Пиранья. Звезда на волнах Бушков Александр
– Простите, – сказал Мазур. – Грубеешь в открытом океане, привыкаешь думать только о презренном металле… Я готов раздобыть где-нибудь костюм восемнадцатого века – шпагу, шляпу с перьями, кафтан – и пригласить вас на морскую прогулку…
– А если я вас поймаю на слове? – прищурилась черноволосая красавица.
– Меня даже не надо ловить, – сказал Мазур. – Не сойду с этого места, берите голыми руками…
– А если я серьезно?
– Я тоже, – сказал Мазур. – Всецело к вашим услугам. Мы – люди вольные, над нами нет ни судовладельцев, ни адмиралов… И если красивая девушка желает совершить морскую прогулку на романтической шхуне…
– Девушка желает, – сказала Мэй Лань без улыбки.
«Вот так так, – подумал Мазур чуточку растерянно. – Ну и что же это должно означать? Не такой уж ты, браток, неотразимчик, чтобы этакая красотка моментально к тебе воспылала и с ходу ринулась в объятия… Или она – существо вольных нравов, привыкшее без зазрения совести ловить мимолетные удовольствия, или подтекст сугубо деловой. А какая разница? Все равно „Нептун“ придет только послезавтра…»
Он оглянулся. Оба китайца с муравьиным проворством волокли вниз по трапу экзотический товар, надежно упакованный от нескромных взглядов в джутовые мешки и плетеные корзины. Пьер торчал у планшира, наблюдая за ними, как истый суперкарго.
Мэй Лань неожиданно протянула к нему руку, тонким указательным пальчиком, унизанным скромным серебряным перстеньком с синим глазком бирюзы, постучала по твердой выпуклости под его рубашкой:
– Что у вас там?
– Да так, сущие пустяки, – сказал Мазур скромно. – Револьвер. Без таких безделушек в здешних морях не проживешь – то и дело кто-то норовит обидеть мирных мореплавателей…
– Понятно, – сказала девушка с непонятной интонацией.
Пытливо огляделась вокруг. Она не могла увидеть ничего предосудительного – Мазур с Пьером давным-давно уничтожили следы крови на палубе, а три отметины от пуль на фок-мачте затерли грязью, предварительно подравняв края выщерблин перочинным ножичком, чтобы походило на случайные, вполне мирные повреждения…
Безмолвные китайцы, закончив грузить поклажу в желтый пикап, присели возле него на корточки в ожидании дальнейших распоряжений.
– Ну что же… – сказала девушка, раскрыла сумочку и извлекла пачку сложенных пополам местных ассигнаций. – Вот ваши деньги, пересчитайте, пожалуйста…
– Пьер! – Мазур жестом подозвал напарника и вручил ему выручку. – Займись…
– Похоже, вы несколько свысока относитесь к тому самому презренному металлу… – прищурилась Мэй Лань.
– Так уж у нас разделены обязанности, – сказал Мазур с безразличным видом. – Пьер – казначей и бухгалтер…
– А вы, надо полагать, – капитан и мозг?
– Ага.
– Вашего компаньона такое положение дел устраивает?
– Вполне.
– Неплохо… А где остальные?
– Простите?
– Джонни и его люди. Не удивляйтесь, я два раза с ним общалась. В общем, нисколечко не сожалею, что его здесь нет, – признаться, редкостная скотина… Где же он все-таки?
– Вам это так уж интересно? – спросил Мазур.
– Да. Дело в том, что я хочу предложить вам еще одну сделку, гораздо более выгодную…
– Звучит заманчиво, – сказал Мазур.
– Между прочим, я вполне серьезно.
– Я понял. Может быть, спустимся в кубрик?
– Пожалуй, – кивнула Мэй Лань и направилась к люку, бросив через плечо: – Пригласите вашего напарника, это ведь вас обоих касается…
– Пьер! – крикнул Мазур, направляясь следом.
В крохотной капитанской каютке он старательно обмахнул самым чистым полотенцем привинченную к полу деревянную лавку, и все трое уселись за маленький столик, где лежало несколько придавленных секстаном карт. В углу стоял «Томпсон» – но Мэй Лань обратила на него внимания не больше, чем на керосиновый фонарь под потолком.
– Итак? – хладнокровно спросил Мазур.
– Сначала я хотела бы знать, почему вас на шхуне только двое. Я вовсе не подозреваю, что это вы помогли исчезнуть остальным, – вы, как заверяет Хоп Синг, человек вполне респектабельный, зять его давнего делового партнера… Но что-то с ними определенно случилось?
Мазур оказался в странном положении. Сунувшегося с такими расспросами мужика он преспокойно послал бы подальше, а то и спустил с трапа головой вперед. Но столь очаровательная девушка, занимавшаяся к тому же почти легальным по здешним меркам бизнесом…
Уж никак не полиция. И не пираты.
– Знаете, не вижу причин скрывать, – решился Мазур. – В море, у одного из островов, на нас напали какие-то мерзавцы, я так и не знаю до сих пор, что их привлекло – сам корабль или груз… В общем, только мы двое выбрались из этой передряги целыми и невредимыми. Остальным не повезло.
– А нападающие?
– Им тоже не повезло, – жестко сказал Мазур. – Всем до единого.
– Понятно… – Мэй Лань мельком бросила взгляд на автомат. – Скажу вам честно, Джимми, вы мне кажетесь все более подходящей кандидатурой… Во-первых, вы в некоторых отношениях ужасно приличный и респектабельный человек, отнюдь не случайный ловец удачи… Во-вторых, умеете сделать так, что тем, кто вздумает вас обидеть, категорически не везет… – Она вновь оглянулась на автомат, безмятежно улыбнулась. – Именно такой парень мне и нужен.
Мазур посмотрел ей в глаза, широко улыбнулся:
– Только если речь идет не о том, чтобы взять национальный банк.
– У вас есть твердые моральные устои?
– Я никогда не грабил банков, и у меня вряд ли получится… – сказал Мазур. – Пьер тоже…
– Вы полагаете, я вам предложу что-то криминальное?
– Ну, вы же примерно обрисовали, кто вам нужен, – сказал Мазур без улыбки. – Во-первых, приличный человек, которого можно не опасаться, а во-вторых, субъект, умеющий владеть оружием и не боящийся крови… Я правильно понял критерии?
– Совершенно правильно.
– Вот видите. Человека, отвечающего этим критериям, вряд ли станут нанимать ради пикника или рыбалки…
– Вы очень быстро соображаете, – промурлыкала Мэй Лань. – Давайте исследуем ваши моральные устои подробнее… Итак, брать банк вы не хотите. Могу вас заверить, я тоже… С чем еще вы не станете связываться?
Чуть поразмыслив, Мазур серьезно сказал:
– Наркотики и тому подобная тяжелая контрабанда: оружие, к примеру…
– Пираты и повстанцы, – вставил Пьер.
– Вот именно, – кивнул Мазур. – Шпионаж, конечно, торговля живым товаром… Мы с напарником авантюристы, согласен, но не хотим влезать в тяжелые дела. Такие уж мы романтики, чурающиеся наиболее жутких статей окрестных уголовных законов… Я исчерпывающе объяснил или нужны уточнения?
– Да нет, пожалуй… – задумчиво сказала Мэй Лань. – В принципе, меня это устраивает. Ничем из того, что вы перечислили, я и сама не собираюсь заниматься. Мне просто нужен на несколько дней корабль вроде вашего и парни вроде вас.
– Несколько – это сколько?
– Смотря по обстоятельствам. Будет видно. От пары дней до недели. В любом случае – пятьсот в день. Долларов, я имею в виду. Если потребуется аванс, мы это обговорим.
– Ого! – покрутил головой Мазур. – Когда в разговоре всплывают такие суммы, плохо верится, что дела – легкие…
– Суммы вас не привлекают?
– Ну что вы, – сказал Мазур. – Вполне приличные деньги. Если дело и в самом деле почти приличное…
– Или хотя бы чуточку приличное, – поддержал Пьер.
Мэй Лань очаровательно улыбнулась:
– Сложные вы души…
– Такие уж мы безнадежные романтики, – ответил улыбкой Мазур. – Готовы рисковать шкурой ради относительно безобидных вещей, не более того, а также – ради дружбы…
– А кто сказал, что мы с вами не сможем подружиться? – еще приманчивее улыбнулась Мэй Лань.
Бог ты мой, какая у нее была улыбка – открытая, ослепительная, откровенно обещавшая многое с той смесью бесстыдства и невинности, на какую способны лишь исключительные красавицы… Нетрудно дрогнуть и растаять. Вот только Мазур порой был преисполнен столь упрямого недоверия к человечеству, что душа его оставалась закрытой наглухо перед любым очарованием…
– Заманчиво, – сказал он медленно.
– Интересно, к чему это замечание относится – к нашей возможной дружбе или названной мною сумме?
«Плохо, когда женщина и красивая, и умная, – подумал Мазур. – Неправильное сочетание…»
– И к тому, и к другому, – сказал он твердо. – Можем мы немного подробнее узнать, во что впутываемся?
– Сначала уточним еще кое-что… – сказала Мэй Лань как ни в чем не бывало. – Значит, насколько я понимаю, за вами не тянется никаких хвостов? Никто не будет предъявлять вам суровые претензии, никто вас не ищет?
– Бог миловал, – сказал Мазур.
– Неплохо… Господа, я собираюсь искать клад.
– Здорово, – сказал Мазур. – И у вас, конечно же, есть старинная карта, которую умиравший лет двести назад флибустьер дрожащей рукой вычертил, приподнявшись со смертного одра…
– Что-то вроде, – сказала Мэй Лань. – Очень похоже. Поиски ничейного сокровища. С одной стороны, это вполне мирное предприятие, не нарушающее особенно местных законов. С другой же… В таких делах могут понадобиться надежные помощники, умеющие действовать кулаком и пистолетом…
– Конкуренты, а? Могут объявиться?
– Вполне возможно.
– Мы что, будем с кем-то пересекаться? – спросил Мазур.
– Не знаю, – серьезно ответила Мэй Лань. – Быть может. Пока что неизвестно. В таких предприятиях все возможно. Но именно за риск я и плачу вам такие деньги. Что скажете?
– Надо посоветоваться…
– О, разумеется… – Девушка сговорчиво встала. – Я вас буду ждать на берегу, только постарайтесь не особенно затягивать, ладно?
Когда стук ее каблучков затих на палубе и скрипнул ветхий трап, Мазур поднял глаза на Пьера:
– Что скажете, мон ами? Ты в этих краях обретаешься подольше…
– Доверять этим макакам, конечно, нельзя. Никому и никогда. Даже этой сладкой крошке, на которую ты откровенно облизываешься…
– Насчет этого можешь быть совершенно спокоен, – усмехнулся Мазур. – Как бы я ни облизывался, а голову терять не намерен. Что ты вообще думаешь?
– Черт его знает, – протянул напарник. – Если у нее в самом деле лежит в кармане старая пиратская карта с кладом, то за этакое предложение нужно хвататься обеими руками. Таких карт я перевидал штук двести – и настоящих среди них, по-моему, не было. Идеальный вариант, чтобы без хлопот и опасностей срубить деньжат с глупого клиента – будет искать, пока не ошалеет, намахается лопатой до седьмого пота и уплывет себе восвояси, предварительно расплатившись с помощниками… Насмотрелся. И пару раз участвовал в подобных вылазках – с одним американским придурком, у которого денег было немеряно, а вот мозгов гораздо меньше. А второй раз это был взаправдашний английский лорд. Тоже богатый и тоже дурной. Похоже, конечно, что и она из этих… кладоискателей. Мы ее устраиваем, ты заметил? С одной стороны, не откровенные бандиты, с другой – ребята тертые…
– Ну да, заметил, – кивнул Мазур.
– Если с другой стороны… Мало ли что за этим кроется. Да что угодно. Если что, нас ни одна собака не будет искать, никто не озаботится за нас отомстить, никто не станет задавать лишних вопросов… И с этой стороны – невероятно удобные кандидатуры, а?
– Ты мои мысли читаешь, старина, – сказал Мазур. – Примерно так и я прикидываю…
– Но ведь – пятьсот баков в день, а?
– Да уж, – сказал Мазур.
– Стоит рискнуть…
– А разве я тебя отговариваю? – фыркнул Мазур. – Советуюсь просто…
– Рискнем, Джимми? Чертова куча денег… В конце-то концов, два тертых парня сумеют держать ушки на макушке… И в случае чего не позволить, чтобы их приперли к стене.
– Золотая у тебя голова, Пьер, – задумчиво сказал Мазур. – Даже обидно, что сослуживцу твоему Алену повезло в жизни куда больше…
– Так что, рискнем?
– Рискнем, – решительно кивнул Мазур. – Ладно, оставайся на шхуне и посматривай тут… А я пойду подписывать соглашение меж двумя великими державами…
Он взбежал по лестнице, промчался по палубе, в три прыжка спустился по шаткому трапу и, подойдя к девушке, сказал:
– Посовещались. Большинством голосов было решено принять ваше предложение, мисс…
Она улыбнулась:
– Если желаете придерживаться местных обычаев, говорите – нонья…
– Охотно, – поклонился Мазур не без церемонности. – Мы решили принять ваше предложение, нонья Лань…
– Если сокращать, то именно – Мэй…
– Нонья Мэй, – сказал Мазур. – Поскольку мы с напарником – неисправимые романтики, отказать решительно не в силах. Но поскольку уже испорчены прагматичной западной цивилизацией, то, увы, потребуем аванс в размере однодневной платы…
– Не вижу препятствий. Я вам отдам деньги, когда приедем в лавку, идет?
– Идет, – сказал Мазур, усаживаясь на продавленное сиденье рядом с ней. – Нам придется выходить в море, я так понял? Далеко?
– Успокойтесь, не на Северный полюс, – мимолетно улыбнулась девушка. – Гораздо ближе. Место, которое меня интересует, расположено километрах в ста…
– Ну, это ничего, – сказал Мазур. – Потому что, если считать в морских милях, выйдет почти вдвое меньше… Когда прикажете отплыть? Нужно же подготовиться – взять пресную воду, узнать прогноз погоды и все такое прочее…
– Завтра утром, я думаю, – сказала Мэй Лань, что-то про себя прикинув. – Но вы мне понадобитесь уже сегодня. У меня будет парочка деловых встреч… в местах, куда приличной девушке одной ходить не рекомендуется. Готовы сопровождать?
– Господи, вы же мне платите, – пожал плечами Мазур.
– Вы, случайно, не разбираетесь в аквалангах, Джимми?
– Да нет, – сказал он как ни в чем не бывало, практически без паузы. – В парусах – еще куда ни шло… Нырял я пару раз с аквалангом, и не так давно, но это же не значит, что я в них разбираюсь, верно?
– Ничего, что-нибудь придумаем. А как с языками? Английский – это само собой разумеется, коли уж мы на нем так давно и гладко общаемся… А еще?
– Еще? Разве что мой родной, но он здесь абсолютно бесполезен.
– Это который? – Мэй Лань покосилась на него с откровенным любопытством.
– Вы только не смейтесь, ладно? – сказал Мазур. – Исландский. Я, видите ли, исландец…
– Да ну?!
– Знаете, где это?
– Джимми, я как-никак на третьем курсе колледжа… Интересно… Первый раз в жизни вижу исландца. Как вас сюда занесло?
– Долго рассказывать, – ответил Мазур. – Очень уж скучный у нас островок, захотелось повидать мир…
– Скажите что-нибудь по-исландски…
– Скьяматорре дагбладе снорриус гекле, – без запинки выпалил Мазур, и глазом не моргнув.
– Какая экзотика… И что это значит?
– Вы самая красивая девушка на свете.
– Ох… – вздохнула Мэй Лань. – Я-то думала – экзотика, а это обычная мужская банальность…
– Что поделать, – сказал Мазур. – Мы, исландцы, банальный народ – из-за своего захолустного расположения… Вы мне лучше вот что скажите, нонья Мэй… Ваш хозяин знает, чем мы будем заниматься? Мы на него работаем или как?
– Ну что вы! – энергично мотнула она головой, разбросав черные пряди по плечам. – Не вздумайте при нем упомянуть… Это – мой личный, собственный бизнес… Понятно?
– Конечно, – сказал Мазур.
Глава четвертая
Интрига обозначается
Экзотика преследовала его неустанно и навязчиво – вместо того чтобы взять такси, Мэй Лань усадила Мазура в бечак, экипаж для советского человека как диковинный, так и противоречащий иным идеологическим установкам, поскольку имела место самая неприкрытая эксплуатация человека человеком. Проще говоря, это был рикша – но не традиционный, везущий колясочку за оглобли. Впереди размещалось сиденье на двух велосипедных колесах, а задняя часть была, собственно, задней частью обыкновенного велосипеда. Водитель или как он там называется, ожесточенно крутил педали, шумно дыша в затылок. Он лавировал меж автомобилей так, что Мазуру поначалу было не по себе, но потом он как-то притерпелся. В особенности если учесть, что в таком путешествии были и неприкрыто приятные моменты.
Для одного на сиденье было бы вольготно, а вот двоим – определенно тесновато. Они сидели, поневоле прижавшись друг к дружке боками и бедрами, в ореоле ее незнакомых духов, так что любой нормальный мужик в таком вот положении не блистал особым разнообразием эмоций и чувств – таковые держались строго определенного курса, способного возмутить иных моралистов. Мазур исключением не стал. Чуть погодя он вежливо, но непреклонно приобнял спутницу – и это было вполне естественное движение, правую руку просто некуда было девать.
Возмущения сей галантный жест не вызвал – Мэй Лань пару раз покосилась на него скорее смешливо, чем протестующе. Ну конечно, это как раз тот случай, когда мужик виден насквозь…
А потом она непринужденно склонила голову ему на плечо, потерлась щекой… Мазур уже готов был воспарить на седьмое небо, но почти сразу же отметил: она вовсе не отвечала разнеженно на его нехитрые поползновения, она попросту притворялась, что беззаботно льнет к кавалеру, а сама, чертовка очаровательная, то и дело кидала украдкой назад быстрые, цепкие взгляды…
Он разочарованно вздохнул про себя – а ведь так обнадежился поначалу… И тут же посерьезнел. Склонившись к ее ушку, украшенному жемчужинкой в серебре, шепотом поинтересовался:
– Что, хвост?
– Кажется, – прошептала она в ответ. – Попробуй оглянуться, только, я тебя умоляю, непринужденно, не пялься открыто…
Сочетая приятное с полезным, он выпрямился на сиденье, повернул девушку лицом к себе и, самым естественным образом поцеловав в уголок рта, бросил взгляд назад.
Замерев в этом положении, вскоре убедился, что дело и впрямь нечисто.
Старенький белый «ситроен» подозрительно четко и упрямо держал неизменную дистанцию, поместившись за велорикшей метрах в сорока. Понаблюдав пару минут, Мазур убедился в этом совершенно точно. Движение на окраине было не таким уж и оживленным, белая машина сто раз могла бы их обогнать, свободного места для такого маневра хватало – но «ситроен» держался сзади, как приклеенный.
– Белый «ситроен»? – прошептала Мэй Лань, прилежно замерев в его объятиях.
– Ага, – сказал Мазур. – Это опасно?
– Пока что это только надоедливо… Ладно, черт с ними… Ты, главное, в случае чего не церемонься, бей от души…
Рикша остановился у тротуара и, получив плату от Мазура, низко ему поклонился. Мазур не стал читать ему лекцию о пролетарской гордости – и принятая на себя роль не позволяла, и осталось стойкое впечатление: этот парень и понятия не имел, что является натуральным пролетарием. Дикий народ, что поделаешь, не подкован в единственно верной теории…
– Ты актером никогда не был? – поинтересовалась Мэй Лань, быстрыми легкими движениями поправляя волосы.
– Бог миловал, а что?
– Очень уж натурально изображаешь влюбленного…
– А если я и вправду влюблен, хозяйка, нонья Мэй? – спросил Мазур. – С первого взгляда, безответно и нежно?
Девушка окинула его скептическим взглядом, фыркнула и отвернулась. Поодаль стоял белый «ситроен», и помещавшиеся там два субъекта не делали ни малейших поползновений вылезти наружу.
Мэй Лань положила ему руку на плечо, придвинулась вплотную. Со стороны это опять-таки выглядело так, словно влюбленные голубки беззаботно нежничают.
– Слушай внимательно, – сказала девушка. – Боссом будешь ты, понял? Ты ни словечка не знаешь по-английски, я просто переводчица, ясно? Тарахти мне с важным видом что-нибудь, а я буду нести такую же ахинею…
– На каком языке? – чуточку растерялся Мазур.
– Да на своем исландском, мудрила! Кто его здесь знает? Ну, ты все понял?
– Что тут непонятного?
– Тогда пошли.
Она взяла Мазура за руку и направилась к кирпичному трехэтажному зданию еще голландской постройки, украшенному вывеской «Отель „Фельдмаршал“». Даже Мазур, человек здесь случайный, без труда определил, что обшарпанное здание никак нельзя отнести не только к шикарным, но хотя бы к третьеразрядным заведениям. Быть может, в колониальные времена отель и мог, не теряя достоинства, осчастливить своим постоем какой-нибудь фельдмаршал, но сейчас сюда было определенно не загнать уважающего себя лейтенанта. Сто лет не мытые окна, кожура от фруктов на тротуаре, прямо перед входом, мятые субъекты, кучковавшиеся у крыльца, до жути напоминают отечественных алкашей со скудной копеечкой, ищущих, с кем бы сброситься, а профессию вон тех трех дамочек может безошибочно определить даже новый в здешних местах человек…
Пройдя сквозь строй цепких любопытных взоров искоса, они вошли в вестибюль, отмеченный той же унылой печатью упадка и захламленности. Даже портье за стойкой был какой-то неухоженный и отчужденный, словно его через пару часов должны были выпнуть отсюда по тридцать третьей статье, и ему на все отныне плевать.
При появлении новых лиц он, впрочем, чуточку оживился, с надеждой вопросил:
– Номер на час, туан, нонья?
«А хорошо бы», – мечтательно подумал Мазур. Даже учитывая здешние пещерные условия, к коим вряд ли подходит понятие «комфорт», неплохо бы…
Увы, чудес на свете не бывает – Мэй Лань, смерив пожилого грязнулю возмущенным взглядом, сухо поинтересовалась:
– Господин Багрецофф, двести восьмой?
Портье зевнул:
– Сидит в ба-аре, нонья… если еще сидит, а не лежит…
Мэй Лань, независимо вздернув подбородок, обошла стойку и направилась в широкий проем. Мазур заторопился следом.
Нельзя сказать, чтобы бар моментально являл входящим яркие картины разврата, порока и разложения. Он попросту был убогим, захламленным, до одури похожим на дешевую забегаловку на просторах родного Отечества, – разве что здесь гомонили на непонятных языках, этикетки на бутылках были другие, непривычные, и музыка из старенького музыкального автомата звучала самая что ни на есть экзотическая. А во всем остальном – полная аналогия. Совершенно по-расейски сосали спиртное субъекты разного цвета кожи и разреза глаз, что-то втолковывая друг другу, ссорясь, бахвалясь, хныкая и грозя. И официантка из местных, затурканная и обозленная на весь белый свет, казалась своей. Табачный дым коромыслом, пьяные слезы и пьяный смех… Удивительным образом Мазур вдруг ощутил себя дома, и это наваждение не сразу прошло.
Мэй Лань, брезгливо покривив полные губы, высмотрела свободный столик и решительно провела туда Мазура. Официантка подбежала на удивление резво – должно быть, нездешний вид сих молодых людей разбудил в ней надежду на чаевые. Правда, заказ ее явно обескуражил спартанской простотой – но она без скрипа приперла две бутылочки пива и разочарованно удалилась. Стаканы были, в общем, чистые, бывало и хужее…
– И что дальше? – тихо спросил Мазур.
– Подожди, попробую его высмотреть… Ага, вон он…
Мазур присмотрелся. Субъект лет шестидесяти, выглядевший так, словно его последние пару часов крутили в стиральной машине, не сняв предварительно одежды, сидел за хлипким столиком в гордом одиночестве, подперев голову руками, вперив замутненный взор в наполовину опорожненную бутылку с чем-то прозрачным так, словно, буквально приняв известную латинскую пословицу, пытался усмотреть в сосуде некую истину. Физиономия унылая, исполненная житейской безнадежности.
– Сейчас я его вытащу, – сказала Мэй Лань, встала и энергично направилась к незнакомцу.
Рядом с Мазуром моментально нарисовался потасканный здоровяк, вроде бы европейского происхождения, покачался и спросил на неплохом английском:
– Эй, приятель, продаешь девочку?
Нравы здесь, надо полагать, были непринужденными.
– Исчезни, крокодил трипперный, – сказал Мазур, не поворачивая головы. – Кишки на вентилятор намотаю, тварь…
– Я понял… – сговорчиво промычал верзила и убрался, пошатываясь.
Мэй Лань, стоя над созерцателем сосуда, что-то пыталась ему втолковать. Тот слушал, но воспринимал реальность не без труда. Ну, кажется, дошло… Он встал и прямиком побрел к Мазуру. Плюхнувшись за его столик, уперся мутным взором, прохрипел:
– Приветствуем вашу милость… Эх ты, не понимаешь ни слова, мизерабль наглаженный…
Сказано это было по-русски. Мазур, не дрогнув лицом, совершенно равнодушно восседал за столом с видом Большого Босса. Как и надлежало по роли, вопросительно воззрился на девушку. Она торопливо пояснила пьяному:
– Я же говорила, мистер Багрецофф, он совершенно не понимает по-английски…
– Я с ним по-русски разговариваю, – пробурчал мистер Багрецофф.
– Русского он тем более не понимает, откуда? Пойдемте? Мне кажется, вы не вполне адекватны…
Багрецов поднял голову:
– Если вы мне, красавица, покажете обещанные деньги, я тут же буду адекватен, честное слово… Пойдемте… – пробурчал он, поднялся первым и, пошатываясь, направился к выходу.
Придержав Мазура на миг, Мэй Лань достала из сумочки лист бумаги и проворно сунула его во внутренний карман белого Мазурова пиджака:
– Когда зайдет речь, достанешь и отдашь мне… Усек?
– Ага, – сказал он хмуро.
Именно в этот миг он заметил двух мрачных субъектов европейского вида, торчавших в вестибюле у двери. Что-то очень уж проворно оба отвернулись, сделав вид, что глазеют на улицу, где не происходило ровным счетом ничего интересного. Очень уж приличный у них вид для этого заведения… Те, из «ситроена»? А может быть…
Судя по взгляду Мэй Лань, она тоже заметила тех двоих, но и ухом не повела, поднимаясь рядом с Мазуром по застланной пыльным ковром лестнице на второй этаж.
Номер Багрецова полностью соответствовал внешнему облику заведения – крохотный, меблированный со спартанской простотой. Поскольку хозяин плюхнулся на единственный стул, проворно вытащив из внутреннего кармана мятого пиджака прихваченную со столика бутылку, Мазуру ничего не оставалось, кроме как стоять с брезгливым видом у окна. Скрестив руки на груди и вздернув нос с величием истого аристократа, он бросил спутнице пару фраз на фантастическом наречии, включавшем и пару ходовых словечек из скандинавских языков, и собственную импровизацию.
Мэй Лань, глазом не моргнув, обратилась к Багрецову по-английски:
– Господин желает знать, способны ли вы в нынешнем вашем состоянии точно перевести русские слова…
– Как только увижу денежки, запросто, – сообщил тот, печальным взором проследовал за бутылкой, выхваченной у него девушкой из-под руки и поставленной подальше на подоконник. – Как только, так сразу, что нам стоит…
Мазур взирая на соотечественника без малейшей доброжелательности – вопреки расхожим штампам, он вовсе не собирался умиляться только оттого, что этот тип с русской фамилией бухтит на родном языке. Этакий вот соотечественник ему категорически не нравился. Для власовца вроде бы молод, но не в том дело. Тогда, в Африке, недоброй памяти князь Акинфиев, его благородие, был откровенным врагом, несмотря на преклонные годы, – но чертов князь при всем при том был и личностью, волком зубастым. А этот человеческий обломок ничего, кроме брезгливости, не заслуживает…
Мэй Лань подала Багрецову бумажку с портретом американского президента, каковую бакшиш пьяница внимательно посмотрел на просвет, бережно сложил и упрятал во внутренний карман. Девушка выжидательно уставилась на Мазура, произнесла несколько слов – та же абракадабра от фонаря.
Вынув листок, Мазур совершенно естественным жестом развернул его, бросил быстрый взгляд на то, что там было изображено, подал девушке. Все произошло так быстро и непринужденно, что Мэй Лань и не заподозрила ничего, ей было не до этого, и протянула бумажку Багрецову с неприкрытым волнением, поторопила:
– Побыстрее, пожалуйста!
Тренированная память Мазура надежно запечатлела и немудреный рисунок, и три строчки печатных букв.
Человек, старательно срисовавший русскую надпись, русским языком не владел совершенно – «и» кое-где оказалась перевернутой на манер более привычной «N», вместо «ж» и «щ» накалякано черт знает что, «ы», несомненно, поставила неведомого копировщика в тупик, но все равно видно, что он очень старался…
Мазур, скрестив руки на груди совершенно по-наполеоновски, с каменным лицом стоял посреди душного и тесного номера, слушая, как Багрецов, подбирая наиболее подходящие обороты, толмачит Мэй Лань на английском смысл записки. Она, в свою очередь, старательно «переводила» Мазуру английскую версию на немыслимую тарабарщину.
Читать бесплатно другие книги:
