Лирика (сборник) Асадов Эдуард
Начальная пора
1912–1914
Из книги
«Начальная пора»
* * *
- Февраль. Достать чернил и плакать!
- Писать о феврале навзрыд,
- Пока грохочущая слякоть
- Весною черною горит.
- Достать пролетку. За шесть гривен,
- Чрез благовест, чрез клик колес,
- Перенестись туда, где ливень
- Еще шумней чернил и слез.
- Где, как обугленные груши,
- С деревьев тысячи грачей
- Сорвутся в лужи и обрушат
- Сухую грусть на дно очей.
- Под ней проталины чернеют,
- И ветер криками изрыт,
- И чем случайней, тем вернее
- Слагаются стихи навзрыд.
* * *
- Как бронзовой золой жаровень,
- Жуками сыплет сонный сад.
- Со мной, с моей свечою вровень
- Миры расцветшие висят.
- И, как в неслыханную веру,
- Я в эту ночь перехожу,
- Где тополь обветшало-серый
- Завесил лунную межу,
- Где пруд как явленная тайна,
- Где шепчет яблони прибой,
- Где сад висит постройкой свайной
- И держит небо пред собой.
Сон
- Мне снилась осень в полусвете стекол,
- Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
- И, как с небес добывший крови сокол,
- Спускалось сердце на руку к тебе.
- Но время шло, и старилось, и глохло,
- И, паволокой рамы серебря,
- Заря из сада обдавала стекла
- Кровавыми слезами сентября.
- Но время шло и старилось. И рыхлый,
- Как лед, трещал и таял кресел шелк.
- Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
- И сон, как отзвук колокола, смолк.
- Я пробудился. Был, как осень, темен
- Рассвет, и ветер, удаляясь, нес,
- Как за возом бегущий дождь соломин,
- Гряду бегущих по небу берез.
Вокзал
- Вокзал, несгораемый ящик
- Разлук моих, встреч и разлук,
- Испытанный друг и указчик,
- Начать – не исчислить заслуг.
- Бывало, вся жизнь моя – в шарфе,
- Лишь подан к посадке состав,
- И пышут намордники гарпий,
- Парами глаза нам застлав.
- Бывало, лишь рядом усядусь –
- И крышка. Приник и отник.
- Прощай же, пора, моя радость!
- Я спрыгну сейчас, проводник.
- Бывало, раздвинется запад
- В маневрах ненастий и шпал
- И примется хлопьями цапать,
- Чтоб под буфера не попал.
- И глохнет свисток повторенный,
- А издали вторит другой,
- И поезд метет по перронам
- Глухой многогорбой пургой.
- И вот уже сумеркам невтерпь,
- И вот уж, за дымом вослед,
- Срываются поле и ветер, –
- О, быть бы и мне в их числе!
Венеция
- Я был разбужен спозаранку
- Щелчком оконного стекла.
- Размокшей каменной баранкой
- В воде Венеция плыла.
- Все было тихо, и, однако,
- Во сне я слышал крик, и он
- Подобьем смолкнувшего знака
- Еще тревожил небосклон.
- Он вис трезубцем Скорпиона
- Над гладью стихших мандолин
- И женщиною оскорбленной,
- Быть может, издан был вдали.
- Теперь он стих и черной вилкой
- Торчал по черенок во мгле.
- Большой канал с косой ухмылкой
- Оглядывался, как беглец.
- Туда, голодные, противясь,
- Шли волны, шлендая с тоски,
- И гондолы[1] рубили привязь,
- Точа о пристань тесаки.
- Вдали за лодочной стоянкой
- В остатках сна рождалась явь.
- Венеция венецианкой
- Бросалась с набережных вплавь.
Зима
- Прижимаюсь щекою к воронке
- Завитой, как улитка, зимы.
- «По местам, кто не хочет – к сторонке!»
- Шумы-шорохи, гром кутерьмы.
- «Значит – в «море волнуется»? В повесть,
- Завивающуюся жгутом,
- Где вступают в черед, не готовясь?
- Значит – в жизнь? Значит – в повесть о том,
- Как нечаян конец? Об уморе,
- Смехе, сутолоке, беготне?
- Значит – вправду волнуется море
- И стихает, не справясь о дне?»
- Это раковины ли гуденье?
- Пересуды ли комнат-тихонь?
- Со своей ли поссорившись тенью,
- Громыхает заслонкой огонь?
- Поднимаются вздохи отдушин
- И осматриваются – и в плач.
- Черным храпом карет перекушен,
- В белом облаке скачет лихач.
- И невыполотые заносы
- На оконный ползут парапет.
- За стаканчиками купороса
- Ничего не бывало и нет.
Пиры
- Пью горечь тубероз, небес осенних горечь
- И в них твоих измен горящую струю.
- Пью горечь вечеров, ночей и людных сборищ,
- Рыдающей строфы сырую горечь пью.
- Исчадья мастерских, мы трезвости не терпим.
- Надежному куску объявлена вражда.
- Тревожней ветр ночей – тех здравиц виночерпье,
- Которым, может быть, не сбыться никогда.
- Наследственность и смерть – застольцы наших
- трапез.
- И тихою зарей – верхи дерев горят –
- В сухарнице, как мышь, копается анапест,
- И Золушка, спеша, меняет свой наряд.
- Полы подметены, на скатерти – ни крошки,
- Как детский поцелуй, спокойно дышит стих,
- И Золушка бежит – во дни удач на дрожках
- А сдан последний грош – и на своих двоих.
Зимняя ночь
- Не поправить дня усильями светилен.
- Не поднять теням крещенских покрывал.
- На земле зима, и дым огней бессилен
- Распрямить дома, полегшие вповал.
- Булки фонарей и пышки крыш, и черным
- По белу в снегу – косяк особняка:
- Это – барский дом, и я в нем гувернером.
- Я один, я спать услал ученика.
- Никого не ждут. Но – наглухо портьеру.
- Тротуар в буграх, крыльцо заметено.
- Память, не ершись! Срастись со мной! Уверуй
- И уверь меня, что я с тобой – одно.
- Снова ты о ней? Но я не тем взволнован.
- Кто открыл ей сроки, кто навел на след?
- Тот удар – исток всего. До остального,
- Милостью ее, теперь мне дела нет.
- Тротуар в буграх. Меж снеговых развилин
- Вмерзшие бутылки голых, черных льдин.
- Булки фонарей, и на трубе, как филин,
- Потонувший в перьях нелюдимый дым.
Поверх барьеров
1914–1910
Из книги
«Поверх барьеров»
Петербург
- Как в пулю сажают вторую пулю
- Или бьют на пари по свечке,
- Так этот раскат берегов и улиц
- Петром разряжён без осечки.
- О, как он велик был! Как сеткой конвульсий
- Покрылись железные щеки,
- Когда на Петровы глаза навернулись,
- Слезя их, заливы в осоке!
- И к горлу балтийские волны, как комья
- Тоски, подкатили; когда им
- Забвенье владело; когда он знакомил
- С империей царство, край – с краем.
- Нет времени у вдохновенья. Болото,
- Земля ли, иль море, иль лужа, –
- Мне здесь сновиденье явилось, и счеты
- Сведу с ним сейчасже и тут же.
- Он тучами был, как делами, завален.
- В ненастья натянутый парус
- Чертежной щетиною ста готовален
- Врезалася царская ярость.
- В дверях, над Невой, на часах, гайдуками,
- Века пожирая, стояли
- Шпалеры бессонниц в горячечном гаме
- Рубанков, снастей и пищалей.
- И знали: не будет приема. Ни мамок,
- Ни дядек, ни бар, ни холопей,
- Пока у него на чертежный подрамок
- Надеты таежные топи.
* * *
- Волны толкутся. Мостки для ходьбы.
- Облачно. Небо над буем, залитым
- Мутью, мешает с толченым графитом
- Узких свистков паровые клубы.
- Пасмурный день растерял катера.
- Снасти крепки, как раскуренный кнастер.
- Дегтем и доками пахнет ненастье
- И огурцами – баркасов кора.
- С мартовской тучи летят паруса
- Наоткось, мокрыми хлопьями в слякоть,
- Тают в каналах балтийского шлака,
- Тлеют по черным следам колеса.
- Облачно. Щелкает лодочный блок.
- Пристани бьют в ледяные ладоши.
- Гулко булыжник обрушивши, лошадь
- Глухо въезжает на мокрый песок.
* * *
- Чертежный рейсфедер
- Всадника медного
- От всадника – ветер
- Морей унаследовал.
- Каналы на прибыли,
- Нева прибывает.
- Он северным грифелем
- Наносит трамваи.
- Попробуйте, лягте-ка
- Под тучею серой,
- Здесь скачут на практике
- Поверх барьеров.
- И видят окраинцы:
- За Нарвской, на Охте,
- Туман продирается,
- Отодранный ногтем.
- Петр машет им шляпою,
- И плещет, как прапор,
- Пурги расцарапанный,
- Надорванный рапорт.
- Сограждане, кто это,
- И кем на терзанье
- Распущены по ветру
- Полотнища зданий?
- Как план, как ландкарту
- На плотном папирусе,
- Он город над мартом
- Раскинул и выбросил.
* * *
- Тучи, как волосы, встали дыбом
- Над дымной, бледной Невой.
- Кто ты? О, кто ты? Кто бы ты ни был,
- Город – вымысел твой.
- Улицы рвутся, как мысли, к гавани
- Черной рекой манифестов.
- Нет, и в могиле глухой и в саване
- Ты не нашел себе места.
- Волн наводненья не сдержишь сваями.
- Речь их, как кисти слепых повитух.
- Это ведь бредишь ты, невменяемый,
- Быстро бормочешь вслух.
Зимнее небо
- Цельною льдиной из дымности вынут
- Ставший с неделю звездный поток.
- Клуб конькобежцев вверху опрокинут:
- Чокается со звонкою ночью каток.
- Реже-реже-ре-же ступай, конькобежец,
- В беге ссекая шаг свысока.
- На повороте созвездьем врежется
- В небо Норвегии скрежет конька.
- Воздух окован мерзлым железом.
- О конькобежцы! Там – всё равно,
- Что, как глаза со змеиным разрезом,
- Ночь на земле, и как кость домино;
- Что языком обомлевшей легавой
- Месяц к скобе примерзает; что рты,
- Как у фальшивомонетчиков, – лавой
- Дух захватившего льда налиты.
Душа
- О вольноотпущенница, если вспомнится,
- О, если забудется, пленница лет.
- По мнению многих, душа и паломница,
- По-моему, – тень без особых примет.
- О, – в камне стиха, даже если ты канула,
- Утопленница, даже если – в пыли,
- Ты бьешься, как билась княжна Тараканова,
- Когда февралем залило равелин.
- О, внедренная! Хлопоча об амнистии,
- Кляня времена, как клянут сторожей,
- Стучатся опавшие годы, как листья,
- В садовую изгородь календарей.
* * *
- Не как люди, не еженедельно,
- Не всегда, в столетье раза два
- Я молил тебя: членораздельно
- Повтори творящие слова.
- И тебе ж невыносимы смеси
- Откровений и людских неволь.
- Как же хочешь ты, чтоб я был весел,
- С чем бы стал ты есть земную соль?
Раскованный голос
- В шалящую полночью площадь,
- В сплошавшую белую бездну
- Незримому ими – «Извозчик!»
- Низринуть с подъезда. С подъезда
- Столкнуть в воспаленную полночь,
- И слышать сквозь темные спаи
- Ее поцелуев – «На помощь!»
- Мой голос зовет, утопая.
- И видеть, как в единоборстве
- С метелью, с лютейшей из лютен,
- Он – этот мой голос– на черствой
- Узде выплывает из мути…
Метель
1
- В посаде, куда ни одна нога
- Не ступала, лишь ворожеи да вьюги
- Ступала нога, в бесноватой округе,
- Где и то, как убитые, спят снега, –
- Постой, в посаде, куда ни одна
- Нога не ступала, лишь ворожеи
- Да вьюги ступала нога, до окна
- Дохлестнулся обрывок шальной шлеи.
- Ни зги не видать, а ведь этот посад
- Может быть в городе, в Замоскворечьи,
- В Замостьи, и прочая (в полночь забредший
- Гость от меня отшатнулся назад).
- Послушай, в посаде, куда ни одна
- Нога не ступала, одни душегубы,
- Твой вестник – осиновый лист, он безгубый,
- Безгласен, как призрак, белей полотна!
- Метался, стучался во все ворота,
- Кругом озирался, смерчом с мостовой…
- – Не тот это город, и полночь не та,
- И ты заблудился, ее вестовой!
- Но ты мне шепнул, вестовой, неспроста,
- В посаде, куда ни один двуногий…
- Я тоже какой-то… я сбился с дороги:
- – Не тот это город, и полночь не та.
2
- Все в крестиках двери, как в Варфоломееву
- Ночь. Распоряженья пурги-заговорщицы:
- Заваливай окна и рамы заклеивай,
- Там детство рождественской елью топорщится.
- Бушует бульваров безлиственных заговор.
- Они поклялись извести человечество.
- На сборное место, город! За город!
- И вьюга дымится, как факел над нечистью.
- Пушинки непрошенно валятся на руки.
- Мне страшно в безлюдьи пороши разнузданной.
- Снежинки снуют, как ручные фонарики.
- Вы узнаны, ветки! Прохожий, ты узнан!
- Дыра полыньи, и мерещится в музыке
- Пурги: – Колиньи, мы узнали твой адрес! –
- Секиры и крики: – Вы узнаны, узники
- Уюта! – и по двери мелом – крест-накрест.
- Что лагерем стали, что подняты на ноги
- Подонки творенья, метели – сполагоря.
- Под праздник отправятся к праотцам правнуки.
- Ночь Варфоломеева. За город, за город!
Урал впервые
- Без родовспомогательницы, во мраке, без памяти,
- На ночь натыкаясь руками, Урала
- Твердыня орала и, падая замертво,
- В мученьях ослепшая, утро рожала.
- Гремя опрокидывались нечаянно задетые
- Громады и бронзы массивов каких-то.
- Пыхтел пассажирский. И, где-то от этого
- Шарахаясь, падали призраки пихты.
- Коптивший рассвет был снотворным. Не иначе:
- Он им был подсыпан – заводам и горам –
- Лесным печником, злоязычным Горынычем,
- Как опий попутчику опытным вором.
- Очнулись в огне. С горизонта пунцового
- На лыжах спускались к лесам азиатцы,
- Лизали подошвы и соснам подсовывали
- Короны и звали на царство венчаться.
- И сосны, повстав и храня иерархию
- Мохнатых монархов, вступали
- На устланный наста оранжевым бархатом
- Покров из камки и сусали.
Ледоход
- Еще о всходах молодых
- Весенний грунт мечтать не смеет.
- Из снега выкатив кадык,
- Он берегом речным чернеет.
- Заря, как клещ, впилась в залив,
- И с мясом только вырвешь вечер
- Из топи. Как плотолюбив
- Простор на севере зловещем!
- Он солнцем давится взаглот
- И тащит эту ношу по мху.
- Он шлепает ее об лед
- И рвет, как розовую семгу.
- Капель до половины дня,
- Потом, морозом землю скомкав,
- Гремит плавучих льдин резня
- И поножовщина обломков.
- И ни души. Один лишь хрип,
- Тоскливый лязг и стук ножовый,
- И сталкивающихся глыб
- Скрежещущие пережевы.
* * *
- Я понял жизни цель и чту
- Ту цель, как цель, и эта цель –
- Признать, что мне невмоготу
- Мириться с тем, что есть апрель,
- Что дни – кузнечные мехи,
- И что растекся полосой
- От ели к ели, от ольхи
- К ольхе, железный и косой,
- И жидкий, и в снега дорог,
- Как уголь в пальцы кузнеца,
- С шипеньем впившийся поток
- Зари без края и конца.
- Что в берковец церковный зык,
- Что взят звонарь в весовщики,
- Что от капели, от слезы
- И от поста болят виски.
Ивака
- Кокошник нахлобучила
- Из низок ливня – паросль.
- Футляр дымится тучею,
- В ветвях горит стеклярус.
- И на подушке плюшевой
- Сверкает в переливах
- Разорванное кружево
- Деревьев говорливых.
- Сережек аметистовых
- И шишек из сапфира
- Нельзя и было выставить,
- Из-под земли не вырыв.
- Чтоб горы очаровывать
- В лиловых мочках яра,
- Их вынули из нового
- Уральского футляра.
Стрижи
- Нет сил никаких у вечерних стрижей
- Сдержать голубую прохладу.
- Она прорвалась из горластых грудей
- И льется, и нет с нею сладу.
- И нет у вечерних стрижей ничего,
- Что б там, наверху, задержало
- Витийственный возглас их: о торжество,
- Смотрите, земля убежала!
- Как белым ключом закипая в котле,
- Уходит бранчливая влага, –
- Смотрите, смотрите – нет места земле
- От края небес до оврага.
Эхо
- Ночам соловьем обладать,
- Что ведром полнодонным колодцам.
- Не знаю я, звездная гладь
- Из песни ли, в песню ли льется.
- Но чем его песня полней,
- Тем полночь над песнью просторней.
- Тем глубже отдача корней,
- Когда она бьется об корни.
- И если березовых куп
- Безвозгласно великолепье,
- Мне кажется, бьется о сруб
- Та песня железною цепью,
- И каплет со стали тоска,
- И ночь растекается в слякоть,
- И ею следят с цветника
- До самых закраинных пахот.
Три варианта
1
- Когда до тончайшей мелочи
- Весь день пред тобой на весу,
- Лишь знойное щелканье белочье
- Не молкнет в смолистом лесу.
- И млея, и силы накапливая,
- Спит строй сосновых высот.
- И лес шелушится и каплями
- Роняет струящийся пот.
2
Читать бесплатно другие книги:
Историю «Никогда не говори мне нет» продолжает рассказ о друзьях – Артуре и Алексее.Противоположност...
Кто не мечтал хотя бы однажды узнать, что о нём думает другой человек? Кто не хотел бы в определённо...
Никто не знает, где найдёт свою любовь. Не думала о любви и юная студентка Даша, пока не встретила в...
Джемма – сильная, независимая и очень эмоциональная особа. Последнее свойство мешает ей в жизни, и о...
В течение пяти лет после развода Лили безуспешно пыталась наладить свою личную жизнь, и понятия не и...
Ник Рокко, владелец ночных клубов, не ожидал, что очаровательная красавица Эви, с которой он провел ...
