Безумцы Насибов Александр

— Хорошо. — Гитлер подошел к вставшему с кресла Канарису, взял его за плечи. — Я хочу, чтобы вы до конца осознали важность задуманного. Добившись успеха, мы все повернем вспять.

— Я понимаю, мой фюрер. Можете положиться на Артура Абста. Он и Отто Скорцени…

— Погодите, господин адмирал. Теперь мы подошли к главному. Есть только один человек, которому я могу доверить столь ответственную работу. Это — вы.

— Благодарю, мой фюрер, однако…

— Так вы отказываетесь? — вскричал Гитлер.

Канарис пожал плечами:

— Я только хотел сказать, что Артур Абст и Отто Скорцени…

— Пока на Скорцени не рассчитывайте. Ему предстоит освободить Муссолини. Это тоже достаточно трудное дело. — Гитлер обернулся к Генриху Гиммлеру: — Завтра я еду в Растенбург. Вызовите туда вашего офицера! Ас вами, адмирал, отправится Фегелейн. Заберите его с Пенемюнде, когда найдете нужным. Это все, господа, вы свободны.

— Мой фюрер, позвольте задать вопрос рейхсфюреру СС, — сказал Канарис. — Что именно имел в виду господин Гиммлер, когда поинтересовался, все ли в порядке на базе Артура Абста?

— Мне придется ответить вопросом на вопрос. — Гиммлер осклабился. — Нет ли среди работников “1W-1” женщины лет двадцати восьми?

— Есть. Это помощница Артура Абста.

— Она врач?

— Да.

— Ее имя Марта Ришер?

— Да.

— Должен огорчить вас. — Гиммлер вздохнул. — Ришер — коммунистка, активная деятельница подпольной группы Пауля Прозе.

— Это уж слишком! — вскричал Гитлер, сверля Канариса ненавидящим взором. — Подумать только, до чего вы дошли, адмирал! Распорядитесь, чтобы ее немедленно уничтожили!

Гиммлер покачал головой.

— Нет, мой фюрер. По радио это опасно. Говорят, Ришер красива. Что, если она успела обворожить офицера, о котором с такой похвалой отзывается господин адмирал?.. Быть может, Артур Абст доверил ей шифры и поручил вести радиообмен? Ничто не исключено. Надеюсь, адмирал разделяет мои опасения?

— Да, — нервно сказал Канарис. — Благодарю за добрую услугу. Мой фюрер, я тотчас назначу расследование. Виновные получат свое. Что касается женщины, то ее устранят, как только я прибуду на место.

Часть четвертая. ВОЗМЕЗДИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Тихая лунная ночь над океаном. Только что мимо скал прошел корвет, возвращающийся из дальнего патрулирования. Сигнальщики привычно осмотрели в бинокли торчащую из воды коническую громадину. На мостике, кроме них и вахтенного офицера, находился командир корабля. Он тоже не отнимал бинокля от глаз. Залитые бледным рассеянным светом крутые бока утеса, как всегда, были безжизненны. Командир отдал приказ на руль, и корабль стал огибать скалу, прощупывая толщу воды приборами: несколько часов назад далеко в море была обнаружена неизвестная подводная лодка. Ее атаковали, но, видимо, безрезультатно. Быть может, она где-то здесь…

Поиск не дал результата. Корвет ушел к базе.

Он удалился — и подземелье ожило. Пловцов спешно подняли с нар, вывели из туннеля. Площадку возле лагуны осветили, спустили на воду буксировщики. Отряд из десяти человек во главе с Глюком вырулил на середину лагуны и погрузился.

Еще десять пловцов остались на берегу.

Абст покидает площадку. По пути он привычно касается рукой скобы стенного сейфа — проверяет, заперто ли хранилище.

Карцов искоса наблюдает за ним. Да, он не ошибся в предположениях: помогая одевать пловцов, он видел — респираторы вынимали из сейфа. А нижняя часть железного шкафа сплошь заставлена полуметровыми металлическими веретенами и короткими конусами; вероятно, это мины и взрыватели к торпедам.

Но сейф недоступен — ключи Абст носит с собой. Вот если бы установить контакт с Мартой Ришер! Однако она молчит. После памятного разговора о киносъемке Карцов много раз навещал свою пациентку. Он ждал активности и с ее стороны — не дождался. Не поняла намека? Или не верит ему, боится? Как все сложно!

Радист сползает с сиденья крана, долго, с натугой сморкается. От напряжения шея у нею побагровела, на скулах проступили пятна.

— Проклятая сырость! — говорит он, вытирая ладонью остренький носик. — Сырость такая, что все мы здесь ноги протянем… Ну, выкладывайте, доктор, как идут дела? Пообвыкли, освоились? Вот уж действительно послал вам бог работенку. — Подбородком он указывает на пловцов, сидящих возле воды. — Ради всего святого, держите с ними ухо востро!

— Спасибо за предупреждение. Шеф и Ришер мне все объяснили. Не стоит беспокоиться.

Радист наклоняется, чтобы поправить шнурок войлочного ботинка.

Карцову видна его тонкая шея, прозрачные розовые уши, торчащие по бокам восковой лысины.

— Послушайте, доктор, — говорит он, не поднимая головы, — а что, если возьмете меня в помощники? Выберите время да и шепните шефу: трудно, мол, одному, пусть подсобит Вальтер.

— Пожалуй…

— Согласны? — обрадованно восклицает Вальтер. Он выпрямляется и заговорщически подмигивает: — Только о нашей беседе молчок. Вы сами все это обдумали и решили. Идет?

— Хорошо. При случае обязательно скажу шефу. Вдвоем было бы легче: я занимаюсь исследованиями, вожусь с приборами. Вы водите людей на работы или, скажем, раздаете им препарат.

— Вот-вот, доктор, попали в самую точку! — Вальтер морщит в улыбке подвижное безбородое лицо. — А я готов. У меня уйма свободного времени. — Он достает баночку с конфетами, выбирает леденец, аккуратно кладет в рот. — И Глюку тоже ни звука!

— Как хотите.

Радист продолжает говорить. Карцов отвечает ему, улыбается, а думает о другом. Из головы не выходит тайник, устроенный Ришер для своей камеры. С того места, где сидит Карцов, хорошо виден обломок скалы, которым завалена расщелина…

Тайник надо использовать, чтобы установить контакт с девушкой. Но как, каким образом?

В лагуне движение. Всплывают Глюк и его спутики. Пятеро из них буксируют по кассете — точно такой, в какой был заключен индиец Бханги. Значит, пришла лодка, доставившая новую партию умалишенных, о которой упоминал Абст.

Вальтер ловко орудует краном, вытаскивая из воды груз.

Появляется Абст. По его команде пловцы становятся к кассетам, поднимают их и уносят. Первую вместе с тремя пловцами несет Глюк.

Вскоре унесены все кассеты, подняты вслед за ними из воды пять больших резиновых мешков. Полчаса на отдых. Затем Глюк и его группа вновь уходят под воду. Вероятно, в очередной рейс.

Куда унесены контейнеры? Транспортировка их заняла в общей сложности минут семь-восемь. Значит, недалеко. Быть может, в комнату Абста.

Карпов отмечает: с момента, когда контейнеры всплыли, Абст ни разу не взглянул на него, не произнес ни единого слова. Не потому ли он и явился на площадку, чтобы врач не подошел к контейнерам? Но к чему такая секретность? Ведь очередная группа больных должна быть поручена ему, Карцову!

А что, если в контейнерах не больные, а люди с нормальной психикой, которых хозяин подземелья, садист и убийца, собирается лишить разума и превратить в покорные, безвольные существа?

Отряд Глюка возвращается. На этот раз пловцы прибуксировали только мешки.

Абста не видно. Правильно — зачем ему присутствовать при подъеме обычного груза!

— Отправитесь еще разок? — спрашивает Вальтер, вытягивая из воды последний мешок.

— Закончили. — Глюк, уже снявший шлем, ополаскивает лицо в воде, поворачивается к спутникам. — Наверх! — командует он.

Пловцы подводят буксировщики к скале, и Вальтер поднимает их на площадку.

Вскоре пловцы раздеты. Карцов и Вальтер грубыми рубчатыми полотенцами растирают им тела, помогают натянуть брюки и свитеры.

— Эй, вы, — командует Вальтер, — а ну, поднимите мешки! Четверо на мешок, ну-ка!

Груз весит немало. Сгибаясь под тяжестью мешков, люди волокут их в туннель. Вальтер идет впереди. Последний пловец, оступившись, падает.

Вскочив с камня, Карцов спешит к нему. Но Вальтер уже там.

— Встань! — кричит он, склонившись над человеком. — Встань, каналья!

Пловец с трудом выползает из-под придавившего его мешка, берется за груз, но никак не может изловчиться и поднять мешок.

— У, падаль! — Ткнув его кулаком в бок, Вальтер подставляет плечо под груз. — Ну, становись ко мне… Вот так.

Пловец повинуется. Он даже не посмотрел на обидчика. Молча встал рядом, принял груз…

— Пошли! — кричит Вальтер тем, кто находится впереди, и устремляется в туннель.

Карцов медленно возвращается на площадку. Завернувшись в одеяло, Глюк жадно курит.

— Доктор, — говорит он, — нога у меня разболелась. Всякий раз, когда продрогну, болит нога, где был перелом. С чего бы это?

Карцов объясняет.

— Ну а перепонки? — продолжает Глюк. — Пошел на глубину — и тотчас сдавило уши. Пытаюсь продуть — не могу. Хорошо, обошлось. А то уж думал всплывать. Вот и здесь побаливает. — Рыжебородый пальцами касается лба.

— Насморк?

— Есть немного. — Глюк ухмыляется. — Глядите-ка, вы и это знаете.

— Будет вам! — Карпов раздосадован. — Все проверяете меня. Сомневаетесь, врач я или нет?

— Что вы, доктор! — Глюк хохочет. — Это я так. С вами и пошутить нельзя.

Люди накормлены. Сейчас, после трудной работы, они спят.

Карцов запирает дверь и выходит. Да, ему доверен ключ. Но это лишь видимость доверия. Каждый его шаг под негласным контролем. Где бы он ни находился, всегда поблизости оказывается кто-либо из помощников Абста, а то и сам хозяин грота. А часть подземелья, где работает Абст, размещена радиорубка, камбуз и какие-то другие службы, — эта часть грота вообще запретная для него зона.

Сегодня он вызовет Ришер на разговор. У него в кармане маленький черный валик — кассета с пленкой, извлеченная из тайника на площадке. Кассета должна заставить Ришер заговорить.

Карпов приближается к развилке туннеля. Направо путь в “запретную зону”, налево — к Ришер. Ее комнатка неподалеку от. выходного отверстия туннеля.

До поворота остается несколько метров, когда в туннеле раздаются шаги.

Карпов останавливается. Шаги все слышнее. Теперь можно определить, что идут несколько человек. Они приближаются к развилке.

Прижавшись к камню, Карпов ждет.

Первым появляется Глюк. Сейчас, кроме пистолета, он вооружен и автоматом. Затем мимо Карцова цепочкой проходят незнакомцы. Первый, как он успевает заметить, совсем молод. На нем военная форма офицерского покроя. А кисти рук скованы.

В наручниках и те, что движутся следом. Это тоже военные, но, очевидно, солдаты. Немцы? Нет, у них совсем другие мундиры. Да и люди иного обличья: смуглые, похожие на южан. У того, что идет последним, коренастого человека с серьгой в ухе, курчавые черные волосы.

Шествие замыкает Вальтер с автоматом наизготовку.

Незнакомцев пятеро. Карцов вспоминает: столько же было кассет-цилиндров. Кто же эти люди? Американцы или англичане?

Группа движется по направлению к лагуне. Шаги утихают.

Постояв, Карцов выходит из укрытия.

Обычные процедуры у Ришер Карцов делает машинально. Дважды он ловит себя на том, что, приостановив работу, тупо глядит в лицо пациентке. Нервничает и она: учащенный пульс, тревога в глазах.

— Что там случилось? — спрашивает Ришер. — Я слышала, мимо прошли люди, несколько человек…

Карцов не успевает ответить. Дверь отворяется. Это Абст. Он здоровается, справляется о самочувствии больной.

— Давно вы здесь? — спрашивает он Карцова.

— Минут двадцать, шеф. Я пришел в обычное время. Вам кажется, я опоздал?

Абст не отвечает. Помедлив, обращается к больной:

— Где ваш ключ?

Ришер кивком показывает на дверь.

— Я запру вас, — говорит Абст. — Запру на час или полтора. Доктор Рейнхельт, постарайтесь развлечь свою подопечную. Сегодня вам даются все возможности испытать благотворное влияние психотерапии.

Усмехнувшись, он выходит и затворяет дверь. Слышно, как дважды поворачивается ключ в замке. В комнате тишина. Ришер тяжело дышит.

— Выпейте. — Карцов подает ей чашку воды.

— Что там случилось? — вновь спрашивает она. — Доставили новую партию?.. Вы видели цилиндры, которые всплывали из-под воды?

— Видел.

— В цилиндрах были люди… Это их провели мимо двери?

— Да.

— Сколько?

— Пятеро.

— Боже мой, — шепчет Ришер, — боже, еще пятеро!

— Кто они? Что с ними сделают?

— О, вы все отлично знаете! — Ришер с ненавистью глядит на Карпова.

— Нет, — говорит он, — я о многом догадываюсь, но ничего не знаю наверняка.

— Ложь!

— Меня заперли с вами. Подумайте: почему? — Карцов достает из кармана кассету с пленкой. — Ваша, — говорит он, держа кассету на раскрытой ладони. — Там, в расщелине возле лагуны, еще четыре таких ролика. И кинокамера.

В глазах у Ришер ужас.

— Вы неосторожны, — продолжает Карцов. — Разве можно так рисковать? — Он протягивает кассету. — Возьмите и выбросьте. Берите же!

Ришер чуть заметно качает головой.

— Нельзя?.. А, понимаю: ее надо сохранить. И другие тоже?.. Хорошо. — Карцов опускает кассету в карман. — Хорошо, я запрячу их понадежнее. И кинокамеру. Они будут в целости, не беспокойтесь. Я назову вам место… — Он берет руку Ришер. — Скажите, что сделает Абст с теми людьми?

Девушка лежит неподвижно. По лицу ее разливается бледность.

Карпов ждет.

В пещере тишина. Долго длится пауза.

— Марта, — мягко говорит он, — Марта, мы теряем время. Отвечайте же! Он убьет их?

— Нет, — шепчет она.

— Что же тогда? Операция?

— Не сразу. Сперва временно подавит их волю. Есть препарат… Потом операция.

— Какая?

— Лоботомия.

— Я не совсем понял…

— Трансорбитальная лоботомия.

— Как она делается?

Ришер подносит руку к лицу, касается пальцем верхнего края глазной впадины.

— Отсюда? — шепчет Карцов. — Какова цель операции?

— Человек лишается воли, памяти. Он покорен, почти не мыслит.

— Это навсегда?

— Не знаю.

— А брикеты, которые получают пловцы, зачем они?

— Если их не давать, оперированный вскоре превращается в параноика. Это зверь, одержимый манией убийства. Потом он погибает.

— И его нельзя спасти? Скажем, повторная операция?

— Не знаю.

— А что, если препарат вводить здоровым людям?

— Он действует, но очень быстро вымывается из организма.

— Понимаю… Абст сам дошел до всего этого?

— Он работал со специалистами. Практиковался в лагерях.

— Вы были там вместе с ним?

— Да.

— Неужели помогали ему?

— А вы? — Ришер глядит на Карцова злыми глазами. — Сами вы чем занимаетесь?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Люди в наручниках приведены на площадку перед лагуной. Глюк жестом показывает на каменный выступ неподалеку от трапа:

— Садитесь!

Пленные продолжают стоять. Видимо, не понимают по-немецки.

Конвоир хмурится и повторяет приказ, подкрепляя его движением ствола автомата.

Люди опускаются на камень.

Они удивлены, озадачены. Разглядывая грот, негромко переговариваются, пожимают плечами.

Немцы отошли в сторонку и ждут.

Из туннеля выходит Абст.

— Внимание, встать! — кричит Глюк.

Пленные будто не слышали. Молодой офицер, что сидит на краю справа, отворачивается и закидывает ногу за ногу.

— Встать! — повторяет конвоир.

Абст движением руки останавливает Глюка, который угрожающе вскинул автомат.

— Встаньте, лейтенант, — говорит он, и голос его звучит почти ласково. — Вы обязаны встать!

Тот, к кому обращены эти слова, неподвижен, хотя и очень волнуется: грудь так и ходит под кителем, руки в оковах напряглись.

Абст улыбается. Минут десять назад он точно так улыбался в комнате Ришер.

— Хорошо, — говорит он, берет у Глюка автомат и веером дает очередь над головой пленников.

Грохот, гул. Едкая дымка заволакивает площадку. Когда она рассеивается, четверо пленных стоят навытяжку.

А лейтенант сидит. Ему лет двадцать пять. У него полные губы, короткий с горбинкой нос, румяные смуглые щеки. Он всем телом привалился к камню. Голова запрокинута, глаза устремлены вверх — большие, темные, с влажными голубыми белками.

Абст пододвигает к нему разножку, садится.

Он плохо знает язык, на котором пытается сейчас говорить, с трудом подбирает слова, делает продолжительные остановки между ними. Это певучий язык — с характерным “и” и раскатистым “о”.

Лейтенант равнодушен. Но вот губы его сложились в усмешку. Он чуть приподнимает ладонь.

— Вы коверкаете мой язык, — говорит он по-немецки. — Продолжайте на своем.

— Прекрасно. — Абст облизывает губу. — Прекрасно, лейтенант. Счастлив, что вы владеете немецким. Итак, назовите свое имя.

— Оно вам известно.

— А все же?

— Лейтенант Джорджо Пелла.

— Ну вот, совсем иное дело. — Абст доволен. — Теперь я услышал это собственными ушами. Кто мог подумать, что судьба пошлет мне такого гостя!

— Вы рады?.. — Лейтенант обращается к остальным пленным: — Смотрите, друзья, как они торжественно принимают гостей. Нас даже одарили браслетами. Это ли не знак подлинного немецкого гостеприимства!

— Скоро, возможно, и пожрать принесут, — отзывается пленный с серьгой в ухе. — Уж я немцев знаю — такие славные парни!

— Верно, сержант Гаррита!.. — Пелла поворачивается к Абсту: — Значит, здесь рады нам?

— Еще бы, лейтенант. Заполучить такого специалиста! Ведь мы с вами люди одной профессии. Но в сравнении с Джорджо Пелла я — ничтожество, можете мне поверить!

— Зачем я вам понадобился? — спрашивает лейтенант. Тон немца заставил его насторожиться.

— О! — Абст значительно поджимает губы. — Вы здесь хорошо поработаете.

— Я не буду работать на немцев.

— Будете, лейтенант. Но я хочу, чтобы это было добровольно. Вас выгоднее иметь союзником. Дайте-ка, я освобожу вас от браслетов.

— Сперва снимите наручники с моих товарищей.

— Но…

— Я буду последний!

— Как угодно. — Абст морщится. — А я — то думал: в наш век донкихоты вывелись.

— И накормите их, — продолжает Пелла. — В последнее время нам не давали есть. Очевидно, чтобы мы стали сговорчивее.

— Как, вас не кормили?

— Представьте, нет!

Абст возмущен, гневно качает головой. Вальтер и Глюк глядят на него с любопытством.

— Кроме того, я должен спросить… — Лейтенант обводит глазами купол грота. — Что это за катакомбы? Нас три недели везли на подводной лодке. Потом лодка легла на грунт. Мы заснули. И вот мы здесь… Где мы находимся? Почему нас доставили сюда? Что вам угодно?

— Скоро узнаете. Но сперва несколько вопросов. Вы были на русском фронте?

— Да.

— Где именно?

— Украина. Район восточнее города Львова. Там все и случилось.

— Что именно?

— Вам неизвестно о трагических событиях, которые произошли там в конце июля?

— Этого года?

— Ладно, — нервно говорит Пелла, — ладно, я выложу все! Начну с того, что месяц назад Советы как следует дали по зубам вашему фюреру и нашему дуче. Я имею в виду мясорубку, устроенную русскими близ города Курска. Вам известно, сколько они намололи немецкого мяса, да и не только немецкого?.. Ах, неизвестно! Тогда сообщу. Радио Москвы передало: только за первые четыре дня боев противник потерял убитыми более сорока тысяч человек.

— Вы верите в эту ложь?

Лейтенант Пелла выпрямляется, поднимает скованные руки, медленно качает головой.

— Синьор, — строго говорит он, — синьор, легче на поворотах! Я находился там, и я не слепой. — Офицер показывает на товарищей. — Мы все были там и готовы поклясться, что русские отнюдь не преувеличивают. Потери германских и итальянских войск ужасны…

— Допустим, — говорит Абст. — Допустим, но что же дальше?

— А дальше то, что британцы и американцы высадились в Сицилии. Или вы и об этом не знаете?

— Знаю.

— И вот итальянцы бегут, немцы — за ними: их главные силы не там, они далеко на Востоке! Всюду паника, неразбериха. Наступает финал. В Риме спешно собирается Большой совет… Короче, стоило запахнуть дымом в собственном доме итальянцев, как “мудрому вождю нации” Бенито Муссолини дали коленкой под зад, а затем упрятали в тюрьму. Народ сказал свое слово. Это и наше слово, синьор… Но я отвлекся. Ведь вас интересует, что произошло в районе Львова?

— Сперва я хочу знать, как вы там оказались. Почему попали в пехоту? Ведь прежде вы несли службу на флоте?

— Есть вещи, которые касаются только нас.

— Минуту, синьор лейтенант! — Сержант с серьгой в ухе присаживается на камень. — Я не вижу, почему бы и не сказать об этом! Хвала святой деве Марии, мы ничего не украли!