Путешествие из Москвы в Калугу Глушкова Вера

Романовых, предрекла гибель этого царского рода. В конце ХVIII в. нашли могилу Лжедмитрия II, его останки достали и закопали где-то около скотобоен. Какое-то время этот калужский бор считался недобрым местом, но постепенно его природные красоты заставили калужан изменить отношение к нему. Огромный сосновый бор с пьянящим чистым воздухом и близость водохранилища с очень чистой водой делают это место притягательным для проведения отдыха. Хотя здесь место массовых гуляний и в летние выходные теплые дни именно сюда направляется чуть ли не половина калужан, толчеи здесь никогда не бывает, всегда чисто и свежо. Одно удовольствие лежать или сидеть, вкушать чистейший воздух, любоваться золотыми стволами сосен, уходящих в небеса, слушать их неспешный и приятный шум. Ни один город Центральной России не обладает сокровищем, подобного этому сосновому бору. В этом бору есть санаторий, расположены лесничество и управление Национальным парком «Угра». Рядом с Калугой есть еще одно удивительное место для отдыха и лечения – два сероводородных озера. От станции Калуга-2 тропинка ведет к сероводородному источнику. В двух сероводородных озерах купаться приятно и полезно. Такой роскоши нет в окрестностях других крупных городов Центральной России. Водохранилище, сосновый бор, сероводородные озера, большое число исторических мест и культурных центров дают широкий выбор человеку для приятного, полезного, обогащающего и оздоровляющего отдыха.

Раньше рядом с Калугой было большое число дворянских усадеб, среди них выделялись настоящие усадьбы – культурные гнезда Калужской земли – Грабцево, Городня, Авчурино, Полотняный Завод. Остатки их былого блеска мы еще можем увидеть. Раньше рядом с Калугой, а теперь на ее окраине находится историческая местность, а в прошлом село Грабцево, где когда-то была в стиле псевдоготики шикарная усадьба (конца ХVIII – ХIХ вв.) одной из самых колоритных фигур екатерининского времени генерал-аншефа, сенатора П.Д. Еропкина (1724–1805), который одно время был московским генерал-губернатором, славился как гостеприимный, хлебосольный и совершенно бескорыстный, а также очень богатый человек. Зимой он жил в Москве, где в своем огромном доме на Остоженке давал грандиозные обеды, а лето непременно проводил в своей усадьбе Грабцево, в добротном и роскошном деревянном доме в «готическом стиле». Еропкин, в прошлом кавалерист, основал в Грабцево конный завод. До наших дней еропкинский господский дом не сохранился, как и практически все другие первоначальные усадебные постройки. Остались только небольшой хозяйственный флигель и одна «готическая» башенка каменной ограды усадьбы, ныне спущенный пруд и следы аллей когда-то величавого регулярного парка с широкими липовыми аллеями на берегу речки Городенки. В конце ХIХ в. большинство древних строений усадьбы были разобраны, на их месте на старых фундаментах построили новые здания – господский двор, боковые флигели и службы. В Грабцево за бывшим деревянным усадебном парком сохранились два храма: Успенский (1772) и Никольский (1791; маленький теплый, уютный, с двумя совершенно одинаковыми фасадами). Сохранилась и необыкновенно пышно украшенная колокольня в стиле русской псевдоготики (конец ХVIII в.); узоры белого камня, как кружево покрывают яркий кирпичный фон этой колокольни. Многие уверенно считают (М.А. Ильин и др.), что ансамбль Грабцево строился по проекту знаменитого архитектора М.Ф. Казакова или как минимум кем-то из представителей его архитектурной школы. В Москве в Музее архитектуры есть два чертежа – фасад и план колокольни. На одном из них написано «колокольня Зачатьевского монастыря. Копировал в 1789 г.»; семья архитекторов Казаковых (отец и три сына) были связаны с проектированием и строительством в московском Зачатьевском монастыре, где колокольню построили в конце ХVIII в. Колокольня в Грабцево ничем не отличается от проекта названной колокольни. Можно считать, что даже остатки строений в Грабцево являются своего рода памятником для наших достойных предшественников П.Д. Еропкина и М.Ф. Казакова.

Петр Дмитриевич Еропкин (1724–1805) был графом, сенатором, генерал-аншефом, участником первой Русско-турецкой войны, генерал-губернатором обеих столиц (Москвы и Санкт-Петербурга) и главнокомандующим войсками в Москве. В молодости он был высоким красавцем и замечательным силачом, с возрастом стал худощавым, несколько сгорбленным, был очень умен, великодушен, бескорыстен, благороден, очень прост в обращении. Вставал рано, начинал день с молитвы, когда одевался, заставлял прочесть для него житие святого того дня; со своих крепостных крестьян брал только небольшой оброк, который не был для них мучением. П.Д. Еропкин был ловким стрелком из лука (сбивал яблоко с головы мальчика), любил в разумных пределах игру в карты, Бог послал ему легкую смерть (он точно уснул).

В земной жизни Еропкина были особо запоминающиеся эпизоды. В 1771 г., когда в Москве случилась эпидемия чумы (моровой язвы), поведение Еропкина москвичи оценили неоднозначно. В день умирали более 100–130 человек, в городе началась паника. Из Москвы в страхе сбежали московский главнокомандующий граф П.С. Салтыков (известный победитель казалось бы непобедимого Фридриха II при Кунерсдорфе), губернатор Бахметев, обер-полицмейстер И.И. Юшков. За это для начала императрица Екатерина II уволила с поста П.С. Салтыкова и передала командование в чумной Москве генерал-поручику Еропкину. Кто-то пустил слух, что надо молиться, целовать лики на иконе Богородицы на Варварских воротах, ставить свечи, жертвовать деньги в сундук перед иконой. Архиепископ Амвросий по совету с Еропкиным в гигиенических соображениях решили пресечь «любзание» иконы, а для начала взять сундук с деньгами. Послали отряд солдат для наложения печатей на сундук, чтобы собранные деньги затем отдать на Воспитательный дом. Образованный Амвросий настаивал на ускорении этой акции, чтобы приостановить распространение заразы. Необразованные люди обратили свой гнев на Амвросия, он просил Еропкина выдать ему билет на выезд из Москвы, а последний вместо этого выделил ему одного офицера конной гвардии для его охраны; спасти Амвросия не удалось, толпа черни (в большой мере пьяной) убила его. Еропкин вызвал на помощь в Москву Великолуцкий полк, тем более что знал о намерении испуганных людей убить и его. Еропкин вначале пытался миром договориться с бунтовщиками, затем дал приказ стрелять холостыми зарядами в народ, а поскольку ожидаемого результата не было, велел стрелять картечью, появидись убитые и раненые. Еропкин два дня не слезал с лошади, первым прибывал в места стычек с народом и наводил порядок. После усмирения бунта он написал императрице донесение о происшествии и просил Екатерину II простить его за допущение кровопролития. Екатерина II милостиво отнеслась к поступку Еропкина, наградила его Андреевской голубой лентой через плечо (знак ордена Андрея Первозванного), денежной премией и хотела пожаловать ему 4 тысячи душ крепостных. От крепостных он отказался, сказав, что ему и жене, у которых детей нет, не нужно набирать себе лишнего. И позже, когда он стал московским главнокомандующим, он отказывался от многих материальных благ, положенных ему. Не переехал в казенный дом, денег, отпускаемых казной для приема гостей, не брал. Екатерина II знала о его грандиозных обедах в Москве, хотела выделить ему деньги на угощение Москвы, за его открытый стол, предложила отдать его долги. Но Еропкин отказался взять деньги, сказал, что угощает гостей по своим возможностям, а долгов совсем не имеет. Екатерина II, видя, что он ничего не возьмет, прислала его жене орден Святой Екатерины (единственный орден, которым в царские времена награждались женщины и только дворянского происхождения, представлял собой золотой медальон с изображением святой Екатерины в обрамлении бриллиантов). Еропкин и в Грабцеве не изменял своим принципам, не разорял крестьян, был благороден, милостиво относился к простым людям, не унижал тех, кто стоял ниже его на социальной лестнице. Одно время под началом П.Д. Еропкина служил М.Ф. Казаков (см. с. 30), который, как полагают многие специалисты работал над созданием проекта усадьбы в Грабцево.

Герб Калуги

В 4 км от Грабцево и в 7 км от Калуги находится село Городня, где прежде была роскошная усадьба с загородным дворцом (конец 1790-х, проект арх. А.Н. Воронихина). В очень давние времена Городню называли Чертовское, поскольку здесь проходила черта – граница засечных, или подсечных, лесов. В ХV – ХVIII вв. особой охране подлежали приграничные засечные леса, в которых часть деревьев была свалена в сторону возможного появления противников, причем срубленные деревья не отделялись от пня полностью и деревья продолжали жить, преграждая путь врагам. Здесь была старейшая вотчина князей Голицыных, перешедшая к ним по родственным связям от бояр Хитворо, Бегичевых, Стрешневых; Голицыны владели этими землями с середины ХVIII в. до осени 1917 г. Почти 50 лет хозяйкой этих земель была княгиня Н.П. Голицына – знаменитая в России «усатая княгиня», прототип старой княгини в романе А.С. Пушкина «Пиковая дама». Эта умная, гордая, властная, образованная женщина сама вела хозяйство, умела заставить считаться с ее мнением российских императоров. Абсолютно всех, кроме императора, принимала сидя. Неудивительно, что при ней в Городне была процветающая усадьба с большим хозяйством. В усадьбе «Городня» были главный, но только летний барский дом, хозяйственные и жилые флигели, бани, оранжереи, Спасская церковь, ограда, рига, погреб, скотный двор, фруктовый сад, регулярный (верхний) парк «Роща», обелиск, пейзажный (нижний) парк, верхний пруд с дамбой, нижний пруд, колодец, а также древнее городище. До наших дней от всего этого осталось далеко не все. Князья Голицыны усадьбу «Городня» не создавали, но они ее деятельно перестраивали. В середине ХVIII в. здесь уже были деревянный господский дом, каменные флигели, службы, регулярный парк, разные деревянные постройки и усадебная церковь; недолговечные деревянные строения были утрачены. О доголицынском периоде усадьбы «Городня» лучше всего визуально рассказывает замечательный памятник середины ХVIII в. – усадебная Успенская церковь. При Голицыных был построен новый большой красивый и уютный летний дом. В его законченном крыле с 1798 г. летом жила княгиня Н.П. Голицына. Но временами она жила и в маленьком деревянном домике-флигеле около главного дома, во втором флигеле жила ее дочь Софья Владимировна Строганова.

П.Д. Еропкин. Портрет второй пол. XVIII в.

В конце ХVIII в. перестройка Городни в соответствии с желаниями Н.П. Голицыной была закончена. Тогда в составлении плана перестройки и реконструкции Городни деятельно и результативно участвовал А.Н. Воронихин (1759–1814), бывший крепостной графов Строгановых, затем – прославленный архитектор. Воронихин был для Голицыных почти свой человек, чуть ли не член их семьи. Дочь Н.П. Голицыной – Софья Владимировна – была замужем за графом Павлом Александровичем Строгановым (1772–1817), которому Воронихин в реальности приходился сводным братом. Воронихин был побочным сыном графа Александра Сергеевича Строганова (1733–1811), который всячески способствовал развитию его деятельности, творчества, им был отправлен на обучение в Москву, где занимался живописью и архитектурой у великих русских зодчих В.И. Баженова и М.Ф. Казакова. Воронихин в 26 лет получил (1785) вольную, оставался в доме Строгановых в качестве домашнего архитектора, воспитателя и наставника молодого графа Павла Александровича, вместе с ним был за границей и учился там, в 1797 г. стал академиком перспективной живописи, в 1800 г. ему присвоили звание архитектора, в 1802 г. – профессора Академии художеств. Совсем не удивительно, что княгиня Н.П. Голицына поручила разработать проект и перестроить усадьбу «Городня» именно Воронихину – другу, наставнику и родному, хотя и сводному, брату ее зятя П.А. Строганова (но тогда о кровном родстве П.А. Строганова и Воронихина открыто говорить было не принято). В ту пору Воронихин был уже известный архитектор, он присылал чертежи и давал советы по реконструкции Городни, а реализовал его проект и практически вел работы скорее всего крепостной архитектор. Голицынский господский двор в Городне сохранился. Художественное решение его фасадов поражает изяществом замыслов: со стороны двора устроен плоский ризалит (выступ), над ним – фронтон, со стороны пруда фронтона нет, а вместо ризалита – легкая нишка. Сохранилась тонкая, изящная лепка, в том числе голицынский герб на фронтоне. Боковые фасады украшает тройное окно. При Голицыных дом был отделан с необычайной изысканностью, были великолепная лепнина, росписи, печи. После событий советского периода и особенно из-за Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. внутри господского дома от первоначального убранства ничего не сохранилось. Пострадал и усадебный парк, он очень страдал и от природных бедствий, прежде всего от бурь (например, только в 1965 г. ураганом сорвало и бросило в парк крышу дома, много деревьев пострадало из-за сильнейшего ветра). Господский дом, возвышающийся над прудом и органично вписанный в природу, окруженный регулярным парком, напоминает и сохраняет память о прошлом величии усадьбы «Городня», является своего рода памятником княгине Н.П. Голицыной и архитектору А.Н. Воронихину.

Наталья Петровна Голицына (1741–1837), «усатая княгиня», прожила почти 97 лет (чрезвычайно много по тем временам), видела царский двор при двух императрицах и четырех императорах (Елизавета, Пётр III, Екатерина II, Павел I, Александр I, Николай I). За границей с ней танцевали два короля Франции, она играла в карты с королём Георгом I, с Людовиком XVI и его женой королевой Марией Антуанеттой, знала главных авантюристов XVIII в. – итальянца Калиостро и графа Сен-Жермена (который якобы открыл ей тайну трех карт, потом она назвала их её проигравшемуся в карты внуку, и он смог отыграться) и многих других любопытных личностей.

Усадьба Городня

Наталья Петровна была дочерью богатого сенатора, графа П.Г. Чернышёва. В обществе её считали внучкой царя Петра I. Её бабка по воле царя, давшего ей сказочное приданое, стала женой его денщика Г. Чернышёва и пользовалась особым вниманием любвеобильного царя Петра I, обеспечившего карьеру её мужа (он быстро стал генерал-аншефом), состояние и титулы ее детям. Детство и юность Натальи прошли в Пруссии, Англии, Франции (её отец был посланником), там получила прекрасное образование, говорила на четырех языках, в России стала фрейлиной императрицы. Она не обладала привлекательной внешностью, была своенравной, высоко ценившей себя девушкой, в этом одна из причин её позднего по тем временам замужества (с 25 лет). Мужа на 10 лет старше её – красавца, богача князя Владимира Борисовича Голицына (1731–1798) – она всецело подчинила своей воле, сама стала управлять имениями мужа, поправила расстроенное им состояние и значительно приумножила его. Она многим напоминала Петра I: была энергичной, умной, грамотной, властной, умела подчинять людей себе, устраивать дела так, как она хотела, была азартной (в молодости великолепно участвовала в конных состязаниях и неизменно брала первые призы, была неутолимой картёжницей, любила стремительную езду в карете, санях и т. п.). Н.П. Голицына была великолепной хозяйкой своих имений, где у неё было более 16 тыс. крепостных душ. Она была очень экономна и расчётлива, великолепно умела извлекать доход из своих владений. Подарки детям делала только деньгами (чтобы купили то, что им нужно), давала деньги в долг под проценты, купила несколько винокуренных заводов (при ней их продукция стала основной статьёй дохода их семьи), она одна из первых в России приказала в своих поместьях сажать тогда новую для России культуру, которую она считала перспективной – это был картофель. Из её детей дожили до взрослых лет два сына и три дочери. Своим детям она дала великолепное образование, была строга и требовательна к детям и внукам, заботилась тактично об их благополучии, помогала преодолевать трудности детям и внукам. Она уважала чувства своих детей; если была недовольна их брачным выбором, не отказывала им в благословении. Н.П. Голицына никогда не озадачивала своих взрослых детей рассказами о её болезнях, недугах (она вообще не жаловалась на болезни, не подавала вида о своём нездоровье), всегда была общительной и жизнелюбивой (до самой глубокой старости выезжала в гости, любила гостей, принимала визитёров). Её смелость проявилась и в том, что в свои 85 лет она одна из немногих отважилась хлопотать об облегчении участи декабристов после событий 1825 г. Княгиня Н.П. Голицына стала прототипом (прообразом) старой графини в романе А.С. Пушкина «Пиковая дама».

Андрей Никифорович Воронихин (1759–1814) по документам был сыном крепостных людей графа А.С. Строганова: «домового человека» Никифора Воронихина и жившей в его семье крепостной девицы Марфы Чероевой, родился на Урале, в селе Новое Усолье. Граф быстро оценил способности мальчика, дал ему прекрасное образование, активно и результативно способствовал его карьере. А.Н. Воронихин стал знаменитым архитектором, представителем ампира. Его лучшие произведения: Казанский собор (1801–1811) и Горный институт (1806–1811) в Петербурге, также он успешно участвовал в создании архитектурных ансамблей Павловска и Петергофа.

Но судьба Воронихина была совсем не простой. Он был на самом деле побочным сыном графа А.С. Строганова, человека чрезвычайно богатого, очень хорошо образованного и деятельного, которому очень не везло с женами (с первой не сошлись характерами, вскоре она умерла, а вторая сбежала и стала гражданской женой И.Н. Римского-Корсакова, выбывшего из-за этого из фаворитов Екатерины II). От крепостной у Строганова был здоровый, трудолюбивый и способный сын Андрей, а от второй жены – слабый здоровьем и не наделенный талантами сын Павел, на 13 лет младше по возрасту его побочного сына. Строганов, хорошо разбиравшийся в живописи, металлургии, химии, физике, управлявший своими вотчинами и заводами в Перми, Усолье, Соликамске, заметил недюжинные способности Воронихина. Вначале Андрей учился в мастерской известного уральского иконописца Гаврилы Юшкова. Затем Строганов отправил его в Москву учиться в Школе архитектуры у В.И. Баженова, где он обучался четыре года (ему 13–17 лет), также перенимал мастерство у другого крупного зодчего М.Ф. Казакова. Воронихин не только изучал архитектуру, но и совершенствовался в живописи. Он писал миниатюрные портреты на эмали, чтобы иметь больше личных денег, выполнял небольшие заказы от Троице-Сергиевой Лавры (роспись и реставрация фресковой живописи). В 17 лет, после окончания Московской школы архитектуры, Воронихин вернулся в Петербург, где граф Строганов поселил его в своем роскошном дворце, выделил две комнаты для жилья и работы. Наследник Строганова – законный сын Павел – и Андрей подружились. Воронихин официально числился учителем рисования при молодом графе Павле Александровиче Строганове. Ученый гувернер Ромм занимался воспитанием Павла и помогал в становлении таланта Андрея. Воронихин мог свободно посещать богатейшую строгановскую галерею живописи, работал в графских библиотеке и кабинете минералогии. Когда в Строгановском дворце устраивались балы, маскарады, пышные приемы, Воронихина приглашали на них, давали возможность познакомиться с лучшими представителями русской культуры (Г.Р. Державин, И.А. Крылов, Д.И. Фонвизин, Д.С. Бортянский и др.). 52-летний А.С. Строганов дал Андрею Воронихину вольную, когда ему исполнилось 26 лет. Строганов хотел дать обоим своим сыновьям хорошее образование, затраты его не волновали. Основой фантастического богатства А.С. Строганова были соляные варницы Строгановых, дававшие ежегодно 1/16 производства соли в России. По желанию Строганова оба его сына много (почти пять лет) путешествовали по России. Затем Павел, Андрей и гувернер Ромм поехали за границу, жили во Франции и Швейцарии три года. А.С. Строганов считал, что Андрей будет домашним живописцем графов Строгановых. Вернувшись в Россию, Воронихин за свою картину «Вид Картинной галереи» при содействии А.С. Строганова (президента Академии художеств, члена Госсовета) получил от Академии художеств назначение в профессора живописи (ему 35 лет). В 38 лет за свою картину «Вид Строгановской дачи» (1797) он получил звание Академика перспективной и миниатюрной живописи. С 34–37 лет Воронихин вел и возглавлял строительно-архитектурные работы во владениях графов Строгановых. Работы Воронихина вызвали интерес и одобрение императрицы Екатерины II, петербургской знати. Он стал получать заказы от царской семьи и других влиятельных людей. Но прежде всего Воронихин работал для Строгановых. При содействии А.С. Строганова император Павел I принял проект именно Воронихина для создания Казанского собора в Петербурге (возглавлял комиссию по постройке этого собора А.С. Строганов). Получилось так, что при содействии А.С. Строганова Воронихин был замечен и обласкан императрицей Екатериной II, императорами Павлом I и Александром I, поручавшими ему ответственные работы. В 42 года Воронихин женился на 29-летней англичанке, дочери британского пастора Мери Лонг; она была чертежницей и помощницей известного зодчего Камерона, выполнявшего заказы русской царской семьи. Красивая молодая жена (на 13 лет моложе его) стала верным другом и прекрасной помощницей Воронихина. Слава творений Воронихина росла. Казанский собор, освященный в 1811 г. (Воронихину 52 года), по замыслу и великолепному исполнению был признан одним из самых замечательных и красивых не только в России, но во всей Европе. С 47 лет Воронихин, при протекции А.С. Строганова и по заданию Александра I, стал разрабатывать и реализовывать проект здания для Горного кадетского института. Комплекс Горного института благодаря его трудам стал настоящим памятником русской культуры ХIХ в., величественным храмом науки геологии. Слава Воронихина как первоклассного зодчего еще более упрочивалась. Еще раньше, в 41 год, он получил официальный титул архитектора, в 43 года был удостоен звания профессора, стал старшим профессором по архитектуре в Академии художеств. Вся жизнь Воронихина была насыщена творческим трудом. Завистники говорили, что многое ему удается багодаря протекции и деньгам графа А.С. Строганова. Но Строганов только открыл его талант и создал условия для его созревания и полного раскрытия. Личные выдающиеся творческие способности Воронихина, его редчайшее трудолюбие и высокая требовательность к себе, своим произведениям принесли ему громкую славу и широкое признание его мастерства великого зодчего в России и за границей.

Недалеко от Городни находится село Явленное, которое в прошлом было очень знаменито. В местной церкви одно время пребывала чудотворная икона Калужской Божией Матери. Помещик В.К. Хитрово построил здесь в 1760 г. каменную церковь, в конце ХVIII в. пристроили колокольню и трапезную (которую расширили в конце ХIХ в.). Калужскую икону Божией Матери с 1748 г. стали почитать чудотворной (см. с. 66, 230), что и принесло славу этому селу. Из дома Хитрово обретенную (1748) в селе Тинькове икону перенесли в храм этого села.

Н.П. Голицына. Портрет первой трети XIX в.

К югу от села Городня и в 9 км от Калуги расположено село Авчурино, которое стало известно с ХIV в. как укрепленный пункт на границе Московского княжества и Литвы. Со временем здесь выросло село, в ХVIII в. образовалась усадьба князя С.В. Гагарина. Архитектурно-художественный комплекс усадьбы в Авчурино был завершен в конце ХVIII в. В 1792 г. усадьбу Авчурино у Гагарина купил Д.М. Полторацкий и устроил здесь образцовое хозяйство: построил конный завод с манежем и оранжереи, ввел трехпольную систему земледелия, денежную оплату труда, а также создал обсерваторию, собрал богатую библиотеку. Усадьба стала необычной не только благодаря ее архитектурно-художественному и ландшафтному совершенству. Неудивительно, что в нее приезжали императоры Александр I, Николай I, будущий император Александр II, в ней в 1809 г. Н.М. Карамзин работал над своим эпохальным трудом «История государства Российского».

Жизнь и развитие усадьбы Авчурино оказались тесно связанными с одним из культурнейших семейств России ХIХ в. Полторацкими и с прославленным архитектором начала XIX в. В.П. Стасовым. Полторацкие дружили с Н.М. Карамзиным, Н.А. Львовым, Г.Р. Державиным, оба поколения Полторацких хорошо знал А.С. Пушкин (С.Д. Полторацкий был одним из давних приятелей Пушкина). Д.М. Полторацкий (владелец Авчурино с 1792 г.) был родным дядей А.Н. Керн (которой одно время был увлечен Пушкин), его сестра была замужем за А.Н. Олениным (президентом Академии художеств и директором Публичной библиотеки), отцом его жены был один из богатейших петербургских купцов и страстный библиофил П.К. Хлебников. Хлебниковская библиотека в то время была лучшей частной библиотекой в России, в ней были древние летописи (Карамзин нашел в ней Киевскую и Волынскую летописи), один из немногих, уцелевших после уничтожения тиража, экземпляров радищевского «Путешествия из Петербурга в Москву», очень многие ценные книги. Много часов провел в этой библиотеке внук Хлебникова – С.Д. Полторацкий, который сам стал большим знатоком и ценителем книги, собрал многие материалы по русской библиографии, умножил хлебниковскую библиотеку, которую он перевез именно в Авчурино. Эта замечательная библиотека находилась в этой усадьбе до 1856 г., затем она поступила в Румянцевский музей. С.Д. Полторацкий в своей библиотеке имел книги с автографами Пушкина, сам был одним из тайных корреспондентов герценовской «Полярной звезды». Полторацкий и Хлебниковы многие годы были связаны дружескими узами с известным зодчим В.П. Стасовым, который выполнил пять проектов перестройки усадебной церкви в Авчурино (построенной еще в первой половине ХVIII в.). После смерти Д.М. Полторацкого (1818) его вдова решила превратить авчуринскую церковь в подобие мавзолея, поэтому Стасов выполнил специальный проект перестройки этого храма (по этому проекту могила Полторацкого, находившаяся за апсидом церкви, после расширения алтаря превращалась в надгробия в пределах церкви). Перестройка церкви длилась с 1819 по 1833 г. по чертежам Стасова, а практическое строительство вел архитектор Луиджи Пелли. Небольшое церковное здание середины ХVIII в. после его перестройки по проекту Стасова стало памятником русского ампира. Заново освященная церковь во имя Св. Николая имела богатое убранство. Стасов заказал памятники лучшему петербургскому мраморщику Кампиони, иконы – академику Егорову, сам сделал проект иконостаса, вся лепнина была привезена из Москвы. Но в Авчурино не только церковь представляет архитектурно-художественный интерес, барские дома здесь были не менее интересными, не говоря уже о том, что здесь было образцовое – по понятиям ХIХ в. – хозяйство. Архитектурно-планировочная организация усадьбы также заслуживает высокой оценки. Усадьба была расположена на крутом высоком берегу р. Оки, кругом ее окружали сосновые леса, парк усадьбы доходил почти до Оки. Старый деревянный дом с мезонином и коллонадой стоял над прудом, по обе стороны от него были возведены два флигеля (начало ХIХ в.), в 1840-х гг. правый флигель сломали и вместо него построили большой новый дом в модном тогда среди русского дворянства «английском стиле» – с «готическим» фасадом, большим балконом, башней для гостей. Постепенно жизнь хозяев из старого усадебного дома ХVIII в. перешла в новый «готический дом», в котором почти весь 2-й этаж заняла знаменитая библиотека Хлебникова-Полторацких, в ней было почти 100 шкафов, которые стояли в комнатах и в коридоре. В 1860 г. старый барский дом сгорел. К началу ХХ в. частично деревянный «готический дом-дворец» сильно обветшал, и купившие усадьбу в 1911 г. новые его владельцы – М.Ф. и Н.О. Гончаровы – перестроили его, хотя архитектурный стиль сохранили, но это уже – поздняя псевдоготика. Этот дом сохранился до наших дней. Сохранился в основных чертах и усадебный парк, лучше всего сохранилась его парадная «регулярная» часть. В простирающемся до р. Оки парке был огромный полноводный копаный пруд (ХVIII в.), который делил парк на две половины. На берегах пруда были разнообразные и многочисленные затеи, в том числе стояли беседки, павильоны, были устроены мостики и купальни, по пруду ходил даже паром. От парковых «затей» теперь практически ничего не осталось, а от хозяйственных построек сохранилось здание конного двора. Из всех многочисленных парковых построек уцелел только построенный по проекту В.П. Стасова в 1818 г. круглый ампирный павильон-ротонда с 4-колонным портиком. Во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. усадьбе был нанесен большой ущерб, многое было разрушено и сгорело. Но даже остатки строений бывшей усадьбы Авчурино дают представление о ее былом блеске и позволяют понять, как жили дворяне в ХVIII – ХIХ вв. в своих провинциальных усадьбах, а также о творчестве знаменитого русского зодчего В.П. Стасова.

Василий Петрович Стасов (1769–1848) прожил долгую для своего времени (79 лет) жизнь, насыщенную творческими трудами, стал очень известный зодчим, получил признание в России и за рубежом. Созданные им строения высоко оценивали императоры Александр I и Николай I, он всегда был востребованным архитектором, выполнял государственные и частные заказы. Творчество В.П. Стасова завершило почти 100-летний период развития русской классической архитектуры. Строения и целые комплексы, выполненные по чертежам Стасова, вошли в золотой фонд русской архитектуры. Он создал в Санкт-Петербурге Преображенский и Троицкий соборы, Павловские казармы, Нарвские и Московские триумфальные ворота, был одним из создателей Петербурга «пушкинской поры», его лучшей постройкой в Москве являются Провиантские склады, он составил проект по восстановлению царского дворца в Москве, пострадавшего от пожара в 1812 г. Для частных лиц было престижным привлекать Стасова к выполнению их строительных планов, тем более что еще едва перевалив за 20 лет, он уже приобрел известность за свои высокое мастерство и безупречный вкус. Стасов был завален государственными заказами, поэтому далеко не всегда мог выполнять выгодные частные заказы. Но отказать в 1818 г. Полторацким он не мог, хотя в это время работал над проектом и строительством Павловских казарм (1817–1821). Стасов с молодости дружил с семьей очень богатого, влиятельного и культурного купца П.К. Хлебникова, всегда поддерживавшего его. Дочь Хлебникова Анна Петровна вышла замуж за Д.М. Полторацкого, владельца Авчурино. А сестра Полторацкого была замужем за А.Н. Олениным, президентом Академии художеств и большим другом Стасова.

А.Н. Воронихин. Гравюра 1880-х гг.

За внешне благополучной творческой судьбой Стасова кроются многие десятилетия его упорного труда, все 65 лет своей архитектурной работы он постоянно совершенствовал свое мастерство, продолжал учиться, доказывал неистощимость его творческих задумок. Стасов родился в Москве в небогатой дворянской семье, где были трое детей. Пока позволяли материальные условия, он учился в гимназии при Московском университете, где наряду с другими предметами в художественных классах детей обучали рисованию, черчению, знакомили с азами архитектуры. Когда Стасову было 14 лет, его отец умер, и их семья осталась практически без средств к существованию. В 14-летнем возрасте, чтобы помочь семье, он начал работать учеником в Экспедиции архитектурных дел Московской управы благочиния, где быстро заметили его способности, исполнительность, трудолюбие. В 21 год он уже был помощником архитектора, выполнял государственные и отдельные частные заказы, приобрел вскоре известность. Заказы выполнял оперативно и хорошо, чрезмерных денег за свой труд не требовал. В 1802–1808 гг. он за государственный счет был отправлен для совершенствования своего мастерства во Францию и Италию. В 1807 г. Стасов вторым среди всех русских зодчих после В.И. Баженова был удостоен диплома и почетного звания профессора Римской академии живописи, скульптуры и архитектуры св. Луки. После возвращения в Россию в 39 лет его карьера и финансовые дела пошли заметно в гору, много было государственных и частных заказов, его авторитет как признанного зодчего стал незыблемым.

Усадьба Авчурино

В 48 лет он влюбился в 20-летнюю Машу Сучкову – красивую дочку небогатой вдовы гвардейского поручика. Несмотря на большую разницу в возрасте, их брак был счастливым все 14 лет их семейной жизни. У них было шестеро детей, первенец родился в 1818 г., а младший сын в 1829 г., когда Стасову было соответственно 49 и 60 лет. Детей помогала воспитывать мать зодчего и его сестра Вера, всю жизнь прожившая с семьей брата. Стасов должен был обеспечить финансовое благополучие его большой семьи, матери и сестры, поэтому чрезвычайно много работал. Он не мог уделять много внимания жене и детям. Стасов не терпел безделья, считал его безнравственным, требовал, чтобы в его семье жена и все дети умели с пользой использовать каждый час. Он сам знал французский, итальянский, немецкий языки и хотел, чтобы его жена и дети изучали иностранные языки. Жене советовал больше заниматься рукоделием, французским языком и музыкой, что Мария Абрамовна старалась делать. В 1831 г., когда случилась эпидемия холеры, у 62-летнего Стасова умерла жена, ее сестра и теща (мать жены). Без матери остались шестеро детей в возрасте от 2 до 13 лет. Только поддержка родных, участие друзей и любимая работа помогли пережить Стасову потерю его горячо любимой жены. Работать после 1831 г. ему пришлось еще больше и упорнее, чем прежде. Всеми признанный мастер, Стасов всегда отличался неустанным стремлением к самосовершенствованию. Например, в 65 лет после дневной основной профессиональной работы вечером он отправлялся на лекции профессоров по истории, минералогии, палеонтологии, физики, химии, так как был человеком очень любознательным. Считал необходимым постоянно расширять свой эрудиционный кругозор. 65 лет продолжалась (14–79) его архитектурная деятельность, он работал фактически до самой смерти в возрасте 79 лет, последовавшей после непродолжительной болезни. Талант и редчайшее трудолюбие принесли В.П. Стасову славу, которая совсем не была целью его жизни. Творческий труд во благо Отечества и соотечественников был для него скорее всего главным источником радости и громадного удовлетворения. Он считал своим первейшим долгом использовать свой Богом данный талант, приобретенные знания во имя интересов России и россиян, поэтому жил и работал только в своей стране. Вот почему он долго жил, был счастливым и уважаемым человеком, которого почитают и в наши дни.

Поблизости, между р. Угрой и оврагом, находятся следы летописного города Опаков с традиционным городищем на мысу. Позже это место назвали Палатки, потому что здесь, в лагере хана Ахмата, в 1480 г. были разбиты шатры. В начале ХХI в. здесь велись обстоятельные и плодоносные археологические раскопки, в том числе раскопан (2004) и законсервирован подземный ход ХII – ХIII вв. из городка к р. Угре.

В.П. Стасов. Портрет А.Г. Варнека

В 25 км к югу от Калуги, поблизости от места впадения р. Угры в Оку, на приокском обрыве расположено село Спасское-на-Угре. В 1480 г. русские войска почти пять месяцев стояли на Угре, не позволяли войскам последнего хана Золотой Орды – Ахмата (недовольного тем, что Русь-Россия перестала платить ордынцам дань) вступить дальше вглубь русских земель. Архиепископ Ростовский и талантливый писатель Вассиан Рыло (скончался в 1481, см. с. 103) написал знаменитое патриотическое произведение «Послание на Угру» (1480), в котором призывал царя Ивана III решительно бороться с Ордой, мужественно стоять за торжество Православной веры, разъяснял царю, каким должен быть идеальный образ христианского государя. Стояние на реке Угре, когда два воинства стояли друг против друга на протяжении 45 км, завершилось уходом ордынцев восвояси и означало конец ненавистного почти трехвекового ордынского ига. Хана Ахмата русские люди в основном вспоминали и вспоминают недобрыми словами, но поэтесса А.А. Горенко (1889–1966) взяла себе псевдоним Ахматова, поскольку знала, что хан Ахмат – ее дальний-предальний предок. После великого противостояния пойма р. Угры остается особо почитаемым местом. В память о «Великом Стоянии на реке Угре» в 1980 г. был возведен большой хороший памятник, а в 2000 г. в память об этом великом стоянии был установлен Крест. Но памятники в честь «Стояния на Угре» стали возводить еще несколько веков назад. В конце ХVI – начале ХVII вв., когда над Русью наметилась опасность польско-литовской интервенции, а около Угры была, по сути, естественная граница Московской земли, князья Воротынские основали здесь монастырь Спаса-на-Угре, в честь освобождения Руси от ордынского ига в ХV в. Поблизости была древняя вотчина князей Воротынских; современное село Воротынское в далекие времена было городом Воротынск. Монастырь Спаса-на-Угре был небольшой и небогатый, он запустел, в 1765 г. его закрыли, к ХIХ в. от него почти ничего не осталось, кроме двух церквей: Преображенской (летняя, середина ХVI в.) и Введенская (теплая, середины ХVII в.) и нескольких надгробий ХVII в. Эти церкви сохранились. Введенская церковь шатровая, что было большой редкостью в ХVII в., ведь патриарх Никон (патриарх с 1652) запретил возводить «неканонические» шатровые храмы, позволял делать только луковичное завершение церквей. Позже к трапезной Введенской церкви пристроили колокольню (нижний ярус – середины ХVIII в.), ее надстроили в начале ХIХ в. О давних временах, доблестных владельцах этих мест и их жителях, несомненно, напоминает и историческое село Воротынское (бывший город Воротынск). Сохранилось живописное селище у села Воротынское, на р. Высса. Городище, или древний Воротынск, относится к ХI – ХII вв.

По соседству с селом Спас-на-Угре находится село Столпово (Красное), где сохранилась церковь середины ХVII в., из-за этой церкви село в народе и называли Красным, столь великолепен был ее храм.

К юго и юго-востоку от Калуги, в небольших поселениях, сохранились древние храмы: в селах Ромоданово (храм 1691, перестрой середины ХVIII и начала ХIХ вв.), Чижевке (одноглавая церковь с шатровой колокольней), Григоровское (церковь 1673), Корекозово (здесь был когда-то Лютиков монастырь с лучшими в Калужской области памятниками ХVI в.; здесь и поблизости было пять монастырей, в 1760-х гг. они были закрыты, их храмы превратились в обычные приходские церкви), Гремячево (монастырь существовал с ХVI в., 5-главый Успенский храм построен в 1695, Георгиевская церковь – в 1702, монастырь был закрыт в 1764; сохранились бывший собор, зимняя церковь, колокольня начала ХIХ в.). Ильинское на Жиздре (в ХVIII в. здесь был небольшой монастырь, в 1766 г. он сгорел, но его церкви остались, а в конце ХVIII в. построили красивую колокольню, здесь зимняя церковь была возведена в 1659 или в 1700 гг., Успенский собор – в ХVI в., или в 1720-х гг.) и др.

Окрестности Калуги дали России несколько ярких личностей, прославивших себя как первопроходцы, исследователи северных частей России. Так, недалеко от Калуги (в современном Ферзиковском районе, к востоку от нее), в селе Богимово, в имении отца родился первооткрыватель полуострова Таймыр Василий Васильевич Прончищев. Его именем назван восточный берег Таймыра, мыс, озеро, горный кряж. Его жена Татьяна Федоровна Прончищева стала первой в русской и мировой истории полярной путешественницей. Редчайшая крепкая любовь помогла им преодолеть многие жизненные трудности, они везде хотели быть вместе. Но их северное путешествие – экспедиция – во имя интересов России, хотя и дала стране очень многое, резко укоротила их земную жизнь. Прончищев прожил всего 34 года, а его жена 23 года, их брак продолжался только 3 года (см. текст ниже).

Имение Богимово имеет и литературную историю. Оно было описано А.П. Чеховым в его рассказе «Дом с мезонином», в котором им были воссозданы соседние места, где тогда были возведены барские дома с мезонином (в селениях Даньково, Спешиловка, Русино). Чехов жил в усадьбе Богимово летом 1891 г., отдыхал и работал над своими произведениями «Дуэль», «Остров Сахалин», «Дом с мезонином». Сейчас в бывшей усадьбе находится больница, а в парке установлен бюст А.П. Чехова.

Василий Васильевич Прончищев (1702–1736) – смелый исследователь северной части Сибири, первооткрыватель полуострова Таймыр – родился в Тарусском уезде, в селе Богимово, в мелкопоместной дворянской семье ротмистра Василия Парфеновича Прончищева, был пятым из его шести сыновей. В 14 лет Василия отправили учиться в московскую школу математических и навигационных наук, в 15 лет его перевели в Морскую академию в Санкт-Петербург. Зимой в числе гардемарин он изучал теорию, а летом проходил практику на кораблях Балтийского флота. 16-летний В.В. Прончищев был определен на службу в Балтийский флот, затем в возрасте 20–21 года принимал участие в Персидском походе царя Петра I на Каспии. Детищем Петра I была и организованная по его замыслам северная экспедиция (1733–1743) – официально называвшаяся Вторая Камчатская экспедиция, под руководством капитана-командора Витуса (Иван Иванович) Беринга (1681–1741), который командовал и Первой экспедицией. Вторая экспедиция была продолжением Первой Камчатской экспедиции, задачей Второй экспедиции было проложить Северный морской путь из Архангельска на Камчатку, в Японию и Америку, изучить и нанести на карту российское побережье Северного Ледовитого и Тихого океанов. В результате Второй экспедиции была составлена карта северных и восточных побережий морских границ Российской империи. Во Второй экспедиции были 13 кораблей, семь отрядов, одним из них (Ленско-Енисейским) командовал лейтенант Прончищев, которому достался самый трудный участок работы – изучить и составить карту территорий между сибирскими реками. Для отряда Прончищева из 50 человек было в Якутске построено парусно-гребневое судно «Якутск». В составе отряда Прончищева были, кроме матросов, штурман и его друг С.И. Челюскин, геодезист Н. Чекин, подлекарь и иеромонах. В состав экспедиции в тайне от начальства была включена жена Прончищева, ставшая первой в мире полярной путешественницей. Отряд Прончищева в тяжелейших климатических и погодных условиях геройски выполнял порученную работу, многие болели от непривычных условий, отсутствия качественной еды и медицинской помощи.

Стояние на реке Угре войск Ивана III и хана Ахмата в 1480 г. Лицевой летописный свод. XVI в.

От цинги в той или иной мере страдали все участники экспедиции. Отряд под руководством Прончищева первым в истории достиг почти (77 ° 55”) самой северной точки азиатского материка. Болезнь поразила 34-летнего Прончищева, он умер (долго считали, что от цинги). Известный российский исследователь и путешественник Дмитрий Шпаро в результате организованной им совместно с членами клуба «Приключение» экспедиции в 1999 г. нашел захоронения В.В. и Т.Ф. Прончищевых. Профессор В.П. Звягин на основе проведенных антропологических измерений останков и сделанных слепков черепов сделал (по методу советского антрополога, археолога, скульптора, доктора исторических наук М.М. Герасимова, 1907–1970) скульптурные бюсты В.В. и Т.Ф. Прончищевых, а художница Е. Каллистова выполнила их графические портреты. На основе работы экспедиции (эксгумация тел умерших) был сделан вывод, что у Прончищева была серьезная травма – открытый перелом большой берцовой кости, он терпел жуткие боли, надежды на излечение не было (и в наши дни этот недуг вызывает огромные опасения), от этой болезни он и умер. Т.Ф. Прончищева после похорон мужа, в холод и сильный ветер, ежедневно по многу часов проводила у его могилы. Умерла она скорее всего не только от нервного потрясения в связи со смертью горячо любимого мужа, но и от пневмонии. На карте со временем появились в честь В.В. Прончищева и Т.Ф. Прончищевой названные их именами соответственно восточный берег полуострова Таймыр, мыс, озеро, горный кряж и бухта, но не Татьяны, а Марии Прончищевой.

Татьяна Федоровна Прончищева (1710–1736, в девичестве Кондырева) – первая в мире северная путешественница, первая участница экспедиции родилась в селе Березове Алексинского уезда Тульской губернии в семье дворянина Федора Степановича Кондырева. Среди его владений было село Лысый, рядом с которым находилось родовое имение отца В.В. Прончищева. С детства Татьяна и Василий знали друг друга, для каждого их очень большая взаимная любовь была первой и единственной в жизни, началась она еще в их юности. Их свадьба состоялась (1733), когда Татьяне было 23 года, Василию – 31 год; ее не могли отпраздновать раньше, поскольку Василий учился и добивался получения солидного статуса. После медового месяца они ненадолго приехали в Москву, остановились в доме родителей Татьяны, у которых к тому времени отец уже умер (в доме жили его вдова, мать Татьяны, и ее брат). В.В. Прончищеву и в голову не приходило, что его жена решила во что бы то ни стало отправиться с ним в опасную северную экспедицию. Но для Татьяны жизнь означала любовь к Василию, ожидание брака с ним, постоянное нахождение рядом с безмерно любимым человеком. Прончищев изо всех сил отговаривал жену отказаться от ее рискованного плана. Но она понимала, что северная экспедиция может оказаться его последним путешествием в земной жизни, поэтому не хотела ждать, чем она закончится, решила быть вместе с ним в любых условиях. В конце концов Прончищев ей уступил, решил тайно, без разрешения начальства взять жену с собой в экспедицию. Это было тяжкое должностное преступление. Способствовали принятию этого решения и все 49 (50-м был сам Прончищев) участников его экспедиционного отряда (все, естественно, мужчины). Они поддержали решимость Татьяны быть рядом с мужем в экспедиции, заверили Прончищева (их командира), что никто и никогда не узнает об участии в ней его жены. Можно представить, каким огромным уважением пользовалась Татьяна у этих мужчин, решивших, что она – единственная женщина – может вместе с ними плыть на парусно-гребном судне «Якутск». Ведь было и есть древнее поверье моряков: женщина на борту корабля – не к добру. Так впервые в мировой истории в составе экспедиции и экипажа корабля оказалась женщина, да и еще молодая, красивая, всеобщая любимица. Летом 1733 г. экспедиция – все ее семь отрядов, а это более 500 человек мужчин, – отправились в путь. Нет смысла описывать все многочисленные трудности и опасности этого северного экспедиционного путешествия, болезни (чаще всего цинга) и смерти многих ее участников. Татьяна не жаловалась на трудности экспедиционной жизни, не мешала работе экспедиции, более того, она помогала мужчинам. Порой аборигены боялись пришельцев, не спешили налаживать отношения с ними, но узнав, что среди них есть женщина, тем более выступавшая в роли переговорщицы с ними, завязывали мирные отношения. Такая практика особенно была плодоносной в селении Усть-Оленек. Впервые в истории русские путешественники на Сибирском побережье дошли до широты 77° 55”. В отряде постоянно кто-то болел, в августе 1736 г. заболели сразу несколько человек, в том числе и Прончищев. Рядом с ним почти всегда была его жена. Когда их корабль достиг реки Оленек, 34-летний Прончищев умер. Похоронили его только на девятый день, так как из-за сильных морозов, ветра и болезней люди еле держались на ногах. Все эти дни 26-летняя Татьяна прощалась с умершим мужем, почти не отходила от тела умершего. После его похорон Татьяна старалась как можно больше быть у его могилы, все видели, что она не хочет покидать ее, расставаться даже с умершим мужем. Так продолжалось пять дней, а потом она внезапно умерла, получилось – через две недели после смерти горячо любимого мужа. Говорили, что она умерла от тоски. Татьяна Прончищева была православной женщиной, не боялась конца земной жизни, верила, что и на небе они с мужем будут всегда рядом, хотела, чтобы и похоронены они были вместе. Участники экспедиции восхищались этой смелой женщиной, ее преданностью мужу, силой их любви. С любовью к усопшей устроили они ее похороны. Моряки положили ее в гроб в красивом платье, в изящных узконосых туфельках на высоком каблуке. Казалось, сама природа скорбит о ее кончине: было очень холодно, шел снег. Только в день ее кончины в корабельном журнале появилось письменное доказательство, что в отряде была женщина. Дежурный записал, что умерла жена бывшего командира дубель-шлюпки «Якорь» Татьяна Федоровна Прончищева. Только на основе этой записи стало известно, что в экспедиционном отряде была женщина – жена В.В. Прончищева. Брак безгранично любивших друг друга Т.Ф. и В.В. Прончищевых длился только три года.

В.В. Прончищев. Антропологическая реконструкция

Со временем военные гидрографы назвали в честь Т.Ф. Прончищевой мыс на восточном побережье полуострова Таймыр. Стали писать «не мыс Прончищевой», а «М. Прончищевой». Время шло, о Прончищевой почти ничего не знали, поэтому букву «М» истолковали как начало ее имени «Мария». Вот почему появилась в жизни и на карте бухта Марии Прончищевой, а не бухта Татьяны Прончищевой. Пора исправить название бухты в честь настоящего имени этой смелой русской женщины и верной жены, бухта должна называться в честь именно Татьяны (а не Марии) Прончищевой.

Помощником В.В. Прончищева (первооткрывателя полуострова Таймыр) был в северной экспедиции С.И. Челюскин, жизнь которого была связана с деревней Борищево (находится за Калугой и Воротынском, к югу от них, в современном Перемышльском районе).

Семен Иванович Челюскин (1700–1764) стал известным полярным исследователем, участником 2-й Камчатской экспедиции, в 1741–1742 гг. описал часть берега полуострова Таймыр, достигнув при этом северной оконечности Азии и Евразии (ныне это мыс Челюскин), С.И. Челюскин происходил из мелкопоместного дворянского рода, поместье его родителей находилось под Калугой. С 14 лет отец отдал сына учиться в Московскую школу математических и навигационных наук, план обучения молодых парней в ней разрабатывал сам царь Петр I. Учиться в этой школе было трудно, так как преподавателями были в основном англичане, плохо знавшие русский язык, да еще и склонные к пьянству. Они требовали от учеников зубрежки текстов учебников (а они заставляли желать лучшего), не стремились научить молодежь думать и самостоятельно принимать решения. Но патриотический настрой молодых людей был большой, из нее вышли первые русские инженеры, артиллеристы, гидрографы, геодезисты, географы-исследователи. Затем Челюскин, как хорошо закончивший эту школу, стал учиться в Морской академии в Петербурге (Петр I ее учредил в 1715 г.). После завершения учебы Челюскин в 26 лет был зачислен на морскую службу в чине подштурмана. Челюскин с детства знал В.В. Прончищева, который был на два года моложе его. От Прончищева он узнал о подготовке большой экспедиции в Северную Сибирь и попросил друга детства включить его в работу этой экспедиции. В 1733 г. (ему 33 года) Челюскин был включен в состав экспедиции, стал штурманом. Челюскина включили в состав отряда лейтенанта Прончищева. Работали в трудных условиях, местные жители были недовольны ими, так как были обязаны поставлять им лошадей, принимать на постой, снабжать их продуктами, транспортировать грузы. Многие члены экспедиции болели и умирали из-за тяжелой работы, сложного климата, плохого питания, отсутствия квалифицированной медицинской помощи. Прончищев и Челюскин делали все от них зависящее, чтобы помогать своим сотрудникам и хорошо выполнять поставленную перед отрядом задачу. Зимовать пришлось в юртах, в которых жили 12 семей русских промышленников, а рядом жили тунгусы и якуты. Продолжение работ, используя корабль-шлюпку «Якутск», штурманом которой был Челюскин, зависело от состояния рек, количества льдин, открытой воды или частично скованной льдом. Из-за морозов целую зиму пришлось жить в землянках, в них жила и единственная женщина, участница их экспедиции, жена Прончищева. Т.Ф. Прончищева геройски переносила все тяжести их похода. От цинги умерли несколько человек. Только в июне 1736 г. их шлюпка-корабль смогла продолжить плавание. За 1735–1736 гг. они плыли по рекам Лена, Оленек, Хатанга, им слишком часто и долго мешали льды. Они первыми из европейцев дошли до Таймырского полуострова. Но в отряде снова началась цинга. Когда 34-летний Прончищев умер, командовать отрядом и шлюпкой-кораблем стал Челюскин. Зимовали в 1736–1737 гг. опять в чрезвычайно трудных условиях. Адмиралтейская коллегия требовала продолжить экспедицию и выяснить точно, можно ли плавать северными ледовитыми морями. Стали готовиться к продолжению экспедиции, только в июле 1739 г. удалось отправиться в путь. На протяжении всех лет Челюскин показал себя отличнейшим штурманом. Под руководством Челюскина изучали и описывали места, где они оказывались. Описывали берега, главным образом Челюскин, Чекин (его помощник) и Лаптев. Зиму 1739/40 года провели в специально построенной избе. Из-за холодов и льда на р. Хатанге шлюпка-корабль смогла продолжить путь только в июле 1740 г. В тяжелейших условиях отряд продолжал работу в 1741–1742 гг. В 1743 г. Адмиралтейская коллегия приказала сворачивать исследовательские работы и возвращаться. Результаты работы экспедиционного отряда дали для России очень многое в практическом плане. Но тяжелейший и опаснейший труд участников этой экспедиции столичные администраторы по достоинству не оценили, большинство исследователей не получили абсолютно никаких наград, только некоторые получили продвижение по службе. 45-летнего Челюскина произвели в лейтенанты и поручили командовать придворными яхтами. Это была хорошо оплачиваемая, спокойная и престижная работа. Но для Челюскина она была нудной, малоприятной, нужно было прислуживать властьпредержащим, а не служить Отечеству. В 54 года Челюскин стал капитан-лейтенантом, в 60 лет он ушел в отставку в чине капитана 3-го ранга.

Т.Ф. Прончищева. Антропологическая реконструкция

Примерно посередине пути между Калугой и Козельском находится селение Перемышль. Это очень древний населенный пункт, ровесник Калуги, но не город, а сельское поселение, хотя и районный центр. Перемышль был уездным городом с 1777 г., но его в 1925 г. преобразовали в село, поскольку в нем не было значимых промышленных предприятий и многочисленных представителей пролетариата. В Перемышле сохранилась церковь Рождества Богородицы середины ХVII в., возведенная на месте бывшего монастыря, закрытого в 1764 г., а также Присутственные места конца ХVIII в., церковь Сошествия Святого Духа 1767 г. с трапезной, Успенский собор – великолепный памятник ХVI в., бывшие купеческие дома. В советский период в Перемышле одно время работал учителем в обычной школе будущий известный поэт и бард Б.Ш. Окуджава.

Булат Шалович Окуджава (1924–1997) – поэт, писатель, исполнитель собственных песен, родился и провел свое детство в Москве. Его отец, ответственный партийный работник, был расстрелян в 1937 г., а мать заключена в лагерь. Он переехал к родственникам в Тбилиси, откуда добровольцем в 1942 г. ушел на фронт. В 1945–1950 гг. учился на филологическом факультете Тбилисского университета. После окончания университета до 1955 г. преподавал русский язык в сельской школе Перемышля. В Калуге в 1956 г. вышел первый сборник его стихов «Лирика». После реабилитации матери он вместе с ней поселился в Москве, работал в отделе поэзии «Литературной газеты». С середины 1950-х гг. начал исполнять под гитару собственные песни, которые быстро снискали всенародную любовь и вызвали резкую критику в официальной прессе. Б.Ш. Окуджава писал стихи, слова к песням, исторические романы.

Поблизости от Перемышля, в селении Осеки, родился (1892) Иван Сергеевич Соколов-Микитов, будущий известный писатель и природовед. Его отец Сергей Николаевич был приказчиком, ведал лесными угодьями у миллионера Коншина, а его мать была простой крестьянской девушкой в деревне Хвалово. В повести «Детство» И.С. Соколов-Микитов описал свою детскую жизнь в этих местах.

В 280 км от Москвы и в 72 км к юго-западу от Калуги, на р. Жиздре (приток р. Оки), находится город Козельск, являющийся узлом железнодорожных линий (на Смоленск, Горбачево, Тулу). Это в основном одноэтажный малый по людности город, число его жителей составляет около 20 тыс. человек. Тем не менее этот город имеет долгую и славную историю. Козельск был основан, вероятно, в начале ХII в.; в 1146 и 1154 гг. в летописях он упоминается как Козлеск и Козелеск. В начале ХIII в. он стал центром удельного княжества. В 1238 г. Козельск прославился героической обороной против войск хана Батыя, который назвал этот небольшой городок «злым городом». Сейчас даже трудно представить, как могли жители Козельска семь недель обороняться, уничтожили 4 тыс. ордынцев, в конце концов все мужчины погибли в неравном бою, предпочтя смерть на бранном поле плену. А оставшихся в живых женщин и детей ордынский хан приказал убить. Мужественная оборона Козельска от ордынцев навсегда прославила этот город.

Козельск был частью Черниговского княжества, затем – Карачаевского княжества, во второй половине ХIV в. и в 1445–1494 гг. был владением Литвы, с 1494 г. вошел в состав Московского государства. Козельск многократно страдал из-за военных действий, преграждая путь иноземным врагам и своим смутьянам вглубь страны. Козельск укрепился как значимый оборонный пункт во второй половине ХVI в. Царь Иван Грозный (1530–1584, великое княжение с 1533, царь с 1547). В 1566 г. приезжал в Козельск для осмотра состояния засечной черты, затем стал ссылать под этот город провинившихся людей на охрану засечных черт, лесов как важной части пограничной оборонительной системы государства. В ХV – ХVIII вв. около городов Козельск, Рязань, Тула, Орел проходила засечная черта, находились подлежащие охране засечные леса. В эти леса, кроме ратников, никто входить не мог. В них часть деревьев была свалена в сторону возможного появления противников, причем срубленные деревья не отделялись от пня полностью и деревья продолжали жить, преграждая путь врагам. Рубка леса в засечных лесах каралась смертной казнью.

В 1607 г. в Козельске один из отрядов И.И. Болотникова оказал упорное сопротивление царским войскам; разрушения были ощутимыми. В 1610 г. Козельск ограбили и частично разрушили польско-литовские интервенты. За свою историю Козельск был разрушен не менее пяти раз. После разорений Смутного времени, к 1708 г., в нем жили менее 1 тыс. человек и было только семь церквей. После Смутного времени город стабильно развивался, но пик его расцвета все-таки пришелся на середину ХVI – начало ХVII вв. (т. е. до Смутного времени), когда в нем жили не менее 15 тыс. чел. и было 40 храмов. В начале ХVIII в. Козельск входил в состав Смоленской, затем Московской губерний, а во 2-й половине – Калужского наместничества. В самом начале ХVIII в. между реками Жиздра и Железная нашли в пределах монастырских владений месторождение железной руды с высоким содержанием полезного вещества (60 % железа). Монахи стали сдавать землю для разработки железной руды Баташовым, затем заводчику Маслову, который построил на р. Серене железоделательный завод, работавший до середины ХIХ в. В Козельске, с его развитой торговой деятельностью, успешно проводились регулярные ярмарки, они также развертывались и в больших селах уезда – Сухиничах, Плохине (теперь Ульяново), Коробах, Касьянове. Особенно славилась продаваемая на них пенька («плохинька», высоко котировалась и за рубежом, даже на Лондонской бирже). Благодаря хорошей пеньке у слияния рек Жиздра и Друзуна заводчики Брузгин и Зотов построили парусные фабрики. Я.В. Брюс, ближайший соратник царя Петра I, ратовавший, как и царь, за создание отечественного флота, получил в качестве подарка от Петра I имения в Плохине и его окрестностях. Постепенно в Козельске создали несколько веревочно-канатных предприятий и заводы по выработке конопляного и льняного масла. В ХIХ – начале ХХ вв. в Козельске росло число фабрик и заводов, их стало семь. В ХIХ в. Козельск славился парусными фабриками, от которых ничего не сохранилось. В советский период началось оживление хозяйственного и социального развития Козельска, но оно было прервано Великой Отечественной войной 1941–1945 гг. Город был оккупирован немецко-фашистскими войсками с 8 октября по 27 декабря 1941 г., в ходе военных действий был очень сильно разрушен, но был восстановлен в послевоенный период. Наиболее значимыми предприятиями города стали механический, стекольный и кирпичный заводы. В Козельске есть любопытный краеведческий музей, сохранились остатки земляных валов, собор (1777, перестроен в 1824), церкви Сошествия Святого Духа (1789), Никольская (1740), Вознесенская (1620-е гг., самое древнее здание в городе), Благовещенская (1810, колокольня 1825), кладбищенская Покровская (1835, 1885), гражданские постройки начала ХIХ в., в том числе немногочисленные бывшие купеческие каменные особняки. Бывший дом Вялкинского связан с пребыванием в нем И.С. Тургенева. В 15 км к югу от Козельска, в бывшей усадьбе князей Волконских «Волконское», сохранились церковь (1771) и остатки регулярного парка. Но главная слава Козельска связана не с его архитектурными памятниками, а монастырем Оптина пустынь, расположенным на правом берегу р. Жиздры.

В Козельске, на его окраине, находится и ныне снова действует прославленная Оптина пустынь. Свято-Введенская Оптина пустынь, являющаяся ставропигиальным мужским монастырем, была основана на берегу р. Жиздры и ее притока р. Клютома в конце ХIV – начале ХV вв. Основал этот монастырь, по одной версии, раскаявшийся атаман разбойников Опта (Опт), принявший в монашестве имя Макарий, поэтому обитель одно время называли Макарьевской. По другой версии, монастырь получил название не от своего чуть ли не легендарного основателя, а по особому режиму его жизни до начала ХVI в. Возможно, название монастыря происходит от слов «общая», «совместная». Дело в том, что до запрещения в 1504 г. одновременного проживания в монастырях в разных отделениях монахов и монахинь под управлением общего духовного отца, этот монастырь был «средостенным», т. е. где монахи и монахини проживали «оптом». В 1610–1617 гг. Свято-Введенский монастырь – он тогда так назывался, – был разорен польско-литовскими интервентами, находился в запустении, но в 1629 г. он был возобновлен. Царь Петр I резко увеличил пошлины на монастырь, он обеднел (в 1723 г. в нем жили только два монаха-старика) и в 1724 г. его упразднили. Но в 1726 г. этот монастырь все-таки восстановили, однако в 1764 г. из-за бедности оставили заштатным. В России к концу ХVIII в. наметилось духовное обновление, усилилась потребность в активизации служения Богу и людям монастырей. Митрополит Московский и Калужский Платон (Левшин) принял решительные меры для оживления духовной жизни Оптиной пустыни, для восстановления в ней общежительной монашеской жизни, продолжения практики старчества. В 1792 г. в этом монастыре уже жили 12 монахов, в 1809 г. – 30, в конце ХIХ в. – 200 человек.

Митрополит Московский Платон (П.Г. Левшин, 1737–1812) происходил из семьи священнослужителей. Он учился в Славяно-греко-латинской академии, затем преподавал в ней пиитику и греческий язык, с 1758 г. (ему 21 год) преподавал риторику в Троице-Сергиевой Лавре. В 21 год он стал монахом. В 1761 г. (ему 24 года) его назначили ректором семинарии в Троице-Сергиевой Лавре. В 1763 г. (в 26 лет) он стал наместником Троице-Сергиевой Лавры. В 1775 г. (ему 38 лет), уже в сане архиепископа, он был назначен ректором Московской духовной академии. В 1787 г. (в 50 лет) был возведен в сан митрополита. С 1775 г. и до смерти – 37 лет – жизнь и церковное служение митрополита Платона были главным образом связаны с Москвой и Подмосковьем. Митрополит Платон выделялся редкостным красноречием, был всероссийским духовным авторитетом, уважаемым богословом, мудрым человеком европейского масштаба (Вольтер превозносил его красноречие, австрийский император Иосиф II считал его главной достопримечательностью Москвы, императрица Екатерина II восхищалась им, назначила законоучителем к ее сыну и наследнику Павлу). Митрополит Платон с подчеркнутым вниманием относился к созданию, развитию монастырей и храмов Русской Православной Церкви, усиленно способствовал улучшению образования, повышению культурного уровня духовенства. Митрополит Платон был главным организатором единоверия в России (единоверцы – это старообрядцы, признающие юрисдикцию Московского Патриархата; они сохраняют свою обрядность, совершают службы по старым книгам, но организованно подчиняются управляющим епархиям Русской Православной Церкви). Исключительное внимание митрополит Платон уделял Троице-Сергиевой Лавре, расположенным в ней Московской духовной академии и Троицкой семинарии. При Платоне число учеников Академии увеличилось в три раза. Для бедных воспитанников открыли бурсу. Под его руководством наладили подготовку преподавательских кадров для Академии и семинарии. По распоряжению Платона лучшим студентам академии разрешили слушать лекции в Московском университете. Митрополит Платон искал пути для того, чтобы духовенство стало самой образованной, грамотной, культурной частью российского общества; многого в этом плане ему удалось добиться. Неустанные труды на благо Церкви, Отечества отнимали много сил. С 50 лет митрополита Платона стали одолевать болезни; в 1806 г. (ему 69 лет) его разбил паралич. Уже с 1781 г. Платон, оставив за собой общее руководство Московской епархией, передал непосредственное управление ею викарию, а сам жил в основном в Троице-Сергиевой Лавре или в созданном им в 1783 г. Спасо-Вифанском монастыре. Но будучи тяжело больным (из-за этого он уже официально с 1811 г. не возглавлял Московскую епархию), но зная силу своего духовного воздействия на людей, он приехал в Москву, чтобы благословить и одобрить свою паству в 1812 г. Умер он в возрасте 75 лет в созданном им Спасо-Вифанском монастыре и был там погребен в Лазаревской церкви.

Герб Козельска

История Оптиной пустыни (малого монастыря) связана с земной жизнью многих русских святых: 14 Оптинских старцев; преподобного Пимина Угрешского, архимандрита (Петр Дмитриевич Мясников, 1810–1880, в 1832 г. стал послушником Петром Новоезерского Кириллова монастыря, в 1833 г. перешел в Свято-Введенскую Оптину пустынь, где стал келейником иеромонаха Илария, который в 1834 г. был назначен настоятелем подмосковного Николо-Угрешского монастыря и взял послушника Петра с собой, где он стал простым монахом Пименом, затем иеродиаконом, иеромонахом, казначеем, а в 1853 г. был назначен настоятелем, обеспечил небывалый расцвет Николо-Угрешского монастыря); священномученика Сергея Алексеевича Мечева, пресвитера (1892–1942; решение принять священство окончательно принял в 1918 г. именно в Оптиной пустыни, где он получил на это благословление преподобных старцев Анатолия и Нектария; был священником в Москве в храме Николы в Кленниках, где настоятелем был его отец Алексей Иванович Мечев (1859–1923, позже канонизированный и названный Алексием Московским, см. с. 49). В 1929 г. Сергея Мечева арестовали, но не посадили, а сослали жить на Север, где в 1933 г. его опять арестовали и осудили на пять лет лагерей на Севере, в 1937–1940 гг. он жил в Твери, тогда г. Калинин, – работал в поликлинике, а дома тайно проводил богослужения, в 1941 г. он жил под Тутаевым в деревне без прописки и каждый день тайно служил литургию, его снова арестовали, поместили в Ярославскую тюрьму НКВД, где его расстреляли в 1942 г.).

История Оптиной пустыни тесно связана с явлением православного старчества.

Старчество – это давно известное (как минимум с ХI в.) явление в жизни Русской Православной Церкви и ее чад. Старчество включает духовную помощь опытного, сильного в духовно-нравственном плане человека другому человеку, менее зрелому в делах православной веры или вообще не имеющего даже начальных знаний в этой области. Ф.М. Достоевский знал великую силу и возможности старчества, осознавал огромную поддержку, которую получает человек, отдавая полностью свою волю «старцу» – наставнику. Старец – это совсем не обязательно старый по возрасту человек, это прежде всего сильный в духовном отношении человек, являющийся духовным руководителем монахов и мирян любого возраста и пола, разной социальной принадлежности. В самом строгом варианте явление старчества включает полное подчинение человека выбранному им старцу, полное подчинение ему, исповедание старцу о своих действиях и мыслях. В Православии практикуются многократные, редкие и даже единичные обращения к старцам за духовной помощью и дельными советами, чтобы решить мирские житейские проблемы, приблизиться к духовному комфорту. Об огромной силе и широте возможностей старчества, особой нужности и полезности русского иночества в литературе лучше всех написал Ф.И. Достоевский (см. Братья Карамазовы. Роман в 4-х частях с эпилогом. Часть 1, книга 1, V «Старцы»). Одним из первых настоятелей-старцев на Руси был преподобный Феодосий Печерский (ХI в.). Среди русских старцев особенно почитают преподобного Сергия Радонежского (ХIV в.), святого Иосифа Волоцкого (конец ХV – начало ХVI вв.), Нила Сорского (конец ХV – начало ХVI вв.), преподобного Серафима Саровского (ХVIII – ХIХ вв.), Амвросия Оптинского и др. Старчество процветало и возрождается в самых мощных православных центрах: Лаврах – Киевско-Печерской, Троице-Сергиевой, Псково-Печерской, в пустынях – Оптиной и Глинской, в монастырях Саровском, Валаамском и др. Старцы жили не только в обителях, были старцы и из белого, то есть приходского, духовенства (самый почитаемый из них святой Иоанн Кронштадтский, рубеж ХIХ – ХХ вв.).

Оптина пустынь. Акварель 1825 г.

В начале ХХ в. центрами старчества оставались Оптина и Глинская пустыни, Саровский и Валаамский монастыри, некоторые другие обители. В советский период, когда имели место серьезные гонения и притеснения верующих, старчество сохранилось в скрытом или полускрытом виде. Старчество в ХХ – начале ХХI вв. является своего рода ненавязчивым, но верным духовным покровительством более сильного духовного пастыря над тем, кто вверяет ему свои тревоги. При этом возможно лишь руководство старцем в определении только основных направлений духовной жизни. Нуждающемуся в духовной поддержке остается значительный простор для выбора действий, совсем не обязательным стало безусловное подчинение старцу и непременное открытие ему всех помыслов человека. Но как показывал раньше и теперь опыт, человек сам рано или поздно все рассказывает старцу и следует его советам, когда видит, сколь действенно и позитивно он участвует в решении проблем его мирской жизни. Но нужно помнить, что православная традиция рекомендует обратившемуся к старцу непременно выполнять все его указания, так как принято считать, что старец обладает даром прозорливости. Ведь, как учит Православие, старцы являются посредниками между Богом и людьми, им бывает открыта воля Божия о каждом обращающемся к старцам и по определению путей решения людских проблем. Старцы, в отличие от священников, не ведут, как правило, богослужения, все свои силы и время они тратят на молитвы, личное духовное совершенствование, а главное – на общение с людьми, нуждающимися в их духовной силе, поддержке, советах.

В Оптину пустынь переселились последователи схиархимандрита Поисия Величковского (1722–1794, молдавского старца, возродителя «Духовного делания» в монашестве) во главе с иеромонахом Львом (1768–1841). Ученик Льва – Макарий (1788–1860) возглавил группу ученых и литераторов (монахов и мирян), которые обработали и переложили на литературный язык переводы, сделанные старцем Паисием с греческого языка, писаний Исаака Сирина, Макария Великого, Иоанна Лествичника. Под влиянием отца Макария И.В. Кириевский (1806–1856) заложил основы философии «Цельности духа», которая по его мысли должна была лечь в основу русской самобытной культуры.

Митрополит Платон (Левшин). Гравюра первой пол. XIX в.

Духовный расцвет Оптиной пустыни начался при епископе Калужском и Боровском Филарете, ставшем позже митрополитом Киевским (Амфитеатров, 1779–1857). Именно он в 1821 г. основал в 360 м от монастыря, на монастырской пасеке, своего рода малый монастырь в монастыре – скит во имя святого Иоанна Предтечи и пригласил в него последователей старца Паисия Величковского, старцев Моисея и Антония (братья Путиловы). В 1825 г. Антоний был назначен начальником скита, а Моисей в 1826 г. стал настоятелем монастыря. В 1829 г. в пустынь прибыл старец Леонид (в схиме Лев), также бывший ученик Паисия Величковского. В обители возродилась традиция православного старчества, к тому времени почти забытая в широкой практике Центральной России. В скиту поселились не просто монахи, а монахи-пустынники, которые многие годы провели в совершенном уединении, постоянном духовном совершенствовании, молитвах. Скит в Оптиной пустыни стал своего рода ее духовным сердцем, принес ей широкую и громкую славу трудами Оптинских старцев, возродил и усилил явление старчества в жизни православной России. Иоанно-Предтеченский скит стал не только духовно-религиозным, но и философским, а также культурным центром монастыря. Именно Оптина пустынь в начале ХIХ в. стала центром возрождавшегося в России старчества. Всей духовной жизнью в Оптиной пустыни стал ведать старец, а настоятель оставался, говоря современным языком, обычным администратором. К этому старцу в первую очередь потянулись самые разные люди; монахи и миряне, больные и здоровые, бедные и богатые, малообразованные и грамотные интеллигенты (особенно остро чувствовавшие несправедливость российской действительности). Иеромонах Лев был первым старцем Оптиной пустыни (куда он прибыл в 1829 г.). При ученике старца Льва и Макария – старце Амвросии – Оптина пустынь достигла наивысшего расцвета. Следующими старцами были о. Анатолий I (Зерцалов), Иосиф, Варсонофий, Феодосий, Анатолий II (Потапов), Нектарий и др.

Амвросий Оптинский (Александр Михайлович Гренков, 1812–1891), один из самых известных Оптинских старцев, родился в селе Большая Липовица Тамбовской губернии, в семье пономаря. Семья была большая, кроме родителей четверо сыновей и четыре дочери. В 12 лет Саша поступил в Тамбовское духовное училище, по окончании которого в 18 лет поступил в Тамбовскую духовную семинарию.

Священномученик Сергий Мечев у святителя Макария (Невского) в Николо-Угрешском монастыре

В последнем классе семинарии он перенес опасную болезнь и дал обет постричься в монахи, если выздоровеет. В 24 года он окончил семинарию, стал домашним учителем в одной помещичьей семье, а затем преподавателем Липецкого духовного училища. Совесть напоминала ему, что он дал обет стать монахом. Александр по натуре был добрым, веселым, жизнерадостным, остроумным человеком и все никак не решался стать монахом. Он обратился за советом к известному подвижнику старцу Илариону, который посоветовал ему идти в Оптину пустынь. В 1839 г. (ему 27 лет) он стал послушником Оптиной пустыни в Козельске, когда было время возрождения старчества. В монахи сразу не принимали (и не принимают). Александр был келейником у знаменитого старца Льва, затем его наставником был другой знаменитый старец Макарий. Александр работал в хлебне, варил дрожжи, пек булки, затем был переведен в скит. Только в 30 лет он стал монахом, получил имя Амвросий, еще через 3 года был рукоположен в иеромонахи. В Оптину пустынь приезжали для беседы именно с Амвросием, особая сила которого заключалась в его всеобъемлющей любви, смирении и совершенном незлобии. Амвросий одно время был при знаменитом старце Макарии (его предшественнике в статусе ведущего старца обители) письмоводителем. Из писем он многое узнал о судьбах людей. Имея хорошее образование, анализируя вереницы человеческих судеб, он стал блестящим психологом, научился находить ключ к душам абсолютно всех паломников, с каждым из которых он говорил с учетом жизненного положения обращавшегося к нему человека, его уровня знаний. Он, обладая большим духовным и жизненным опытом, мог с первого взгляда, обращения к нему понять, какой человек пришел к нему за помощью. Говорили, что Амвросий обладал ярким и верным даром прозорливости. Приходившим к нему в первый раз в жизни людям он нередко рассказывал о случившихся событиях в их жизни, давал советы на будущее. Старец Амвросий считается прототипом старца Зосимы из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Амвросий принимал приезжавших к нему писателей и философов В.С. Соловьева, К.Н. Леонтьева, Н.Н. Страхова, П.Д. Юркевича, Ф.М. Достоевского, А.К. Толстого, Л.Н. Толстого (последний относился к старчеству неприязненно, но тем не менее приезжал именно к старцу в Оптину пустынь, разговором со старцем остался в общем доволен, а последний сказал после о писателе: «Горд очень»).

Преподобный Паисий Величковский

По благословению Амвросия было создано несколько женских иноческих обителей, в том числе и особо любимый им Шамординский монастырь, в который, в отличие от других обителей, принимали и неимущих, больных женщин (к 1890-м годам число инокинь в нем достигло 500 человек). В этот монастырь Амвросий особенно любил приезжать летом или на лето. У Амвросия всегда был очень напряженный график жизни. Он вставал в 4 утра, молился, ел очень мало (как 3-летний ребенок), по 10–12 часов в день принимал посетителей. Люди шли к нему толпами, ждали помощи и совета от всеми уважаемого старца. Болезни одолевали Амвросия. В молодости он был красивым, веселым, живым человеком среднего роста, его черные глаза светились радостью. С годами он сгорбился, ходил с трудом, опираясь на палочку. Посетителей из-за своих недугов порой ему приходилось принимать полулежа или лежа на кровати. Посетителям он чаще предлагал не свои советы, а учения Святых Отцов. Один он был, как правило, задумчивым, а с людьми всегда казался веселым и оживленным, нередко смеялся молодым заразительным смехом. Наставления он давал обычно в полушутливой форме (чуть ли не стихами или пословицами), ободрял унывающих, смысл его речей поражал посетителей и давал силу к жизни. В 78 лет он в очередной раз приехал в монастырь в Шамордино, внезапно ему стало хуже, он потерял слух и голос. Он не боялся болезней, в разные годы говорил, что «полезно болеть, в болезни не надо лечиться, а только подлечиваться… Бог не требует от больного подвигов телесных, а только терпение со смирением и благодарения». В 79 лет он умер в монастыре в Шамордино, которому он уделял особенно много внимания (см. с. 296). Гроб его перенесли в Оптину пустынь, похоронная процессия походила на перенесение мощей. Большие свечи, окружавшие гроб, не погасли, несмотря на непогоду, моросящий осенний дождь. Амвросия похоронили в Оптиной пустыни, рядом с его наставником, старцем Макарием. Амвросий был причислен к лику святых Собором Русской Православной Церкви в 1988 г., в том же году произошло и обретение его мощей, которые пребывают и в наши дни во Введенском соборе Оптиной пустыни. Преподобный Амвросий Оптинский и в наши дни помогает людям.

К старцам Оптиной пустыни приезжали за советом, духовной поддержкой очень многие люди, в том числе писатели и мыслители: писатели Н.В. Гоголь, С.П. Шевырев, М.П. Погодин, К.Д. Кавелин, Ф.М. Достоевский, Аксаковы, А.М. Жемчужников, А.Н. Апухтин, философы К.Н. Леонтьев и В.С. Соловьев, А.К. Толстой, Л.Н. Толстой, В.В. Розанов, А.Н. Муравьев, идеологи славянофильства братья Киреевские (оба здесь похоронены, см. текст ниже), композитор Н.Г. Рубинштейн, а также великий князь К.К. Романов с сыновьями, великая княгиня Елизавета Федоровна (канонизирована РПЦ). В Оптиной пустыни четыре года жил философ К.Н. Леонтьев, который принял здесь тайный постриг. Здесь жили известный китаевед иеромонах Виноградов, художник Болотов, основавший монастырскую иконописную мастерскую.

Не только старчество, но и духовно-просветительская, в том числе издательская, деятельность Оптиной пустыни были значительными. Так, только в ХIХ в. ею выпущено более 125 изданий. Оптина пустынь способствовала распространению святоотеческого наследия, внесла исключительный вклад в отечественную историю и культуру, в совершенствование духовной жизни россиян, в утверждение и возрождение нужного людям православного явления старчества.

Преподобный Амвросий Оптинский. Фото 1880-х гг.

Среди тысячи с лишнем монастырей России конца ХIХ в. Оптина пустынь и ее старцы занимали особое место своей ролью в русской литературе. Так, Л.Н. Толстой в значительной мере на материалах Оптиной пустыни написал «Отец Сергий». В поэме А.Н. Апухтина «Год в монастыре» изображена Оптина пустынь, Ф.М. Достоевский в романе «Братья Карамазовы» дал художественный образ старца Зосимы, прообразом которого в большой мере был оптинский старец Амвросий. Примеры можно продолжать. Самые тонкие знатоки человеческих душ, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, Н.В. Гоголь, стремились приехать за душевным покоем и уяснением жизненных мудростей именно в Оптину пустынь. Несколько раз приезжал в Оптину пустынь Н.В. Гоголь, этот монастырь он очень любил, с его старцем Макарием он до конца дней был связан перепиской. Ф.М. Достоевский приехал в Оптину пустынь в 1878 г., после непоправимой беды в его семье – смерти сына, прожил в монастырском скиту недолго, но очень многое получил для себя в духовном плане, а также и для обогащения литературных замыслов. Л.Н. Толстой был в Оптиной пустыни пять раз, когда он еще был чадом Русской Православной Церкви и когда уже был отлучен от Церкви. Последний раз он посетил Оптину пустынь за несколько дней до смерти (из нее ушел в монастырь в Шамордино, а потом – в вечность).

Дворяне и видные славянофилы братья Кириевские завещали похоронить их в Оптиной пустыни, это было и сделано, могилы их сохранились.

Иван Васильевич Кириевский (1806–1856) был один из виднейших представителей славянофильства. К 12 годам он знал в совершенстве немецкий язык, изучал древние языки. С 16 лет он слушал лекции в Московском университете. В 18 лет он начал служить в архиве Министерства иностранных дел, где основал философский кружок «Общество любомудров». Он ездил в Германию (ему 25 лет) слушать лекции Гегеля (познакомился лично с ним) и Шлейермахера, потом поехал к Шеллингу. Вернувшись в Россию, стал издавать журнал «Европеец» (ему 26 лет), запрещенный на 2-м номере. Он перешел от западничества к славянофильству. Имение И.В. Кириевского находилось недалеко от Оптиной пустыни, у него завязались теплые отношения с духовными лицами, старцы и монахи пустыни были близки ему по духу. В своих работах 1830–1850 гг. Кириевский развил философию и социологическую систему, явившуюся теоретической основой славянофильства. Он полагал, что гибель западной цивилизации, пораженной язвой рационализма, неизбежна, что ее может спасти только восприятие православно-славянской цивилизации, максимально раскрывающейся в духе русского народа. Кириевский был глубоко убежден, что духовная сфера составляет своего рода стержень личности, т. е. «внутреннее ядро» человека.

Петр Васильевич Кириевский (1808–1856) был публицистом, археографом, фольклористом, а главное, видным деятелем славянофильства, как и его старший брат П.В. Кириевский, и так же, как его брат, получил солидное домашнее образование (братья Кириевские среди молодых дворян Калужской губернии выделялись высокой образованностью). П.В. Кириевский знал семь иностранных языков, переводил Байрона, Шекспира, Кальдерона, участвовал в работе философского кружка «Общество любомудров». Он вместе с братом выезжал в Германию, где изучал немецкую философию. В 1840 – 1850-е гг. П.В. Кириевский усиленно занимался собиранием и изучением памятников русского фольклора, с пристрастием собирал народные песни, былины, сказания в разных частях России, а затем издавал их в журналах и сборниках. В этой работе ему помогали А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, В.И. Даль, Аксаковы и др.

Как уже отмечалось, Оптина пустынь достигла пика своего расцвета именно при старце Амвросии Оптинском во 2-й половине ХIХ в. Этот старец как мощный духовный магнит притягивал к себе людей своим добрым участием в их делах, стремлением помочь всем, своим безграничным состраданием, простой и неисчерпаемой любовью абсолютно ко всем, обращавшимся к нему. Многие тысячи людей получили от него наставление, поддержку, духовную помощь. Амвросий Оптинский учил и писал: «Жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать и всем мое почтение». Он и другие старцы Оптиной пустыни говорили с людьми простым, понятным всем языком, сложенные ими молитвы просты для запоминания и повторения, понятны всем. Амвросий Оптинский был канонизирован в 1988 г., другие Оптинские старцы стали местночтимыми святыми – в 1996 г. Архирейский собор 2000 г. установил общероссийское почитание Оптинских старцев. Все 14 Оптинских старцев были канонизированы: Амвросий (Гренков), Лев (Наголкин), Моисей (Путилов), Макарий (Иванов), Антоний (Путилов), Иларион (Понамарев), Исаакий I (Антимонов), Анатолий I (Зерцалов), Иосиф (Литовкин), Варсонофий (Плиханков), Анатолий II (Потапов), Нектарий (Тихонов), Никон (Беляев), Исаакий II (Бобриков).

Старцы Оптиной пустыни, и прежде всего Амвросий Оптинский, всегда были готовы прийти на помощь любому, кто к ним обращался лично или в письмах. Представляют интерес и в наши дни письма-ответы старцев Оптиной пустыни. Так, в письмах преподобного Амвросия Оптинского есть ответы родителям, как воспитывать детей, как отвечать на щекотливые детские вопросы, как вести себя по отношению к стареющим родителям, как распоряжаться своим материальным достоянием, разные советы в духовной нужде, о путях избавления от печалей, духовных и физических недугов, о поведении в разных непростых ситуациях и многое другое. Оптинские старцы предвидели людские судьбы, исцеляли недуги души и тела, предсказали большевистскую революцию и мученическую кончину последнего российского императора и его семьи. Каждый старец жил в отдельной келье, был духовным авторитетом для монахов и паломников.

Хорошо остается в памяти молитва Оптинских старцев, написанная простым и понятным языком. Она звучит так:

«Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день.

Господи, дай мне вполне предаться Твоей святой воле.

Господи, на всякий час этого дня во всем наставь и поддержи меня.

Господи, какие бы я ни получил известия в течение этого дня, научи принять их со спокойною душой и с твердым убеждением, что на все есть Твоя воля.

Господи, открой мне волю Твою святую для меня и окружающих меня.

Господи, во всех моих словах и помышлениях Сам руководи моими мыслями и чувствами.

Господи, во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобой.

Господи, научи правильно, просто, разумно обращаться со всеми домашними и окружающими меня, старшими, равными и младшими, чтобы мне никого не огорчить, но всем содействовать ко благу.

Господи, дай мне силу перенести утомления наступающего дня и все события в течение дня.

Господи, руководи Сам Ты моею волею и научи меня молится, надеяться, верить, любить, терпеть и прощать.

Господи, не дай меня на произвол врагам моим, но ради имени Твоего святого Сам и управляй мною.

Господи, просвети мой ум и сердце мое для разумения Твоих вечных и неизменных законов, управляющих миром, чтобы я, грешный раб Твой, мог правильно служить Тебе и ближним моим.

Господи, благодарю Тебя за все, что со мною будет, ибо твердо верю, что любящим Тебя все содействует ко благу.

Господи, благослови все мои выхождения и вхождения, деяния дел, слова и помышления, удостой меня всегда радостно прославлять, воспевать и благословлять Тебя, ибо Ты благословен еси во веки веков.

Аминь».

Процесс притеснений и закрытия Оптиной пустыни начался в 1918 г. Около 60 монахов новая власть мобилизовала на военную службу в 1918 г. В 1919 г. закрытый монастырь преобразовали в сельскохозяйственную артель, но ее закрыли в 1923 г. Монастырское имущество, в том числе большинство книг богатой библиотеки, вывезли (только скитская библиотека имел 30 тыс. книг и рукописей), в 1919–1928 гг. на территории монастыря работал музей. Оптину пустынь полностью и окончательно закрыли в 1928 г., ее монахов выгнали из стен обители, многих из них арестовали, сослали в лагеря, где они в основном погибли. Последнего (с 1914) настоятеля монастыря, архимандрита Исаакия (Бобриков), расстреляли в 1938 г. (в 1996 г. канонизирован). Обитель была полностью разорена. Позже в монастырских зданиях размещались дом отдыха, лагерь для заключенных, детский дом, производственно-техническое училище, различные хозяйственные и воинские организации. Временами монастырские помещения пустовали, о них никто не заботился, и они разрушались. В 1957 г. в скиту открыли филиал Козельского краеведческого музея (его литературный отдел действует в нем и сейчас). Но в конце 1987 г. Оптину пустынь вернули РПЦ. В 1990 г. Пустыни вернули Иоанно-Предтеченский скит. За прошедшие годы Оптина пустынь сильно изменилась в визуальном плане в лучшую сторону. В Оптиной пустыни живут более 100 человек монашеской братии, есть и новые старцы. В ней плодоносно продолжается монашеская жизнь, более половины монашеской братии учится в Московской духовной академии и семинарии.

В Оптиной пустыни сохранились монастырская стена (1832–1839), девять действующих и восстановленных храмов, колокольня (1802–1809, разрушена в 1920-х гг., восстановлена в 1999). В главном монастырском соборе Введения во Храм Пресвятой Богородицы (1750–1771), в самом большом монастырском храме в честь Казанской иконы Божией Матери (1805–1811, восстановлен в 1996), в храме в честь Владимирской иконы Божией Матери (восстановлен на месте разрушенного храма в 1998) пребывают святые мощи всех 14 старцев: Амвросия, Нектора, Льва, Макария, Моисея, Илариона, Анатолия (Зерцалова), Иосифа, Варсонофия, Исаакия I, Анатолия I (Потапова), Анатолия II, Никона, Исаакия II. В Введенском соборе Оптиной пустыни пребывают мироточивые иконы: святыня этого собора Казанская икона Божией матери (впервые мироточила в 1988 г., затем в 1993 г. и позже) и аналойная икона Амвросия Оптинского (написана в 1988 г., впервые мироточила в 1988 г., позже мироточила неоднократно, мироточение от 17 сентября 1989 г. было снято на кинопленку), а также святые мощи особо почитаемого старца преподобного Амвросия. Храм в честь преподобного Илариона Великого (1874) находится за монастырскими стенами. Деревянный храм в честь святого Иоанна Предтечи и Крестителя Господня (1822–1825) находится в Иоанно-Предтеченском скиту (где живут 10 монахов). На территории подсобного хозяйства монастыря возведен храм в честь иконы Божией Матери «Спорительница хлебов» (2000). Кроме того, есть храм в честь преподобной Марии Египетской (1858) и святой праведной Анны, еще один храм на территории Иоанно-Предтеченского скита – во имя святителя Льва Катанского и преподобного Иоанна Рыльского, есть и храм в честь Всех Святых, кельи (ХIХ в.). Введенский, Казанский, Владимирский храмы открыты всегда в дневное время. На монастырском кладбище находятся могилы оптинских новомучеников – иеромонаха Василия, иноков Трофима и Ферапонта, убитых на Пасху 1993 г. сатанистами. У пруда в большом доме, где жил преподобный Кентарий, открыт Литературный музей грешных писателей, которые приезжали к старцам Оптиной пустыни за духовным спасением, поддержкой. В доме преподобного Амвросия, где и сейчас живут монахи, есть святыня – его келья, но это не музей и любопытных мирян туда не пускают. Недалеко от монастыря находятся святые колодец и источник: колодец, выкопанный по благословению преподобного Амвросия Оптинского и освященный в честь Амвросия Меодинолансского (напротив ворот Иоанно-Предтеченского скита), и сернокислый источник с купальней на берегу р. Жиздры, на расстоянии около 0,5 км от обители, освящен в честь преподобного Пафнутия Боровского. Оптина пустынь имеет подворье – в Москве храм Петра и Павла в Ясеневе (Новоясеневский пр., 42) и в Санкт-Петербурге Свято-Успенский храм (наб. лейтенанта Шмидта, 27/2). В Оптиной пустыни принимают паломников на несколько дней, но не более чем на 2–3 дня, а дальше позволяют оставаться только тем, кто готов потрудиться. После вечерней службы паломникам предлагают ужин. Но в православные праздники для рядовых гостей и паломников мест для ночевки и питания не бывает.

Макарий Оптинский. Портрет 1850-х гг.

Село под Козельском Нижние Прыски интересно не только с архитектурно-художественных позиций (храм Спаса Преображения, 1787, с рустованными углами и широким световым барабаном), а также в природном и в историческом планах. В Нижних Прысках были когда-то огромный барский дом, причем очень редкой формы – как разогнутая подкова, искусно разбитый сад, десятки хозяйственных служб. От всего этого остались только церковь (в ее подклетях и вокруг нее могилы Ртищевых и Кашкиных) и великолепный вид, который открывается с холма, на р. Жиздру, бывшие засечные села и Оптину пустынь. Здесь очень красивые места, рядом с селом есть три прекрасных озера: Гороженое, Орешня, Ямное. Местный храм Спаса Преображения – это единственная постройка, уцелевшая от родовой усадьбы славных дворян Кашкиных. Строго говоря, в ХVIII в. это село принадлежало первому предводителю калужского дворянства Г.П. Бахметеву, который построил Преображенский храм и выдал дочь замуж по любви за Н.Е. Кашкина. Новый владелец села Нижние Прыски Н.Е. Кашкин был внуком вице-адмирала, видного деятеля Петровской эпохи П.Г. Кашкина, был он и сыном калужского генерал-губернатора Е.П. Кашкина (1738–1796). Так село стало принадлежать богатым и уважаемым всеми Кашкиным. Это были образованные люди, думавшие не только о своем личном благополучии, но и о лучшей доле для большинства россиян. Как это сделать, они не знали, а их потомки действовали в этом плане по своему разумению, поэтому допускали ошибки. Так, их сын С.Н. Кашкин (1799–1869) стал масоном и декабристом, а внук Н.С. Кашкин (1829–1914) – петрашевцем и товарищем Ф.М. Достоевского (он гостил в Нижних Прысках). Декабрист С.Н. Кашкин был сослан в Архангельскую губернию, вернулся в Нижние Прыски из ссылки глубоким стариком, был здесь похоронен. Петрашевца Н.С. Кашкина лишили всех чинов и званий (он был чиновником государственного департамента), приговорили к смертной казни, в последний момент казнь заменили каторжными работами. Затем за личное геройское его участие в бою на Кавказе ему возвратили дворянское звание и позволили вернуться в Нижние Прыски. Кашкины, в том числе Сергей Николаевич и Николай Сергеевич, были меценатами, помогали деятелям культуры, содействовали их работе, писали статьи в журналы по общественным и сельскохозяйственным темам. Дворяне Кашкины – богатые и уважаемые люди, могли жить спокойно и припеваючи, в свое удовольствие, но их совесть заставляла искать пути к улучшению жизни других, менее благополучных соотечественников. Но, увы, верных способов достижения этой благородной цели они не знали. А в наши дни люди в основном думают только о личном обогащении, карьере, удовольствиях, комфорте.

Оптина пустынь в наши дни

В 12 км от Козельска с Оптиной пустынью и в 20 км от Перемышля, на берегу р. Серены, среди полей и холмов расположена Казанская Свято-Амвросиевская Шамординская пустынь (Шамордино) – женский ставропигиальный монастырь. Он берет свое начало от основанной в 1884 г. Оптинским старцем преподобным Амвросием женской общины на землях и в усадьбе Шамордино, пожертвованной его духовной дочерью, бывшей помещицей, а затем – после смерти ее двух внучек в 1883 г. – монахиней Амвросией (Н.А. Ключарева). Первый домовой храм в этой женской общине освятили в 1884 г. В 1901 г. община была обращена в монастырь. Первыми его монахинями стали бывшие крепостные Ключаревой. Этот монастырь имел разные благотворительные учреждения, школу, типографию, мастерские по художественному рукоделию, живописи, чеканке, резьбе, золотошвейные и ковроткацкие. При пустыни был филиал оптинской иконописной мастерской. Действовали приюты для девочек-сирот, для калек и убогих, женская богадельня, больница и странноприимный дом. В конце ХIХ – самом начале ХХ вв. число насельниц обители составляло не менее 700–800 человек. В начале ХХ в. в монастыре находилась родная сестра графа и писателя Л.Н. Толстого – Мария Николаевна Толстая, она стала схимонахиней Марией (умерла в 1912), ее могила сохранилась. Когда Л.Н. Толстой ушел из дома осенью 1910 г., он хотел направиться именно в этот монастырь (хотя он к этому времени был уже отлучен от Церкви за свои произведения, мысли, деятельность). В те годы монастырь имел четыре храма.

Основатель этой обители преподобный Амвросий Оптинский создал не менее пяти женских монастырей, а в Козельске содержал на пожертвования приют для душевнобольных женщин. Но именно Шамординский пустыни он уделял особое внимание, точно предсказал ряд событий в ее жизни. За 7 лет до смерти внучек и наследниц Ключаревой, которые были его духовными воспитанницами, он в 1883 г. предсказал преждевременную и раннюю кончину Веры и Любы. Амвросий приехал в Шамордино летом 1890 г. для распоряжения о строительстве нового кирпичного храма в честь Казанской иконы Божией Матери, прожил в Шамордино больше года, предсказал, что здесь все будет больше, чем в Оптиной пустыни. Действительно, Шамордино в начале ХХ в. стало одним из крупнейших, а может быть, и самым крупным женским монастырем в Европе. В нем жили в лучшие для него времена более чем 800 насельниц, 15-главый Казанский собор (освящен в 1902) потрясал и в наши дни потрясает своими размерами, а также красотой. Амвросий каждый год ездил на 2–3 дня в Шамординский монастырь, здесь он и умер в 1891 г.; здесь по его завещанию на основе женской общины должна была возникнуть обитель, что и произошло. Амвросий предсказал недолгое процветание Шамординской обители, тяжелые для нее времена и ее новое процветание. Обитель существовала менее 40 лет (1884, 1901–1923), но ее возродили в 1996 г. Свыше семи десятилетий (1917–1996) в Шамордино были очень трудные времена.

С осени 1917 г. монастырь стали притеснять, шамординские монахини организовали на своих землях совхоз. С 1918 г. началась кампания по закрытию Шамординского монастыря и совхоза. В 1923 г. этот монастырь полностью закрыли, как и совхоз, сестер монастыря репрессировали, сослали в лагеря, а часть из них – расстреляли. В монастырских кельях разместили детский дом, позже в них просто заселили мирских людей, расхитили ценности и церковную утварь, забрали монастырские земли. В изуродованном перестройкой Казанском соборе разместили сельскохозяйственный техникум, в трапезной – клуб с кинозалом. В алтаре закрытого и перестроенного Казанского собора одно время работал комбайн, разрушивший фундамент собора. Но несмотря на разграбление и разрушения, Шамординская пустынь как действующий монастырь возродилась в 1996 г., сейчас в ней более 110 насельниц.

Сохранившиеся здания в монастыре были возведены в 1890–1918 гг. Сохранившийся собор Казанской иконы Божией Матери (1901, арх. С.В. Шервуд, достроен усилиями благотворителя обители богатого купца С.В. Перлова) первоначально мог вместить до 5 тыс. человек. Храм в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» (арх. Б.В. Савицкий) был создан при монастырской богадельне. Также в монастыре были построены трапезная, водонапорная башня, дом чаеторговца С.В. Перлова (он постоянно оказывал монастырю значительную финансовую помощь; дом построен по проекту арх. Р.И. Клейна). Сохранились здание больницы, мастерских, сарай, две кельи, дом-футляр над домиком-кельей преподобного Амвросия (он последние месяцы своей земной жизни провел в келье Шамординской пустыни, после 1917 г. сам домик-келью из пустыни увезли. В монастыре действуют мастерские: иконописная, пошивочная, золотошвейная, резьбы по дереву, переплетная, керамическая и др. Продолжаются работы по восстановлению огромного Казанского собора. К сожалению, в советский период были утеряны две чудотворные иконы, находившиеся в обители: Казанской иконы Божией Матери (в ее честь преподобный Амвросий назвал монастырь) и «Спорительницы хлебов». Но в монастыре уже пребывает специально написанная для него монахами в знаменитом греческом монастыре на горе Афон новая, дивной красоты Казанская икона Божией Матери. Святынями Шамординского монастыря в наши дни являются: ковчежек с частицами мощей преподобных Оптинских старцев, большой деревянный крест преподобного Амвросия (крест спасла и сохранила местная жительница, он пребывает в алтаре храма преподобного Амвросия), открытые недавно благоуханные мощи первой настоятельницы монастыря Софии. Вблизи монастыря находятся три святых источника: в честь Казанской иконы Божией Матери, преподобного Амвросия Оптинского и Оптинских старцев. У источника Оптинских старцев возведена часовня в честь иконы Божией Матери «Живоносный источник», оборудована купальня. За монастырским кладбищем недавно возведен скит с домовым храмом.

В поселке Шамордино в его приходском храме пребывает почитаемая икона Божией Матери «Спорительница хлебов», которая особенно чтится земледельцами и крестьянами, связана с преподобным Амвросием Оптинским. Оригинал этой иконы был написан в 1890 г. по благословлению Амвросия, тогда Оптинского старца, причем именно так – восседающей на облаках и благословляющей хлебное поле, – как он ее видел во время молитвы. Списками (копиями) этой иконы Амвросий благословлял своих духовных чад, в основном землевладельцев. Он учил монахинь основанной им пустыни в Шамордино усердно молиться перед этой иконой, совершать ежегодно празднование этой иконы 28 октября. Первое празднование этой иконы в 1891 г. пришлось на день погребения Амвросия Оптинского. Верующие люди считают, что икона особенно охраняет Калужскую землю, причем особенно она заботится о благополучии земледельцев, местных и в других частях России.

В окрестностях Шамординской пустыни, особенно в долине р. Серены, в молодости изучал геологию революционер-анархист князь П.А. Кропоткин.

Пётр Алексеевич Кропоткин (1842–1921), князь, был убежденным революционером, теоретиком анархизма, уважаемым географом и геологом. Всю жизнь он метался между революционными мечтами, вел революционную пропаганду среди петербургских рабочих, 41 год страдал без России в эмиграции (1876–1917), активно участвовал в анархических организациях и искренне стремился к научно-гуманистической деятельности. П.А. Кропоткин обосновал широкое распространение древних материковых льдов в Северной и Средней Европе, стал автором трудов по этике, социологии, истории Французской революции, написал воспоминания «Записки революционера». В 1918–1921 гг. Кропоткин жил в подмосковном городе Дмитрове. Похоже, что его жизнь в Дмитрове отчасти дала ему ощущение спокойствия и нужности людям; жил он скромно, стремился не разрушать во что бы то ни было, а созидать, в меру сил помогать и поддерживать нуждавшихся. Умер Кропоткин от голода в 1921 г. (в начале 1920-х годов в России свирепствовал страшный голод – следствие революционных событий и ошибок властей).

Под Козельском, в Козельском районе, в селе Клыково в наши дни действует Пустынь Спаса Нерукотворного Образа. История создания этого малого монастыря начинается в 1924 г., когда после разорения Оптинской пустыни часть ее братии во главе с казначеем игуменом Пантелеймоном (Аржаных) переехали в село Клыково, где центром их общины стал местный храм во имя Спаса Нерукотворного (1829). В 1937 г. храм Спаса Нерукотворного вернули верующим. Он был построен в 1829 г. гвардии поручиком А.Ф. Полторацких, к 1990-м гг. пребывал в аварийном состоянии, но к 1999 г. его полностью восстановили. Пока в этом небольшом монастыре восстановлен и действует только один каменный храм в честь Спаса Нерукотворного, он однокупольный, имеет форму креста, в нем пребывают частицы святых мощей многих святых. В обители особо почитают пребывающие в ней иконы святителя Николая Угодника и Тихвинской иконы Божией Матери.

Шамордино. Казанская Свято-Амвросиевская пустынь

В 18 км от Козельска, около г. Сосенский, есть уникальное в природном отношении место, которое на всю жизнь остается в памяти благодаря его фантастическому светящемуся мху – это урочище Чертово городище. Здесь мох светится лучше всего днем, в глубине маленькой пещеры. Конечно, есть и легенда об этом необычном месте. Якобы черт сватался здесь к красавице-дочери атамана Кудеяра, а она его перехитрила. Место это – удивительный памятник природы доледниковой эпохи. Здесь непременно нужно побывать, хотя бы раз в жизни. Во-первых, здесь сполна можно ощутить, что значит дремучий лес, о котором так много сказано в русских сказках и рассказах писателей. Лес здесь почти непроходимый, мрачный, в нем много глубоких оврагов, есть пещеры и замшелые валуны, а главное – растут реликтовые растения, в том числе светящийся мох шистостега и папоротник – многоножка обыкновенная. В этом почти девственном лесу есть и городище железного века. Для охраны этого неординарного в природном отношении места костры здесь разрешают разжигать только в специально устроенном кострище. Урочище Чертово городище находится на высоком мысу между р. Любавой и глубокой лощиной, проезд к нему относительно непростой (до г. Сосенский на автобусе или машине, потом около 8 км пешком или на машине на северо-восток, причем – по дороге на заброшенную угольную шахту № 1. Не доезжая 1,5 км, свернуть направо, потом через 2,5 км выйти из машины и 3,5 км идти пешком по указателям). И в наши дни, несмотря ни на что, Чертово городище овеяно легендами. Одна из них утверждает, что когда никого нет, выходит из пещеры славянская богиня зимы и смерти – красавица Марена и оплакивает погибших здесь, якобы в гиблом, опасном для грешных людей месте. Здесь, на холме, много замысловатых камней, в том числе камней с дырами, природных колодцев, других необычных образований (создание которых невежественные люди приписывают не природе, а дьяволу). В начале лета язычники и сатанисты стремятся устраивать здесь свои сборища.

В 200 км к юго-западу от Калуги, на берегу Модиновского водохранилища, расположен город Людиново, в нем есть железнодорожная станция на линии Брянск – Вязьма. Людиново остается малым городом, в нем живут 42 тыс. человек. Название города скорее всего связано с возникновением поселка при железоделательном заводе, построенном в 1755 г. Евдокимом Демидовым. Для этого завода рабочих сюда переселили с Урала, их местные жители стали называть «люди новы». Этот поселок позднее вошел в состав Мальцевского заводского, района или округа (его владельцы И.А. и С.И. Мальцевы, или Мальцовы, см. с. 304–313). В ХIХ в. здесь были железоделательный и механический заводы, довольно мощные для того времени. В Людиново при С.И. Мальцеве были построены первые русские пароходы, изготовлены паровые машины для первых волжских пароходов, построены паровые корабли для Черноморского флота, был выпущен (1870) один из первых русских тепловозов, в 1880-е гг. впервые в России здесь организовали производство локомобилей. Людиново стало городом в 1938 г. Город Людиново понес большие потери в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., он был оккупирован немецко-фашисткими войсками с 4 октября 1941 г. до 9 января 1942 г., когда его освободили войска Советской Армии. В период войны в Людиново смело и результативно действовала подпольная комсомольско-молодежная группа, во главе с Алексеем Шумавцовым (казнен фашистами в 1942 г.), в память о ней установлен памятник героям-комсомольцам, создан музей. В годы войны в оккупированном Людиново действовала легендарная агентура российской разведки. Одним из ее героев был 16-летний Алексей Шумавцов, которому было присвоено посмертно звание Героя Советского Союза. В послевоенный период Людиново было восстановлено, его главными предприятиями стали заводы тепловозостроительный (один из старейших в России тепловозостроительных заводов), агрегатный, чугунолитейный и швейная фабрика. Окрестности Людинова очень живописны, здесь много хороших лесов, прекрасно и озеро Ломпадь.

В 180 км к юго-западу от Калуги, на берегу р. Жиздра (приток Оки), в 10 км от железнодорожной станции Зинеево (на линии Москва – Брянск) расположен город Жиздра. Это малый город, число его жителей не превышает 6 тыс. человек. Село Жиздра стало городом Калужского наместничества в 1777 г., в ХVIII – ХIХ вв. этот город был уже известен как заметный центр торговли лесом. От города к северо-западу тянулись лесные массивы, принадлежавшие заводчикам Мальцовым, их заводы сыграли важную роль в экономическом развитии Жиздры. По рекам Жиздра и Ока тогда можно было сплавлять лес в Москву и Нижний Новгород. Но не только лесом были богаты эти места. Здесь были также месторождения железной руды, каменного угля и огнеупорной глины; эти месторождения разрабатывались. В 1893 г. в Жиздре действовали 22 полукустарных предприятия, было 1087 домов (в том числе 3 % каменных), 46 торговых лавок, 15 трактиров, собор и 5 православных храмов. В советский период началось оживление экономической и социальной жизни города, прерванное Великой Отечественной войной 1941–1945 гг. Город Жиздра был оккупирован немецко-фашисткими войсками с 5 октября 1941 г. по 16 августа 1943 г., был практически полностью разрушен. В 1943 г. участок фронта в Жиздринском районе был правым флангом Курской дуги; советские войска пошли в наступление. В послевоенный период Жиздра возродилась, но построили в основном деревянные одноэтажные дома; хозяйственно-экономическую основу города стали в основном создавать молочный завод и филиал Московской фабрики кожаных изделий. В городе установлен бюст дважды Героя Советского Союза летчика-космонавта А.С. Елисеева, который здесь родился. В городе работает интересный краеведческий музей.

П.А. Кропоткин

Города Людиново и Жиздра, бассейн реки Жиздра заставляют вспомнить, что в ХIХ в. здесь простиралась часть знаменитого тогда Мальцевского заводского района, или округа (215 тыс. га, занимал части Орловской, Калужской, Смоленской губерний по рекам Болве и Жиздре), протекала бурная предпринимательская деятельность И.А. и С.И. Мальцевых (Мальцовых) – представителей «Дьяковской ветви» рода Мальцевых (на Брянской земле в Дьяково был центр владений этих Мальцевых, в том числе их господский дом и главная контора по управлению заводами). Основным центром мальцевских владений на Калужской земле были Людиново и Жиздра.

Иван Акимович Мальцев (или Мальцов, 1744–1853) с юных лет отличался сообразительностью и деловитостью. Когда ему был один год, его отец Аким Васильевич был возведен в дворянское достоинство. В 12 лет Ивана записали в конную гвардию вахмистром, он дослужился до капитана, в 50 лет вышел в отставку в чине секунд-майора и был назначен почетным смотрителем Брянского уездного училища. И.А. Мальцев, по примеру своего отца и родных дядей, а также матери, которая после смерти отца (1785) успешно вела все хозяйственные и управленческие дела их семьи, решил заняться предпринимательской деятельностью. Хотя он был младшим сыном, именно ему мать – Мария Васильевна Мальцева – часто поручала решать отдельные управленческие задачи (старший брат Сергей в молодости интереса к предпринимательству не проявлял, выделялся легкомысленным нравом, кутежами, увлечением лошадьми и т. п.). Иван Акимович занимался делами фабрики хрусталя и посуды в Дятьково на Брянщине. В 55 лет он по совету матери стал пайщиком Российско-Американской компании, а в 60 лет – полным хозяином мальцевских предприятий и владений (одних только семейных фабрик было 10), поскольку стареющая мать уже вести дела не могла. Будучи увлеченным предпринимательской деятельностью, в возрасте за 60 лет он неожиданно влюбился и отбил жену у небогатого, но модного тогда поэта Василия Львовича Пушкина (1770–1830, дядя А.С. Пушкина). Капитолина Михайловна была тщеславной женщиной, ценила достаток, а у И.А. Мальцева были фабрики, деньги, полное финансовое благополучие. Когда И.А. Мальцев на ней женился (после ее скандального бракоразводного процесса), ему было 62 года. Когда ему было 63–66 лет, у них родились дети: Иван, Мария, Сергей (Иван деловой хватки не имел, умер в 28 лет). Старший сын Сергей стал достойным продолжателем дел отца. И.А. Мальцев в 1820 г. (ему 76 лет) приобрел у П.Е. Демидова Людиновский и Сукремльский чугунолитейные заводы, расположенные рядом с его владениями в Калужской губернии. Эти заводы, основанные еще в ХVIII в., стали специализироваться на литье чугуна и металлообработке. И.А. Мальцев был неутомимым предпринимателем, открыл новые направления в бизнесе. Так, в 65 лет в деревне Верхи он построил (второй по времени основания) свеклосахарный завод в России, а потом построил недалеко от Дятькова рафинадный завод (в 1857 г. у Мальцевых уже было 9 сахарных заводов). В 84 года он купил в Крыму – в Симеизе – землю, разбил виноградники и фруктовые сады, построил винный завод с огромным винным подвалом, так именно И.А. Мальцев положил начало знаменитому крымскому виноделию, массандровским винам. В 1839 г. И.А. Мальцев приобрел (ему 95 лет) в Калужской губернии имение князей Голицыных (у него уже были дома в Петербурге и Москве). Он стал хозяином 20 тыс. десятин земли, завода с 1000 рабочими, а также 817 вотчинных крестьян. Когда И.А. Мальцеву было 92 года, во владение семейным бизнесом вступил его 40-летний сын Сергей Иванович. И.А. Мальцев умер от холеры в Петербурге, в возрасте 109 лет. Похоронили его в Дятьково, на Брянщине.

Сергей Иванович Мальцев (или Мальцов, 1810–1894), сын крупного заводчика-предпринимателя Ивана Акимовича Мальцева, стал выдающимся организатором промышленного дела в России, крупнейшим или одним из самых крупных российских предпринимателей, смелым реорганизатором и новатором (многое именно на его предприятиях было сделано впервые в России), кроме того он действовал чрезвычайно щедро и смело по улучшению социального обеспечения и быта его рабочих. С.И. Мальцев получил хорошее домашнее образование: изучал гуманитарные дисциплины, механику, химию, физику, металлургию, другие науки, овладел французским, английским, немецким языками. Он проходил военную службу в гвардейской кавалерии, быстро достиг высоких офицерских чинов, несколько лет состоял адъютантом в свите принца Петра Ольденбургского (члена царской семьи). Военная служба не была для него обременительной, у него было много свободного времени, он ездил за границу изучать металлургическое дело, знакомился с новациями в технике и производстве. Хотя его военная карьера складывалась удачно, он больше интересовался делами практического предпринимательства на заводах, хотел продолжить дела своего отца.

Река Жиздра

В 1849 г. 39-летний С.И. Мальцев в чине генерал-майора вышел в отставку, занялся делами на предприятиях его отца. За два года до смерти его очень старый отец передал во владение 40-летнему Сергею Ивановичу их семейный бизнес. Энергичный и грамотный С.И. Мальцев увеличил наследство отца в 4 раза. Начавший формироваться при его отце Мальцевский промышленный, или заводской, район (округ) еще более расширился, окреп в производственном и финансово-экономическом планах, стали говорить о «Мальцовской империи». Мальцевский промышленный район простирался в Орловской, Калужской, Смоленской губерниях, имел протяженность с севера на юг – 120 км, с запада на восток – 80 км, площадь 6 тыс. кв. км. В его пределах действовали более 20 крупных заводов (в разное время 22–25) и около 130 мелких обслуживающих предприятий. В этом районе только на производстве было занято более 100 тысяч человек. Наибольшего расцвета Мальцевский район достиг в 1850 – 1860-е гг. С.И. Мальцев по своей натуре был новатором. В Мальцевском промышленном районе он решительно действовал как заводчик-новатор. Его отец в 1820 г. купил у П.Е. Демидова Людиновский и Сукремльский чугунолитейные заводы, построенные в ХVIII в. (на них выплавлять чугун начали с 1769 г.), при жизни отца он занялся их модернизацией. Вот тогда сполна пригодился его опыт изучения в 1837–1838 гг. (ему 27–28 лет) стекольного дела и металлургии, полученный им в Германии, Бельгии, Франции. С.И. Мальцев предложил для железных дорог России больше не покупать рельсы за рубежом, а делать самим; с 1841 г. (ему 31 год) его завод в Людиново выпустил первые русские рельсы. На заводах С.И. Мальцева впервые в России были внедрены новые технологии и машины. В Людиново впервые в России и Европе ввели пудлингование на дрова, пущена первая в России мартеновская печь. Для рельсопрокатного завода в Людиново были построены не просто доменные печи, а печи принципиально нового образца. На заводе в Людиново устроили первую железнодорожную мастерскую. В Людиново также на мальцевском заводе создали первые в России паровые машины, первый винтовой двигатель для судов. На заводах С.И. Мальцева зародилось и русское пароходное дело; были построены первые русские пароходы для Десны и Днепра, а в 1858 г. – первые пароходы американского типа для Волги. На мальцевских заводах была построена и первая в России газовая печь мартеновской системы. На мальцевских заводах помогали вводить новации в России зарубежные специалисты высокого класса. Продукция Дятьковского хрустального завода С.И. Мальцева была высоко оценена в России и за рубежом, его продукция пользовалась спросом в Турции, Болгарии, Румынии. Как новатор, С.И. Мальцев освоил и внедрил на своих заводах новую технологию изготовления цветного и богемского стекла.

С.И. Мальцев был разносторонне образованным человеком. Будучи профессиональным военным и не имея инженерного образования, он сам сконструировал узкоколейную железную дорогу, в 1877–1878 г. за свой счет построил узкоколейку для сообщения внутри своего промышленного района. На этой узкоколейке ходили 22 небольших паровоза, 531 вагон и товарные платформы. Эту дорогу назвали мальцевским типом железных дорог. Нужно отметить и то, что, вводя новации, осваивая новые технологии, он обучал им своих рабочих. В его промышленном районе производилось практически все, что нужно для работы заводов, фабрик и жизни людей. Здесь были, кроме механического, чугунолитейного, стекольного производств, еще кирпичные, смолокуренные заводы, большая столярная мастерская, лесопилка, канатная, писчебумажная фабрики, содовый, пивоваренный, винокуренный заводы. Наряду с промышленными предприятиями здесь было развито животноводство и растениеводство. Привозили сюда в основном чай и колониальные товары. Разнообразная деятельность Мальцевых привела к образованию одного из первых в России универсальных промышленных районов (округов), да и еще с рядом уникальных черт.

В Мальцевском промышленном районе были собственные законы, рабочие носили особую форму одежды (мальцевская рабочая спецодежда), была своя полиция, свои деньги. Здесь ходили так называемые мальцевские деньги, т. е. специальные талоны, которыми частично выплачивалось жалованье рабочим. На эти «деньги» здесь можно было получать продукты (которые тут же и производились во владениях С.И. Мальцева, поэтому стоили недорого). На эти деньги даже в неурожайные годы можно было получить в местных магазинах хлеб и другие продукты, причем по ценам значительно ниже свободных рыночных. «Мальцевские деньги» были заведены еще при Иване Акимовиче Мальцеве, отце Сергея Ивановича; по указу царского правительства запретили их хождение в Мальцевском районе только в 1894 г. (тогда С.И. Мальцеву было 84 года).

Мальцевский район для своего времени имел высокого уровня инфраструктуру. С.И. Мальцев устроил здесь первый в России частный телеграф. Через несколько лет к частной телеграфной линии добавилась и телефонная связь. В этом промышленном районе по инициативе С.И. Мальцева была создана уникальная система социального обеспечения рабочих. Работавшие на мальцевских заводах и их семьи (а это почти 100 тыс. человек) знали, что хозяева думают о них и их благополучии, в случае неурожаев не дадут умереть с голода.

Беспрецедентной по масштабу и комплексности была деятельность С.И. Мальцева по организации социального обеспечения и быта его рабочих и крестьян. Он, в отличие от большинства других предпринимателей, понимал значение цивилизованных условий жизни рабочих и их семей для развития производства, осознавал зависимость частного богатства от благосостояния работающих на частных предприятиях. Социальная деятельность С.И. Мальцева намного опередила его время. В период максимального расцвета Мальцевского промышленного района расценки заработной платы в нем были высокие, выше, чем в других производственных районах; зарплата рабочих значительно превосходила среднюю норму прожиточного уровня жизни семьи. Рабочий день длился 10–12 часов (на других предприятиях России 14–16 часов), а на самых трудных работах – 8 часов (на 20–30 лет раньше, чем этот вопрос попробовали решить в Западной Европе). С.И. Мальцев построил для рабочих 1-, 2-этажные каменные дома городского типа на 3–4 комнаты, причем с усадебной землей для огорода и сада; бесплатно предоставлял землю для выгона скота и даром отпускал топливо. На средства С.И. Мальцева в заводских центрах были созданы и содержались больницы и школы. В Людиново (см. с. 302) было основано техническое училище (прозванное местным университетом), в котором дети фабричных рабочих 5 лет изучали общие предметы, а также рисование, черчение, получали первоначальные знания для работы в стеклоделии и металлообработке. Среди мальцевских рабочих была достигнута почти поголовная грамотность. На Людиновском заводе еще в начале 1860-х гг. 2/3 рабочих были грамотными. После 1861 г. (отмена крепостного права) большинство директоров и инженеров на мальцевских заводах и фабриках были бывшими крепостными С.И. Мальцева. На мальцевских заводах не было практики телесных наказаний (даже во время крепостного права), никого из рабочих не уволили за уклонения от установленных правил работы и проступки. Для детей, стариков, больных, сирот была создана система общественного призрения. На мальцевские средства содержали больницы и аптеки, выплачивали пенсии и пособия сиротам, вдовам, немощным работникам, ежегодно выделяли из доходов опреденный процент на благотворительность.

С.И. Мальцев заботился и о духовном благополучии своих рабочих, создавал за свой счет небывалые церкви, прежде всего в Дятьково и Людиново, где их образно называли восьмым чудом света. Эти церкви в Дятьково и Людиново были украшены хрусталем и подложенной под него фольгой. Из хрусталя были выполнены иконостас и престол. Хрусталь и стекло для храмов производили на мальцевских предприятиях. При храмах были образованы хоры певчих из среды мастеров и рабочих.

Прогрессивная новаторская деятельность С.И. Мальцева удивляла одних, восхищала других, но в основном вызывала раздражение, зависть, непонимание большинства предпринимателей. Многие его смелые новации и предложения не были поддержаны государством, слишком часто тормозилась их реализация со стороны чиновников. С.И. Мальцев стремился ускорить становление технической независимости России от других стран, ратовал за ускоренное развитие отечественной промышленности, в первую очередь металлургии и машиностроения. А чиновники, подкормленные взятками зарубежных производителей (заинтересованных в росте числа российских заказов им), нередко добивались права не размещать на заводах С.И. Мальцева обещанные заказы, в том числе долгосрочные. Например, в конце 1860-х гг. С.И. Мальцев по призыву русского правительства модернизировал свои заводы, чтобы выпускать отечественные паровозы и вагоны, вложил в это дело огромные средства, а контракт на производство паровозов получили зарубежные производители, хотя особая комиссия очень высоко оценила проделанную С.И. Мальцевым работу, созданные на его предприятиях паровозы и вагоны. Сколько дельных идей, мыслей, предложений Мальцева администраторы, чиновники, власти не оценили, не поняли, а то и посмеивались над его фантазиями! Чиновники – грамотные жулики и мастера брать взятки – всегда были ощутимым тормозом для позитивного развития России; в обеих столицах они чувствовали себя превосходно.

Будучи очень крупным владельцем земель и крепостных, С.И. Мальцев не понял и не приветствовал отмену крепостного права в 1861 г. Он после отмены крепостного права, чтобы удержать рабочих, выдал своим мастеровым земельные наделы бесплатно, т. е. привязал их через землю к фабрикам, что шло вразрез с развитием наемного труда и принесло огромные убытки. Кризис 1866 г. еще более поколебал финансовое благополучие «мальцевской империи», правительство не помогало и не поддерживало начинания заводчика-новатора. С.И. Мальцеву пришлось учредить промышленно-торговое товарищество на паях со складочным капиталом, где основными вкладчиками был он сам, его сыновья и родственники. Экономический кризис 1883 г. усугубил трудности для работы предприятий. С С.И. Мальцевым произошел несчастный случай. Когда он ехал из Людиново в Дятьково, по роковой случайности из-за разгоряченных коней его экипаж перевернулся. Он несколько месяцев лечился дома, а потом по совету врачей уехал на полгода продолжать лечение за границей.

С.И. Мальцов на ступеньке собственного вагона. Фото 1882 г.

В это время обострились интриги самых близких людей С.И. Мальцева против него. Его женой была Анастасия Николаевна из старинного княжеского рода Урусовых, со временем она стала любимицей императрицы Марии Александровны (супруга Александра II), болезнь которой их еще более сблизила, тем более что их мужья жен своим вниманием особо не жаловали. Жена ввела С.И. Мальцева в круг аристократической элиты, порой помогала уладить его коммерческие дела. Но его жена была крайне недовольна тем, что муж не любит придворную жизнь, много времени проводит на своих заводах и фабриках, пытается заставить, особенно сыновей, вместе с ним жить и следить за работой фабрик и заводов. Воспитанные при дворе дети С.И. Мальцева не хотели жить рядом с заводами, а не в столицах, не могли смириться порой с чрезмерно простыми (на их взгляд) условиями жизни в провинции. В конце концов жена с детьми ушла от него; он посылал им деньги, обеспечивал их комфортную жизнь в обеих столицах. С детства не знавшие труда и цены заработанных денег, его жена и дети думали, что заводы и фабрики С.И. Мальцева, как дойная корова, будут бесконечно без участия и без контроля хозяев приносить доход. Ритм и стиль жизни С.И. Мальцева, вечно занятого в провинции на заводах и фабриках, их не устраивал, тем более что пошли слухи о том, что у него есть любовные привязанности на стороне. Жена и взрослые дети боялись его возможного развода, новой женитьбы, возможных детей от нового брака, а главное – раздела собственности. Дети волновались из-за шанса потери огромного наследства, вопросы судьбы мальцевской собственности стали чуть ли не смыслом их жизни. Дети С.И. Мальцева стали хлопотать при дворе о передаче заводов отца под их опеку, чего и добились. Здоровье и судьба отца их не интересовали, единственное, к чему они стремились, – получить его собственность.

В 1884 г. С.И. Мальцев полностью отошел от всех дел, болезнь его усугубилась, физический и душевный дискомфорт усилился. Он в 74 года уехал в свое имение в Крыму (Симеиз), где и умер в возрасте 84 лет. Похоронили его в Дятьково, в фамильной усыпальнице. Образованное в год смерти С.И. Мальцева Акционерное общество Мальцевских заводов во главе с председателем его правления сыном Сергея Ивановича – Иваном Сергеевичем не дало погибнуть мальцевским заводам и фабрикам, хотя ситуация оставалась тяжелой. В 1885 г. имущество Мальцевского торгово-промышленного товарищества было оценено в 16 млн руб., было учреждено казенное правление мальцевских заводов, что только ухудшило положение на них. Суд признал в 1888 г. Мальцевское товарищество несостоятельным должником, было учреждено конкурсное управление предприятиями. После 1893 г. началось оживление промышленной жизни в Мальцевском промышленном районе, где были размещены крупные правительственные заказы.

В северо-западной части Калужской области, в 85 км от Калуги на р. Угра и в 35 км от железнодорожной станции Мятлевская (на линии Валуга – Вязьма), на автодороге Москва – Рославль находится малый город Юхнов, в котором живут менее 6 тыс. человек. Этот населенный пункт известен с ХVI в., причем он является городом с 1777 г. (в 2008 г. его возраст как города 231 год). Развитие Юхнова ускорилось с середины ХIХ в., когда строили Московско-Варшавское шоссе. В 1902 г. в Юхнове было всего 433 дома (в том числе менее 20 % каменных), 65 магазинов и лавок, 12 постоялых домов, 4 трактира, аптека. Истинными хозяевами города были местные купцы, которые занимались скупкой хлеба, льняного семени, сырых кож, сплавом леса по р. Угре в Оку. Юхнов был оккупирован немецко-фашистскими войсками с 5 октября 1941 г. до 5 марта 1942 г. В послевоенный период он развивался главным образом как административный центр сельскохозяйственного района, его главными предприятиями стали льнозавод, молокозавод, филиал швейного объединения. В 60 км от Юхнова, у Варшавского шоссе, на вершине Зайцевой горы установлен памятник отважным воинам 50-й армии. Здесь несколько месяцев в 1941–1943 гг. советские воины вели ожесточенные бои с немецко-фашистскими захватчиками. В сражениях за Зайцеву гору героизм советских воинов был поистине массовым.

В 70 км к северо-востоку от Калуги, на р. Оке (на левом берегу есть речная пристань «Поленово) при впадении в нее р. Тарусы и в 36 км от железнодорожной станции Серпухов (на линии Москва – Тула), расположен старинный русский малый город Таруса, в котором живут менее 10 тыс. человек. В ХI – ХII вв. на месте Тарусы существовало поселение славян – вятичей; в 1246 г. Таруса впервые упоминается в письменных источниках как центр удельного княжества (владение тарусского князя Юрия, сына черниговского князя Михаила Всеволодовича); с конца ХIV в. Таруса вошла в Московское великое княжество, с 1776 г. стала городом Калужского наместничества (с 1796 г. – губернии). Географические особенности расположения Тарусы издавна определили его своеобразие как опорного пункта на р. Оке, ее стратегическую значимость и боевой, неизменно патриотический настрой ее жителей. Так, в 1380 г. в Куликовской битве погибла Тарусская дружина. Таруса много раз (1521, 1591 и др.) подвергалась нападениям крымских татар. В 1571 г. под Тарусой произошло ожесточенное сражение русских войск и войска крымского хана Девлет-Гирея. В ХVI – ХVII вв. Таруса оценивалась как важный укрепленный пункт «береговой» защиты по р. Оке на южных дальних подступах к Москве. В ХVIII в. р. Ока потеряла значение оборонительного рубежа, а новые торговые пути, а позже и линии железных дорог обошли Тарусу. Но это способствовало сохранению ее природного своеобразия, тишины и спокойствия. В Отечественную войну 1812 г. Таруса выполняла роль ближайшего тыла русской армии, снабжала ее продовольствием, одеждой, боеприпасами. В 1837 г. в Тарусе было 217 домов, 8 торговых лавок, бумажно-ткацкая фабрика и кожевенный завод. Еще раньше в ней открыли первое уездное училище (1849) и первую больницу (1832). В 1897 г. в Тарусе уже было три кожевенных и два кирпичных завода. Но с начала ХХ в. в жизни горожан этого маленького города год от года стали играть все большую роль художественные промыслы, в первую очередь вышевка. При этом с конца ХIХ в. стабильно увеличивалась значимость Тарусы как великолепного места для отдыха и творческого труда. Таруса стала любимым местом для жизни и отдыха многих художников, писателей, ученых. Отсутствие большого числа промышленных предприятий, редчайшая живописность местности, тишина и спокойствие в городе, красота и чистота р. Протвы прославили рекреационную значимость Тарусы. В конце ХIХ – ХХ вв. Таруса уже имела надежный статус культурного центра, связанного с именами очень и очень многих известных творческих личностей. В Тарусе жили и похоронены художник В.Э. Борисов-Мусатов (умер в 1905 г., надгробие работы скульптора А.Т. Матвеева, 1910), ученый-кристаллограф Г.В. Вульф, писатель К.Г. Паустовский, скульптор-анималист В.А. Ватагин. Живописная Таруса и ее окрестности очень привлекали и привлекают художников-пейзажистов. Здесь в разное время работали художники Н.П. Крымов, К.Р. Богаевский, В.Н. Бакшеев, А.В. Григорьев, поэты Н.А. Заболоцкий, Б.Ш. Окуджава и др. В Тарусе в теплое время года на даче Песочное (позже в ней открыли дом отдыха) до осени 1906 г. жила семья известного профессора И.В. Цветаева, в том числе и его впоследствии знаменитая дочь – поэтесса М.И. Цветаева.

Творческие личности активно стремились усилить кустарно-художественное развитие Тарусы. Со временем известность получила фабрика «Художественная вышивка», созданная на базе артели вышивальщиц, основанная в 1924 г. художницами В.Н. Поленовой и М.В. Якунчиковой. Затем в Тарусе создали завод НИИ художественных промыслов. Появилась в городе и своя теперь уже обширная картинная галерея с солидной коллекцией произведений живописи и графики. В 1963 г. по инициативе местных энтузиастов и при помощи московских художников создали на общественных началах очень небольшую поначалу картинную галерею, которую тарусяне тут же назвали малой Третьяковкой, ведь она обладает полотнами К.П. Брюллова, И.К. Айвазовского, П.Н. Крылова и других мастеров. И в наши дни многие художники приезжают в Тарусу, ведь пейзажи в ее окрестностях заслуженно считаются классическими для природы среднерусской полосы.

Таруса сохраняет свою природную и архитектурно-художественную привлекательность, еще в 1960-е гг. она получила статус природно-архитектурного заповедника. В Тарусе, раскинувшейся на возвышенном левом берегу Оки, хорошо сохранилась рядовая застройка ХVIII – начала ХХ вв., которая осушествлялась по плану (1777). Высотными историческими доминантами являются Воскресенская церковь (середина ХVII в., расширена и перестроена в 1900), Петропавловский собор (1758–1789) с трех-ярусной колокольней, Никольская церковь (ХVIII в.). Почти чудо, что эти религиозные центры и архитектурные памятники сохранились в Тарусе после советского атеистического лихолетья и временной оккупации города в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. (с 24 октября по 19 декабря 1941 г.). В наши дни Таруса остается почитаемым местом для отдыха и творческой деятельности, является она и центром сельскохозяйственного района Калужской области, где агропредприятия специализируются главным образом в области животноводства и овощеводства. Для многих знатоков и любителей русской поэзии и искусства Таруса в первую очередь остается местом, где жила в летние месяцы в детстве и юности поэтесса М.И. Цветаева (что нашло отражение в ее творчестве) и ее отец И.В. Цветаев, многое сделавший для науки и искусства России. Таруса также связана с жизнью сестер и брата М.И. Цветаевой, здесь умерла ее мать, похоронены сестра Валерия (Лера) и дочь Ариадна.

Иван Владимирович Цветаев (1847–1913), родившийся в семье бедного сельского священника в селе Дроздово Владимирской губернии и окончивший Владимирскую семинарию, учившийся в Киеве, смог окончить историко-филологический факультет Петербургского университета, стать преподавателем в петербургской гимназии, затем профессором Варшавского, потом Киевского университетов, а затем и Московского университета, в котором он стал заведующим кафедрой теории и истории изящных искусств. В Москве он также стал хранителем отделения изящных искусств (ему 35 лет), а затем директором (ему 53 года) Румянцевского музея. Именно он был инициатором и главным организующим началом в деле создания Музея изящных искусств имени императора Александра III (ныне Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина) и первым директором этого музея (ему 65 лет). Огромное трудолюбие, неисчерпаемое терпение помогли ему, выходцу из провинции, сделать карьеру, заработать авторитет. И.В. Цветаев был полностью увлечен наукой, научными трудами; его научные достижения, их высокая оценка в обществе (и оказываемые ему почести), а также мечта его жизни – создать в Москве Музей изящных искусств и ее реализация не оставляли в его жизни много места для внимания и времени для дел его семьи. Когда Цветаеву было 44 года, умерла его 32-летняя жена Варвара Дмитриевна (урожденная Иловайская), остались сиротами 9-летняя дочь Валерия (род. 1882) и годовалый сын Андрей (род. 1890). Детям нужна была мать, а ему жена. Вскоре он женился на 22-летней Марии Александровне Мейн (1869–1906). К этому времени М.А. Мейн пережила первую неудачную любовь, избранник ее сердца не мог стать ее мужем (был женат), поэтому она решила выйти замуж просто за надежного человека. Брак с обеих сторон был не по любви, а по трезвому расчету, но он оказался удачным. У них родились две дочери – Марина (1892–1941) и Анастасия (1894–1993). Второй брак Цветаева длился 15 лет. Поскольку Цветаев был постоянно занят, всеми четырьмя детьми занималась его жена с помощью гувернанток. Младших детей учили дома гувернантки и учителя русскому языку, арифметике, истории, географии, а мать их сама обучала сольфеджио и игре на фортепиано. Из-за детей Марии Александровне пришлось оставить мечту об артистической карьере пианистки-виртуоза. Из девочек она решила сделать хороших музыкантш, поэтому в семье очень много внимания уделяли их музыкальному образованию. Всех детей ограждали от общения с другими детьми и чужими взрослыми; в Москве график их жизни был расписан по часам и был полностью под контролем матери и гувернанток. Мария Александровна была одержима желанием дать детям хорошее воспитание и образование, поэтому свободного времени у них почти не было. Сама она знала несколько иностранных языков, в том числе французский, немецкий, итальянский, имела богатые познания в литературе, страстно любила стихи и сама их писала, многое знала о достопримечательностях Италии, главным ее увлечением была музыка, тем более что ее учителем был пианист-виртуоз Николай Рубинштейн. Но Мария Александровна не могла самозабвенно обучать детей азам Православия и убежденно утверждать в их душах православные духовно-нравственные основы. Ее отец был немцем, а мать – полькой, причем с ощутимой долей еврейской крови. Мария Александровна как могла, чтобы следовать правилам, чтила Бога, но сполна осознать значимость Православия было не в ее силах. Вечно занятый на службе и увлеченной наукой Цветаев также не уделял религиозному воспитанию детей должного времени. В результате семья Цветаевых очень религиозной не была, в церковь ходили редко, даже перед Пасхой, строго не соблюдали Великий пост, не исповедовались и не причащались. Многое в жизни М.И. Цветаевой было предопределено особенностями семейного уклада в доме ее родителей, сказались влияние и их характеров на формирование ее личности, а также их недостаточное внимание к Православию и религиозному воспитанию детей, формированию прочного православного нравственно-духовного стержня – надежной основы их характера. Неудивительно, что Марина редко ходила в церковь, не соблюдала посты, не было у нее потребности в таинстве церковной исповеди. Православие и его нормы не стали для нее основой жизни. Когда 10-летняя Мария и ее младшая сестра Анастасия учились в швейцарском пансионе, то по воскресеньям всех учениц, в том числе и их, водили в костел на католическую службу, – и это не вызывало у русских православных девочек протеста. В 16 лет или немного позже увлеченная личностью Наполеона Марина в их московском доме в своей комнате заменила в красном углу святые образа, в том числе очень древнюю почитаемую в их доме икону, изображением великого завоевателя-корсиканца. Отец пытался помешать этому, но Марина настояла на своем. Для нее Наполеон был дороже православных икон. В 22 года Марина написала в письме В.В. Розанову: «Я совсем не верю в существование Бога и загробной жизни. Отсюда – безнадежность, ужас старости и смерти. Полная неспособность – молиться и покоряться. Безумная любовь к жизни, судорожная, лихорадочная жадность жить». Она не следовала православным нормам, жила как хотела, пренебрегала тем, что о ней скажут люди, написала в 23 года так:

Позже дочь Цветаевой – Ариадна Сергеевна Эфрон – говорила, чтобы достойно перенести все, что выпало на долю ее матери, нужна была вера в Бога, а она не верила в Господа Бога, не могла. Не умела верить Православию. Большая ошибка ее родителей в том, что они не направили ее по верному духовно-нравственному пути, не помогли научиться обходить жизненные неблаговидные искушения.

Центр Тарусы

И.В. Цветаев. Фото конца XIX в.

Мария Александровна Цветаева уважала мужа, но не любила. Тот, кого она любила в молодости, был удачно женат, поэтому надежд на брак с ним изначально не было; в начале ХХ в. уже замужней женщиной она увлеклась В.А. Кобылянским, революционно настроенным анархистом, но осознала свой материнский долг, подавила мысли о разводе с мужем и расставании с детьми ради совместной жизни с любимым. Счастливой женщиной, женой и матерью она не была. Мария Александровна все делала «как надо», а не «как хочется», поэтому в московском доме Цветаевых было больше порядка и трезвых действий, чем любви. Надежный духовно-нравственный стержень в детях, особенно в девочках, не был создан. Неудивительно, что обе дочери Марии Александровны не были счастливы в браке, меняли любовных партнеров, а наиболее наделенная талантами и способностями Марина в своей взрослой жизни слишком много грешила. Она не верила в Бога, едва достигнув 16 лет, начала курить, против воли отца вышла в 19 лет замуж за больного туберкулезом Сергея Эфрона. Тем не менее Марина Ивановна Цветаева стала хорошей поэтессой, ее поэзия, в основном после II Мировой войны, была высоко оценена в нашей стране и за рубежом. Только после ее смерти (покончила жизнь самоубийством в возрасте 49 лет) ее произведения стали печататься большими тиражами. Тогда возрос и интерес к жизни семьи Цветаевых, в том числе и М.И. Цветаевой в Тарусе.

Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) родилась в Москве, в семье известного и уважаемого профессора – филолога И.В. Цветаева. В царский период появились первые публикации ее стихов, которые подлинные знатоки и ценители поэзии оценили как самобытные и талантливые. М.И. Цветаева до революции 1917 г. была достаточно обеспеченной женщиной (отец оставил ей, как и другим своим детям, солидное наследство), увлекалась поэтическим творчеством, радовалась успехам в личных и семейных делах. Цветаева не уделяла должного внимания своей внешности, одежде, серебряными цыганскими кольцами унизывала чуть ли не все свои пальцы, мало ела, много курила, будучи близорукой, не носила с 20 лет очки. В ней редкостно уживались женская ранимость души, желание любить и быть любимой (жить для нее значило любить) и мужской напор чувств, страстей, умение решительно по-мужски начинать любовную атаку или пойти на разрыв. В ее характере невероятным образом уживались женское и мужское начала. Она в первую очередь осознавала себя поэтом, нуждалась в эмоциях, подпитывающих истоки ее поэзии. После осенних событий 1917 г. период благополучия сменился годами нужды, отчаяния, разоренного быта, чередой несчастий – смерть от голода младшей дочери Ирины, болезни любимицы – дочери Ариадны, пропажа без вести ушедшего в Добровольческую (Белую) армию мужа С.Я. Эфрона. Со временем, когда она узнала, что муж оказался за границей и живет в Праге, то в 1922 г. с дочерью Ариадной приехала к нему. Привыкшая к свободе и независимости Цветаева вскоре осознала, что соединение с мужем ожидаемых радости, благополучия и спокойствия не принесли, появились ее новые сердечные увлечения, которые она не скрывала, не знала даже точно, кто был отцом ее сына Георгия (Мур, 1925–1944). В 1922–1939 гг. Цветаева (ей 30–47 лет) жила в эмиграции, многократно влюблялась и разочаровывалась, постоянно испытывала нужду и многочисленные трудности, не щадила мужское самолюбие мужа, изменяла ему, но и не отпускала его, не давала уйти от нее. Уставший от увлечений жены, С.Я. Эфрон занялся политикой, от убеждений монархиста и офицера Белой армии отказался, стал симпатизировать СССР. Эфрон стал одним из руководителей «Союза возвращения на родину», с 1931 г. сотрудничал с советской разведкой, стал секретным сотрудником НКВД, участвовал или организовывал ряд операций НКВД за рубежом (похищение в Париже генерала Миллера, убийство в Швейцарии русского резидента Рейсса и др.). Эфрон приобщил к симпатиям к СССР дочь Ариадну, они уехали (1936, 1937) в СССР. В 1939 г. в Москву переехала и Мария Ивановна с сыном Муром. Постепенно в тюрьмах оказались все лучшие друзья и родные М.И. Цветаевой, в том числе муж, дочь, сестра Анастасия. Цветаева столкнулась с огромными бытовыми и финансовыми трудностями. Стихи ее не печатали, жила она на гроши, получаемые за редактирование и переводы произведений других авторов. Цветаева переживала за родных, писала письма властьпредержащим, просила освободить ни в чем не виновных мужа, дочь, сестру – все было бесполезным. Цветаева безумно любила сына Мура, но это была диктаторская любовь, общий язык с ним найти не могла, поэтому отношения с сыном у нее были непростыми, он называл ее всегда «Мария Ивановна», а не «мама». В начале Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. она с сыном оказалась в эвакуации, на р. Волга, в г. Елабуге, где Цветаева покончила жизнь самоубийством. Хотя в Елабуге точное место ее захоронения на кладбище неизвестно, там устроена ее символическая могила. Православный священник относительно недавно отпел ее, поскольку Русская Православная Церковь отнесла ее к жертвам советского режима, а не к самоубийцам. По правилам РПЦ самоубийство – жуткое преступление, самоубийц не отпевают, по ним не заказывают церковные упоминания «об упокоении», о них молятся только в особо выделенных для этого (небольшом числе) храмах и часовнях. В стихотворениях М.И. Цветаевой (1917–1925) звучит плач о гибнущей России, трагедии царской семьи и Белой гвардии, любовные мотивы; проза Цветаевой стала серьезным вкладом в русскую литературу («Мой Пушкин», «Живые о живом», «Пленный дух», «Искусство при свете совести» и др., 1931–1933). Только после II Мировой войны пробудился серьезный интерес к поэзии Цветаевой в СССР и среди русских, живших за границей. В 1957 г. на 3-м пленуме Союза писателей СССР М.И. Цветаева была названа великим национальным поэтом, слава и авторитет Цветаевой стали расти.

В Тарусе Цветаевы были одними из первых дачников. Их дачный участок был большим (в советский период он стал владением дома отдыха), дом был деревянным, большим, 2-этажным, под наклонной крышей. В нем была простая, но удобная мебель, красивая посуда, сервизы, рояль. На 2-м этаже в одной из комнат летом жили дочери четы Цветаевых – Марина и Анастасия, зимой и осенью сюда иногда приезжал с товарищами сын Цветаева – Андрей. В Тарусе тогда был порядок, на зиму ничего не увозили из вещей, никто в дом не забирался, ничего не пропадало. Дачный дом Цветаевых был памятен и тем, что в 1905 г. в нем жил и работал замечательный русский художник 35-летний Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов (в том году из-за болезни Марии Александровны семья Цветаевых в Тарусе не жила, были за границей, а потом в Крыму), здесь живописец написал свои последние полотна и умер. Изысканно-декоративные элегические по настроению картины В.Э. Бориса-Мусатова (1870–1905) выражают мечту о гармонии человека и природы. Бывшая дача Цветаевых, владельцем которой в советский период стал дом отдыха, сохранялась до середины 1960-х гг., но в 1966 г. из-за аварийного состояния и отсутствия денег на ремонт ее по распоряжению администрации дома отдыха снесли, фундамент дачи тогда зацементировали и устроили танцевальную площадку. Спустя совсем немного времени сюда, к месту бывшей дачи Цветаевых, стали приезжать экскурсии. Туристам и экскурсантам стали показывать это место, связанное с историей отечественной литературы и искусства, начали рассказывать о Цветаевых и их жизни, в том числе на даче в Тарусе.

Цветаевы любили в теплое время года жить в Тарусе. Монотонный и строгий ритм жизни в семье Цветаевых в Москве, где дети под неустанным контролем гувернанток и матери учились и никогда не были свободны, в Тарусе менялся на совсем иной. Жили в простом деревянном доме, окруженном обильной зеленью. В Тарусе дети были опьянены свободой, открывали для себя настоящую красоту природы, мир гармонии лугов, полей, лесов, любовались живописной рекой Ока. По соседству жили семьи нескольких представителей рода Иловайских – родственников первой жены Цветаева, в их семьях также были дети, в Тарусе с ними Цветаевы поддерживали летом отношения чаще, чем зимой в Москве. Все в семье Цветаевых любили красоту Тарусы, спокойную, тихую, размеренную жизнь в ней на природе, вдали от городской суеты, где можно было отдыхать, предаваться радостным фантазиям, наслаждаться виртуозной игрой на фортепьяно прекрасной музыкантши Марии Александровны Цветаевой.

М.И. Цветаева. Фото 1925 г.

В 1902 г. в Москве Мария Александровна начала страдать от инфлюенции (так тогда называли грипп), а потом – чахотки (туберкулез), лечилась в Италии, Германии, затем жила с детьми в Крыму – в Севастополе и Ялте, а здоровье ее не улучшалось. Чтобы доставить ей последнюю радость, Цветаев перевез ее летом в 1906 г. именно в Тарусу, чтобы она смогла увидеть места, которые так нежно любила. В Тарусе ей стало лучше, она ожила и даже однажды играла на рояле, но через месяц умерла в возрасте 37 лет (тогда ее мужу было 59 лет, Валерии – 24 года, Андрею – 16 лет, ее кровным дочерям Марине 14 лет и Анастасии 12 лет). После смерти Марии Александровны Цветаевы больше летом в Тарусе не жили, но приятные воспоминания об этом месте сохранил каждый из них. Валерия Цветаева (дочь от первого брака), у которой в Тарусе была дача на большом участке, в 74 года (1956) подарила дочке Марины Ивановны Цветаевой и своей племяннице 44-летней Але (Ариадна Сергеевна) Эфрон малюсенькую часть своего участка для строительства маленькой дачки. К этому времени Аля пережила многое: в 1939 г. была арестована, прожила 8 лет в ссылке, затем ей разрешили 2 года жить в Рязани, потом снова арестовали и сослали на Крайний Север, в деревню под городом Туруханском Красноярского края, только в 1955 г. ее полностью оправдали, ей разрешили жить в Москве, но реально ей там было жить негде. Она стала одиноко жить в Тарусе, на своей дачке, в Москве бывала только наездами. Когда в 1963 г. у Али в Москве появилась кооперативная квартира, она не спешила в нее переезжать, зимовать в ней стала только с 1965 г. Большую часть года Аля по-прежнему жила в Тарусе. В 1975 г. у 63-летней Ариадны Сергеевны Эфрон в Москве случился микроинфаркт, который врачи не сразу распознали. Она решила ехать в Тарусу, надеялась, что свежий воздух ей поможет, но этого не произошло. Она попала в тарусскую больницу, где определили, что у нее обширный инфаркт, вскоре она умерла. Похоронили А.С. Эфрон в Тарусе, ее могила остается единственной подлинной могилой в семье М.И. Цветаевой и С.Я. Эфрона. Где покоятся останки их дочери трехлетней Ирины, умершей от голода и истощения в приюте в Кунцево в 1920 г., и 19-летнего сына Георгия (домашнее имя Мур), тяжело раненного на войне в 1944 г. и умершего в госпитале в Прибалтике, а также самого расстрелянного в 1941 г. 48-летнего С.Я. Эфрона, реабилитированного в 1956 г., неизвестно; символическая могила М.И. Цветаевой устроена на кладбище в Елабуге.

В Тарусе, как уже отмечалось, дом-дача Цветаевых не сохранился, но в городе есть музей семьи Цветаевых и камень на высоком берегу р. Оки, с надписью: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева».

Вокруг Тарусы сохранилось несколько интересных исторических мест, расположенных в Калужской и соседней Тульской областях (сама Таруса с 1937 г. входила в Тульскую область, а в 1944 г. вернулась в Калужскую область).

В 2 км к северо-востоку от Тарусы, на левом берегу Оки, находится бывшее имение Игнатовское-Знаменское, принадлежавшее в царский период Нарышкиным-Бутурлиным-Перцовым. Здесь сохранились каменный господский жилой дом (середина ХIХ в., пристройка 1894–1895; возведен с входным 4-колонным портиком и фронтоном), остатки усадьбы ХVIII в. (прежде всего парк с прудами), 2-этажный дом в стилизированных формах барокко (1912–1915). В целом скромный усадебный ансамбль Игнатовское хорошо сохранился до наших дней.

Цветаевы на даче в Тарусе. Фото 1901 г.

Имение Игнатовское пережило несколько этапов своего развития. В конце ХVII в. селение Игнатовское перешло от окольничего А.С. Хитрово к Нарышкиным, которые затем долгое время относились к этим местам, как к своей старинной вотчине. В первой половине ХVIII в. здесь был возведен первый усадебный комплекс, состоявший из барского дома, оранжереи, деревянной Знаменской церкви, регулярного липового парка с системой прудов; тогда по церкви селение стали называть Знаменское. Со временем владельцем Игнатовского стал генерал-майор В.С. Нарышкин (1740–1800), женатый на графине А.И. Воронцовой, при них имение пребывало в цветущем состоянии, затем его владельцем стал их сын, тарусский предводитель дворянства, камер-юнкер И.В. Нарышкин. Потом владелицей имения была Елизавета Ивановна Нарышкина, которая отдала его в качестве приданого за своей дочерью Екатериной Ивановной, вышедшей замуж (1834) за графа Михаила Дмитриевича Бутурлина (1807–1876), ставшего его владельцем. М.Д. Бутурлин жил и служил Отечеству в России и за границей, общался со многими интересными людьми, написал любопытные мемуары, позволяющие представить жизнь русского общества в первой половине ХIХ в. Бутурлин впервые приехал в Игнатовское в 18 лет, а в 40–45 лет жил в нем фактически безвыездно, общался в основном с женой и тещей. Бутурлин построил (1847) в имении новый одноэтажный каменный господский дом (возвели его в стиле позднего классицизма) и флигель. На пятом десятке Бутурлин, образованный и много повидавший в своей жизни человек, общаться с не слишком грамотными соседями не любил, особенно его раздражали их пустые светские разговоры. В этом одна из причин того, что в своей усадьбе он занялся садоводством, посадил (1846) новый фруктовый сад, реконструировал созданные еще при Нарышкиных оранжереи для цветов и фруктовых деревьев. Но русские сильные морозы умалили его страсть к садоводству, заставили его прийти к выводу, что в средней полосе России фруктовые сады обычно вымерзают каждые 30 лет. С возрастом и болезнями Бутурлин стал менее тщательно относиться к контролю за экономическими делами в его усадьбе, постепенно его финансовое благополучие иссякло, имение стало приходить в упадок. В возрасте 69 лет М.Д. Бутурлин умер. Он и его жена похоронены в Кирилло-Афанасьевской церкви в селе Игнатовское. После Бутурлиных хозяином усадьбы стал инженер-путеец П.Н. Перцов, при котором в начале ХХ в. усадебные постройки были реконструированы, получили облик в стиле неоклассицизма.

В 7 км к западу от Тарусы, на правом берегу р. Таруса, в деревне Истомино сохранились остатки имения семьи дворян Хитрово (2-этажный дом 2-й половины ХVIII в. и каменная Успенская церковь ХVIII в.).

В 4 км к северо-западу от Тарусы, на правом берегу Оки – уже на территории современной Тульской области, – в усадьбе Поленово, открыт мемориальный музей знаменитого русского художника В.Д. Поленова, который впервые приехал в эти места в 1887 г. Теперь уже давно Поленово известно как одно из самых живописных и популярных мест на Оке. В 1890 г. 46-летний В.Д. Поленов купил в деревне Бехово имение – старый деревянный дом (в котором поселился весной 1890 г.) с заброшенным садом, позже в этом своем имении он построил (1892) по собственному проекту большой 3-этажный дом, но уже рядом с селом Беховым. Это его новое имение получило название «Борки» или «Борок» (по селу Борок), в нем он провел последние 35 лет своей земной жизни. Большой дом усадьбы Поленова сделан из дерева и оштукатурен; он напоминает дом родителей художника в имении «Имоченцы» под Петербургом. Дом В.Д. Поленова в его новой усадьбе стал одним из первых в России строений в стиле модерн. На рубеже ХIХ – ХХ вв. в усадьбе построили флигель, конюшню, хозяйственные постройки и в 1904 г. – дом-мастерскую (ее назвали «Аббатство», так как она похожа на средневековую западноевропейскую постройку). Сам В.Д. Поленов создал проект усадебного пейзажного парка с просеками. В усадьбе Поленова еще при его жизни был открыт художественный музей, была и есть в нем ценная коллекция картин В.Д. Поленова, И.Е. Репина, И.И. Шишкина, В.М. Васнецова, Н.Я Ярошенко, А.К. Коровина, И.И. Левитана, А.Е. Нестерова и других мастеров. В селе Бехове около церкви находится могила В.Д. Поленова. Село Борок со временем переименовали в Поленово, с 1939 г. здесь работает Государственный музей-усадьба В.Д. Поленова.

Василий Дмитриевич Поленов (1844–1927) был замечательным художником и активным, патриотично настроенным общественным деятелем, отдал много сил развитию народного просвещения и культуры. В 1926 г. ему (одному из первых советских художников) было присвоено звание народного художника нашей республики. В.Д. Поленов был не только художником, в том числе художником-передвижником, но и автором ряда музыкальных сочинений (опера «Призраки Эллады», оратории, романсы и др.).

В.Д. Поленов родился в Петербурге. Он 13 лет (ему 38–51 год) преподавал в Московском училище живописи, ваяния, зодчества; его учениками были И.И. Левитан, К.А. Коровин, И.С. Остроухов. Поленов с 34 лет участвовал в выставках художников-передвижников, его произведения приобретал П.М. Третьяков. Высокую оценку получили живописные произведения Поленова: пленэрные пейзажи («Московский дворик», 1878 и др.), бытовые полотна («Больная», 1886 и др.), исторические картины, композиции на евангельские сюжеты. В 1870 – 1890х гг. Поленов выполнял театральные декорации для домашнего театра С.И. Мамонтова и его частной русской оперы (с 1885 г. заведовал в ней художественно-постановочной частью). В 1910 г. он совместно с Н.Ф. и Н.В. Шемшуриными и Д.А. Табузиным основал секцию народных театров при Московском обществе народных университетов (в 1913 г. ее председатель), создавал декорации для передвижных театров. В.Д. Поленов покинул Москву в 1918 г. (ему 74 года), любимым местом для его творчества стало село Борок (Поленово), где он умер в возрасте 83 лет.