Отступник Дашков Андрей

19. ДЕМОН ИЗ ТЕНИ

Уже несколько часов его осаждали миражи. Он видел за холмами марширующие орды красных оборотней, лицо Истар, искаженное мукой, озера из хрусталя, серые рясы Хозяев Башни, пришедших лишь затем, чтобы погрузить его в еще больший кошмар.

Черную точку, появившуюся над безрадостными холмами в стороне, противоположной той, в которой находились железные башни, Сенор тоже вначале принял за один из своих миражей. Точка приближалась, увеличиваясь в размерах, сначала она превратилась в размытую полоску, а потом – в птицу, мерно взмахивающую огромными крыльями.

Боясь поверить в то, что это не иллюзия, Сенор закрыл глаза и откинулся на холодный металл, заменивший ему землю. Сердце его бешено колотилось, как ни старался он не поддаться последнему издевательскому обману чувств.

Птица опустилась рядом с ним, обдав его ветром своих крыльев в мире неподвижной земли и мертвого воздуха. Потом она начала превращаться. Большая ее часть стала женщиной с драгоценными камнями вместо глаз, а меньшая – едой и питьем.

Существо Суо склонилось над Сенором и взяло его лицо в свои холодные ладони.

– Пей и ешь, – сказало оно. – Мы должны вернуться и закончить одно дело...

– Почему я еще жив? – спросил Сенор чуть позже, когда снова мог говорить и стоять на ногах.

– Ты должен был бы стать одним из железных холмов, как все смертные, попавшие сюда до тебя. Ты остался жив благодаря Мечу Торра, оставляющему своего Хозяина неизменным в любом из миров, даже в Мертвых Временах – может быть, даже в самой Тени. Но пока тебе придется всего лишь убить им барона Тенга...

И вокруг него вспыхнули и погасли рассыпающиеся осколки хрустального смеха.

Тантор не заметил, как из кармана его плаща вылетела стремительно увеличивающаяся в размерах птица с сидящим на ее шее человеком. Спустя мгновение заколдованный шар прожег карман и, упав на пол, превратился в бесформенный обугленный комок.

В глубине огромного зала птица села на пол; человек, которого она вынесла из мрачной ловушки Гугима, был Сенор Холодный Затылок – и он держал в руках Меч Торра.

Барон взвыл от бешенства и вскочил на ноги. Реакция гостей Криала, ошеломленных, но все же видавших и не такое у стен Преграды, была мгновенной – стук опрокидываемых стульев смешался с лязгом мечей, извлекаемых из ножен.

Сенор находился в самом сердце вражеской цитадели и ждал нападения Придворных Башни. Птица Суо, ничего не объяснив, стремительно пронеслась над ними черной тенью и вылетела в дверь. Где-то на верхних этажах она покинула башню герцога прямо сквозь решетку окна, распавшись на части и вновь собрав себя в воздухе, и отправилась в одной ей ведомое место.

Меч Торра очертил сверкающий круг и проломил доспехи воина, напавшего первым.

Для Сенора это была легкая битва. Он не знал, откуда берутся силы, но ведь внутри волшебного Зверя Гугима он отведал тела существа из Мертвых Времен. Неземной Меч делал за него свою кровавую работу. Он раскалывал шлемы вместе с черепами, отбивал летящие в хозяина арбалетные стрелы, рвался из руки, сжимавшей его рукоять, к чужому горлу – и вскоре стал малиновым от крови.

Вся стража Криала была поднята на ноги. Трапезная и коридоры, ведущие к ней, наполнились вооруженными людьми герцога. Как ни велика была мощь Древнего Меча, Сенор был обречен. Трупы уже мешали ему сражаться. Он был прижат к стене и на него сыпался град ударов. Он жалел лишь о том, что не добрался до барона Тенга, да еще о том, что так и не обрел своего Завершения.

Маленький капризный божок в его голове вновь завел старую песню. Вспышки неизъяснимой боли пронзали мозг, но слугам Башни казалось, что лицо Человека Безымянного Пальца перекошено от злобы.

Силы его были на исходе. Древний Меч мог бы помочь ему, если бы он знал, как заставить проснуться дремлющую смерть. Но к Сенору приходили лишь слова человеческого языка, не властные над предметом из чужого мира.

Все чаще среди лиц нападавших он видел лицо Тантора и глаза барона, сияющие безумным огнем. Сенор узнал эти глаза, он видел их когда-то в небесах Железной Вселенной.

В это мгновение из-за спин сражающихся до него донеслись крики ужаса и боли. Запахло горящим мясом и тлеющей тканью. Ряд атакующих его придворных Башни распался, и глазам Сенора открылась жуткая и одновременно показавшаяся ему завораживающей картина огненной смерти. По залу метались люди, превратившиеся в факелы пламени и оплывающие огненные столбы. Обуглившиеся тела летали, сталкивались в воздухе, разбивались о колонны и лестницы башни Криала. Светящиеся змеи судорожно извивались в лужах горячей крови.

У дверей Сенор увидел темную фигуру Истар с черной копной волос вокруг головы. Встретиться сейчас с ней взглядом означало умереть – и он, содрогнувшись, отвел глаза в сторону. Сверкающая коса, появившаяся неизвестно откуда, плясала среди людей Криала, снося головы и рассекая тела.

Трапезная наполнилась запахом крови, горящей плоти и смердящим багровым дымом. Сквозь этот дым Сенор разглядел барона Тенга, стоявшего на лестнице, которая вела в верхние пределы башни Криала. Холодный Затылок хотел броситься к нему, но что-то остановило его. Он увидел лицо барона, искаженное такой же мукой, которая терзала его самого. Губы Тантора шевелились, к Сенору пришли отражения – и волосы его увлажнились от ужаса.

Барон произносил слова заклинания на языке, которого Сенор не мог, не имел права знать. Это даже не было языком, а скорее – завываниями колдовского ветра, дующего в Адских мирах Тени из глоток Богов Неподвижности. Как он, Незавершенный из Кобара, мог вдруг вспомнить о них? Лишь намек на нездешний кошмар, всего лишь намек – иначе бы сердце его остановилось.

Тенга, с искаженным мукой лицом, призывал на помощь силы из Тени. И каменная кладка одной из стен башни герцога дрогнула, скрываясь в зыбком мареве. Потом стена просто исчезла.

В образовавшемся проеме появилось нечто, чему не было названия в мире Кобара. Дыра, в которой открылся дрожащий студень Адских миров, гибнущих по воле танцующих демонов и рождающихся вновь. Из их отвратительного, как вывалившиеся внутренности, месива пришла и, пульсируя, стала сгущаться в темную туманность тень того, кого смертный из Кобара вызвал из Хаоса силой великого заклятия.

В парализованном ужасом мозгу Сенора колоколом гудела только одна мысль – откуда барон узнал язык богов и демонов, откуда ему самому был знаком этот язык?..

Потом он ничего не видел и не слышал. Он стал глух и слеп на какое-то время. Демон из Тени действовал в областях жизни, где бессильны зрение и отражения, и ничего не значат звуки. Как червей с дороги, как пылинки с гладкой поверхности камня, смел он сопротивление Истар и Суо, превратившегося в сверкающую косу. Он даже не заметил их сопротивления – они были слишком ничтожны для этой битвы.

Но чужое заклятье вызвало в мир не только демона Тени – оно разбудило силу, заключенную в Мече Древнего Бога. Во мраке, где Сенор находился, ослепленный ветром, дующим из самого чрева Хаоса, засветились знаки на клинке Торра. Мучительным усилием протянул он руку и коснулся первого символа, испускавшего голубое сияние.

В этот миг страшно закричал Тенга – так кричат безумцы, когда мозг раскалывается на части, теряя последнюю опору в этом мире. И хуже тысячи таких же безумцев взвыли ветры Тени.

Сенор вновь обрел зрение. Голубая молния пробегала, сверкая, по острию его Меча. Странный, неизвестный ему ранее или напрочь забытый инстинкт заставил его действовать. Он поднял Меч и вытянул руку в направлении дыры в адское месиво Хаоса. Ослепительный зигзаг прочертил мятущееся пространство, соединившись с темным провалом и заставив содрогнуться Вселенные Хаоса.

Кто из смертных может судить о ранах, нанесенных демонам? Кто может знать о силах, бушующих в соседних мирах, которые разделяет всего лишь стена заклинаний, или всего лишь одна могила?

Незавершенному из Кобара не дано было понять, что происходило в эти мгновения, когда Меч Торра изгонял из мира демона Тени; его мозг был несовершенен, а человеческие глаза слепы для этого.

Он мог осознать только муки и поражение такого же существа, каким был сам, – и Сенор с улыбкой циничного наслаждения повернулся к барону Тенга.

Тантор глядел на него ненавидящим взором, но Сенору показалось, что лицо его смертельного врага выразило вдруг и облегчение от того, что все, наконец, кончено. Человеческое сознание по каплям истекало из него.

– Ты победил, – прохрипел Тантор в пространство. – Но ты проклят – так же, как и я... Брат мой!.. Встретимся в Аду!

И тут тот, кто раньше был бароном Тенга, зарычал. Облик его стал стремительно меняться. Силы зла отдали его мозг и плоть на растерзание своим младшим слугам. Теперь это был всего лишь непереносимо уродливый и жалкий безумец. Голубая молния сорвалась с острия Древнего Меча и превратила его в обугленный труп, скорчившийся на камнях.

Сенор победил. В этот же миг божок в его голове забился в приступе гнева – и вспышки ошеломляющей боли лишили Сенора зрения. Слишком дорого обошлась ему победа. Да и победа ли это? Он не был уверен в этом.

Дымящаяся дыра в Ад медленно затягивалась. Пространство залечивало рану, нанесенную ему нездешним заклятьем, произнесенным человеком, который был тайным слугой Тени.

В растерянности, с нарастающим страхом и вернувшейся слабостью Сенор осознал, что вновь забыл слова заклятья, как смутный неясный сон; не помнит и слова из чужого языка, дающего власть над древними силами, и Меч его – опять лишь металлический клинок, опасный только для плоти смертных.

Что значили слова Тенга, произнесенные перед смертью? Что значила его охота за Сенором? Кем был Человек Безымянного Пальца? Против таких вопросов восставал его измученный мозг. Он будет думать об этом позже. Сейчас он должен уйти отсюда, чтобы залечить невидимые раны – это Сенор знал точно.

Сомнения по-прежнему раздирали его. Когда мучитель, поселившийся в тесной камере его черепа, немного успокоился, и Сенор обрел способность видеть – он подошел к лежащей на полу Истар и Суо, вновь принявшему облик Человека Мизинца.

Каким-то чудом ведьма осталась жива, но была без сознания, а о природе Суо Сенор вообще ничего не знал. Если его и можно было убить, то во всяком случае, не нанеся вред ложным покровам плоти. Уязвимой была Истар. Если ее сознание похитил демон Хаоса, то ничто уже не поможет ей в этом мире.

Очень слабые, зыбкие отражения пробуждающегося мозга пришли к нему, и он вздохнул с облегчением. Человек Мизинца Суор лежал рядом с ведьмой и широко открытыми глазами, пустыми как всегда, глядел в закопченный потолок.

Потом он улыбнулся и сказал:

– Я был уже почти там, – и показал на стену, где не оставалось никаких следов Адской дыры. – Что это было?

Сенор в изумлении смотрел на него.

Итак, никто из живущих, – кроме, может быть, Суо – не догадывался о том, что произошло сегодня в башне Криала.

Но Суо не было человеческим существом.

– Ты узнал, как обращаться с этой игрушкой? – Суор показал на Древний Меч, мирно покоящийся в ножнах.

– Узнал... и забыл, и... – с горечью проговорил Сенор. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть растерянную улыбку Истар, приходящей в себя. Улыбку существа, неожиданно для себя самого оставшегося в живых.

Тяжелые, обитые металлом двери трапезной медленно распахнулись.

20. ЗОНТАГ

Он остановился в дверях и медленно обвел взглядом единственного глаза изуродованные трупы и кровь на полу, лохмотья сгоревших гобеленов и оплавленный камень стен там, где в них ударила голубая молния. Из-за его спины выглядывали бесстрастные гадкие лица Слуг Башни.

– Итак, вся компания в сборе, – произнес наконец Зонтаг. Его голос ничем не отличался от голоса Гугенубера и был настолько же лишен сейчас всяких оттенков. Если бы не тощая высокая фигура, Сенор не мог бы сказать наверняка, кто из Хозяев Башни стоит перед ними.

Холодный Затылок не двинулся с места, понимая, что все пути к бегству отрезаны. Суо равнодушно глядело на Мага, выжидая чего-то. Глаза Истар зажглись знакомым огнем, лицо стало жестким и утратило подвижность.

– Бесполезно, ведьма, – сказал Зонтаг и погладил шестипалой рукой с фиолетовыми ногтями черный камень в серебряной оправе, свисавший на цепи с его шеи. – Это Камень Тяжести, и сейчас я неуязвим. Чего не скажешь о моих слугах. Но не спеши делать глупости...

Глаза Истар широко открылись, но Хозяин Башни остался стоять, как стоял, только ткань его хламиды струилась, словно ее обдавало порывами сильного ветра.

Наконец, Истар отвела взгляд от Мага и опустилась на пол у ног Сенора, словно давая понять, кому она служит. Потом сделала Сенору знак и зашептала ему на ухо:

– Это действительно Камень Тяжести, и я бессильна против него. Но если хочешь, я зажгу...

Сенор отрицательно покачал головой и провел рукой по неровностям знаков на Мече.

– Ты и так потеряла слишком много сил, – с улыбкой сказал он и сел на чудом уцелевший стул.

– Ты слишком самоуверен, – произнес Зонтаг, брезгливо отталкивая от себя ногой клубок полуобгоревших светящихся змей. – Хотя должен признать, что у тебя появились для этого некоторые основания... Пришло время поговорить о многом. Ты приобрел себе сильных слуг и, волею Богов, многое узнал. Боюсь, что слишком многое. Ты нарушил равновесие, столетиями царившее в Кобаре, и ужасных последствий этого не представляю себе до конца даже я...

– В Кобаре никогда не было равновесия, – медленно проговорил Сенор. – И ты это прекрасно знаешь. Тебе, живущему тысячелетия, должно быть известно лучше других, что город обречен. Лишь долгий срок делает приближение конца почти незаметным.

Голубой глаз сверкнул под опущенным капюшоном.

– Если бы это было не так, ты бы давно умер. Только наступление Тени заставляет меня, Хозяина Башни, искать любые средства для того, чтобы остановить ее, пусть даже прибегая к помощи таких преступников, как ты. Маги редко ошибаются. Ты служил Гугенуберу, но тем самым помогал и мне.

– Я догадался об этом.

– Но ничего не мог изменить. Все дело только в том, что Хозяева Башни преследуют разные цели...

– Какие же цели преследуешь ты? – вдруг спросило Суо. Лицо его стало густо-лиловым, черты все время менялись.

Зонтаг внимательно и долго смотрел на него своим немигающим глазом.

– Я хочу договориться с Тенью, – сказал он наконец.

На несколько мгновений воцарилась мертвая тишина. Тихий смех Истар вывел Сенора из оцепенения.

– Да он безумец, – прошептала ведьма. – Великие Боги, Кобаром правят безумцы!..

– Не торопись, женщина, – презрительно бросил Зонтаг и вновь погладил пальцами черный камень на груди. Сенор неотрывно смотрел на сверкающие фиолетовые ногти. Казалось, что шестипалый паук пытается схватить слишком крупную добычу.

– Ты прикоснулся ко многим тайнам. Ты знаешь, что Хозяева Башни – не люди. Мы живем долго, очень долго, но не вечно. Отнюдь не вечно...

Зонтаг помолчал, потом продолжил:

– То, что утаил от тебя Гугенубер, – большая тайна, но ты знаешь о Пророчестве и завладел Древним Мечом. Этого достаточно, чтобы теперь ты служил мне. Ты изгнал демона Тени, но вряд ли смог бы сделать это опять. Многих я послал в Тень, но вернулся только один. Он не был человеком Пророчества, и у него не было Древнего Меча. Он ничего не изменил. Тень изменила его.

– Вернулся из Тени? – Сенору стоило труда произнести это. – Ты хочешь сказать, что кто-то вернулся из Тени?

– Он ничего не изменил, – повторил Зонтаг с равнодушным смешком. – Но в начале не об этом. Вначале о том, что утаил от тебя Гугенубер. Я слишком много времени провел среди старых тайн Башни и видел вещи, о которых трудно рассказать. Но тайна Ритуала – самая древняя из тайн.

– В Мертвых Временах слышали о Ритуале, – вставило Суо.

– Но никто еще не прошел его. В одной из комнат запретных верхних этажей Башни может осуществиться Ритуал. И кое-кто знает, как вызвать к жизни древнюю силу. Запомните: с этой минуты вы – либо мертвецы, либо мои слуги, и я говорю вам об этом. Прошедший Ритуал обретает новую жизнь и мудрость всех своих Воплощений. Он вспомнит все свои жизни и возродится тем же, кем был, умирая. Тем же – но в тысячи раз сильнее. Для этого нужно иметь тело. Новое юное тело. И чтобы кто-то ухаживал за этим сосудом тревоги, пока он будет расти...

– Ну так в чем же дело? – нетерпеливо спросило Суо, для которого перевоплощения еще во времени былого могущества стали смертельно наскучившей игрой.

Сенор облегченно рассмеялся. Напряжение последних дней покинуло его – он вдруг увидел место, которое отвели ему сильные этого мира. И здесь обнаружилась их слабость, если это можно назвать слабостью. Они не могли больше позволить себе удовольствия оставлять его в неведении. Презирать его можно было до тех пор, пока он не понимал, что происходит вокруг него.

Истар удивленно смотрела на Сенора. Он погладил ее по струящимся черным волосам. Зонтаг застыл перед ними в угрюмой неподвижности.

– Он не человек, – сказал Сенор, терпеливо объясняя Суо вещи, которые теперь были для него очевидными. – У него нет тела существа его расы. Он живет так долго, что уже забыл, откуда пришел...

– Не забыл, – спокойно возразил Хозяин Башни и нанес ответный удар: – Чего не скажешь о тебе... Но мне не нужны слепые слуги. Ты пройдешь Ритуал и узнаешь, как ты появился в Кобаре... Гугенубер устроит тебе это, он ведь не совсем глупец и умеет считаться с изменившимися обстоятельствами.

– Ты хочешь сказать, что никто из Хозяев Башни до сих пор не прошел Ритуал?

– Что ты знаешь об ужасе Древнего Знания? Чем старше существо, тем труднее ему перенести это. Ритуал означает смерть для Хозяина Башни. Если только речь не идет о теле Спящего Младенца...

– Спящего Младенца?.. – Суор недоуменно поднял брови и изменил цвет лица на нежно-розовый.

– Тогда откуда ты взял, что я останусь после этого в живых? – торопливо бросил Сенор. Знакомое возбуждение охватило его. Запахло иной жизнью. Мучитель в его черепе слабо шевельнулся.

Из глубин серого капюшона к нему пришел бесконечно снисходительный смех:

– Уж не считаешь ли ты себя древним существом? Для безглазой собаки, например, Ритуал вообще ничего не означает.

– Он хочет сказать, что ты где-то посредине, – потирая свой нос, который вдруг стал чудовищно большим, сказало Суо.

– Так ты хочешь избежать смерти... – в раздумье произнес Сенор. – И обрести Древний Опыт. Ты станешь почти Богом... А ты не боишься, что им стану я?

– Нет, – просто сказал Зонтаг и вновь рассмеялся. – Ведь Тень приближается...

В трапезной вдруг возник слабый ток ледяного воздуха, словно задул ветер смерти. Истар зябко поежилась.

– Кто избежит этого? – сказала ведьма.

– Я могу быть первым, – без тени иронии произнес Зонтаг. – Скажу тебе больше. Это спрятано в глубинах памяти древней расы. До того как опустилась Завеса и началось наступление Тени, в одном из миров существовал Храм Спящих Младенцев. Что это такое на самом деле, – неизвестно. Но там находится вечно юные тела существ, которые были прародителями Хозяев Башни... Я хочу, чтобы ты принес мне тело Спящего Младенца.

Сенор был ошеломлен. «Похоже, я должен слишком многим», – подумал он, вертя перстень Сдалерна. Он не стал спрашивать у Зонтага, как тот собирается пройти Ритуал. Это было совершенно неважно сейчас. Кроме того, найти Храм в одном из миров, может быть, уже поглощенном Тенью, – на это могло не хватить и сотни жизней.

Он выдавил из себя кислую улыбку, означавшую снисходительность к безграничной наивности Зонтага. Но тот не дал ему почувствовать себя хозяином положения:

– Чтобы это не показалось тебе невозможным, возьмешь с собой того, кто побывал в Тени и видел Храм своими глазами...

– Кто это? – быстро спросила Истар.

– Ее звали Люстиг.

– "Ее"? Это женщина?

– Она была женщиной до того, как оказалась в Тени. Она убила своего любовника. Я сам приговорил ее к изгнанию в Тень.

– И что же с ней там случилось? – деликатно подавив зевок, осведомилось Суо.

– Она превратилась в мужчину-урода.

Суо громко расхохоталось:

– Вот как? Ваша Тень довольно скучное место!

– Люстиг смотрит на вещи иначе, – пренебрежительно заметил Хозяин Башни. – Тебе этого не понять. Она была красивой женщиной, а стала карликом-мужчиной. После этого она тайно поселилась среди Уродов в Безлюдном Дворе. Я помог ей спрятаться, и до недавнего времени я один в Кобаре знал о ее возвращении. В Тени она станет твоим проводником.

– Если то, что говорят о Тени – правда, то там не нужен проводник, – Истар, словно забавляясь, заставила кататься по полу клубок светящихся змей.

– Люстиг знает о Тени больше любого человека, – сказал Зонтаг. – И кроме того, она сама желает этого.

– Ты уверен?

– Она желает этого, – настойчиво повторил Маг. – Ты поймешь, когда поговоришь с ней. Она ненавидит Кобар и ненавидит свое уродство. Думаю, даже смерть не кажется ей худшим выходом. Но тебе придется постараться, чтобы Уроды отпустили ее с тобой, а Уроды – существа сложные. Они не поддаются магии и доверяют только своим...

Они долго молчали, хотя выбора у Сенора не было. Сделка с Зонтагом легла на его плечи всего лишь еще одним неразрешимым бременем.

– Ты делал все, чтобы уничтожить меня, – проговорил наконец Сенор, вспомнив о белом грубом шраме на своем правом бедре.

– Я даже послал Слугу Башни, которому ты отрубил голову, на Адские этажи за мечом из неземного металла, – продолжил за него Зонтаг, словно прочтя его мысли. – Но я не знаю, где и как раздобыл он Меч Торра. Хорошо, если он просто нашел его там. Но что, если Меч дали ему те, кто живет на Замурованных этажах? Ты думал об этом? Может быть, теперь они стали хозяевами твоих поступков?

– Не пугай меня подобной чепухой. Я слишком долго был исполнителем чужой воли, чтобы не отличить ее от своей.

Сенор немного кривил душой. Он не помнил собственного прошлого, а значит, не мог ручаться за то, что началась, наконец, его личная война.

– Я уничтожаю всех, кто служит этому полубезумцу Гугенуберу, – продолжал Зонтаг, не обращая внимания на его слова. – Он считает, что Тень безлична и не делает ничего, чтобы остановить наступление Хаоса. Вместо этого он ищет возможности бегства... Но теперь ты будешь служить мне вместе с твоими слугами и твоим Мечом.

«Бесполезно, – думал Сенор, глядя на свое перевернутое отражение в зрачке Зонтага, – бесполезно объяснять ему что-либо». Разве мало даже внешних отличий, чтобы понять: Хозяева Башни – существа, слишком непохожие на людей. Как он мог судить об их поступках, их уме или об их глупости? Ему придется считаться с этим, если он хочет довести начатое до конца.

Зонтаг не торопясь снял с шеи цепь с Камнем Тяжести и швырнул ее одному из слуг.

– Есть еще одно условие, – сказал он потом. – На тот случай, если ты не захочешь возвращаться в этот дряхлый город и не принесешь мне Спящего Младенца.

– Сколько же времени ты мне даешь? – с насмешливой яростью в голосе спросил Сенор.

– Пока я жив, – ответил Зонтаг – в его голосе тоже впервые появилась тень насмешки. – И надеюсь, проживу еще очень долго. По твоим понятиям, конечно. Но не забывай о том, что время в Тени может течь и по-иному. А я не забуду уничтожить тебя перед собственной смертью.

– Но как я узнаю о том, что время пришло?

– Тебе придется успеть до моей смерти. Поэтому ты, – длинный сухой коричневый палец вытянулся в направлении Сенора, – оставишь здесь одну свою перчатку и свои волосы. С их помощью я уничтожу тебя, где бы ты не оказался, в любом из миров. Делай в Тени, что хочешь, но запомни: когда я почувствую приближение смерти, начнут гнить твоя рука и твоя голова... твоя жизнь будет не длиннее моей.

– Это очень интересная игра, – гробовым голосом произнесло Суо после паузы. – Успеть к сроку, который неизвестен...

Суо помолчало и добавило зловеще:

– Только не живи слишком долго, а то я встречу тебя у начала Мертвых Времен...

Зонтаг смерил его пронизывающим взглядом своего голубого глаза.

– Как знать, кто окажется тогда сильнее, – сказал он спокойно. – А пока у вас всех нет выбора. Вся мощь магии Башни может обрушиться на вас – и тебе, существо из Мертвых Времен, не помогут твои перевоплощения, а тебе, ведьма, – твоя сила.

Сенор с ненавистью смотрел на Хозяина Башни.

– Ты решил стать бессмертным?.. – он осекся. Несмотря на уговоры разума, холодная ярость душила его.

– ...твоими руками, – бесстрастно добавил Зонтаг. – Не ищи справедливости в мире, где рождаются придворными и пастухами.

Он подошел и снял с руки Сенора перчатку с отрезанным пальцем, а потом сделал знак, и слуга без запаха и отражений приблизился с невесть откуда взявшимся ножом и обрезал Сенору волосы.

– Но если Храма уже не существует? – Сенора поражала эта непоколебимая бесчувственная уверенность.

– Что ж, тогда я убью тебя на всякий случай... – сказал уже почти бесплотный голос.

И исчез.

21. ГУГЕНУБЕР

Он шел по извилистым коридорам Башни за слепой собакой и не исключал того, что это его последние минуты. В городе остались не ведающие о его испытаниях Суо и Истар, но здесь было тихо до тех пор, пока на него не обрушилась магия Башни.

Светильники в коридорах превратились в извивающиеся плети змей; потоки ледяной воды захлестывали его, вырвавшись из плена узких комнат, когда он открывал двери; древние рептилии появились из стен и сжигали его языками испепеляющего пламени. Демоны вскрикивали и стенали в темных закоулках этажей, суккубы искушали его и ввергали в неизъяснимые муки. Он блуждал в лабиринте струящегося света, сквозь него катились игральные кости; давя, обрушивались сверху куски бесформенной плоти, которой еще предстояло стать кем-то.

Камень в перстне Бродячего Монаха сиял Адским огнем, превращая его руку в залитую младенческой розовой кровью конечность.

Другой рукой он крепко сжимал рукоять Древнего Меча, скользя пальцем по знакам, спасавшим его от бушевавшей вокруг магической стихии.

Камень в перстне Сдалерна сиял как никогда – вот что было важным, и он во что бы то ни стало хотел это запомнить. У него не было времени подумать о том, что это значило, но лишь сияние камня, Древний Меч и маячивший впереди силуэт слепой собаки не давали ему заблудиться и сойти с ума.

Гнев Гугенубера не являлся смертоносным – Сенор был еще нужен для последнего похода и последней битвы.

Он оказался в узком коридоре, в дальнем конце которого чернела одна только дверь; и он понял, что это дверь в Ту Самую Комнату.

Сенор оглянулся и увидел, что теперь за ним тянется ритуальная свита из священных белых гиен, светящихся змей и роя волшебных насекомых, Переносчиков Знаков.

Преодолев зеркала (он вспарывал их лезвием Меча), Сенор остановился перед Комнатой и погладил ладонью ее двери, испещренные древними символами. Прошлое ждало, манило и звало объясниться отступника Башни.

Он толкнул тяжелую дверь.

И увидел то, что ожидал.

Пустую комнату с мерцающим во мраке саркофагом, у изголовья которого стоял Хозяин Башни.

Впервые Сенор увидел лицо Великого Мага, ибо капюшон того был откинут. Лик Гугенубера был непривычным и отталкивающим. Голова, серая и древняя, как омытый дождями камень, нечеловечески правильные черты и голубой правый глаз, сверкавший нестерпимо и неправдоподобно.

Левый был совершенно другим. Огромный, выпуклый и круглый, имеющий множество зрачков, мертвый до времени, темный и спящий – глаз для иного мира и для иных видений.

Искрящийся рой Переносчиков Знаков заполнил комнату и скрыл от Сенора ее стены и потолок. В последний раз взвыли священные гиены и покрыли своими белоснежными телами пол, превратившись в ковер из шкур. Сенор бросил взгляд на крышку саркофага. И опять узнал древние знаки.

– Так ты, глупец, пришел узнать то, от чего я так долго оберегал тебя? – загремел в его голове чужой голос. – Ты настаиваешь на этом, не зная, что тебя ожидает? Ты можешь оказаться по ту сторону смерти, превратиться в то, чем был когда-то, или в то, о чем даже не подозреваешь. Это тоже не пугает тебя?..

– Таковы мои условия, – хриплым голосом сказал Сенор, ощутив внезапную слабость.

– Иначе ты не отправишься в Тень? – спросил Гугенубер и рассмеялся. Смех его лишь частично напоминал человеческий.

– Тебе незачем мешать мне, – сказал Сенор. – Хуже не будет.