Выстрел из прошлого Нестеров Михаил

4

Афганистан

Ольга Чиркова вернулась в расположение батальона, проделав недолгий путь на грузовом самолете над горами и пустынями Афгана. Эта местность смотрелась с высоты иначе, не была такой унылой, угнетающей. Высота придавала ей стремительность, вдыхала в ее иссушенное тело жизнь, что навевало мысли о Возрождении с большой буквы. Не без доли равнодушия Ольга подумала: «Этого события придется ждать очень долго». Усмехнулась: «Скорее я окажусь под крылом генерала».

Она почему-то не поверила ему. Он забудет о ней с очередным повышением, а скорее – оказавшись, как она, на борту самолета, взявшего курс на Москву, а не на Кабул.

Он не шагал через голову, отдавая приказ: Оперативная группа Минобороны – это временный орган управления, сформированный после принятия решения о вводе войск в Афганистан. Вертикаль управления в армейской разведке нехитрая. В полку есть начальник разведки, а в дивизии уже целый разведывательный отдел, который планирует и осуществляет подготовку полковых и батальонных разведчиков. В штабе округа находится разведывательное управление, оно координирует работу всех разведывательных подразделений и офицеров разведки, которые их возглавляют. Окружные разведуправления подчиняются командующему округом, но замыкаются на ГРУ, а это абсолютно автономная организация в рамках Генштаба.

Ольга, размышляя над этим и чуть отворачивая от темы, невесело усмехнулась: не нужно быть предсказателем, чтобы угадать реакцию комбата. Она не ошиблась. Кнышев, маленького роста мужик, торчавший в Афгане четвертый год, выслушал ее, покрутил прокуренным пальцем у виска и по-отечески сказал:

– Твоему сыну четыре. А ты торчишь тут два года. Раз в три месяца вылетаешь кормить его грудью. Лучше помолчи, дай мне сказать! И секс у тебя раз в три месяца. С мужем. У тебя не все дома, Оля.

– С мужем – это вы верно заметили.

Кнышев махнул рукой. И развил тему, отчаянно завидуя не своей подчиненной, а частичке ее биографии, благодати, которая опустилась в виде генеральской длани на ее грешную голову: она лично беседовала с начальником разведки Сергеем Тараненко, чуть ли не отказалась дать ему. С ума сойти.

– Генерал в провинции – хозяин, а в Москве он – говно. Не думаешь ли ты, что ты тута – хозяйка, а в столице будешь царицей помойки? Не думаешь? А может быть, ты забыла, где находишься? А я напомню: в Кабуле. На оккупированной территории.

Комбат боязливо оглянулся и отдернул руку, готовую сотворить крестное знамение, точно испугался языческих богов. Чем напомнил Ольге генерала, ищущего в кармане кителя сигареты. Надо же, он положил сигарету в стакан с карандашами. Она улыбнулась, увидев в этом поступке что-то ребяческое. Теперь она виделась себе оракулом, способным дать ответы на все вопросы. Ночью она не сомкнет глаз, будет вспоминать встречу в Термезе. Она настолько запомнила лицо генерала, что смогла бы нарисовать его портрет карандашом из стаканчика или вышить каждую черту на платке, на манжете рубашки. И если бы он, человек занятой, сейчас подслушал ее мысли, расшифровал ее кардиограмму, то ответил бы: «На глупости у меня времени нет».

Странно: она была готова выполнить любую его просьбу, не то что приказ. Снова улыбнулась, на этот раз – несоответствию.

5

Термез

Тараненко отпустил связника-туркмена и надолго задумался. Ему казалось, не этот туркменский город граничит с Афганистаном, а войсковая часть, которая принимала его уже в четвертый раз. Сразу за высоким забором с колючей проволокой по гребню – горы, горы и горы. За этим призрачным «железным занавесом», опущенным волевым решением, не найти железных дорог, с трудом, но можно отыскать шоссе, горные тропы и воздушные трассы, задрав голову и до слез в глазах всматриваясь в небо, кто пролетел: свой, чужой, военный, гражданский? Афган горбится Гиндукушем, кривится Сулеймановыми горами, рассыпается пустынями и степями. Страна мертва, не считая людей, да и те, по большому счету, не жильцы: нет воды, нет растительности...

Тараненко с нетерпением поджидал одного человека. Речь не шла о его помощнике, о взаимоотношениях с которым он однажды сказал: «Я за словом в карман не лезу, на то у меня есть адъютант». Несколькими днями раньше в Туркменистан вылетели пятнадцать человек, объединенных в группу и подчиняющихся лично генералу. Это армейское разведывательное подразделение специализировалось на разведке во фронтовой зоне боевых действий, в тылу противника, совершая диверсии. Группа была укомплектована офицерами, которые «соответствовали физическим и моральным требованиям», существующим в подобных подразделениях. Генерал лично комплектовал группу, будучи в звании полковника. Офицеры являлись выпускниками разведывательных факультетов общевойсковых училищ. Они были направлены на первичные командные должности командиров взводов в разведывательные роты, но генерал перехватил отобранных им бойцов, и они были зачислены в офицерскую роту бригады спецназа.

В то время как Тараненко оригинально представлял себе соседний Афганистан, командир спецгруппы входил в штаб войсковой части.

Дежурный офицер уже был в курсе, что этого невысокого роста, жилистого, выносливого, как мул, капитана следует пропускать к генералу незамедлительно и без доклада – если генерал один. Он не робел перед этим крепышом – видел, казалось ему, и не таких. Решил поделиться свежим анекдотом. Инсаров терпеливо слушал его, стоя в коридоре.

– К командиру полка заходит рядовой, бросает руку к пилотке, спрашивает: «Товарищ полковник, разрешите войти?» – «Да, заходи, сынок». – «Разрешите обратиться по личному вопросу?» – «По личному? Ну, тогда обращайся по-свойски, не по-уставному». – «Ну, ты сам напросился, старый педик! Как же ты меня достал!.. Разрешите идти?»

Дежурный рассмеялся. Капитан Инсаров поддержал его, обнажая в улыбке ровные зубы.

– Забавно. При случае расскажу генералу. Он у себя?

– Ага. Ждет тебя. Я успел заметить, он не любит людей, которые пьют первую рюмку в то время, когда остальные гости похмеляются.

Инсаров вошел в кабинет, плотно притворил за собой дверь и остановился у порога. Генерал оставался на своем месте, какие бы новости он ни ожидал, но поздоровался с капитаном первым.

– Здравствуй. Присаживайся. Как все прошло? – спросил он, когда Виктор опустился на стул, стоящий напротив рабочего стола.

– Без ЧП, – коротко ответил Инсаров, взяв на себя ответственность за сокрытие о сбое по дороге в Термез. На то они и диверсанты, чтобы устранять любые проблемы на пути. Главное, задание выполнено. Если же генерал узнает о ЧП, то сумеет оценить стратегическую тактичность подчиненного.

– Груз? – продолжал спрашивать Тараненко. Его люди уложились минута в минуту, а вот сам генерал прибыл в Термез на четыре дня позже намеченного срока.

– Груз отвезли на аэродром, – ответил на вопрос Инсаров.

Генерал мелко покивал, глядя поверх головы капитана, будто увидел кого-то, входящего в кабинет.

– Поезжай на аэродром. Через час прибывает борт с грузом, который вы приготовили для работы. Я распорядился насчет машины – стоит напротив КПП.

Через час с небольшим Инсаров руководил разгрузкой грузового транспорта. В обычных солдатских баулах и вещмешках находилось специальное снаряжение и оружие. Тюки не были помечены и не отличались друг от друга, тем не менее капитан не ошибался, с первого взгляда определяя: в этом мешке взрывчатка, в этом саперные провода, подрывные машинки, аккумуляторы; другой баул хранил в себе автоматы с приборами беспламенной и бесшумной стрельбы, еще один – боеприпасы.

6

Помощник командира по хозчасти Бердыев дожидался в этот утренний час встречи с покупателем. Еще не подъехали к утреннему разводу командир части и начштаба, да и не весь автобат выстроился на плацу: тянутся повзводно, как сонные мухи. Повзводно. Это слово отчего-то насмешило Ахмата Бердыева. Он сидел в своей машине напротив восточного КПП, где дремали двое караульных – пушкой не разбудишь. Ворота на этом пропускном пункте основательно проржавели, звенья цепи, опутавшие створки, аж срослись, хоть автогеном срезай, замок не купят даже за копейку. От наблюдательного майора не ускользнула ни одна мелочь, наверное, и оттого, что на этом КПП он бывал редко, и вот сейчас взглядом оптовика ощупывал каждую мелочь. Вдоль забора выросла высоченная конопля – хоть одна хорошая новость сегодня. Хорошо, что комбат не видел взошедшего урожая, иначе собрал бы на валовой сбор весь личный состав.

Ну где же покупатель? Бердыев полуобернулся в кресле, окинул взглядом горизонт, в его представлении начинающийся от парившей в этот час Амударьи. Товар на месте, готов выехать через этот контрольно– пропускной пункт своим ходом. Бердыев нахмурился: он не согласовал вопрос о водителях. Что, если покупатель не приведет с собой людей, умеющих управлять трехосными грузовыми «Уралами», монстрами грузоподъемностью до десяти тонн? Пара грузовиков, оснащенных бортовой платформой с тентом, входила в пятерку машин, отслуживших свой срок в Афгане и подлежащих списанию, то бишь актировке: пара подписей – и бесследно исчезнут не только грузовики, но и стартовые площадки для ракет-носителей; но где их взять?

А вот и покупатель. Бердыеву было плевать на его молодость, его насторожила информированность Виктора Инсарова. И первый вопрос, который он задал ему вчера, сводился к следующему: по чьей рекомендации тот пришел, откуда узнал о торговле движимым имуществом?

– Сорока на хвосте принесла, – ответил Инсаров. Он продемонстрировал пачку новеньких четвертаков с сиреневым, будто задубевшим, профилем Ленина и дополнил: – А деньги мне принесла ворона в клюве.

Бердыев сказал:

– Дай одну. На проверку.

Инсаров ответил:

– Можешь забрать все. Но если ты меня кинешь, начнешь отнекиваться, я из тебя ремней нарежу.

Отказываться от сделки было поздно: деньги к рукам приклеились, не оторвать.

То было вчера. А сегодня Бердыев снова имел честь приветствовать парня.

– Здравствуй, дорогой! Деньги проверил, меченых купюр не...

– Хорош трепаться, – оборвал его диверсант. – Грузовики готовы?

– Конечно, о чем речь! Как и договаривались, баки под завязку, двигатели работают как часы. Номеров нет ни на шасси, ни на двигателях. «Уралы»-призраки. А где же твои водители?

– Учатся водить, – ответил Виктор. – Сегодня в одиннадцать вечера ровно грузовики должны стоять в районе «железки». – Он поднял прут и начертил на песке схему. – Это станция, здесь пакгауз из фундаментных блоков, напротив площадка, удобная для стоянки пары грузовиков. Место шумное, но не людное, что нам и нужно.

Лицо у Бердыева стало цвета загорелого негра. Ему стало плохо, и он был готов к тому, чтобы изо всех сил понимать, понимать и еще раз понимать людей с их проблемами. Утром ему было хорошо, и он не замечал никого, даже свою жену, расплывшуюся под одеялом, как медуза.

– Послушай, дорогой, мы договаривались играть на равных, ну?

– Да, но с небольшим креном в мою сторону. У тебя есть пятнадцать часов, чтобы найти водителей и документы, это на случай, если грузовики остановит военная инспекция.

– Может, я и ты...

– Даже не предлагай. Мне не резон светиться до поры до времени. Если тебе интересно, то мне всю ночь придется гнать один из грузовиков. Вижу, тебе нет до этого дела.

– Мне? – Бердыев выкатил глаза так, что они чуть не упали на схему, начерченную на земле. – Какое мне до этого дело?

– Ну и правильно. План такой: твои люди подгоняют грузовики на стоянку, выходят, не глуша двигатели. Ключи, естественно, остаются в замках зажигания. Стекла поднимают до упора, свет не тушат. Если кто-то по ошибке или с умыслом заглушит двигатель, а ключи положит на крышу машины, ты снова увидишь меня. Если кто-то из водителей нечаянно или с умыслом сшибет по пути зеркало заднего вида – ты снова увидишь меня. Если стекла в машине окажутся опущенными...

– Я понял, понял: я снова увижу тебя.

– Схватываешь все на лету. У тебя плохой вид, тебе нужно погадить. – С этими словами Инсаров грубо потрепал майора по щеке, повернулся и пошел прочь.

Бердыев смотрел ему вслед и не смел окликнуть; отказаться от сделки время было упущено. О вчерашнем дне, когда Ахмат поначалу принял этого худощавого парня за театрального кассира, можно было забыть. Сегодня он предстал совсем другим, наполовину искусственным, с матовым блеском водянистых глаз, в которых навечно запечатлелась угроза. Страх внушают не только громилы с лошадиными челюстями, но и такие невзрачные типы, которые оказываются на поверку оборотнями.

Через час, приняв на грудь, Бердыев развил эту тему в присутствии бухгалтера вэче, который был в доле. После сказал:

– Меня волнует только военная инспекция. Маршрут, которым поедут грузовики, самый опасный в Термезе. На пути две войсковые части, железная дорога, и все это стратегического значения. А вот дальше, считай, зеленый свет, ночью можно проскочить и в Афган. Этот сукин сын все тонко просчитал. Надо искать водил на стороне. Если попадутся наши шофера, откуп будет равняться стоимости машин.

Бердыев попал в скверную историю, отсюда его беспечные заезды насчет водителей – это вовсе не проблема. И заявить, куда следует, нельзя: повяжут и раскрутят на полную катушку, минимум десятка корячится. Что на уме у этого парня, лучше не думать, чтобы спать спокойно.

Даже Бердыев, далекий от спецназовских «мелочей», расшифровал предостережения капитана Инсарова: он боялся ловушек. Если он потянется за ключами на крыше машины, его может снять снайпер. Если стекла в машине будут опущены, его легче будет взять. А без заднего обзора, если водитель свернет зеркало, его будет легче достать. Равно как и без света ему ночью далеко не уйти. В представлении майора он стал участником масштабной операции, цель которой была неясна.

7

Инсаров с бойцами затаились в пакгаузе за час до означенного срока: в десять вечера, когда на складе не осталось ни души. Без пяти минут одиннадцать послышался рокот двигателя, но его тут же заглушил более мощный звук маневрового локомотива, пронесшегося мимо на сумасшедшей скорости. На асфальтированную площадку, тускло освещенную только с восточной стороны, въехал сначала один грузовик, за ним второй. Так же поочередно открылись дверцы, из машины вышли водители в гражданской одежде. Инсаров усмехнулся и покачал головой. Шоферы были явно напуганы, уходили так, как и ехали: друг за другом, держа расстояние в несколько метров.

– Первая четверка пошла, – отдал команду Инсаров.

Четверо бойцов под началом Куницы, одетых в черную униформу и вооруженных «калашами», покинули здание через окно и перебежали к грузовику. Головной спецназовец подошел к дверце водителя и открыл ее, держа наготове пистолет Стечкина. Второй номер, в отличие от товарищей одетый в полевую форму с погонами «пушкарей», открыл дверцу пассажира, оглядел кабину и, высвободив из грудного ранца черные военные номера, прикрепил их спереди и сзади машины, бросил на них придорожной пыли. Куница обеспечивал прикрытие сзади, в то время как Шульц откинул полу тента и при ярком свете фонарика осматривал кузов.

Другая четверка во главе с Еретиком повторяла действия товарищей на своем объекте. После беглого осмотра кузова Шульц и его напарник Зубочистка, которых в подразделении называли не иначе как «минно-розыскными собаками», занялись более тщательным осмотром кузовов, в которых умещаются до сорока человек. Эти двое натурально обладали чутьем служебных собак, чуяли мины и редко пользовались щупами, миноискателями, стетоскопами. Им не было равных и при минировании объектов. Они проверили каждый уголок и дали команду старшим подгрупп: «Чисто».

Еретик и Куница «отморзились» бойцам, и Шульц с Зубочисткой заняли водительские места. В это время остальные семь бойцов, прикрывающих обе подгруппы, присоединились к товарищам.

Сорок килограммов взрывчатки были поделены на две части и размещены в вещмешках в двух машинах.

Виктор Инсаров занял место пассажира в головном «Урале», и водитель тронул машину с места. За ней, как на привязи, следовала вторая.

Командир исполнял роль штурмана. Бойцы накануне тщательно изучили предстоящий маршрут, запомнили каждую мелочь, каждую выбоину на дороге. Сведения о расписании мобильных патрулей военной инспекции они получили лично от генерала Тараненко. В случае непредвиденной остановки он снабдил их документами на передвижение, в которых указывался маршрут: Пули-Хумри – Термез.

Инсаров остался спокойным, даже равнодушным, когда в районе хлопкоочистительного комбината «Уралы» остановил военный патруль.

Старший инспекционной группы капитан Зурабов посматривал то на командирские часы, то на горе-водителя, поймавшего гвоздь напротив хлопкоочистительного комбината. Причем гвоздь оказался сродни разрывной пуле «дум-дум». Колесо «УАЗа» рвануло с таким грохотом, что весь экипаж ВАИ подбросило; капитан грешным делом подумал: неужели моджахеды в городе? И едва не схватился за пистолет. «УАЗ» пропетлял метров пятьдесят и только потом остановился. Водитель – двадцатилетний парнишка – глянул в панорамное зеркальце, потом на командира и спросил:

– Все живы?

– Блин, – ругнулся Зурабов, – ты на мину напоролся?

– Хер его знает, – откровенно ответил пацан. Он первым вышел из машины, обошел ее, пиная по каждому скату, пока добрался до правого переднего; пинать можно было только в обод.

Наряд вышел из машины. Пока водитель менял колесо, ваишники делали вид, что разминали ноги. Смена сегодня выдалась хлопотливая – то на ногах, то в машине. Около двух часов ушло на то, чтобы спровадить на гауптвахту подвыпившего водителя с «шестьдесят шестого» «газона» и поломать голову над тем, куда отправить пару девиц, которых обнаружили в кузове. Потом остановили подозрительный «уазик» с грязными номерами, который, как на грех, петлял в границах их зоны ответственности. Мероприятие рядовое, но требующее осторожности: остановка машины, беглый наружный осмотр, досмотр на предмет наличия оружия, боеприпасов. Водитель тоже оказался подшофе. Пришлось сопровождать «уазик» на сборный гарнизонный пункт задержанных машин, который негласно называли «соборной мечетью».

В одиннадцать вечера конец смены, а на часах 23.40. Непруха, качал головой Зурабов, представляя то, чего не светило ни двум срочникам, входившим в состав наряда, ни лейтенанту: домашний плов с кишмишем, бараниной, крупно порезанной морковью, луком, чесноком. Рис такой рассыпчатый, что невозможно набрать ложку с горкой; а хочется, зараза. Мясо тает во рту. Зурабов вдруг забеспокоился, заторопился. Нет повода заподозрить жену в измене, но он представил, как тает мясо в чужом рту. Он был так голоден, что его мысли попахивали ненаучной фантастикой.

– Давай быстрее! – поторопил он водителя.

– Ща, – ответил тот, – глаз не успеет моргнуть, товарищ капитан.

Он затягивал последний крепеж, когда из-за поворота показался один «Урал», а за ним другой. Зурабов не раздумывал, останавливать ли военные грузовики, он машинально шагнул с обочины на дорогу и отточенным жестом руки указал место впереди инспекционного «уазика». Бросил водителю:

– Хорош копаться, пойдешь со мной.

Инсаров остался в кабине, дожидаясь старшего инспектора, который, демонстративно поправляя оружие, подошел в сопровождении автоматчика.

– Капитан Зурабов, – представился он, бросив руку к головному убору. – Выйдите из машины, пожалуйста. – Он чуть сместился в сторону и встретился взглядом с водителем. – Вы тоже. Приготовьте документы.

С другой стороны подошли еще двое инспекторов: один в чине лейтенанта, другой носил сержантские лычки. Экипированы стандартно: белые шлемы, автоматы, жезлы.

Инсаров показал этому капитану, что не в первый раз имеет дело с дотошной военной инспекцией. Он задержал водителя, забрав у него права, и, присовокупив их к предписанию, передал капитану. Тот принял документы и в первую очередь обратил внимание на предписание. Покивал, озвучив свои мысли:

– Едете из Пули-Хумри?

– Да, там все написано.

– Я вижу. Следуете на склад – читаю: артиллерийского вооружения, войсковая часть 14341. Я знаю эту часть, она относится к 40-й армии.

– Равно как и часть в Пули-Хумри.

– Это ясно. Почему едете так поздно?

– Не я выбирал время. Так начальство распорядилось.

– Товарищ капитан, – позвал начальника сержант. – Они едут из Пули-Хумри?

– Да, а что такое?

– Путь неблизкий, номера вроде бы запылились, а борта – нет.

Инсаров чуть заметно покачал головой.

– Что? – перехватил его жест инспектор. – Что у вас в кузове? Выйдите из машины.

– Конечно. Не обязательно повышать голос. В кузове люди. Тринадцать человек. Вместе со мной и водителем – пятнадцать. Поднимите руки, капитан.

– Что? – Зурабов успел только тяжело сглотнуть. Он не верил своим глазам. Будто из-под земли, а не из кузова, перед ним выросли вооруженные штурмовики. Он не часто сталкивался со спецподразделениями. Если отдельные группы находились в кузовах, то проверка такого транспорта ограничивалась предписанием – не препятствовать, а порой и содействовать прохождению транспорта (колонны) до места назначения.

Зурабов впал в ступор. Он мог представить, что один диверсант способен уничтожить его наряд, но они не стали распыляться по мелочам. Двое спецназовцев схватили лейтенанта и сержанта за руки, одновременно еще двое бойцов приблизились к ним на расстоянии выстрела в упор. Лейтенант оказал было сопротивление, и капитан был готов увидеть его, сбитого, на земле, но произошло то, что прочно засело в его сознании, то, от чего он тщетно пытался убежать. Один из диверсантов, вооруженный бесшумным пистолетом, выстрелил, не раздумывая, хладнокровно, точно подсек рыбу. Сместив ствол пистолета, еще дважды нажал на спусковой крючок, стреляя сержанту в грудь.

Зурабов дернулся, вскинул руку, выгнул спину, включил в работу вторую руку. Он знал правду – ему под лопатку влетела пуля и высвободила энергию точно под сердцем, но инстинкт заставлял рвать руками одежду, ковырять в ране, точно в ней торчала заноза размером с ножку стула.

Водитель упал на колени. Изо рта потекла кровавая слюна. Вторая пуля опрокинула его на спину.

– В кузов их, – приказал Инсаров. Нашел глазами Куницу. – Возьми с собой пару человек, поедете впереди нас на «УАЗе».

– Есть, – тоном «ага» отозвался диверсант и подозвал двух товарищей. Он бросил проколотое колесо в кузов «Урала», сел за руль и завел двигатель. Посмотрел в зеркало заднего обзора уже метрах в тридцати от головного «Урала», также тронувшегося в путь.

А в кабине второго грузовика на месте пассажира устроился Зубочистка. Он еще раз сверялся с планом территории склада артвооружений, который получил лично от генерала Тараненко. План был детальный, до каждой пылинки. К плану прилагалось расписание караула, передвижение по части разводящих и прочее, что больше касалось командира группы и «организационных» работ, за которые Виктор Инсаров отвечал, можно сказать, головой.

8

В пятистах метрах от склада артвооружений, который ширмовался под продовольственный склад, но все же отдельная воинская часть 40-й армии, на обочине стоял «УАЗ-469». Эта машина была в личном пользовании генерал-майора Тараненко. Он брал ее всякий раз, когда приезжал в Термез, не раз отказывался от услуг водителя, как и сегодня. Он напрягся, когда впереди двух «Уралов» увидел «УАЗ» с отличительными знаками военной автоинспекции. Но моментально расслабился. Он не мог представить ситуацию, когда его транспорт буквально буксируют ваишники.

Генерал вышел из машины, одернул китель полевой формы. Эта одежда с зеленоватыми пуговицами и такого же неприметного цвета звездами на погонах шла ему больше, чем повседневная; парадную он терпеть не мог и надевал ее в исключительных случаях. Он поправил кепи, словно приветствовал своих бойцов; опуская руку – отдавал распоряжение остановиться.

Первым затормозил «УАЗ». Тараненко ожидал увидеть в нем командира группы, но Инсаров появился из кабины «Урала» и поспешил к начальнику.

– Что случилось? – опередил его генерал.

– Тормознула военная инспекция. Пришлось избавиться от них.

– Где это случилось?

Инсаров ответил. Генерал покачал головой: скорее всего, произошла накладка. Его разведданные точно говорили о том, что на заранее выверенном пути транспорта в этот час ни пеших, ни механизированных патрулей не бывает.

Тараненко посмотрел на часы: пошел первый час ночи, первые минуты нового дня.

– Пора, – сказал он, обращаясь больше к себе.

Машины остановились на бетонированной площадке, напротив центральных ворот склада. За этим высоким забором, превосходившим по степени защищенности ограждения на других военных объектах Туркестанского округа, будто продовольственный вопрос стоял выше других, хотя и рассматривался как стратегический, находилось то, к чему стремились мысли генерала Тараненко. Он дорого бы дал за то, чтобы там его поджидала пара грузовиков, но их не было, пришлось покупать их, рискуя больше, чем требовал трезвый расчет.

Расчет. Сергей Николаевич просчитал все. Вот сейчас, когда он в очередной раз прогонял в голове план операции, должен появиться дежурный КПП и вызвать начальника караула...

9

Яркий свет прожектора лизнул «уазики», прошелся по брезенту «Уралов». «Кого еще черти принесли?» – выругался дежурный в звании старшего сержанта. Он снял трубку телефона, набрал трехзначный номер, дождался ответа.

– Товарищ капитан, старший сержант Трофимов на связи.

– Да, слушаю, сержант.

– У нас гости. Скорее всего, покупатели приехали.

Покупателями называли всех без исключения, кто приезжал за товаром, будь то артиллерийские снаряды, патроны для автоматов и пулеметов, гранаты, тушенка «Китайская стена», советские каши и прочее.

Голос капитана зазвенел в трубке:

– Я сейчас подойду.

Он ждал этого звонка, настраиваясь на предстоящие события, тем не менее не совладал с собой. Была бы у него возможность, сила воли, он бы не допустил в свою голову мысли о пуле, освобождающей от ответственности. Он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, встал, ударил себя по почкам, точно собирался выйти на ринг, но вышел из караульного помещения на воздух, холодный, бодрящий в эту ночную пору, пропитанный близостью Амударьи, которой не было бы без «доноров» – Пянджа и Вахша, питающих ее.

Он остановил разводящего, покинувшего топчан по малой нужде.

– Отдыхай, сейчас мне помощники не нужны. – Ему свои же слова показались подозрительными. Будь он разводящим, проследил бы за начальником. – Этот кретин на КПП что-то напутал. Какие, к чертовой матери, покупатели в половине первого ночи. Ложись, тебе через полтора часа на развод.

Капитан потуже застегнул портупею, тронул кобуру, словно сейчас что-то зависело от оружия, проклял все на свете и неровной походкой направился на КПП.

А там тем временем на досмотровую площадку вышли двое рядовых и сержант, больше из любопытства: очень редко по ночам приходилось отпускать товар. Их привлек и приличный эскорт грузовых машин: два «уазика», один из которых принадлежал военной инспекции. Ясно, что не за тушенкой приехали. Обычно покупатели не привлекали к себе внимания. Приезжала машина или две, один или два экспедитора, их пропускали на склад, там загружали, дальше следовала обратная процедура. Она отчасти распространялась на прибывший товар. Вчера, например, прибыла партия снарядов с военного аэродрома в Чуйской долине, построенного у самого подножия киргизского Алатау. Эта, «термезская» зона по праву считалась прифронтовой, и каждый военнослужащий испытал это чувство на себе.

Капитан хотел было выйти за пределы части через калитку, вмонтированную в створку ворот, но передумал и прошел через узкий коридор КПП с бесполезным турникетом, на котором стопор был давно сломан.

Тараненко встретил его дружеским рукопожатием. Глянув на караульных, собравшихся на досмотровой вышке, спросил приглушенным голосом:

– У тебя все готово?

– Так точно, товарищ генерал.

– Ты боишься?

– Н-немного, – непроизвольно заикаясь, ответил начкар.

– Страх уничтожит страх, – сухо улыбнулся Тараненко. – Но ты больше жалеешь, – он кивнул в сторону вышки, – жалеешь, что твои подчиненные не на нашей стороне.

– Да, наверное.

– Чего ты дрожишь?

– Знобит, товарищ генерал, холодно.

– Прикажи караульным спуститься.

Капитан на мгновение прикрыл глаза, повернулся к вышке и махнул рукой.

– Спускайтесь. Нужно досмотреть машины. С вышки вы под тент не заглянете. Начинайте досмотр с первой машины. Пошевеливайтесь!

– Молодец, – генерал оценил его твердый голос. И отошел в сторонку, потянув за собой капитана. – Сейчас не надо мешать моим людям.

Трое солдат спустились с вышки. Один из них пристально всмотрелся в генерала, перевел вопрошающий взгляд на товарища. Тот пожал плечами и выразительно опустил кончики губ: «Не знаю, что за птица, первый раз вижу».

В это время трое диверсантов заняли места у дальнего борта, приготовив ножи. Караульные приготовили автоматы. Они не могли представить, что смешны с огнестрельным оружием. Они совершили первую ошибку, игнорировав незастегнутую полу тента. Скорее всего, этот факт обрадовал их. Не придется пачкаться о грязный брезент, снимая его с металлических крючков. Двое взялись за края, чтобы одним расчетливым движением забросить полу на крышу. Фактически они отдали команду диверсантам, отсчитав вслух: «Раз, два...» На счет «три» трое спецназовцев вышли им за спину – неслышно, быстро, не оставляя им ни одного шанса.

Куница отработал против своего визави колющим ударом сбоку. Лезвие ножа вошло в основание шеи, выше ключицы. Он тут же выдернул нож из раны, и две пары крепких рук втащили караульного в кузов. Несколько секунд, и к нему присоединились его товарищи. Куница вышел из-за машины и подал знак Инсарову: «Дело сделано». Виктор подошел к генералу, кивнул в знак приветствия капитану.

– У нас все. Можно ехать. – Поймав утвердительный кивок Тараненко, Инсаров приказал начальнику караула открыть ворота. И поторопил его: – Не стой истуканом, открывай.

Первой на территорию части въехала машина военной инспекции с синей мигалкой на крыше, за ней, довольно урча, последовали «Уралы». Они остановились у приземистого кирпичного здания с узкими окнами, забранными решетками и расположенными под двускатной крышей. Над воротами и по периметру склада было включено дежурное освещение.

Один за другим на бетонированную площадку высыпали спецназовцы. Инсаров отдавал им короткие приказы:

– Куница – караульное помещение.

– Есть. Пошли, парни. – Четверо диверсантов двинули к караулке.

– Носик – казармы.

– Есть. За мной.

Еще четыре человека поспешили занять места «согласно расчету».

Начальник караула открыл замок. Зубочистка и Шульц распахнули ворота, и «Уралы» вползли внутрь по пандусу. Капитан включил внутреннее освещение и пошел впереди генерала. Остановился напротив стеллажа и указал на него рукой.

– Это здесь.

Тараненко подошел к запыленному ящику со странной маркировкой: указывался только вес снаряда – двадцать три килограмма. Не оборачиваясь, он подозвал спецназовца:

– Открой.

Тот без труда снял с двухъярусного стеллажа ящик, поставил его на пол и щелкнул замками, срывая пломбу. Открыл крышку. Ящик внутри был отделан пористым материалом, похожим на поролон, но менее эластичным; он плотно облегал минометный снаряд, находившийся внутри.

Тараненко поманил капитана и, когда тот стал рядом, спросил:

– Ты заглядывал в эти ящики?

– Нет, – помотал он головой. – То есть, я хотел сказать, два или три раза. На нескольких ящиках пломбы отсутствуют.

– Что в этом ящике, можешь сказать?

– Мина, товарищ генерал. Мина на основе ядерного заряда.

– Она отстреливается из гладкоствольного миномета на дальность свыше четырех километров и имеет регулируемую мощность до одной килотонны, – продолжил генерал. – По типу она схожа с американской миной W54. Не видел такую?

– Никак нет.

На этом складе было полторы сотни таких мин, а всего на складах вооруженных сил накопилось около десяти тысяч зарядов, включая и такие. Тараненко уже стоял рядом с другим стеллажом, а его подчиненный открывал следующий ящик. В нем находились два ядерных артиллерийских снаряда. Они внешне почти не отличались от обычных снарядов и могли быть использованы практически любыми 152-миллиметровыми дальнобойными пушками, например такой, как буксируемая пушка «Гиацинт-Б», запущенная в середине 70-х годов.

– Товарищ генерал... Товарищ генерал...

Тараненко не сразу сообразил, что его кто-то зовет, вернее, возвращает с высот, на которые его подбросили нейтронные боезаряды. Он с трудом отыскал этого человека. Жалкого человека, который, встретившись наконец-то взглядом с генералом, опустил глаза и бормотал:

– Товарищ генерал, я не уверен. Я сомневаюсь, товарищ генерал.

Теперь его взгляд то ли красноречиво, то ли трусливо метался от одного стеллажа с ядерными снарядами к другому.

Тараненко терпеливо дождался, когда капитан снова посмотрит ему в глаза, и спокойным голосом сказал:

– Знаешь, что мне сказал мой деловой партнер? Он пандшерский таджик. Советским офицерам доверять нельзя, сказал он. Все они люди непорядочные, продажные. Торгуют наркотиками, на складах все разворовывают. Вот мусульмане – другие. Они живут по Корану, у них все справедливо... Я нашел середину: покупаю у продажных офицеров, а продаю справедливым мусульманам. Ты понял меня, капитан? Вольно, не напрягайся. – С этими словами Тараненко пренебрежительно похлопал офицера по щеке, и взгляд у него стал жестким. Он никогда вслух не угрожал смертью, но эта угроза сидела у него в глазах. Он мог убить, а мог сделать жизнь этого капитана невыносимой настолько, что тот каждую минуту вспоминал бы о смерти как об избавлении, как о милости.

Генерал дважды ударил в ладоши, привлекая внимание спецназовцев:

– За работу, ребятки! – Нашел взглядом Инсарова: – Где твои спецы по минированию, Витя?

Этот вопрос Инсаров принял как приказ и в свою очередь, в стиле генерала, отдал распоряжение Шульцу и Зубочистке:

– За работу! Минируйте склады, казарму, караульное помещение. Вам нужны помощники?

– Двух человек будет достаточно, – ответил Шульц и поманил за собой диверсантов. Вчетвером они вытащили из кузова «Урала» тела караульных, а потом взрывчатку, машинку и провода. Работу начали с этого склада как самого важного объекта в их плане.

– Откажемся от последовательного соединения взрывателей, – сказал Шульц, – не сработает первый в цепи, не сработают остальные.

– Согласен, – подтвердил двадцатичетырехлетний Зубочистка. – Соединим параллельно. Ограничимся пятью закладками.

– Разумеется. Больше электродетонаторов наша машинка не осилит. – Диверсанты располагали подрывной машинкой КПМ-1 весом чуть больше полутора килограммов, которая давала напряжение полторы тысячи вольт. Последовательно соединенных детонаторов она могла «вытянуть» до сотни, а параллельно, как сказал Зубочистка, – до пяти.

Он вынул из вещмешка связку тротиловых шашек весом по четыреста граммов каждая. Электродетонатор, состоящий из капсюля и электровоспламенителя, уже был на месте, оставалось соединить его с проводом. Подрывники использовали обычную схему взрывания заряда: подрывная машинка, провод, электродетонатор, заряд.

Открыв один из ящиков, в котором хранились артиллерийские фугасы, Зубочистка закрепил тротиловые шашки на одном из снарядов. Провод привязал к ящику так, что свободным оставался конец в полметра длиной, его и присоединил к детонатору. Теперь если даже дернуть сильно, провод не сорвется с запала.

Двое помощников провели провод вдоль стены склада и на выходе потянули его к КПП. Зубочистка и Шульц перешли к караульному помещению. Там находились четверо спецназовцев. Куница, завидев товарищей, махнул рукой: «Быстрее!»

– Чего ты торопишь? – спросил Шульц, приблизившись. – От нас ничего не зависит. Машины будут загружать полчаса. Как здесь, тихо?

– Дрыхнут, – ответил Куница. Одетый в черный комбинезон и темную вязаную шапочку, он сливался с затемненной частью палисадника, окружающего здание караульной службы. Все четверо, вооруженные автоматами с глушителями, контролировали лишь вход в здание. Брать под контроль окна с другой стороны особой необходимости не было. Пока все тихо; это при малейшем волнении караульные попрут и через дверь, и через окна.

Зубочистка заложил мину под второе окно справа от угла здания, Шульц – слева. Он же освободил рюкзак от очередного мотка провода на бобине. То же самое проделал и Зубочистка. Он соединил оба детонатора, отрезав пару концов провода; на параллельное соединение детонаторов уходило больше материала. Вдвоем они, бесшумно семеня и разматывая провода, отошли к КПП, куда уже были протянуты провода с мины, заложенной на складе.

А там работа шла полным ходом. В погрузку включились все, даже Инсаров и начальник караула. Лишь генерал не принимал участия в тяжелой работе. Прислонившись к стеллажу, он что-то быстро писал в блокноте. Изредка отрывался от письма и поглядывал в сторону пандуса, по которому на склад въехали грузовики. Двери склада были закрыты; свет с освещенной площадки попадал в помещение через просветы между дверями и бетоном.

Подходила к концу загрузка второго «Урала»: последний ящик, вместе со снарядом весивший тридцать килограммов, занял свое место в кузове.

– Готово, – на ходу бросил Инсаров. – Сто пятьдесят штук. Вчетвером четыре с половиной тонны перелопатили.

Генерал отдал очередной приказ:

– Загружайте артиллерийские снаряды. – И для одного Инсарова добавил, понизив голос: – Капитана оставь здесь. Слабак. Быстро сломался.

«Не вовремя сломался», – мысленно исправил начальника спецназовец.