Россия: характеры, ситуации, мнения. Книга для чтения. Выпуск 2. Ситуации Ганапольская Е.
Рецензент:
д-р филол. наук проф. К. А. Рогова (СПбГУ)
Подготовка текста, комментарии и задания:
А. В. Голубева, А. И. Задорина, Е. В. Ганапольская
Иллюстрации: И. Н.Чибиляев
В оформлении обложки использована ксилография художника Николая Калиты
© ООО Центр «Златоуст» (издание, лицензионные права), 1998
© ООО Центр «Златоуст» (издание, лицензионные права), 2011, с изменениями
Предисловие
Предлагаемая вашему вниманию серия задумывалась составителями с целью дать изучающим русский язык как неродной разнообразный по проблематике материал для знакомства с русской культурой, в том числе бытовой, с типичными проявлениями национального характера, с важными для его понимания идеями. При этом нам по возможности хотелось избежать этнографического подхода.
Отдельные выпуски объединяют материал по единственному общему признаку, вынесенному в подзаголовок (характеры, ситуации или мнения). При отборе текстов нам казались важными такие критерии, как типичность или значимость события, сюжетная законченность, проблемная заострённость ситуации. Поэтому задания ориентируют прежде всего не на пересказ, а на проверку понимания ситуации, авторской мысли и на выражение собственного отношения к ним. При адаптации мы старались сохранить авторский стиль, поэтому сокращения рассматривались как более предпочтительные по сравнению с синонимическими заменами. Комментировались прежде всего места, требующие от учащихся фоновых знаний (из истории, облигаторной литературы и т. д.), а также фразеологизмы и разговорные выражения. Чисто словарных комментариев мы намеренно старались не давать.
Каждый выпуск серии включает небольшие рассказы и отрывки из произведений всеми признанных классиков (А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, М. А. Булгакова, В. В. Набокова, А. И. Солженицына), писателей, менее известных (Тэффи, А. Аверченко, К. Станюковича), а также популярных современных авторов (А. и Б. Стругацких, Л. Петрушевской, В. Токаревой, В. Пьецуха, В. Войновича и др.). Помимо художественных текстов в выпуски серии вошли фрагменты из работ академиков П. Л. Капицы и Д. С. Лихачёва, кинорежиссёра А. Тарковского, философа Н. Бердяева, историка В. О. Ключевского и др.
Надеемся, что вы получите удовольствие от работы с книгами серии «Россия: характеры, ситуации, мнения», порадуетесь встрече с уже любимыми авторами и откроете новые для себя имена. Будем рады видеть вас среди постоянных читателей серии.
Составители
Ваши отзывы и пожелания присылайте по адресу:
e-mail: [email protected]
А. С. Пушкин. Метель
Война[1] со славою была кончена. Полки наши возвращались из-за границы. Народ бежал им навстречу. Офицеры, ушедшие в поход почти детьми, возвращались, возмужав на бранном[2] воздухе, обвешанные крестами. Время незабвенное! Время славы и восторга! Женщины, русские женщины были тогда бесподобны. Обыкновенная холодность их исчезла. Восторг их был истинно упоителен, когда, встречая победителей, кричали они: ура!
В это блистательное время Марья Гавриловна жила с матерью в *** губернии и не видала, как обе столицы праздновали возвращение войск. Но в уездах[3] и деревнях общий восторг, может быть, был ещё сильнее. Появление в сих местах офицера было для него настоящим торжеством, и любовнику во фраке плохо было в его соседстве. Мы уже говорили, что, несмотря на её холодность, Марья Гавриловна всё по-прежнему окружена была искателями.[4] Но все должны были отступить, когда явился в её замке раненый гусарский полковник Бурмин, с Георгием[5] в петлице и с интересной бледностью, как говорили местные барышни.[6]
Ему было около двадцати шести лет. Он приехал в отпуск в свои поместья. Марья Гавриловна очень его отличала. Бурмин был, в самом деле, очень милый молодой человек. Он имел именно тот ум, который нравится женщинам: ум приличия и наблюдения, беспечно насмешливый. Он казался нрава тихого и скромного, но говорили, что когда-то был он ужасным повесой,[7] и это не вредило ему во мнении Марьи Гавриловны, которая (как и все молодые дамы вообще) с удовольствием извиняла смелость и пылкость характера.
Марья Гавриловна не могла не сознаваться в том, что она очень ему нравилась; вероятно, и он, с своим умом и опытностью, мог уже заметить, что она отличала его: каким же образом до сих пор не видала она его у своих ног и ещё не слыхала его признания? Что удерживало его? Это было для неё загадкой. Она с нетерпением ожидала минуты романического объяснения. Соседи говорили о свадьбе как о деле уже конченном, а добрая Прасковья Петровна радовалась, что дочь её наконец нашла себе достойного жениха.
Старушка сидела однажды одна в гостиной, раскладывая гранпасьянс, как Бурмин вошёл в комнату и тотчас спросил о Марье Гавриловне. «Она в саду, – отвечала старушка, – пойдите к ней, а я вас буду здесь ожидать». Бурмин пошёл, а старушка перекрестилась и подумала: авось[8] дело сегодня же кончится!
Бурмин нашёл Марью Гавриловну у пруда, под ивой, с книгой в руках и в белом платье. Бурмин объявил, что искал давно случая открыть ей своё сердце, и потребовал минуты внимания.
«Я вас люблю, – сказал Бурмин, я вас люблю страстно…» (Марья Гавриловна покраснела.) «Я поступил неосторожно, предаваясь милой привычке, привычке видеть и слышать вас ежедневно… Теперь уже поздно противиться судьбе моей; воспоминание о вас будет мучением и отрадой жизни моей; но мне ещё остаётся открыть вам ужасную тайну и положить между нами непреодолимую преграду…» – «Она всегда существовала, – прервала с живостью Марья Гавриловна, – я никогда не могла быть вашею женой». – «Знаю, – отвечал он ей тихо, – знаю, что когда-то вы любили… Добрая, милая Марья Гавриловна! Не старайтесь лишить меня последнего утешения, молчите, ради бога, молчите. Да, я знаю, я чувствую, что вы были бы моею, но я несчастнейшее создание… я женат!»
Марья Гавриловна взглянула на него с удивлением.
– Я женат, – продолжал Бурмин, – я женат уже четвёртый год и не знаю, кто моя жена, и где она, и должен ли увидеться с нею когда-нибудь!
– Что вы говорите? – воскликнула Марья Гавриловна, – как это странно! Продолжайте; я расскажу после… но продолжайте, сделайте милость.
– В начале 1812 года, – сказал Бурмин, – я спешил в Вильну, где находился наш полк. Приехав однажды на станцию поздно вечером, я велел поскорее закладывать лошадей, как вдруг поднялась ужасная метель, ямщик[9] мне советовал переждать. Я послушался, но непонятное беспокойство овладело мною; казалось, кто-то меня так и толкал. Между тем метель не кончалась; я не вытерпел и поехал в самую бурю. Ямщик решил ехать рекой, что должно было сократить нам путь. Берега были занесены; ямщик проехал мимо того места, где выезжали на дорогу, и таким образом оказались мы в незнакомой стороне.
Буря не утихала; я увидел огонёк и велел ехать туда. Мы приехали в деревню; в деревянной церкви был огонь. «Сюда! Сюда!» – закричало несколько голосов. Я велел ямщику подъехать. «Помилуй, где ты задержался? – сказал мне кто-то, – невеста в обмороке; поп не знает, что делать; мы готовы были ехать назад Выходи же скорее». Я молча выпрыгнул из саней и вошёл в церковь, слабо освещённую двумя или тремя свечами. Девушка сидела на лавочке[10] в тёмном углу церкви. Старый священник подошёл ко мне с вопросом: «Прикажете начинать?» – «Начинайте, начинайте, батюшка», – отвечал я рассеянно. Девушку подняли. Она показалась мне недурна… Непонятная, непростительная ветреность… я стал рядом с ней; священник торопился; трое мужчин и горничная поддерживали невесту и заняты были только ею. Нас обвенчали. «Поцелуйтесь», – сказали нам. Жена моя обратила ко мне бледное своё лицо. Я хотел было её поцеловать… Она вскрикнула: «Ай, не он! Не он!» – и упала без памяти. Свидетели устремили на меня испуганные глаза. Я повернулся, вышел из церкви и уехал.
– Боже мой! – закричала Марья Гавриловна. – И вы не знаете, что сделалось с бедной вашею женой?
– Не знаю, – отвечал Бурмин, – не знаю, как зовут деревню, где я венчался; не помню, с которой станции поехал. В то время я так мало полагал в этом важности, что, отъехав от церкви, заснул и проснулся на другой день поутру, на третьей уже станции. Слуга, бывший тогда со мною, умер в походе, так что я не имею и надежды отыскать ту, над которой подшутил я так жестоко и которая теперь так жестоко отомщена.
– Боже мой, боже мой! – сказала Марья Гавриловна, схватив его руку. – Так это были вы! И вы не узнаёте меня?
Бурмин побледнел… и бросился к её ногам…
Пушкин Александр Сергеевич (1799–1837) – великий поэт и писатель, в произведениях которого складывались нормы современного русского литературного языка; родоначальник новой русской литературы. Автор романа в стихах «Евгений Онегин», исторических драм, ряда повестей, сказок; непревзойдённый лирик, по праву заслуживший свой почётный титул «солнце русской поэзии».
Вопросы и задания
1. Опишите время, о котором рассказывает Пушкин. Какой была эта эпоха в вашей стране?
2. Опишите полковника Бурмина. Чем он нравился барышням?
3. Расскажите о романическом объяснении героев. Какова жизненная история Бурмина? (Каким он был в молодости? Почему мог совершить шутку в церкви? Что говорит о том, что он изменился?)
4. Какая ситуация сложилась в жизни Марьи Гавриловны? Какие выходы из неё вы бы ей предложили?
5. Какие причины повлияли на поступок Бурмина? Как вы понимаете фразу Бурмина: «…казалось, кто-то меня так и толкал»?
Ф. М. Достоевский. Игрок (отрывок из романа)
1
Появление бабушки у рулетки[11] произвело глубокое впечатление на публику. Семидесятилетняя женщина без ног и желающая играть – конечно, был случай не обыденный.
Бабушка сначала стала осматривать игроков. Она задавала мне резкие, отрывистые вопросы полушёпотом: кто это такой? это кто такая? Я по возможности растолковал бабушке, что значат эти многочисленные комбинации ставок и разные оттенки в системе чисел. Бабушка слушала внимательно, запоминала, переспрашивала и заучивала.
– А что такое zero? Вот этот крупье, главный-то, крикнул сейчас zero? И почему он всё загрёб,[12] что ни было на столе? Эдакую кучу, всё себе взял? Это что такое?
– A zero, бабушка, выгода банка. Если шарик упадёт на zero, то всё, что ни поставлено на столе, принадлежит банку без расчёта. А если вы перед этим ставили на zero, то, когда выйдет zero, вам платят в тридцать пять раз больше.
– Как, в тридцать пять раз, и часто выходит? Что ж они, дураки, не ставят?
– Тридцать шесть шансов против, бабушка.
– Вот вздор! Постой, со мной есть деньги – вот! На, поставь сейчас на zero.
– Бабушка, zero только что вышел, – сказал я, – стало быть, теперь долго не выйдет. Вы много проиграете; подождите хоть немного.
– Ну, вздор, вздор! Волка бояться – в лес не ходить. Что? Проиграл? Ставь ещё!
Проиграли и второй фридрихсдор; поставили третий. Бабушка едва сидела на месте, она так и впилась горящими глазами в прыгающий шарик. Проиграли и третий. Бабушка из себя выходила, на месте ей не сиделось, даже кулаком стукнула по столу.
– Эх ведь его! – сердилась бабушка. – Да скоро ли этот зеришка проклятый выйдет? Жива не хочу быть, а уж досижу до zero! Алексей Иванович, ставь два золотых за раз! Это столько проиграешь, что и выйдет зеро, так ничего не возьмёшь.
Я поставил два фридрихсдора. Шарик долго летал по колесу, наконец стал прыгать по зазубринам.[13] Бабушка замерла и стиснула мою руку, и вдруг – хлоп!
– Zero, – провозгласил[14] крупье.
– Видишь, видишь! – быстро обернулась ко мне бабушка, вся сияющая и довольная. – Я ведь сказала, сказала тебе! И надоумил меня сам господь поставить два золотых. Ну, сколько же я теперь получу? Что ж не выдают?
Бабушке выдали запечатанный в синей бумажке тяжеловесный свёрток с пятидесятью фридрихсдорами и отсчитали не запечатанных ещё двадцать фридрихсдоров. Всё это я пригрёб к бабушке лопаткой.
– Faites le jеu messieurs! Делайте ставки, господа! – приглашал ставить крупье.
– Господи! Опоздали! Сейчас завертят! Ставь, ставь! – захлопотала бабушка. – Да скорее!
– Да куда ставить-то, бабушка?
– На zero, на zero! Опять на zero! Ставь как можно больше! Сколько у нас всего? Семьдесят фридрихсдоров? Нечего их жалеть, ставь по двадцати фридрихсдоров разом.
– Опомнитесь, бабушка! Он иногда по двести раз не выходит! Уверяю вас, вы весь капитал проиграете.
– Ну, врёшь, врёшь! Ставь! Знаю, что делаю, – даже затряслась в исступлении бабушка.
Колесо завертелось, и вышло тринадцать. Проиграли!
– Ещё! Ещё! Ещё! Ставь ещё! – кричала бабушка. Я уже не противо-речил и, пожимая плечами, поставил ещё двенадцать фридрихсдоров. Колесо вертелось долго. Бабушка просто дрожала, следя за колесом. «Да неужто она и в самом деле думает опять zero выиграть?» – подумал я, смотря на неё с удивлением. Шарик вскочил в клетку.
– Zero! – крикнул крупье.
– Что? – с неистовым[15] торжеством обратилась ко мне бабушка.
Я сам был игрок; я почувствовал это в ту самую минуту. У меня ру-ки-ноги дрожали, в голову ударило. Конечно, это был редкий случай, что на каких-нибудь десяти ударах три раза выскочил zero. С бабушкой, как с выигравшей самый значительный выигрыш, особенно внимательно и почтительно рассчитались. Двадцать фридрихсдоров ей выдали золотом, а четыре тысячи – банковскими билетами.
Бабушка сияла. Все наши окружили её с поздравлениями.
Вопросы и задания
1. Почему бабушка произвела впечатление на публику?
2. Почему бабушка решила поставить на zero? Какие эпизоды можно выделить в бабушкиной игре?
3. Опишите, какие чувства испытывали бабушка и герой: 1) когда следили за чужой игрой; 2) когда в первый раз поставили на zero; 3) когда выигрыш долго не выходил; 4) когда выигрывали.
4. Докажите, что: 1) бабушка – азартный человек; 2) герой хорошо знаком с правилами игры; 3) герой хотел вести себя разумно, но «сам был игрок».
2
На следующий день мы отправились опять на рулетку.
Бабушка прямо накинулась на zero и тотчас же велела ставить по двенадцать фридрихсдоров. Поставили раз, второй, третий – zero не выходил. «Ставь, ставь!» – толкала меня бабушка в нетерпении. Я слушался.
– Сколько раз проиграли? – спросила она наконец.
– Да уж двенадцатый раз ставил, бабушка. Сто сорок четыре фридрихсдора проиграли. Я вам говорю, бабушка, до вечера, пожалуй…
– Молчи! – перебила бабушка. – Поставь на zero и поставь сейчас на красную тысячу гульденов. На, вот билет.
Красная вышла, a zero опять лопнул, вернули тысячу гульденов.
– Видишь, видишь! – шептала бабушка. – Почти всё, что проставили, воротили. Ставь опять на zero; ещё раз десять поставим и бросим.
Но на пятом разе бабушка совсем соскучилась.
– Брось этот зеришко к чёрту. На, ставь все четыре тысячи гульденов на красную, – приказала она.
– Бабушка! Много будет; ну как не выйдет красная, – умолял я; но бабушка чуть меня не прибила. Нечего было делать, я поставил на красную вес четыре тысячи гульденов, выигранных вчера. Колесо завертелось. Бабушка сидела спокойно и гордо выпрямившись, не сомневаясь в непременном выигрыше.
– Zero, – возгласил крупье.
Сначала бабушка не поняла, но когда увидела, что крупье загрёб её четыре тысячи гульденов вместе со всем, что стояло на столе, и узнала, что zero, который так долго не выходил и на котором мы проиграли почти двести фридрихсдоров, выскочил, то ахнула на весь зал. Кругом даже засмеялись.
– Батюшки! – кричала бабушка. – Это ты! Это всё ты! Это ты меня отговорил! Пошёл вон от меня!
– Прощайте, бабушка, – повернулся я уходить.
– Алексей Иванович, Алексей Иванович, останься! Куда ты? Ну, чего, чего? Ишь рассердился! Дурак! Ну побудь, побудь ещё, ну, не сердись, я сама дура! Ну скажи, ну что теперь делать!
– Я, бабушка, не возьмусь вам подсказывать, потому что вы меня же будете обвинять. Играйте сами; приказывайте, я ставить буду.
Поставили и проиграли, потом ещё и ещё проиграли.
– Бабушка, все двенадцать тысяч ушли, – доложил я.
– Вижу, что все ушли, – проговорила она в каком-то спокойствии бешенства, если так можно выразиться, – вижу, батюшка, вижу, – говорила она, смотря пред собою неподвижно и как будто раздумывая, – эх! жива не хочу быть, ставь ещё четыре тысячи гульденов!
Я наменял до двенадцати тысяч флоринов золотом и билетами и вынес бабушке. Вдруг подскочил Де-Грие.
– Madame, madame, – медовым голосом шептал бабушке Де-Грие, – madame, так ставка не идёт… нет, нет…
– А как же? Ну, научи! – обратилась к нему бабушка.
Де-Грие вдруг быстро заболтал по-французски, начал советовать, говорил, что надо ждать шанс, стал рассчитывать какие-то цифры… бабука ничего не понимала.
– Ну, поставь раз, как он говорит, – приказала мне бабушка, – по-смотрим: может, и в самом деле выйдет.
Я поставил по его совету. Колесо завертелось. «Zero», крикнул крупье. Мы всё проиграли.
– Эдакой болван![16] – крикнула бабушка, обращаясь к Де-Грие. – Ведь посоветует же! Пошёл, пошёл! Ничего не понимает, а туда же суётся!
Страшно обиженный Де-Грие пожал плечами, презрительно посмотрел на бабушку и отошёл. Через час, как мы ни бились, – всё проиграли.
– Домой! – крикнула бабушка.
Она не промолвила ни слова до самой аллеи. В аллее, и уже подъезжая к отелю, у ней начали вырываться восклицания:
– Экая дура! Экая дурында![17] Старая ты, старая дурында!
Только что въехали в квартиру:
– Чаю мне! – закричала бабушка. – И сейчас собираться! Едем! Едем назад, в Москву! Собираться! Счёт, скорее, скорей!
– Позвольте вас спросить, неужели вы сейчас хотите ехать? – спросила Полина.
– Шучу, что ли, я? Сказала и поеду. Я сегодня пятнадцать тысяч просадила[18] на проклятой вашей рулетке. В подмосковной деревне я, пять лет назад, дала обещание церковь из деревянной в каменную перестроить, да вместо того здесь проигралась. Теперь церковь поеду строить. Алексей Иванович, денег у меня ни копейки. Вот тебе ещё два билета, сбегай, разменяй мне и эти. А то не с чем и ехать.
Я отправился.
Достоевский Федор Михайлович (1821–1881) – великий русский писатель, автор романов и повестей. В его произведениях сочетаются напряжённый сюжет и глубокий психологизм, раскрываются самые потаённые уголки человеческой души. Писателя волновали проблемы совести, ответственности за сделанные поступки, спасения души через самопожертвование, красоту и любовь к людям.
Вопросы и задания
1. По какому принципу бабушка делает ставки?
2. Сравните вчерашнюю и сегодняшнюю игры. Почему на этот раз бабушке не везёт?
3. С кем советуется бабушка во время игры? Как она реагирует на их ошибки?
4. Что говорят об образе жизни и характере бабушки: 1) её отношение к своему проигрышу; 2) её отношение к Де-Грие и Алексею; 3) отъезд и дальнейшие планы?
5. Что вы узнали об Алексее? Каким вы его себе представляете?
Л. Н. Толстой. Война и мир. (отрывок из романа)
1
Два дня Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку.
«Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в Английскую гостиницу».
Ростов в десятом часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в Английскую гостиницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостиницы, занятое на эту ночь Долоховым.
Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал[19] банк. Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова ещё у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором. Можешь поставить. Или ты боишься со мной играть?
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своём шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но, прежде чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное,[20] а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастье играть или наверное?» – подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он. – Банк, господа!
Подвинув вперёд деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов.
– Со мною денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил пять рублей на карту и проиграл, поставил ещё и опять проиграл.
Игра продолжалась; лакей не переставая разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до восьмисот рублей. Он надписал было над одной картой восемьсот рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и надписал опять обыкновенный куш,[21] двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Рос-това, – скорее отыграешься.
Ростов повиновался, оставил написанные восемьсот и поставил се-мёрку червей, которую он поднял с земли.
Он хорошо её после помнил. Он поставил семёрку червей, надписав над ней мелком восемьсот, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан шампанского, улыбнулся на слова Долохова и стал смотреть на руки Долохова, державшие колоду. Выигрыш или проигрыш этой семёрки червей означал многое для Ростова. В воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну две тысячи рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много и что он даёт честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось тысяча двести рублей. Стало быть, семёрка червей означала не только проигрыш тысячи шестисот рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты».
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать весёлую историю, он положил карты и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве ходит слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тётушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов. Семёрка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Оп проиграл больше того, что мог заплатить.
Через полтора часа большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он предполагал, дошла уже до пятнадцати тысяч. В сущности, запись уже превышала двадцать тысяч рублей.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!.. И как бы весело было дома… Валет, но нет… это не может быть!.. И зачем же это он делает со мной?..» – думал и вспоминал Ростов. «Ведь он знает, – говорил он сам себе, – что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему счастье? И я не виноват. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого-нибудь, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастье? И когда оно началось? Ещё так недавно, когда я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить маме к именинам шктулку и ехать домой, я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось и когда началось это новое, ужасное состояние? Нет, это не может быть!»
Читать бесплатно другие книги:
