Крылатая гвардия Алтынов Сергей

Снова задушевные беседы

– Иван Семенович! Хреновые дела у нас!

– Ох, Рома… Опять напортачили? Знаешь, мне уже надоело.

– Да послушайте же… Мы отыскали Степнову.

– Это как раз неплохо.

– Мои ребята только что засекли ее. Правда, чисто случайно. Она в городе.

– Не обознались?

– Да нет, точно она! И одета так же…

– И что?

– Она не одна. Выходит, все же оказались у нее здесь связи, а может, и сообщники. По крайней мере один…

– Рома! Давай по существу, коротко и ясно: кто, что, где!

– Ну дайте договорить, в самом деле… Ребята засекли ее случайно, на улице Передвижников, где раньше кинотеатр был. Она выходила из машины, серебристого «Мерседеса», вместе с каким-то чуваком. Оба вошли в дом 4, на той же улице Передвижников. Ребята проводили до квартиры…

– Если твоих ребят не «засекли», все не так уж хреново… Чья квартира?

– Квартира принадлежит Екатерине Петровой, 1969 года рождения, по профессии фельдшер «Скорой помощи», из семьи главврача Первой городской клинической больницы. Замужем вторым браком, ныне находится во Франции вместе с мужем, сотрудником диппредставительства.

– Дипломат в штатском?

– Не исключено… Хотя думаю, что Петрова и ее теперешний супруг здесь ни при чем. По словам соседей, квартирой иногда пользуется ее бывший муж, некто Игорь Зимин.

– Интересное кино! По какому праву? И кто он такой, этот Зимин?

– По какому праву – не знаю, соседи не в курсе. А Зимин – военный, капитан, похоже, что ВДВ, соседи в знаках различия секут не очень. Это пока все, что удалось выяснить, но ребята работают, к вечеру будем знать больше.

– Постой, постой! Я вспомнил: это ведь тот придурок, которого представили к Герою, но потом так и не дали. Он тогда набил морду одному известному журналюге… Фамилию забыл, в «ящике» он мелькает почти ежедневно…

– Да, я тоже припоминаю, была такая история… Между прочим, я бы тоже при случае этому журналюге навесил. Но не о нем речь.

– Вот именно. А как этот Зимин с нашей кралей встретился? Они что, раньше были знакомы?

– Не знаю пока. Попытаемся выяснить.

– А с ее героическим батяней Зимин не был знаком? Не пересекались?

– Ну вы, Иван Семенович, от меня требуете, как от целого отдела славного КГБ. Вообще, конечно, они могли пересечься где-нибудь, да в той же Чечне хотя бы. Но фактов у меня нет, и времени тоже не было. Если хотите, я этим вопросом займусь, тогда нужно больше людей и соответственно бабок.

– Вот что, Роман. Выяснять, что, где и как – дело муторное и долгое. А у нас времени в обрез. Нужно нанести Зимину дружественный визит и выяснить все в теплой товарищеской обстановке. Ты меня понял?

…Начальник службы безопасности Клименко деликатно постучал в дверь гостиной, выждал пару секунд, приоткрыл ее и нарисовался в дверном проеме.

– Миша? Ну что у тебя? – Егор Альбертович, дремавший в глубоком, уютном кресле перед видеодвойкой с огромным экраном, даже не обернулся. Звук был выключен – то, что происходило на экране, в звуковом сопровождении не нуждалось, однако нынче это развеселое действо не увлекало депутата-мецената. Сегодняшний день у него был перенасыщен: презентация нового политического движения «Правый путь», переговоры с другими депутатами-меценатами, ужин в ресторане «Арбатские ворота»…

– Есть новости. – Клименко, как и подобает отставному чекисту, был сдержан, невозмутим, но напорист.

– Давай завтра, а? Я что-то подустал, надо еще закончить программную статью для «Столичных новостей»…

– Новости от Ивана Семеновича, он позвонил только что.

– Другое дело. Садись, рассказывай. – Кононов выбрался из кресла и пересел к столу.

– Эх, Кляров, Кляров… Не на ту лошадку мы тогда поставили, а, Миша? – Доклад Клименко мало обрадовал Егора Альбертовича, он опять почувствовал усталость.

Кононов хорошо помнил эпизод в Камышинской дивизии, когда Клярова, находившегося там в инспекторской поездке, чуть было не взорвал старый идиот Степнов. Теперь у генерала аналогичная поездка в Пятую бригаду ВДВ, а за ним по пятам идет сумасшедшая доченька покойного майора… Миша посоветовал обратиться к Ивану Семеновичу, тот обычно подобные проблемы решал кардинально и чисто, да только на этот раз что-то не заладилось.

Миша разволновался и дал волю своей фантазии, представив себе в ярких красках, чем может закончиться попытка девчонки свести счеты с генералом: будь она одна, ее, конечно, перехватили бы еще на дальних подступах, и дело скорее всего удалось бы замять. Однако, как доложил Иван Семеныч, у нее появился возможный сообщник из числа офицеров ВДВ, а это уже куда серьезнее.

– Ну и что? – Егор Альбертович встревожился, хотя виду не подал и постарался снять Мишину нервозность. – Отмажется как-нибудь наш Кляров, если, конечно, уцелеет. Ну а не уцелеет…

– Да, это будет печально, но…

Некоторое время оба посидели молча. И каждый прекрасно знал, о чем думает другой. Оба были современными, деловыми и к тому же весьма неглупыми людьми.

– Ты считаешь… – Кононов первый сдался в этой игре в молчанку, однако Михаил тут же перебил его:

– Я всего лишь начальник службы безопасности, Егор Альбертович. У вас есть светлая голова, ваш помощник для особых поручений господин Кохан. Посоветуйтесь с ним… Петр Петрович давно закончил свою сценическую деятельность. Лучшие роли сыграны, впереди забвение, и это еще самое лучшее, что ему светит. Могут случиться и неприятности, а то и публичный позор…

– Перестань, Миша, – перебил его хозяин. – Я знаю, что ты змей тот еще. Иезуит!

– Что поделаешь, работа такая, – развел руками Клименко и тут же задал главный вопрос: – Вы сами позвоните нашей новой знакомой?

– Я думаю, у тебя это получится лучше…

…– Рита? Извините, что в такое время. Это Михаил Сергеевич. Срочный заказ. Жду вас в девять ноль-ноль на нашем старом месте. Работать придется за пределами Московской области. Подготовьтесь, пожалуйста.

Вытерев рукавом халата вспотевший лоб, Егор Альбертович вернулся к ноутбуку. Свою статью он закончил следующими словами:

«И сегодня, потеряв всякий стыд и совесть, коммунисты и их приспешники в виде ура-патриотов всех мастей снова жаждут реванша, рвутся к власти! Миллионы загубленных душ, голод тридцатых, ГУЛАГ, „кукурузная революция“ и застой, Афганистан, Чернобыль…

Это мы уже проходили. Не выйдет, дорогие «товарищи»! Люди доброй воли! Настало время объединения! Поддержите на предстоящих парламентских выборах избирательный блок «Правый путь» – партию правды и чести!»

Кононов закончил и еще раз перечитал написанное. Подойдя к встроенному бару, он налил себе полрюмки марочного коньяка «Армения». Еще пару недель назад он пил этот коньяк с Петром Петровичем Кляровым. Генерал говорил тогда: «Хорошо сидим! Дай бог не последний раз!» Последний, Петр Петрович… Последний.

– Владимир Михайлович, бойцы из Роминой бригады кучкуются на улице Передвижников, во дворе дома номер четыре. При этом соблюдают правила маскировки.

– А ты откуда звонишь?

– Да я рядом с вами, напротив почтамта.

– Давай ко мне и залезай в машину. Придется ехать туда.

Через десяток минут микроавтобус тронулся в путь, Борис сидел рядом с шефом, который устроился за рулем.

– Выследили Татьяну? – спросил Владимир Михайлович, уверенно лавируя по переулкам. Он решил выехать к улице Передвижников проходными дворами. Так было быстрее.

– Похоже, что так, но точно не могу сказать, – ответил Борис и после паузы добавил: – Боюсь, в случае чего вдвоем нам с ними не совладать – их там четверо или пятеро, и на вид ребята серьезные…

– Так нам вроде не впервой, Борис, – успокоил молодого товарища Михалыч.

– Почему все-таки вы своих не можете поднять? – неожиданно задал вопрос Боря. – Вашим волкодавам при таком раскладе все карты в руки…

– Боря! – жестко оборвал парня Михалыч. – Мы же договорились: работаем вдвоем – только ты и я! По-другому сейчас нельзя. Впрочем, ты можешь отказаться, хоть сейчас.

– Не понял? – Тонкие брови Бориса поползли вверх.

– Ты ведь официально мне не подчинен. Никакой подписки ты не давал. Высажу тебя, вон рядом с «Детским миром», и всего хорошего, без обид…

– Скажете тоже… – Парень обиженно мотнул головой.

– Ну тогда кончили об этом! И не задавай глупых вопросов. Я же тебя к твоим не прошу обращаться…

– Фью-у-у! К моим! И речи быть не может – по причине полного несоответствия умонастроений.

– Ну вот! И я к своим не могу обратиться примерно по той же самой причине.

Микроавтобус неспешно въехал на улицу Передвижников.

Обыкновенная история

(Игорь Зимин)

Есть такое ремесло – родину продавать. И кое-кто оттачивает это ремесло до совершенства.

– Кляров и его команда погубили всю нашу семью, – негромко начала свой рассказ Таня. – После того как отец вернулся из Афганистана (а было это в середине 1988-го), мы переехали в Камышинск-2. Отец получил назначение в дивизию ВДВ в качестве командира батальона и готовился поступать в Академию имени Фрунзе.

Я тогда в первый класс пошла. Мы жили вчетвером – мама, отец, я и моя младшая сестра Оля. Она была младше меня на два года. Мы так хорошо устроились, и те первые два года я вспоминаю как самое счастливое время в моей жизни. А потом начался ад! Заболела Оля… Врачи обнаружили какое-то редкое заболевание крови, возможно, связанное с резкой переменой климата (до Камышинска мы жили в Термезе). В течение трех лет куда мы только не обращались, но ей становилось все хуже. Единственное, что могло бы дать шанс, – это срочная операция, но делали такие операции только в ФРГ.

И этот шанс был мизерный – операция вела к стойкому излечению в одном случае из десяти, в остальных только более или менее длительная отсрочка летального исхода. Однако сумма, которую надо было заплатить в немецкой клинике, подкосила нас окончательно. Таких денег мы не могли бы заработать даже за двадцать лет.

А тут наступили новые времена, у отца на службе начались невыплаты жалованья и пайковых. Мама работала на двух работах, а мне пришлось переводиться в вечернюю школу, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Оля угасала на наших глазах…

Отец стал приходить со службы пьяным. Раньше он никогда себе этого не позволял. А в конце девяносто третьего на него возбудили уголовное дело и посадили в тюрьму… Это случилось после октябрьских событий в Москве. Отец тогда боготворил Руцкого и Ачалова и, узнав о блокаде «Белого дома» в Москве, самовольно оставил часть, захватил с собой личное оружие, пробрался в осажденный парламент…

…Воспоминания Татьяны о девяносто третьем ударили меня больнее всего. Я тогда был с другой стороны! Хотя крови на мне или моих ребятах нет. В те дни мы старались поддержать порядок в столице. Нас туда швырнули неожиданно, сообщив только, что пол-Москвы залито кровью, а коммуно-фашисты с минуты на минуту возьмут Кремль. К политикам мы относились брезгливо, не пытаясь различать их по мастям, поскольку они их легко меняли. Кстати говоря, из бригады меня тогда поперли из-за недостаточной «боевой инициативы» в борьбе с «красно-коричневыми» и «возможных симпатий» к ним (хотя мне было плевать и на тех и на других). Так и было сформулировано. Кантовался около года где попало, потом восстановили – спецами вроде меня не бросаются.

…– И отец оказался в тюрьме. Тут-то и появились эти мерзавцы Кляров и Кукшин с Травкиным из отдела военной контрразведки. Они вытащили отца из тюрьмы и замяли дело. Сообщили, что майор Степнов действовал по личному заданию генерала Клярова, был заслан в «тыл врага». Сделали из гвардии майора защитника президента и демократии! Хорошо еще, медаль не повесили, отец бы испсиховался…

Самое главное – эти уроды пообещали доллары для спасения Оли. От отца потребовалась сущая мелочь – перегнать пару автокараванов. Первый – в Таджикистан, второй – в Чечню. Они обещали отправить Олю с мамой в Германию сразу, как только уйдет второй караван. И отец согласился, не вникая в детали, которые, как ему было твердо сказано, его не касались.

Оля умерла за два дня до возвращения отца из второго рейса – они и не подумали отправлять ее и маму в ФРГ до его возвращения. Можешь себе представить, что мы пережили в эти дни? Отец, вернувшись, тут же бросился в особый отдел, к Травкину. Тот спокойно, в присутствии подчиненных разъяснил: Андрею Константиновичу не следует забывать, что у него есть еще одна дочь, то есть я. И здоровье дочери теперь зависит исключительно от разумного поведения папаши. В конце разговора Травкин и Кукшин выразили соболезнование, пообещав выплатить обещанную сумму в самое ближайшее время.

Отец отказался от денег… А через пару недель добровольно отправился в Чечню. Провоевал там около шести месяцев. Когда вернулся, снова начал пить. Орал на маму и на меня, запирался в своей комнате и не выходил оттуда по нескольку часов. Мог не разговаривать с нами целый день, а то и два. Потом его выгнали из армии. Он слонялся по городу, выпивал в случайных компаниях, иногда дрался и попадал в милицию. А Кукшин и Травкин постоянно справлялись у отца о моем здоровье и желали счастья в личной жизни… И, наконец, вот…

Открыв трясущимися руками сумочку, Таня вытащила оттуда сложенную вдвое газетную вырезку из «Криминальной хроники».

– Читай сам… – Она протянула мне статью, а сама отвернулась, закрыв лицо носовым платком.

В статье рассказывалось о том, как бывший майор-десантник Степнов, выгнанный из Вооруженных Сил за пьянство, пробрался на территорию воинской части, устроил стрельбу и пытался взять в заложники военнослужащих. В ходе операции по его обезвреживанию покончил с собой.

– Я слышал эту историю… – Что еще я мог сказать?

Тем временем Таня привела себя в порядок. Она совсем не была похожа на наглую, матерящуюся баскетболистку-террористку, с которой я познакомился несколько часов назад.

– Мама сейчас в больнице. Врачи говорят, у нее нервный криз… А я нашла отцовский пистолет и стала разыскивать Клярова. Он, Травкин и Кукшин продолжают торговать оружием. – Ее голос зазвучал по-другому, карие глаза были сухими. – Ты ведь знаешь, сейчас расформировываются многие воинские части…

– И много неучтенного железа уходит в неизвестном направлении, – закончил я фразу. – Слыхал об этом…

– В том-то и дело, что в известном! – Таня даже немного привстала. – Оно уходит к бандам террористов, давно уже объявившим России войну. И наших ребят убивают из нашего же оружия!

– Ты знаешь конкретные факты? – Я весь напрягся.

– Ох, Игорь… Я так устала. Я многое знаю, только давай продолжим разговор завтра. Если тебе он, конечно, интересен…

– Завтра так завтра. – По правде сказать, у меня самого гудела голова. – Можешь принять ванну и укладываться на кровати в спальне. А я буду спать здесь, на диване…

Раздавшийся длинный, пронзительный звонок в дверь мгновенно меня разбудил.

– Кто это? – крикнула из спальни Татьяна, пока я, натягивая брюки, двигался по коридору.

– Сейчас узнаем, не бойся, – успокоил я ее и подошел к двери.

Через дверной «глазок» я разглядел двух крепких ребят, один из которых был в милицейской форме.

– В чем дело? – спросил я через дверь.

– Игорь Васильевич, откройте, пожалуйста. Это милиция, – услышал я стандартный в таких случаях ответ.

– А что вы хотите? – Я продолжил сбор разведданных.

– Зимин! Мы требуем, чтобы вы немедленно открыли! Иначе мы сломаем вашу дверь! Нам нужно срочно с вами поговорить.

Ситуация! Дверь у Катюши, моей бывшей супружницы, хлипкая. Эти бугаи высадят ее парой ударов. Я бы, пожалуй, высадил и одним… Занять оборону? У меня ведь есть чем их встретить… А вдруг это действительно менты? Тогда у меня могут возникнуть серьезные неприятности. Придется впустить стражей порядка… Хотя и очень не хочется!

Меня тут же оттеснили в сторону, и коридор быстро наполнился молодыми людьми – четыре человека, многовато…

– Не делайте резких движений, Игорь Васильевич, – предупредил меня старший, с капитанскими погонами. – Иначе мы вынуждены будем применить спецсредства, а в случае необходимости – и оружие.

Таня забилась в угол двуспальной кровати, до подбородка укрывшись одеялом.

– Кто это? – указал на девушку капитан милиции.

– Это моя знакомая, – как можно спокойнее ответил я, пытаясь спрогнозировать дальнейшие действия. Как этой команды, так и свои. – А что происходит? Объясните, пожалуйста…

– Девушка, одевайтесь, – приказал Татьяне милиционер. – Вам обоим надо проехать с нами в городское управление внутренних дел. – Он повернулся ко мне: – Там мы вам все и объясним!

– Хорошо! – невозмутимо, почти дружелюбно кивнул я. – Одевайся, Танюша… Ничего не поделаешь! – Я тянул время, пытаясь понять, кто эти люди и что им нужно. – А на документы ваши можно взглянуть? – Этот вопрос я адресовал капитану.

– Да, пожалуйста! Попросили бы сразу. – Офицер небрежно распахнул перед моим лицом красную книжицу.

Вот теперь мне все стало ясно!

…В середине девяносто пятого брали мы в Чечне селение Ткачшли (язык сломаешь!). Там в моей команде, помимо десантуры, оказались несколько мужиков из СОБРа МВД. С одним из них, Васей Евграфовым, мы сдружились. Как-то перед боем он сдавал свои документы эмвэдэшному начальству и окликнул меня.

– Вот, Игорек, обрати внимание! – развернул он тогда передо мной удостоверение с фотокарточкой. – И запомни, в будущем может пригодиться… На фото в ментовском удостоверении сотрудник обязательно должен быть в форме, и чтобы погоны были видны целиком. Разумеется, звездочек должно быть столько, сколько написано. Всегда обращай на это внимание! А то сейчас много всяких бандюков под нас работает…

Я тогда это запомнил и сейчас мысленно поблагодарил Васю Евграфова. Люди, находившиеся рядом со мной, ментами не являлись. Капитан милиции Прохоров (так он именовался в удостоверении) красовался на фото в темном пиджаке с клетчатым галстуком. Итак, эти ребята не менты… Они хотят увезти Татьяну и меня (я, похоже, иду как довесок). Куда, интересно? И зачем? Получить ответы на эти вопросы мне предстояло в ближайшие минуты – иного выхода не было.

Правда, их многовато. Четверо на одного… Ну ничего! Они успокоены моим дружелюбным тоном ничего не подозревающего придурка и форсировать силовой вариант не собираются.

Что ж, ребята… вы пришли взять сыр, не подумав, что за него придется платить… Вы сами выбрали себе такую работу, я вас не заставлял, теперь не обижайтесь, если что не так…

Замах рублевый

– Заходят в подъезд. Проводить?

– Не торопись, Боря. Тебе пока засвечиваться необязательно.

– Могли бы выяснить, куда они идут.

– Нам это ничего не даст.

– Почему?

– Объясняю: по нашим предположениям, они выследили Татьяну Степнову и сейчас идут на ее захват. Пока это наши предположения. Степнову мы еще не видели.

– Когда увидим, поздно будет.

– Не думаю. Убивать они ее сразу не будут, ты сам слышал их разговор. Если Татьяна действительно в этом доме, ее попытаются вывезти в надежное место, чтобы побеседовать по душам на соответствующем уровне.

– Пытать будут?

– Не исключено… Однако для этого девушку надо вывезти отсюда. Так они и должны действовать.

– А если они возьмутся за нее прямо здесь? В квартире?

– Маловероятно, хотя исключать нельзя.

– Тогда что же…

– Борис, успокойся! Если через десять минут никто не появится из подъезда, пойдем выяснять обстановку. За это время ничего страшного с девушкой сделать не успеют. Они ведь прессинговать будут по делу, а не из любви к искусству – если будут вообще. А на это нужно время. И, еще раз повторяю, это маловероятно – тот, кто их послал, скорее всего деликатную работу будет делать сам или поручит более деликатным исполнителям.

– Логика у вас железная, Владимир Михайлович… Все правильно, светиться при этом раскладе нет смысла.

Разведка боем

(Игорь Зимин)

– Девушка будет одеваться в нашем присутствии, – сообщил мне липовый капитан Прохоров.

– Хорошо… – пожав плечами, смущенно ответил я и стал убирать со стола посуду. – Ничего не поделаешь, Танюша… – Я повернулся к девушке, стараясь не смотреть ей в лицо. Голос у меня был робким, почти испуганным. – С конторой не спорят…

– Вот именно, – удовлетворенно хмыкнул липовый мент. Он не сумел сдержать торжествующей улыбки.

Лица и позы остальных «оперов» стали непринужденнее. Все же я неплохой актер! И чего я не подался в театральное?

– Вы не волнуйтесь, – ухмыляясь, произнес «капитан».

– Да ничего… – Пожав плечами, я сделал шаг в сторону…

В то же мгновение «капитан» согнулся пополам от моего хлесткого удара в пах носком правой ноги, а левое колено не менее жестко встретило капитанский подбородок. Лбу «опера», стоявшего в дверях, досталось не меньше. Пущенная с вращением, как диск на стадионе, стопка из трех фарфоровых тарелок подкосила бугая, точно кеглю. Остались двое по бокам. На мою удачу они не были серьезными специалистами в подобных переделках и посему ринулись на меня с опозданием. Я легко уклонился от правого, поднырнул под левого, одновременно вырубив его ударом в печень. Бесчувственное тело завалилось на «коллегу», тот оказался тугодумом и машинально попытался это тело поддержать. Доброе дело не осталось безнаказанным: не суетясь, я отключил последнего оставшегося на ногах псевдоопера рубящим ударом ребра ладони под сонную артерию. Вот так, господа-товарищи-граждане! На все про все – меньше пяти секунд.

– Браво, капитан! – Нормальная реакция нормальной диверсантки. Она стояла возле кровати в одних трусиках, непринужденно разглядывая поле битвы. В другой ситуации ее наряд был бы вполне уместен в этой комнате, и возражений по этому поводу у меня бы не возникло, скорее наоборот. Сейчас же была дорога каждая секунда.

– Одевайся, – коротко распорядился я. – И отойди подальше от этих…

– А вдруг они действительно из милиции? – Свой идиотский вопрос Татьяна задала, застегивая лифчик.

– Нет, – возразил я, стаскивая громоздкие тела в угол. – А вот откуда они на самом деле, я сейчас выясню.

– Так, Боря! Кажется, засек – четвертый этаж, третье окно от левого угла. – Владимир Михайлович опустил бинокль. – Там за занавесками либо рок танцуют, либо банальную драку устроили…

– Рок танцуют в семь утра?

– Придется идти, Борис… Действуем по варианту «активная разведка».

– Стрелять на поражение?

– В крайнем случае и только по конечностям.

– Там уж как сложится… Вы бронежилет наденете?

– Я – нет… А ты застегнись!

Два «ПМ»[8], «глок» и «ческа збройовка». «Глок» был у «капитана». Я аккуратно разложил стволы на полированной поверхности серванта, на почтительном удалении от начавших ворочаться туш. Сам я держал наготове степновский «ТТ».

– Дай и мне что-нибудь. – Одевшаяся Татьяна потянула нежную хрупкую ручку к серванту.

– Оружие для детей не игрушка! – не очень-то любезно отстранил я ее. Девчонка на взводе, хоть и держится молодцом. Давать ей пушку я погожу. Еще меня подстрелит по неопытности…

Она поджала губы, и в этот момент снова раздался дверной звонок.

– Подойди к двери и посмотри в «глазок», – скомандовал я девушке. – Потом спроси, что надо… А вы… лицом вниз, руки за голову, как учили… – Я повернул ствол «ТТ» в сторону приходящих в сознание лжементов. – Лежать смирно! Один возникнет – всех расстреляю!

Говорил я тихо (чтобы не было слышно за входной дверью), зато убедительно. «Брать на голос» нас учили в центре спецподготовки так же серьезно, как и рукопашному бою. Ребята, кто оклемался, с трудом, но старательно завозились, принимая классические позы задержанных после оказания сопротивления…

– Что вам нужно?

Я усмехнулся: голос у Татьяны звучал спокойно и недовольно, совершенно естественно для человека, неожиданно разбуженного ранним утром. То, что она увидела в «глазок», видимо, ее не взволновало.

– Поговорить нужно! Я ваш сосед снизу. – Сквозь фанерную дверь я отчетливо слышал громкий, раздраженный мужской голос.

– Зачем? – Татьяна вела свою роль как по нотам.

– А затем, что я сейчас милицию вызову! – еще громче зазвучал за дверью недовольный голос. – В полседьмого утра такой шум устроили, спать не даете. Драка у вас там или мебель передвигаете? Совесть потеряли!

– Что делать? Ты знаешь этого соседа? Голос знакомый? – спросила меня Таня, отойдя на пару шагов от двери.

– Не пойму. Голос вроде знакомый, а самого не припоминаю, – ответил я. Последнее время я здесь бывал редко, может, и в самом деле это новый сосед снизу. А пошумели мы основательно. После такой «игры в кегли» сосед в самом деле мог потерять утренний сон.

– Таня, открой дверь, но в квартиру не впускай, извинись и вежливо выпроводи товарища. А то он действительно милицию вызовет…

– Извините, пожалуйста, мы с Игорем здесь немного поскандалили, но уже помирились! – Татьяна говорила непринужденным, игривым тоном. Молодец девка! Она оставила дверь на цепочке, загородив собой открывшуюся щель. Я краем глаза уловил только, что мужчина невысокий, в джинсах.

– Однако и привычки же у вас… Сводить счеты в шесть утра, – обескураженно произнес мужчина. (Нет, все-таки сосед – что-то в нем было знакомое, голос, что ли.) – А могу я поговорить с вашим э-э-э… с Игорем? – Он пытался разглядеть что-либо в дверной щели. Татьяна «закрыла амбразуру» еще плотнее.

– Он сейчас принимает душ… Охлаждается! – добавила она погромче, чтобы я, «сидящий в душе», услыхал и устыдился. Мои подопечные уже оклемались, однако лежали тихо, как кролики, даже не шевелились, из чего я заключил, что им совсем не хочется, чтобы вызывали милицию.

Неожиданно «сосед» перешел почти на шепот, и я не мог разобрать, что он там бормочет. Ответ Татьяны прозвучал тише и как-то мягче, чем раньше:

– Нет… вы напрасно беспокоитесь! – Она быстрым движением запахнула поплотнее халат и отстранилась назад, собираясь захлопнуть дверь. – У нас все в порядке! Еще раз приносим вам свои извинения! Спокойной ночи! Точнее, спокойного утра!

– Тогда всего хорошего… Постарайтесь больше не шуметь, а то ведь можно подумать черт знает что! – Это уже громко, в полный голос.

Дверь захлопнулась.

– Ушел, – сообщила Таня, запирая дверь на засов. – Знаешь, мне он показался странным немного. Во всяком случае, слишком чуткий и сообразительный для обычного соседа. Он подозревал, что ты или еще кто-то держит меня на мушке и я говорю то, что мне приказано. Шепотом просил подать какой-нибудь знак. Но все-таки… Похоже, действительно сосед. Одет в джинсы, майку и кроссовки. Один… Спустился вниз, гремел ключами и хлопнул дверью.

– Ерунда какая-то! – начал разговор Владимир Михайлович, как только они с Борей вернулись в микроавтобус. – Татьяна Андреевна Степнова собственной персоной, живая и здоровая… По-моему, говорила со мной неискренне, однако покидать квартиру не собиралась, я пытался спровоцировать…

– Да, я тоже ничего не могу понять… – Борис был ошарашен еще больше своего руководителя.

– Интересно, куда могли подеваться четверо бойцов…

– Взяты в плен?..

– Ага. Восемнадцатилетней девушкой! Надо быстро выяснить, кому эта квартира принадлежит и кто такой Игорь, которого я должен бы знать как сосед. Возможно, кое-что и прояснится… Так, Борис. Давай звони в справочное, используй наш код, попроси выяснить, кому принадлежит эта квартира, номер ты запомнил? Хорошо. А я пока буду продолжать наблюдение. Итак, снова первый вариант – пассивная разведка.

– Чувствую, активная тоже предстоит…

– Значит, так, герои! То, что вы никакая не милиция, я уверен на все сто! Советую говорить правду. – Я выдержал паузу, разглядывая плененных врагов. В результате моих действий они были не очень-то боеспособны. Во-первых, двое получили по сотрясению мозга, одна раскроенная башка (к счастью, несильно – черепок у того, который попал под тарелочный залп, оказался тверже фарфора). Во-вторых, пары изъятых наручников вполне хватило, чтобы предотвратить возможные геройские порывы: по моей настоятельной просьбе ребята сами приковали себя друг к другу попарно – правую руку к левой ноге соседа.

– Что вам нужно было от меня и от моей дамы? – задал я главный вопрос.

– Так, поговорить кое о чем, – сдавленно пробормотал «капитан».

– Конкретнее! – снова взял я «на голос».

– Да от тебя ничего не нужно! – поспешно разъяснил «мент». – Нам с подругой твоей велено было разобраться… Задолжала она кое-что серьезным людям, а отдавать не хочет. Вот мы и хотели ее убедить…

– И что же вам, серьезным людям, должна Татьяна Андреевна?

– Нам ничего. А вот другим серьезным людям – немало…

– Кончай про серьезных людей! Меня на дешевый понт не возьмешь!

– Слушай, ты, Рэмбо… – Голос «мента» зазвучал наглее и уверенней.

– Так ты крутой, да? Смотри, застрелю, я не люблю крутых не в меру! – Я наставил на него ствол «ТТ». – Я тебе не Рэмбо, а Зимин Игорь Васильевич… Это ты и сам знаешь. С фальшивыми документами милиции силой проник в мою квартиру во главе банды отморозков, и я, допустим, в порядке самозащиты применил оружие. Ты сечешь ситуацию? Отвечай по сути дела, или я буду спрашивать по-другому. Я умею, поверь, дорогой.

– Дурак ты, Игорь Васильевич… – угрюмо и досадливо произнес «капитан». – Ну отвечу я тебе, отвечу! Не заводись… Твоя подруга должна вернуть кое-какие бумаги и фотографии…

– Марающие честь многих достойных людей? И даже некоторых генералов? – Я решил показать, что за дурака меня держать не надо.

– Ох, Зимин… Много знаешь… Для здоровья это вредно, я, например, знаю куда меньше и доволен, мне это знание ни к чему…

Дело говорит. И звание дурака я только что подтвердил еще раз. Не о том я спрашиваю, вернее, не у него надо спрашивать – это не его ума дело.

– Слушай, философ-самоучка! Раз ты такой темный, что с тебя возьмешь… Придется выходить на твоих «серьезных людей». Давай-ка мне быстренько их телефон.

– Ну совсем идиот! – злобно прошипел псевдомент, кажется, теперь я достал его по-настоящему. – А впрочем, звони, если так приспичило, – ухмыльнулся он. – Звони на свою тощую задницу… Тебе бы смываться со своей кралей, пока не поздно, а ты в прокурора играешь… Сейчас тебе дадут прокурора. Пиши телефон…

– А как звать-величать серьезного человека?

– Иван Семенович.

– Фамилия, должность?

– Он тебе сам скажет!

– Алло, Иван Семенович?

– Кто говорит?

– Игорь.

– Какой Игорь?

– Игорь Зимин. К которому вы прислали своих бойцов…