагородных» занятиях.
– Да, есть, – решив подразнить его, для начала согласилась она. – Я могу вновь начать поиски.
– Мы уже об этом говорили, – нахмурился он.
– Разумеется, но ведь нам нужно на что-то жить, дорогой.
– Я могу откладывать деньги…
– … которые папа дает тебе на учебу. Робби, не стоит этого делать. К тому же, их все равно не хватит – основную сумму он выплачивает сразу в школу, а тебе на карманные расходы отдает то, что остается.
– Но я не хочу, чтобы ты убирала мусор и мыла полы!
– Почему же? Дома я делаю то же самое, причем совершенно бесплатно, а там мне хотя бы денег за это заплатят.
Робби опустил глаза.
– Я имел в виду, что есть и другие почтовые отделения, где, возможно, работают не такие бестолковые секретари.
Рита рассмеялась:
– Робби, ты такой серьезный, просто жуть. Я же шутила, я не собираюсь сейчас же идти и искать другую работу. Поступлю так, как ты и сказал – буду искать другое отделение. Я так решила уже по дороге домой.
Его плечи расслабились, и он даже улыбнулся, что вообще случалось с ним очень редко.
– Ты так часто смеешься в последнее время, – меняя тему, сказал он. – Это необычно.
– Да, – кивнула она. – Я и сама этому удивляюсь. Еще на почте хотелось расхохотаться прямо в лицо этой барышне.
– С чего это вдруг? Ты так сильно разозлилась?
– Нет, что ты, мне действительно было смешно. Когда я рассказывала Артуру о том, что меня постоянно заставляют переделывать открытки, он как-то вскользь предположил, что скоро и ангелочков попросят. И знаешь, что?
– Что? Попросили?
Рита снова рассмеялась – на сей раз заливисто и громко, наверное, даже немного испугав Робби.
– Да, попросили. Скоро день Всех влюбленных, им, видите ли, нужны амурчики.
– И ты согласилась?
– Разве был выбор?
Робби снова нахмурился, что, впрочем, не убавило для нее веселья – она продолжала посмеиваться, возвращаясь к своему картофелю.
– Ты не должна во всем им подчиняться. Какое они имеют право вмешиваться в твое творчество?
Она остановилась.
– Я согласна с тобой, дорогой, мое творчество касается только меня, но ведь открытки делаются на продажу. А если я хочу, чтобы мою работу ценили и покупали, я должна кое-что менять. Это просто работа, я ведь не пишу картины.
Он тяжело вздохнул и медленно кивнул, поджимая губы. Так он был особенно похож на нее.
– Ты права. Даже Микеланджело не избежал поправок, в то время, когда расписывал Сикстинскую Капеллу.
– Вот видишь, в каждой работе есть свои издержки. По крайней мере, мне не приходится сгребать остатки с чужих тарелок и выбрасывать мусор. Хотя, если честно, такая работа даже благороднее – ты приносишь пользу и знаешь, за что тебе платят.
Робби ничего не сказал, но вся его фигура выражала протест – от самой макушки и гладко зачесанных волос до кончиков напряженно сжатых пальцев.
– Я пойду, посмотрю, не пришел ли отец, – после недолгого молчания сказал он.
– Сегодня вы должны были куда-то идти, – возразила она. – Еще слишком рано.
– Я видел его на днях, возвращаясь из школы, он сказал, что придет к обеду.
Рита прикрыла глаза. До чего же упрямым был Антон. Она едва смогла уговорить его взять Робби с собой в кино или театр, а он уже изменил планы.
Через несколько минут Робби вернулся к ней с новостями:
– Отец уже в гостиной.
– Скажи ему, пусть подождет, обед будет готов только через час, да и то, в лучшем случае.
– Он хочет видеть тебя.
Она наскоро вытерла руки хлопчатым полотенцем, разгладила фартук и направилась в дом. Когда она прошла мимо двери в свою комнату, Робби удивленно остановился.
– Ты не сменишь платье?
Рита покачала головой:
– Мне все равно придется возвращаться на кухню, на переодевание нет времени.
За дверью ее ждал Антон, который, как обычно, стоял возле окна. На нем был красивый серый костюм, черный галстук, парчовый жилет и до блеска начищенные ботинки. Сравнивая его с Артуром, Рита могла точно сказать, что Антон нечасто ходит пешком, в основном передвигаясь на машине. Однако для того чтобы попасть в этот дом, нужно было проехать весь переулок, что сейчас казалось почти невозможным – из-за снежного покрова дорога сузилась, да и вряд ли колеса смогли бы проехать по вязкой массе, которую никто не утрамбовывал и не расчищал уже неделю. Стало быть, ему все же пришлось идти, хоть и недолго.
– Ты хотел поговорить? – мрачно спросила она.
Он повернулся к ней, и даже немного опешил – до того необычным был ее внешний вид. Простое серое платье с закатанными рукавами, немного помятый фартук, стянутые на затылке волосы – такой он ее еще ни разу не видел.
– Да, хотел извиниться. Ты просила, чтобы я взял Робби с собой, но сегодня не вышло.
– Все в порядке, но тебе придется немного подождать – обед еще не готов.
– Дело в том, что я просто не нашел времени подыскать хороший спектакль, а кино я не люблю. Подумал, что мог бы отвезти сына в ресторан, но потом решил, что поесть он может и дома.
– В ресторане подают совершенно другую еду, и тебе это известно, – довольно резко сказала она. – Робби задыхается от своей учебы, ему нужно немного расслабиться. Сама я не могу позволить себе билеты в театр, и потому рассчитывала на тебя, так что если ты сможешь в дальнейшем найти время, это было бы прекрасно.
Читать бесплатно другие книги:
