Брестские ворота Дмитриев Николай

– Ваше дело, – пожал плечами сержант и отвернулся.

Товарища Мишка нашёл возле их стоявшего в отдалении шалаша. Васька сидел на пеньке, далеко вытянув раненую ногу, и старательно скоблил найденным где-то осколком стекла самодельный костыль.

– Готовишься?.. Это хорошо, – Мишка завалился на постель из еловых веток и принялся щупать отросшую на подбородке щетину.

– К чему? – не прерывая своего занятия, спросил Васька.

– Уходим отсюда. Сержант решил место лагеря сменить…

– А я как же? – Васька растерянно посмотрел на товарища.

– Мы тоже, – после короткого раздумья отозвался Мишка. – Только не с ними, а сами по себе. В деревню. Тебе ж отлежаться надо.

– Понятно… – Васька наконец-то бросил скоблить костыль и деловито спросил: – Оружие брать будем?

– А как же. Теперь без него никак. – Мишка порывисто сел на подстилке. – Я карабинчик припас, а то с винтарем таскаться – дохлое дело…

– Ясно… – Васька встал и, примериваясь к костылю, уточнил: – Когда уходить будем?

– А чего тянуть? Сейчас и пойдём. – Мишка вылез из шалаша. – Давай, брат, собираться будем…

Сборы не отняли много времени. Уже через полчаса товарищи, сложив пожитки в один солдатский мешок, ни с кем даже не попрощавшись, направились не к шоссе, а в противоположную сторону, туда, где через лес шла плохо накатанная дорога.

Сначала они двигались довольно бодро, но чем дальше отходили от лагеря, тем всё тяжелее Васька налегал на свой костыль и время от времени, слегка постанывая, матерился вполголоса. Понимая, что товарищу тяжело, Мишка, который и так тащил все их пожитки, поправил висевший на плече карабин и, обхватив Ваську за поясницу, принялся помогать ему. Теперь они шли всё медленнее, и за это время Мишка только однажды сердито пробормотал:

– Хороши б мы были, если бы со всеми пошли…

К вожделенной дороге они добрались часа через два. Обессиленно усевшись на обочину, Мишка озабоченно посмотрел по сторонам и сказал:

– Считай, Васька, мы с тобой лагерем стали. Здесь ждать будем, авось кто и проедет, потому как идти с тобой никак нельзя…

Товарищ сокрушённо молчал. Васька понимал свое положение и от бессилия мог только ругаться. А дело и впрямь было швах. В лагере как-то казалось, что Васька ходить так-сяк может, но выходило, что, во-первых, не очень, а во-вторых, ни тот, ни другой не знали, куда идти.

Молчаливое сидение на обочине продолжалось чуть ли не час, прежде чем Мишка, уловив далёкое позванивание сбруи, встрепенулся:

– Во!.. Кажись, кто-то едет… – и на всякий случай, передёрнув затвор, положил карабин рядом с собой.

Мишка не ошибся, и ждать пришлось совсем недолго. Минут через пятнадцать на дороге показалась лошадь, запряжённая в простую телегу. За возницу сидел обычный сельский мужик в накинутом на плечи армяке. Разглядев это, Мишка с Васькой переглянулись. Их скрытые опасения, что едет кто-то вооружённый, похоже, оказались напрасными.

Мишка поднялся, не спеша вышел на дорогу и, взяв карабин наизготовку, властно выкрикнул:

– А ну, стой!..

– Тпр-р-ру… – мужик послушно натянул вожжи и замер, испуганно глядя то на загородившего путь Мишку, то на так и оставшегося сидеть на обочине Ваську.

Мишка подошёл к подводе и, взяв лошадь за недоуздок, спросил:

– Куда едешь?

– До кума я… – мужик напрягся.

– А кум твой где живёт? – удивился мужичьей непонятливости Мишка и гаркнул: – Село как называется?

– То не село, то хутор. Вельки Борок звётся… – мужик судорожно глотнул, и его кадык заметно дёрнулся: – Там кум Вацлав мешка…[30]

– Что? – от неожиданности Мишка выпустил недоуздок. – А пани Ванда, племянница его, что живёт в городе, к нему приехала?

– Цо?.. – теперь мужик вытаращил глаза от удивления. – Так то выходит, вы их знаете?

– Ну да… – Мишка никак не мог поверить в такую удачу и несколько растерялся, но потом тряхнул головой и пояснил: – Товарищ мой раненый…

– Так вот у чём справа…[31] А я спужался, думал коня реквизуете… – и, обрадовавшись, что всё так хорошо сложилось, мужик стал заботливо ворошить солому в подводе, чтобы поудобнее уложить на неё раненого Ваську…

Матвей Понырин с Петькой Самуновым, малость очухавшись, чтобы не бить сапоги по булыжнику, держались пыльной обочины. Минут двадцать назад сводный полк, к которому они прибились после неудачной атаки, подвергся внезапному налёту немецких бомбардировщиков.

Сделав всего два захода и оставив на шоссе полтора десятка свежих воронок, самолёты улетели. Однако на этот раз больших потерь не было. Уже набравшиеся опыта бойцы мигом рассредоточились, но попахать землю носом пришлось, и теперь Матвей с Петькой, кое-как отряхиваясь на ходу, вместе со всеми шагали дальше.

Вообще-то им повезло. Ночью на коротком отдыхе их роту отыскала походная кухня, и утром они так плотно позавтракали, что явно объевшийся Петька всё ещё продолжал отрыгиваться. Когда же он в очередной раз ещё и громко «пустил ветры», Матвей не выдержал.

– Ты чего?

– Да чёрт его знает, брюхо чего-то крутит, – отозвался Пётр.

– Может, со страху? – поддел его Матвей.

– Не, – Петька отрицательно помотал головой. – Я в лесу ягод каких-то попробовал, вероятно, с них…

– Так чего маешься? – посочувствовал товарищу Матвей. – Дуй вон в кусты и порядок…

– Ага, а потом тебя догонять галопом? – фыркнул Пётр.

– Да беги ты, я подожду, – успокоил его товарищ.

В это время мимо них проходило небольшое, шедшее в относительном порядке подразделение. Сержант, шагавший вне строя, приостановился, а потом трусцой подбежал к стоявшим на обочине Петру и Матвею.

– Братцы пехотинцы, я гляжу, вы вроде как покурить собрались. Дайте хоть затянуться, а то с утра аж уши пухнут…

Матвей разглядел на чёрных петлицах сержанта блестящие скрещенные пушечки и без возражений достал из кармана смятую пачку беломора.

– Угощайся…

Сержант торопливо вытащил папиросу из пачки, чиркнул спичкой и с наслаждением затянулся.

Видя, с какой жадностью курит сержант, Матвей посочувствовал:

– Где ж ты, браток, орудию-то свою оставил?

– А там же, где и ты свою ячейку, – с неожиданной злобой ответил артиллерист и матюкнулся.

– А ты б поддержал, может, и я б не бегал, – вызверился Матвей.

– Не серчай, браток, – сержант затянулся так, что огонёк на кончике папиросы заметно пополз к бумажному мундштуку. – Сам знаешь, как оно было. У нас немец в местечко ворвался. Нагло так, на машинах. Наши бегом к лесу, а мы на дороге развернулись, да так дали, что от ихних тупорылых грузовиков только колёса вверх полетели.

– А потом? – Матвей всё ещё не желал успокаиваться.

– Потом?.. – сержант нахмурился. – Потом хреново. Обошли немцы нас. Снарядов нет, горючки нет. В общем, подорвали технику и дальше пёхом. Но, думаю, дальше инакше будет. А пока благодарствую…

Сержант ещё раз глубоко затянулся и бегом бросился догонять свой ушедший далеко вперёд отряд. Матвей, проводил его взглядом, а потом повернулся к так и торчавшему рядом Петьке.

– Ну, ты в кусты-то пойдёшь?

– Ясное дело… – и Петька начал оглядываться, примеряясь, где ловчее всего нырнуть в заросли.

Найдя подходящее местечко и облегчившись, Петька стал приводить себя в порядок, как вдруг уловил обрывки нерусской речи, доносившиеся откуда-то из глубины леса. Мысль о том, что это могут быть немцы, обдала Петьку холодом, и он заколебался. Правильнее было, конечно, поскорее смыться назад на шоссе и дать дёру, но нараставшая внутри злоба заставила бойца поступить иначе.

Крадучись, Пётр начал пробираться на невнятный звук голосов и вдруг услыхал совершенно отчётливо:

– Герр гауптман, ди функюбертраунг ист беендет[32], – оборванное резким:

– Доннер-веттер, Ганс, сколько раз приказывал: говорить по-русски!

От неожиданности Пётр даже присел, так близко прозвучали слова и так ясно они дали понять, что там немцы. Однако через полминуты Пётр пересилил страх и, осторожно выглянув из-за куста, увидел довольно обширную поляну, на краю которой стоял мотоцикл с коляской.

Возле него толклись трое в форме НКВД, но звания их боец рассмотреть не мог, он только заметил, что один из них опустил какой-то штырь, потом раздался металлический лязг закрывающегося замка, и запасное колесо, до этого торчавшее вверх, встало, как надо.

Пётр опустился пониже, стараясь разглядеть хоть что-то ещё, но немцы быстро уселись на свой мотоцикл, мотор завёлся, и бывший у них советский М-72 (а это Пётр определил совершенно точно) медленно поехал по какой-то невидимой бойцу тропинке.

С минуту Пётр ещё ошарашенно смотрел вслед мотоциклу, а потом опрометью бросился назад на шоссе, где ждавший его Матвей встретил товарища насмешливым возгласом:

– Что, на медведя напоролся? Вон глаза какие вытаращенные…

– Да иди ты! – отмахнулся Пётр и выпалил: – Немцы там!

– Какие немцы? – Матвей недоверчиво посмотрел на Петра.

– Такие, в форме НКВД, мотоцикл ещё у них!..

– Мотоцикл?.. НКВД?.. – Матвей мотнул головой и выругался: – А чёрт, только что трое энкавэдэшников мимо проехали!

– Куда? – быстро спросил Пётр.

– Туда! – и Матвей показал в сторону, противоположную их движению.

– К немцам, значит, – заключил Пётр и выматерился.

Товарищи ещё с минуту обсуждали происшедшее и, решив, как можно быстрее найти штаб, бегом побежали догонять колонну. Их сводный полк, бойцы которого, почти не соблюдая строя, брели по шоссе, шёл сегодня с самого утра, но куда именно, никто из красноармейцев не знал, и где искать штаб Матвей с Петром только догадывались.

К их удивлению, штаб оказался совсем рядом, всего в каком-то километре от той поляны, где Пётр увидал немцев. Поблукав среди десятка поставленных вразброс палаток, друзья нашли нужную и попросили часового вызвать начальник особого отдела. Часовой заглянул в палатку, и сразу послышалось громкое:

– Пусть заходят!

Оба бойца поспешно нырнули под откинутый полог, и по-уставному вытянувшись у входа, собрались докладывать, но один их двоих сидевших за складным столом командиров только махнул рукой и устало спросил:

– Ну что там у вас?

– Немцы, товарищ капитан!

– Где немцы? Какие? – особист оценивающе посмотрел на вошедших.

– В лесу, на мотоцикле, в нашей форме, только НКВД, – волнуясь заверил особиста Пётр.

– Ты, парень, что, малость того? – и особист покрутил у виска пальцем.

– Да нет, они по-немецки говорили! – и Пётр, запинаясь на буквах, повторил врезавшуюся в память фразу.

– Что?.. – сидевший до этого молча второй командир, так и вскинулся. – Это точно? Ты не ошибся?

– Нет, товарищ майор, – решительно мотнул головой Пётр и уже увереннее повторил то же самое.

– А что это значит? – повернулся к майору особист. – Я ж ведь в немецком не того…

– Я тоже не очень того, – отозвался майор, но пояснил: – Однако главное я понял, радиосвязь у них работала, вот что.

– Ого! – заволновался особист и с надеждой посмотрел на Петра. – А ты, парень, значит, в немецком сечёшь?

– Нет, – отрицательно покачал головой Пётр.

– А ты? – особист повернулся к Матвею. – Как в немецком?

– И я никак, товарищ капитан, – сокрушённо вздохнул боец.

– Так как же вы усекли, что они немцы, да ещё переодетые, а? – и в голосе особиста сразу послышалось недоверие.

– И вправду, как? – майор тоже подозрительно сощурился.

– Так, товарищ майор, – заволновался Пётр. – Я ещё слышал, как один, я только из-за куста не видел кто, ругаться начал: «Доннер-веттер, говорит, Ганс, я ж приказал чтоб только по-русски».

– Ругался, значит?.. – майор забарабанил по столу пальцами. – А в каком звании они были?

– Не разглядел я, товарищ майор, видел на петлицах что-то блестело, но чтобы точно, так нет, – вздохнул Пётр.

– Так… Ну, гауптман, это значит капитан, это ясно, – уточнил майор и поинтересовался: – Может, ты и радиостанцию видел?

– Радиостанцию?.. – Пётр немного подумал. – Вроде нет. Видел только, как один какую-то тычку сверху убрал и багажник закрыл.

– Ага… Ну, радиостанция у них наверняка в коляске, – заключил майор и деловито спросил: – А куда поехали?

– В сторону немцев, товарищ майор, это я уже видел, потому как на шоссе его ждал, – кивнул на Петра Матвей.

– Ждал? – вскинулся особист. – Почему?

– Так, товарищ капитан, в лес же порой зайти надо, не на дороге же, – развёл руками Матвей.

– Во как бывает… – усмехнулся майор. – Пошёл по нужде – и на тебе, диверсантов засёк, а мы…

Майор не договорил и вдруг как-то по-особому глянул на бойцов.

– Значит, ты видел этих диверсантов в лесу, но издали, – майор ткнул пальцем в Петра и перевёл взгляд на Матвея, – а ты, значит, на шоссе. Так?

– Так, – враз кивнули оба бойца.

– Делаю вывод, – майор встал из-за стола. – Если увидите снова, то узнаете, так?

– Так, – снова враз подтвердили бойцы.

– В общем, парни, я забираю вас к себе, – и майор хитровато, одними глазами улыбнулся…

Стоя на открытой платформе, прицепленной к хвосту быстро уходившего от станции поезда, комдив и замполит неотрывно следили за тем, что творилось сзади. А там, кружившие над местечком «юнкерсы» один за другим срывались в пике и, сбросив прицельно бомбы, круто уходили в высоту, образовав в небе смертельную карусель.

По какому-то удивительному стечению обстоятельств дежурный по станции отправил их эшелон за каких-то пару минут до налёта, и сейчас оба командира мысленно представляли себе, что творится на полыхающей ярким пламенем станции. А там грохотали бомбовые разрывы, взлетали вверх огненно-дымные султаны и рвались, разбрасывая кругом обломки, то ли снаряды, то ли цистерны с горючим.

– Да, вовремя мы смылись, – матюкнулся комдив.

– Это точно, смотри, что там делается, – подтвердил замполит.

Пока оба командира всматривались в эту жуткую картину, машинист прибавил ход. Теперь поезд, мотаясь на почти недопустимой скорости, глотал расстояние и минут через десять уже катил по вполне мирной, на вид вроде бы спокойной местности.

– Похоже, ушли… – комдив снял фуражку и вытер вспотевший лоб.

– Как сказать, – засомневался замполит. – А вдруг «юнкерсы» и за нами погонятся…

– Ничего, – успокоил его комдив. – Они станцией заняты и потом, если какой и попробует, у нас на платформах зенитки…

Ещё минут двадцать такого хода, и, если бы не долетавшие даже сюда отголоски бомбежки, можно было подумать, что никакой войны нет. Но едва комдив облегчённо вздохнул, как замполит испуганно схватил его одной рукой за рукав, а другой показал в сторону недальнего леса.

– Смотри!..

Комдив глянул в указанном направлении и на секунду замер. Там, по полевой дороге, вившейся вдоль опушки, неслись вражеские мотоциклисты. Без всяких объяснений было понятно, что это вырвавшаяся далеко вперёд разведка передового немецкого отряда.

И тут сыграла роль предусмотрительность самого комдива. Разведбату дивизии, ехавшему в головном эшелоне, заранее был отдан приказ быть в полной готовности вступить в бой прямо из вагонов, а пушки и пулемёты могли вести огонь с открытых платформ.

Теперь, оценив обстановку, комдив немного выждал и зычно выкрикнул перекрывая грохот вагонных колёс:

– Огонь!..

Отданная команда перелетела от вагона к вагону, и почти сразу эшелон ощетинился слитным огнём. Стреляли пулемёты, стреляли зенитки, ударили осколочными лёгкие сорокапятки и прицельно били из винтовок бывшие в теплушках разведчики.

Немцы, нагло катившие по опушке, уж никак не ожидали такого удара. От разрывов снарядов, точно ложившихся на дорогу, мотоциклы полетели в кюветы, под деревья или, опрокинувшись набок, так и валялись у колеи, а их ездоки, даже не думая отстреливаться, со всех ног удирали подальше в лес.

Оставив разбитый отряд немецких разведчиков на опушке, поезд, не сбавляя хода, на всех парах помчался дальше, а ошеломлённый замполит, бывший безмолвным свидетелем скоротечного боя, несколько растерянно спросил комдива:

– Откуда тут немцы?.. Тут их не должно быть…

– Откуда, откуда… От границы прут! – выругался комдив и сокрушённо вздохнул: – Эх, нам бы сейчас станцию с рампой…[33]

– Думаю, она здесь на всех станциях есть, – обнадёжил его замполит.

– Доехать бы… – пробормотал комдив, но тут же, взяв себя в руки, скомандовал: – Приготовиться к выгрузке!

И словно идя навстречу чаяниям комдива, минут через пятнадцать, прошедших с момента неожиданной стычки, поезд, сбавив ход, въехал на какую-то малозначительную станцию и, пыхая во все стороны паром, остановился возле свежевыстроенной воинской рампы.

Комдив первым соскочил с платформы на мелкий булыжник съезда и рявкнул так, что передавать приказ по цепочке не пришлось:

– Приступить к срочной выгрузке!..

Впрочем, сейчас никого торопить не приходилось, все бывшие в эшелоне прекрасно понимали, что немцы могут появиться в любой момент. В начавшейся вокруг суматохе начальник штаба, бывший в первом вагоне, с трудом отыскал комдива и озабоченно спросил:

– Что делать будем?

– Разведку, разведку давай! – громче, чем следовало, приказал комдив. – Мотоциклистов во все стороны веером!.. Ясно?

– Так точно, ясно! – начштаба привычно вытянулся и со своей стороны предложил: – Думаю, пока разведка вернётся, круговую оборону организовать надо.

– Правильно, – кивнул комдив и пошёл вдоль теплушек, наблюдая за срочной выгрузкой.

В общей спешке время летело незаметно, и когда перед крошечным вокзалом затарахтел первый вернувшийся мотоцикл, комдив удивился, а когда глянул в сторону возвратившегося разведчика, увидел, что следом за ним к вокзалу подкатила пятнистая «высоконогая», как называли их в армии, «эмка-вездеход».

Автомобиль наверняка принадлежал какому-то высокому штабу, и комдив, не дожидаясь доклада прибывшего мотоциклиста, сам поспешил к вокзальному перрону, где остановилась легковушка. Из машины выскочил капитан и, приложив руку к козырьку, выложил главное:

– Товарищ полковник, я от командира корпуса, за вами!

Поняв, что он не ошибся в своих предположениях и что разведчик удачно обнаружил нужный штаб, комдив уточнил:

– Ехать далеко?

– Нет, всего километра четыре или пять, – заверил комдива капитан и предупредительно распахнул заднюю дверцу «эмки».

Штаб корпуса больше всего походил на лесной табор, отчего было ясно, что его разворачивали в спешке. Поставленные вразброс большие зелёные палатки с откинутыми по летнему времени оконными клапанами, маскировочная сеть, натянутая над единственной, задравшей ствол в небо зениткой, беспорядочное скопище машин под деревьями и вдобавок снующие кругом красноармейцы с какими-то тючками в руках.

И первое, что удивило комдива, едва он вылез из «эмки», было то, что некоторые бойцы, проходившие мимо, совсем не имели оружия. Но особо удивляться было некогда, и комдив, вслед за своим проводником-капитаном прошёл в самую большую, хорошо укрытую в зарослях палатку, напоминавшую маленький домик.

Комкор встретил комдива чуть ли не с распростёртыми объятиями и в избытке чувств даже встряхнул комдива за плечи.

– Ну, полковник, вы вовремя прибыли!

– Что, обстановка тяжёлая? – осторожно поинтересовался комдив, слегка сбитый с толку таким приёмом.

– Так это на вас же немцы наскочили… – странным образом уходя от прямого ответа, заметил комкор.

– Да, но мы… – подтвердил комдив и хотел рассказать, как было, но комкор перебил его:

– Вот и делай выводы, полковник…

Комкор неожиданно матюгнулся и как-то буднично, по-деловому начал вводить комдива в курс дела:

– Обстановка здесь следующая. Наши войска, не боюсь этого слова, беспорядочно отходят. Со связью плохо, кто и где толком не знаем.

– Но, товарищ генерал, надо же что-то предпринимать, – не выдержал комдив.

– Предпринимаю. Информирую. – Комкор вернулся за стол и, сосредоточенно глядя на карту, сообщил: – Собираем отступающих по лесам и дорогам. Подвезли кухни, бойцов и командиров кормим и формируем боеспособные отряды. Для ускорения сбора на всех перекрёстках выставлены маяки и прочёсаны близлежащие окрестности. Всех обнаруженных отправляем на сборные пункты. Командирам приказано оборудовать места отдыха, иметь горячую пищу, медперсонал и запасы обмундирования.

– Но как же тыловые службы? – изумился комдив.

– А так… – комкор зло поджал губы. – Ищем отошедшие тылы, организовали разведку, устанавливаем связь с соседями, чтобы обеспечить передачу приказов и распоряжений. Вот так, полковник…

– Но как же те мотоциклисты, что наскочили на нас? – несколько разволновавшись от услышанного, напомнил комдив.

– Выясняем, – коротко бросил комкор и в упор посмотрел на комдива: – Доложите, полковник, где сейчас остальные эшелоны вашей дивизии?

– Мне это неизвестно, последняя станция, через которую мы проехали, разбита, – начал пояснять комдив, но комкор резко оборвал его:

– Причём здесь станция? Где эшелоны?

– Я повторяю, мне это неизвестно, – полковник с трудом удержался от ответной резкости и только сказал: – Служба военных перевозок нас не информирует…

– Так… – комкор зло поджал губы и зачем-то опять посмотрел на карту. – Что собираетесь предпринять?

– Выход один, товарищ генерал, – комдив подтянулся. – Думаю разослать мотоциклистов по всем близлежащим станциям. Вот только как быть с маршрутами…

Комдив хотел напомнить о просочившихся немцах, но комкор понял его и треснул кулаком по столу.

– Сюда собирать всех!.. Сюда! Я получил приказ наступать! Но артиллерии пока нет, воздушного прикрытия тоже. По заверениям бойцов, отходивших от границы, очень много наших самолётов немцы уничтожили прямо на аэродромах…

Комкор неожиданно успокоился и, тяжело опираясь обеими руками о стол, в упор посмотрел на комдива.

– Так, говоришь, пока с тобой только разведбат?

– Да и я собираюсь использовать хотя бы его, – не отводя глаз, твёрдо ответил комдив…

Немцы наступали успешно. Благодаря радиосвязи и личному присутствию в боевых порядках их командиры с первых дней добились впечатляющих успехов и двигались всё вперёд и вперёд, чуть ли не по расписанию, с перерывом на обед.

Как известно «орднунг» есть «орднунг»[34], поэтому штаб немецкого моторизованного корпуса перед наступлением вечера расположился на ночлег неподалеку от шоссе, у симпатичной опушки, куда подходила дорога.

Сейчас вдоль неё выстроилась в стройном порядке колонна штабных машин. Здесь были автобусы, «опель-блицы», а в самой середине стоял открытый «хорьх» с чёрно-бело-красным штандартом командира дивизии на крыле. Ещё два бронетранспортёра, замыкавшие по краям автомобильный строй, обеспечивали охрану.

Сами штабники разместились не в автобусах, а по-походному, поставив палатки, вытянувшиеся в линию на некотором отдалении от машин. Колонна встала согласно приказу, ничего непредвиденного не произошло и, пользуясь случаем, группа свободных от службы офицеров собралась подальше от начальства в крайней палатке.

Маленький банкет был устроен по случаю присвоения очередного звания капитан обер-лейтенанту из квартирмейстерского отдела, и, естественно, походный столик, установленный в центре палатки, был полон. Правда, горячих блюд не имелось, зато целой грудой были навалены консервные банки с французскими сардинами, паштетами и прочими вкусностями.

Кроме того, словно подчёркивая особенности восточного похода, был представлен и деликатес: несколько баночек чёрной икры, взятые как трофей на каком-то захваченном русском продскладе. И конечно же в самом центре стола красовались пузатые бутылки с коньяком, бенедиктином и яичным ликёром.

Глядя на всё это великолепие, новоиспечённый гауптман с удовольствием потёр руки:

– Ну, господа, прошу к столу!

Господ упрашивать не пришлось, и уже через минуту каждый держал в руке полную рюмку «мартеля». А дальше всё пошло своим чередом. Под заздравные тосты, собравшиеся постепенно хмелели, и разговор сам собой перешёл на животрепещущие темы.

Конечно же всё началось с чинопроизводства, и довольный гауптман, поставив очередную опорожнённую рюмку на стол, выложил перед гостями большую красную пачку:

– Закуривайте, господа…

– Австрийские? «Спорт»? – уточнил обер-лейтенант и, затягиваясь сигаретой, заключил: – Я бы, господа, предпочёл английские «Нил» или «Аттика».

Все сидевшие за столом офицеры поняли намёк и дружно рассмеялись, а адъютант генерала, подняв палец вверх, с хмельноватой важностью заявил:

– Господа, Англия потом, сейчас Россия…

Офицеры на секунду примолкли, а потом с шумом принялись обсуждать сказанное. Первым, как и положено, высказался гауптман.

– Я полагаю, наш фюрер прав, решив напасть на Россию… – как-то задумчиво произнёс он.

– Ещё как прав! – с жаром поддержал его адъютант. – Эти унтерменши совсем не умеют воевать. Они, как и в прошлую войну, выставив свои штыки, волной прут прямо на наши пулемёты!

Два других офицера, лейтенант и обер-лейтенант, дружно посмотрели на гауптмана, как на старшего по званию, явно ожидая, что он скажет. И тогда тот, словно стараясь несколько умерить пыл адъютанта, весьма рассудительно, будто читая строчку из учебника тактики, произнёс:

– Ну, если такую атаку предварить артиллерийским обстрелом и подкрепить танками, то за результат поручиться нельзя.

– Ха! Я видел такую атаку! – вмешался обер-лейтенат. – Русская пехота так и ехала за своими танками на грузовиках, а когда по ним ударила наша артиллерия, во все стороны только обломки полетели!

– И мне говорили, – решился поддержать адъютанта лейтенант. – В одном месте русские почему-то собрались провести танковую атаку через настоящее болото. А мы поставили на выходе из этого болота свои противотанковые пушки, и когда русские пошли в атаку, наши артиллеристы сожгли штук двадцать их танков, прежде чем эти унтерменши догадались отступить!

– Вы, безусловно, правы, – согласился с собутыльниками гауптман. – Русские бегут от нас, как зайцы, и я предлагаю выпить за то, чтобы через месяц война закончилась, и мы бы отметили это в Москве!

– Браво! За это стоит выпить! – дружными выкриками поддержали его офицеры и принялись разливать коньяк.

И вдруг, едва компания успела опрокинуть рюмки, снаружи что-то произошло. Послышался какой-то шум, на который поначалу никто не обратил внимания, а потом уже наступившую ночную тишину разорвали несвязные выкрики, беспорядочная стрельба, и где-то совсем рядом, один за другим, грохнули три или четыре гранатных разрыва.

Офицеры, хватаясь за оружие, повскакали из-за стола, но выйти никто не успел. Спущенный на ночь полог палатки рывком был отброшен в сторону, и возникший в проёме здоровенный русский солдат с автоматом в руках, зло гаркнул:

– Руки вверх, сволота!

Ошеломлённые внезапным появлением красноармейца немцы растерялись, и только адъютант, пьяно заорав:

– Ах ты, унтерменш!.. – кинулся на автоматчика.

Короткая очередь свалила хмельного храбреца на землю, а русский, неожиданно снизив голос, с какой-то неизмеримо страшной интонацией угрожающе произнёс:

– Ну, суки, кто ещё на тот свет хочет?.. – и круглый срез ещё, казалось, дымившегося ствола ППД угрожающе повернулся в сторону попятившихся назад немцев, заставляя их безропотно поднять руки.