Такие разные миры (сборник) Шекли Роберт

– Вам нужна лошадь, верно? – спросил бакалейщик. – Я слышал, скоро в город пригонят партию из Канзаса. Говорят, хорошие кони.

– И сколько за голову? – поинтересовался Нат, а сам пощупал десятидолларовую банкноту в правом кармане.

– Думаю, пять-десять долларов…

Бакалейщик умолк. В магазин через дребезжащие двери ввалился Рэд Свенсон.

Первое, на что обращали внимание люди, когда видели Рэда, – это на его габариты. Он был высоким и мощным, как гризли. Светло-рыжие волосы длинными спутанными прядями падали на лоб.

Во вчерашней борьбе Рэда с бутылкой его глаза покраснели. Было ясно, что бутылка одержала победу.

– А ты меня надул! – завопил Рэд, увидев бакалейщика. – Я тут купил три мешка кукурузной муки, дома заглянул, а в них полно червей.

– Я лично проверял всю муку, – сказал бакалейщик.

– Чушь собачья!

Бакалейщик нервно огляделся по сторонам. Всего неделю назад Рэд требовал вернуть ему плату за продукты. Тогда хозяин магазина уступил, и Рэд с деньгами пошел прямиком в салун.

– Может, принесешь муку, и я на нее взгляну, – робко предложил бакалейщик.

– Ты сомневаешься в моем слове, Сэм? Хочешь сказать, что я не заслуживаю доверия? – От злости Рэд «пустил петуха». – Намекаешь, что Рэд Свенсон, сын Хэна Свенсона, первооткрывателя этих мест, врет?

Он сжал мясистые кулаки и двинулся на бакалейщика. Сэм попятился к кассе. Он прикинул, что потеря денег лучше, чем разбитая голова.

Рэд и получил бы назад свои деньги, да только между ним и Сэмом вдруг встал Нат.

– Эй, минуточку! – Его крепкие пальцы сдавили предплечье Рэда. – Думаю, вам следует принести сюда плохую муку, чтобы Сэм на нее посмотрел. Вот в этом мешке, насколько я вижу, никаких червей нет.

Взгляд Рэда сфокусировался на чужаке. Тот был с виду сильным, но гораздо ниже Рэда и худой, как будто давно не ел досыта.

– Это ты мне? – спросил задира. – Тот парень с востока, верно? Приехал в наш Миссури и сразу пристроился к бабе? И смеешь предъявлять мне требования?

Нат хотел отступить на шаг, но Рэд схватил его за плечи и удержал на месте. Приблизив лицо к лицу Ната, верзила дохнул перегаром от виски.

– Похоже, нам стоит выйти и поговорить, – с фальшивым дружелюбием предложил он. – Ты ведь хочешь поучить меня хорошим манерам? Что ж, давай, я готов.

Нат с содроганием ощутил, как дремавшие внутри него силы распространяются по всему телу, словно по электрической сети слабого напряжения. При желании он бы мог закинуть этого грубияна за границу округа…

«Нет, – подумал он, – не здесь и не сейчас».

Может, при следующей встрече он покажет этому вонючему мордовороту, чего стоят мускулы в сравнении с колдовской силой.

Нат зло посмотрел на Рэда и все же отступил. И снова Рэд, как бык, выпятил голову, но в этот момент у него в желудке вспенилось виски. Рэд схватился за живот и, шатаясь, пошел к выходу. Его вырвало, едва он сделал шаг из магазина.

На этом бы все и закончилось, но подобные происшествия никогда не заканчиваются так просто. После этого случая Рэд Свенсон всем говорил, что Нат навел на него порчу: сделал особенный жест, точно как колдун, и после этого его, Рэда, вывернуло наизнанку. Этой истории, не говоря уже о слухах насчет чудесным образом возникшей выгребной ямы, хватило для того, чтобы преподобный Харрелсон решил нанести Нату визит.

Преподобный Харрелсон был человеком прямым, он не стал ходить вокруг да около.

– Юноша, о вас ходят плохие разговоры.

– Я могу объяснить все, что случилось.

– Не сомневаюсь, что можете. Но не думаю, что меня удовлетворят ваши объяснения. Похоже, в данном случае имела место черная магия.

Нат сделал вид, будто такое предположение кажется ему смешным.

– Преподобный, вы же не думаете всерьез, будто я обладаю какой-то особенной силой?

– Я абсолютно серьезен, – сказал Харрелсон. – У меня появились сомнения на ваш счет, как только вы к нам приехали. Предлагаю уехать как можно скорее.

– Я всего лишь жду, когда можно будет купить приличную лошадь.

– Не ждите чересчур долго. И для вас же будет лучше, если я больше ничего не услышу о случаях подобного рода. Мы не потерпим в наших краях всякую нечисть.

В конце июня чудесная погода в Оук-Блаффсе и его окрестностях уступила убийственному зною. Изо дня в день солнце нещадно палило с безоблачного неба. И никакой передышки, даже по ночам ни малейшего ветерка. На севере и северо-востоке собирались грозовые облака, но не роняли ни капли. Земля спекалась и покрывалась трещинами, и ранний урожай обещал погибнуть, если не будет дождя.

Дождь – вот о чем мечтали все! Фермеры только о нем и говорили. Они предавались воспоминаниям, но никто не мог вспомнить более засушливого лета с семьдесят девятого года. Или это было в семьдесят восьмом?

Джосая Томас, местный фермер, прибыл с визитом, прихватив с собой еще одного фермера, Эдгара Хартли. Они сидели в гостиной вдовы и пили чай, и было заметно, что оба чувствуют себя не в своей тарелке. Что-то было у них на уме, но вот что именно – Эмма понять не могла. В четырех стенах можно было задохнуться от жары. Хозяйка развесила в гостиной мокрые простыни, но в отсутствие сквозняков это помогало слабо.

Нат Сингер работал на скотном дворе, когда к нему вышел Билли: дескать, мама хочет, чтобы он присоединился к гостям. Нат умылся, привел в порядок одежду и вошел в дом. Какое-то время фермеры вели беседу о том о сем: откуда он, куда собирается ехать дальше, что думает о предстоящих выборах, каковы его взгляды на проблему рабства и так далее. Наконец они перешли к настоящей цели своего визита.

– У нас есть основания полагать, что вы можете вызвать дождь, – сказал Джосая.

– С чего вы взяли?

– Ходят разговоры, что вы обладали особой силой. Это еще с тех пор, как вы выкопали новую выгребную яму для миссис Хокинс. Очень ловкая работа, мистер Сингер, и вы необыкновенно быстро с ней управились.

– Я уже объяснял, – сказал Нат. – Это было движение земной коры, сброс. Знаете, случаются иногда такие маленькие землетрясения. Они затрагивают крошечный участок земли и совсем не влияют на соседние. Вот так и образовалась эта яма.

– Землетрясение выкопало яму за вас, – уточнил Генри.

– Да, именно так. И никто не сможет доказать обратное!

Джосая поднял руки в знак примирения:

– Как скажете! Это не наше дело! Хотя, конечно, найдутся ханжи, которые будут упрекать человека, имеющего дело с черной магией и колдовством. Но если этот человек работает на благо общины, что в этом плохого? Даже самые нетерпимые, типа нашего преподобного Харрелсона, дважды подумают, прежде чем что-то предпринять.

Дальше Нат очень аккуратно подбирал слова:

– Я бы, конечно, с радостью помог общине. Но я не заклинатель дождя, и вы никогда не заставите меня признать это. Разве что попробовать могу…

– Это все, о чем мы просим, – сказал Джосая. – Просто попробуйте. И сделайте это как можно скорее, ладно, мистер Сингер?

Приняв решение, Нат не терял времени. Ближе к вечеру, когда солнце на западе окрасило небо в пурпурные и оранжевые тона, он отошел подальше от дома и нашел укромное местечко в кизиловой рощице. Приготовления были недолгими. Нат нарисовал на земле пентаграмму, зажег свечу и вызвал духа земли.

– Опять ты? – спросил дух.

– Прости, что так скоро побеспокоил, но я снова нуждаюсь в твоей помощи.

– Мне когда-нибудь дадут отдохнуть в этих местах?

– Хватит жаловаться, – сказал Нат. – Я, между прочим, знаю, что вас, духов стихий, иногда десятилетиями никто ни о чем не просит.

– Допустим, это так, но мы же имеем право заниматься своими делами? Или обязаны постоянно ждать, когда сомнительный тип вроде тебя, неизвестно где стащивший пару магических формул, захочет, чтобы мы выполнили работу, которую он сам ленится или просто не может выполнить?

– Все, я наслушался, – сказал Нат. – Ты сделаешь то, о чем я прошу, или жалобу подавать? – И он стал делать пассы.

– Слышать – значит повиноваться, – без особого энтузиазма сказал дух. – Что на этот раз?

– Дождь, – сказал Нат.

– Что, прости?

– Я сказал: дождь. Славный такой ливень, полноценный.

– Дождь? Кажется, теперь я тебя понимаю.

– Да, и пожалуйста, организуй его побыстрее.

– О, конечно, господин. Надо побыстрее – сделаем побыстрее.

И с этими словами дух исчез.

От разговора с элементалью у Ната осталась смутная неудовлетворенность. Ему показалось, что дух слишком уж чему-то обрадовался. Может, стоило уточнить, каким по объему и продолжительности должен быть ливень? Хотя обычно это не требовалось…

Как оказалось, именно это и надлежало сделать Нату. Через несколько минут после разговора с духом зарядил ливень. Он сопровождался впечатляющими раскатами грома и перестрелкой молний. Похоже, это был чемпион среди ливней, которые могли припомнить жившие в здешних краях люди. Потом долго спорили, откуда он пришел. Кто-то говорил, что ливень родился на Великих озерах, другие утверждали, что его пригнал ветер с Тихого океана. Откуда бы он ни явился, это было скорее торнадо, чем летний дождь. Он накатывал стена за стеной, и эти стены были длинными и косыми. Настоящая демонстрация силы водной стихии. Дождь затопил больше половины ферм в округе, сорвал множество крыш, свалил заборы – в общем, превратил сонную сельскую жизнь в кромешный ад. Фермеры получили свою влагу, но им пришлось все пересевать, потому что из земли вымыло все семена. А когда все кончилось, Нат стал вроде героя, но под подозрением. Он, конечно, отрицал свою причастность к разгулу стихий, но в этом его отрицании довольно явственно слышалась нотка злорадства.

Неспешно тянулись летние дни. Иногда до Оук-Блаффса доходили слухи о стычках с индейцами. В движение пришли многие племена. Говорили, что команчи, которых поселенцы вытеснили из Техаса, собираются на границах Миссури и Канзаса. Хотя команчи и кайова, самые воинственные племена на равнинах, заключили перемирие, хватало других – согнанных со своих земель шайенов и сиу, лишенных гражданских прав шошонов и черноногих. Все они попали под власть единственного человека, и одно только это было беспрецедентным событием в жизни коренного населения Северной Америки.

Шамана звали Два Койота и поговаривали, будто он кайова-апачи. По отзывам многих очевидцев, он был средних лет, крупного сложения, с бочкообразной грудью, с расплющенным орлиным носом, с челюстями, будто выкованными из стали. Глаза у Двух Койотов были черные и немигающие. Говорили, что он может провести в трансе несколько часов, что его дух способен уноситься очень далеко от тела и видеть будущее.

Правительство выражало озабоченность по поводу деятельности Двух Койотов, но не могло ничего предпринять в его отношении. Он пока не создавал серьезных проблем. А если и создавал? На города и фермы индейцы не нападали, а закона, запрещающего им организовываться, не существовало.

Все это мало заботило Ната. У индейцев регулярно появлялись новые яркие вожди, а потом они уходили в тень. Все знали, что индейцы слишком любят независимость, что они слишком разобщены, чтобы объединить силы и выступить против белого человека. В том далеком 1834 году племена индейцев не представляли опасности для таких мест, как Оук-Блаффс в Миссури, штате, еще пятнадцать лет назад обжитом белыми людьми.

Нат работал в поле, шел с плугом за упряжкой мулов, которых вдова арендовала на платной конюшне. Выдался чудесный день. Мулы брели медленно, пахарь с трудом удерживал плуг. Не сразу Нат наловчился прокладывать ровную борозду. Но он был прилежным учеником. Неподалеку в терновнике запел черный дрозд. Может, он пытался что-то сказать Нату? Предупредить о чем-то? В том-то и кроется суть магии: все и вся посылают сигналы, но ты их понимаешь, когда уже слишком поздно.

Итак, пропел черный дрозд. Потом плуг издал странный звук – наткнулся на твердое. Но это был не камень. Может, дерево? Нат остановил мулов и взялся за лопату. Земля успела высохнуть после дождя. Нат снял рубашку. Пришлось немало потрудиться, чтобы разломать твердую корку и вонзить заступ глубже в землю. Интересно, почва рыхлая, но все равно сопротивляется. Наконец она поддалась, как будто заступ преодолел какой-то барьер, и дело пошло на лад. И вдруг Нат сморщился от отвращения. Фу! Там было что-то древнее и нечистое.

Нат выпрямился и прикинул, стоит ли копать дальше. Потом вдруг лицо его стало суровым. С этим местом что-то могло быть не так, но он не мог оттуда уйти. Уйти – худшее, что он мог сделать. Этот запах притягивал его и одновременно отталкивал.

Нат трудился со все возрастающей осторожностью, словно боялся сломать то, что скрывалось под землей. Вскоре он наткнулся на кость, ее закругленный конец торчал из коричневой земли. Это была явно человеческая кость. Шляпой Нат аккуратно убрал землю вокруг и нашел еще несколько костей. А потом обнаружился предмет, который землекоп узнал не сразу. Это были молодые оленьи рога, сплошь бурые от насыщенной минералами почвы. Чуть глубже Нат нашел человеческий скелет. Все вместе смотрелось как фантастическое существо – олень-человек или человек-олень.

Нат склонился над своей находкой, и в нос ударил жуткий запах. Нат на секунду замер от ужаса, который граничил с наслаждением. А когда он попытался выпрямиться, что-то потянуло его в неглубокую могилу. Не сразу он сообразил, что это его шейный платок зацепился за скелет. Нат попытался высвободиться, но кости не отпускали. Его рывки привели к тому, что скелет принял сидячее положение. Истлевший череп улыбался Нату в лицо, над ним торчали рожки. И тут Нат понял, что чудовище не нападет, – похоже, оно с ним играет. Нат дернул платок, тот отцепился, и скелет рассыпался. Следуя необъяснимому побуждению, Нат поднял подкатившийся к его ногам череп и положил обратно к костям.

– Большое спасибо, – сказал череп.

– Ты разговариваешь! – изумился Нат.

– Доброго тебе дня, Натаниэл. У тебя очень жесткий стиль борьбы, я это почувствовал.

– Я сделал тебе больно?

– Вовсе нет. Мы, духи мертвых, отлично защищены от плотских ощущений.

Нат к этому времени успокоился. Он присел на край могилы и заметил:

– Ты говоришь не как индеец.

– Это потому, что я не индеец.

И череп поведал Нату свою историю. Его звали Проперций, и он был центурионом во времена Марка Аврелия. Служил в Кадисе, в Четвертом далматинском легионе. Его послали завоевывать Британию. Когда он, Проперций, плыл меж Геркулесовых столбов, поднялась страшная буря. Корабль унесло далеко в открытое море. Проперций и его подчиненные поняли, что у них нет выбора: чтобы не умереть от жажды, надо плыть через западный океан, к большой и загадочной земле, которую недавно открыли римляне.

Эту землю называли Атлантидой. Континент был населен людьми с красной кожей, которые носили перья в волосах и вели себя очень воинственно. Сведения об этой земле Марк Аврелий хранил в тайне. Пока не было причин волновать из-за нее народ. До публичного заявления о существовании континента следовало более подробно его изучить. Атлантида была огромна, гораздо больше, чем вся Иберия. Оставалось только ее захватить. Там обитали лишь первобытные племена. Если усилится германский натиск на империю, римлянам будет куда отступить. Но успех операции по захвату территорий всегда зависит от эффективной работы тыла. От своих картографов Марк Аврелий точно знал о существовании двух водных артерий. Сейчас они известны как река Святого Лаврентия и Миссисипи. Оставалось узнать, связаны ли они между собой.

Центурион Проперций решил найти ответ на этот вопрос для своего императора. Отряд двинулся вглубь материка с того места, где сейчас стоит Балтимор.

– Плавание через океан, – поведал он Нату, – пережили только я, полдюжины моряков и несколько фракийских новобранцев. На южном побережье Атлантиды я набрал еще людей. В том краю, где сейчас Чарлстон, тогда располагалась римская колония. Но нас было немного, жалкая кучка. Император постоянно обещал подкрепление, но так и не прислал.

На пути нас подстерегали тысячи опасностей. Если бы не амулет, я бы точно погиб. Это был очень старый амулет, вавилонской работы, и дух Мардука, заключенный в нем, оберегал меня. Мы продвигались все дальше в поисках большой реки, которая текла на юг. Индейцы одного за другим убивали моих людей, а мы все никак не могли выйти к реке. Наконец добрались сюда, вот до этого места. И тут на нас напало большое племя. Мы сражались как львы, каждый наш воин убивал по десять, по двадцать краснокожих. Но в тот день победа была не на нашей стороне. И я спросил Мардука: «Почему ты оставил меня?» И Мардук ответил: «Звезды говорят, что ты не увидишь завтрашнего заката. Тут я ничего не могу поделать, потому что это предписано Ананке – Необходимостью, которая правит нашей жизнью. Я явился, чтобы подготовить тебя к смерти».

На следующий день, как и было предсказано, меня убили. С тех пор и лежат здесь мои кости. Душа не может освободиться, пока их не захоронят. Странник, если предашь мой прах земле и бросишь орла в великую реку, я расскажу тебе, где найти амулет.

Нат сделал все, как просил центурион, и напутствовал покойника красивой молитвой на латыни. После этого он спросил:

– Где амулет?

– Завтра иди в поле и ищи. А я позабочусь, чтобы ты нашел, – ответил ему голос из могилы.

– Что ты там ищешь, Нат? – спросил Билли.

Они стояли на верхнем пастбище за фермой.

– Скажу, когда найду, – ответил Нат.

Они шли по густой траве. Вдоль ручья рос тутовник и болиголов. Что-то стимулировало колдовскую силу Ната. Это что-то было близко, совсем рядом, рукой подать. Нат ощупал землю на берегу ручья и наткнулся на ямку. Осторожно убрав ветки и листья, он вытащил из углубления небольшой предмет.

– Ух ты! – сказал Билли. – Что это такое?

– Индейское лекарство, – ответил Нат.

Он положил находку в мешочек из сыромятной кожи, который носил на ремне, затянул его бечевкой и крепко завязал ее на хитрый узел.

– Это очень сильное лекарство? – спросил Билли.

– Можно и так сказать.

– Индейская магия? – спросил Билли.

Нат не ответил. Билли не помнил случая, чтобы этот человек был так немногословен.

Ночью Нату не спалось. Луна, хоть и ущербная, давала вполне достаточного света, и он потушил масляную лампу. Нат лежал на своей койке в гостиной, сцепив руки под головой, и смотрел, как на стенах и потолке извиваются в танце тени. Легкий ветерок дул с запада и раскачивал ветки растущего у дома вяза. Ветер приносил с собой много запахов. И койота, и барибала, а еще были слабые запахи Эммы Хокинс и Билли. Из прерий долетали сладкие ароматы. И был еще один запах, Нат без труда его узнал – индейцы. Он во сне чуял индейцев.

Нат вдруг понял, что запах стал очень сильным. Что-то находилось рядом с ним, в комнате. Оно как будто проглядывало в переплетении самых темных теней.

Осознавая опасность, Нат медленно сел на кровати. В первую секунду он не мог вспомнить, куда положил амулет. Это не кто иной, как Мардук, привлек в комнату грозное нечто. Но еще больше Нат злился на себя. Он стал слишком беспечным. Решил развязаться с магией – но это не значит, что магия оставит его в покое. Нельзя было об этом забывать. Где же амулет? Нат оглядел комнату, всю в узорах теней от листвы вяза, и наконец увидел амулет на столике возле оловянного умывальника. Как только протянул руку, что-то обвилось вокруг его запястья.

Люди смеются над россказнями о всяких тварях, которые бродят по ночам. Но когда это касается тебя, становится не до смеха. Нат подавил сильнейшее желание освободиться от этой потусторонней хватки. Он знал, что подобные импульсы всегда фатальны, и за многие годы научился им противостоять. Общеизвестно, что призраки подпитываются твоим страхом. Паника – инструмент, с помощью которого контроль над твоим телом переходит к тому, кто заставил тебя паниковать. Попав в такую ночную переделку, необходимо прежде всего сохранять спокойствие.

Холодная сухая рука крепче сжала запястье Ната, а он заставил себя не шевелиться. Постепенно нажим усиливался. Решимость Ната не сопротивляться была на исходе. На секунду он даже потерял уверенность в успехе. Желание дать сдачи – врожденный инстинкт человека. Но он устоял.

Постепенно перед Натом прорисовывались размытые, светящиеся зелено-голубым линии. Они образовали фигуру человека из эктоплазмы, почти прозрачную, не считая кисти руки. Та была темной и плотной. Нат знал, что вся энергия духа сконцентрировалась в этой руке. И кризис уже миновал. Дух не мог долго удерживать силу в одной точке. Хватка начала слабеть.

Внезапно дух перестал сжимать запястье Ната, но не отпустил его. Прикрепленная святящимися нитями энергии к пустоте кисть ползла вверх по руке Ната, сгибала и разгибала пальцы, как большой тарантул. Вот она забралась на плечо, холодный бесплотный палец ткнул в щеку, попытался нащупать глаз. Но это была пустая угроза. Миг спустя Нат почувствовал, что ослабевшая рука возвращается обратно в лишенную материи эктоплазму.

Утром Нат вызвал духа земли.

– Что на этот раз? – спросил тот.

– Я должен знать, что происходит, – сказал Нат.

– Все просто. Шаман Два Койота по запахам снов нашел твой ночлег. Он хочет вернуть амулет. Это его вещь, он ее случайно потерял, вот и явился за своим имуществом.

– Показывай, где он.

– Нат, это последнее, что я сделаю для тебя. Такое не входит в мои обязанности. Пообещай, что потом ты меня отпустишь.

– Обещаю.

Дух поднял Ната и понес над землей. С высоты птичьего полета Нат смотрел на склоны холмов и русла рек. Он видел, как собирается войско индейцев, многочисленные всадники: шайены и шошоны, арапахо и кайова, маленькое, но очень воинственное племя, возглавляемое тем самым шаманом.

Широкоплечий и самоуверенный, он сидел без седла на раскрашенной родине. Нат снизился и присмотрелся к шаману, увидел буквально каждую пору на коже. Сам Нат был невидим, но Два Койота вдруг почувствовал его присутствие, вскинулся, завертел головой…

Миг спустя Нат и дух земли снова оказались в том месте, откуда вылетели.

– Он меня заметил!

– Ну, я свое дело сделал.

– И что теперь будет? Как мне поступить?

Но дух уже исчез.

Нат понимал, что должен предупредить жителей о надвигающейся беде. Но как объяснить, откуда он сам узнал? Что они на это скажут? Что сделают с колдуном?

Эти вопросы настолько усложнили жизнь Ната Сингера, что он был не рад, когда пришел долгожданный момент покупки лошади.

Крупный черный жеребец с крепкими челюстями и недоверчивым взглядом выглядел опасным, – по слухам, он в Виргинии до смерти затоптал своего прежнего хозяина. Нат сомневался, что это правдивая история. Но в чем он был точно уверен, так это в том, что с конем плохо обращались, – на боках и холке остались шрамы от витой плети.

Нат осторожно, чтобы не угодить под копыто, обошел коня, заглянул ему в глаза, потрогал вздымающиеся бока. Этого было достаточно, чтобы прийти к утешительному выводу: жеребец по натуре не злой, просто он пережил тяжелые времена. Терпение и хороший уход сделают свое дело. После серьезного торга конь обошелся в девять долларов. Начинать новую жизнь предстояло с одним долларом в кармане.

Только Нат не мог радоваться новой жизни. У него перед глазами снова и снова возникали картины смертоносного нападения на город. Эта угроза как дым ползла по округе с далеких равнин.

Нат решил попросить совета у Мардука, вавилонского духа, который жил в амулете.

Сделать это оказалось легко. Мардук, будучи древним духом, имел богатый опыт общения с людьми. В то утро Нат сидел в рощице за домом вдовы. Когда он призвал духа, тот появился почти мгновенно, будто сидел на краю лимба и ждал приглашения.

– Я хочу больше узнать о Двух Койотах, – сказал Нат. – Шаман пытался убить меня. Он знает, где я живу. Почему больше не нападает?

– Ну, причина ясна, – ответил Мардук. – Он не хочет рисковать, атакуя тебя физически. Очень уж время неподходящее. Индейцы таятся, поскольку они затеяли недоброе. Не станет он нападать и в качестве духа, потому что в прошлый раз у него не хватило сил убить тебя таким способом.

– Есть ли шанс, что он оставит меня в покое?

Мардук усмехнулся:

– Ты достаточно хорошо разбираешься в таких делах, Нат, чтобы понимать: Два Койота не успокоится, пока один из вас не умрет. Он надеется подстеречь тебя в Стране Сновидений.

– Страна Сновидений? – переспросил Нат. – Первый раз слышу.

– Это область мистического мира, куда человек может забрести, пока спит. Колдуны и шаманы способны приходить туда, когда захотят.

– Почему Два Койота считает, что я туда пойду? Ведь это, как я понял, дело добровольное?

– Ты правильно понял, Нат.

– Ну, так я и не появлюсь там!

– Это мудро, – заметил Мардук. – Твоя осторожность заслуживает похвалы.

Ироничные нотки в голосе Мардука не понравились Нату. Непохоже, чтобы дух ему сочувствовал. Впрочем, это не имело значения. Нат знал, что надо уезжать из Оук-Блаффса до того, как начнется война и индейцы нападут на город. Убраться подальше, и дело с концом.

В то утро Нат, как обычно, нашел Эмму в кухне. Она занималась недельной стиркой. Густые волосы хозяйка стянула в хвост куском яркой пряжи, рукава, закатанные до локтя, открывали розовые предплечья. Она вся светилась здоровьем. Никогда еще Нат не видел, чтобы вдова была так хороша.

– Доброе утро, мэм.

– Доброе утро, Нат.

Он хотел завести непринужденную беседу, но ничего не вышло. Нат давно корил себя за то, что не способен справиться с такой задачей. Житье на цивилизованном Востоке было для него почти невыносимым из-за неспособности вести разговор о пустяках даже на танцах. Несколько минут он потратил на какие-то скучные банальности, а потом перешел прямо к делу:

– Миссис Хокинс, у меня есть серьезная причина полагать, что вам грозит смертельная опасность.

Эмма одарила его насмешливым взглядом.

– О чем это вы, мистер Сингер?

– Миссис Хокинс, индейцы готовят нападение на ваш город. Это будет сигналом к началу новой войны на Среднем Западе, и один Бог знает, как широко она распространится.

– Понимаю, – сказала Эмма. – И когда же нам ждать этого нападения?

– Я абсолютно уверен, что оно произойдет в течение одного-двух дней. Возможно, завтра утром. Точно не позднее.

– И откуда у вас такие новости, мистер Сингер? Вы, случайно, не на дне бутылки их нашли?

– Простите, где? О, я понимаю, о чем вы. Нет, я не пил!

– Тогда как вы узнали об индейцах?

Нат колебался:

– Мэм, это трудно объяснить. Не могли бы вы просто поверить на слово?

– Нет, не могла бы. И весь город не поверит. Ведь, если опасность, о которой вы говорите, и правда существует, о ней надо сообщить всем. Разве я не права?

– Да, мэм, вы правы.

– И кому еще вы об этом говорили?

– Вы первая.

– Чем же я заслужила такую честь?

– Боюсь, мэм, мне никто не поверит. И люди заставят меня признаться в том, о чем лучше не рассказывать.

– Что именно вы имеете в виду, мистер Сингер?

– Вот как раз этого я не хочу никому рассказывать!

– И все же, если вам нужно, чтобы я поверила в ваше предостережение, стоит открыть мне правду.

– Да, наверное, так будет лучше, – пробормотал Нат. – Дело в том, миссис Хокинс, что я обладаю некоторыми познаниями в области магии. Благодаря им я и проведал о готовящемся нападении индейцев.

– Хотите сказать, что вы колдун? – ровным голосом, но далеко не дружелюбно спросила Эмма.

– Нет, не совсем, – запинаясь, ответил Нат. – Но у меня действительно есть… кое-какие силы… и возможности. Эмма, я говорю правду, и Бог тому свидетель! Индейцы вот-вот нападут! Умоляю, поверьте мне.

– И что я, по-вашему, должна делать? – спросила вдова.

– Забирайте сына, грузите на повозку самое ценное и уезжайте на Запад. Индейцы захватят ваш город и территории на сотни миль отсюда.

– А вы, мистер Сингер?

– Я поеду с вами, – сказал Нат.

– Понимаю, – сказала Эмма Хокинс. – Вы, я и Билли сбежим от опасности. А как же остальные горожане?

– Они мне не поверят, – ответил Нат.

– А вы хоть пытались их убедить?

– Нет, не пытался! Если преподобный Харрелсон прознает, что я веду такие разговоры, и часа не пройдет, как я буду повешен. Он и так меня подозревает.

– Мистер Сингер, мне тоже не нравятся подобные разговоры. Если существует угроза, в чем я сомневаюсь, вам следует пойти в городской совет и там честно и открыто рассказать о своих опасениях. А потом, если вам не поверят, вы сделаете все, что в ваших силах. Неужели вы допускаете, что я уехала бы с вами? Сбежала бы, как вор под покровом ночи, из города, где похоронен мой муж? Бросила бы соседей на произвол судьбы?

– Мэм, вам надо позаботиться о Билли.

– Билли тоже не трус. Он останется здесь, со мной. Вижу, у вас теперь есть лошадь, мистер Сингер. Полагаю, вы уже собрались в дорогу?

– Да, мэм. Я собираюсь уехать.

– Тогда не стоит медлить, мистер Сингер. Вроде бы за работу я вам ничего не должна. Будет лучше, если вы уедете утром. Когда вы появились здесь, я была о вас лучшего мнения. Я думала… Впрочем, это уже не важно.

Нат пересек луг и вошел в рощицу. Близились сумерки, золотой свет дня мерк. В кронах весело пели черные дрозды. Нат лег на траву, и почти в ту же секунду к нему обратился голос:

– Попал в переплет, Нат?

– Это ты, Мардук? Я тебя не звал.

– Не звал, но я взял на себя смелость явиться.

– Что ж, ты прав насчет переплета, – сказал Нат. – Я даже не знаю, когда индейцы нападут на город. То есть знаю, что скоро, но когда именно? Эмма мне не верит. И другие не поверят.

– Сейчас я немного облегчу твои страдания, – пообещал Мардук. – Я позволил себе провести небольшое расследование от твоего имени и теперь знаю, когда нападут индейцы.

– Когда?

– Утром, Нат, с первыми лучами солнца. Два Койота с трудом удерживает племена под своим началом. Ему не очень-то верят. Боятся – да, но не верят. В совете все громче звучат голоса несогласных. Они требуют, чтобы он отложил нападение и предпринял еще одну попытку замириться. Если шаман утратит инициативу, восстание не состоится. Большинство племен настроены уже не так воинственно, как прежде. Они склоняются к тому, чтобы принять неизбежное.

– А не может ли кто-нибудь поговорить с индейцами? – спросил Нат. – Неужели не найдется человек, который мог бы объяснить, что шаман ведет их к гибели?

– Ну почему же, такой человек есть, – ответил Мардук.

– И кто же он?

– Ты отлично его знаешь, – сказал дух. – Хотя, с другой стороны, ты его совсем не знаешь.

– Ты имеешь в виду меня?

– Кого же еще!

– Индейцы не станут меня слушать! Я не говорю на их языке!

– Ты владеешь универсальным языком, – сказал Мардук. – Я, конечно, имею в виду язык колдовства. Если одолеешь Двух Койотов в Стране Сновидений, индейцы без всяких слов поймут, насколько безнадежны их притязания, и вернутся в свои вигвамы. Будет спасено много жизней.

– Ты хочешь, чтобы я сразился с шаманом? Мардук, у меня нет опыта в боях колдунов. И я уже давно не практикую магию. Как только тебе в голову пришло, что я могу пойти на такое?

– О, ты, конечно же, прав, – сказал Мардук. – Кому придет в голову, что ты пальцем пошевелишь или хоть на секунду подвергнешь себя риску ради спасения нескольких сотен поселенцев и нескольких тысяч индейцев? Это исключено. Нижайше прошу простить меня.