Специальный рейд Самаров Сергей
Хотя как же без него... Ее же рядом с селом арестовали. Значит, догадались, откуда она на дорогу вышла. Вот и вызвали Зураба. Бывший ее одноклассник, несостоявшийся назойливый жених... Как он рад, наверное, сейчас, что погиб Адлан, что такая беда случилась с сыном Адлана, что она теперь здесь.
Еще один мучитель. Многолетний... Как избегала она встреч с ним в последние годы... А вот не смогла полностью избежать. Свиделись, да еще в такой обстановке.
– Что вы хотите?
– Я участковый, товарищ капитан. Ее село, – кивок в сторону Заремы, – на моем участке. Меня вызвали по вашему приказу.
– Понятно. Садитесь и вы. Будем вместе думать, что с задержанной делать.
Зураб не сел, только руки положил на спинку стула.
– Товарищ капитан! Я прошу меня предварительно выслушать. Прежде, чем что-то решать. Это не простое дело... Здесь нельзя по общим меркам. От отчаяния она...
Эти слова прозвучали взволнованно, сбивчиво. Зураб, как ни странно, защищал ее. Это Зарема поняла. И даже странной такая защита показалась. Зураба Хошиева вся деревня ненавидела, и Зарема вместе со всеми, хотя в школе они очень дружили и считались будущими женихом и невестой. Так бы и случилось, если бы не Адлан.
А Зураб... Может быть, из-за этого тогда и уехал. Долго где-то пропадал. Потом вернулся уже милиционером. Вместе с русскими вернулся. И он, казалось, всех ненавидел. Именно он приводил солдат, когда проводилась очередная «зачистка». И в ее дом солдат приводил. И смотрел при этом на отказавшую ему невесту с насмешкой, потому что сила была на его стороне. Да, ее он должен ненавидеть особо, как ненавидел Адлана, и сам говорил ему это, обещая поймать и застрелить, еще до того, как бородатые люди пришли за мужем Заремы и он ушел с ними в горный лес. Тогда еще и причины не было Адлана ловить, но Зураб все равно его подозревал.
Что же он сейчас делает, почему сейчас защищает?
– У нее очень непростая ситуация. Столько бед сразу свалилось. Как тут не быть отчаянию!
– Я могу догадаться, что она действовала не с большой радости, – сказал капитан Басаргин. – Что у нее случилось?
– Сначала муж погиб. Они в одной машине были. Машину гранатометом накрыли. Ее тоже ранило. Сын калекой остался. А на днях отца убили... Она сама тихая. От отчаяния это. Она же и автомат раньше в руках не держала.
– Это я понял, – сказал капитан. – За смертью на дорогу пошла. За своей и за чужой одновременно. Неужели вам было все равно, кого убивать? Ведь не все же люди виноваты в ваших бедах!
Зарема поняла, что спрашивают ее. И подняла глаза, желая сказать что-то дерзкое.
Но посмотрела на этого капитана и ничего не ответила.
Когда на тебя без зла смотрят, тоже не хочется зло говорить...
2
И офис, и новую квартиру Александр видел только до ремонта. Голые стены запущенных грязных помещений не вдохновляли. Но Тобако вел его в новый дом, словно обещал подарок. Подарок действительно состоялся. Сразу. Небольшой коридор, общий для двух помещений, преобразился и приобрел вполне приличный вид.
Новое жилье встретило тишиной. Близнецы благополучно спали, как и положено десятилетним мальчишкам – с трудом ложиться вечером и с еще большим трудом вставать утром. К тому же вчерашний день они посвятили благоустройству на новом месте, помогали матери и основательно устали. Александра усталости умеет сопротивляться, поднялась рано, вышла встретить, только услышав шевеление ключа во внешней двери. Но говорить старалась вполголоса, чтобы мальчишек не разбудить. Стала показывать мужу квартиру. И даже легкое хвастовство в ее голосе проскальзывало, словно это она виновница торжества. Он только улыбался и кивал, не совсем еще осознавая, что теперь жить им предстоит здесь. Комнату близнецов осмотрели с порога, чтобы не будить спящих. Сама же Александра вела себя так, словно со вчерашнего вечера уже полностью здесь освоилась – хозяйка. Она еще вчера битком набила холодильник, а сегодня уже и завтрак приготовила для мужа и для Андрея, точно рассчитав время приезда.
– Баранов во сколько звонил? – спросил Андрей, сев за стол.
– У тебя что, в кармане прослушивающее устройство завалялось? – удивилась она с улыбкой. – Почти перед твоим приземлением.
После завтрака Басаргин опять заглянул в комнату к спящим близнецам, положил рядом с кроватями подарки из Франции и сразу ушел в офис. Из квартирной двери три шага – и дверь направо. Металлическая, усиленная, как и входная в коридор, как и квартирная – даже замки похожи, хотя ключи разные. Удобно, что ни говори. Даже тем удобно, что тебя никто не будет караулить по дороге на работу, желая подстрелить, как было недавно в старом доме.
Все это еще казалось нереальным, происходящим с кем-то другим. Так отличалась служба в Интерполе от предыдущего места службы. И даже, наверное, от службы в НЦБ[2], которое имеет официальный открытый статус. У российского бюро сектора «G» статус почти нелегальный, хотя и утвержденный президентской визой. В соответствии с этим определенные удобства и неудобства.
Тобако уже уселся за компьютер, входя в дела почти с разбегу.
– Тебе следует в первую очередь освоить оргтехнику и все программы. Я вчера день потратил, программы ставил и настраивал. Запомни, что сейфов для архивных документов у нас как таковых, не будет. Только сейф для оружия и текущих необходимых бумаг. Бумаги после отработки уничтожаются. Весь же архив шифруется и хранится на сайте Интерпола. Там у тебя собственный «сейф» с собственным «ключом». Хотя не забывай, что контролирующие службы в Лионе имеют к твоему «сейфу» доступ и всегда имеют возможность тебя проконтролировать. И будут контролировать постоянно и тщательно. Все, что касается России, интересует по-прежнему многих. Ты меня понимаешь, бывший сотрудник ФСБ?
– Я тебя понимаю и принимаю твое предупреждение. Что касается сейфа, то мне уже, кстати, Костромин «ключ» вручил... Тринадцать цифр. Трудно запомнить.
– Тогда садись и проверяй, нет ли тебе корреспонденции.
– Уже может быть корреспонденция?
– Это обязательный утренний ритуал. Он должен стать более привычным, чем умывание. Если корреспонденция идет с категорией «срочно», тебе поступает сообщение на пейджер.
– У меня, кстати, нет пейджера. Костромин советовал купить.
Андрей достал из стола пейджер.
– Уже есть. Вчера Александра позаботилась. Теперь слушай дальше. На выход в сеть у нас выделенная асинхронная линия. Никаких проблем возникнуть не может. Ящиков электронной почты должно быть несколько – для разных категорий корреспондентов. Скоро прилетит Доктор Смерть, скорее всего, с утренним самолетом, он тебя научит вскрывать чужие сети. Это тонкая работа. Я кое-что умею, но с Доктором тягаться не берусь. Доктор сам постоянно читает файлы своего областного управления ФСБ. И даже коллекционирует данные из досье на себя.
Александр хмыкнул.
– На себя данные я пока раздобыть не сумел. Но у меня лежат четыре диска... Там полная база данных по диаспорам Москвы и Подмосковья и по некоторым проблемным диаспорам России.
– Откуда у тебя это?
– Костромин объяснил мне, с чем придется работать в том числе. И я позаботился о собственной информированности, прежде чем сдать все дела.
– Похвально. Ты собираешься и эту базу данных хранить в интерполовском сейфе? – Во взгляде Андрея засветился неподдельный и даже слегка ехидный интерес.
– Нет, – категорично сказал Басаргин. – Российские данные я предпочитаю хранить в России.
– Тебя, я вижу, не надо учить, – усмехнулся Тобако. – Точно так же делаем и мы с Доктором. Как ни суди, а Интерпол – не самая подверженная влиянию нашей страны организация. Но подверженная влиянию других сил, которым все открывать не следует. Мы все – российские офицеры, хотя и отставные, и присягали только России. У нас нет гарантии, что кто-то из Интерпола не передаст твои файлы по диаспорам в МИ-6[3] или в ЦРУ. И любому иностранному разведчику будет легче опираться на какие-то известные данные, чтобы получить поддержку на нашей территории. Я рад, что ты сам дошел до этого.
– А в прошлой операции... – начал Александр, но договорить ему не дал телефонный звонок.
– Слушаю.
– Капитан Басаргин?
– Уже капитан запаса... Я слушаю вас.
Александр не случайно сделал такое уточнение. По привычке им еще будут пытаться командовать, и он был готов к тому, чтобы отстоять свою независимость от российских спецслужб, вопреки тому, о чем они только что говорили с Тобако. В этом сложность новой работы – остаться своим со своими и в то же время превратиться в хорошего международного полицейского.
– Генерал Астахов вас беспокоит, – поправка не смутила генерала из штаба «Альфы».
– Здравия желаю, товарищ генерал. Мне сообщили, что вы меня разыскивали, только я просил полковника Баранова, чтобы мне позвонили после девяти. До этого я занят.
Александр опять умышленно заменил привычное уставное «доложили» на «сообщили», чтобы отодвинуться от бывшей службы и показать свою независимость, следовательно, подтвердить возможность не подчиняться чужим приказам, которые по инерции еще могут идти. И даже позволил себе показать недовольство звонком генерала, прозвучавшим раньше времени.
Но и это генерала тронуло мало, из чего Басаргин сразу сделал вывод, что вопрос в самом деле срочный.
– Вам ничего не говорит имя Зураба Хошиева?
– Говорит. Я знаю этого человека еще по первой командировке в Чечню. Встречались и во второй командировке, но он тогда уже не служил в милиции. Последствия ранения, потом еще в дополнение какие-то тейповые неприятности. Смена руководства в республиканской милиции, вы знаете, как это у них бывает, и новые люди вытеснили старых.
– Нам необходимо немедленно с вами встретиться.
Александр недовольно поморщился.
– Я освобожусь через полчаса, товарищ генерал. Закажите на меня пропуск.
– Немедленно!
– В таком случае приезжайте ко мне.
– Это отпадает. Вы нужны именно здесь, чтобы побеседовать с Хошиевым.
– Он задержан?
– Да.
– Вот как?.. Я постараюсь освободиться быстрее. Закажите пропуск.
– У вас разве нет пропуска?
– Уже нет. Я сдал все документы.
Он положил трубку и посмотрел на Андрея.
– По какому поводу понадобился?
– Они задержали моего бывшего осведомителя. Я с ним в Чечне плотно работал. Бывший младший лейтенант милиции, участковый. Потом, после милиции, помогал мне в отдельных вопросах. Зураб Хошиев... Этот Зураб желает, как я понял, говорить исключительно со мной. Только не могу взять в толк, отчего такая торопливость. Я говорю, что освобожусь через полчаса, генерал требует немедленно прибыть.
– Может, привычка генеральская – получать все сразу?
– Сомневаюсь. Астахов не хам. Он себе даже дачу, говорят, собственными руками строил.
Тобако усмехнулся важной характеристике.
– Да, странный, должно быть, генерал. Я с ним не знаком. Поезжай. Я пока посмотрю твой «сейф». Не забудь «ключ» к «сейфу» оставить.
Александр продиктовал тринадцать цифр. Первые тройкой, остальные парами. Не потому, что так лучше запоминается, а потому, что между ними следует набирать дефис.
– Я поехал.
– Ты не договорил... Что ты про прошлую операцию хотел спросить?
– Доктор тогда специально звонил тому полковнику из ГРУ, чтобы предупредить о нашем интересе?[4]
Андрей усмехнулся.
– А это ты, аналитик, сам решай... И учись у старших товарищей, пусть даже и подчиненных тебе.
Басаргин достал из сейфа пистолет, проверил обойму, дослал патрон в патронник, щелкнул предохранителем и убрал оружие в подмышечную кобуру.
– Это правильно. Теперь оружие следует всегда при себе держать, – поддержал его Тобако и показал свою кобуру, распахнув полу пиджака.
3
– Давай, земляк, будем искать... Вот твоя станция метро. – Ахмат свернул к бордюру и остановился, не выключая двигатель. – Куда дальше прикажешь? Вспоминай, вспоминай...
Ему всегда нравилось управлять людьми так, чтобы они об этом не догадывались. В этом была некая таинственная, не всем доступная сила. И сейчас он управлял братом с сестрой именно так. Они не осознавали, что он управляет ими, и потому были перед ним слабы. Но побеждает только сильный. А Ахмат настроен на победу. Он и сам отлично знает, куда ехать дальше. Но нельзя это показывать, иначе вся его задумка провалится.
Нури голову не подняла. Она и не помнит. Не в том была, надо полагать, состоянии, когда Ширвани привел ее сюда.
Ее брат осмотрелся.
– Мы с другой стороны из метро выходили. Сейчас... Сейчас... А потом... Туда... – уверенно рукой показал. Ахмат отметил, что для деревенщины Ширвани хорошо ориентируется в городе. И зря, может быть, его считают недоумком. Может быть, он такой, как у русских в сказках – Иванушка-дурачок... Тогда с ним надо быть осторожнее. Впрочем, будь Ширвани с хитрецой человек, он не оставил бы свои документы у Гали Барджоева. Но присмотреться к нему стоит, и осторожность соблюдать тоже стоит.
Текилову пришлось развернуться, чтобы проехать в указанном направлении. И вздох изобразить. Встал он на этой стороне тоже исключительно для того, чтобы непонятно было, что он знает обстановку. Получилось все естественно. Естественным выглядело и его недовольство. Они и так надолго задержались, пробираясь через утреннюю Москву. Поток машин, направляющихся в столицу, всегда бывает утром гораздо большим, чем встречный. И машина вынуждена была подолгу простаивать в пробках. Но до метро все же добрались.
– Теперь туда...
Ахмат свернул на боковую улицу, проехал между двух домов и чуть не выдал себя, объезжая внешне неглубокую лужу. Под поверхностью воды скрыта большая выбоина, и знать о существовании выбоины может только человек, часто здесь проезжающий. Но Ширвани, похоже, сам про выбоину не знает. Или просто не обратил внимания на такую мелочь. Он на многое внимания не обращает, слишком на многое, потому, наверное, и оказался в таком положении. И все опасения Ахмата напрасны.
– Теперь направо, вот-вот, туда вон – прямо, и вдоль домов...
Ахмат проехал, куда показал пассажир. И сразу отметил, что Ширвани приезжал сюда в прошлый раз не на машине, а шел пешком, разглядывая номера корпусов и номера квартир на подъездах. Для автомобильного транспорта, как он хорошо знал, специальный путь шел чуть в стороне, но прямой, где не следовало тормозить у каждого подъезда из опасения, что из кустов кто-то торопливый выскочит под колеса.
Но он поехал именно по указанному пути, опять чтобы не вызвать подозрений.
Здесь, в этой квартире, никто уже не может дожидаться Ширвани и Нури. Текилов точно знает адрес, который назвал вчера избитый до полусмерти Гали Барджоев. Совсем другой адрес. Там он зарегистрирован, там у него жена и два сына живут, но сам он там появляется не всегда. А эта квартира принадлежит кому-то другому, кажется, старшему брату Гали, который уехал в Москву гораздо раньше, обосновался, но, по слухам, из-за разногласий с законом находится сейчас где-то за границей. За границей сейчас много чеченцев неплохо устроились. Там рэкет приносит больше прибыли, чем здесь рэкет и бизнес, вместе взятые. Правда, там и попасться на этом опаснее. Немецких полицейских купить сложнее, чем наших ментов, а на немецких, скажем, судей надавить вообще никогда не удается.
Гали пользовался этой квартирой для собственного удовольствия. То есть проводил здесь основное свое время, потому что больше всего на свете он любил удовольствия. И к нему, по ненавязчивой подсказке Ахмата, переданной через третьи уста в нужные уши, обратился за помощью Ширвани. Отказать, хотя знал, с кем связывается и против чего выступает, Гали не мог. Его достоинство этого не позволяло. Натура не очень умная, но очень довольная собой. Кроме того, родственные отношения приказали поступить таким образом...
– А если его дома нет? Что делать будете? – спросил Ахмат.
– Не знаю. Совсем не знаю... Все деньги там... Все документы...
Сестра молчала, опустив глаза, и в зеркало заднего вида можно было рассмотреть только ее подбородок. Ахмат обратил внимание, что подбородок подрагивает. Должно быть, Нури с трудом сдерживается, чтобы не заплакать.
Для простого человека, попавшего в их положение, выбор представляется естественным. Это для таких беглецов он страшен. Но подсказать следует именно это, потому что они не сказали Ахмату, что беглецы, гонимые, и прячутся. И не рискнут сказать, потому что последует резонный вопрос – почему они прячутся?
– Надо родню искать. Помогут, – подсказал Текилов. – Есть в Москве кто-то из вашего тейпа?
– Как не быть. Помогут. Только где искать?
– Чеченцев здесь много... Поспрашивать, всегда найти можно.
– Да-да, буду искать... Помогут...
Ширвани упорно цеплялся за каждую подсказку, лишь бы не рассказывать, что случилось. Страшно рассказывать. Побоятся люди связываться с той силой, против которой он выступил, желанию которой воспротивился. И сам он боится...
– Вот этот подъезд. Спасибо, земляк, – он протянул руку для пожатия. – Выручил ты нас...
Ахмат руку пожал, убедился, что рука сильная, натруженная и не дрожит, но сказал:
– Не торопись прощаться. Вдруг не застанете дома. Я подожду. Если что, подумаем вместе, как быть.
Земляки должны помогать друг другу. Все естественно.
Ширвани помог сестре выйти из машины. Поддержал ее под локоть. Только сейчас, когда они пошли, Ахмат обратил внимание на походку женщины. Очень характерная походка. Даже длинная черная юбка не скрывает: ноги работают как бы совершенно по отдельности от всего тела. Тело спокойно, руки спокойны, а ноги неуклюжие, непослушные, то не сгибаются, то, наоборот, подгибаются. Ахмат знает, отчего происходит подобное. Наверное, женщине пару месяцев наркотики кололи. Она уже больна серьезно. Впрочем, ее здоровье никого и не заботило. Подготовка в батальоне «черных вдов» длится всего два месяца. За пару месяцев, ставя по дозе один раз в день, надо затратить по две тысячи долларов на человека. Две тысячи долларов – вот цена готового террориста-смертника. Ну, можно прибавить еще тысячу или даже две на накладные расходы, включающие взрывное устройство, переезды, наем жилья в Москве, а еще лучше в Подмосковье. Дешево обходится Басаеву его батальон.
Ширвани и Нури долго и тщетно стояли у подъездной двери, раз за разом отправляя вызов по домофону, словно кто-то там, наверху, не желает их пускать, и они не понимали, почему это происходит. Наконец какой-то мальчишка вышел, и они смогли войти.
Очевидно, и в квартиру они звонили тоже долго и настойчиво. И вышли на улицу растерянные. Ахмату стало даже жалко их, но сказать правду он не смог. Просто потому, что не доверяет. Таких людей он знает хорошо. Они могут себе позволить неповиновение во имя спасения, потому что не желают быть просто овцами для заклания. Но они никогда не решатся на активное сопротивление во имя того же. Побоятся мести, которая будет распространяться на родителей и на родных. Гали спас их, и потому погиб сам. Но и это им знать не надо до поры до времени, потому что они могут испугаться и постараются сбежать и от него, от Ахмата. А для него это пока единственная верная нить, за которую следует тянуть, чтобы раскрутить дело до конца и добиться своего – найти Умара.
– Нет? Не застали? – спросил он, когда Ширвани с сестрой подошли к машине.
Тяжелый вздох откровенно расстроенных людей прозвучал в ответ. Это оказалось первым проявлением какой-то реакции со стороны сестры. Значит, она еще не совсем разучилась чувствовать и соображать, как того добиваются от «черных вдов» их командиры.
– Нет.
– Может, он на работе?
– Он не работает.
Вот это неправда. Гали официально считается владельцем хлебобулочного комбината, числится там генеральным директором, за что и зарплату регулярно получает, и время от времени даже занимается делами. Если есть настроение... Занимался то есть, если было настроение... Но оно у него было не всегда. Больше, чем работать, он любил развлекаться. И говорил, что у него аллергия на запах ванили, потому и не может подолгу сидеть в своем директорском кабинете. А на комбинате «правит бал» исполнительный директор – его двоюродный брат.
– Что делать думаете?
Они переглядываются. Растерянны.
– Не знаю, как и быть... – отвечает, как и положено мужчине, Ширвани.
Текилов старательно сделал вид, что задумался.
– Ладно, – решился он наконец. – Садитесь. Поехали.
– Куда? – впервые за целое утро знакомства подала голос Нури. Голос у нее совсем детский, высокий.
– Я живу у знакомой женщины. Но у меня есть собственная маленькая квартирка. Могу вас пока там поместить.
Маленькая квартирка из трех комнат в старом доме почти в центре Москвы. Но она скромно называется именно так, потому что ее нельзя сравнить с трехэтажным особняком отца Ахмата в Назрани. Отец почти всю свою жизнь имел интерес к золотодобыче в Якутии, не потерял этот интерес и сейчас – получает какие-то проценты с приисков и от бригад старателей, работу которых финансирует. Такой интерес позволяет ему жить неплохо. Он даже помог сыну открыть несколько ювелирных магазинов в Москве, не влезая в долги.
Единственный долг, который бременем повис на Ахмате, он ощущает только сам, почти никому о нем здесь не говоря, но вернуть собирается сполна...
Долг «кровника»...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Привычные длинные коридоры, с которыми так недавно расстался, встретили Басаргина приветливо. Словно специально навстречу попадались один за другим хорошие знакомые, которые желали поговорить, расспросить, и Александру стоило большого труда не останавливаться, чтобы не застрять надолго. Он даже в кабинет к полковнику Баранову не зашел, а сразу направился в крыло, занятое управлением по борьбе с терроризмом.
Там опять пришлось показывать пропуск. В управлении свой дежурный, слава богу, что нет своего бюро пропусков. Дежурный и показал дверь кабинета генерала Астахова.
Александр постучал, дождался приглашения и вошел. Генерал – человек в возрасте Андрея Тобако, еще подтянутый, хотя и слегка напряженный. Взгляд прямой и внимательный.
– Здравия желаю, товарищ генерал. Басаргин моя фамилия, – представился Александр и протянул руку, подчеркивая этим опять свою независимость. Более того, поставив себя поведением в равные с генералом права.
Астахов руку пожал и на поведение капитана запаса внимания не обратил.
– Вас как звать-величать?
– Александр Игоревич.
– Я – Владимир Васильевич. Рад знакомству. Судя по всему, встречаться нам доведется часто. Чаще, чем с сотрудниками НЦБ, которые больше бумажными делами занимаются. Ваше подразделение, насколько я понимаю ситуацию, специализируется на аналогичных с нами задачах.
– Да, – коротко ответил Басаргин, не углубляясь в тему деятельности своего подразделения, но и не делая из нее глобального секрета, потому что директор ФСБ наверняка уже поставил «Альфу» в известность о появлении в России параллельной структуры Интерпола.
– Дело у нас вот какое... Вы, должно быть, в курсе, что все поезда, следующие в Москву с юга, контролируются.
– Я могу это только предполагать. Дело естественное и даже необходимое.
– Вот и хорошо. Сутки назад шел поезд из Волгограда... Одно из самых опасных, кстати, направлений. Террористы считают, очевидно, что поезда из Грозного, Моздока и из Махачкалы должны контролироваться жестче, и предпочитают ими не пользоваться. Они добираются до Ростова, Краснодара, Волгограда, Элисты – любым видом транспорта, а там уже пересаживаются на московский поезд, если вообще едут поездом. Так вот, шел поезд из Волгограда. Естественно, мы не применяем в поезде кинологов со служебными собаками.
– Если кто-то задумал взорвать поезд, то при появлении кинолога с собакой просто произведет взрыв раньше времени, только и всего.
– Правильно. Там, в этих поездах, прогуливается из вагона в вагон пожилой человек с кокер-спаниелем, специально натренированным отыскивать по запаху взрывчатые вещества. Собака чувствует этот запах с двух метров. Очень талантливый и тщательно оберегаемый кокер. И возле одного из купе, где ехали две пожилые чеченки, собака залаяла. Мужчина, естественно, извинился, отругал собаку и потащил ее дальше. Реакция собаки – сигнал, на который среагировали сотрудники линейного отдела милиции в гражданском. Одна из женщин вышла за чаем, у нее захватили сразу обе руки, чтобы предотвратить возможный взрыв знаменитого «пояса». Вторая только выглянула из купе на шум, с ней произошло то же самое. Сработали четко...
– Не совсем, – не согласился Басаргин.
– Что вас смущает?
– В купе, как я понимаю, ехали и другие пассажиры?
– Да, еще два казака. Правда, без шашек. Но, как обычно, ряженые...
– Отличная маскировка. Вполне можно было бы изобразить, что виновники переполоха – они.
Астахов на несколько секунд задумался.
– Вы правы. Этот вопрос необходимо проработать и разослать циркулярным способом по всем ведомствам, занятым в контроле поездов. Но в этот раз нам повезло. В сумках женщин нашли восемнадцать килограммов тротила и около трехсот граммов «состава С»[5]. Ни детонаторов, ни «поясов шахидов» нам на сей раз, к счастью, не продемонстрировали. Знать бы это заранее, можно было бы организовать наблюдение и захватить адресата. Но сотрудники МВД оказались не из самых расторопных и даже следующую возможность упустили. По показаниям женщин, их должны были встретить на вокзале в Москве и сумки забрать. Они, естественно, «не знали», что в сумках. Просто, говорят, просили до Москвы доставить и заплатили за это сто долларов. Вариант стабильный.
На этом бы дело закончилось, но тут проводница вспомнила, что в Волгограде женщин сажал на поезд молодой чеченец, которого она видела после этого в соседнем вагоне. Обратила на него внимание, потому что красивый парень. Он на стоянке выходил курить на перрон, она опять его увидела. Сам он в их вагон за сутки пути ни разу не заглянул. Естественно, соседний вагон собаками тоже проверялся, там реакции никакой не было. Этого чеченца сотрудники линейного отдела взяли, когда он вышел в тамбур. Перерыли, естественно, его багаж. Среди вещей задержанного обнаружен автоматический пистолет «беретта» и две запасные обоймы к нему.
Всех арестованных доставили к нам для «раскрутки». Чеченец назвался Зурабом Хошиевым, утверждал, что женщины на вокзале попросили его помочь донести до вагона сумки. Раньше он их не видел и не знает даже их имен. Ту же версию выдвигают сами женщины. Наличие пистолета Хошиев оправдывает необходимостью защиты, так как у него, как у бывшего сотрудника милиции, много личных врагов среди боевиков. Пистолет, говорит, купил на базаре.
Басаргин кивнул:
– Вполне возможно. Там и автоматы, и гранаты продают. И даже милиция порой вооружается там же. Вообще к жителям Чечни в таком вопросе относиться следует по особым меркам. Я понимаю, что закон обязателен для всех, но вы сами отлично знаете, насколько не проработаны у нас законы. Там в самом деле прожить без оружия сложно, тем более такому человеку, как Зураб. С его прошлым. Извините, что перебил, товарищ генерал. Я слушаю вас дальше.
– Этот Зураб Хошиев попросил свидания с вами. Дескать, у него есть для вас важные сведения. С нами сведениями делиться не пожелал. К сожалению, мы не смогли вас сразу найти. Вот, в принципе, и все, если бы не одно маленькое «но»...
– Слушаю вас...
– Это «но» заключается в том, что, по нашим агентурным данным, в ближайшие дни, может быть, даже сегодня, может быть, даже в ближайшие часы в Москве готовится проведение целой серии террористических актов. Субботний день, массовые мероприятия, народ гуляет и отдыхает... Завтра воскресный день. Та же картина... Понимаете? Агентурные данные очень расплывчаты. Именно поэтому мы искали вас. Может быть, мы сможем через Хошиева зацепиться за ниточку, если он имеет отношение к этому делу. По крайней мере у него может быть случайная информация, которая нам поможет...
– Хорошо, товарищ генерал. Причина достаточно уважительная, чтобы встретить меня у самолета и доставить не домой, а сюда.
– Сейчас Хошиева приведут.
– Зураб в самом деле служил в милиции, потом его убрали оттуда довольно невежливо. Местные тейповые дела и передряги, а он только что едва-едва сумел оправиться после тяжелейшей контузии и остался почти без средств к существованию. Во время второй моей командировки в Чечню мы опять встретились, и я передал его своему сменщику для работы «сексотом». Думаю, он и сейчас ехал с какими-то сведениями. Давайте дождемся его. А пока я могу предположить еще один вариант. В том же поезде, где везли взрывчатые вещества, должны были везти и детонаторы и, возможно, устройства дистанционного управления. Следовало бы более внимательно отнестись к пассажирам.
– Вы нас, Александр Игоревич, за дилетантов тоже не считайте, – генерал сказал это даже слегка обиженно. – Мы пришли к такому выводу сразу, потому что знаем, что в Москве детонаторы достать труднее, чем взрывчатку. На поезд сразу села дополнительная бригада. Осматривали багаж всех подозрительных лиц. Но они же не могли просмотреть багаж всех пассажиров, сами понимаете... Найти ничего не удалось. Кстати, за последний месяц это уже третий случай выявления взрывчатых веществ при перевозке. Правда, первые два случая были на автомобильной дороге. Сначала в мешках с рисом, потом в тайнике под кузовом грузовика. И оба раза без детонаторов.
– Химические детонаторы для «состава С» найти практически невозможно. Их можно перевозить в виде закладки в книге. Что касается детонаторов для тротила, надо искать производителя здесь. Нужна только небольшая мастерская для изготовления и умелые руки.
– Мы уже давно ищем такую мастерскую. Несколько месяцев...
В дверь постучали.
– Войдите, – громко сказал генерал.
– Товарищ генерал, задержанный Зураб Хошиев доставлен, – сказал прапорщик из группы сопровождения арестованных.
Зураба, небритого и усталого, ввели в кабинет.
– Снимите наручники, – приказал генерал.
2
– Очевидно, вас надо оставить наедине? – предположил Астахов.
– Если можно... – вежливо отреагировал на это Басаргин.
Астахов усмехнулся, оглянулся на сейф, проверяя по привычке, не оставил ли ключи в замочной скважине, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Здравствуй, товарищ капитан, – сказал Зураб.
– Здравствуй, – ответил Басаргин и протянул руку. – Садись. Что тебя сняло с насиженных мест? И как ты так неловко попался...
– Так уж и попался... Сам знаешь, что мне без пистолета нельзя.
– Знаю. Сейчас многим нельзя без пистолета. Мне недавно тоже было нельзя. Два покушения было. И сейчас приходится носить. Поэтому я могу тебя понять. Тех женщин в поезде ты в самом деле не знаешь?
– Уже в дверях перед перроном встретились. Смотрю, пыхтят со своими сумкам. Еле тащат. Попросили помочь – как я отказать мог... Они моей мамы покойной ровесницы.
– Я верю. Меня ты искал в надежде на помощь? Или есть какое-то сообщение?
– Есть сообщение...
Зураб сделал паузу.
– Я слушаю, – поторопил Басаргин.
– Зарема в Москве... Вместе с сыном...
– Вот как! У нее все в порядке? Я рад за нее...
Зураб отрицательно покачал головой.
– У нее не все в порядке... У нее все очень плохо!
– Рассказывай.
– Она два месяца была в батальоне «черных вдов» у Басаева. Вместе с Арчи... Теперь ее привезли сюда... Ты понимаешь для чего?
– А Арчи?
– И он с ней... Два человека, мать с сыном, – это не вызовет подозрения. Я так думаю... Наверное, и еще кто-то так думает...
– Где ее искать?
– Я не знаю этого. Я знаю только, что повез ее в Москву сам Умар Ажигов. Я только через три дня узнал и поехал к тебе за помощью.
– Умар Ажигов... Сам Умар... Кстати, он сейчас проходит по спискам Интерпола на розыск.
– Он персонально отвечает за всех женщин-смертниц. Можно сказать, что командир батальона. Его у нас теперь так и зовут – «черный комбат». Раньше Умар в Москву не ездил. Только дома разрабатывал операцию, а кто-то уже здесь корректировал ее и контролировал выполнение. Если поехал сам Умар, это должно быть что-то масштабное.
Александр откинулся на спинку стула.
– Это я помню. Почему ты не рассказал об этом генералу?
– Какому?
– В кабинете которого мы беседуем. Генерал Астахов Владимир Васильевич.
– Этот, в штатском?
– Да.
– Я в первый раз его вижу. Со мной разговаривал сначала какой-то капитан. Потом старший лейтенант. Их совершенно не интересовал мой пистолет. Они пытались заставить меня признаться, что это я вез груз взрывчатки в поезде. Странно только, что не били. Но врач меня уже осматривал. Думаю, хотели применить спецсредства.
– Обстановка такая, что могли бы и применить... – задумался Басаргин. – Что нам делать с тобой?
– Меня посадят за ношение оружия. Больше мне ничего не грозит. И «грохнут» в первую же неделю... Туда «малява»[6] дойдет быстро. А боевики на «зоне» в авторитетах ходят.
– Ты, я чувствую, рад этому несказанно?
– Что мне остается делать? Я уже давно не мент и могу рассчитывать, как ты понимаешь, только на общий режим. Что меня там ждет, я представляю реально.
Читать бесплатно другие книги:
