Лечение шоком Чейз Джеймс

– Мистер Риган?

– Да.

Он протянул руку.

– Рад познакомиться, мистер Риган. Я – Стив Хармас из компании «Нэшнл фиделити». Вы в курсе дела? Адвокат мистера Делани сообщил, что вы продемонстрируете мне телевизор и объясните, как мог произойти этот несчастный случай.

«Что ж, пока неплохо, раз он говорит о несчастном случае», – подумал я.

Я проводил его в гостиную.

– Вот он, – я кивнул в сторону телевизора.

Он равнодушно глянул и уселся в кресло, приглашая меня последовать его примеру.

– Этот иск вызвал настоящий переполох в нашем змеином болоте, – сказал он. – Вы бы даже здесь могли услышать шум, если бы прислушались более внимательно.

– Но по какой причине весь этот шум?

– Отделом по расследованию претензий клиентов руководит жуткий тип по фамилии Мэддокс, – сказал Хармас. – Это еще тот тип! Нет в мире человека более недоверчивого. Каждый раз, когда мы получаем иск с требованием оплаты, он так брезгливо его рассматривает, словно это яйцо двухлетней давности. Он вертит его и так и этак, рассматривая со всех сторон. Он даже не ждет, пока разобьют скорлупу, а прямо говорит, что иск «тухлый». Все требования об оплате мы рассматриваем подобным образом, заранее предполагая, что нас намереваются надуть. За год мы получаем от двадцати до тридцати тысяч исков. И на каждую сотню, как минимум, приходится два нечестных. Но вот что удивительно: Мэддокс узнает о них задолго до того, как наши супердетективы проведут тщательное расследование. Мэддокс очень гордится своей интуицией, и, что самое странное, эта интуиция до сего времени его ни разу не подводила. – Он глянул на меня и улыбнулся. – И как же мы ждем того дня, когда однажды он окажется не прав! Парень, этот день был бы для нас праздником!

Я сидел и слушал, стараясь сдержать бурю эмоций, бушевавших у меня в душе.

– Вернемся к нашим баранам, – Хармас закурил. – Так вот, этот иск Мэддокс с самого начала считает неверным. Я получил приказ досконально разобраться в этом происшествии.

– А что фальшивого видит ваш шеф в этом иске?

– Мэддокс есть Мэддокс, и его доводы предельно просты: с тех пор, как мы начали страховать телевизоры, мы выдали примерно двадцать тысяч полисов подобного рода. И, что всего удивительнее, мы до сих пор не получили ни одного иска об уплате. – Он улыбнулся. – Между нами, агенты, придумавшие этот полис, сделали это исключительно ради рекламы. Это ловушка для простаков. Мы заранее знали, что делаем беспроигрышный ход, так как не собирались платить по претензиям. Всегда можно доказать, что клиент не прав.

– Как я понимаю, вы и в этом случае не собираетесь удовлетворить претензии?

Хармас пожал плечами.

– Вы правы. Но тем не менее я разделяю мнение Мэддокса на этот счет. Мы внезапно оказались перед фактом, что из двадцати тысяч полисов подобного рода один предъявлен к оплате. Все было бы в порядке, если бы все формальности были соблюдены, но это не так. Полис был заключен только пять дней назад, и мы тут же получили требование о его оплате. Этот Делани, который заключил договор с компанией, погиб раньше, чем успел получить уведомление компании о заключении страховки. Местные власти не произвели вскрытия, а сразу похоронили. Все это вызывает подозрения даже у рядового детектива, не говоря уже о Мэддоксе.

– Если я вас правильно понял, в этом деле есть что-то подозрительное? – спросил я.

Хармас рассмеялся.

– В соответствии с чутьем Мэддокса, здесь все более чем подозрительно. Ха! Слышали бы вы, как он орал! Я думал, телефон взорвется. – Он поднялся и подошел к телевизору. Открыл крышку и бросил взгляд на магнитофон и проигрыватель.

– Прекрасный аппарат! У вас действительно золотые руки, мистер Риган.

Я промолчал.

– Вы были первым, кто обнаружил тело?

– Да.

– Ха! Я читал заключение коронера. В телевизоре пропал звук, и Делани пытался самостоятельно найти неисправность. По собственной неосторожности он дотронулся отверткой до высокого напряжения и получил смертельный разряд. Я правильно излагаю факты?

– Именно так и случилось.

Он присел на корточки перед телевизором и начал внимательно изучать детали.

– И до чего именно он дотронулся?

Я подошел к нему и показал контакт, к которому якобы прикоснулся Делани.

– Он сделал это простой отверткой без изолированной ручки?

– Да. Я нашел ее рядом с телом.

Хармас выпрямился.

– Он был парализован, не так ли? И мог передвигаться только сидя в инвалидной коляске? – Хармас указал на кресло на колесиках.

– Да.

– Мало приятного для его жены. Судя по слухам, очень красивая женщина. – Он сделал характерный жест руками, рисуя женскую фигуру. – Лакомый кусочек для любого мужчины.

Я ничего не ответил, но приготовился к защите.

– Вы встречались с ней?

– Да.

– Как вы думаете, они с мужем ладили?

– Но какое отношение это имеет к несчастному случаю? – Я как мог сдерживал себя, но голос предательски начал дрожать. – У меня еще много дел. Миссис Делани попросила показать вам телевизор. Я сделал это. Можно мне уйти?

Он вновь уселся в кресло.

– Люблю иметь дело с деловыми людьми. Разумеется, даром тратить время никому не хочется, да еще при этом выслушивать весь тот бред, который я несу. Вы сконструировали это чудо техники, и вы первым обнаружили труп. Вы к тому же хорошо знаете местных жителей. Что вы скажете, если я буду платить вам десять долларов в день за консультации и советы?

Я заколебался, но что я, в конце концов, потеряю, если буду все время находиться рядом с ним? В любом случае, Хармас мог пригласить и другого человека. А так, по крайней мере, я буду в курсе его расследования.

– Цена приемлемая, – кивнул я. – Итак, десять долларов в день.

Он вытащил два билета по десять долларов, сложил их пополам и бросил мне на колени.

– Так как, вы думаете, они относились друг к другу? – повторил он.

– Насколько я знаю, со стороны все было в порядке, – сказал я. – Но я редко видел их вместе.

Я представил себе, как бы реагировал Хармас, если бы пронюхал про нашу встречу с Хильдой в итальянском ресторане. Но, может быть, мне повезет, и он не станет копать так глубоко.

Некоторое время Хармас задумчиво смотрел на телевизор, затем сказал:

– Не могли бы вы оказать мне небольшую услугу? Поставьте на место заднюю стенку телевизора.

– Как скажете.

Я подошел к телевизору, поставил на место заднюю стенку и завинтил винты.

Нахмурившись, Хармас следил за моими манипуляциями.

– Вы не могли бы сесть в инвалидную коляску?

Я вздрогнул, мое сердце забилось быстрее.

– Зачем?

– Я человек дотошный, – сказал он, улыбаясь. – Когда я плачу за что-то деньги, я всегда стараюсь, чтобы они были потрачены не зря.

Я подошел к креслу Делани и уселся в него. Это угнетающе подействовало на меня, так как я знал, что Делани провел в этом кресле последние четыре года своей жизни.

– Подкатите кресло к телевизору и попытайтесь снять заднюю стенку, как это сделал Делани.

Только после того, как я вывернул два верхних винта, до меня дошло, что Делани никак не смог бы вывернуть два нижних, сидя в этом кресле!

А раз он не смог бы снять заднюю стенку, он никак не смог бы получить смертельный разряд, коснувшись блока высокого напряжения!

Это был мой фатальный промах!

Мой, казалось бы, тщательно продуманный план убийства теперь оборачивался против меня!

В течение продолжительного времени я сидел в кресле, тупо рассматривая недосягаемые для меня винты. Я знал, что Хармас внимательно следит за мной. Я понимал, что он очень сообразительный человек, если сразу догадался, что Делани никак не смог бы отвинтить эти винты, сидя в кресле.

Но надо было что-то делать!

Я, как мог, наклонился вперед, снял ноги с подножки и поставил их на пол. Сделав этот маневр, я смог дотянуться до винтов и начал их отвинчивать. И в этот момент Хармас резко сказал:

– Остановитесь!

Резкие нотки его голоса вызвали ледяную дрожь, пробежавшую по моей спине, но я не утратил контроль над своими чувствами. Я оглянулся на него.

Он вновь встал с кресла и подошел к телевизору.

– Это весьма интересно, – сказал он. – Делани, насколько я знаю, был парализован до пояса. Как же он смог вывинтить эти винты?

– И тем не менее он как-то сделал это.

– Посмотрите на положение вашего тела. Парализованный человек ни в коем случае не смог бы проделать подобную операцию.

– И тем не менее он это сделал, – повторил я раздраженно.

Я проклинал себя за то, что разместил так низко эти винты, что не учел элементарных вещей: Делани никак не смог бы дотянуться до них. Даже когда я отвинчивал или завинчивал их, то вынужден был садиться на корточки.

– Понимаете, – сказал Хармас, – если он действительно смог сделать это, то обладал, по крайней мере, руками гориллы. Позвольте, я попытаюсь сделать это. Будьте добры, разрешите мне сесть в кресло.

Я встал и, отступив в сторону, наблюдал за тем, как он, усевшись в кресло, старается дотянуться до нижних винтов. Лишь когда он, сев на краешек кресла, максимально нагнулся вперед, ему удалось дотянуться до них.

Выпрямившись, Хармас некоторое время размышлял, потом сказал:

– Насколько я помню из рапорта, Делани взял отвертку где-то в чулане. Вы не покажете мне, где именно?

– По коридору, первая дверь направо.

– Пойдемте взглянем.

Не покидая кресла, он выкатил его в коридор и подъехал к двери чулана. Открыв дверь, он въехал вовнутрь.

Я стоял позади него, наблюдая за его манипуляциями, и размышлял, насколько же я был самонадеян, составляя план убийства.

– Где хранится ящик с инструментом?

– На верхней полке. Делани, скорее всего, стащил ящик палкой. Я нашел инструменты рассыпанными по полу.

– А где эта палка?

Я протянул ему палку с крюком.

Хармас выпрямился в кресле, дотянулся палкой до верхней полки и после нескольких неудачных попыток все же сбросил ящик на пол. Инструменты рассыпались.

Он наклонился вперед, пытаясь поднять отвертку, но ничего из этого не вышло. Кресло, помещенное на больших колесах, находилось слишком высоко от пола, так что инструмент невозможно было поднять.

Хармас взглянул на меня.

– Да уж, этот Делани действительно обладал уникальными руками.

Я ничего не сказал. Физически не мог этого сделать. Чтобы скрыть панику, я закурил сигарету, наблюдая за дальнейшими действиями Хармаса.

Он поднялся с кресла и откатил его обратно в гостиную, что-то напевая под нос.

Я последовал за ним, чувствуя себя все хуже и хуже.

Хармас вновь уселся в одно из кресел, испытующе глядя на меня.

– И все же мне очень бы хотелось узнать, как он смог проделать все эти операции. Когда вы вошли в гостиную – что вы увидели?

– Кресло находилось в нескольких футах от телевизора, а он лежал лицом вниз на полу перед телевизором. Отвертка валялась рядом с его рукой.

– Итак, он выпал из кресла на пол?

– Да.

– Как вы поступили?

– Увидев, что задняя стенка телевизора снята, я понял, что его убил электрический разряд. Я выключил телевизор и осмотрел тело, надеясь, что еще могу чем-то помочь. Но он был мертв.

– Почему вы так решили?

– Тело застыло и было холодным.

– Вы уверены, что он был холодным?

– Да. Это позволило мне предположить, что он мертв.

– Каковы были ваши дальнейшие действия?

– Я позвонил шерифу Джефферсону и попросил его приехать. Разумеется, с доком Маллардом. Док констатировал, что Делани умер приблизительно в 9.40.

– Он сделал этот вывод, основываясь на температуре тела?

– Думаю, да.

– О'кей. – Он поднялся на ноги. – Мне кажется, на данный момент пока все. Пожалуйста, не трогайте телевизор, мне, возможно, потребуется осмотреть его более досконально. – Он подошел к окну и залюбовался пейзажем. – Черт возьми, не понимаю, как он смог это унюхать, но этот проклятый Мэддокс, скорее всего, вновь прав. Мне эта история кажется очень подозрительной. Ну, Мэддокс! Неужели он никогда так и не ошибется?

Я ничего не сказал. Да и что можно было сказать! Сердце мое билось неровно, а сам я был страшно напуган.

– Что ж, мне кажется, этот случай надо серьезно расследовать, – он махнул в сторону окна. – Прекрасный вид! Где я могу вас найти?

Я назвал ему номер телефона, и он нацарапал его на каком-то конверте.

– Итак, вы считаете, что с этой страховкой не все чисто? – спросил я.

Он дружелюбно улыбнулся.

– Думаю, да. Хотите знать, что я думаю по этому случаю? Глянем фактам в лицо. Делани инвалид. Он никак не смог бы отвинтить эти два винта. Он никак не смог бы поднять отвертку с пола. Он уже был холодным, когда вы обнаружили его. А насколько я помню, тот день был весьма жарким, и тело не могло так быстро остыть за три часа, да еще к тому же он получил электрический разряд, а это всегда нагревает тело. Кроме того, за несколько дней до несчастного случая Делани застраховал телевизор. В соответствии со статьей полиса, в случае смерти мужа, его жена должна получить пять тысяч долларов. Но, может быть, все именно так и произошло. Я не знаю. – Он тихонько постучал по моей груди. – Нас, агентов страховой компании, любая неточность заставляет шевелить извилинами. Что ж, я пока осмотрюсь вокруг, и лишь тогда смогу сказать что-то определенное по этому иску. Может быть, я зря потеряю время, но, в конце концов, за это мне и платят деньги. Итак, до встречи. – Кивнув, он направился к своему запыленному «паккарду».

Я проводил взглядом машину, затем медленно вернулся обратно в гостиную.

«Дело поворачивается очень плохо, – сказал я себе. – Но это еще не означает, что ему удастся доказать, что Делани был убит. Ему придется здорово попотеть, прежде чем он докажет это. Пусть мой план не стоит и цента, но пока он не разрушил его».

Я некоторое время сидел в кресле, курил и думал.

Мне оставалось надеяться, что Хармас не узнает, что я и Хильда были любовниками. Если он обнаружит это, у него сразу же появится мотив для убийства: жена, парализованный муж, любовник и пять тысяч долларов по страховому полису. Чем не идеальная картина для убийства?

Нужно было срочно пересматривать историю, которую я навязал Хильде: о пробитом колесе и ее поездке в Глин-Кэмп. Нужно было срочно придумывать другую версию.

Я решил поехать в Лос-Анджелес и позвонить ей из телефона-автомата.

Я приехал в Лос-Анджелес сразу после четырех часов дня. Найдя в телефонной книге телефон пансиона Хильды, я позвонил туда, но никто мне не ответил. Я решил, что, скорее всего, она занята поисками работы. Некоторое время я поболтался по улицам, затем вновь набрал ее номер. Никакого ответа. Так продолжалось почти до семи часов, и я начал нервничать. Лишь в 7.15 она наконец ответила.

Я не хотел давать им никаких шансов. Существовал риск, что ее телефон уже прослушивается, поэтому я постарался быть максимально краток.

– Хильда, не произноси моего имени. Внимательно слушай. Я звоню тебе из телефона-автомата. Его номер 55781. Я хочу, чтобы ты вышла из дому, нашла кабину телефона-автомата и позвонила по этому номеру. Я буду ждать. Это важно.

– Но почему не поговорить сейчас?

– Не по твоему телефону. Поторопись. Ты запомнила номер?

– Да.

– Я жду.

Оставшись внутри кабины, я закурил, задыхаясь от страшной жары. Через десять минут зазвонил телефон, и я снял трубку.

– Хильда?

– Да. В чем дело, Терри? Что случилось?

– Как я и предполагал, детективы страховой компании начали следствие по несчастному случаю с твоим мужем, – начал я. – Они сомневаются в заключении коронера по поводу его смерти. Нам нужно быть исключительно осторожными, Хильда. Вполне возможно, что за тобой уже следят. Слушай…

– Терри! О чем ты говоришь? Почему я должна беспокоиться о том, что за мной установлена слежка? Я не сделала ничего плохого! Ты что-то скрываешь от меня! У меня появилось такое чувство сразу после его смерти. Я должна знать, в чем дело!

– Я прошу тебя быть предельно осторожной и не искать кошку в темной комнате, особенно, если ее там нет, Хильда… это все.

– Я должна увидеть тебя, Терри!

– Нет. Я уверен, что за тобой следят. Если нас увидят вдвоем, это будет конец. Мы не можем встречаться.

– Я хочу увидеть тебя, Терри. Хочу видеть сегодня ночью!

– Мы не должны встречаться, Хильда, – повторил я терпеливо. – Если нас увидят вместе…

– Ты где?

– В аптеке «Фигер и Флоренс».

– Жди меня возле выхода. Я скоро приеду на «бьюике».

– Но, Хильда…

– Да не беспокойся, все будет в порядке, – сказала она нетерпеливо. – Я совершенно уверена, что за мной никто не следит. – В трубке послышались длинные гудки.

Мне предстояло томительное ожидание. Было чуть больше половины восьмого. Я вышел из аптеки и остановился в тени, недалеко от входа. Быстро темнело. Мне очень хотелось вернуться к себе домой, но существовала вероятность, что она помчится за мной следом, а это будет фатальная ошибка.

Десятью минутами позже большой «бьюик» остановился возле тротуара. Я перебежал дорогу, открыл дверцу и скользнул на сиденье рядом с Хильдой. «Бьюик» сразу же рванулся с места и влился в поток оживленного уличного движения.

Никто из нас не разговаривал.

Через некоторое время я нервно оглянулся и проверил, не сидит ли у нас на хвосте машина.

– Никто не следит за нами, – резко бросила Хильда. – Я совершенно уверена в этом.

– Это профессионалы…

– Никто не следит за нами!

В голосе Хильды звучала резкость, которую я раньше не замечал за ней. Я быстро глянул на нее. В слабом свете уличного освещения она выглядела бледной и очень уставшей. Хильда смотрела вперед и достаточно профессионально вела большую машину, моментально реагируя на меняющуюся ситуацию на дороге, хотя движение было весьма интенсивным.

Мы проехали так минут двадцать и наконец выехали из Лос-Анджелеса на магистраль, где Хильда смогла прибавить скорость.

Мы по-прежнему не разговаривали.

Еще через двадцать минут она свернула на боковую дорогу и начала подниматься по горному серпантину, все время поддерживая большую скорость. Через несколько минут она остановилась на смотровой площадке, специально сделанной для влюбленных парочек и туристов, которые приезжают сюда, чтобы полюбоваться панорамой Лос-Анджелеса, открывающейся с высоты холма.

Едва машина остановилась, я оглянулся, но не увидел позади и намека на свет фар машины, поднимающейся вслед за нами. Видно было лишь зарево над городом и свет фар машин, несущихся на большой скорости по магистрали.

Хильда повернулась и посмотрела на меня.

– Почему ты так испуган, Терри?

– С чего ты взяла? – сказал я осторожно. – Просто немного беспокоюсь. Этот иск в страховую компанию был трагической ошибкой. Агент страховой компании обследовал телевизор. Ему кажется, что твое требование необоснованно.

– Что позволяет ему думать так?

– Из-за инвалидности твоему мужу было трудно, скорее всего, даже невозможно снять заднюю стенку телевизора. С высоты своего кресла он не мог дотянуться до нижних крепежных винтов.

– Но я же говорила тебе: я совершенно уверена, что он никогда бы не снимал заднюю стенку телевизора. Это просто невозможная вещь, учитывая его характер. Лишь ты утверждал, что он это сделал.

– Конечно же, он сделал это! Когда я вошел, задняя стенка была снята и…

– Я думаю, что самое лучшее, что я в настоящий момент могу сделать, – прервала она меня, не глядя в мою сторону, – так это попросить мистера Маклина, чтобы он аннулировал иск. Я вполне могу обойтись и без их денег. Все продам. Считаю, этого вполне хватит, чтобы расплатиться с долгами.

Я вздрогнул.

– Ты уже не сможешь аннулировать иск.

– Почему же нет?

– Когда приходит требование об оплате полиса, оно автоматически фиксируется, и дальше компания проводит стандартное расследование. Иск нельзя вернуть, в противном случае компания вправе решить, что ее пытались ввести в заблуждение. В этом случае они моментально уведомляют полицию. И полиция берет дело под свой контроль.

– Ну и какая мне забота, если они известят полицию? Мне нечего скрывать.

– Ты так думаешь? А наши с тобой отношения? Вдруг они об этом узнают?

– А даже если и так. Чем мне это грозит?

Я застонал. Сунув руки между колен, я с силой сжал их.

– Но я же тебе уже однажды объяснял, Хильда! Мы должны быть предельно осторожны.

– Именно поэтому ты и попросил перезвонить тебе из кабины телефона-автомата?

– Да. Я не верю детективу из страхового агентства. Они вполне могли прослушивать твою линию.

Хильда резко повернулась ко мне. Ее глаза блестели.

– Скажи мне правду!

– О чем ты?

– Это не было несчастным случаем, не так ли? Ты что-то скрываешь. Ты должен сказать это мне!

Я уже открыл было рот, чтобы вновь повторить свои басни, но остановился. Внезапно я почувствовал, что не могу больше врать ей. Я не мог врать женщине, которая занимает такое большое место в моей жизни. Я знал, что совершаю роковую ошибку, говоря ей это, но не мог и дальше врать ей.

– Нет, Хильда, это не был несчастный случай, – начал я тихо. – Я убил его!

Она затаила дыхание и отодвинулась от меня.

– Ты убил его?

– Я, должно быть, сошел с ума, – сказал я. – Сама мысль о том, что ты связана с ним до конца его дней, доводила меня до безумия. Вот почему я убил его.

Она сидела без движения, и я мог слышать только ее дыхание, прерывистое и неровное.

– Я сделал это только потому, что люблю тебя, Хильда. При определенном везении, это никогда не открылось бы. Я надеялся, что через несколько месяцев мы смогли бы уехать отсюда и начать вместе новую жизнь.

Ее плечи задрожали, словно ей вдруг стало очень холодно.

– Но как ты смог сделать это?

Я рассказал ей. Пути назад уже не было. Я рассказал все в деталях.

Она забилась в угол машины, руки лежали на коленях. Не шевелясь, в неярком свете луны, она смотрела на меня широко раскрытыми глазами цвета незабудки.

– Если бы не этот проклятый полис и не твое требование об оплате, можно было бы ни о чем не беспокоиться. Но сейчас… Не знаю. Я думаю, Хармас уже сейчас что-то заподозрил. Вот почему нам нельзя встречаться до тех пор, пока агенты страховой компании не закончат расследование.

– Так чего же ты хочешь от меня? – ее голос был безжизненным и холодным.

– Я хочу, чтобы ты придерживалась истории, которую я рассказал Джефферсону. Это все, что я хочу от тебя. Хармас может задать теперь тебе массу вопросов. Если к тому же он раскопает, что мы были любовниками, начнутся неприятности. Так что нам в любом случае нужно воздерживаться от встреч.

– Ты хочешь сказать, что это у тебя будут большие неприятности, не так ли? Но если я скажу правду, то лично мне ничего не грозит, да?

Она, конечно, была права, но я изумленно смотрел на нее, не понимая, о чем она говорит.

– Хорошо, я совру ради тебя. Я буду придерживаться твоей истории. – Хильда молчала несколько минут, глядя на панораму Лос-Анджелеса сквозь открытое окно двери. Затем раздельно произнесла: – Тебе не трудно будет вернуться обратно пешком? Выйдя на магистраль, ты легко найдешь попутную машину. Я одна вернусь в город.

Мое сердце замерло в груди.

– Надеюсь, это не изменило твоих чувств ко мне, Хильда? Я люблю тебя. И надеюсь, что вскоре все будет позади.

– Я в ужасе. Будь добр, дай мне уехать.

Я попытался взять ее за руку, но Хильда выдернула ее.