Капкан для Бешеной Бушков Александр

– В одиночестве?

– Вряд ли, вождь в те года был еще крепок…

Он полез в карман, увидев ухмылку Даши, поторопился пояснить:

– Дарья, не криви губы, я и не думаю вытаскивать бумажник… Надо же тебя снабдить всеми моими телефонами. И твой, кстати, записать.

– Бо-ог ты мой, – сказала она, все так же ухмыляясь. – Неужели так понравилась? Роковые признания будут?

– Да нет, – сказал он спокойно. – Зачем мне тебе врать? Я и не упомню, когда терял голову напрочь, так, чтобы катилась по полу, стуча и цепляясь ушами… Малость очерствел душой, чего уж там. Но ты – просто прелесть, и все у нас с тобой получается удивительно гармонично. Чертовски друг другу подходим. Такую формулировку ты не считаешь мужской лапшой на уши?

– Да нет, пожалуй, – сказала она, без тени неудовольствия ощущая, как скользят по груди и шее сильные мужские ладони. – Что-то сермяжное в этом есть…

– Оставайся, а? Подремлешь, а я постараюсь к обеду вырваться, проверну все, что назначено, потому что нельзя переигрывать без ущерба для репутации, но уж потом…

– Увы, – сказала она грустно. – Я человек служивый, мне на дежурство к девяти…

Он, что Даше понравилось, принял это совершенно спокойно, даже не попытавшись вкрутить что-нибудь насчет ослепительных перспектив и готовности взять на полное содержание. К сожалению, она до сих пор не могла понять, играет он или нет, знает ли с самого начала, с кем имеет дело. Один из редчайших случаев, когда чутье и интуиция взяли да подвели… Мало на ее пути встречалось таких волков, клиент в массе своей пер дешевый, невысокого полета…

И преспокойно нацарапала на подсунутой визитке номер телефона одной из дежурных частей, где в ответ на просьбу позвать «прапорщика Дашу» наверняка послали бы очень далеко, поскольку никаких прапорщиков там не имелось отроду, да и ни одной Даши не могло оказаться. Правда, при этом ощутила легкое сожаление – если смотреть правде в глаза, вовсе не отказалась бы от повторения такой ночи. Однако в ее положении подобные номера неписаными инструкциями не то чтобы запрещены, но могут привести к крупным неприятностям, если оступишься.

– Придется бежать, – сказал он с сожалением. – Нет, ты не спеши – сейчас распоряжусь насчет кофейку в постель, а потом тебя отвезут. Если хоть один холуй носом дернет, скажи мне потом, головы поотрываю. Когда тебе лучше позвонить?

– После шести, – сказала она, честно и открыто глядя ему в глаза. – Тогда уж я точно буду свободна…

И, глядя, как захлопывается за ним дверь, подумала: вне всякого сомнения, великий драматург Вильям Шекспир женщин знал неплохо. «О жены, порожденье крокодилов! О женщины, вам имя – вероломство!» Написать так мог лишь недурственный знаток женской природы…

Буквально через минуту, деликатно постучав, заявилась горничная с подносом, где красовался маленький кофейник и уйма крохотных бутербродов со всевозможными вкусностями. Даша все это смолотила без моральных препонов – подобное с ней случалось впервые в жизни и вряд ли когда-нибудь повторится, так что можно себе позволить испить экзотики до донышка…

Накинула халат и вышла. В каминной одиноко сидел полковник Волхович, бледный и грустный с перепою, взирая на шеренгу пивных бутылок и никак не решаясь начать. По слабости организма, должно быть, он и не пытался начать интимные поползновения – лишь печально глянул на Дашу и изрек:

– Сколько ни жри, а похмеляться всегда будешь водою…

– Глубинное замечание, полковник, – сказала она сочувственно, откупорила бутылку и сунула ему в руку. – Ну, упали-отжались?

И пошла к двери, ухмыляясь. За спиной полковник принялся шумно сосать пиво из горлышка.

Когда минут через десять, поплескавшись в ванной, она шла назад, полковник выглядел уже бодрее, попытался изречь нечто куртуазное, но Даша молча показала ему язык, без труда увернулась от попытавшейся приземлиться на ее бедро ладони, скрылась в спальне, подхватив по дороге сумочку. В спальне давешняя горничная как раз расстилала на покрывале ее платье, сухое и не носившее ни малейших следов вчерашнего компота. Аккуратно положила поверх Дашино бельишко, пакет с колготками, вышколенно спросила:

– Какие будут пожелания? Машина готова.

Даша запустила два пальца в кармашек и, убедившись, что он пуст, сказала:

– У меня тут лежала важная бумага…

– Простите? – с кукольного личика на нее смотрели невиннейшие глупые глазищи. – Там ничего не было, честное слово… Мы бы непременно заметили, здесь ничего не пропадает…

– Не было?

– Не было, – заверила куколка.

«Бесполезно, – подумала Даша. – Значит, вот так…» Она прекрасно помнила вчерашние мизансцены: вот Роман уперся в них с Волховичем тяжелым взглядом, аккурат когда полковник совал ей в кармашек загадочную бумажку… вот он бережно поднимает обгоревшую половинку другой, прячет, ничуть не обинуясь тем, что пачкает пеплом карман дорогого пиджака…

Возможно, как раз для этого и понадобилось опрокидывать на нее жбан с компотом. Загадочная «тысяча соболей» должна была исчезнуть… Версия? А похоже…

– Телефончик, обворожительная… – с надеждой пророкотал полковник, когда она, уже одетая, шла по каминной.

– Проще простого, – сказала Даша. – Ноль один, ноль два, ноль три.

Через пять минут она покидала «Золотую падь», вольготно сидя на заднем сиденье темно-синего «форда». Дискета, как Даша успела убедиться, оставалась в тайничке. А в голове уже понемногу стала оформляться версия – первые наброски, зыбкие пока, но имевшие право на существование…

В случайности она не верила. Загадочную бумажку, больше всего похожую на денежку, купюру, ассигнацию, у нее постарались изъять вполне целеустремленно и якобы невзначай. Случайно, без причины такие вещи не происходят. Нажравшись и желая произвести впечатление, полковник нечаянно приоткрыл краешек какого-то темного секрета, и пришлось срочно импровизировать на ходу, из-за спешки не утруждая себя тонкостью разработок. А это могло означать лишь одно: таинственные «соболя» пока что не поступили в обращение, иначе ничего и не произошло бы…

Этикетку подыскать легко: очередной денежный суррогат. На необъятных просторах России их давно уже развелось превеликое множество. Чтобы не ходить далеко, достаточно вспомнить о прошлогодней инициативе южных соседей: в Тохарской республике (бывшей Тохарской автономной области, недавно без особого скандала сбежавшей из-под юрисдикции Шантарской губернии и выбившейся в субъекты Федерации) нежданно-негаданно ввели свои «тохарчики» – этакие квазиденежки, которыми платили пенсии и рассчитывались с отощавшими бюджетниками. Поскольку это все же не деньги, отоваривать их можно было исключительно в специальных магазинах. Но вид они имели вполне авантажный: водяные знаки, сетка, все прочие причиндалы, даже степной пейзаж изображен с одной стороны, а с другой – портрет статского советника Харзычахова, первого тохарца, закончившего при царе-батюшке университет и вышедшего в статские чины.

Так вот, что характерно: повсюду, где появлялись какие бы то ни было суррогаты, по какому-то загадочному совпадению тут же отыскивались деятели, ухитрявшиеся наварить на непонятных простому обывателю сделках вокруг суррогатов вполне натуральные живые денежки. Исключений из этого немудрящего правила пока что не было. И потому пытливая милицейская мысль устремилась по проторенной дорожке.

Предположим, в обстановке строжайшей секретности в Шантарской губернии готовят к обращению эти самые «соболя» – нечто аналогичное «тохарчикам», векселям «Шантарэнерго» или государственным казначейским обязательствам. Заранее можно биться об заклад, что в этом случае уже расписаны места вокруг большого сладкого пирога, привилегированным едокам выданы пронумерованные ложки-вилки, у запертых наглухо дверей стоят бдительные лакеи, бдящие, чтобы ни единая крошка не пропала. В такой ситуации даже по невзначай залетевшей мухе начнут лупить из ручного пулемета…

И никак иначе. В наши веселые времена сунуть нос за кулисы потаенных финансовых сделок – все равно, что в старину тянуть за мужское достоинство огнедышащего дракона. Самые жуткие секреты – как раз банковские. Куда там наркодельцам…

Стоит только предположить, что Маргарита Монро и кое-кто из ее знакомых оказались впутанными в эти дела: кто участником, как Сагалов, кто случайным свидетелем, а то и шантажистом – многое получает объяснение. Пусть даже детали остаются непроясненными, главное понятно. Сагалов, несомненно, был причастен к изготовлению «соболей» – не зря один из его эскизов красуется на «кредитке». Маргарита могла что-то ненароком узнать – в точности как вчера Даша. И кто-то, не исключено, решил, что сможет срубить легкую денежку – не подозревая, какого тигра тянул за усы…

Даша даже ощутила легкое, приятное головокружение – до того идеально все складывалось. Правда, есть и оборотная сторона – можно налететь на нешуточное противодействие, как на каменную стену, – но в конце туннеля, похоже, наконец-то замаячил свет. Даже сейчас, при первых прикидках, в эту жуткую мозаику укладывается почти все – череда смертей, странности и кажущиеся несообразности, мгновенно прослеживаются связи, исчезает поганое ощущение непроглядного мрака…

И появляется ощущение слежки. Она давно уже заметила в зеркальце заднего вида неотступно висевшую на хвосте серую «Волгу» – пожалуй, появившуюся вскоре после въезда в город. Сгоряча подумала было, что это ее недавние собутыльники шкодят, но тут же отбросила эту мысль – не было смысла, Дашу и так вез их человек…

Трудно сказать, заметил ли хвост шофер «форда». Никаких попыток оторваться он не делал, и «Волга» сопровождала их чуть ли не до самого Дашиного дома, отстала уже на перекрестке, свернув влево, когда они поехали прямо.

Из педантичной предосторожности она попросила водителя остановиться у соседнего дома, дождалась, когда «Форд» уехал, и направилась пешочком к родимому подъезду, сгорая от нетерпения, – от лежавшей в сумочке дискеты, казалось, пышет жаром.

В подъезде она застала диковинное диво – аккурат меж ее площадкой и нижней расположились выпивохи, но крайне нестандартные. Три классических интеллигента – очки, реденькие бороденки, угнетенные рынком физиономии, потертые пальтишки. На приступочке стояла откупоренная и початая бутылка сухого, судя по отсутствию стакана, потребляемого из горла, но на нее не обращали внимания – один из троицы, прижав к стене газетный лист с полузаполненным кроссвордом, размахивал в воздухе дешевой шариковой ручкой, словно дирижерской палочкой, и восклицал:

– Философская теория из восьми букв! Вторая – «о». Ну? Стыдно, господа!

Такого Даша в своем подъезде еще не видывала – обычно пил меж этажами народ более примитивный. Обогнув сюрреалистическую троицу, она не удержалась – в ответ на очередной призыв дирижера: «Философская теория из восьми букв!» обернулась и громко бросила:

– Пофигизм!

И, все еще ухмыляясь, будучи в самом великолепном настроении, отперла дверь. Здесь ее ожидала новая неожиданность – на вешалке рядом с серым пуховиком родителя красовалась темная шубка из искусственного меха. Даша прислушалась, но особых шумов в отцовской комнате не уловила. Это было что-то новенькое – обычно майор Шевчук своих пассий на эту квартиру не притаскивал, блюдя подобие нравственности…

Стараясь двигаться потише, она прошла на кухню и быстренько сварганила себе кофе. Потом позвонила на службу и отдала продуманные еще в машине распоряжения.

В дверь позвонили, аккурат когда она натягивала свитер. Пистолет уже был в кобуре на поясе, и она открыла дверь, не утруждаясь предварительным обозрением в глазок, – вряд ли кто-то явился бы белым днем всаживать в нее обойму…

Здравствуйте вам! На площадке стоял Роман, без шапки, в расстегнутом пальто, разглядывал ее с непонятным выражением – скорее насмешливо. Даша растерялась на миг самым натуральным образом.

– Привет, прапорщица, – сказал он, как ни в чем не бывало.

Ее серые клеточки уже работали на повышенных оборотах, как мотор гоночной машины. Спохватившись и придав лицу непроницаемое выражение, скрестила руки на груди и спросила:

– Логунов?

– Ага, – сказал Роман с ухмылочкой. – С утра наскочил на меня в управе, глазенки бегают, челюсть прыгает, получилась то ли сцена ревности, то ли непонятно что. Очень он боялся, как бы тебя там ночью не зарезали и не закопали под сосной… или не вздумали лезть с непристойными предложениями. Нет, ну кто бы мог подумать, что ты – это ты, звезда сыска. Мне даже страшновато стало задним числом…

– Адрес откуда узнал? – сухо спросила Даша.

– Ну, дальше было совсем просто – для моих скромных возможностей… Впустишь?

– Две минуты в твоем распоряжении, – сказала она, посторонившись. – Я на работу улетаю, сейчас машина подойдет…

Смешно, но она до сих пор не сообразила, как держаться. Не ожидала такой прыти… а может, и не прыть вовсе? Заранее просчитанный ход?

– Ну, так в чем дело? – спросила она нетерпеливо, сунув ему чашку кофе и присев у кухонного столика.

– Ты одна?

– В комнате – родитель с пассией, скоро, должно быть, кофейку возжаждают…

– Ну и что? Мы с тобой вроде бы совершеннолетние…

– Зачем пришел?

– Даша, я что, попал в немилость? Так резко?

– Да нет, при чем тут… – пожала она плечами. – Просто не ожидала…

Ситуация была – глупее некуда. Даша отчаянно искала выход, чувствуя себя сопливой девчонкой, еще не привыкшей к сложностям с мужчинами.

– Значит, заложил меня Виктор… – протянула она.

– Ну и прекрасно. А то у меня было стойкое убеждение, что телефончик ты подсунула неправильный… Угадал?

– Слушай, что тебе надо?

– Да чтобы все продолжалось, – сказал он безмятежно. – Так даже лучше, без маскарадов-то…

– А если я не хочу?

– Ой ли?

– Ты что, и в самом деле полагаешь себя лучшим мужиком в мире? – сердито бросила Даша.

– Господь с тобой, Дашенька, не настолько я нахален… – он нагнулся и взял ее за руку. – Нам просто было хорошо, жалко это обрывать, вот тебе и вся правда…

– А если мне не жалко?

– В глаза мне посмотри.

Она подняла голову – и впервые в жизни не смогла с холодным достоинством встретить мужской взгляд. Оставалось надеяться, что ничего он не заметил, – но надежда была дохленькая.

– Я прекрасно понимаю, что ты гордая, – сказал он тихо. – И не намерен на твою гордость покушаться. Но и отцепиться от тебя, прости, уже не могу. Солнечный удар, как говорится…

Самое грустное, что слушать это было приятно – как, ни напоминай себе, что он может с ней играть точно так, как она сама играла с ним совсем недавно… «Бог ты мой, – подумала она беспомощно, – неужели и Рыжая ухитрилась однажды влипнуть?»

– Давай я за тебя все скажу, – усмехнулся он. – Влияние момента, каприз, теперь ты досадуешь и сожалеешь… Только это все ерунда, верно? Я же не пацан, могу определить, когда женщине по-настоящему хорошо…

– Слушай, мне в самом деле некогда, – сказала она, пытаясь вернуть тону непреклонность.

– Ну хорошо, – Роман отпустил ее руку, отступил на шаг. – Не буду приставать. Работа есть работа, работа есть всегда… Ты просто будь готова к тому, что я совсем скоро возникну на пороге с огромадным букетом… Ладно?

– Там посмотрим, – сказала она, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Когда входная дверь захлопнулась за ним, Даша вернулась на кухню, одним глотком допила остывший кофе и с превеликим удовольствием затейливо выругалась про себя. С-ситуация… Сразу и не сообразишь, что теперь делать. Чертовски хотелось верить, что он говорил искренне. Однако профессиональная недоверчивость моментально подбрасывала свою ложку дегтя: что же, он, такой умный, хваткий и проницательный, будучи о ней, надо полагать, уже немного наслышан, поверил, будто Рыжая прикатила в «Золотую падь» развеяться самым примитивным образом? С явным ничтожеством Витенькой Логуновым? Свежо предание… Нет, надо взять себя в кулак и играть по высшему классу…

Скрипнула дверь. Даша вышла из кухни, чуточку сердясь, что приходится ломать голову над очередной сложностью, пусть и мелкой: интересно, кого это родитель приволок, и как с ней держаться?

На миг ей показалось, что она то ли спит, то ли самым внезапным образом рехнулась.

В коридоре, преспокойно сложив руки на груди, стоял и смотрел на нее с легонькой усмешкой человек, вторую неделю, как считалось, мирно лежавший на Кагалыке под помпезным черномраморным памятником. Невысокий, лысоватый, лобастый – господин Гордеев, Фрол, «черный губернатор» собственной мрачной персоной.

Из-за его плеча мгновенно выдвинулась крепенькая, довольно симпатичная блондинка в синем свитере, вполне профессионально держа дулом вверх черный пистолет, замерла и уставилась на Дашу со спокойной уверенностью хорошо обученной служебной собаки, привыкшей кусать не раньше, чем это по-настоящему необходимо.

– Доброе утро, Дарья Андреевна, – сказал Фрол со своей неповторимой улыбочкой.

Даша открыла рот и обронила фразу, состоящую из одних смачных многоточий, потом повторила ее, уже с расстановкой.

– Это понятно, – кивнул Фрол. – Это от удивления… Дарья Андреевна, я не привидение.

– Это-то я уже поняла, – чуть сварливо сказала Даша. – Многому готова поверить, когда речь заходит о привидениях, но чтобы их сопровождали охранники с пушками… Чем обязана?

Теперь она поняла, что там за заноза ныла в подсознании. Сообразила, в чем загвоздка. Единственный, чьего приказа мог бы послушаться Беклемишев, не поднять скандала, а потом и поделиться добычей – как раз Фрол…

– Бек знает, что вы живы, – сказала она, скорее утверждая, а не задавая вопрос.

Фрол преспокойно кивнул:

– И еще несколько человек, как вы понимаете. Воскресшие покойники – по крайней мере в моем случае – никак не могут обойтись без поддержки живых… Кофейком не побалуете?

В некоторой растерянности Даша протянула:

– За мной, вообще-то, вышла машина…

– Вот с вашей машиной какие-то мелкие неприятности, – сказал «черный губернатор» с обаятельной улыбкой. – Авария совсем несерьезная, но времени потребует.

Даша с некоторых пор считала, что ничему уже не способна удивляться. Однако шантарский авторитет номер один, мало того, что воскресший из мертвых, но вдобавок потягивавший кофеек у нее на кухне – картина из области самой необузданной фантазии…

В то же время другой половинкой сознания, работавшей по-прежнему четко, она констатировала, что Фрол, как обычно, рассчитывал на полдюжины ходов вперед. Самое последнее место, где его рассчитывают встретить те, кто подозревает, что на Кагалыке лежит другой, – квартира некоей Д. А. Шевчук…

Девица осталась в коридорчике, молча заняла там позицию, и Даша физически чувствовала лопатками ее хищно-спокойный взгляд. Фрол непринужденнейшим образом сидел на деревянном табурете. Спросил небрежно:

– Вопросы будут? Из категории тех, на которые обязательно последует ответ?

– Конечно, – сказала Даша. – Зачем – не спрашиваю. Точное повторение хода Ивана Грозного, а? Ложился в постельку, охал и стенал, что помирает, бояре, придурки, начинали вокруг вожделенного трона драться, а пока они друг дружку за бороды таскали, из-под кровати вылезал Малюта, а к царю вдруг в ноженьки сила возвращалась…

– Довольно близко к истине, – кивнул Фрол. – Хотя и не истина.

– Но ведь определили по зубным протезам… Или вы купили и Бахметьева?

– Ну что вы, – усмехнулся Фрол. – Уважаемый человек, ценный специалист, профессор, как его покупать? Неловко просто к такому человеку лезть с вульгарными купюрами… Видите ли, Дарья Андреевна, тут обстояло несколько иначе. Бахметьев просто-напросто искренне полагал, что пациент, пришедший к нему ставить мостик, и есть Фрол. Не знал он в лицо Фрола, вот и принял со спокойной душой за настоящего…

– Ах, вот оно что… – Даша прикинула кое-что в уме. – Кто же на Кагалыке? А ведь, пожалуй что, и Бессонов… Верно?

– Верно, – без улыбки сказал Фрол. – Хороший был человек, не поверите, но мне его искренне жаль… Чувствую, вы из врожденной деликатности не решаетесь задать логически вытекающий из всего услышанного вами вопрос – сам я все это устроил или нет?

– Правильно чувствуете.

– Нет. Не сам. К чему мне такое мальчишество? Чтобы проверить лояльность приближенных, есть другие методы… Вы что-нибудь слышали об автомобильном определителе взрывчатки? Нет? Не огорчайтесь. Устройство новое, чуть ли не на днях пошло в серию, я на него не пожалел бешеных денег и не прогадал, как видите. Когда оно сработало, я просто-напросто вовремя вышел, отдал необходимые приказы, а бедняга Бессонов поехал дальше. Вот и вся головоломка.

– А ведь это риск… – сказала Даша. – Ох, какой риск… Любой из тех, кто знает о вашем загробном существовании, может в два счета отправить вас на небеса, на сей раз окончательно… Нет?

– Приходится рисковать, что поделаешь. Такая уж игра. Бога ради, простите за шутку с идентичным пуховичком, но вы могли сгоряча и за пистолет схватиться, а так, поверив, что дома отец, расслабились…

– Интеллигенты на лестнице тоже ваши, конечно?

– Ага. Безобиднейшие пупсики, а? – он хлебнул кофе, как пьют горькое лекарство, отставил чашку. – Дарья Андреевна, не будем зря тратить время. Так уж сложилось, что придется и вас включать в список доверенных лиц. Хотите вы этого или нет. Так получилось. И вы достаточно умная женщина, чтобы понимать: в этой игре за выход не то что не платят – нет выхода, уж не посетуйте.

Я к вам великолепно отношусь, но ежели вы хоть словом кому-то заикнетесь… Вопрос тогда будет стоять во всей своей обнаженной неприглядности: либо мне быть живым, либо вам. А при таком раскладе я отчего-то выбираю себя…

– Понимаю, – сказала Даша глухо.

– Хотите излить душу? Матом…

– Нет, – сказала она. – Это бессмысленно. Будете предлагать что-нибудь? Астрономические суммы?

– Возможно, вас это и огорчит, но нет у меня намерения вас покупать, – сказал Фрол. – Помнится, мы об этом как-то говорили… Во-первых, вы мне гораздо полезнее некупленная, во-вторых… Вы мне можете назвать единственную точку соприкосновения, в которой и майор Шевчук, и господин Гордеев имеют общие интересы? Вы знаете такую точку… ведь знаете?

Она чуть заметно кивнула.

– Вот именно, – сказал Фрол. – Оставив в стороне извечную дилемму «сыщик-вор», мы легко найдем эту точку… И вашим шефам, и мне гораздо полезнее сохранение статус-кво, нежели обширный «черный передел» со всеми его непредсказуемостями, сложностями, пальбой, мгновенным обрушением сотен устоявшихся связей… Какой-нибудь ушибленный перестройкой интеллигент стал бы кидаться страшными словесами, но мы-то с вами серьезные люди, понимающие грустный цинизм ситуации… Привычное зло, как ни крути, предпочтительнее. На этом, с вашего разрешения, и закончим преамбулу? Не возражаете?

– Нет, – сказала Даша.

– Прекрасно. Тогда начнем работать? У вас, часом, не было каких-либо соображений по поводу череды недавних умертвий?

– Были, – сказала Даша. – Колдуна, Тяпу и Ямщика кончили совершенно нешантарскими методами…

– Давайте внесем в этот скорбный список еще Фрола вкупе со Скорпионом. Фрола ведь тоже… некоторым образом убрали, вам не кажется? И тоже – нешантарским методом. Насколько я понял, Скорпиона у вас в число насильственно умерщвленных не включили… Зря. Мы люди недоверчивые, мы осторожненько выкопали тело, уже после моей кончины, проверили догадку – и оказались правы. Соединения таллия. Как раз они и дают полную картину пиелонефрита, бронхопневмонии… К тому же у бедняги Скорпиона почки и так были больные, не стоит винить шантарских эскулапов – в наших широтах таллием как-то прежде не баловались. Даже ваш верный Илья Лазаревич ошибся, нарисовав картину без вскрытия… Словом, война объявлена. На нас тупым бульдозером прет столица.

– Группа «Корона», как это именуется в просторечии?

– Я вами восхищаюсь, Дарья Андреевна… – без улыбки сказал Фрол. – Так и подмывает, когда настанут спокойные времена, предложить вам настоящую цену… Простите, увлекся. Вы совершенно правы, на нас идет «Корона». Будем ее так именовать для краткости. Увы, я это знаю совершенно точно. Они все-таки не беспредельщики с куском трубы под полой. Нам, ну, вы понимаете кому. Словом, вначале нам были сделаны по всей форме коммерческие предложения. Сначала нас хотели купить. И не мелочились.

Я не буду перечислять предприятия и отрасли, которые они хотели взять под контроль, – поразмышляв минут десять, сами составите полный список. Фактически это означало, что во все мало-мальски серьезные кресла усядутся варяги. А мы будем греть старые косточки на далеких пляжах, щупая толстые бумажники. Было созвано самое представительное совещание, предложения обсудили и порешили отклонить. Не в деньгах счастье, и даже не в больших деньгах. Не все так просто.

– Власть? – усмехнулась Даша.

– Согласен. Власть. Не будем кривить душой. Наступает момент, когда деньги как таковые перестают привлекать совершенно. Остается только власть. Это самое сладкое в мире, власть никто и никогда не отдавал добровольно, какие бы дивиденды это ни сулило. Как видите, я предельно откровенен. И не стараюсь казаться лучше или романтичнее, чем я есть. Впрочем, вы должны меня понять. Вы всегда будете в глубине души меня ненавидеть – не смущайтесь, что уж там… – но поймете прекрасно. Вы ведь тоже не бросите свое дело ни за какие деньги… Знаете, были дуралеи. Меняли трон на мешок золота. Я встречал потом кое-кого. Это были ходячие трупы… Короче, мы отказались. Ожидали, конечно, неприятностей – но не массированной танковой атаки по всему фронту. Правда, задним числом обозревая события, начинаешь понимать, что и они прижаты к стене – кончились лихие времена веселого хаоса, все поделено… Итак, «Корона». Вы уж простите старого циника, но мои ребята держат микрофончики в «Золотой пади» – не во всех апартаментах, успокойтесь… Именно благодаря этому я могу разговаривать с вами сейчас со всей откровенностью – вас они к себе не перетянули…

– Микрофончики? – переспросила Даша. – Плохо верится, уж простите. Представляю, как они там все периодически чистят. Скорее – люди. В комбинации, не исключаю, с переносной аппаратурой…

– Давайте не будем обсуждать столь скучные детали, хорошо? – в его глазах на миг мелькнуло темное, страшное. – Это чисто мои проблемы, вам они скучны… Ваш Фирсов как раз и руководит здесь боевыми действиями.

– Почему же он до сих пор жив? – усмехнулась Даша.

– Потому что нет смысла его убирать, – серьезно сказал Фрол. – Пришлют другого, всего и делов… Бессмысленно гоняться за пешками. Нужен сам план. Нужно понять, что они затевают.

– А они затевают?

– Несомненно. Мне известно даже название – операция «Гроза». Впрочем, если быть предельно честным, ничего, кроме названия, и не известно… Но в том, что эта их «Гроза» являет собою некую крупную, масштабную акцию, сомневаться не приходится. Мое слово. Вашего шефа потому и убрали, что подошел слишком близко. И ухитрились, твари, запутать сюда дочку Бека – не могу не признать, изящно…

– Вот сейчас, по-моему, самое время спросить, что вы от меня хотите…

– Чтобы вы эту операцию сорвали, только и всего, – будничным тоном сообщил Фрол. – Я этого сделать не могу – поскольку не понимаю до сих пор, что именно предстоит сорвать. Идет совершенно другая игра. Не имеющая отношения к прежним. Я столкнулся с чем-то, чему не умею противостоять. А потому не могу найти концов, не могу проникнуть в суть. И вся моя система не работает. Я знаю, что Ритка Монро, дуреха, пыталась чем-то шантажировать Фирсова – но не представляю себе, чем. Знаю, почему убили вашего Воловикова – но не знаю, что он накопал. Понимаете меня?

– Примерно… – задумчиво сказала Даша. – А кто в игре, кроме Фирсова? Логунов?

– Дешевка.

– Камышан?

– По большому счету – пешка.

– А Волхович?

– Вот это – фигура, – медленно сказал Фрол. – Это, знаете ли, фигура…

– Он, точно, особист?

– Дарья Андреевна… Это начальник особого отдела округа. Первосортнейшая сволочь, но какие мозги…

– Что ж вы его паяльничком не пригреете?

– Дарья Андреевна, у нас с вами серьезный разговор… Э т у службу и я бы поостерегся обижать. Сами кого хочешь обидят, хотя и оплеваны за годы реформ выше фуражек.

– Но эта ваша «Гроза» – не государственная акция?

– Нет. Исключительно «Короны», так что вам не придется противостоять ведомствам.

«Кто тебя знает, – подумала Даша. – Человек ты темный, страшненький, как выразился бы классик, и моралью не обременен. Возможно, все так и обстоит, как ты поешь. А быть может, и подставишь под удар нехилого ведомства, как подставил вернейшего Бессонова, положил вместо себя под помпезный монумент…»

– Подведем итоги? – спросила она. – Что же мы имеем… В наших палестинах «Корона» готовит некую операцию «Гроза». К ней причастны господа Фирсов и Волхович…

– Приплюсуйте губернатора.

– Да? – подняла брови Даша. – Ну ладно, приплюсуем… Операция сия, как я понимаю, преследует хамскую цель – провести нечто вроде коллективизации, переписав наши жирные угодья на столичных жуков. Что готовится, неизвестно, но оно грянет, и вскорости… И все? Не густо… Что же мне прикажете делать со столь скудной информашкой?

– Двигаться вперед, – сказал он. – Ищите. Ритка должна была иметь некий компромат. Компромат, надо полагать, страшный, раз ее убрали практически мгновенно, даже не попытавшись узнать, где она все запрятала. У кого-то не выдержали нервы…

– Это странно, вам не кажется? – спросила Даша. – Убирать Риту, рискуя, что компромат где-то на хранении и может всплыть…

– Несколько странновато, – согласился Фрол. – Но это можно истолковать и по-другому – они данный компромат захватили. Но ведь это дает нам шансы? Если есть компромат, есть люди, в тайны посвященные? Можно пройти тем же путем…

– Вы никогда не слышали про соболя? – спросила она. – Про деньги под названием «соболя». Нет, не деньги вообще-то…

Выслушав краткое описание загадочной бумажки, Фрол почти сразу же решительно мотнул головой:

– В толк не возьму, что это такое… Из того же круга просочилась информация?

– Вот то-то и оно… – сказала Даша. – А когда должна грянуть ваша загадочная «Гроза»?

– Очень скоро. Уже в этом месяце. Времени совсем нет, Дарья Андреевна. Я не могу затягивать свое существование в облике бесплотной души – во-первых, система помимо моего желания пойдет вразнос, ребятки кинутся делить портфели. Во-вторых, Беклемишев психует. Из-за дочки. Мне с трудом удается его удерживать от активных действий… Представляете, что может натворить разъяренный Бек? Замучаетесь подбирать трупы – да и «коронованные» не станут сидеть сложа руки. Вы, кстати, хоть немного продвинулись в истории с Женей?

– Вы о Камышане?

– Да нет, – досадливо отмахнулся Фрол. – Об идиотах с лампасами и бело-зелеными значками.

– Первый раз слышу касаемо таких связей… – сказала Даша.

– А вы не увиливаете?

– Нет, – сказала она твердо.

Фрол уколол ее колючим взглядом:

– Дарья Андреевна, я с вами полностью откровенен, зря вы так… Ваш Слава Коротаев – весьма способный кадр, и у меня есть точная информация, что он отрабатывал бело-зеленые Женечкины связи… – Он слегка поднял брови. – Странно, у вас такое лицо, будто вы и в самом деле не знали…

– А вы-то знаете, что его убили? – чуть ли не крикнула Даша.

Повисла тяжелая тишина.

– Ах, вот оно как… – сказал наконец Фрол с улыбочкой, которой вполне можно было отпугивать волков от загона с поросенком. – Не знал, поверьте. Не сочли нужным доложить, кто-то не придал значения – ну, взыскание не замедлит быть… Значит, вы совершенно не в курсе… Он пересекся с ребятами Бека и даже успел их опередить – колонул одного человечка, тут же смывшегося подальше от сложностей жизни… Нет, не грешите на Бека. Не стал бы Бек… Значит, Коротаев не успел до вас дойти с добычей… Правильно сделал, что захватил, – он полез во внутренний карман пиджака и положил перед Дашей тоненький конверт. – Вот вам пища для ума…

Все три фотографии являли один и тот же сюжет – на фоне знаменитой шантарской часовни, ставшей недавно украшением десятитысячных купюр, позировала небольшая, но определенно дружная компания. Пятеро в полной форме шумковских придурков – погоны, лихо сдвинутые фуражки, выставленные напоказ эфесы шашек, бело-зеленые повязки на рукавах, нашивки в виде мертвой головы.

Третьей справа везде красовалась Женечка Беклемишева – в тесноватой гимнастерке, выгодно подчеркивавшей недюжинный бюст, при золотых погонах прапорщика, тогдашнего прапорщика, не нынешнего – просвет и сиротливая звездочка. Фуражка едва держится на богатых кудрях – а рядом с ней, гордо подбоченясь, красуется субъект, как две капли воды похожий на фоторобот неизвестного напарника Волховича, наведавшегося вместе с ним в милицейскую школу…

– А это кто? – спросила Даша, ткнув в него пальцем.

– Этот? Пока не установили. Вроде бы мелькал в окружении Волховича.

– Кто им платит, этим идиотам? Ваша «Корона»?

– Не удивлюсь, если так и окажется, – сказал Фрол. – Во всяком случае, никто из шантарских серьезных людей и не думал никогда давать им деньги. Нас как-то устраивает и нынешнее положение дел, свободная Сибирь – штука заманчивая, да больно уж нереально в исполнении…

– Бек это видел? – кивнула Даша на снимки.

– Пока нет. Я же говорю, нужно его попридержать, еще начнет их прессовать, хлопот не оберешься… Знаете, что самое интересное? Я задействовал кое-какие старые связи из-под вывески со змеей и чашей. Мне ручаются, что Женечка Беклемишева всего-навсего квалифицированно валяет дурака. А на деле она не дурнее нас.

– Но ее же лечат…

– А… – махнул рукой Фрол. – Нормальному человеку эти укольчики особого вреда не принесут – будет ходить заторможенной, спать как сурок, вот и все последствия… Настоящим дураком из-за этого лечения не станешь.

– Но ведь получается, что она в таком случае сознательно участвует в каких-то играх?

– Именно, – сказал Фрол. – Потому-то и положение у меня несколько щекотливое. Расскажешь это Беку – наломает дров…

– А взять ее в оборот он мне, безусловно, не позволит, – в тон ему продолжила Даша.

– Уж это определенно.

– Есть тут один выход… – сказала Даша. – Я кое-что просчитала. Согласно медицинским правилам, в такой ситуации человека следует отправить на экспертизу в Томск, у них там спецпсихушка, с участием МВД, а наша – обыкновенная. Если она, как вы уверяете, нормальная, не захочется ей в тот гадюшник, может и открыть ротик… Сможете сделать так, чтобы Бек не узнал до поры до времени? Попробую поиграть на этом поле…

– Сделаем, – угрюмо пообещал Фрол. – Если вам понадобится какая-то помощь…

– А почему бы и нет? – сказала Даша. – Я, уж извините, – существо прагматичное. Есть идеи…

…Глядя в окно, как отъезжает неприметный мятый «москвич», а следом трогаются столь же непрезентабельные «жигули», куда успели погрузиться все три «интеллигента», Даша подумала, что в результате нежданной шахматной партии получила больше, чем отдала сама. Собственно говоря, ничего она и не отдавала – всего лишь капельку поступилась принципами, и то с точки зрения иных романтиков. Фрол просчитал все правильно – милиции точно так же не нужна волна очередных разборок, как ни цинично это звучит, но привычное зло предпочтительнее. Остается делать свое дело – и не более того. А свеженькая информация, нежданно подкинутая Фролом, чертовски важна. Загадка даже получила точное название – операция «Гроза».

И это должно быть нечто принципиально новое, не встречавшееся прежде, иначе люди Фрола не оказались бы бессильны. Что-то д р уг о е, полностью выламывающееся из прежнего опыта. Шерлок Холмс, перенесенный в наши дни, оказался бы неспособен расследовать дело о мошенничествах с кредитными карточками – не по недостатку интеллекта, а оттого, что в его опыте начисто отсутствовало само понятие компьютеров и кредитных карточек…

А самое главное – дискета покоится в сумочке, и компьютеры у Граника найдутся…

Ее водитель объявился примерно через полчаса. И смущенно живописал, в какую передрягу угадил. На перекрестке Мира и Левенбаума какой-то придурок на навороченной «девятке», нахально рванувший по крутизне своей на красный свет, в гармошку смял ему крыло. Но, узнав, кого протаранил, моментально стряхнул гонор и развернул бешеную деятельность – со всеми надлежащими извинениями как миленький отогнал «Волгу» в хорошую мастерскую, где в мгновение ока подобрали подходящее крыло и установили с поразительной быстротой…

Даша лишь пожала плечами – чего-то в этом роде и следовало ожидать.

…Еще через сорок минут она была приведена жизнью в состояние устойчивого, тихого бешенства. Подполковник Граник твердо отказался быть кудесником. Его многомудрые ребятки, повозившись со своими загадочными ящиками (для Даши компьютер до сих пор оставался загадкой природы, к сожалению), пожимали плечами и растерянно хмурились: дискета оказалась запертой на ключ или как там это именуется. Оказывается, ситуация, сто раз виденная Дашей в заграничных боевиках, была взята из взаправдашней жизни. Не зная пароля, содержимое дискеты невозможно было вывести на экран. Даша сгоряча заикнулась было, что видела в кино, как эти самые пароли колют, словно спелые орехи, но ей с горестными вздохами сообщили, что колоть-то и в самом деле колют, однако во глубине сибирских руд высокое милицейское начальство не настолько еще прониклось духом прогресса, чтобы выкладывать шальные деньги на этакую аппаратуру – и в чем-то право, если разобраться, до сих пор в подобной аппаратуре пока что не было нужды. Они, правда, обещали повозиться и поднапрячься, но хмурые физиономии говорили сами за себя.

Впору было матюгаться в голос. Дискета лежала перед ней плотская, осязаемая, ее можно было потрогать, шваркнуть об стену – но содержимое оставалось тайной за семью печатями. Сундучок с кладом, а ключ – внутри…

Словом, она сидела в своем кабинете и наливалась злостью, как алкаш – дрянным портвейном. В непосредственной близости от кабинета уныло расположился Паша Горбенко – часа через три истекали все сроки, пора было что-то решать с Камышаном либо в соответствии с писаными законами передавать его прокуратуре. А Костя Гукасов исчез с концами.

Он появился лишь в половине второго, когда Даша (которую к тому же постоянно дергали в связи с текущими делами, главным образом грядущим совещанием из-за близившегося Дня города) уже ощущала, что у нее прорезаются клыки и шерсть на хребте. Правда, его лицо внушало надежды…

– Ну? – нетерпеливо рявкнула Даша, едва он притворил дверь.

– Точно, – сказал Костя. – Отыскался в окружении Маргариты спец-программист. И не просто программист – зав. вычислительным центром «Шантар-нефти». Некто Шитоев Владимир Степанович, вот тут у меня кратенькая справочка… Отдельные злые языки даже уверяют, что программировал ее в постельке…