Ночной снайпер Незнанский Фридрих
Они подошли к дверям школы, оглянулись.
– Придется ждать, когда появится директор, – сказал Турецкий. – Не ломать же дверь. Хотя этот снайпер, если он сюда приходил, не очень-то щепетильничал… Открыл и вошел. А нам придется время терять…
– Но если оперативная обстановка потребует? – спросил Игорь.
Шестаков усмехнулся:
– Во-первых, сейчас по всей Москве проходит операция «Перехват»… – сказал он.
– Толку от нее… – вздохнул кто-то из оперативников. – Откуда им знать, что или кого перехватывать?
– …Во-вторых, если взломаем, на суде возникнет разговор о добыче улик незаконным путем, без понятых. И любой адвокат нас высмеет.
Турецкий посмотрел на часы. Потом махнул рукой:
– Ладно… Гера, ты свободен. Игорь, тоже поезжай домой, здесь тебе ждать больше нечего… Загляни где-нибудь в середине дня, если будет время.
Шестаков и ухом не повел на разрешение начальства, а Игорь пожал плечами и тоже остался. Только переступил с ноги на ногу. Так они прождали около двух часов, успели замерзнуть, пока пришел директор школы, седой, в строгих очках, со старомодным галстуком, выглядывавшим из-под кашне. Он остановился, удивленно посмотрел на ожидавших сотрудников и оперативников.
– Не может быть, – сказал он растерянно, после того как Турецкий, представив себя и собравшихся, рассказал о цели визита. – У нас в школе дежурит сторож…
– В этом мы должны убедиться, – сказал Турецкий непреклонно и показал рукой в сторону двери: – Прошу…
Когда дверь открыли, Шестаков выставил руку, чтобы директора придержать в дверях. При этом он принюхался к воздуху и прислушался к храпу, доносившемуся из ближайшего помещения с приоткрытой дверью.
– Да уж… Это называется – сторож… Так, одну минуту… У вас вчера по окончании занятий производилась влажная уборка вестибюля?
– Мы каждый день ее делаем, – сказал директор с достоинством.
– И после этого школу закрываете и опечатываете? – продолжал Шестаков.
– Обязательно! – пожал тот плечами. – Я сам ухожу вместе с уборщицами.
– Значит, любые следы… – Шестаков указал на пол, – могли быть оставлены лишь теми, кто побывал здесь после вашего ухода, не так ли?
Директор только пожал плечами.
– Наверняка… Скоро придут учащиеся и учителя, – сказал он. – Вы их тоже не пустите?
– Придется, – сказал Турецкий. – Перенесите или отмените уроки. Только рады будут. По себе знаю.
– Представляю, как вы учились… – усмехнулся директор.
– Да уж… Все время сбегал. И потому стал всего лишь работником Генпрокуратуры. Можете потом в назидание рассказать и показать меня ребятам в качестве наглядного примера… Мол, вот что бывает с теми, кто пропускает занятия… Леня! – крикнул Турецкий через плечо эксперту-криминалисту. – Ты там не уснул еще? Давай займись…
Пришлось еще подождать, пока эксперт-криминалист произведет свои действия. Турецкий первым переступил через порог.
– Значит, никого не пускайте, пока мы не закончим осмотр! – повторил он директору. – А теперь прошу идти аккуратно по моим следам…
Они поднялись на верхний этаж.
3
Когда джип подкатил к особняку, где жил погибший Артемов, Тамара сказала Паше:
– Поднимись со мной, а то не по себе… Боюсь остаться одна, понимаешь?
Паша искоса взглянул на нее, помедлил, пожал плечами.
– Теперь нам больше нечего скрываться, – невесело усмехнулась она. – Слыхал, что Толян сказал? Девку, причем с парнем, увидел – и давай ее сюда! Скажи, групповухи он с вами устраивал?
Паша по-прежнему молчал, держа руки на руле и глядя перед собой.
– Извини… – Она тронула его за рукав. – Ты там был и тоже слыхал? – спросила она.
– Да слыхал… – неохотно ответил он.
– И так каждый раз! – сказала она придушенным от ненависти голосом. – Ни одной моей подруги не пропустил! Зинку вообще изнасиловал, сволочь…
Она всхлипнула.
– Перестань, – сказал Паша. – Приведи себя в порядок. А то еще кто увидит. Недоставало, чтобы я на него стучал. Ты ему и так хорошо отомстила. С моей помощью, конечно… Может, хватит об этом?
Она только приоткрыла рот, чтобы ответить, как пискнул ее сотовый. Она взглянула на появившееся сообщение на дисплее.
– Теперь этот депутат от меня точно не отстанет! – сказала она. – Кобель! Уже хочет меня видеть, представляешь? Ты только посмотри, как подписывается… Петя. У него жена, мол, уехала к родне, будет только через неделю, он свободен, ты представляешь?
– И что? – спросил Паша после паузы.
– А то, придется к нему ехать… – Она шумно вздохнула. – Не сейчас, конечно, после похорон, надо же соблюсти приличия.
Она горько усмехнулась, погладила его по руке:
– А сегодня я хочу быть с тобой.
– Это обязательно? – спросил он, по-прежнему глядя прямо перед собой. – Серега, муж твой, еще не остыл. Вернее, еще не успел в морозильнике замерзнуть.
– Ты прав. Просто хочу забыться… Хоть ненадолго, – сказала она, приподняв выщипанные брови. – Ты же не оставишь меня одну?
– Почему ты за него вышла? – негромко спросил Паша.
Она положила голову ему на плечо.
– А что мне было делать? – спросила она. – Я росла в коммуналке, меня там в четырнадцать лет, после школы только пришла, изнасиловал пьяный сосед со своими приятелями… – Она всхлипнула. – Мы были нищими, понимаешь? И что я могла поделать, если мать, представь себе, меня продала и подонки откупились перед самым судом! За триста рублей она забрала назад заявление… А Сережка их потом убил, понимаешь? За меня! И я ему была благодарна! Он сам только что пришел из тюрьмы, и я сказала, что за него пойду, если он их пришьет. А если его за них посадят, я буду его ждать. И он мне поверил… А потом… Красивый был парень, способный на все, бизнесом занялся, на Тома Круза, говорили, похож, а потом стал последней сволочью, когда связался с Кольчугиным… Ну и пошло-поехало… Наркота, ночные кабаки, девки сами на него лезут… Мог любую увести, если понравится, от мужика. Вот и схватил свою пулю… Может, один из таких обиженных его и подстрелил… Как я теперь смогу без этого жить? Если после своей нищеты села на иглу богатства? И сейчас одно в голове: как сохранить это все? – Она приподняла голову, обвела рукой участок и особняк рукой. – Думаешь, я смогу от всего этого отказаться?
– Перестань, – сказал Паша и обнял ее за плечи. – Не заводись. Ты мне это уже рассказывала.
– Меня хоть не насилуют, меня теперь только покупают, понимаешь? – сказала она, немного успокоившись, прижавшись к его плечу. – И я могу хотя бы выбирать мужиков. А не они меня.
– Меня ты тоже выбрала? Или купила?
– Тебя я выбрала… – в тон ему ответила она. – Показала Сереге на тебя пальцем и сказала: хочу! Этого мальчика. А он как раз у сексопатолога лечился, и без видимого результата… А то к Кольчугину уйду, сказала, он мне обещал свою жену-корову прогнать… Да ну тебя. При чем здесь ты, не понимаю? Не о тебе речь. Артемов хоть сначала был похож на мужика. И если бы не пил, не сел на иглу… А этот недомерок… – Она брезгливо сморщилась, кивнув в сторону сотового. – Не может сделать бабе приятное, попыхтит – и в сторону, а туда же! Беги к нему, раз его жена только что уехала, а твоего мужа только что убили! Может, он и заказал?
Она никак не могла успокоиться.
– Перестань… – Он открыл дверцу машины, помог ей выбраться.
– Мать говорила: ну куда тебе такие длинные ноги, уродина, – сказала она, выбравшись из кабины. – Кому ты будешь с ними нужна? По ее деревенским представлениям – это уродство, представляешь?
– Где она сейчас? – спросил Паша, когда она наконец открыла дверь дома.
– Кто? – Она остановилась на пороге, пропуская его в дом. – Ты о ком?
– О твоей матери, – напомнил он, проходя мимо, и она к нему невольно прижалась.
– А… не знаю. Пьет где-то. Я звонила, узнавала… – Она махнула рукой, села на ближайший диван, откинулась. – Соседи сказали, будто совсем спилась, квартиру продала, я ж ей однокомнатную купила, куда-то в Ногинск уехала, что ли… А искать ее нет никакого желания. Куда я ее привезу? Сюда? Говорят, стала законченной бомжихой… – Она выпрямилась. – Осуждаешь? Ты, я знаю, маменькин сынок, родителей почитаешь… А я вот такая, да, не могу забыть, как она у соседа деньги взяла за то, что он меня силой лишил невинности… Ну, иди ко мне.
Она потянула его на диван, стоявший возле камина, и он сел рядом. Она обвила его шею руками, стала исступленно целовать. Потом стала стаскивать с него куртку, срывать с себя свитер.
– Подожди… – хрипло сказал он, отстранившись. – Я сам…
– Скорей… – Она прикрыла глаза, опрокидывая его на себя. – Хочу всех забыть, хочу послать всех к черту!
Потом они оба замерли, услыхав скрип ступеней на лестнице. Похоже, кто-то медленно по ним спускался.
Тамара оттолкнула Пашу, села, прикрыла грудь руками, потом стала лихорадочно натягивать на себя юбку.
– Черт! Забыла совсем… – шепотом сказала она. – Его мать должна была приехать, понимаешь? И уже здесь. Ну, одевайся, что смотришь? Она почти не видит и плохо слышит… Здрасте, Павла Кузьминична! Вы уже приехали? – крикнула она.
Паша набросил на себя куртку и только потом обернулся. Он увидел согбенную старуху, спускавшуюся по лестнице.
– Сережа… Это ты? – Она простерла руку в направлении Паши. И спустилась еще на пару ступенек.
Они переглянулись. Тамара приложила палец к губам.
– Сережа, почему ты не отвечаешь? – встревоженно сказала старуха.
– Отзовись или помоги ей, только не стой… – вполголоса сказала Тамара. – Павла Кузьминична, вы меня слышите? – И сама подошла к лестнице. – Только осторожнее, ради бога… Подождите, я вам помогу.
– Томочка, ты здесь? А это разве не Сережа?
– Это его охранник, а Сережа уехал… Как вы сами сюда добрались?
Тамара помогла ей спуститься, усадила на тот же диван возле камина.
– Куда он уехал? – донесся женский голос сверху, и Тамара вздрогнула, увидев спускавшуюся молодую женщину, одетую в ее халат и с распущенными волосами. Она внимательно оглядела Тамару и Пашу, отметив про себя непорядок в их одежде и ее сбитую прическу.
– Фу, Ленка, напугала! – качнула головой Тамара. – А я думала, как Павла Кузьминична сюда попала?..
– Да я мать сама привезла, раз Сереженька отказался ее встречать. Он у нас, видите ли, был очень занят… А маме без него не спится, все волнуется, где ее сыночек. И мне покоя не дает… А что, нельзя в ваш дом без спросу, хочешь сказать?
– Ну почему… – промямлила Тамара. – Я этого, во-первых, не говорила, я не знала, что ключ у вас есть… А тебе, как Сережиной сестре, и его маме… почему же нельзя?
Она постепенно приходила в себя, медленно бледнела, и губы ее сжимались. Паша отошел немного назад, оставив золовку и невестку друг против друга, и торопливо застегнул молнию на брюках. Что не ускользнуло от внимания Лены.
– А ты, милая, никак растерялась… – сощурилась она. – И даже ширинку клиенту не застегнула. С чего бы, а?
Она не спеша закурила и подошла к Паше вплотную. Еще раз вызывающе его оглядела.
– Так, может, познакомишь со своим кадром? Или для себя его держишь?
– Прекрати, – тихо сказала Тамара. – Ты не у себя в офисе. Что тебе здесь надо?
– Здесь? – удивилась Лена. – А что, мать и сестра уже не могут приехать к Сергею просто так, чтобы навестить?
– Что ты сказала? Это разве не Сережа? – спросила старуха.
Она подошла к Паше ближе, протянула к нему руку, будто собираясь его ощупать.
– Это не Сережа, мама, – хмыкнула Лена в ответ на ненавидящий взгляд невестки. – Это его заместитель по сексуальной части.
– Сережин заместитель? – сощурилась мать погибшего. – Очень приятный молодой человек! Как вас зовут?
– Видишь, маме он тоже приглянулся. – Тон Лены становился все более издевательским. – Вот я тоже хочу узнать, а нас никто не хочет познакомить… Может, вы сами, молодой человек, представитесь, раз хозяйка язык проглотила? Кто вы и что здесь делаете в шесть утра и как вас зовут?
– Это Лена, сестра Сергея, а это Паша, охранник Сергея, – сказала Тамара, глядя на нее исподлобья. – Недавно у него работает. Сергея дома нет, он оставил Пашу меня охранять, потому что одна я здесь боюсь.
– Так теперь это называется, – насмешливо протянула Лена. – Охранять! Одни для этого заводят собаку, другие мужика. Надо запомнить… А сам он где?
– Мне он сказал, что уехал в командировку! – с нажимом произнесла Тамара. – И ничего о вашем приезде не сказал. Может, закончишь наконец этот допрос?
– Еще возмущаешься?.. – покачала головой Лена. – Я бы на твоем месте… Даже не боишься, что расскажу Сергею?
– Я не расслышала, Сережа скоро придет? – спросила Павла Кузьминична.
– Скоро… – сказала Лена и пустила дым к потолку, снова села на диван. – Скоро придет твой любимый Сереженька. Дай бог, трезвый… Сделай нам кофе, что ли… Мы вечером приехали, мама никак не могла заснуть и мне не давала.
Она зевнула, откинулась на подушки, и ее грудь вызывающе выставилась из низкого декольте. Она скосила взгляд на Пашу.
– Прикройся, бесстыдница! – сказала мать, но та никак не отреагировала. И мать вздохнула, покачала головой и села в кресло.
– Я пойду? – спросил Паша у хозяйки.
– Посиди с нами, – сказала Лена, снова зевнув. – Куда идти в такую рань. Хозяина-то еще нет… Или тоже всю ночь не спал?
Она выпрямилась, села, закинула ногу на ногу, стала ею покачивать, по-прежнему не сводя сузившихся глаз с Паши, который не находил места ни себе, ни своим рукам. Лену, похоже, это только забавляло. Ее мать между тем тихо заснула в кресле, склонив голову набок.
– Прекрати! – сказала Тамара. – И потише. Мамочку разбудишь… Тебе с молоком или без?
– Как сделаешь, так и будет, – кивнула Лена. – Если мама заснет, ее пушкой не добудишься… Беда только, что засыпает не вовремя. – Она поднялась, подошла к матери, заботливо накинула ей на ноги плед, подложила ей под голову вышитую подушку. – А Пашенька пока разожжет нам камин и включит телевизор… – она кивнула в сторону огромного «Сони». – Сейчас как раз должны «Дорожный патруль» передавать по шестой… Я опять что-то не так сказала? – спросила она, увидев, как они переглянулись.
– Нет, ничего, – пожала плечами Тамара. Похоже, она все еще не решалась оставить их одних.
– Иди, – подтолкнула ее в сторону кухни Лена. – Не трону я твоего Пашеньку… Да никак не успеем мы трахнуться, пока ты нам кофий завариваешь!
Когда Тамара вернулась в холл с подносом, на котором стояли кофейник и чашечки, Лена в ужасе, приоткрыв рот, смотрела на экран телевизора. Там в луже крови возле своей машины, освещенный неоновым светом вывески казино, лежал ее брат.
Паша растерянно взглянул на вошедшую Тамару. Похоже, он не понимал, как вести себя в этой ситуации. Тамара незаметно ему кивнула и в ужасе вскрикнула, схватившись за голову, отчего поднос грохнулся на пол, а горячий кофе разлился по полу.
– Это кто… Это Сережа? – воскликнула она.
И подбежала к телевизору ближе. Мать вздрогнула, простонала, приоткрыла глаза, но тут же снова их закрыла, так и не увидев мертвого сына. Лена молчала, прикрыв рот рукой и с ужасом глядя на экран. Потом порывисто оглянулась на мать и бессильно села на пол.
– Это он? – повторила Тамара.
– Да… Фамилию только что называли, партнер по бизнесу и помощник депутата Кольчугина… – Потрясенная Лена не отрывала взгляда от экрана. – Но он же сам мне говорил… Что срочно уедет! И не может нас встретить, и ты говорила, что он уехал! – Теперь она смотрела на Тамару. – А сам…
– А сам в ночной клуб – к блядям! – зло сказала Тамара. – Вот ваш Сереженька, вот он, полюбуйтесь! Мне врет, вам врет, что куда-то уехал, а сам – по блядям!.. А ты еще меня обвиняешь!
И тоже заплакала.
– А я думаю, почему не звонит… – всхлипнула она. – А он, сволочь…
– Дура, Сережку убили, ты понимаешь, что говоришь? – не выдержала Лена.
Ее мать окончательно проснулась, непонимающе уставилась на присутствующих. Тамара схватила пульт и выключила телевизор. Один Паша по-прежнему не находил себе места.
– Что-то случилось? – спросила мать. – Сереженька звонил?
– Лучше сказать сразу, – вполголоса сказала Тамара Лене.
– Ну да, это же не твоя мать, – еще тише ответила та. – Сама скажу, когда будем дома и лекарства будут под рукой. А может, вообще не скажу… Спи, мама, отдыхай. – Она заботливо поправила одеяло. – Когда Сережа приедет или позвонит, я тебя обязательно разбужу.
И оглянулась на Пашу.
– Вот, Пашенька, оставил шефа без охраны, одного, и результат…
– Сергей один не ходит, – ответила за него Тамара. – У него полно охраны. Только против снайпера ничего не поможет…
– Откуда ты знаешь про снайпера? – удивилась Лена. – Ничего вроде не говорили.
– Ну как же, я сама слышала… – несколько растерялась Тамара, но Лена только махнула рукой. Мол, какая теперь разница?
Она села рядом с матерью, вытащила дрожащими пальцами сигарету, закурила и отмахнула дым от заснувшей матери, пересела от нее подальше.
– Выпить есть? – спросила она. – Виски или водка. Лучше виски.
Тамара и Паша снова переглянулись, он открыл бар, достал початую бутылку. Стал наливать в фужеры. Один из них протянул Лене, но Тамара его остановила.
– Сначала ключи, – сказала Тамара гостье и протянула руку.
– Что? – не поняла Лена, недоуменно глядя на нее. – Какие ключи?
– От моего дома, – холодно сказала Тамара. – Которыми ты дверь открывала.
– А ты не спеши, – усмехнувшись, покачала головой Лена. – Уже хозяйкой себя почувствовала? Не рано ли? Может, сначала похороним Сережу и почитаем вместе с адвокатом, что там в завещании сказано?
– А нет никакого завещания, – пожала плечами Тамара. – И быть не может. Дележ еще предстоит, а пока что ключи – на стол!
Помедлив, Лена выложила ключи от особняка ей в руку.
– Теперь пей, – сказала Тамара, сама подав ей фужер с виски. – Допьешь, и чтоб духу твоего здесь не было!
4
Петр Кольчугин еще несколько раз пытался связаться с Тамарой по сотовому, но безрезультатно.
– Вот сука, – пробормотал он, бродя по гостиничному номеру и кося взглядом в телевизор, где шла заставка последних известий. – Поди, решила, будто мне не терпится снова затащить ее в койку. Думает, что я больший кобель, чем она шлюха…
И перевел взгляд на Соломина, своего помощника по связям с общественностью. Тот учтиво улыбнулся.
– Может, лучше я ей позвоню? – предложил тот.
– Вот ты и позвони… – кивнул Кольчугин. – Скажи, нам нужно договориться, что врать в прокуратуре. Я-то приду туда поздно, а ее вызовут прямо сейчас… Звони, Андрей. Звони, не отставай! Буду в Думе, перезвони мне по мобильному… Объясни ей, что сейчас не до амуров с охранниками!
Он закурил сигарету и походил по номеру. Когда стали показывать сцену убийства Сергея Артемова, присел на краешек кресла, пару раз нетерпеливо взглянул на часы.
– Черт, пора ехать на Охотный… Кстати, из Нальчика еще не звонили? – спросил он Соломина.
– Пока нет, – пожал тот плечами.
– Ведь говорили, что позвонят утром! – воскликнул Кольчугин. – Может, ты выходил куда?
– Нет, никуда… И потом, вы забываете, у нас автоответчик.
– Такие вещи на автоответчик они не будут говорить… – махнул рукой депутат. – Мне родственники из Барнаула пару раз звонили, испугались, слышь? Мол, голос загробный им ответил или из космоса… До сих пор не привыкнут… Костя, я же просил тебя, ни на минуту не отходи, дождись звонка… – Он походил по номеру. – Вот почему до сих пор не позвонили, как ты считаешь?
– Трудно сказать. – Соломин пожал плечами. – Наверно, тоже видят сейчас, как угрохали Сережу… И раздумывают, а надо ли им в это ввязываться?
– Куда денутся… Уже ввязались… Значит, останешься здесь, будь на связи, ты понял? Но ни слова Рустаму о том, что в банке «Империал» заартачились! Пусть думает, что у нас все путем, и пусть поскорее выбивает правительственную гарантию на кредит… Это первое. Второе. Позвонят из прокуратуры, этот Турецкий, скажешь, что ничего я не забыл, просто очень занят, если не сегодня после вечернего заседания, то завтра обязательно там буду. Все понял, да? Тогда я пошел!
Когда он вышел из номера, Соломин через некоторое время выключил телевизор, подошел к окну, несколько минут постоял, глядя на Манежную площадь с ее декорациями, уличную суету. Решив, что времени прошло достаточно много и хозяин уже не вернется, если что-то забыл, он стал набирать номер на мобильном телефоне.
– Рустам Ибрагимович? – вполголоса спросил он. – Это я, Андрей.
– Привет, дорогой, что скажешь? – послышался рокочущий голос из далекого Нальчика.
– А что тут скажешь… Наверно, сами все видели по телевизору.
– Видел, да, бедный Сережа… – Он тяжко вздохнул. – Слушай, я ему завидовал, все ему завидовали, когда, помнишь, отдыхать к нам с супругой приезжал! Весь Нальчик сбежался на его Тамару посмотреть! Думали, сама Клавдия Шифер пожаловала! – цокнул языком Рустам Ибрагимович. – Такая женщина! И такое ей несчастье, ай-я-яй! Как она, бедная, сейчас переживает, а? Хоть есть там у вас, кому утешить бедную женщину?
– Хотите ей помочь? – хмыкнул Соломин.
– Нехороший разговор у нас, Андрей! – неодобрительно сказал, сменив тон, Рустам Ибрагимович. – Совсем нехороший! Человека убили, а мы о чем говорим?
– Вы сами спросили: есть кому ее утешить? – несколько растерялся Соломин.
– Я о родственниках спросил! – строго сказал абонент. – О Сережиных. Или о ее отце и матери… А ты что подумал? Родители у нее есть или нет?
– Н-не знаю, – тоскливо промямлил Соломин, посмотрев на часы. Он по опыту знал, что этого абонента лучше не прерывать напоминанием о делах.
– Вот видишь… Ей так тяжело сейчас! Можно ли ее в такую минуту оставить одну?
– Таким, как Тамара, не позволяют оставаться одной лет до пятидесяти, – терпеливо сказал Соломин, снова взглянув на часы. Подумал, что Петя потом будет орать: долго разговариваю и деньги налогоплательщиков перевожу на пустые разговоры…
– Эх, маладежь, – вздохнул Рустам Ибрагимович. – Не умеете красивую женщину уважить!
Старый козел. Сейчас скажет, что придется ему самому взять на себя опеку Тамары. И пригласит ее к себе отдохнуть… Еще один желающий на освободившуюся вакансию.
– Пусть как Сережу похоронит, сразу мне позвонит, – сказал Рустам Ибрагимович. – У тебя все?
– Нет, что вы, – испугался Соломин. – Я о другом. Петя меня спрашивает: готово ли письмо о правительственных гарантиях банковского кредита от «Империала»?
– Письмо-то в целом готово… – закряхтел абонент из Нальчика. – И визы есть, и за исходящим номером дело не станет… Но в свете последних событий стоит ли спешить, дорогой? Меня обязательно спросят, а кто курирует эту сделку, уж не тот ли самый народный депутат Кольчугин Петр Авдеевич, у которого уже троих партнеров, или помощников, убили одного за другим, а одного посадили?
– Но мы уже все раньше обговорили… – похолодел Соломин. (Такая сделка может сорваться!) – Неужели вы забыли?
– Я-то не забыл, дорогой! А вот начальству нехорошо напоминать о его склерозе. И что за банк такой «Империал», который готов нам дать кредит, и какая у него в этом свете репутация?
– Но это очень солидный, уважаемый банк! Они и сейчас, зная Кольчугина, готовы закрыть глаза…
– Не увлекайся, дорогой. Ты это мне говоришь или надиктовываешь на подслушивающее устройство?
– Это вы сказали!
– Вот именно… Боишься, да? Что Кольчугин узнает о нашей с тобой договоренности? Раз двойную игру затеял, так держи себя в руках! Ты не обижайся, дорогой, а стань на мое место. Мне сейчас придется напомнить своему начальству всю предысторию. Терпеливо и с фактами на руках. И столько раз напоминать, сколько раз начальники спросят. И что это за банк «Империал», и что за фирма «Импекс», и почему именно депутат Кольчугин это все курирует… Ему что, больше делать нечего? Ты все понял?
– Да… – тихо сказал Соломин.
– Говори! – требовательно сказал Рустам Ибрагимович. – Все как есть говори.
– Ну… Вы правы в своей догадке, банкиры тоже засомневались… – выдавил из себя Соломин.
Петя меня убьет, если узнает, подумал Соломин. И что до сих пор я не позвонил Тамаре. И за расходы на сотовую связь, и за оттяжку сделки, за которой может последовать ее срыв. Четвертует и колесует.
– Так и знал! – крякнул Рустам Ибрагимович. – Ну как в воду глядел.
– Но это была не наша инициатива, – сказал Соломин. – А ваше предложение. Вы же прекрасно знаете…
– Я же сказал, дорогой, – ласково сказал Рустам Ибрагимович. – Ничего не знаю, ничего уже не помню. Потренируйся, расскажи мне еще раз, напомни, с чего все началось!
– Но не по телефону же…
– Почему не по телефону? Он же цифровой, у него фирменная гарантия конфиденциальности переговоров, верно я говорю? Или там, где ты находишься, могут подслушать?
– Специалисты недавно проверяли, не знаю… – вздохнул Соломин. – Говорили, все в норме.
– И у меня проверяли, – подхватил Рустам Ибрагимович. – И у меня все чисто. Значит, можем спокойно поговорить.
– Ваш сахарный завод в Нальчике просит кредит у «Империала» для закупки ста тысяч тонн сырья, так? – спросил Соломин, чувствуя, как его лоб покрылся испариной.
– Не знаю, Андрюшенька, может, и так. А может, и по-другому, – уже в открытую издевался Рустам Ибрагимович, словно видя его страдания. – Все?
– Кредит большой, требуется гарантия вашего правительства, – пробормотал Соломин.
– Цифры можешь не называть, – вздохнул Рустам Ибрагимович. – Я их помню. Удивительное дело, почему на цифрах, если речь идет о долларах, склероз не сказывается, не знаешь?
– Не знаю, не изучал сей медицинский факт… – ответил Соломин. – Дальше. Банк «Империал» дает кредит, торгово-закупочная фирма «Импекс» осуществляет закупку сырья за границей…
– Спасибо дорогой, что напомнил… А вот о том, почему у уважаемого народного депутата Петра Авдеевича третьего партнера убивают снайперы, меня все равно спросят. И что я скажу? А не будет исчерпывающего ответа, сам понимаешь, могут отложить вопрос до выяснения.
– Тогда Кольчугин будет искать других клиентов, менее чувствительных… – не выдержал Соломин.
– Ай, какой же ты нервный, нетерпеливый… Лучше скажи, ты о себе и своих комиссионных побеспокоился?
– Боюсь, половина моих комиссионных уйдет на оплату наших с вами переговоров, – не удержался Соломин.
– Так мало? – сокрушился абонент. – Совсем выдержки у тебя нет, дорогой! Все торопишься, не умеешь поторговаться… Мы же договаривались: сам позвоню, когда будет сделано.
– Да это не я тороплюсь! Меня Петя уже затрахал на эту тему, – признался Соломин.
– Нехорошо о начальнике говоришь! – вздохнул Рустам Ибрагимович. – Ладно, никому не расскажу о ваших нетрадиционных половых отношениях… – тщательно выговорил Рустам Ибрагимович. – Откуда мне знать, дорогой, что вы там в Москве до сих пор живете на одну зарплату, как при развитом застое!
– Тогда, быть может, закруглимся? – нетерпеливо спросил Соломин и снова посмотрел на часы (убьет, непременно убьет, если не позвоню Тамаре!).
– Конечно, закруглимся, Андрюшенька! Сколько можно разговаривать, когда тема исчерпана, я правильно говорю?
– Ну тогда до свидания, Рустам Ибрагимович…
– Подожди… Что значит – до свидания? Во-первых, позвонишь мне и расскажешь все, что узнаешь о Петином визите в прокуратуру. Правильно?
– Само собой… – нетерпеливо сказал Соломин.
– И потом, я так и не понял, передашь ты Тамаре мои соболезнования или нет? Мне, сам понимаешь, неловко ей звонить, сам знаешь, поднимут трубку посторонние люди, услышат мой кавказский акцент, нехорошо будут думать о девушке… Вы, русские, от нас, лиц кавказской национальности, только нехорошие дела ждете… Я правильно говорю?
– Значит, заслужили, – буркнул Соломин. – Своим поведением.
– И мое предложение ей тоже передашь, да?