Медаль за город Вашингтон Морозов Владислав

Иллюстрация на обложке – Нина и Александр Соловьевы

© Морозов В.Ю., 2015

© ООО «Издательство «Яуза», 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Посвящается всем тем, кто в начале XXI в. воюет с фашистами. Снова.

Практически все люди и события, описанные в книге, вымышлены и не имеют ничего общего с реальностью, а трактовка автором некоторых реальных исторических событий и фактов необязательно совпадает с общепринятой.

Пролог. Атомные танкисты

«Что-то с памятью моей стало,

все, что было не со мной, помню».

Считается, что данная песня – реакция М. Фрадкина и Р. Рождественского на выход книги Л.И. Брежнева «Малая Земля»

Туман и дождь, уже третий день – сплошной, серый с пеплом и какими-то продуктами горения, капитально засоряющий триплексы и прицелы. Конечно, это нас не удивляло – до этого по Западной Германии мы шли буквально сквозь огонь и дым.

Но сейчас крупные города мы, по понятной причине, обходили. И большие пожары, сполохи от которых стояли до горизонта, оставались справа и слева от нас, там, где еще недавно были Антверпен, Гент и Брюссель. Мелкие городишки и местечки безмолвно мелькали по сторонам шоссе, так, словно всякая жизнь в них прекратилась.

Не было видно и противника. Уже дня три по нам никто всерьез не стрелял, зато мы время от времени натыкались на брошенные в изобилии немецкие, бельгийские и голландские танки и другую военную технику, скособоченную на обочинах дорог.

Да, по-настоящему мы воевали первую неделю. Вот тогда было все, хоть мы и шли во втором эшелоне. И глубокий прорыв на Падеборн, и встречные бои с еще оставшейся после столкновения с первым эшелоном наших войск элитой западного блока – «Абрамсы», М-60, «Челленджеры», «Чифтены», «Леопарды-1 и 2», и дымное небо, битком набитое авиацией, бьющей все, что движется. Никогда раньше я не видел (да, наверное, уже и не увижу), как горящие самолеты и вертолеты падали на горящие танки. Все вокруг ждали применения нейтронного оружия, которым нас пугали накануне, но так и не дождались.

Потом натовские танки и авиация стали заметно редеть, а сопротивление североатлантического блока – ослабевать, а на восьмой день, когда мы уже вовсю давили армейские тылы и неразвернутые тяжелую артиллерию и ракетные установки противника, наконец произошел-таки вполне ожидаемый глобальный обмен ударами. Насколько я понял, наши вдарили первыми. Ощущения были непередаваемыми – мы видели вспышки над Бонном и Кобленцем, нас даже тряхнуло ударной волной от этих взрывов. Похоже, нам сильно повезло, поскольку мы оказались далеко в стороне от крупных городов и военных баз.

И было совершенно понятно, что такие же красивые «грибы» сейчас встают и позади нас, и над ГДР, и дальше, уже над Польшей и «Союзом Нерушимым», а значит, прежняя жизнь, видимо, кончилась, глобально и навсегда….

А когда мы отдышались и собрали в кучу то, что у нас осталось, последовал кодированный приказ – вскрыть запечатанный пакет № 3 и действовать в соответствии с тем, что в нем изложено. Вскрывать пакет и командовать далее пришлось мне, поскольку никого старше меня по званию вокруг, как это ни странно, не уцелело. У нас в полку к этому времени уже недосчитались как всего управления части, так и трех комбатов из четырех…

В итоге пришлось быстро формировать сводный отряд и двигаться к цели, которую крайний раз, четыре дня назад, обозначил открытым текстом непонятно кто, назвавший наш позывной и представившийся штабом фронта (и которого мы с трудом услышали сквозь сплошной вой и треск по уцелевшим исключительно благодаря нашей предусмотрительности рациям). Кто нами сейчас командовал, я вообще не очень представлял – наш полкан Табачников погиб на пятый день (штабной КУНГ на базе «ЗиЛ-131», который он неизменно предпочитал бронированной командной технике, накрыло шальным снарядом), комдив генерал-лейтенант Кондратенко со всем штабом попал под авиаудар бундеслюфтваффовских «Фантомов» еще на третий день войны, а штаб 3-й общевойсковой армии во главе с генерал-полковником Пьянковым, похоже, за компанию со всеми прочими, накрыло ядерным ударом на восьмой день. Да и от города Магдебурга, где стоял до войны штаб нашей армии, теперь, похоже, мало что осталось. В глазах наших солдат и сержантов стоял откровенный страх и непонимание, поскольку никто не знал даже, кто вообще сейчас у руля, если от Москвы и Кремля теперь одно воспоминание, а живы ли те же Андропов с Устиновым и прочее Политбюро – пойди пойми. И только нахождение в глубине вражеской территории, похоже, еще сдерживало личный состав от глупостей и вопросов, на которые у меня, как и у всех прочих, не было ответа….

Но, уж коль мы солдаты, приказ надо выполнять, пока живы. А сдохнуть сейчас – не вопрос, признаки слабости и заторможенности были почти у всех, и иди разберись – от воздействия радиации это или от общей усталости и безнадеги. Наши чудом уцелевшие медики уже явно ничего не понимали в происходящем, даже не зная что делать с теми двумя десятками тяжелораненых, которых мы тащили за собой. Дозиметры сначала сошли с ума, а потом по большей части сломались. Противогазы и ОЗК мы сначала надевали, а потом плюнули – в такой сбруе в люке не повернешься, да и прок от них в целом сомнителен. Я лично предпочел заматывать физиономию влажной тряпкой (чтобы гарь не лезла в легкие) в сочетании со штатными для любого танкиста противопылевыми очками.

Вообще, мы и так практически «долгожители» – нашу дивизию, как и всю 3-ю общевойсковую армию, рассчитывали минут на сорок боя, а мы, гляди-ка, воюем уже третью неделю, и живы. Пока…

А на дворе, между прочим, июль месяц, год 1983-й. Жаркое еще недавно, и уже последнее, видимо, лето, которое поразительно быстро сменилось этими странными, почти осенними по виду дождями, которые, похоже, не кончатся, пока не догорят пожары в руинах на месте крупных городов. А потом, если в популярных брошюрках «для служебного пользования» писали правду, все сменится очень длинной зимой, полной смерти и безмолвия. Что при этом будет с нами – про это даже думать не хотелось. Ладно, я неженатый, а вот куда возвращаться с этой войны тем, у кого остались семьи-дети-жены – неизвестно…

Под гусеницы моего командирского Т-80К все так же ложатся километры хороших бельгийских дорог. Называется, вот пришли освободители, встречай нас Европа. Но цветов от нее теперь не дождешься, от нее уже вообще ничего не дождешься. Тишина и безлюдье, нарушаемые только ревом и свистом наших дизелей и турбин. Проезжая через когда-то чистенькие и аккуратные немецкие и бельгийские городки и деревушки, мы в последние дни натыкаемся только на редкие трупы, брошенные легковушки, разграбленные магазины, бензоколонки и прочие следы разномасштабного мародерства. Людей нет вообще, видимо, если живы, отсиживаются по домам и погребам (если они здесь вообще есть). Не думаю, что натовцы нарыли такое количество противоатомных бункеров, в которое поместилась бы большая часть местного населения.

Следы бомбежек здесь уже попадались совсем редко – наши ВВС густо бомбили Западную Германию и, действуя на опережение, хорошо обработали Англию, при этом стараясь все-таки щадить мосты и дороги на пути к нашей основной цели. За что им спасибо. Хотя что им наше спасибо, если и наши и западные летуны сейчас по большей части уже на том свете? По аэродромам-то явно долбанули в первую очередь….

Впереди меня – разведка и пара Т-80Б. А вообще наша колонна не особо длинная. Тринадцать Т-80Б, считая мой, командирский танк, десять Т-64А и Б, плюс присоединившиеся к нам пять Т-55 и четыре Т-72М из 11-й мотострелковой дивизии Национальной Народной Армии ГДР (немцами командовал некий очень вежливый майор с музыкальной фамилией Вагнер, хорошо говоривший по-русски – поскольку мы с ним были в одном звании, я поначалу даже предложил ему возглавить наш сводный отряд, но он тут же отказался, что значит дисциплинированная нация).

Плюс к этому три десятка БМП-1 и 2, три БРМ-1К и пять БРДМ-2 (считая две машины с ПТУРами) и шестнадцать БТРов – БТР-70, БТР-60 (включая даже три взявшихся непонятно откуда БТР-60ПА и пару БТР-60ПУ), а также пара санитарных МТ-ЛБ и прочая второстепенная техника – грузовики и бензозаправщики, как наши, так и подобранные по дороге трофейные.

Учитывая, что в нашем и соседнем полках в начале войны было по 104-105 Т-80 (а в полках соседней 7-й гвардейской танковой дивизии – по 95 Т-64), по 57-59 БМП-1 и 2, а также по 12-18 САУ и масса всякой прочей вспомогательной техники, можно с чистой совестью сказать, что от нас остались практически рожки да ножки, как в той детской песенке….

Главный плюс в том, что большая часть техники пока работала надежно, и в том, что пока еще есть топливо на брошенных бензозаправках и в баках оставленной на дорогах вокруг нас техники, поэтому тот НЗ, что мы везем с собой, не особо тратим. Ну а снаряды-патроны пока есть. Стрелять вот особо не в кого….

Между тем дождь наконец прекратился. Я поднял очки на налобник танкошлема и приспустил закрывающую лицо тряпку. Воздух отдавал перегоревшим топливом и пожаром. Все как всегда в последние дни.

Перед головным танком нашей колонны выскочили из-за поворота разведчики – блестящие от влаги БРМ-1К и БРДМ. С БРМ, соблюдая радиомолчание, махали красным флажком. Значит, произошло нечто важное.

– Колонна, стой! – крикнул я, в свою очередь отмахнув флажками, и скомандовал мехводу:

– Черняев, давай в голову колонны, навстречу разведке!

«Восьмидесятка» крутнулась влево и, обходя головные танки, рванула вперед.

Когда мы поравнялись с БРМ, я рассмотрел в ее башенном люке чумазую физиономию старшего лейтенанта Семеренко. Не скажу, что он был доволен, но страха я в его глазах не усмотрел.

– Товарищ майор, – доложил старлей. – Берег впереди!

– Точно?

– Абсолютно. Все по графику.

– Противника нигде не видно?

– Никак нет. Я там для уточнения обстановки одну «бардадымку» оставил…

– Тогда все помаленьку вперед….

Отмашка флажками, и колонна тронулась.

Километров через пять наши танки прошли через аккуратненький двух-трехэтажный городок под островерхими черепичными крышами, над которыми в пасмурной мгле угадывались шпили каких-то то ли соборов, то ли кирх (судя по карте в моем планшете и надписям на дорожных указателях, это был Остенде, провинция Западная Фландрия). Высекая траками искры из булыжных мостовых, наша колонна миновала город и на приличной скорости выкатилась к нашей главной цели.

Через пелену медленно рассеивающегося тумана я и без всякого бинокля рассмотрел серое море до горизонта, лениво шлепающее в берег. Справа в отдалении – явный порт с длинными пирсами и маячившими за ними мачтами многочисленных яхт и прочего «тюлькиного флота», слева – полоса песчаного пляжа с разбросанными в беспорядке лежаками и пляжными кабинками, упирающаяся в невысокие дюны. На дюнах торчал брошенный «Леопард-1А4» или «А5» с открытыми люками и маркировкой бельгийской армии. Позади него стояла наша БРДМ-2 – разведчики, высунувшись из открытых люков, обозревали местность в бинокли. И больше ничего вокруг.

Я вылез из башенного люка и, сдвинув шлем на затылок, осмотрелся. Спрашивается, что я ожидал увидеть? Мокро и противно… Доконает меня эта сырость, комбез влажный, шлемофон влажный… Не хватало еще только помереть от простуды, во время ядерной-то войны…

Ветер, дувший с моря, ощутимо вонял сажей.

Колонна медленно рассредотачивалась на дороге вдоль пляжа.

– Заглушить двигатели и отдыхать! – крикнул я в сторону танков. – Передать всем!

Кажется, меня услышали, залязгали люки, и из машин полезли фигуры в черных комбезах и шлемах, а также мотопехота в полевом х/б. Спустившись на землю, танкисты разминали затекшие спины, ноги и задницы, пехтура снимала каски. У кого еще оставалось курево – закуривал.

А я все так же стоял на песке, попеременно разглядывая окружающий пейзаж и карту в моем расстегнутом планшете.

– И что там? – спросил подошедший ко мне первым из наших офицеров капитан Курков.

– Чего-чего. Сам слепой – не видишь? Дошли. Выполнили приказ. Вот он тебе Ла-Манш, он же Английский канал.

– А дальше?

– А буй его знает, что дальше…

Сказал я это предельно искренне. Это наши деды, дойдя до Эльбы или до Праги, наверное, знали, что будет дальше, а нас-то о продолжении не информировали. А точнее – не успели информировать. Да и будет ли оно теперь, это продолжение?

Нет, то есть планы Генштаба (или давно погибшего штаба нашей 3-й армии) мы выполнили в точности и, как и было предписано, на пятнадцатые-шестнадцатые (я отметил для себя, что сегодня у нас 22 июля) сутки вышли к намеченной цели. У Гудериана бы и то вряд ли лучше получилось. Собственно, мы могли выйти к устью Шельды еще три дня назад, но поскольку на Антверпен уже уронили энное количество килотонн, там стоял ад кромешный. Да и приказ наш касался исключительно участка Зеебрюге-Остенде.

А что теперь? В последнем радиосообщении было сказано – выйти в заданный район и удерживать плацдарм до подхода главных сил, дабы обеспечить форсирование Ла-Манша указанными главными силами. А где они теперь, эти самые главные силы? По-моему, все, кто были (а точнее, те, кто еще живы) – пришли сюда со мной. Конечно, не мы одни во всей Советской Армии остались, до намеченных довоенными планами рубежей явно много кто дошел, но действительно – дальше-то куда? Искать переправочные средства – и вперед, чудо-богатыри? В Англию? А на фига?

– Товарищ майор! – услышал я голос все того же Семеренко. Он, спотыкаясь, бежал ко мне от своей БРМ.

– Чего там у тебя еще?

– Впереди техника!

– Противник?

– Да нет, наши. БМД. Их Потапов обнаружил. Идут сюда.

Вместе с ним я вышел на дорогу, где возле моего танка уже начали собираться офицеры.

Эта самая десантная колонна оказалась недлинной – один БТР-Д и четыре побитых БМД-1, с сорванным внешним крепежом и мелкими пробоинами в броне, плюс пяток трофейных пятнистых джипов с американской маркировкой. Техника была облеплена колоритными фигурами в грязных зеленых маскхалатах, прыжковых и танкистских шлемах и голубых беретках. Кое-кто нацепил на головы американские кевларовые каски. Я рассмотрел на некоторых десантниках натовские камуфляжные куртки, а в руках у них, кроме штатного оружия – импортные штурмовые винтовки. Видать, повеселились полосатики…

С головной БМД спрыгнул и направился ко мне крупный небритый мужик в обмятом голубом берете с офицерской кокардой и АКМС на плече. Поверх маскхалата на нем была американская куртка, снятая с какого-то, судя по нашитой на груди планке, «col.lt J.C.Jones» (подполковника Джонса, надо понимать, и не завидую я этому Джонсу, ох не завидую….), а на поясе, в полуоткрытой кобуре незнакомого образца торчал здоровенный, явно импортный пистолет с донельзя вычурной рукоятью (накладки там были явно из какого-то дорогого дерева или чего-то типа того).

– Капитан Лагутин, – представился он, козырнув. – Командир разведбата 7-й гвардейской Краснознаменной Ордена Кутузова II степени воздушно-десантной дивизии, сейчас командую сводным отрядом из различных подразделений данной дивизии.

Я представился в том же стиле, кинув руку к шлемофону:

– 61-й гвардейский танковый Свердловско-Львовский Ордена Ленина Краснознаменный орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого полк 10-й гвардейской танковой Уральско-Львовской Ордена Октябрьской революции, Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова добровольческой дивизии имени маршала Советского Союза Р. Малиновского. Командир второго батальона. Командую сводным отрядом, куда кроме остатков нашего полка входят подразделения 62-го полка нашей дивизии, соседней 7-й гвардейской танковой дивизии и 11-й мотострелковой дивизии армии ГДР…

– Титулов-то у нас с тобой, майор, все равно что у дворян, – усмехнулся капитан, – а вот насчет всего остального….

– Что есть, то есть. Титулы есть, а полков и дивизий уже нет. Даже командиров и штабов нету. Ты-то откуда свалился на нашу голову, крылатая пехота?

– С Дюнкерка.

– Ну-у?! Это как же вас туда занесло?

– Как-как. На седьмой день войны нас высадили между Лиллем и Дюнкерком. Для захвата плацдарма, куда на следующий день должны были высадиться главные силы дивизии. А на следующий день сам знаешь что произошло. Дюнкерк, понятное дело, накрылся, высаживаться уже никто не стал. Мы там сначала разнесли все напополам и вдребезги, включая два ракетных дивизиона – «Лэнсов» и «Плутонов». Потеряли на этом почти всю технику и две трети личного состава. Потом сидели как идиоты, ждали чего-то. А неделю назад вдруг радио. На нашей волне открытым текстом – называют мой позывной и приказывают выходить к побережью севернее, в Бельгию, на соединение с главными силами фронта. Ну вот мы и вышли. Это вы, что ли, и есть «главные силы»?

– Недурное у тебя вышло турне… Ты будешь смеяться, капитан, но я сюда вышел тоже для обеспечения подхода главных сил…

– И где они, эти главные силы?

– Да без понятия.

– Ты когда последний приказ получил?

– Четыре дня назад. Так же как и ты – открытым текстом. И я его выполнил…

– И что дальше, танкист?

– Эх, десантура, а я-то откуда знаю… Давай вместе кумекать…

Грохот, долетевший наконец до моих ушей, заставил меня открыть глаза. И я проснулся окончательно. В дверь моего кабинета со всей дури долбили кулаками, а может, даже и берцами.

– Чего там? – крикнул я.

– Посыльный из штаба! – заорали из-за двери. – Товарищ майор, вас срочно к комбригу!

– Ципура, ты, что ли? – припомнил я фамилию сержанта, который должен был сегодня дежурить в штабе.

– Я, товарищ майор, – обрадованно ответили за дверью.

Я глянул на свои наручные часы – ни фига себе, время семь утра! Что, атомная война началась-таки? Совсем обалдели они там в штабе, что ли?! Позвонить нельзя было?

Я глянул на стол и увидел, что трубка внутреннего телефона лежит на столе, а значит, зря я штабных матерю. Как видно, сам накануне трубку не повесил, чтобы кто попало спать не мешал…

– Ну и хрюли? Зачем я родному командованию понадобился? – поинтересовался я, прекрасно зная, что сержант может и не знать, зачем меня вызывают. Поэтому мой вопрос мог прозвучать довольно идиотски.

– Там до вас большое начальство из Центра приехало! – проорал посыльный через дверь. – Баба какая-то!

– Понял, уже иду! – крикнул я в ответ, и Ципура резво учапал вдаль по коридору.

Я сел на диване, протирая глаза. Н-да, диван в кабинете – это, конечно, хорошо, а вот ночевать в этом самом служебном кабинете полуодетым, точно скотина (как говорила одна старуха во всемирно известной книге Ярослава Гашека), – это, браток, никуда не годится. Видимо, от этого беспорядочного образа жизни мне всякие навязчивые страшилки про Третью мировую все время и снятся. Главное – с чего бы это? Ведь и не пил ничего накануне, бамбук не курил и в оргиях не участвовал….

И, что характерно, я в 1983-м был всего-навсего школьником очень даже младших классов и ни о чем таком знать не знал…. Нет, конечно, нас в те времена усиленно пугали атомной войной, но не с такими же подробностями. А из моей ближайшей родни никто в ГСВГ в те времена тоже не служил. Загадка, блин… В прежние времена такие сновидения стали бы усиленно лечить, а сейчас про такое лучше вообще помалкивать. Вот и я помолчу – здоровее буду. Тем более сейчас наяву порой все куда хуже, чем во сне…

Значит, какая-то баба до меня приехала? Понятно. Догадываюсь, что за баба может прилететь по мою душу ни свет ни заря. Если это та, о ком я думаю, опять предстоит нечто все в том же духе – собирай манатки, дан приказ ему на запад, ей в другую сторону… Ладно, поглядим, что они там у себя опять удумали, раз приперлась вне графика и без всякого предупреждения.

Глядя в окошко, где в предутреннем сумраке с деревьев медленно осыпались первые пожелтевшие листья, а по подоконнику лениво постукивали капли редкого, характерного для ранней осени дождя, я натянул камуфло, зашнуровал ботинки, наскоро умылся и потек в сторону штаба.

Не исключено, что спасать будущее человечества. В очередной раз…

Глава 1. Обратной дороги нет. Сборы в дальнюю дорогу

«Чем дальше влез, тем ближе вылез».

Вроде бы народная поговорка

Ближайшее будущее. Начало 2020-х. Россия. Урал. Расположение 93-й гвардейской инженерно-штурмовой бригады. Ранняя осень

Качество записи было очень хорошее, вот только эта самая запись, к сожалению, была без звука – явные издержки нынешнего смутного времени, увы, увы. Хотя теперь меня обычно скорее удивляет не отсутствие на каком-либо достойном охраны объекте систем наблюдения, а скорее их наличие. Что делать – живем-то где?

На большом экране передо мной на фоне яркой полупустыни с какими-то кактусами и прочими элементами тропической зелени открылись металлические ворота в заборе из крупной проволочной сетки с «егозой» поверху, и на некую внутреннюю территорию въехал довольно ухоженный внедорожник вишневого цвета. Ворота за машиной медленно закрылись. Автомобиль отъехал чуть в сторону и остановился.

Из него выбралась очень красивая загорелая, светловолосая женщина, в темных очках, светлом (цвет беж, или светло-песочный) мини-платьице и белых туфлях на каблуках с блестящими пряжками под золото или что-то типа того.

Красавица захлопнула дверь автомобиля и, взяв сумочку, двинулась к расположенной у ворот, через которые она только что въехала, будке-сторожке (цементный или отштукатуренный куб с узкими окнами по всем стенам, кроме внутренней, где располагалась дверь). Оттуда навстречу ей вышли двое. Молодые, как и приехавшая блондинка, мужчина и женщина в некой униформе (более всего напоминающей то ли офисную одежду из прежних времен, то ли экипировку каких-нибудь бортпроводников) серо-голубого цвета. На женщине приталенный костюм с узкой юбкой, в сочетании с белой блузкой и туфлями без каблуков. Мужчина без пиджака, в белой рубашке с темным галстуком и брюках из той же серо-голубой ткани. Оба вооружены – у мужчины в руках дробовик, а у женщины, судя по оттопыренному пиджачку, под костюмом слева пистолет в подмышечной кобуре.

Блондинка начала что-то им объяснять, энергично жестикулируя. Лица у мужчины и женщины стали какие-то настороженные. Со стороны снимающей все это камеры между тем появились еще трое – две девушки и бритый (а может, и лысый) мужик, в такой же, как у первых двух, униформе, только все без пиджаков. И у этих троих лица были какие-то предельно настороженные. Разговор с энергичной жестикуляцией продолжился, потом блондинка сняла свои солнцезащитные очочки и явно отдала какую-то команду, после которой первые двое вернулись в сторожку, а остальные трое с блондинкой во главе двинулись к невысокому двухэтажному зданию, торчавшему чуть в отдалении. И за этим зданием чуть в отдалении виднелось что-то, больше всего похожее на быстросборные ангары со сводчатой крышей. Вот тут мне стало понятно, почему все они тут ходят в некой единообразной униформе – вся картинка более всего напоминала небольшой, провинциальный (возможно, частный) аэропорт в довоенном западном стиле. Не иначе какая-то очень частная авиационная лавочка, если они, конечно, где-то еще остались. Вот только самолетов-вертолетов нигде почему-то видно не было.

Внутри, в холле первого этажа здания, который действительно выглядел как офис некой частной авиакомпании (даже какие-то постеры с самолетами и рекламами – бросилось в глаза что-то про курорт Акапулько и продукцию концерна «Эмбраер» – по стенам висели), по-видимому, работала еще одна камера. Вошедших встретили еще десяток человек, по-моему, там было трое мужчин и шесть-семь девушек, все в той же униформе, по большей части без пиджаков, на двоих бабах вместо блузок были какие-то топики без рукавов, обувь на собравшихся была разнотипная и разноцветная. Вид у всех явно взвинченный.

Все скучковались вокруг блондинки, которая, все так же энергично жестикулируя, довольно долго что-то им энергично объясняла-втолковывала. Потом она наконец закончила, и все разошлись.

Блондинка поднялась по лестнице на второй этаж, где стояла еще одна камера. На втором этаже была видна изнанка типичного офиса – холл второго этажа с несколькими креслами и парой легких столиков и входными дверями служебных кабинетов, выходящими во внутренний коридор.

Блондинка зашла в один из кабинетов и на какое-то время пропала там. Потом она наконец вышла оттуда, уже без сумочки, но с большим пистолетом в руке. Затем красавица спустилась по лестнице вниз.

Навстречу ей попадались все те же девушки в униформе, но все они уже были вооружены – в основном короткоствольными тарахтелками МР-5, а у двоих или троих были штурмовые винтовки «Штейр-АУГ» (или как там они правильно называются) схемы «булпап».

Видно, как блондинка им всем снова что-то говорит, явно приказывая или как минимум давая какие-то ценные указания. Все внимают. Спустя какое-то время двое мужиков волокут снизу старый американский пулемет М-60 и несколько зеленых жестяных коробок с лентами к нему куда-то наверх, явно на крышу или на второй этаж. Блондинка что-то говорит и им. Они кивают.

Потом опять запись с камеры перед воротами. Звука нет. Но похоже, что началось нечто нехорошее. По воротам и сторожке возле них довольно густо стреляют – кругом вспухают пылевые облачка и султанчики, отлетает щебенка и куски краски, вспыхивают неяркие искры рикошетов, когда пули отлетают от металлического забора, стекла сторожки в пробоинах и трещинах.

Внедорожник, на котором приехала давешняя блондинка, весь в дырах, стекла покрыты мелкой паутиной трещин. Сторожку продолжают изрядно дырявить, и она практически лишается стекол. Из нее выбегает девушка в пиджаке, та, с которой блондинка разговаривала в самом начале, с пистолетом в руке, на щеке порез, глаза дикие. Палит куда-то себе за спину и что-то кричит. Через пару секунд ей словно ударяет по голове, она спотыкается на ровном месте, роняет пистолет и кувыркается по земле (в сторону отлетает соскочившая с ноги туфля), после чего замирает в неудобной позе, лицом вниз. Потом в сторожке что-то начинает гореть – в сторону камеры стелется сизый дым.

Потом ворота содрогаются и падают, и вместо них в пустом проеме, в облаке пыли и мелких обломков, возникает массивный пикап с «кенгурятником» перед радиатором. Картинка в духе кинобоевиков из прежних времен.

В кузове пикапа, выставив стволы штурмовых винтовок над кабиной водителя, ведут непрерывный огонь из автоматов четверо волосатых мужиков. Пикап на хорошей скорости врывается за ворота, но тут же попадает под сосредоточенный огонь. Первыми же выстрелами, похоже, убивают водителя, дырявят радиатор и покрышки передних колес. Ветровое стекло покрывается сеткой трещин, из-под капота поднимается пар, машину заносит. Один из стрелков медленно оседает в кузове, явно замертво. Потом еще один волосатик в черной майке выпадает через борт, выронив оружие – видно, как в него, уже падающего, попадает автоматная очередь. Двое оставшихся автоматчиков успевают выпрыгнуть из кузова, суматошно поливая все вокруг длинными очередями, но через пару минут падают один за другим на землю, без признаков жизни. Пикап лениво загорается. Похоже, интенсивность огня несколько снижается, поскольку в поле зрения появляются трое вооруженных, сильно растрепанных девушек из числа тех, что были в главном здании. Они осматривают ту, что бежала от сторожки– видно, что у нее приличная дырка от пули в виске. Потом девушки собирают валяющееся на земле оружие и отходят. Видно, как за воротами перебегают какие-то человеческие силуэты с оружием.

Далее в кадре появляется та самая блондинка, которая, похоже, все так же ими руководит. Она что-то говорит, но идет уже как-то нетвердо, спотыкаясь на каблуках – в ее правой руке пистолет, левой ладонью она держится за бок, видно, что пальцы этой руки не особо густо испачканы красным, лицо слегка искажено гримасой боли и удивления.

Между тем перестрелка вокруг, похоже, продолжается вовсю.

Далее съемка с камеры в холле первого этажа – стекла уже выбиты начисто, пол засыпан осколками и стреляными гильзами, мужики и девки в знакомой униформе стреляют куда-то в сторону ворот, прикрывшись поваленной на пол мебелью – какими-то шкафами, стеллажами, креслами. Блондинка командует и здесь, заметно, как под пальцами ее левой руки на талии все гуще расплывается влажное темное пятно. Видно, что стоит и говорит она с видимым усилием.

Без паузы – камера в холле второго этажа. Там та же картина, что и внизу, – начисто выбитые окна, распахнутые двери некоторых кабинетов, на стенах дыры и вмятины от пуль. Двое девушек тащат под локти блондинку. Та все так же держится левой рукой за живот и что-то говорит, но талия у нее уже туго обмотана прямо поверх платья чем-то, вроде куска простыни или, к примеру, наволочки и крови почти не видно.

Девки сажают ее в одно из стоящих в холле кресел, и она, скорчившись в этом кресле, неловко вытягивает ноги, продолжая что-то говорить. Что-то ответив ей, обе девушки быстро уходят, оставляя рядом с ней на столике пистолет, кучку пистолетных и автоматных обойм и ставя у ближайшей стенки укороченный М-16 карабинного типа, по-моему, автомат из числа подобранных на улице, возле пикапа. Видно, как блондинка некоторое время сидит в бессильной позе, уронив голову на грудь, потом с явным трудом встает, подбирает автомат и нетвердой, вихляющейся походкой, держась левой рукой за стенки, идет в кабинет, в который заходила накануне, еще до начала перестрелки. Через какое-то время она, также по стенке, возвращается оттуда и тяжело падает в то же кресло, хорошо видно, что лицо у нее мокрое от пота, на щеках нездоровый румянец и ей, похоже, очень больно.

Снаружи, похоже, продолжается интенсивная стрельба. У забора и ворот начинают с удвоенной частотой мелькать какие-то человеческие фигуры в однотипных, песочно-пятнистых униформах, которые по одной-две проникают сквозь снесенные ворота.

Камера в холле первого этажа. Опять идет очень плотная стрельба с обеих сторон, стреляных гильз на полу заметно прибавилось, видно, что одна из девушек лежит навзничь, привалившись спиной к стене, взгляд застывший, рот открыт, белая блузка на груди густо залита темно-красным, автомат лежит на полу рядом с ней. Еще одна девушка лежит на полу спиной к камере, мертво уткнувшись лбом в прицельную планку своей штурмовой винтовки. Остальные продолжают вести огонь.

Видно, как блондинка, с огромным трудом поднявшись, подбирает со столика магазины и, согнувшись, чуть ли не ползком спускается на первый этаж. Потом из одного кабинета второго этажа появляется светловолосая девушка – длинные волосы рассыпались по плечам и лицу, шелковая белая блузка вылезла из сползшей на бедра юбки, глаза дикие, рукава закатаны. Что-то кричит в коридор. Явно обращаясь к тем, кто ведет огонь на первом этаже. На лестнице снизу возникают две особи женского пола с оружием, которые следом за растрепанной светловолосой девкой кидаются за двери кабинетов. Видимо, там они ведут огонь из окон, но в кабинетах камер нет. Видно только, как сотрясается здание, а отдельные пули дырявят хлипкие внутренние стенки.

Минуты через четыре одна из девушек, рыжеволосая, высовывается в коридор второго этажа и что-то кричит. В этот момент ей в спину, похоже, попадает пуля – из груди толчком брызгает темным. Коричневатые капли отлетают на стенку. Рыжая девка, с каким-то изумлением на лице, выронив автомат, выпадает из двери кабинета и остается лежать в неудобной позе поперек коридора.

С первого этажа появляется, все так же держась левой рукой за стены, блондинка (на плече у нее теперь висят два автомата МР-5, в правой руке пистолет и какая-то брезентовая сумка, откуда торчат автоматные магазины) с еще одной девушкой. Они тащат под локоть третью – рослую брюнетку в топике без рукавов. Та явно не может идти, ее ноги заплетаются, она что-то говорит, а топик на груди и животе покрыт влажными красными пятнами. Ее кладут спиной на низкий столик в холле второго этажа, положив рядом автомат МР-5. Видно, как согнутые колени раненой дрожат. Рядом с ней тяжело усаживается в кресло блондинка, положив принесенные стволы прямо на пол. В коридор залетают шальные пули с улицы, но обе их словно не замечают. Раненая, лежа, что-то говорит, блондинка что-то говорит в ответ. Видно, как красные пятна на груди брюнетки все больше темнеют. Через несколько минут раненая затихает, склонив голову набок. Блондинка тормошит ее за плечо, но явно тщетно. Блондинка что-то кричит.

В холле первого этажа стрельба продолжается с прежней интенсивностью, воздух там откровенно мутнеет от пороха и пыли. Видно, что ответный огонь там ведут уже всего трое.

Опять второй этаж. Пули попадают в коридор как-то слишком густо. Камера слегка трясется, но потом картинка восстанавливается.

Блондинка снова что-то кричит. Из-за дверей кабинетов второго этажа появляется одна из девушек – маленькая кудрявая брюнетка, которая бросается по лестнице наверх. Интенсивность стрельбы, похоже, нисколько не уменьшается.

В холле второго этажа снова возникает растрепанная светловолосая гирла в вылезшей блузке. Что-то кричит полулежащей в кресле блондинке в светлом. Та передает ей один МР-5 из числа лежащих рядом, потом обшаривает пол вокруг себя и вручает растрепанной три или четыре запасных рожка из брезентовой сумки. Та, что-то крикнув, исчезает.

Между тем блондинка резко оборачивается. Снизу, что-то крича, появляется еще одна девушка, согнувшись, зажимает обеими руками живот, блузка и кисти рук густо залиты красным, видно, как кровь толчками выбивается из-под зажавших рану ладоней. Падает на колени, доползает до стены и там затихает в неестественной позе. Под ней на полу сразу образуется темная лужа.

Блондинка с огромным трудом встает, наклоняется над убитой, потом поднимает с пола свой автомат и спускается вниз по лестнице.

В холле первого этажа уже, похоже, никто не отвечает на огонь снаружи. На улице четко видны перебегающие силуэты стрелков в пятнистом желто-коричневом.

Откуда-то вдруг выскакивает метавшаяся до того наверх кудрявая брюнетка, с пулеметом М-60 наперевес, патронная лента волочится по полу. Стреляет от живота, в нее стреляют в ответ, видно, как пули попадают ей в плечо, грудь и живот. Она кричит, но все-таки достреливает ленту и только после этого медленно оседает на покрытый горячими гильзами, обломками мебели и битым стеклом пол, выронив пулемет.

Камера снова показывает холл второго этажа. Туда на коленях выползает блондинка в светлом, за ней по полу тянутся темные следы, держится за живот и, похоже, плачет. Видно, что на стягивающей ее талию повязке появились минимум две новые раны. Она скидывает на лестницу позади себя пару кресел, поднимает с пола автомат, подползает к стене, тяжело разворачивается и садится на полу так, чтобы видеть лестницу с первого этажа. Меняет рожок в автомате и что-то кричит. При этом пол вокруг нее почему-то начинает блестеть так, словно по нему разлили воду. Обмочилась, что ли? Ужас какой…

Появляется давешняя растрепанная светловолосая девка. Форменная юбка лопнула на ее бедре по шву, так что видны узкие темные трусишки. Что-то кричит в ответ. Видно, что на ее левом рукаве и на животе мятой блузки тоже появились кровавые пятна. Хватает из сумки еще несколько обойм, потом возвращается туда, откуда только что выскочила.

Камера с улицы показывает, как темно-зеленые фигуры проникают на первый этаж. Блондинка в светлом начинает стрелять куда-то вниз, что-то кричит. Но ответа явно нет. Она меняет обойму, снова стреляет. Видно, как снизу стреляют ей в ответ, вокруг отлетает отбитая пулями штукатурка или что-то типа того. Наконец пуля попадает ей в живот. Она, широко открывая рот, кричит, но меняет обойму и продолжает стрелять. Потом меняет еще одну обойму. Снова стреляет. Снизу лупят в ответ, но неточно, попадая в основном в стенку и образуя в кадре облачка мусора.

В коридоре второго этажа снова возникает растрепанная девка, идет нетвердой походкой, виляя из стороны в сторону, хватаясь за стены и двери. Оружия у нее нет, на лице гримаса боли. Она что-то обреченно кричит, рвет блузку на груди, так что пуговицы разлетаются, падает на колени и медленно, как-то боком, оседает на пол.

Блондинка в светлом расстреливает еще одну обойму, потом снова перезаряжает и стреляет. В какой-то момент автоматная очередь рвет ткань платья у нее на груди. Она, видимо, последним усилием, вытягивает ноги, утыкается подбородком в грудь и, дернувшись всем телом, замирает, так и не выпустив автомат из опущенных рук. Похоже, что умерла…

Спустя какое-то время в холле второго этажа появляется тип в песочно-коричневой сбруе. Хорошо знакомое тощее, бесстрастное лицо, верхняя часть физиономии закрыта широкой светозащитной панелью, на голове радиогарнитура с наушниками и микрофоном. Перешагивает через трупы, тыркая их носком высокого шнурованного берца. Подходит к телу блондинки в светлом. Наклоняется, явно осматривая убитую. Потом, похоже, что-то докладывает по радио и уходит вниз. Снаружи видно, как пятнистые фигуры покидают здание на фоне закатного солнца…

– Впечатляет, – сказал я. – Только зачем ты, интересно знать, мне показала это немое документальное кино? Прилетела ни свет ни заря, разбудила практически до подъема, заставила не жрамши, не срамши тащиться сюда и в итоге устроила этот, с позволения сказать, «видеосалон»… Оно действительно того стоило?

– Стоило. Кстати, а что ты можешь сказать по поводу просмотренного? – спросила неистовая Данка. Она сидела за столом напротив меня, как всегда являя образец стервозной офисно-деловой элегантности. Только приталенный костюмчик с узкой, оголявшей коленки юбкой на ней на сей раз был красного цвета и с блестящими псевдоформенными пуговицами, в сочетании с туфлями и сумочкой того же колера. Лишь коричневатая кожаная папочка из крокодила (ну или под крокодила) с бумагами сегодня несколько выбивалась из общего ансамбля. Вариация обычных понтов в ее стиле, короче говоря. Полковник российской армии, блин… Выходит, есть еще на планете места, где шьют и даже носят модную одежду. Эх, на корриду бы тебя, голуба, в таком виде – самое то было бы. Только, увы, все это мечты, и не более того, да и где она теперь, та коррида?

– Что именно я должен тебе сказать? Как простой зритель или как профессионал?

– И тот и другой.

– В прежние, псевдополиткорректные, времена возрастной рейтинг у этой киноработы на гнилом Западе был бы никак не меньше 21+, если бы это тогда вообще разрешили кому-то показывать. И в какие-нибудь Канны сие, если можно так выразиться, кино точно никогда не послали бы. А человек, снявший его, скорее всего, сел бы в комфортабельную западную тюрягу. Это как минимум. Впрочем, в относительно недавние времена разные исламисты и прочие подобные им «оригиналы», бывало, присылали в качестве убедительного доказательства к своим требованиям выкупа похожее видео. Иногда даже и с откровенной расчлененкой. Мне довелось посмотреть подобное несколько раз и, скажу тебе честно – там были штуки посильнее того, что мы только что смотрели. Кстати, а это массовое убийство где происходило и когда?

– Полтора месяца назад, в Мексике.

– Ага. Ну, наших старых и недобрых знакомых, защищающих лучшую в мире демократию, зомбаков, я сразу же признал. А этих парней и девок за что убивали, кстати говоря, если не секрет?

– Как обычно, за лишние догадки и вопросы.

– Понятно. Здорово же они, видать, кому-то насолили, раз против них послали такое… И зачем, интересно знать, эта блондинистая красавица в светлом платье вообще туда приперлась? Я, конечно, понял, что она там, видимо, была главная, но все-таки…

– Это был ее частный аэродром, а точнее, собственность ее семейства. А приехала потому, что влетела в заранее поставленную ловушку. Она якобы совершенно случайно узнала, что вот-вот будет нападение на аэродром, где находились ее люди. А предупредить по-другому было нельзя – телефон им обрезали, мобильной связи сейчас нет. Поэтому она туда и примчалась. Сорвалась чуть ли не с какого-то званого обеда…

– Чтобы умереть?

– Ну так она же не знала…

– Сомневаюсь, что она уж совсем не догадывалась о том, что ее ждет. Кстати, какие-то странные организаторы были у этого нападения. Телефон обрезали, а электричество почему-то не догадались отрубить – на записи четко видно, что в здании свет горит и камеры работают. Кстати, а чего они заодно уж и камеры не уничтожили, раз все такие из себя умные?

– Так там камеры были скрытые, и они об их существовании и не знали. Они ведь все специально сделали для того, чтобы никто не подумал на этих «универсальных солдат» и их создателей – разбитый пикап и трупы ехавших в нем стрелков принадлежали одной местной, скажем так, «конкурирующей группировке»…

– Слишком явные следы всегда поневоле вызывают подозрение…

– Я тебе, майор, больше скажу – даже если бы там не было камер, в местный след мало кто поверил бы.

– Ну-ну. А чего они тогда, кстати, не расстреляли эту халупу из подствольников, гранатометов, минометов или, на худой конец, тупо не закидали ручными гранатами? Ведь там, насколько я смог рассмотреть, не было ни самолетов, ни, скажем, резервуаров с горючкой – взрываться и гореть было особо нечему. Или они штурмовали конкретно здание аэропорта и ни на что, кроме убийства тех, кто там находился, не рассчитывали?

– Ну, у местных как-то особо не принято применять тяжелое вооружение, зачастую его там просто нет, даже у тамошних армейских с этим проблемы. А кроме того, похоже, те, кто устроил нападение, не просто убивали, а явно растягивали удовольствие.

– Это как?

– Нападавшие применили хитрые спецбоеприпасы, которых еще никто до того не видел. Пули с дополнительной внешней оболочкой с высоким содержанием поваренной соли. При соединении с кровью оболочка начинает растворяться, вызывая дикую боль и жжение…

– Ни фига себе… Да, схлопотать таким ядреным суперпатроном в живот – это нерадостно…. Так они что – мазохисты, эти заказчики нападения с применением подобных «спецсредств»? И окончательной целью действительно было просто убийство?

– Скорее можно сказать – убийство в воспитательных целях.

– Это кого же таким макаром можно воспитать, интересно знать? Тут, по-моему, либо убиваешь, либо воспитываешь, без иных вариантов. И чем конкретно эти парни и девки провинились? Кому именно дорожку перешли?

– Если коротко – они узнали кое-что лишнее о местных мутных типах, тех самых, которые предположительно клепают для пиндосов этих «универсальных солдат» и «живые мины»…

– Погодь, ты же говорила, что у «живых мин» бразильский след, при чем тут Мексика?

– Бразилия – просто одно из мест, откуда они легально получали человеческий и прочий биоматериал, а главное находится в Мексике, поближе к «заказчикам».

– Ладно. Допустим, они узнали нечто лишнее, и что с того?

– Эта светловолосая – Саланж Линарес. Ее семья – богатейшие плантаторы, которые контролируют обширные территории в мексиканских штатах Веракрус, Табаско, Кампече, Чяпас и еще кое-где. В основном это та часть Мексики, где горы и джунгли – побережье Мексиканского залива…

И неистовая Данка извлекла из своей крокодиловой папочки фото. На снимке улыбалась, явно не зная, что ее ждет, та самая, покойная, блондинка с только что просмотренной видеозаписи. Только на цветном и явно «художественном» снимке выглядела она много привлекательнее, чем на видео.

– Латифундисты, значит? Эксплуататоры?

– В тебе что, майор, генетически засел где-то в темных глубинах подсознания член комитета колхозной бедноты или председатель сельсовета? Что это за дурацкие понятия из прошлого века? Да, их можно назвать и так. Но они не только землевладельцы. Сейчас в Мексике, как и в большинстве стран, правит чрезвычайная военная хунта. Хунта, как водится, испытывает нехватку буквально всего, от горючки и патронов до профессиональных солдат. Соответственно, военные и полиция контролируют только крупные города, да и те в основном днем. Вся реальная власть в руках у местных семейных кланов. И эти самые Линаресы – одно из наиболее могущественных семейств. А кроме того, семейка Линаресов – ребята с очень длинной родословной, как и положено тамошней аристократии.

– А точнее?

– Точнее – они наиболее влиятельные в местных кругах монархисты.

– Там что, еще и монархисты есть? В Мексике же с этим была полная каша – то Бурбоны, то бандюки какие-то, если я не ошибаюсь, да и существовала там монархия относительно недолго, кончившись где-то в начале XIX века? Или я чего-то путаю?

– Ничего ты не путаешь. Все верно. Семья Линаресов – прямые ближайшие родственники последнего мексиканского императора Агустина Итурбиде (он же Августин), свергнутого в 1823 году…

– Настоящие, а не какие-нибудь конченые полудурки в стиле «регента Алексея Бруммеля» или фильма «Корона российской империи»? Том, где «короноваться должен я, а не лысый»?

– Да нет, вроде как настоящие. Причем родной дядя убитой Саланж, Эдуардо Линарес, действительно реально претендует на мексиканский престол. Правда, дяденька уже старый, ему скоро семьдесят, и прямых потомков у него нет. Поэтому вторая после него вероятная претендентка на несуществующий мексиканский трон – это Ларисса Линарес, старшая сестра покойной Саланж…

И на стол передо мной легли еще две цветные фотографии. На одной был пожилой седоватый мужик благородной внешности, чем-то напомнивший мне то ли генерала Франко, то ли Луиса Корвалана, этакий благородный идальго с густыми усами. На втором снимке смотрела в объектив фотокамеры красивая темноволосая женщина, слегка похожая на убитую Саланж, только явно постарше и черты лица более правильные. Кого-то она мне тоже напомнила. Что-то знакомое, из детства или юности. Слегка наморщив извилины, я вспомнил – по-моему, она была чем-то неуловимо похожа на американскую актрису Кэтлин Тернер, ту, что светилась в «Детектив Варшавски», «Роман с камнем» и прочих древних фильмах. Только мексиканская дамочка выглядела явно поживее и посвежее, да еще означенная американка была блондинкой, а эта, как сказал бы наш дорогой комбриг Уколов, «брунэтка».

– Им там чего – больше заняться нечем? – спросил я, отодвигая от себя фотографии. – С жиру бесятся, буржуи недорезанные? Лучше бы гарный урожай папайи или каких других фруктов, а то и простой кукурузы со своих угодий собирали и хорошо питались. А что сами не сожрут. меняли бы на что-нибудь полезное в хозяйстве. Не жизнь была бы, а малина….

– Ну, дурью они маются не больше, чем все прочие. Ты думаешь, будь у нас, в России, сейчас чрезвычайный режим хоть малость помягче – не нашлось бы приличного количества сторонников реставрации монархии и династии Романовых? Для кризисных времен это вполне обычный задрыг. Только в нынешней Мексике кроме генералов, которые, разумеется, не хотят реставрации монархии, есть еще и левый фронт «сапатистов», для которых идеалом вообще, видимо, является анархия. И с «сапатистами» воюют и генералы, и монархисты, и плантаторы, и наркомафия.

– «Сапатисты» – это в честь Эмилиано Сапаты, что ли? Из той же оперы что и Панчо Вилья?

– Ага.

– Понятно. Стало быть, у них там, как и везде сейчас, полный букет – Петлюра, Махно, Тютюнник и прочие атрибуты обычной гражданской войны. И что дальше?

– Короче, это влиятельнейшее семейство. Кстати, как ты верно отметил, в довоенные времена изрядную часть доходов семейства Линаресов составлял наркотрафик на территорию США. Поэтому, как почти и все там сейчас, Линаресы имеют небольшую частную армию и еще много чего интересного. А по соседству с ними сидят явные чужаки. И в классовом и национальном смысле.

– Кто такие?

– Некто Сантосы. Ну, то есть как Сантосы. Голимые немцы из-под бывшего Бреслау на самом деле. Девичья фамилия – фон Шоберт. Землю в Мексике прикупили впрок еще во времена Великой Депрессии, а понаехали на ПМЖ уже после 2-й мировой. Говорят, что явные нацисты, причем фон Шоберт-старший вроде бы служил у Гиммлера…

– Черный эсэс? И кем конкретно служил?

– Говорят – что-то по сугубо концлагерной части, но как-то умудрился отскочить от суда и веревки. Возможно, потому, что был в небольших чинах или имел хорошие связи в определенных кругах. Так или иначе, но после Второй мировой деньги у них водились, а чуть позже сын фон Шоберта Зигфрид женился на одной местной красотке, и они вроде как стали природными мексиканцами. Правда, эти Сантосы, с которыми породнились Шоберты, всегда считались аристократами весьма захудалыми, которые в плане собственности, влиятельности и родословной тем же Линаресам и в подметки не годятся…

– Прям Санта-Барбара какая-то, только лежащего в коме Си Си Кэпвелла не хватает… Ты, пани полковник, давай-ка лучше ближе к делу, а то я пока что так и не врубился, при чем здесь я…

– Сейчас поймешь, дойдем и до сути дела. Так вот, вообще-то Сантосы и Линаресы никогда раньше близко не соприкасались и тем более не враждовали, поскольку Сантосов никто из местных благородных донов традиционно не считал за людей и нос от них воротил. Ну да они особо и не обижались, стараясь делать карьеры в банковской и торговой сферах. А вот после Долгой Зимы все вокруг вдруг невзначай заметили, что у Сантосов начались какие-то обширные и разнообразные дела с американцами. Из США к ним и от них в США начали довольно интенсивно летать самолеты, в основном гражданские борта в грузовом исполнении. И с самого начала стало понятно, что они возят что-то тяжелое и ценное. И, видимо, им за это очень хорошо платят. Хотя бы потому, что у Сантосов и сейчас находятся средства для аренды аэродромов, а это очень недешевое удовольствие. Учитывая, что в наше время за подобные услуги берут не деньгами, а, как раньше говорили, «бартером»…

– В каком смысле – аренда аэродромов? От Штатов до Мексики и посуху вроде не особо далеко. Зачем же самолеты гонять?

– Затем, что посуху там сейчас не проберешься. Стенку против нелегальных мигрантов на американо-мексиканской границе построили еще до войны. Потом, по мере ухудшения обстановки, ее все время укрепляли. До Долгой Зимы американская армия проводила кое-какие «миротворческие операции» на территории Мексики, но потом были заблокированы последние КПП, взорваны мосты и заминированы дороги. Более того, Долгой Зимой американо-мексиканскую границу весьма густо заминировали, засорив с вертолетов неизвлекаемыми «умными» противопехотками, а потом вообще усилили автоматическими огневыми точками и подвижными «автоматками». Параллельно заминировали и Мексиканский залив, так что сейчас граница между Мексикой и Штатами стала практически «неперелазной». А значит, все перевозки могут быть только по воздуху, тем более что не так уж там и близко – от интересующих нас мест до территории США километров 800, не меньше. А сейчас никакого регулярного авиасообщения как такового между странами и континентами нет. В поместье у Сантосов имеется только грунтовая ВПП и вертолетные площадки. Но на самолете местных линий до Штатов, разумеется, не долетишь, а если долетишь, то ничего путного не привезешь, тут основательный транспортник в духе «Ил-76», а лучше «Антея» или «Руслана» требуется. А приличные аэродромы с длинными бетонными ВПП и еще сохранившейся соответствующей инфраструктурой в Мексике контролируют или те, кто побогаче, или военные. Вот с ними Сантосы и договариваются. Система простая – прилетает какой-нибудь грузовой «Боинг», садится в арендованном заранее аэропорту. Туда приходит транспортная колонна от Сантосов с солидным вооруженным прикрытием. Разгружают самолет, грузят на него то, что привезли с собой, и аэроплан, дозаправившись, улетает. Несколько раз они арендовали аэродромы и у Линаресов. Рассчитывались всегда аккуратно, разным дефицитом вроде медикаментов. Спустя какое-то время Линаресам стало жутко интересно – а что они там такое возят? Поскольку несколько раз за грузом Сантосов прилетали не только гражданские «Боинги», но и транспортные самолеты ВВС США вроде «Старлифтеров», без номеров и опознавательных знаков. У Линаресов всеми этими авиационными делами занималась как раз покойная Саланж, как глава семейной транспортной авиакомпании. Там, конечно, не авиакомпания, а одно название, поскольку техники и топлива мало, а летать без риска можно только в сторону Южной Америки, но тем не менее… Саланж довольно долго подбиралась к Сантосам и их грузам. Потом внедренные ей люди наконец сумели рассмотреть и даже заснять груз. Оказалось, что помимо прочего в Штаты уходит некий длинномерный груз в морозильных криокамерах. Причем на криокамерах были бирки с надписями о том, что это «собственность армии США». Чуть позже проверили и сами криокамеры – оказалось, что там человеческие тела в заморозке, а все прочие грузы вроде наркоты и фруктов в самолеты загружают в основном для отвода глаз.

– А дальше?

– А дальше один из людей Саланж попался. Сантосы его, естественно, качественно раскололи, вычислили утечку и решили примерно наказать заказчиков. Ну и наказали, как ты уже успел убедиться по просмотренной записи.

– И что с того? Припугнули они Линаресов, может быть, и качественно. Только ведь в тех местах народ, насколько я могу предполагать, суровый и горячий до полного самовоспламенения. Эти горе-некроманты и потомки эсэсовцев всерьез решили, что им за этот эпизод не отомстят? Да их же теперь в порошок сотрут…

– Все верно. Как оказалось, «дельный совет» припугнуть Линаресов подобным кровопролитным образом дал Сантосам их давний знакомец – американский военный атташе в Мехико полковник Аронсон. Такую медвежью услугу могли оказать только пиндосские олигофрены, которые традиционно ничего не смыслят в реальной жизни, которая происходит вокруг них. Собственно, этого самого атташе уже взорвали, вместе с лимузином, охраной и любовницей. Красиво, публично и при большом стечении народа, столь качественно, что мелкие фрагменты тел пришлось долго искать на городской улице среди обломков. Зато теперь оставшиеся в штате посольства США в Мехико несколько сотрудников совсем не кажут носа за забор своей дипмиссии (а по периметру забора круглосуточно дежурят патрули местной армии, усиленные броневиками), «во избежание провокаций и дальнейших терактов»…

– Удивляюсь, что пиндосы не кинули после этого на Мехико ядрену бомбу. Они же могут…

– А с чего это вдруг? Атташе-то официально грохнули «сапатисты», как проклятого империалиста и поджигателя войны. Столичная полиция это уже убедительно доказала. А отношения у пиндосов с местными генералами, да и с многими бывшими и действующими наркобаронами, не скажу что дружеские, но в общем и целом ровные. Так зачем они будут сами себе праздник жизни портить?

– Понятно. И кого взорвут следующим?

– Ну, тут возможны различные варианты. Хотя бы потому, что Ларисса Линарес вдруг оказалась подругой Дегтяревой. Не то чтобы сильно близкой, но тем не менее….

– Это какой Дегтяревой?

– Ну нашей Анжелки. Она же перед самой войной, как оказалось, работала под прикрытием не только в Бразилии, но и здесь. Разумеется, тогда у нее были другие имя, фамилия и лицо, и служила она по своему прежнему месту жительства, то есть в израильских спецслужбах…

– Понятно. Галушка, она же Брежнева, она же Киперман. И чего она там потеряла, в Мексике-то?

– А я там что в те же времена делала? Она тогда разрабатывала контакты арабских смертниц из всяких «сестер пророка» и «дочерей джихада», которые первыми применили методы, очень схожие с нынешними «живыми минами». И уже тогда у еврейских спецслужб появились первые зацепки насчет того, что следы этих весьма продвинутых взрывных технологий, помимо прочего, ведут не только в Бразилию, но и в Мексику. Анжелка тогда имела очень хорошую легенду – сумела успешно внедриться в тамошний социум, даже начала определяться на месте, заводить знакомства, контакты, связи и прочее. Но тут на Ближнем Востоке началась война, потом была Долгая Зима, и про те дела все благополучно забыли. И вспомнили только недавно, когда вдруг объявились все эти «мины» и прочие «зомби». Ну, то есть как вспомнили – Ларисса Линарес, которая тоже далеко не дура, еще тогда установила по своим источникам, что Дегтярева работает на израильтян. Опять же, она помнила, что Анжелка, помимо прочего, тогда интересовалась и Сантосами. От Израиля сейчас, понятное дело, остались одни воспоминания, но Линаресы начали пытаться восстановить кое-какие старые контакты. По счастью, вышли на людей генерала Тпругова. В Мехико очень кстати оказался наш резидент, который работал там еще с довоенных времен и был, что называется, в теме. В общем, разведка вывела нас, в лице Анжелки, на Линаресов, у которых теперь есть еще и железный мотив кровной мести за убиенного члена семьи…

– И чего из этого? Мочи козлов? Мексиканский вариант корсиканской вендетты, блин…

– А того, что надо ехать, майор.