Пиранья. Звезда на волнах Бушков Александр

– Ладно, ладно, – насупился Мазур. – Если тебя спросить, кто из великих скальдов жил в Исландии лет семьсот назад, ты тоже угодишь пальцем в небо…

– А кто из великих скальдов жил в Исландии семьсот лет назад? – живо поинтересовалась Мэй Лань.

– Снорре Скьярлавсон, – браво ляпнул Мазур первое пришедшее на ум словосочетание, звучавшее вполне по-скандинавски.

– Не слышала…

– То-то. Если покопаться в памяти, смогу даже что-нибудь вспомнить.

– Не надо, Джимми, – прошептала ему на ухо Мэй Лань. – Тебе вовсе не хочется вспоминать древние стихи, тебе адски хочется снять с меня купальник…

– Ага.

– Так сними.

Он незамедлительно последовал совету – и наконец получил свое на пропитанной ароматами моря парусине, под тихие стоны и ласковый шепот. Происходившее должно было заставить любого преисполниться мужской гордости – распростертое под ним тело потеряло собственную волю, угадывая его желания и подчиняясь искусно и пылко. Кое о чем он при всем своем опыте и понятия не имел, и много времени прошло, прежде чем унялась затейливо ублажаемая взбудораженная плоть.

Плохо только, что обязанная сурово бдить частичка сознания постоянно оставалась на страже, именно она, не растворившись в бешеном наслаждении, что бы ни вытворяла и что бы ни позволяла девушка, прилежно отмечала: ну да, высший класс обволакивания, нужно зафиксировать, она ведет свою партию безупречно: не переигрывает, не старается многословно уверить, что покорена и приручена, но несколькими скупыми, выверенными фразами, сделавшими бы честь любой актрисе, сумела все же убедить, что Белый Охотник завладел не только телом, но и душой, что именно такого она хотела встретить, что готова принять подчиненную роль… Точнее, ей удалось бы в этом убедить случайного партнера, не избалованного бесплатной любовью порядочных девушек авантюриста. Точно, удалось бы. Но только не человека под чужой личиной, обязанного быть недоверчивым циником, особенно при таких обстоятельствах. Бывали уже, как отмечалось, прецеденты, не прибавившие доверчивости и благодушия, вовсе даже наоборот…

– Забавно, – сказала Мэй Лань, не открывая глаз. – Ты у меня – первый белый любовник.

– И что?

– И ничего. Мне очень хорошо. Очень хочется думать, что и тебе тоже.

– Ага.

– Ох, эти белые… – тихонько рассмеялась девушка, лежа в его объятиях. – Ты только что стал полновластным хозяином восточной женщины – и даже не попытался в цветистых романтичных выражениях выразить ей за это благодарность…

– Милая, если бы я умел! Из меня жизнь столько лет выбивала всякую романтику… – сказал Мазур чистую правду, касавшуюся как принятой личины, так и его настоящего. – Ты прелесть, ты чудесная девушка… Вот и все, что способна придумать моя приземленная европейская душа… А как вообще в таких случаях обязаны себя вести романтичные восточные мужчины?

– Я тебе выдам страшную тайну, – сказала Мэй Лань. – Восточные мужчины в таких ситуациях романтики избегают. Тысячелетние традиции, милый. Не полагается проявлять перед женщиной чувства… Иначе лицо потеряешь.

– Ну вот, а требуешь…

– Но я же современная восточная девушка, – сказала Мэй Лань. – Уже испытавшая влияние западной цивилизации… Мне хочется и романтических признаний, и нескрываемых чувств…

– Я постараюсь, – пообещал Мазур. – Когда вернемся в город, я тебе назначу свидание, и мы будем гулять, держась за руки, и где-нибудь под благоухающим деревом я тебя поцелую…

– Вот это уже по-настоящему заманчиво.

– Насколько я знаю, здесь не возбраняется целоваться на улицах?

– Милый, в этих краях многое не возбраняется. Возбраняется главным образом одно: задавать неуместные вопросы… Ты никогда не слышал историю о фельдмаршале Митаеси и его жене?

– Не доводилось.

– Дело было в конце прошлого века, – сказала Мэй Лань напевным и таинственным голосом, каким рассказывают страшные сказки. – Был такой японский фельдмаршал. Пока он воевал с корейцами, супруга его, как деликатно выражаемся мы, азиаты, вела себя несколько не так, как приличествует супруге самурая. Фельдмаршалу, как водится, настучала какая-то добрая душа. Он вернулся, вошел в дом – и больше никто и никогда его супруги не видел… Через десять лет он женился вторично.

– А куда ж она девалась? – с нескрываемым любопытством спросил Мазур.

– Никто не знает. Сам понимаешь: ни один полицейский не рискнул бы войти в дом самурая и фельдмаршала, чтобы задавать неуместные вопросы… Не полагается вопросы задавать, знаешь ли. Неприлично. Все, что происходит в доме почтенного самурая, – его сугубо личное дело.

– Да, хорошо быть самураем…

– Куда уж лучше… А ты деликатный человек, Джимми.

– Это почему?

– Даже не пытаешься, пользуясь моим разнеженным состоянием, поднять вопрос о процентах и доле…

– А у тебя, правда, разнеженное состояние?

– Ага…

– Ну так к чему пользоваться женской слабостью? – великодушно сказал Мазур, легонько гладя кончиками пальцев окрестности того, что на местном куртуазном языке именовалось «жемчужницей». – Потом поговорим. Все равно никуда нам друг от друга не деться. Самое хорошее в нашем мире – когда сочетаются и деньги, и чувства, гармонично дополняя друг друга, тогда все получается проще и легче, дорога к цели прямее…

– Поздравляю, – сказала Мэй Лань. – Начинаешь проникаться восточной философией.

– Ну да? – искренне удивился Мазур. – А я-то думал, что сам это придумал…

– Увы, милый… Все, что только есть на свете, давным-давно в Азии придумали – я имею в виду не вульгарные технические новинки, а достижения мысли человеческой…

Мазур решил не вдаваться в теоретические споры. Ему и так было хорошо. Хоть и крылось за всем происходящим обоюдное лицедейство, все равно приятно было лежать на свернутом парусе, словно в колыбели, легонько покачиваясь вместе со шхуной, держа в объятиях очаровательную, тобою утомленную девушку, особенно когда над головой такие звезды, вокруг безмятежно простирается теплый океан и лунная дорожка…

Словно ревун могуче взвыл прямо у него над ухом. Усилием воли он заставил себя не шевелиться.

Нет, ошибиться не мог…

Из своей колыбели он отчетливо видел левее лунной дорожки, примерно в полукабельтове от шхуны, торчавший из воды предмет – горизонтальный овал, колыхавшийся в ритме, не совпадавшем с игрой лунного света на морской глади. Решительно не совпадавшем. Потому что все тут зависело не от волн, а от движений аквалангиста, наблюдавшего сейчас за шхуной в перископ. Снабженный, надо полагать, прибором ночного видения.

Он не пошевелился, не изменил позы. Молниеносно просчитав, как выглядит палуба с точки зрения чужака, понял, что их с девушкой наблюдатель не видит. Отчего не стало легче, отнюдь…

Ошибиться он не мог – сам умел пользоваться такой вот штукой и тренирован был замечать все инородное на поверхности воды. Значит, вот так… Нигде в море не видно огней корабля, но это ни о чем не говорит – их и не должно быть видно, корабль мог остаться где-то далеко отсюда, и подводные пловцы прошли своим ходом несколько километров.

Вот будет смеху, если это – «Нептун». Вполне может оказаться, что сейчас из-под воды таращится Князь или Папа-Кукареку… но с тем же успехом к месту падения капсулы выбрались, наконец, конкуренты – серьезные, располагающие и отлично подготовленными боевыми пловцами, и плавучей базой для них, внешне безобидным судном, а то и подводной лодкой, лежащей сейчас на грунте в паре миль отсюда…

И что? А ничего. Мазур чувствовал себя сейчас не то что голым – лишенным кожи. Славно было бы, конечно, иметь под рукой добрый ящик подходящих гранат и по всем правилам, как учит один из разделов ППДМ[6], забросать ими близлежащую акваторию – кто-нибудь да всплыл бы без признаков жизни, уж это непременно…

Но гранат нет, увы. Все оружие, что отыщется на борту, – сейчас не подмога. Уж он-то, во всеоружии боевого опыта, прекрасно понимал: если те, под водой, решат дернуть акцию, своей цели достигнут быстро и победу одержат сокрушительную. Один-единственный человек, пусть даже надрессированный резать таких вот молодчиков качественно и быстро, ничего не сможет поделать даже с парочкой стволов, находясь на шхуне. Неизвестно, сколько их там и каков арсенал. Если они решат затопить лоханку, потопят моментально. Если всем скопом пойдут на штурм, все произойдет так неожиданно и молниеносно, что всех прикончить он ни за что не успеет. Это все равно, что драться на суше с целым скопом людей-невидимок. Схватка заранее проиграна, признаем это, отбросив ненужную гордыню…

Он лежал, машинально поглаживая прильнувшую к нему девушку, неотрывно смотрел на перископ, пока тот не опустился внезапно – бесшумно, без малейшего всплеска, в единый миг.

Как ни бесило собственное бессилие, как душа ни требовала действия, эти эмоции приходилось гасить. Он ничего не мог сделать, решительно ничего. Оставалось лишь уговаривать себя: ну почему они непременно будут топить шхуну или лихим налетом захватывать всех в плен? С какой стати? Мало ли кто может встать тут на якорь – контрабандисты, странствующие влюбленные, ловцы креветок или жемчуголовы…

А если шхуна или Мэй Лань как-то засветились в Катан-Панданге? И те, под водой, точно знают, с кем столкнулись? Но и в этом случае вовсе не обязательно ждать взрыва или штурма… Или он просто-напросто пытается таким ходом рассуждений подсластить пилюлю? Днем, в светлое время, поблизости не было чужаков. Ручаться можно, не было. Никаких аквалангистов поблизости. Стоп, но за ними могли наблюдать с берега, там, в джунглях, может незамеченной укрыться целая рота, если она состоит из умелых людей…

Но ничего ведь не поделаешь! Остается лежать и ждать дальнейшего развития событий…

А потому он, недолго думая, наклонился над девушкой, потянулся к ее губам. Уж если подыхать, так не застывши в покорном ожидании смертынки, а посреди сладостного процесса, слившись в единое целое с последней женщиной в твоей жизни, да еще столь очаровательной, умелой и покорной. Пожалуй, есть в этом что-то от восточной философии, а?

Ах, какой сладкой, близкой и дорогой была сейчас ничего не подозревавшая Мэй Лань, – ну, если это последнее, что ему суждено ощутить в жизни, будем на высоте, отдадимся этому всецело…

* * *

…Немного в жизни Мазура выпадало столь поганейших ночей. Но настал рассвет – и, как гром, приходит солнце из Китая в этот край! – над морем поднялось огромное розово-золотистое солнце, а все они были живы, и шхуна как ни в чем не бывало качалась на якоре неподалеку от берега, а безымянные китайцы разводили примус в железном ящике, и Мэй Лань улыбалась Мазуру как близкому, так что на миг, на целый миг показалось, что в мире нет ни притворства, ни войны, явной или тайной…

Должно быть, девушка уже приняла решение. Нимало не колеблясь, распорядилась:

– После завтрака снимаемся с якоря. Возвращаемся в Катан-Панданг. Ты, я думаю, прав, Джимми. Этого на дне уже нет…

А чуть попозже Мазур стопроцентно уверился, что события разворачиваются, ежели можно так выразиться, в пессимистическом направлении. Милях в пяти от острова им встретился красивый белый корабль, идущий встречным курсом прямо к тем местам, что они покинули. Именовался этот красавец «Медуза» и чрезвычайно походил на мирное океанографическое судно, судя по некоторым установленным на палубе причиндалам, – но Мазура, спеца в своем деле, не могло обмануть ни новое название, ни сингапурский флаг. Проводив взглядом белоснежного красавчика, он мечтательно сказал себе: торпеду бы в борт зафитилить этой лоханке, ах, как было бы славно…

Катан-Панданга они достигли без приключений, даже в штиль ни разу не угодили.

Глава шестая

Головой в чернильницу

Когда Пьер, предварительно поцарапавшись в дверь, возник на пороге, Мазур сразу сообразил, в чем дело: у компаньона было очень уж таинственное и напряженное лицо. Моментально прижал палец к губам, сказал:

– Не пора ли обедать, мон ами? Жрать хочу страшно… Сходим на угол, к Чжао?

Пьер обрадованно кивнул, моментально успокоившись. Они вышли в коридор, пронизанный тонкими, но явственными запахами чужого жилья, спустились к черному ходу – Мазур сразу же обратил внимание, что лестницу поддерживали в идеальном состоянии, ни одна досочка не скрипнула, древние перила укреплены на совесть. При нужде по лестнице можно было передвигаться совершенно бесшумно.

Оказавшись на неширокой улице, они переглянулись и, вместо того чтобы отправиться на угол, в ресторанчик толстяка Чжао, где кормили и в самом деле неплохо, направились куда глаза глядят. Они тут были единственными европейцами, но согласно тому же восточному этикету никто не обращал на них внимания. Мазур подозревал: все в этом квартале уже знают, что они обитают над «Пещерой сокровищ», а то и осведомлены о некоторых аспектах взаимоотношений Мазура с очаровательной помощницей дядюшки Хоп Синга. Восток – дело тонкое. С полицией никто, понятно, откровенничать не станет – но вот кое-кому другому охотно все выложат…

Вернувшись в Катан-Панданг, Мэй Лань не терпящим возражений тоном пригласила их на постой – разумеется, замотивировано это было нежеланием расставаться с сердечным другом Джимми и заботой о его удобствах: ну не валяться же ему в убогой каютке, если на втором этаже несколько свободных комнат? Можно проводить ночи в комфорте, уюте и полной безопасности. Заодно пристроим и друга Пьера…

Вообще-то, не только капитан-лейтенант Мазур, но и авантюрист Джим Хокинс, тоже не питавший особого доверия к миру и человечеству, должен был с ходу просечь, что его попросту хотят иметь на виду, под неусыпным наблюдением. Но ни тот, ни другой не могли протестовать – игру приходилось поддерживать, пусть думает, что ей пока что доверяют…

Надо сказать, дядюшка Хоп Синг принял появление в его доме сразу двух белых квартирантов с восточным спокойствием – он даже самолично поднялся на второй этаж и в изысканных выражениях заверил, что искренне рад исполнить святой долг гостеприимства и надеется, что гости снисходительно отнесутся к убогости его недостойного жилища, впервые осчастливленного присутствием столь благородных людей… В таком примерно духе.

Первая ночь прошла самым приятным образом – вот только ближе к утру Мэй Лань, убедившись, что Мазур спит, куда-то тихонько ускользнула, предварительно, судя по звукам, выдвинув ящик стола. Мазур, старательно притворявшийся дрыхнущим без задних ног, тут же в ящик полез. И обнаружил, что его револьвер исчез. С возвращением Мэй Лань он обнаружился вновь, и это было неспроста. Когда девушка отправилась по каким-то делам, Мазур внимательно исследовал свое единственное оружие – и не обнаружил при беглом осмотре никаких изменений. Патроны остались теми же самыми, с той же маркировкой на донцах гильз, барабан исправно вертелся, курок щелкал, все было в порядке, но зачем-то же она утаскивала пушку? Может, и здесь известен этот старый трюк – выварить патроны, чтобы они стали бесполезными? Нет, не хватило бы времени…

Пьер заявился как раз тогда, когда Мазур собрался исследовать «Веблей» еще более тщательно.

– Ну, что у тебя на уме? – спросил Мазур с интересом.

– По-моему, мы во что-то паршивое вляпались, Джимми… – убежденно сказал француз. – Ох, как оно мне не нравится…

– Не веришь, что там был «черный ящик»?

– А ты?

– Есть у меня смутные подозрения, что не все так просто… – сказал Мазур осторожно. – Газет я и в самом деле не читаю, но что-то об этой истории со столкновением самолетов и радио молчало, а уж радио мы слушаем…

– Вот то-то. Темная история.

– У тебя есть какие-нибудь догадки? – поинтересовался Мазур.

– Никаких. Просто-напросто эта история откровенно смердит… Если подумать… Ну какого черта сингапурцам или русским оставлять там парашют? И те, и другие обязательно постарались бы затереть все следы. Что им стоило взять парашют на борт? Такая улика… Но точно тебе говорю: там что-то другое. Может, это кто-то случайный обрезал то, что болталось под парашютом, а сам парашют, не особо мудрствуя, притопил… Как бы это не шпионские дела, Джимми…

– Мысли мои читаете, мон ами, – признался Мазур.

– Если так, пора бы делать ноги…

– А что это ты покосился так задумчиво?

Пьер, помявшись, сообщил:

– Я же не знаю, может, ты настолько потерял голову, что к разумным доводам глух… Я тебя понимаю, девочка очаровательная…

– Дружище, – укоризненно сказал Мазур. – Жизнь меня уже потрепала… Когда появляется угроза моей драгоценной жизни, никакие девочки не способны замутить мозги…

– Ну и слава богу… Так что, исчезаем? Черт с ними, с ее деньгами, можно угодить в такой переплет…

– На шхуне – один из ее китайцев, – сказал Мазур. – Ты не забыл? Я крепко подозреваю, что не даст он нам сняться с якоря…

– Джимми, а стоит ли цепляться за это корыто? Не бог весть какое сокровище.

– Пожалуй, – кивнул Мазур. – Деньги и документы у тебя с собой?

– А как же. Omnia mea mecum porto[7], как выражались древние…

– Ого! – присвистнул Мазур. – Два семестра колледжа дают о себе знать даже теперь?

– Ну да, – сказал Пьер. – Все дело в языке, Джимми. Общайся мы с тобой на французском, разговор вышел бы гораздо интеллектуальнее. Но английский я освоил уже в этих местах, так что лексикончик специфический… В общем, все с собой.

– Вот и прекрасно, – сказал Мазур. – Сделаем так… Сними номер в каком-нибудь отельчике средней руки – чтобы был не роскошным, но и не походил на притончик с номерами на час. Встретимся у Чжао в два часа дня. А я тем временем потолкаюсь в парочке мест, может, кое-что и вынюхаю насчет нашего дела… И вот что, мон ами: если меня в два не будет, особенно не рассиживайся. Исчезай и живи самостоятельно, как будто меня и не было вовсе. Усек?

Пьер приостановился, внимательно глянул на него:

– Ты это таким тоном говоришь, будто заранее уверен, что не придешь…

– Да брось ты, – елико мог беззаботнее сказал Мазур. – Просто я все просчитал. Если меня не будет в два, значит, дело настолько поганое, что следует немедленно уносить ноги, поодиночке. И подальше отсюда. Понял?

– Да вроде, – с сомнением сказал Пьер. – Ладно, я буду ждать. Хотя что-то мне подсказывает… Странноватый ты парень, Джимми…

– Брось.

– Ладно, ладно… Ну, до встречи…

Француз кивнул Мазуру, отвернулся и побрел прочь усталой походочкой, носившей некоторый отпечаток безнадежности. Он так ни разу и не оглянулся.

«Почуял что-то, лягушатник, – беззлобно подумал Мазур. – Что-то такое просек, у бездомной дворняжки чувства обострены… Неплохой, в общем, мужичонка, напрочь безобидный. Цели в жизни незатейливы: остаться в живых и при этом срубить немного деньжат. Готов был прикрыть спину, ежели что. Ладно, не пропадет…»

Намерения самого Мазура были просты, как перпендикуляр: никак не стоило оставаться здесь далее, учитывая, что пару часов назад на прежнем месте отшвартовался «Нептун». А потому следовало решительно расстаться и с очаровательной подругой, и со всеми личинами, пусть даже о первом будешь сожалеть побольше, чем о втором. Баста. Не стоит и далее разыгрывать из себя доморощенного Штирлица, когда есть возможность вернуться в ряды, в железные шеренги… А вот и оказия подвернулась.

Неподалеку как раз высаживало пассажира такси – не такой уж и старый «крайслер», идеально подходивший для поездки в порт. Мазур успел присмотреться к тамошним порядкам: охранник у широких, вечно распахнутых настежь ворот безжалостно гнал прочь неуверенно топтавшихся при входе субъектов бичеватого вида, цеплялся к тем, кто прибывал на раздолбанных «Антилопах-Гну», но к людям, появлявшимся в роскошных частных автомобилях или более-менее комфортабельных такси, моментально проникался холуйским почтением и близко не подходил, козыряя издали. Вот и ладненько…

Он махнул поспешно притормозившему такси с молодым малайцем за рулем, распахнул заднюю дверцу…

И полетел в нее головой вперед – это чья-то бестрепетная длань, ухватив за ворот, решительно придала ускорение. С другой стороны на заднее сиденье прыгнул еще кто-то, втянул Мазура внутрь, цепко перехватив запястья. Тот, что наподдал сзади, прыгнул следом, и на переднее сиденье метнулся кто-то третий, машина сорвалась с места, прежде чем Мазур успел опомниться.

Сосед справа, с большим проворством охлопав его широкими ладонями, моментально нашарил револьвер за поясом, вытащил и рукояткой вперед протянул человеку на переднем сиденье, насмешливо протянув:

– Ты посмотри, Рой, с какой рухлядью наш Джонни таскается…

Тот, не обернувшись, принял оружие, стал рассматривать. Сосед слева, уперев в бок что-то твердое, прикрытое газетой, с ухмылкой поинтересовался:

– Парень, как по-твоему, что у меня в руке?

«Ах, во-от оно что…» – сказал себе Мазур. Английский у обоих был насыщен американским сленгом, как булка – изюмом, причем они и не пытались это скрывать. «Джонни». Кое-что понятно уже сейчас. Угораздило же…

– Для твоего собственного члена чересчур твердо, – сказал Мазур, тоже позаботившись, чтобы его английский отдавал штатовским выговором. – Значит, пушка…

Он повернул голову вправо-влево, приглядываясь к налетчикам, в чем ему не препятствовали. Справа сидел могучий детина, широко и хищно оскаливший пасть в ухмылке, которую он, очень может быть, считал доброжелательной. Слева примостился субъект постарше, чем-то неуловимо напоминавший Пьера, – тоже в годах, одетый не бог весть как, смотревшийся явным неудачником, аутсайдером. Но пушка у него была из тех, какими бродяги-неудачники не пользуются, – ухоженный «Вальтер» с глушителем…

– Посмотри карманы, – не меняя позы, распорядился человек на переднем сиденье. Что до него, Мазур видел лишь аккуратно подстриженный затылок и широкую спину.

Молодой бесцеремонно вывернул карманы Мазурова пиджака, протянул трофеи главарю. Тот, небрежно сбросив на колени кучку мятых банкнот полудюжины стран, раскрыл паспорт гавайца. Не спеша пролистав, хмыкнул:

– Бродячая жизнь не идет на пользу, Джонни, мальчик? За восемь лет изменился, ох как… Потрепанный и постаревший…

– Проклятые годы… – сказал Мазур осторожно. – Эй, эй! – воскликнул он, видя, как паспорт исчезает во внутреннем кармане пиджака главаря (он уже не сомневался, что это и есть главарь). – Другого у меня нет…

– Раздобудешь. С твоими-то талантами…

– Слушайте, парни, – сказал Мазур решительно. – Объясните, наконец, в чем дело. Никому вроде бы не наступал на мозоль, ни долгов, ни тяжелых счетов… К чему это кино?

– Рой, а может, приложить ему пару раз? – нетерпеливо спросил молодой.

– Успеется, – сказал главарь. – К чему на трупе лишние синяки?

– Парни, вы, конечно, не всерьез… – сказал Мазур.

– А если всерьез, Джонни? – усмехнулся Рой, впервые обернувшись к нему. – Кто-то будет по тебе рыдать искренними слезами? Или кто-то станет вести серьезное расследование?

Неприятный был мужик – лет сорока, с твердыми скулами и тонкой линией рта. Такие мочат спокойно, несуетливо, без тени эмоций. Профессионал, сука…

– Нет, подождите, но нельзя же так… – заторопился Мазур, вернее Джонни. – Может, вы меня с кем-то путаете?

– Интересно, с кем, Гаваец? – спокойно поинтересовался Рой.

– Ну, я не знаю…

– Не ерзай. Джонни Палулеа, по кличке Гаваец… Владелец и капитан шхуны «Цинтяи»… Кстати, Джонни, что-то ты мало похож на гавайца, я их видел не так уж много, но все-таки… Помесь, а? Папа был белый или маменька?

– Папа, – угрюмо сказал Мазур.

Он покосился в окно. Окраины города, застроенные красивыми виллами, остались позади, машина ехала в гору. По сторонам шоссе уже тянулись дикие джунгли – высокие деревья и огромные разлапистые папоротники, в точности такие, как на картинках из доисторических времен. Дорога уже была немощеная, извилистая, узкая.

– Слушайте, парни… – откровенно занервничал тот, кого Мазур старательно изображал. – Нет, в самом деле, объясните, какого черта вам от меня нужно…

Рой, сидя к нему вполоборота, улыбнулся одними губами:

– Джонни, ты, случайно, не хочешь что-нибудь прочирикать про свои права и адвокатов?

Чуть коснулся плеча малайца, и тот моментально притормозил.

– А почему бы и нет? – ершисто спросил Мазур. – По-моему, вы, ребята, чертовски похожи на копов. Так что адвокат не помешает.

– Слай, – спокойно сказал главарь. – Открой дверцу, погляди вокруг: там, часом, не ошивается какой-нибудь законник?

Субъект, похожий на бродягу, открыл дверцу, высунулся и добросовестно оглядел окрестности. Потом пожал плечами:

– Черт его знает, Рой… Обычно, куда ни плюнь, попадешь в адвоката, но сейчас ни единого на милю вокруг… Не везет тебе, Джонни. Придется без адвоката париться…

– Ну, хватит, – сказал Рой. – Давай серьезно, Джонни.

– Ради бога, – сказал Мазур. – Что вам от меня нужно, в конце-то концов, и кто вы вообще такие?

– А ты не догадываешься?

– Бросьте, ребята, – сказал Мазур. – Не припомню за собой ничего такого, что заставило бы копов гоняться за мной по чужим странам.

– Вопрос спорный, – ответил Рой. – Вообще-то, полиция в Портленде до сих пор не закрыла дело-то, касательно содержимого трюмов «Мари».

– Но это ведь пустяки, в общем… – сказал Мазур, представления не имевший, о чем идет речь.

– Возможно, – согласился Рой. – Тебе до сих пор было бы достаточно объезжать стороной славный штат Орегон. Но, видишь ли… У полиции не было свидетеля, а у нас обнаружился… Есть свидетель, Джонни, есть. Он, когда будет такая возможность, обязательно расскажет, что поддельные документы на груз ты не в Портленде смастерил, а привез их из Олимпии, штат Вашингтон… Что в этом случае получается, Джонни? Не подзабыл еще законы далекой родины? Ты, парень, пересек границу штата с намерением совершить преступление… а это уже другой расклад. Это уже федеральное преступление, мальчик. За которое ФБР будет тебя ловить по всей территории Штатов… Не слишком приятная вещь – федералы на хвосте, а?

Мазур решил пойти ва-банк:

– Да откуда возьмется свидетель? Не могло его быть…

Рой осклабился:

– Я знаю, Джонни… Но так уж получилось, что теперь он есть. В состоянии рассказать все гладко, грамотно, подробно. Человек законопослушный и приличный. Достаточно крохотного усилия, чтобы на хвосте у тебя вместо шестнадцатого портлендского полицейского участка оказались федералы… Пожалуй что, трудновато тебе придется, если, гонимый тоской по родине, вздумаешь вернуться?

– Сволочи, – сказал Мазур. – Что же вы делаете, твари?

– Хорошо понимаешь ситуацию?

– Чтоб тебя… – сказал Мазур. – Мне же теперь носа не сунуть в Штаты…

– Ну-ну, не плачь, – с доброй улыбкой сказал Рой. – Я же не сказал, что свидетель пошел в полицию… Пока не пошел. Но пойдет, если не договоримся. И это еще не все. У нас достаточно добрых друзей в местной полиции, мальчик. До сих пор она тебя не особенно тревожила, неинтересно заниматься такой вот мелкотой, пока вы не особенно зарываетесь… Но если здешних копов хорошо попросят, Джонни… Уж здесь ты не дождешься ни адвокатов, ни пятой поправки к конституции[8], ни защиты посольства… Сгниешь в здешней тюряге… Ты ведь о них имеешь некоторое представление, а?

– Ну, вообще-то…

– Имеешь, имеешь, – твердо сказал Рой. – Но теперь-то бросишь там якорь надолго.

– Слушайте, – сказал Мазур. – Я все же американский гражданин…

– Интересно, с чего ты это взял? – ласково спросил Рой. – Вернее, чем это подтверждается? Паспортом, который у меня в кармане? Но он может и исчезнуть… А посольство на запрос местных может ответить, что субъект по имени Джон Палулеа им решительно неизвестен и никогда не значился среди американских граждан… Кстати, я не имел бы ничего против, будь это и в самом деле так… – глаза у него были непритворно злые.

– Да что я тебе сделал? – тихо спросил Мазур.

– Вот такие, как ты, тварь, и пачкают престиж Штатов в этих краях, – отрезал Рой, не раздумывая.

«Ох ты, господи, – подумал Мазур. – Идейный. Точно, идейный, вон как скулы закаменели. Конечно, что уж там, есть и у них идейные. Это нашему незабвенному товарищу Панкратову, дослужившемуся по политчасти до адмирала, вольно было часами болтать о монополистическом капитализме и империалистической военщине, а в жизни все сложнее и малость не похоже на идеологические схемы. Ну да, идейный, такую брезгливость не сыграешь, пожалуй… но как же из всего этого выпутываться? Не скажешь же им, что паспорт чужой, что сгребли не того человечка…»

– Слушайте, парни, – сказал он осторожно. – Вы, случайно, не из ЦРУ? Что-то очень уж не похожи на простых копов…

– Интересно, Джонни, почему ты так решил?

– А что тут думать? – усмехнулся Мазур. – ЦРУ или что-то вроде того – я, признаться, никогда не интересовался этими нашими шпионскими конторами, понятия не имею, сколько их и как зовутся. Мои интересы в другой плоскости… Но я повидал жизнь, знаете ли… Если бы вы хотели меня убить – давно бы пристукнули. Если бы хотели сцапать за прошлые дела – давно защелкнули бы браслеты… А вы пока что очень подробно растолковали, как мастерски можете осложнить мне жизнь – и не более того. Судя по характеру угроз, сами вы не из полиции и уж, безусловно, не ФБР. Кто остается?

– Быстро соображает, прохвост… – проворчал молодой, так и остававшийся пока что неизвестным по имени.

– Жизнь научила, – с мимолетной усмешкой ответил Рой. – Джонни, я еще не все перспективы тебе обрисовал… Твой банковский счет в Катан-Панданге, считай, уже блокирован. Нетрудно провернуть то же самое с сингапурским. Есть способы. Там не бог весть что, на обоих твоих счетах, но это, похоже, все, что у тебя есть…

– Ты меня убедил, Рой, – серьезно сказал Мазур. – У тебя все козыри на руках. Ладно, ладно, парни, меня загнали в угол… Говори теперь, что я должен сделать, чтоб и вы, и я остались довольны… Это уже деловой разговор, а?

– Это деловой разговор, – без улыбки сказал Рой. – Выкладывай все, что знаешь о капсуле.

– О какой еще капсуле?

– Не дури. О той, что твоя девочка искала у острова Чахути.

– Тьфу ты, – в сердцах сказал Мазур. – Это ты про парашют?

– Вот именно. О той штуке, что болталась под парашютом.

– Но ее-то мы и не нашли…

– А что нашли? – моментально спросил Рой. – Как ты вообще влип в это дело?

– Да ни во что я не влипал! – возмутился Мазур. – Она меня наняла, понятно тебе? Наняла шхуну. За пятьсот баков в день, между прочим. Приличные деньги и пустяковая работенка… Какой дурак откажется? Я понятия не имею, что она ищет, что это за штука…

– Ты что, газет не читаешь?

– В руки не беру, – отрезал Мазур. – «Плейбой» я еще листаю, но и его не читаю…

– Понятно… А откуда знаешь про парашют?

– Мы его нашли, – огрызнулся Мазур. – Уж парашют-то я могу отличить от дамской сумочки…

– Подожди, – сказал Рой. – Давай по порядку. Где ты с ней познакомился, как получилось, что она тебя наняла, чем вы занимались, что нашли, что она говорила… Подробно и обстоятельно.

– Ага, – сказал Мазур. – Знаю я вас, шпионов, я видел не один фильм про ваши забавы… Когда я все выложу…

– Не трясись. Когда ты все выложишь, не будет никакого смысла тебя убирать. Ты мне еще понадобишься.

– Хочешь сказать, тебе можно верить?

– А у тебя есть выбор? – жестко усмехнулся Рой. – В конце концов, мы можем выяснить все насчет твоей красотки и окольными путями. Ну да, лишних несколько дней мы на этом потеряем. Но в этом случае с тобой будет именно то, что я тебе пообещал. Здешняя тюряга и федералы на хвосте, когда бы ни вернулся в Штаты…

– Приятная перспектива, – сказал Мазур. – Ну, а сколько я получу в обмен на полную откровенность?

Рой улыбнулся, мечтательно и открыто:

– Джонни, ты получишь очень и очень много… Ты вновь будешь свободен, как ветер или птичка, ты вновь будешь заниматься своими дешевыми махинациями, а мы навсегда о тебе забудем… По-твоему, этого мало? Черт, это же королевское вознаграждение, парень! В твоем-то унылом положении!

– Нет, но дела так не делаются…

– Иногда они делаются именно так, – отрезал Рой. – Свобода, вновь обретенные банковские счета, и мы о тебе забываем напрочь. Вот и все. И не рассчитывай, что я тебе отслюню денежки налогоплательщиков, за которые обязан отчитываться. Не стоишь ты того. Перебьешься. Итак…

– Но…

– Это мое последнее слово, – ледяным тоном отрезал Рой. – Джонни, ты кое-что в этой жизни повидал. Должен понимать, что бывают случаи, когда парни вроде меня не торгуются, а спокойно выполняют все обещания. Не зарывайся, кончился торг…

Мазур поневоле вспомнил читанную в детстве книжку – там некий тиран какого-то сказочного королевства обожал карать проштрафившихся, окуная их головой в чернильницу, и высшей милостью у этого сатрапа как раз и считалось – не окунать головой в чернильницу. Очень похоже…

Ясно было, что Рой не намерен уступать. Все его угрозы относились к покойнику – но в здешнюю тюрьму в случае чего закатали бы именно Мазура. И что прикажете тогда говорить полицейским? «Ребята, я не американский гражданин и не Джонни Гаваец, я – капитан-лейтенант советского военно-морского флота, прибывший к вам нелегально в ходе выполнения секретной операции…» Чушь какая. Вот тогда вообще кранты…

Во всем этом имелось одно утешение – Мазуру не пришлось предавать своих. Чертовы цэрэушники или кто они там кололи не советского капитан-лейтенанта, а своего соотечественника, дешевого авантюриста. Следовало не ерепениться, а сотрудничать со следствием со всем нашим прилежанием…

Вздохнув и попросив разрешения курить, Мазур заговорил. Он начал с того момента, когда привез Хоп Сингу очередную партию драконятины – благо о более раннем периоде жизни его и не собирались расспрашивать. Ну, а дальше было совсем просто, врать практически и не пришлось…

Рой задал не так уж много уточняющих вопросов – видимо, то, что он услышал, его полностью устраивало. Какое-то время стояла тишина. Рой что-то прикидывал про себя, а его молодчики, сжав Мазура боками, сидели смирнехонько и инициативы не проявляли.

Плюгавый Слай давно убрал от его бока свою бесшумку – и Мазур без особого труда мог бы уработать всех четверых, его неплохо учили рукопашному бою на ограниченном пространстве. Вырубить всех к чертовой матери, забрать оружие и машину – или одну машину, рвануть в город… Пока очухаются и организуют поиски, он уже будет на «Нептуне», о чем янкесы хрен догадаются, они ж начнут прочесывать излюбленные притоны покойного Гавайца…

Нет, к чему обострять? Вот если начнут убивать, тогда уж… Проще будет уйти мирно, без лишнего шума…

– Ты сам-то веришь в историю о «черном ящике»? – спросил наконец Рой.

– Не особенно. Там явно что-то другое… Но мне, в общем, наплевать. Меньше знаешь – дольше живешь.

– Тоже правильно… – протянул Рой. – Ну что же… Придется тебе, Джонни, и дальше поработать на хозяйку. Благо есть в этом и приятные аспекты, а? В общем, возвращайся в лавку как ни в чем не бывало. Все идет, как шло. Разумеется, нас ты никогда не видел и не говорил с нами. Одно маленькое уточнение: ты возьмешь на шхуну старого друга, с которым неожиданно столкнулся в одном из своих любимых кабаков… – Он показал на Слая. – Запомни на будущее: это – Слай… ну, скажем, Коротышка Слай. Вы с ним провернули вместе не одну авантюру, год назад дорожки разминулись, вы потеряли друг друга из виду, а теперь опять встретились. Коротышка Слай не в лучшем положении, обезденежел и обтрепался, и ты его приютил, как старый друг…

«Он это не сейчас придумал, пожалуй, – подумал Мазур. – Это было заранее запланировано – не зря коротышка чертовски похож на типичного здешнего бродягу вроде Пьера, личина продумана… Ну что же, неглупо. Черт с ним…»

– Вы встретитесь, скажем, в «Голубке», – деловым тоном продолжал Рой. – Там тебя, обормота, отлично знают. Слай придет туда, спросит о тебе, а часика в три появишься ты…

– Не пойдет, – твердо сказал Мазур. – «Голубка» не подходит.

Только этого еще не хватало – болтаться в притоне, где прекрасно знают настоящего Гавайца. Вполне может оказаться, что во время их дружеских объятий со Слаем кто-нибудь заорет удивленно: «Да какой это, к черту, Гаваец? Да ведь эта рожа не имеет с Гавайцем ничего общего!» Стоп, стоп! Какая разница, если я собираюсь немедленно отправиться на «Нептун»? Нет, в любом случае нужно оставить простор для маневра. Вдруг выйдет какая-нибудь задержка и придется застрять в городе до вечера?

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих д...
Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих д...
Расследование жестокого убийства проститутки наводит капитана полиции Террелла на мысль, что в город...
Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих д...
Для возможности жить богато герои романа совершают три убийства. Кажется, что все продумано, но......
Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих д...