Месть легионера Негривода Андрей
– Э! Пацаны! Вы чего все убрали? – возмутился Горе. – Одно другому не мешает! Карта на столе, закусон с краю! Или слабо еще с прапорщиком ВДВ бухнуть?! У нас же еще целая фляга «шила» есть! Не нести ж ее обратно!
– А перебора не будет? – спросил Андрей.
Он понимал, потому что давно знал этого неугомонного человека, что если он принес три фляги спирта, то отнекивайся сколько угодно, а прикончить их все же придется – Горе всегда умел найти и слова, и правильные тосты, чтобы убедить выпить.
Над картой местности они просидели часа три. Андрей задавал вопросы, Вадим отвечал. Потом они менялись местами, и отвечал один, а спрашивал другой. Все шло своим чередом – началась работа...
Наконец Андрей посмотрел на часы и потянулся.
– Ну что, бойцы... Время – 23.40... Надо отдыхать...
– Слышь-ка, Андрюха... – проговорил задумчиво Горе. – А давай споем, как тогда в Карабахе, в Кривом Базаре... Я, если честно, после того раза, чтобы вот так же, от души, больше и не пел никогда...
Задира улыбнулся и приобнял за плечи своего друга:
– И кто, скажи мне, попробует теперь ляпнуть, что мы не настоящие русские мужики, а? Ведь все по классической схеме «национальных русских посиделок» получается? «Выпили, поговорили, выпили, набили друг другу рожи, выпили, поорали песни, выпили, разошлись по домам»...
– Так как, кэп? Тихонько! Ту песню!..
Андрей улыбнулся и очень тихо ответил:
- Как на тихий берег, как на тихий Терек
- Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
- И покрылось поле, и покрылся берег
- Сотнями порубанных, посеченных людей.
- Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить.
- С нашим атаманом не приходится тужить...
И тут...
Его поддержал стройный мужской хор...
- Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить.
- С нашим атаманом не приходится тужить...
Старинная казацкая песня, которую пели еще «пластуны» генерала Ермолова в той, самой первой войне с чеченцами на Кавказе двести с лишним лет назад, против имама Шамиля...
Было когда-то такое понятие в царской армии – Казацкая Пластунская дивизия. Нет, конечно, любой казак, что называется, был рожден в седле! Но... Казаки Терского казачества, как бойцы, очень отличались от казаков кубанских, донских или сибирских. Эти вояки, жившие на самых южных рубежах Российской империи, на северном берегу Терека, всегда славились тем, что были самыми лучшими разведчиками. Жизнь у них была такая, каждый день как на пороховой бочке, – того и гляди переправятся горцы через Терек да и устроят резню в ближайшей станице... Вот и научились они устраивать засады, заслоны, кордоны да так прятаться от чужого глаза, что ни один горец, местный житель, не мог их увидеть! По земле «пластались» казачки, да и колошматили из своих засад агрессоров-татей! Это были, наверное, самые первые разведчики-диверсанты в истории Российской армии. И уважением «пластуны» пользовались огромным!!! А армейский термин «переползать, передвигаться по-пластунски» пошел именно от них, от терских казачков-«пластунов».
Ох, и погуляли же тогда казачки по Кавказу!.. А песня сложилась сама собой. Народная, солдатская, спецназовская... И с чего это Андрей думал, что ее помнят только он, Горе да еще Задира?!
Андрей смотрел с удивлением и даже внутренним восторгом на то, как старую солдатскую русскую песню пели даже Вайпер и Джагглер! Видать, песня была по-настоящему народной и близкой сердцу любого настоящего солдата... Они пели тихо, но так проникновенно, что слеза наворачивалась, что любой настоящий хор позавидовал бы!
Это была даже не песня! Это был крик израненных, искалеченных войнами, но все же сохранивших человеческое тепло солдатских душ. Кто сказал, что человек, побывавший на войне, больше никогда не вернется к мирной жизни?! Кто сказал, что настоящие солдаты никогда не навоюются?! И кто это придумал этот идиотский термин «вьетнамский синдром»?! Да настоящий солдат больше, чем кто-либо другой, ненавидит войну!!! Он больше, чем кто-либо другой, хочет вернуться домой!!! Так было всегда и так будет! Потому что только здесь, на войне, понимаешь, как тяжело и горько терять друзей, с которыми ты, быть может, только час назад ел тушенку из одной банки и на троих раскуривал одну последнюю сигарету... И вот их уже нет, а ты стоишь над ними на коленях и спрашиваешь у Господа, за что он даровал жизнь именно тебе. Потому, что жить дальше – это не подарок, а кара! Жить и помнить тех, кого уже нет, и мучиться всю оставшуюся жизнь мыслью, что ты, именно ты что-то сделал тогда неправильно, не так, а потому и не сумел сохранить своих друзей... Такой карой для Андрея были двадцать шесть жизней его салажат из отряда «Сова», ушедших навсегда в 91-м. Такой карой для Андрея был Марат Тукаев, он же Джинн, пытавшийся защитить от бандюков их совместное детище еще тогда, в 95-м, в Одессе, а его попросту не было рядом. Его не было рядом и с Лешкой Гузенко, с его Змеем, когда он погибал в 96-м где-то здесь, в Югославии, его не было рядом и с Серегой Губочкиным, его прославленным Тюленем, который погиб в Чечне в 98-м. Такой карой для Андрея была и Светлана Беликова, Кошка, как он сам ее называл, погибшая в Нигерии в том же 98-м у него на глазах... Он помнил всех и помнил каждого! Каждого, кого потерял на этих войнах!.. И скажите на милость? Андрей любил войну и любил воевать?! Нет!!! Но... Он за столько лет в армии стал настоящим чистильщиком, ассенизатором, который вычищал, выгребал из общества то дерьмо, которое хоть и называло себя по-разному, и революционерами, и борцами за свободу, и всяко-разно, но на самом деле воняло невыносимо и не давало жизни другим!.. И это была его планида, его крест, который он продолжал нести в память о тех, кого уже не было рядом...
Андрей смотрел на Горе, который теперь запевал и благодарил Бога за эту встречу.
Вадим разлил по кружкам последние капли из своей баклаги:
– Здорово спели, мужики! Спасибо вам! Вам всем!..
Он ходил по дому и обнимал каждого, а на глазах этого прожженного вояки, в самых уголках, блестели скупые солдатские слезы.
– Ладно, братишка! Не грусти, спецназ! – Задира тоже был растроган. – Живы будем – не помрем!
– Не дождутся! – улыбнулся прапорщик и взглянул на Андрея. – Как в том одесском анекдоте! Расскажи, а!
– Так у него же уже такая борода, что аж по полу волочится! – усмехнулся в ответ Филин.
– Зато жизненный! Рассказывай, кэп! Одесские анекдоты только ты и умеешь рассказывать!
– Ладно, – сдался Андрей. – В общем... Идет как-то по старому одесскому дворику старенький еврей, на палочку опирается. Тут вдруг открывается окно и его соседка по коммуналке Софочка кричит:
«Здгасвуйте, Абгам Согомонович!»
«Здгавствуй, Софа!»
«И как ваше дгагоценное здоговие?»
«Не дождетесь!!!»
Он рассказал это с таким смаком и настоящим одесским акцентом, что разведчики-диверсанты, наплевав на конспирацию и секретность, ржали в голос, как застоявшиеся без кобыл мерины.
– О! Вот это точно про нас! – Задира утирал слезы и держался за живот. – Я уже согласен быть евреем хотя бы для того, чтобы «Не дождались!»...
– Задира! – Андрей, глядя на них всех, тоже не мог удержаться, таким заразительным было это веселье. – У евреев нет имен Клим! Да и фамилия Белоконь тоже не совсем еврейская. Это я тебе точно говорю!
– А что, большая проблема поменять?! Как там оно будет, если на их лад? Ну-ка переведи!
Филин пошевелил извилинами и выдал:
– С именем проблема, капитан! Таких имен или хотя бы похожих у них нет.
– Сменим на Ицика! – храбро отозвался Задира.
– Ну, тогда... – Андрей улыбнулся. – Ты будешь Ицхак Вэйбпферд!
– Ого! Вэйб... Чего? Как ты сказал?
– Вэйбпферд.
– Это ты откуда такое выгреб?
– Язык идиш, на котором говорили все старые одесские евреи, практически немецкий, Изя. А с немецкого «вейб» – это белый, «пферд» – конь.
Кое-кто уже не просто ржал в голос, а упав на пол «на четыре кости», переползал из угла в угол в изнеможении.
– А вот с иврита как? – не унимался Задира. – На иврите, наверное, покрасивше звучит, а?
Тут уже не удержался и сам Андрей.
Держась от смеха за живот, он произнес:
– Сус-Лаван...
– Что за «суславан» такой?
– «Сус» – это лошадь, «лаван» – белый...
– А наоборот если слова поставить?
– Лавансус?!! – Андрей повалился спиной на лавку.
– Не... Что-то тоже дрянь получается... И это может быть фамилией?
– Клима! – Андрей уже орал в голос от смеха. – Нет такого предмета, который еврей не смог бы использовать себе для фамилии! Ватман, Кульман, Шлагбаум, Айсберг, Рейсфедер, Маркшейдер!.. Да что угодно! У них фантазия получше нашей!.. И не удивляйся своей «убогости»!..
И тут масла в огонь подлил прямой, как телеграфный столб, Гранд, который практически весь вечер молчал, уважая разговор «аксакалов»:
– Вэйбпферд... – сказал он задумчиво. – Вот же язык у людей! А если по-русски, то кажется, что этот «суславан» просто пернул...
Они уже даже не смеялись и хрипели, задыхаясь от смеха, расползаясь по углам. Но сам Задира не унимался:
– Это ж мне с таким «пердежом» всю жизнь жить придется... Да еще и обрезание заставят сделать...
– Смотри, кэп, чтоб совсем не обстрогали на манер карандаша! – прохрипел от печки Оса.
Балагурили и смеялись еще минут пятнадцать, пока у всех уже больше не осталось сил надрывать животы...
– Ладно! Все! – Было уже за полночь, и Андрей принял решение прекращать внеплановое веселье. – Посидели, попили, поржали, и хорош, мужики! Пора и честь знать!..
«Приказ командира – закон для подчиненного!», но настроение у всех было приподнятое.
– Отбой, группа! Клим, Вадик... Пойдем покурим?
Они вышли из комнаты в небольшие сени, и Горе тут же заговорил вполголоса:
– Кэп! Ты так и не сказал, что вы, «французы», тут делать собираетесь?
– Ну как минимум вам помогать...
Прапорщик внимательно посмотрел на Андрея и произнес:
– Тебе не стыдно братишку обманывать, с которым еще за Речкой бегал?..
Что еще оставалось Филину? Он посмотрел на Задиру, и тот в знак одобрения кивнул.
– Ладно... Не дуйся... В общем... Твой танцор сегодня обмолвился мельком, что у вас «левые» снайперы постреливать начали...
– Есть такое...
– Они не только у вас постреливают...
– Знаю! И что?
– Наша задача, всей группы, погулять здесь, себя не афишируя, да и на тех «кукушек» поохотится...
– Оп-па!.. – Горе замер статуей от услышанного. – «Свободный поиск» без национальностей?
– Ну, ты же и сам все понял, кусок, а глупые вопросы задаешь...
– Меня возьми! – прошептал он в самое ухо Филина.
– Как?!
– Ты же при мне приказ своим отдал. Для вашего Паука. Как ему Артиста найти.
– И что?
– Вот пусть и найдет! А с Артистом мы договоримся – он меня поймет!
– Вадим. Я не могу приказывать Пауку – он генерал! Это он мне приказы отдает!
– Попроси! Ты что, маленький?! Скажи, что есть ценный кадр, знающий лучше твоего проводника местную обстановку!..
– Это не так просто, Горе... Да и связь у нас только через сутки...
– Вызови по экстренной! – Вадим взял Андрея за грудки. – Не могу я больше в этой яме сидеть и видеть, как нас, словно куропаток, отстреливают! Сам пострелять хочу! Да чтоб с толком!.. Помоги, братишка, а?!
«А ведь Горе, если войдет в группу, она, считай, что на три-четыре человека увеличится! – подумал Андрей, глядя в глаза прапорщика. – Ты же этого хотел с самого начала!.. И что с ним делать? Засранец! Откуда ты только взялся на мою голову?!.»
– Ну?! – Андрей посмотрел на Задиру. – И что мы теперь делать будем? С этим наглым старшим прапорщиком?!
– Сам знаешь!.. – улыбнулся в ответ Клим.
– Оса! – крикнул Филин через плечо.
– Я, Чиф! – раздался за спиной через секунду голос.
– Связь с Пауком!
– Сеанс...
– Сейчас, Серега! По экстренной!
– Есть!
– Попробую! – сказал Андрей задумчиво. – Только... Мне кажется, что я получу по шапке по самое не хочу...
– Нормально все будет! – Горе, как всегда, был неунывающим оптимистом. – Ты объясни своему лампаснику, кого встретил и что я могу знать... Если он не дурак окажется, то я буду с вами!
– Посмотрим... Паук совсем не дурак, но политика...
– Паук на связи! – Оса подал переговорное устройство Чифу.
– Чиф Пауку!
– На приеме!
– Завтра Путник выходит в Поле!
– Добро!
– Есть просьба...
– Слушаю!
– Могу пополнить группу одним человеком! Проверенный! Еще из Афгана. Отработает вторым проводником. Он здесь уже четыре месяца!
Рация замолчала минуты на две – Жерарди думал.
– Ты в нем уверен, Чиф?
– Это ученик Задиры!
– Ясно... – Прошла еще минута. – Что требуется от меня?
– Найти у русских полковника Буша.
– Я его знаю, Чиф.
– В его полномочиях отдать приказ.
– Хорошо... На кого приказ.
– На Горе.
– Не понял?!
– Буша поймет, Спайдер! Для него дословно следующее: «Филин и Задира просят откомандировать к ним Горе!».
– Добро, Чиф... Ты сам знаешь, что делаешь... Конец связи!
– Отбой! – сказал Андрей и передал переговорник Осе.
– Ну, что? – Прапорщик не находил себе места.
– Считай, что ты с нами, – улыбнулся Филин. – Наш не долго-то и сопротивлялся... Знает, что я фуфла не предложу!.. Задиру, вон, вместе с Водяным, точно так же, как и тебя, два года назад нашел...
– Было дело... – улыбнулся Клим.
– Ты же меня знаешь, капитан! Ты не пожалеешь!..
Апрель 2000 г. Косово
Диверсантские будни...
...Та ночь прошла довольно спокойно, а на утро 4 апреля Чиф получил два сообщения.
Первым было сообщение от Жерарди. Он «прорезался» по рации, которая постоянно работала на прием, в 5.20, когда Андрей уже двадцать минут как поднял свою команду, и они проверяли и перетирали свое оружие – группа готовилась к выходу в рейд.
– Путник, ответь Гнезду! – прохрипела рация. – Путник Гнезду!
Андрей взял переговорник:
– Путник на связи!
– Есть новая информация, Чиф, – прохрипел в радиоэфире голос генерала.
– Слушаю!
– Сегодня ночью в районе Белайе – Дечаны в 4.00 было очередное нападение.
– Нас касается?
– Напрямую!
– На приеме! – произнес Андрей и взглянул на бойцов своей команды так выразительно, что те поняли – есть работа.
– По отработанной схеме... Севернее, в двадцати «штрихах», в городе Пьеч, стоят две роты наших и батальон англичан... Наскок на Дечаны был в 3.30. Наши среагировали быстро и через полчаса были на месте... Дальше пошло дерьмо, Чиф!
– «Кукушки»?
– Одну коробочку подбили из «РПГ», головная налетела на фугас... Дорога сейчас заблокирована! Группа, работающая против «касок», не меньше сорока-пятидесяти «карандашей» с тяжелым вооружением... Бой еще идет...
– Ясно, Спайдер!
– У нас есть серьезные потери!.. Раненые и уже восемь убитых... Шестеро из них пулями 7.62 точно по центру лба... Это из доклада нашего офицера в Пьеч. Он просит помощи...
– Ясно! Помощь ему идет?
– Уже идет – две роты саксов...
– Это хорошо... Наша задача?
– Там все уляжется только к вечеру, не раньше... К этому времени ты должен быть в районе Пьеч... Задача – отследить передвижения «Касок», войти в Дечаны и по свежему следу попробовать разобраться в обстановке, не привлекая внимания заслона, который там обязательно оставят... Дальше по обстановке, как сложится... Заслон там будет нервный, сам понимаешь, так что на него не выходить ни в коем случае! Соблюдать условия операции!
Андрей смотрел на карту местности и обдумывал то, что сказал Жерарди. Задачка предстояла не из легких!
– Это около двухсот «штрихов» по серпантинам, Спайдер... Плюс снегопад и остальные условия...
– Задача ясна?
– Так точно!
– Связь по графику!
– Как насчет моей просьбы, Спайдер?
– Решается... Конец связи, Путник! Удачи!
– Отбой!..
Андрей отложил в сторону радиогарнитуру и уставился на карту.
– Паук озадачил, и как всегда не по-детски?
К столу подошел Задира, а за ним подтянулись и все остальные.
– Не то слово, кэп! – Андрей потер подбородок. – А то и говорить не хочется!..
– Будем работать?
– Начинаем прямо сейчас! Готовность «Ноль», пять минут! Джагглер!..
Договорить ему не дал грохот, раздавшийся в сенях дома, а затем ввалившийся в комнату Горе:
– Привет честной компании, братья славяне!
– Ты чего такой радостный, прапор? – спросил Задира.
– Разрешите доложить! – Он бухнул по деревянному полу тяжелыми берцами два строевых шага, сделал ладонь под козырек и обратился к Андрею. – Товарищ капитан! Старший прапорщик Горик откомандирован вышестоящим командованием и прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы!
– Вольно, Горе! – Эта новость была лучше первой, и Чиф улыбнулся. – И если так, то запомни – я уже не капитан. Я – лейтенант!
– Ну, так будешь капитаном! Филина я знаю!
– И мой позывной теперь не Филин, Вадим, а Чиф!
– А почему Повар? Ты научился готовить?
– Он у нас другие каши заваривает, что только держись... – ответил Водяной. – С прибытием, кусок!
– Так! Горе! – Андрей как всегда брал быка за рога, когда поджимало время. – Время не ждет! У меня есть приказ, так что... Из Рашки нужно выйти еще затемно!.. Поэтому!..
Он подошел к прапорщику и ткнул пальцем в шеврон на рукаве:
– Первое! Мы партизаны без национальности и, конечно же, без званий...
– Помню...
– Все эти цацки снять прямо сейчас![25]
Прапорщик хотел было оторвать нашивки, которые были на его камуфляжной куртке – на груди группа крови и Воздушно-десантные войска с маленьким парашютиком, на правом рукаве шеврон ВДВ, на левом – шеврон ООН и российский флажок, но Андрей его остановил:
– Подожди! А то будешь потом, как оборванец, выглядеть! Да и звездочки придется снимать тоже... – он кивнул на погоны прапорщика. – Лучше в каптерке возьми новый «комок» без всей этой требухи.
– Ага! Я щас!..
Горе уже принял низкий старт и готов был рвануть с места бегом, но Андрей остановил его еще раз:
– Стой!.. Вместе пойдем! Водяной, Гранд! Вы тоже!
Вчетвером они вышли из дома, и Андрей направился к штабу гарнизона, попутно ставя задачу своим бойцам:
– Нам нужны «колеса»!
– Так возьмем наши!
– Горе! – Андрей остановился и в упор посмотрел на Вадима. – Ты классный разведчик и боец-штурмовик, и я это знаю, но... Ты сейчас среди нас, не обижайся, настоящий «слон»! Мы не просто разведка, мы – диверсанты, прапор! И ломовые методы не для нас... Помнишь? Мы – партизаны без...
– Национальности и званий!
– Правильно! А ваши машины какие?
– Они белые с надписями UN... – проговорил Горе. – А я – болван! А «слон», так это точно!!!
– Понял?
– Надо пробежаться по дворам... Может, где чего и осталось у местных?..
– О! Вот это уже речь не мальчика, но мужа! – улыбнулся Чиф. – Но сначала переодеться!.. И вместо твоего берета хорошо бы «Ночку»[26]найти...
– Это есть! Моя, старенькая, в чемодане лежит!..
– И еще, Горе. Твой «калаш» и ПМ тоже не подходят. Надо найти что-нибудь «вражеское»... Ну, хоть «М-16» какую завалящую...
– Без проблем! У нас трофейного – хоть завались!
– Добро... А сейчас к коменданту! Нам надо получить его добро на выезд во время комендантского часа из поселка.
– Так щас сделаем!
– Вадя! Мы – французы! По-русски говорю только я! Помнишь?
Горе кивнул.
– На людях все общение только по-английски!
– Понял! Не дурак!..
– Тогда пошли!..
Они вошли в штаб, и Андрей постучался в одну из дверей.
– Можно! – проговорил уверенный голос изнутри.
– Bon matin, monsieur le commandant! – сказал Чиф по-французски и по выражению лица майора сообразил, что тот ничего не понял. – Good morning, mister the commandant![27]
Читать бесплатно другие книги:
