Не считая собаки Уиллис Конни

— Что?

— Поэзия. Умереть ради любви. Треснувшие зеркала. А на самом деле так и есть. Целиком, от края до края. — Он горестно покачал головой. — Мне всегда странно было, почему она не может просто сесть на весла, приплыть в Камелот и признаться Ланселоту в любви. — Тоскливый взгляд уткнулся в реку. — Теперь все ясно как день. Он ведь уже был обручен с Гиневрой.

Ну, не совсем обручен, поскольку Гиневра была замужем за королем Артуром, и потом у них хватало куда более серьезных проблем…

— Сирил страдает на цепи, — напомнил я.

— Мы все в цепях. Скованные по рукам и ногам, мы бьемся в несокрушимых кандалах судьбы. Судьба! — выпалил он с досадой. — Коварная судьба, что опоздала соединить наши с ней пути. Я-то представлял ее идейным синим чулком в велосипедных шароварах. А он еще говорил, она мне понравится. Понравится!

— Мод… — До меня начало доходить. — Вы познакомились с Мод, племянницей профессора!

— Она стояла на перроне в Оксфорде. «И я любил? Не отрекайся, взор! Я красоты не видел до сих пор!»[63]

— На перроне… — повторил я с интересом. — Вы встретились на Оксфордском вокзале? Но это же чудесно!

— Чудесно? — глухо отозвался Теренс. — «Поздно полюбил я тебя, о красота изначальная, всегда новая, поздно полюбил я тебя!»[64] Я помолвлен с мисс Меринг.

— Так ведь помолвку можно разорвать? Неужели мисс Меринг захочет стать вашей женой, зная, что вы любите мисс Преддик?

— Я не волен никого любить. Я отдал сердце мисс Меринг вместе с рукой, а предательское сердце, связанное обещанием, — зачем оно мисс Преддик? О, ну почему я не встретил ее тогда, в Оксфорде? Все повернулось бы иначе…

— Мистер Генри, сорр. — К нам подбежала Джейн в съехавшем набок чепце, из-под которого выбивались рыжие пряди. — Вы не видели полковника Меринга?

Нет, только не это. Миссис Меринг поймала Верити по дороге в комнату.

— Что случилось?

— Сперва надобно найти полковника, — выдохнула она, не отвечая на вопрос. — Он велел отдать ему за завтраком, но его нет, а почта-то уже здесь.

— Полковник шел к пруду, я видел. Отдать что? Что за суматоха?

— Ох, сорр, ступайте-ка вы, джентльмены, лучше в дом, — пролепетала Джейн со страхом. — Они в гостиной.

— Кто? И Верити там? Что стряслось?

Но Джейн уже бежала к пруду, только юбки колыхались.

— Теренс, — спросил я с тревогой, — какой сегодня день?

— А какая разница? — безнадежно махнул он рукой. — «Бесчисленные „завтра“, „завтра“, „завтра“ крадутся мелким шагом, день за днем безумцам освещая путь к пыльной смерти»[65]. Безумцам, вот именно.

— Это важно, — настаивал я, рывком поднимая его на ноги. — Ну же, друг мой, дату!

— Восемнадцатое июня. Понедельник.

С ума сойти, мы пропустили три дня!

Я поспешил к дому, Сирил увязался за мной.

— «„Беда, проклятье ждет меня!“ — воскликнула Шалот», — процитировал Теренс.

Миссис Меринг было слышно еще на подходе.

— Твое поведение непростительно, Верити. Я не ожидала от дочери своей кузины такой черствости и легкомыслия.

Она знает про трехдневное отсутствие, а бедная Верити еще нет. Я рванулся по коридору в гостиную, Сирил припустил следом. Нужно подсказать ей, пока она не сболтнула лишнего.

— Все заботы легли на меня одну, — продолжала миссис Меринг. — Я совершенно без сил. Три дня и три ночи у больничной постели, ни сна ни отдыха.

Я замер, ухватившись за дверную ручку. Три дня и три ночи у постели? Тогда, возможно, она все-таки не в курсе про нас, а Верити распекает только за то, что не помогала. Но кто же болел? Тосси? Недаром она была такая бледная и вялая после Ковентри.

Я прижался ухом к двери, надеясь, что на этот раз подслушиваемые будут информативнее обычного.

— Что тебе стоило хоть ненадолго вызваться меня подменить, — выговаривала миссис Меринг.

— Мне так жаль, тетушка, — сокрушалась Верити. — Я подумала, вы побоитесь, как бы и мы не слегли, заразившись.

Ну неужели так сложно позаботиться о подслушивающем и хотя бы намекнуть, о ком и о чем идет речь? Больной. Заражение. Дайте конкретики!

— И еще мне казалось, он не подпустит к себе никого, кроме вас и Тосси, — аргументировала Верити.

Он? Неужели мистер К все же изволил явиться, но тут же пал жертвой какого-то недуга? И влюбился в заботливую сиделку Тосси?

— Я и в мыслях не держала взваливать на нее уход за кем бы то ни было, — заявила миссис Меринг. — Она такая нежная.

Главная дверь отворилась, впуская Теренса. Придется идти без рекогносцировки. Я посмотрел на Сирила. Миссис Меринг, конечно, потребует объяснений, что «животное» делает в доме. Ничего, зато сменят тему.

— Тоселин слишком хрупкая, — повторила миссис Меринг. — К тому же вид смертельно больного отца мог окончательно расстроить ее нервы.

Смертельно больного отца. Значит, это полковник три дня и три ночи… Но тогда что же он разгуливает вокруг пруда?

Я открыл дверь.

— Я ожидала от тебя большего участия к собственному дядюшке, Верити, — не унималась миссис Меринг. — И я ужасно разочарована…

— Доброе утро, — поздоровался я.

Верити посмотрела на меня с благодарностью.

— Как самочувствие полковника Меринга? Полагаю, ему уже лучше? Видел его в саду буквально минуту назад.

— В саду? — Миссис Меринг схватилась за сердце. — Ему ведь велено было не вставать! Он себя в гроб загонит. Мистер Сент-Трейвис, — налетела она на Теренса, который как раз вошел и застыл у порога, словно побитая собака. — Это правда? Мой супруг действительно у пруда? Немедленно приведите его обратно!

Теренс покорно поплелся исполнять распоряжение.

— Где Тосси? — страдальчески закатила глаза миссис Меринг. — Почему она еще не спустилась? Верити, пусть Джейн ее позовет.

Появился Теренс с полковником, а за ними — Джейн.

— Мейсел! — вскричала миссис Меринг. — Что это ты выдумал выходить? Только-только при смерти был.

— Наведался к пруду, — ответил полковник сквозь кашель. — Японских демекинов на произвол судьбы, когда вокруг рыщет кошка, — непорядок. А тут балаболка эта — вечно забываю, как зовут, — горничная…

— Колин, — машинально подсказала Верити.

— Джейн! — грозно сдвинула брови миссис Меринг.

— Срочно, говорит, в дом, — продолжал полковник. — Переполошила… Что стряслось?

Он повернулся к Джейн, которая, сглотнув, прерывисто всхлипнула и протянула ему письмо на серебряном подносе.

— Хр-р-рм, это что?

— Почта, сорр.

— Почему не Бейн принес? — забирая письмо, нахмурилась миссис Меринг. — Это, без сомнения, от мадам Иритоцкой, с объяснениями, что заставило ее так спешно уехать. Позови мистера Бейна, — велела она Джейн, надрывая конверт. — И пусть Тосси спустится. Ей тоже интересно будет послушать.

— Да, мэм.

Джейн умчалась.

— Очень надеюсь, что она указала свой адрес. — Миссис Меринг развернула несколько убористо исписанных листов. — Тогда я напишу ей и расскажу о нашей встрече с духами в Ковентри. Нет, это не от мадам Иритоцкой… — протянула она озадаченно.

Умолкнув, она стала читать про себя.

— От кого же, дорогая? — не выдержал полковник.

— Ах… — выдохнула миссис Меринг и рухнула в обморок.

На этот раз обморок был самый настоящий. Она повалилась прямо на комод, перевернула кадку с пальмой, разбила стеклянный колпак, закрывающий композицию из перьев, и приземлилась головой на бархатную скамеечку для ног. Вокруг рассыпались листки письма.

Мы с Теренсом кинулись к ней.

— Бейн! — гаркнул полковник, дергая за сонетку. — Бейн!

Верити сунула подушку под голову миссис Меринг и принялась обмахивать ее сложенными листками.

— Бейн! — рычал полковник.

В дверях возникла перепуганная Джейн.

— Немедленно позови Бейна!

— Не могу, сорр, — комкая передник, пролепетала горничная.

— Почему?

Джейн попятилась.

— Его нет, сорр.

— Как так нет? Куда девался?

Джейн скрутила передник в тугой узел.

— Письмо… — выдавила она.

— На почту отправился? Так сбегай за ним. — Полковник замахал руками, выпроваживая Джейн из комнаты. — Чтоб ей, этой мадам Иритоцкой! Даже издалека умудрилась взбаламутить! Столоверчения, сеансы…

— Наша дочь… — проговорила миссис Меринг, трепеща ресницами. Блуждающий взгляд уперся в листки, которыми ее обмахивала Верити. — Ах, это письмо! Это роковое письмо…

Она вновь потеряла сознание.

Влетела Джейн с нюхательной солью.

— Где Бейн? — пробасил полковник. — Привела? И Тосси скажи, чтобы спускалась. Матери нужна помощь.

Джейн плюхнулась на позолоченный стул, накрыла голову передником и заревела.

— Вот те на… — смешался полковник. — Вставай-ка, барышня.

— Письмо, — прошелестела миссис Меринг, цепляясь за руку Верити. — Прочитай. Я не в силах…

Верити послушно прекратила обмахивать и поднесла письмо к глазам.

— «Дорогие папенька и мамусечека…» — Она резко побледнела, словно собираясь тоже упасть в обморок.

Я рванулся к ней, но она беззвучно мотнула головой и начала заново:

— «Дорогие папенька и мамусечка, к тому времени, как вы это прочтете, я уже буду замужем».

— Замужем? — поперхнулся полковник Меринг. — Как то есть замужем?

— «… и самой счастливой в мире, счастливее, чем могла мечтать. Мне очень стыдно так с вами поступать, особенно с папенькой, который болен, но я боялась, что, проведав о наших намерениях, вы запретите свадьбу, и еще я уверена, что, узнав милого Бейна так же хорошо, как знаю его я… — Голос Верити дрогнул, но она все же продолжила, без кровинки на лице: — … вы увидите в нем не слугу, а замечательнейшего, добрейшего, прекраснейшего человека и простите нас обоих».

— Бейна? — оторопел полковник.

— Бейна, — выдохнула Верити. Уронив письмо на колени, она в отчаянии посмотрела на меня, покачивая головой. — Нет. Она не могла.

— Она сбежала с дворецким? — спросил Теренс.

— Ах, мистер Сент-Трейвис, бедный мой мальчик! — вскричала миссис Меринг, хватаясь за сердце. — Вы убиты горем?

Непохоже. Теренс был скорее в прострации и напоминал солдата, которому только что отняли ногу или комиссовали с фронта, а он еще пока не осознал случившееся.

— Бейн? — Полковник Меринг грозно воззрился на горничную. — Как так?

— Читай дальше, Верити, — велела миссис Меринг. — Приготовимся к худшему.

— Худшему… — пробормотала Верити, поднимая письмо. — «Вам, конечно, любопытно будет узнать, как все вышло так быстро».

Мягко говоря.

— «Все началось с нашей поездки в Ковентри». — Верити бессильно умолкла.

Миссис Меринг нетерпеливо выхватила у нее листок.

— «… с нашей поездки в Ковентри. Которую, теперь-то я знаю, нам устроили духи, чтобы я нашла свою истинную любовь». Леди Годива! Вот кто во всем виноват! — Миссис Меринг тряхнула письмом. — «Именно там я залюбовалась ветвиеватой вазой на ножках — теперь-то мне известно, что это чудовищная безвкусица, беспорядочное нагромождение линий и форм, но ведь меня никогда толком не учили эстетике, литературе и поэзии, и я была всего лишь невежественной избалованной дурочкой.

Я попросила Бейна — я по-прежнему так его называю про себя, хотя пора уже привыкнуть звать его Уильямом и любимым мужем! Мужем! Какое сладкое слово! Я попросила его разделить мое восхищение этой ветвиеватой вазой. Но он отказался. И не просто отказался, а назвал ее ужасной, а мой вкус — неразвитым.

До сих пор никто никогда не смел мне перечить. Все кругом только потакали и поддакивали — за исключением кузины Верити, которая поправила меня разок-другой, но я думаю, это потому, что она незамужняя и без перспектив. Я подсказала ей, как укладывать волосы покрасивее, но больше ничего для бедняжки сделать не смогла».

— Вот что называется сжигать за собой мосты, — пробормотал я.

— «Может быть, теперь, раз я вышла замуж, мистер Генри обратит внимание и на нее, — читала дальше миссис Меринг. — Я пыталась их сосватать, но, увы, он смотрел только на меня. А ведь они составили бы хорошую пару — не блистающую красотой и умом, но, пожалуй, гармоничную».

Все мосты до единого.

— «Я совершенно не привыкла к возражениям и поначалу рассердилась, но потом вы, маменька, потеряли сознание в поезде по дороге домой, и я побежала звать его, и он привел вас в чувство так ловко, так искусно, что я посмотрела на него другими глазами и влюбилась прямо там, в вагонном купе».

— Это все из-за меня, — покаянно прошептала Верити. — Если бы я не настояла на поездке…

— «Но я была слишком упряма, чтобы признаться себе самой в этих чувствах. И на следующий день я вызвала его и потребовала извинений. Он отказался, мы повздорили, и он забросил меня в реку, а потом поцеловал, и ах, маменька, это было так романтично! В точности как у Шекспира, чьи пьесы, начиная с „Укрощения строптивой“, я теперь читаю по настоянию моего возлюбленного супруга».

Миссис Меринг в ярости отшвырнула письмо.

— Книги! Вот в чем корень всех зол! Мейсел, как ты мог нанять слугу, который постоянно чем-то зачитывается? Это целиком твоя вина. Вечно этот Рескин, и Дарвин, и Троллоп. Троллоп! Что за имя для писателя? А у него самого? Слуги должны зваться надежными английскими именами. «Лорд Дансени никаких возражений не имел», — говорит он мне, а я ему: «Зато я имею». Разумеется, чего еще ожидать от человека, который ни в какую не хотел переодеваться к ужину? И тоже книги читал. Кошмарную социалистическую ересь — Бентама и Сэмюеля Батлера.

— Кто? — запутался полковник.

— Лорд Дансени. Жуткий человек, но его племянник наследует половину Хертфордшира, и Тосси представили бы ко двору, а теперь… теперь…

Она покачнулась, и Теренс протянул ей нюхательную соль, но миссис Меринг раздраженно оттолкнула флакончик.

— Мейсел! Не сиди сложа руки! Сделай что-нибудь! Может, их еще удастся как-то задержать, пока не стало слишком поздно!

— Слишком поздно, — пробормотала Верити.

— Может, и нет. Может, они уехали только сегодня утром, — возразил я, собирая и пробегая глазами страницы письма. Кудрявые строчки пестрели восклицательными знаками, подчеркиваниями и кое-где крупными кляксами. Вот кому стоило бы обзавестись перочисткой. — «Не пытайтесь нас остановить, — продолжил я прерванное чтение. — Когда вы получите письмо, мы уже зарегистрируем брак в суррейской ратуше и будем в дороге к нашему новому дому. Мой драгоценный муж — ах, какое же изумительное слово! — думает, что нам будет уютнее в обществе, менее скованном отживающими классовыми предрассудками; в стране, где можно выбрать себе любое желаемое имя, и поэтому мы плывем в Америку, где мой муж — ах, снова это дивное слово! — намерен зарабатывать на жизнь философскими трудами. Принцессу Арджуманд мы взяли с собой, поскольку я не вынесла бы разлуки еще и с ней, и к тому же папенька все равно, пожалуй, убил бы ее за ту пеструю рыбку».

— Мой перламутровый рюкин? — побагровел полковник, поднимаясь из кресла. — Что с ним?

— «Она его съела. О, папулечка, дорогой, найдется ли в твоем сердце прощение — для Принцессы и для меня?»

— Мы от нее отречемся, — решила миссис Меринг.

— Непременно, — подтвердил полковник. — Двести фунтов за рюкина отдал! Кошке под хвост?

— Колин! — позвала миссис Меринг. — То есть Джейн! Прекрати шмыгать носом и немедленно принеси мой бювар. Сейчас же напишу ей и сообщу, что с этого дня у нас нет дочери.

— Да, мэм, — вытирая нос передником, всхлипнула Джейн.

Я пошел за ней, думая о ее двойном имени и о служанках миссис Каттисборн, которых всех зовут Глэдис, и пытаясь дословно вспомнить ответ Бейна на претензии миссис Меринг. «Лорд Дансени никаких возражений не имел». А что там сказала миссис Каттисборн, когда мы приходили забрать вещи для ярмарки? «Не фамилия красит дворецкого, а вышколенность».

Колин-Джейн вернулась с бюваром, все еще всхлипывая.

— Имя Тоселин больше никогда не прозвучит в этих стенах, — объявила миссис Меринг, садясь за письменный стол. — А также из моих уст. Все письма от Тоселин будут возвращаться невскрытыми.

Она взяла перо и чернила.

— Как мы узнаем, не вскрывая, на какой адрес сообщить об отречении? — резонно поинтересовался полковник.

— Все пропало, да? — убитым голосом спросила меня Верити. — Теперь уже ничего не исправить.

Я не слушал. Сложив вместе листки письма, я перебирал их, ища окончание.

— С этого дня я ношу траур, — продолжила миссис Меринг. — Джейн, сходи наверх и принеси мое черное бомбазиновое. Мейсел, если кто-нибудь спросит, отвечай, что наша дочь умерла.

Я наконец нашел нужную страницу. Тосси подписалась «ваша бесконечно виноватая дочь Тоселин», потом вычеркнула «Тоселин» и заменила на полученную в замужестве фамилию.

— Вот, смотри, — окликнул я Верити и начал читать: — «Пожалуйста, передайте Теренсу, который, я знаю, не забудет меня до конца своих дней, что ему нужно скрепить разбитое сердце и не лишать нас счастья, поскольку мы с Бейном предназначены друг другу судьбой».

— Если она действительно вышла за него замуж, — прозрел наконец Теренс, — то я, выходит, свободен от обязательств?

Я не слушал.

— «Мой драгоценный Уильям не верит в судьбу и говорит, что все мы имеем право на свободу выбора, однако жене, по его словам, надлежит иметь собственное суждение, а я считаю, что нас свела сама судьба. Если бы Принцесса Арджуманд не пропала, мы никогда не поехали бы в Ковентри…»

— Пожалуйста, — не выдержала Верити, — не надо…

— Нет, еще чуть-чуть. «… в Ковентри. И если бы я не увидела ветвиеватую вазу на ножках, то не связала бы с этим прекрасным человеком свою жизнь. Я напишу, когда мы устроимся в Америке. Ваша бесконечно виноватая дочь, — закончил я, отчеканивая каждое слово, — миссис Уильям Патрик Каллахан».

Глава двадцать шестая

Вот оно что! Похоже, мы все это время брались за дело не с того конца.

Лорд Питер Уимзи

Развязка — Как заканчиваются детективы — Миссис Меринг винит полковника — Осознание в полной мере — Счастливый финал для Сирила — Миссис Меринг винит Верити — Спасение в сеансе — Сборы в дорогу — Предчувствия — Миссис Меринг винит меня — Финч по-прежнему не уполномочен — Ожидание поезда — Исчезновение епископского пенька — Осознание в полной мере

Да уж, вышло не совсем по Агате Кристи, у которой Эркюль Пуаро, собрав участников событий в гостиной, называет убийцу, изумляя всех своими выдающимися детективными способностями.

И уж точно не по Дороти Сэйерс, где герой замечает партнерше: «Кажется, мы с вами неплохо сработались. Не узаконить ли нам свой союз?» — и потом делает предложение на латыни.

Детективы мы оказались никудышные. Мы не раскрыли дело — оно раскрылось вопреки нам. Мало того, нас, как основную помеху, пришлось срочно отсылать восвояси, чтобы история смогла наконец скорректироваться. Вот так кончится мир. Не взрывом, а побегом[66].

Нет, всхлипы тоже были. Миссис Меринг достаточно навсхлипывалась, а еще нарыдалась, наревелась и наприжималась залитых слезами листков к груди.

— Ах, моя драгоценная доченька! — рыдала она. — Мейсел, ну что же ты стоишь? Сделай что-нибудь!

Полковник растерянно оглянулся по сторонам.

— Что же я сделаю, дорогая? Если верить письму, они сейчас плывут через океан.

— Не знаю. Останови их. Пусть аннулируют брак! Телеграфируй в Королевский флот! — Она схватилась за сердце. — А ведь мадам Иритоцкая предупреждала! «Берегитесь „К“» — корабль, Америка…

— Ну полно! Будь у нее и в самом деле связи с потусторонним, она бы изъяснялась конкретнее, — урезонил полковник.

Но миссис Меринг не слушала.

— В тот день в Ковентри. У меня было предчувствие — о, если бы я только распознала его истинный смысл, я бы ее уберегла!

Листки письма с шелестом посыпались на пол.

Верити их собрала.

— «Напишу, когда мы устроимся в Америке, — прочитала она вполголоса. — Ваша бесконечно виноватая дочь, миссис Уильям Патрик Каллахан». Уильям Патрик Каллахан. — Она покачала головой. — Кто бы мог подумать. Это сделал дворецкий.

И тут у меня появилось странное ощущение, похожее на предчувствие миссис Меринг — или на то, как земля уходит из-под ног, — и перед глазами вдруг возник пикет против восстановления собора и мертоновская пешеходная калитка.

«Это сделал дворецкий». И еще что-то. Что-то важное. Кто это сказал? Верити, когда разъясняла принципы детективов? «Самый маловероятный тот, на кого ни за что не подумаешь. И вот после первой сотни дворецкий перестал быть самым маловероятным, поэтому пришлось искать еще менее вероятных. Ну, там, безобидная старушка или верная жена викария, но читатель и тут навострился раскусывать интригу, вынуждая автора делать убийцей самого детектива или рассказчика…»

Нет, не то. Кто-то еще утверждал, что виновник — дворецкий. Но кто? Не из здешних точно. Детективы пока не в ходу — если не считать «Лунного камня». «Лунный камень»… Тосси что-то говорила про «Лунный камень», про то, что можно совершить преступление по неведению. И еще что-то. Об исчезновении в никуда.

— А соседи! — возопила миссис Меринг. — Что скажет миссис Каттисборн, когда узнает? А преподобный мистер Арбитидж?

Наступила долгая тишина, прерываемая только рыданиями.

— Вы понимаете, что это означает? — в конце концов преодолел сумбур в мыслях Теренс.

— Ах, Теренс, бедный, бедный мальчик! — с новой силой заголосила миссис Меринг. — А ведь у вас выходило бы пять тысяч годового дохода!

Содрогаясь в рыданиях, она позволила полковнику увести себя из комнаты. Мы смотрели им вслед. На середине лестницы миссис Меринг пошатнулась в объятиях супруга.

— Придется искать нового дворецкого! — проговорила она в отчаянии. — Где я теперь найду другого? Это все ты виноват, Мейсел! Если бы ты позволил мне брать англичан, а не ирландцев…

Она захлебнулась слезами. Полковник подал ей свой платок.

— Ну, ну, дорогая, будет. Не убивайся так.

— Вы понимаете, что это означает?! — воскликнул Теренс, едва дождавшись, пока они скроются из виду. — Я не помолвлен! Я свободен и могу жениться на Мод. «О храброславный день и час, хвалу тебе пою!»[67]

Сирил явно осознал, что это означает. В полной мере. Оживившись, он завилял всем телом.

— Ты понял, да, дружище, ты понял? Никаких больше ночлегов на конюшне!

И никакого сюсюканья. И не надо терпеть Принцессу Арджуманд.

— Теперь тебя ждет сладкая жизнь, — продолжал Теренс. — Спать в доме, кататься на поездах — и мозговых костей до отвала. Мод обожает бульдогов!

Сирил расплылся в счастливейшей слюнявой улыбке до ушей.

— Мне срочно нужно в Оксфорд. Когда ближайший поезд? Эх, жаль, Бейна нет, он бы подсказал. — Теренс взлетел по лестнице и уже на верхней площадке, перегнувшись через перила, спросил: — Как думаете, она ведь меня простит?

— За ошибочную помолвку? Пустяки, мелкое недоразумение. Случается сплошь и рядом. Взять хотя бы Ромео — тоже был сперва влюблен в какую-то Розалинду. Джульетту ведь это не смутило.

— «И я любил? — продекламировал он, драматически простирая руку к Верити. — Не отрекайся, взор! Я красоты не видел до сих пор!»

Теренс скрылся в верхнем коридоре. Я посмотрел на Верити. Облокотившись на столбик лестницы, она с грустью провожала Теренса взглядом.

Завтра ей возвращаться в 1930-е, понял я, только теперь осознавая в полной мере, что это значит. Снова документировать Великую депрессию, читать детективы, остричь прекрасные рыжие волосы под каре, а длинные ноги, которые все это время прятались под длинными юбками, запаковать в шелковые чулки со швом сзади… И я больше никогда ее не увижу.

Нет, наверное, увижу на освящении. Если меня туда пустят. Если леди Шрапнелл не устроит мне пожизненную каторгу на барахолках, когда я сообщу, что епископского пенька не было в соборе.

А если я увижу Верити на освящении, что я ей скажу? Теренсу достаточно извиниться за то, что предлагал сердце другой. А я как оправдаюсь, что вынудил историю убрать меня подальше, чтобы не мешал развязке? Гордиться нечем. С таким же успехом мог все это время перебирать перочистки.

— Мне уже грустно, — вздохнула Верити, не отводя взгляда от верхней площадки. — Вроде бы нужно радоваться, что все так замечательно разрешилось и континуум не рушится… — Она посмотрела на меня своими прекрасными русалочьими глазами. — Диссонанс ведь ликвидирован, как считаешь?

— Есть поезд в девять сорок три, — возвестил Теренс, стремглав слетая по лестнице с чемоданом в одной руке и шляпой в другой. — Бейн предусмотрительно оставил у меня в комнате справочник. Прибывает в одиннадцать ноль две. Пойдем, Сирил, будем делать предложение. Куда он подевался? Сирил!

Теренс исчез в гостиной.

— Да, — кивнул я Верити. — Ликвидирован подчистую.

— Нед, вы ведь договоритесь, чтобы лодку вернули Джавицу? — попросил Теренс, появляясь уже с Сирилом. — И чтобы остальные мои вещи отправили в Оксфорд.

— Да, конечно. Езжайте.

Он пожал мне руку.

— До свидания. «Выше нос, до скорой встречи, друг!» Увидимся после каникул!

— Это… это вряд ли, — ответил я уклончиво, только теперь понимая, как буду скучать. — Всего хорошего, Сирил. — Я нагнулся погладить бульдога по голове.

— Ерунда, вы все это время поправлялись на глазах. К осеннему триместру будете как огурчик, и мы славно покатаемся на лодке, — пообещал Теренс, уходя, и Сирил радостно припустил за ним.

— Пусть убираются немедленно! — раздался сверху надрывный голос миссис Меринг.

На втором этаже хлопнула дверь.

— И речи быть не может! — заявила миссис Меринг, потом послышалось неразборчивое бормотание. — И скажи им…

Снова неразборчиво.

— Немедленно спустись и скажи им. Это все из-за них!

Снова неразборчиво.

— Если бы она как следует исполняла обязанности компаньонки, ничего подобного бы…

Страницы: «« « ... 2930313233343536 » »»