Синдром Клинтона. Моральный ущерб Нарышкин Макс
– А если я вам бензину налью?
Профессор стучал чашками на кухне, поэтому мог только слышать то, что ему отвечают.
– А если вы (беззвучное ругательство) нальете мне бензину, и оттого, что я его выпью, вам (беззвучное ругательство) станет приятно, то я его, пожалуй, выпью, поскольку человек, когда ему приятно, более расположен к просьбам гостя.
– А вы пришли с п-просьбой?
– Профессор, вы можете себе (беззвучное ругательство) представить, что меня могло привести к вам что-то иное?
Профессор не ответил, вместо этого он появился в комнате с подносом в руках. На подносе дымились две чашки. Кофе Куртеев терпеть не мог, как и людей, его употребляющих, но сделал вид, что обрадовался.
– Этилированный?
Лакированная профессорская голова, будто шаровая молния, прокатилась по комнате, опустилась и зависла над спинкой кресла. Тихон секунду выждал и, не дождавшись приглашения, уселся в кресло напротив.
– Начинайте просить.
У Тихона от неприязни зашевелились на голове волосы.
– Можно прежде один вопрос?
– Можно. – Кажется, Берг сегодня не был расположен к беседам.
– Почему вы (Тихон вспомнил и закончил фразу правильно) решили уйти в отставку?
– Не ваше дело.
– Может, мне зайти в другой раз? – подумав, спросил Куртеев.
– А в другой раз вы чего ожидаете? – Брови Берга поднялись над узкими очками.
– Человеческого отношения как минимум.
– А как максимум? П-поцелуй от профессора?
– Вы невыносимы, – вырвалось у Тихона. – Отчего вы меня не любите?
– А почему я вас должен любить, спрашивается? – Тон Берга казался возмущенным, но на лице, как обычно, ничего не отразилось. Он прикоснулся губами к чашке и поставил ее на столик. – Говорите, Куртеев, говорите, что там у вас стряслось. Но не просите меня любить вас. Это немыслимое дело.
– Хорошо… – «В конце концов, он прав насчет любви», – с досадой подумал Тихон. – В общем, так, профессор… Я знаю вас как…
– Давайте по существу.
– Хорошо… Словом, работаю я в одной крупной строительной фирме.
– По специальности, н-надо полагать? – равнодушно произнес Берг, но Куртеев почувствовал столько сарказма, что хватило бы на два оскорбления.
– Совершенно верно. По специальности. Я консультант по конфликтологии и корпоративным отношениям. И у меня возникла проблема…
– Неужели? Я вас чему-то недоучил?
Куртеев поставил чашку на стол, она звякнула, и кофе в ней колыхнулся от края к краю.
– Видимо, да, профессор, видимо, вы не смогли дать мне необходимых для работы знаний. Наверное, все дело в расхождении ваших взглядов с реальной действительностью! Я бы мог предположить, что сам что-то упустил, на семинарах к примеру, но стоит мне только вспомнить, что каждую сессию я учил все и что каждая ваша лекция у меня написана от начала до конца, так я сразу отмахиваюсь от подобного предположения! – Тихон мог бы сказать еще что-нибудь, но Берг, этот невыносимый Берг, вдруг вынул пачку сигарет и закурил. Он никогда не был замечен с сигаретой ранее, и пыл Тихона остыл.
– Сколько вы зарабатываете в компании, Куртеев?
Тихон смутился.
– Три тысячи…
– Долларов, конечно, – Берг пыхнул дымком и снова потянулся к чашке. – Рассчитываете на повышение зарплаты?
– Рассчитываю, но пока оно не предвидится. Я только что заключил контракт.
– На чем ездите?
– «Фольксваген Пассат». Год выпуска интересует?
– Обязательно, – подтвердил Берг, пропустив сарказм бывшего ученика мимо ушей.
– Год машине.
– И вы хотите, чтобы у вас не было п-проблем, в то время как зарплата ваша непременно бы росла?
– А в чем, собственно, дело?
– Мой юный друг, одеваться нужно соответственно вашей зарплате. Если вы одеваетесь лучше, чем получаете, то прибавку вам не дадут, поскольку у вас, вне всяких сомнений, есть другой источник дохода. Если вы одеваетесь хуже, то прибавка вам заказана, поскольку вы не умеете тратить деньги. А человек, который ездит на машине стоимостью в тридцать тысяч долларов при зарплате в три, вообще вызывает опаску, потому что непонятно, зачем он в костюме от Армани и на этой тачке устроился на работу с таким жалованьем. – Берг допил кофе и докурил сигарету. – Вас огорчило п-появление одной проблемы. Я же полагаю, что проблемы у вас только начинаются.
Интерьер квартиры соответствовал экстерьеру дома на Кутузовском. Двери в комнате, в которой они сидели, были прикрыты, но Куртеев живо представил себе еще три или четыре таких же, равных общей площади однокомнатной «хрущевки», комнаты. По периметру стояли чиппендейловские кресла, по углам – экзотические пальмы, на стене висел жидкокристаллический экран и страшные маски. Не хватало только шкуры зебры под ногами, но ее место занимала шкура гепарда. В общем, все было как надо. Тихон был брезглив ко всем животным и вот сейчас, чувствуя сквозь шелк носков жесткую кошачью шерсть, поджимал пальцы, как когти, и оттого выглядел в кресле словно сидящим на ослике.
– В моей компании что-то происходит, – унылым голосом проговорил он. – Что-то непонятное… Знаете, это как работаешь на компьютере, и вдруг появляется табличка: «Ваш компьютер атакован»… Атаку видишь и даже чувствуешь ее последствия, а автор угрозы навсегда останется неизвестен…
– Я вас никогда не пойму, если вы будете разговаривать со мной метафорами.
– Пытаюсь… после шакала и барабанщика… – пробормотал Куртеев и покусал губу. – Я так говорю, потому что не понимаю, что происходит. В офисе напряженная обстановка. Счастливая пора моего существования в «Регион-билдинг» закончилась сразу, едва закончилась моя стажировка. Едва я заключил контракт, как сразу начались неприятности. Мелочи, но их столько, что, собираясь вместе, они, словно мазки, заканчивают мой портрет беспомощного человека… – Тихон медлил, не зная, как подобраться к главной цели своего прибытия.
– Давайте я угадаю, что это за мелкие неприятности, – предложил Берг и, поднявшись, направился куда-то не то к пальмам, не то к маскам. Все было в его квартире перемешано, хотя и не без вкуса, поэтому можно просто сказать, что он пошел «в квартиру». – Стоит вам спуститься за сигаретами в киоск в холле компании, там обязательно окажется очередь, и именно в тот момент, когда вы поинтересуетесь, кто крайний, ваш босс вызовет вас к себе. А п-потом, когда бы он ни зашел к вам в кабинет, вы непременно будете или заваривать кофе – впервые за день, или, сидя на подоконнике, вытряхивать из туфли камешек. – Берг ходил по комнате, сложив на груди руки. Лучи солнца рикошетили от его головы и слепили бывшего студента. – Вы оближете конверт, а он отказывается клеиться. В поисках к-клея вы покинете кабинет, а когда придете, убедитесь в том, что конверт намертво прилип к столу. Отправляясь на совещание, забьете кейс нужными документами, заметите, что одному места не нашлось. Вынете самый, на ваш взгляд, неважный и положите важный, а на совещании выяснится, что весь смысл вашего присутствия сводился именно к оглашению документа, который вы выложили. Вы подходите к ксероксу сделать копию одной бумажки и видите, что на ксероксе копирует трехтомный финансовый отчет самая зловредная сука в компании. Через двадцать минут она освободит вам место, и в тот момент, когда вы соберетесь принимать в руки теплую копию, лист застрянет. Когда вы, Куртеев, его вытащите, выяснится, что в ксероксе закончилась бумага, когда вы заправите новую пачку, окажется, что закончился порошок. Наконец вы отнесете д-документ президенту, а когда вернетесь в кабинет, найдете в копии документа несколько серьезных опечаток… Мой юный друг, вы неудачник. Вы хронический, патологический неудачник, и я предполагаю, что никаких проблем в компании нет. Проблемы у вас. Так расположились звезды, Куртеев. Где я не угадал?
– Сейчас, знаете, профессор Берг, такие конверты… Отрываешь полосочку и разглаживаешь клапан. Конверты лизали лет сорок назад, в вашу студенческую молодость…
– Я ничем не могу вам помочь, Куртеев.
Тихон напрягся. Он так и предполагал. Берг над ним поизмывается и выставит вон.
– Но вы же еще даже не выслушали меня.
– Даже если выслушаю, не помогу.
– Очень мило с вашей стороны было поговорить со мной, – выдавил Тихон, поднимаясь.
– У вас есть девушка, Куртеев?
– Не ваше дело.
– Ну, эта фраза сегодня уже звучала, не п-повторяйтесь. Ладно, я спрошу иначе: вы спите с девушками?
– А вы сами-то как думаете?
Берг неопределенно поводил пальцем в воздухе.
– И сколько у вас девушек, с которыми вы спите?
– Вы хотите поговорить со мной об этом?
– Вы спите с одной или несколькими?
– По четным числам месяца с одной, по нечетным – с несколькими. Вы с ума сошли? Я пришел к вам за помощью!
– У вас есть постоянная пассия? – спрашивал невозмутимый Берг.
– У меня только одна и есть, с нею я и сплю. Но цеплять ее на свой язык я вам не советую.
На удивление, Берг не рассердился и даже не отпустил по этому поводу едкой остроты.
– Почему бы вам не отпустить ее на волю?
– Что? – пробормотал Тихон.
– Вы неудачник, Куртеев. Я предсказываю вам крах. Если у вас есть девушка, не обольщайте ее надеждами, не обнадеживайте. С вами она пропадет, – и Берг поправил очки. – Есть люди, которым занятие бизнесом противопоказано. Даже когда их мозг обогащен знаниями, они никогда не станут блестящими п-практиками. Они рассеянны, непрактичны. Вы к ним относитесь.
Тихон подумал о том, что сейчас, кажется, тот самый момент, когда, не откладывая на ночь, можно сказать все. Что он думает. Он подумал о том, что единственная его ошибка за все время общения с этим черствым старикашкой заключается в решении прийти к нему и попросить совета.
– Профессор Берг, есть люди, которые невероятно комплексуют. Им бы хотелось трахнуть какую-нибудь молоденькую студентку, но риск оказаться разоблаченным куда сильнее желания показать себя мужиком. Из-за невозможности органично совместить возраст с желаниями эти люди ненавидят молодость, силу и успех. Вам шестьдесят, и лет через десять вы о пешей прогулке думать будете куда с большим вожделением, чем сейчас о студентках. Вы будете лежать в постели, скрежетать зубами и думать, что не лучше ли было оказаться тогда разоблаченным, чем теперь вот так сидеть в трупе слона и знать наверняка, что рядом ни одного барабанщика. Все барабанщики вон они – портят девок, пьют пиво… Я объясняю вашу ненависть ко мне завистью и ухожу от вас в твердой уверенности, что разговор наш окончен навсегда и последнее слово сказали не вы. Глаза бы мои на вас не смотрели.
Взявшись за ручку двери, Тихон с пылающим лицом вышел на площадку и в сердцах выдавил:
– А между тем речь шла не обо мне, бездарном, а о девочке, которая пропала из офиса.
– Какая девочка?
Эхо голоса Берга прокатилось по лестничным пролетам и застряло где-то у чердачного люка.
– Та самая, которой вы просили меня дать волю, мать вашу!.. Но вам, конечно, наплевать! Адью! – Махнув рукой, Куртеев направился не к лифту, а пешком по лестнице. – Задыхайтесь в угаре собственного тщеславия!
– Какая девочка, Куртеев? В-в-вика?!
Нога Тихона скользнула по ступени, и он едва не упал. Схватившись рукой за поручень, он повис на перилах, похожий на Иисуса.
Он не ослышался?
Разогнувшись и развернувшись, он вгляделся в лицо профессора. Глаза Берга светились каким-то нездоровым огнем, и очки этот блеск усиливали, доводя почти до пламени.
– Откуда вам знать, как ее зовут?
На площадке заворочался язычок замка в соседской двери.
– Вернитесь в квартиру, немедленно!
– Чего ради?
– Немедленно!.. – приказал Берг.
В квартире он стоял и с недоумением разглядывал Берга, – тот тряс руками и гладил ими голову.
– Вика пропала? – спросил он. – Куда? Как? Когда?..
– Мне кажется, – забормотал Тихон, – нам стоит кое-что прояснить… – Он вдруг вспомнил, с какой странной внимательностью смотрел Берг на студенток в аудитории. – Откуда вы знаете Вику? Ну!
И вопреки его воле в голове его стали всплывать подробности того вечера, когда он шпионил за Викой и подъезжал к большому дому. Совмещая воспоминания с сегодняшним маршрутом, он обнаружил кое-какие совпадения.
Берг покусал губу и толкнул Тихона в комнату.
– Садитесь, черт бы вас побрал. У вас на лице написано ослиное упрямство, а времени у меня нет. Вика – моя племянница. Ее родители умерли, когда девочке было пять лет. С тех пор она живет у меня и п-предполагается, что она моя дочь.
– П-предпола-гается?
– Оставьте, черт вас возьми! – По лицу Берга пробежала судорога. – Оставьте!.. Сальности вам к лицу, но вы не там их говорите! Вика – единственная память о сестре, и если вы будете продолжать смотреть на меня воловьими глазами, я врежу вам по лицу!
Тихон не взбесился преимущественно только потому, что впервые видел Берга в таком состоянии.
– Ну ладно, ладно, – растерянно пробормотал Куртеев. – Но все-таки хотелось бы, так сказать… – И тут его наконец-то осенило. – Постойте-ка, уважаемый профессор… Вика – ваша племянница… Получается, что вы… вы знали, что я с ней встречаюсь, и вместо того чтобы… вы издевались надо мной, как сеньор над вассалом?! Не складывается, дорогой профессор! Тут замешано, думается, куда большее, чем дядькина любовь!
Берг врезал, но не попал. Хотел второй раз, но Тихон уже собрался и расстегнул пиджак.
Внезапно Игорь Оттович успокоился.
– Хотите начистоту? Прошу! – И он чересчур уж дружелюбным жестом пригласил Тихона в кресло. – Прошу, п-прошу. Поговорим как мужчины.
– В принципе, вы уже начали…
– Я еще не начал, – огрызнулся Берг, и для Тихона его поведение было странным. – Кофе?
– В жизни не пил такой мерзотины.
– Ладно, – Берг стал потирать ладони. – Слушайте… Родители Вики погибли в автокатастрофе, в Венгрии. Ее отец работал в советском консульстве, и на операционном столе мать Вики, моя родная сестра, взяла с меня клятву заботиться о дочери вплоть до з-замужества. Вплоть до замужества– вы понимаете? Это значит, что сам процесс ее контактов с мужчинами должен находиться под моим контролем. И я дал клятву. И с тех пор являюсь отцом этой девочки. Я дал ей образование, она окончила экономический вуз, я помог ей найти работу в «Регион-билдинг», и вскоре ее карьера пошла в гору. – Берг нервно закурил и вонзил в Тихона испепеляющий взгляд. – Она стала главным бухгалтером, и я уже подумывал о том, чтобы подыскать ей место в зарубежном банке. Вика, если вам это неизвестно, отлично говорит по-французски. Впрочем, я не думаю, что у вас так далеко заходили отношения…
– На французский лад? – процедил Тихон. – Да сколько угодно.
– Клянусь б-богом, Куртеев. Я клянусь господом богом, что, если вы еще раз съерничаете подобным образом, я разобью вам голову.
– Побольше уважения, профессор, – это все, чего я прошу.
Не обратив внимания на просьбу, Берг закурил новую сигарету от старой, не докурив последнюю и до середины.
– Но год назад случилась трагедия, – сказал он. – Вика встретила в компании идиота и, кажется, полюбила его. Фамилия идиота – Куртеев, и я дотерпел до утра, чтобы приехать в институт, чтобы идентифицировать того Куртеева с тем, которого знаю. И я едва не впал в панику, когда понял, что Куртеев тот и К-куртеев этот – одно лицо. А теперь я перехожу к главному, студент… Вика – невероятно рассеянная девушка. Она пойдет в магазин за хлебом, а принесет молока. Все дело в том, что она выполняет работу механически, просчитывая свои шаги на неделю, а то и на месяц вперед. Она в уме умножает пятизначные цифры, но совершенно беспомощна в мелочах!.. И надо же было случиться так, чтобы среди сотен нормальных, состоятельных и статных мужчин она выбрала именно вас!..
Тихон, чувствуя себя неуютно, поежился.
– Она, как и вы, подходит к копиру, когда в нем заканчивается бумага, а если есть бумага, то нет краски! Находясь дома и постоянно думая о работе, Вика способна поставить в микроволновку курицу и пытаться набирать на табло пароль своего сейфа. Если она на клавиатуре неловко нажмет две клавиши одновременно, то отпечатается обязательно та, которая не нужна! Ей нужен настоящий мужик, стоик! Терпеливый п-педант, который с любовью будет контролировать каждый ее шаг!
– Первый раз вижу отца, который желает выдать свою дочь за педанта.
– Молчите, Куртеев! Молчите и слушайте! – вскричал профессор. – Вы несовершенны. Ваш мозг – генетический мусор, отстой мозга академика, вашего однолетки. Возможно, он отвалился, как ненужный рудимент, от мозга Крамника. Вы рассеянны, нелепы, и весь ваш багаж знаний никогда не поможет вам стать мужчиной, принимающим решения! Если есть худший, кто может составить пару Вике, так это вы, Куртеев! Вы вдвоем – это гремучая смесь!.. Если вы совместно начнете заниматься б-бизнесом, то, не успев заработать первой тысячи, вы тут же не успеете заработать и второй. Вы из тех людей, которые, выходя из парикмахерской, остаток дня мучаются над вопросом – зачем вас там спрашивали, как бы вы хотели подстричься. Вы не способны на поступок, вы не в состоянии залезть к девушке на балкон…
– На пятый этаж дома на Кутузовском?
– Вы погубите мою девочку, понимаете это? – вскричал Берг. Понемногу пыл его начал угасать, он снова принял облик уравновешенного социолога. – Вика хвалится, что встретила любовь. И даже высказывается предположение вслух, что я тоже очень полюблю этого мальчика… Боже мой, ей лучше бы в монастырь.
– Кажется, вы бросили бы ее и в полк, только бы не мне. Игорь Оттович, вы так зашлись, что забыли о собственной безопасности. За все время нашего разговора вам ни разу не пришла в голову мысль, что я могу вас ударить по голове? Вы совесть-то поимейте – что говорите-то, я же еще живой…
Но Берг не слышал и этого.
– Я уже знал, кто предмет ее обожания, и кровь приливала к моей голове…
– Не моча?
– Она сказала, что вопрос о свадьбе вы будете решать, когда вы окончите университет. Я спросил, что будет, если Куртеев университета не окончит, и она ответила, что тогда мы будем терпеливо ждать, когда Куртеев его окончит…
– Ах ты, старая сволочь…
– Но вечно это продолжаться не могло. Рано или поздно Куртеев обратился бы в ректорат, и ему непременно выделили бы для переэкзаменовки другого преподавателя. И тот выяснил бы, что студент Куртеев разбирается в социологии едва ли не лучше этого преподавателя. И я понял, что уперся в стену. Успешная сдача государственного экзамена переодела бы мою Вику в свадебное платье. Я должен был либо поставить Куртееву «отлично» – что я не мог сделать, учитывая изложенное выше, либо уйти навсегда, поскольку не поставить «отлично» означало пойти против собственных принципов. Одно дело погонять студента по сессиям, и совсем другое выпускать его в жизнь…
– Вы не забыли – Вика пропала?
– Где она?!
– Я думаю, ее похитили.
Глава 6
Тихон вел машину нервно и неуверенно. Теперь, успокоившись после разговора с Бергом, он никак не мог простить сидящему рядом профессору его откровений. С одной стороны, Берг повел себя не как лиса, а как мудрый человек – он говорил без обиняков и не заводил рака за камень. С другой же стороны, слушать такие откровения от отца девушки, которую Тихон любил, было по меньшей мере несправедливо. Все, что плел Берг, имело какой-то смысл, поскольку и очередь к копиру Куртеев занимал, как правило, за самыми раздражительными, приконченными отсутствием здорового секса шалашовками, и всегда у него выходило так, что чем важнее была копия документа, тем бледнее она выползала из ксерокса. Все так. Но сейчас, думал Тихон, говорить нужно не о его внутреннем содержании, а об их с Викой отношениях. Тут Берг вел себя как последняя скотина – так считал Куртеев.
– Представляю, в какие хлопоты вылились для вас просьбы к президенту «Региона» не принимать меня на работу, – покосившись на старика, процедил Тихон.
– Если бы я хлопотал, тебя бы там не было, – не замедлил с ответом Берг. – Просто мне в голову не могло п-прийти, что Вика положит на тебя глаз. Если бы во мне тлела хотя бы искорка подозрения, что такое может случиться, Лукашов указал бы тебе на дверь в тот же день.
– А что же вы притормозили, когда вам это пришло в голову? – не без сарказма хмыкнул Тихон.
– К тому времени ты, оказывается, зарекомендовал себя неплохим специалистом. Но я-то знаю цену такому авторитету. Просто ты еще ни разу не нарывался на хороший производственный конфликт. Советую перестроиться в правый ряд. Реконструируй для меня наиподробнейшим образом еще раз сегодняшнее утро в «Регионе».
Почувствовав прилив раздражения, Тихон заставил себя успокоиться. В конце концов, они едут в «Регион» не для решения производственных, как выразился Берг, вопросов, а ради общего дела. Каждому из них нужна была Вика, и просьба старика повторить с самого начала то, что прозвучало не далее как десять минут назад, могла сойти за партнерство в общем личном деле.
Прикурив и бросив зажигалку на щиток приборов, Куртеев слово в слово повторил то, что уже говорил. Благо времени позабыть детали не было. Сегодня была пятница, а потому Вика уехала на работу пораньше. В пятницу Вика всегда уезжает пораньше, потому что… «Я знаю, – перебил Берг, – в пятницу в финансовом департаменте „Региона“ подготовка документов для последних недельных перечислений». Таким образом, выйдя из дома в семь утра, Вика села в свой «Кайен» и уехала. Тихон махнул ей рукой из окна, она бикнула…
Берг поморщился. То, что было сказано сейчас, не объясняло, почему Вика приехала на работу, переговорила с кем-то по телефону, а потом выбежала из офиса, как при землетрясении. Но Тихон продолжал, и Берг умерил свое раздражение.
Слушая, что говорит Куртеев, он пытался как от мухи отмахнуться от той мысли, что нужно было проявить решительность и разочаровать ее в избраннике месяцем раньше. У него бы получилось. Сейчас, глядишь, и не было бы проблем.
Не замечая и не понимая, разумеется, того, о чем старик думает, Тихон подробно излагал факты. А они были скупы и собирались им в течение двух последних часов до приезда к Бергу из разных источников. Итак, Вика пришла на работу и сразу занялась документацией. В бухгалтерии они говорили (сказала Ирочка, бухгалтер) о Вивьен Вествуд и о том, до какой степени кошмара может довести себя безобразная старуха, автор идеи носить одежду швами наружу. В беседе высказывался интерес, снимает ли она рожки перед совокуплением, или же ее партнеров заводит сам факт обладания бесовщинкой. Потом разговор зашел о духах, потом о Владимире Владимировиче Маяковском (вспомнила Фаина, бухгалтер), потом Ирочка вспомнила, что знает еще одного Владимира Владимировича, Преснякова, Фаина не пожелала выглядеть отсталой и намекнула на Набокова (вот, оказывается, кто если и не читал, то хотя бы знал о существовании Набокова!) – в общем, собеседование выглядело как одновременная работа нескольких настольных радио. Говорили о чем угодно, но только не о финансовой отчетности. Через четверть часа после того, как начался диспут, в бухгалтерию зашел Лукашов и сказал, чтобы недельный доклад по бухгалтерии был перенесен на час. К нему приедет важный гость, что, как поняли сотрудницы финдепартамента, несколько важнее. И почти сразу выложенный на стол рядом с кипой бумаг Викин мобильник вдруг разволновался и стал ползать по столу с нудным стоном. Она, не отрывая глаз от бумаг, приложила трубку к уху, сказала: «Да?», потом: «Да…», вслед за этим почти крикнула «Да!», вскочила вдруг и бросилась к выходу. В дверях что-то вспомнила, вернулась, схватила телефон, сумку и вышла. Все произошло настолько неожиданно и быстро, что ни Фаина, ни Ирочка не успели полюбопытствовать, в чем, собственно, дело. Фаина потом говорила Куртееву, производившему частное дознание по долгу службы, что если бы и было время для расспросов, то она и Ирочка все равно бы молчали, потому что начальнику, то бишь Вике, отчитываться перед подчиненными не в цвет. «И что было дальше?» – спросил подуставший Берг. «Вообще, я рассказываю по порядку, – огрызнулся Тихон. – Из этого следует, что „дальше“ появляется сразу, как заканчивается последнее слово. Если под „наиподробнейшим образом“ вы имели в виду что-то другое, то вам следует меня известить об этом». «Я говорил вам – перестройтесь вправо, – сказал Берг. – Теперь удастся свернуть только на Самотечной». Когда Вика не пришла к обеду, финансовый департамент заволновался. Оставшись за финдиректора и непонятно куда исчезнув, Виктория Золкина парализовала процесс перечисления денежных средств. В том числе и по срочным возвратам кредита. Если бы не последнее обстоятельство, ее бы никто не стал искать до утра понедельника. Но дело требовало подписи руководителя. И тогда Фаина, обозначив себя от рядового состава старшей, прибыла на разведку к вице-президенту компании «Регион» Антону Потылицыну. Обычно такое не практикуется, поскольку нет более топорного способа подставить своего непосредственного босса, чем прийти к своему боссу прямому и заявить об отсутствии первого. Тем более что в Вике, как в представителе экзекьютива, подчиненные души не чаяли. Но обстоятельства требовали объяснений, поскольку те же обстоятельства прямо указывали на то, что в понедельник, когда станет известно о просрочке платежей, тот же вице-президент начнет резать ремни из виновных. В общем, натянутое непонимание к четырем часам вечера у всех переросло в недоумение, а к пяти в обеспокоенность. Домашний телефон Вики не отвечал, а на ее мобильном висела какая-то девка и уверяла, что абонент отключил связь. На всякий случай идиотка «хьюман ресорсез» по собственной инициативе обзвонила больницы и морги, а когда стало ясно, что и там Вики нет, президент велел запереть парадный вход и запасные двери на ключ. И лишь Тихон, который приехал в офис как раз к закрытию (он был в мэрии по поручению президента), не сидел на месте и не ждал возвращения Вики. И странное отсутствие Вики он воспринял наиболее взволнованно не только по известной причине, но еще и потому, что «Кайен» его девушки стоял там, где она оставила его по прибытии на работу, – на парковке за «кирпичом» с пояснительной надписью «Кроме сотрудников ООО „Регион-билдинг“.» Переговорив с Лукашовым (Берг его хорошо знает), Тихон тотчас отправился к профессору – по его, Лукашова, указанию. Президент «Регион-билдинг», как выяснилось, знает профессора ничуть не хуже. Присутствие в компании старика было важно не только по известной причине, но еще и потому, что Берг был, наверное, единственным человеком в Москве, который с первого взгляда мог сообразить, что происходит в компании. А в компании явно что-то происходило. «Почему ты так думаешь, Куртеев?» – подозрительно спросил Берг, вяло разворачивая к Тихону лицо с сияющими очками.
– Потому что заместители директоров финансовых департаментов просто так не исчезают. Это все, что я могу вам рассказать, уважаемый профессор. И если бы мы сейчас свернули направо, на Щепкина, то уперлись бы в тупик на Дурова.
– Что, по-вашему, могло случиться? – после недолгих раздумий спросил Берг. – И по какой причине?
– Была бы у меня на прицеле хотя бы одна версия, никакие силы не заставили бы меня приехать к вам. Ни по какой причине, – добавил Тихон, задержав на профессоре взгляд дольше, чем того требовал доброжелательный разговор.
– Удивительно… Зачем похищать заместителя директора финансового департамента?
– Вас это тоже юзает? – стараясь говорить так, чтобы ирония не слышалась, а только чувствовалась, спросил Куртеев.
– Не понимаю, почему Вика не позвонила мне, предчувствуя опасность. Хотя… – Берг махнул рукой. – Хотя откуда ей было знать, что это опасность. Она вряд ли сумела бы отличить опасность от рабочего момента. Это из-за вас она оказалась в беде, Куртеев, т-только из-за вас!
Тихон опустил стекло и плюнул на дорогу. Ничего лучше в ответ он придумать не смог.
– Я хочу взять с вас обещание, – сказал Берг, увидев очертания высотки с огромными золотыми буквами на крыше: REGION-BUILDING. – Я полагаю, что чувства Вики к вам… как бы это сказать… ветрены, что ли. С юных лет я приучал ее к дисциплине и предотвращал случайные связи… если вы понимаете, о чем я говорю… Словом, ваша с нею встреча – ошибка. Это страшное недоразумение… Для Вики все вновь, она не в состоянии разобрать, где увлечение, а где чувство прочное, надежное. В общем, я прошу вас… Когда все образуется, освободите в ее жизни место для человека, который ее достоин. Быть может, я немного неловок, б-бестактен… но я отец, и мне позволительна прямота. Вы понимаете меня?
– Вы чокнутый, Берг. Придумывайте себе что хотите, но я не оставлю Вику, даже если бы вы стали на колени. Вы сумасшедший. И если бы я не был уверен в том, что мне пригодится именно ваше сумасшествие, я бы и по сей день держался от вас подальше. Я не ваши отцовские чувства призвал на помощь, а мерзкий, отвратительный, ужасный, гадкий ум специалиста по общественным отношениям… – Выкрутив руль на парковке и поставив машину рядом с «Кайеном» Вики, Куртеев заглушил двигатель и развернулся к профессору: – В свою очередь позвольте и мне взять с вас обещание. Разговаривать с людьми в офисе, принимать решения и докладывать о них руководству буду я. А вы все это время будете лишь высказывать мне свое собственное мнение и докладывать о результатах ваших наблюдений. Договорились?
Читать бесплатно другие книги:
