Второе пришествие Синицын Олег
Устав играть, эллипсоид застыл на секунду напротив нас. Потом плавно скользнул вниз по невидимому склону и скрылся из виду.
– Куда он делся? – крикнул Эдик, тычась лбом в стекло и пытаясь разглядеть, что творится под днищем. Крикнул мне: – Глянь со своей стороны!
Пилот потянулся к матовой коробке радиостанции и раздраженно хлопнул по ней ладонью. Я понял, что с вызовом поселка возникли какие-то проблемы.
Прежде чем я успел выполнить просьбу Эдика, за окном резко сверкнуло, залив салон оранжево-розовым светом. Вертолет вздрогнул от толчка непонятной природы. Моя голова кивнула против воли, но, на счастье, остальное тело было пристегнуто к сиденью – есть у меня привычка пристегиваться в транспорте, особенно в том, который при движении не касается земли.
Эдика, беспечно проигнорировавшего лямку, выбросило с дивана и как следует приложило лбом о переборку. Винтокрылая машина накренилась на борт и, припадочно трясясь, стала вращаться вокруг оси. Руками в наручниках я вцепился в ремни, преодолевая силу инерции, тянущую то в одну, то в другую сторону. За окнами прокувыркалось нечто большое и темное, кажется, наша хвостовая балка. Сквозь надрывный гул ротора из кабины доносился отчаянный писк, сигнализирующий о потере высоты.
– Садимся, капитан! – проорал пилот, не ведая, что слышу его только я. Эдик, лежавший ничком возле моих ног, не шевелился, лоб у него был залит кровью.
В окнах появились треугольные вершины елей, в хаотичный частокол которых мы совершали «приземление». Темная хвоя окружила, скрыв небо. Упругие лапы били по окнам. Защелкали сучья, потом раздался страшный удар в днище, едва не выбросивший меня из сиденья – снова спас ремень. Пронзительно скрипнул мнущийся фюзеляж. Лопасти с лязгом врубились в стволы, брызнув щепой. В пилотской кабине с грохотом лопнуло стекло, и салон наполнился холодом. Возможно запоздало, я накрыл руками и спрятал между коленей голову. Ми-2 повернуло сначала на один бок, потом на другой. Надрывавшийся вхолостую двигатель взвизгнул и резко заглох. Вертолет замер среди деревьев бог знает на каком расстоянии от земли.
Некоторое время я продолжал лежать, сжимая ладонями затылок, опасаясь, что падение не закончилось и нам предстоит еще метров десять Увлекательного аттракциона под названием «окончание истории про Икара». Но нет, вроде все закончилось.
Я опасливо поднял голову.
Под потолком неровно горело аварийное освещение. Салон в некоторых местах покорежился, но сохранил общую геометрию. Левый ряд окон упирался в колючий лапник, за окнами справа виднелась лопасть, согнутая под прямым углом. Воняло керосином.
Лежавший на полу Эдик простонал. Живой!
Скованными руками я отстегнул лямку, поднялся. Пол под ногами опасно качнулся. Машина села на елки весьма ненадежно. Я аккуратно переступил через тело Эдика и, присев, перевернул его на спину. Лоб сопровождающего был разбит в двух местах, но грудь поднималась и опускалась, а изо рта раздавалось хрипловатое дыхание.
– Командир! – крикнул я пилоту. – Ты как там? Где у тебя аптечка? Эдик, по ходу, ранен.
Никакой реакции.
Очень осторожно, чтобы не нарушить баланс вертолета, я заглянул за переборку. Пилот сидел в кресле, аккуратно пристегнутый ремнями, и бессмысленно таращился на пульт управления. От уголка рта к подбородку тянулась струйка крови. Блистер кабины на уровне коленей был пробит могучим суком, обломанный конец которого вошел пилоту под ребра, намертво пригвоздив его к спинке кресла.
На всякий случай я пощупал пульс на сонной артерии. Ни единого толчка.
– Твою неваляху! – сорвался я.
За окнами зловеще зашевелились ветви. Вертолет покачнулся и съехал вниз еще на десяток сантиметров. Я замер, расставив ноги и вцепившись в пульт, готовый к любому развитию событий. Но вертолет застыл, на сей раз окончательно.
Вот тебе и возвращение в родные пенаты! Что же теперь делать?
О том, что делать в экстренных ситуациях, написаны горы учебников. Как вести себя, если летящий самолет захватили террористы; как сложиться в кресле этого самолета, если переговоры с террористами завершились неудачно; как защититься от холода на Крайнем Севере; куда бить коленом насильника; где искать воду в пустыне; чем питаться в тайге; с какой стороны растет мох на деревьях и можно ли его есть… Много чего написано в этих учебниках. Однако в них ни словом не сказано о зэках, которые, вместо того чтобы вернуться на зону, повисли на ветвях посреди тайги в покореженном вертолете в компании с трупом пилота и сопровождающим без сознания. И еще я не упомянул про НЛО, который напрямую был виновником этого бардака.
Салон быстро заполнился холодом. Скованными руками я покрепче нахлобучил на голову тонкую зэковскую ушанку. Руки дрожали и плохо слушались. После катастрофы в теле еще гулял адреналин, сердце стучало, как молот. Широко расправив плечи, я несколько раз глубоко вдохнул – этот прием всегда приводил меня в норму. Привел и в этот раз.
Итак, на чем я остановился? Ах да, что делать. Прежде чем что-то делать, нужно освободиться от наручников.
Я стал хлопать Эдика по карманам, разыскивая связку ключей. В процессе поисков ладонь наткнулась на спрятанный под одеждой тяжелый угловатый предмет. Пистолет. Я не стал его трогать. Оружие должно находиться у конвоирующего, а не у зэка – пусть даже разума в конвоирующем сейчас не больше, чем в кукле. Если я заберу пистолет, мое поведение можно смело квалифицировать как нападение с целью завладения. А зачем оно мне, спрашивается? Я свою прежнюю статью не расхлебал.
Ключи нашлись в кармане брюк. Выделив из связки нужный кусочек металла, я снял браслеты и убрал их в куртку Эдика, застегнув карман на липучку, чтобы не вывалились – с казенным имуществом следует обращаться бережно. Теперь, когда руки стали свободны, можно приступать к эвакуации.
В вертолете имелись три двери: пилотская, пассажирская и погрузочная. Подход к первой перегораживал пришпиленный к сиденью мертвец, третья, находившаяся за диваном, упиралась в ветви и сучья деревьев. Осторожными приставными шагами я приблизился ко второй и попытался ее открыть. Низ двери заклинило, и мне пришлось деликатно, чтобы не перевернуть вертолет, двинуть по ней валенком. Проем открылся наполовину. В лицо дохнуло вечерним морозцем. Спустив одну ногу на петельку трапа, я высунулся наружу.
Нос вертолета, смявшись гармошкой, упирался в толстый кедровый ствол, один из сучьев которого вошел внутрь и забрал жизнь нашего пилота. Задняя часть фюзеляжа и остаток хвостовой балки застряли в мешанине сучьев и хвои. Все остальное висело над пустотой. Деревья здесь расступались, образуя подобие просеки. Между черными кронами елей синела узкая полоска неба.
Ближайший ко мне ствол находился метрах в трех. Вроде недалеко, но я не представлял, как на него перебраться. Путь пролегал через подвесной топливный бак и заднее шасси, карабкаться через которые удовольствия мало. Но даже если я пролезу по ним, не навернувшись, то Эдика этим путем точно не вытащишь. А мне не хотелось оставлять его в вертолете: без сопровождающего я превращаюсь в беглого заключенного, к тому же связанного с убийством.
– Эдик! – позвал я. – Эй, Эдик!
Хоть бы очнулся. Это решило бы многие проблемы. Но сопровождающий предпочитал оставаться без сознания, усложняя мою задачу. Я тяжело вздохнул, оценивая остальные варианты эвакуации. Перебраться на кедр, в который упирался нос вертолета, мешала открытая дверь. Да из-за густой хвои и не продерешься. Попробовать выдавить стекло в салоне, чтобы подобраться к другим стволам? От ударов вертолет мог съехать с шатких опор. Оставалась погрузочная дверь. Есть надежда, что за ней не так много сучьев и у меня получится ее открыть. Если не получится, тогда высажу стекло в салоне…
Оценивая эти варианты, стоя на подножке вертолета над темной пропастью, я вдруг обнаружил, что небо впереди просветлело. Еловые кроны в той стороне окутались бледно-голубым сиянием. Нac нашли! В груди колыхнулась радость, которая тут же растаяла, как только до ушей донесся тонкий чужеродный гул, катившийся между ветвей. Вслед за гулом над просекой возник летающий диск. Тот самый серебристый игрун, отрубивший хвост нашей безобидной «вертушке».
В стену деревьев ударил луч прожектора, пробежал по ней, приближаясь. Не нужно обладать гениальным умом, чтобы догадаться: пришельцев интересовал упавший вертолет.
Присев на корточки, я вполз в салон, раскачивавшийся от каждого движения. Клянусь богом, гора металла, ставшая нашей ловушкой, держалась исключительно на соплях и могла рухнуть в любой момент! Пока я пробирался между кресел, за окном стало светлее. Неизвестный летающий объект приближался.
Из всего спектра неприятностей, которые могли со мной приключиться, менее всего радовала встреча с обитателями этого воздушного транспорта. Память у меня хорошая, и она прекрасно сохранила детали, о которых рассказывал Григорий Львович в комнате для переговоров. Перспектива расстаться с внутренними органами или приобрести хирургические дырки в черепе меня совсем не прельщала. Совсем.
Из вертолета нужно убираться как можно скорее.
Я случайно задел коленом Эдика, отчего он громко простонал.
– Эдик! – Я потряс его плечо. – Эдуард! Очнись!
Никакого эффекта. Фээсбэшник продолжал оставаться без сознания.
Обхватив его за подмышки, я затащил безвольное тело на диван, потом, перебравшись в багажное отделение, перевалил следом Эдика через спинку. Мои действия были очень своевременными, потому что прожектор НЛО наконец нащупал нас, и Ми-2 утонул в море голубого света. Пригнув голову, чтобы не мелькать в окнах, я повернул рычаг и толкнул наружу выгнутую, почти круглую дверь багажного отделения.
Дверь приоткрылась.
Всего сантиметров на сорок, дальше не позволили ветви, упершиеся в нее снаружи, но и этого было достаточно. Пол под ногами ходил ходуном, за порогом не видно ни зги, но я был вынужден рисковать. Нужно вытащить Эдика из вертолета и выбраться самому до того, как в салон войдут пришельцы. А то, что этот волнующий момент непременно наступит, я ни капли не сомневался.
Свет из НЛО повернулся и неожиданно высветил рядом с бортом сосновый ствол. Пространство до него заполняла колючая хвоя, но сосновая иголка мягче еловой, а потому пробраться сквозь нее не составит труда. Мне придется вылезти наружу, найти на что встать, вытянуть Эдика. Главное, не выпустить его из рук, когда примерно восемьдесят килограммов живого веса выскользнут из дверного проема и потеряют опору, в качестве которой сейчас выступает пол салона.
Перед тем как покинуть вертолет, я все-таки забрал у Эдика пистолет. На всякий случай. Это оказался черный угловатый «Грач» с магазином на семнадцать патронов. Я сунул его на временное хранение за пазуху, потом подтащил Эдика головой к выходу, чтобы потом легче было достать с сосны, и полез наружу через дверную щель.
Чтобы попасть на дерево, пришлось совершить небольшой прыжок. Подошвы валенок приземлились на крепкий заледенелый сук, осыпав с него снег. Левая нога соскользнула, но я успел всем телом прижаться к стволу, крепко обхватив его руками.
Придя в себя, я огляделся. Основание сука располагалось метра на полтора ниже днища вертолета. Чтобы определить, где сейчас находится летающая аномалия, я присел на корточки и заглянул под округлое клепаное брюхо.
Серебристый диск висел не далее чем в пятнадцати метрах. Времени, чтобы вытащить Эдика, у меня почти не оставалось, однако я задержался еще на несколько мгновений, потому что борт НЛО стал раздвигаться. В нем образовался светлый прямоугольник, в котором плавали зыбкие очертания двух фигур.
Из-за пушистых ветвей и бьющего по глазам прожектора я не мог толком разглядеть существ, появившихся изнутри эллипсоида. Но одно могу сказать точно: пришельцы, сбившие вертолет, а теперь явившиеся по наши души, даже отдаленно не были похожи ни на моих прежних знакомых, ни на Спящую Красавицу из бункера.
Это были какие-то новые ублюдки ростом под два с лишним метра и с красными горящими глазами.
Раздвигая и ломая ветви, НЛО подплыл к борту вертолета. Надрывный визг двигателей сверлил барабанные перепонки. Времени на эвакуацию Эдика не оставалось. Стиснув зубы, я ухватился одной рукой за ветку, а другой попытался зацепить высовывающийся из проема отороченный мехом капюшон. Удалось. Пальцы ухватили за нейлон, потянули.
Из проема вывалилась голова.
«Ничего, все нормально, продолжай тянуть, Валера, продолжай тянуть. Когда он вылезет весь, за капюшон его, конечно, не удержишь, поэтому настанет момент, когда придется отцепиться от дерева и, полагаясь только на крепость своих ног, принять тело на себя. По-другому никак. По-другому не получится. Но это шанс. Это гребаный шанс!»
Вертолет покачнулся, в окне мелькнула тень. Я почувствовал липкий страх.
– Боже мой! – прошептал я, не переставая вытягивать бесчувственное тело из вертолета. Я извлеку его тихо, они даже не заметят, найдут лишь тело пилота, и все! И все!!
Из щели показались плечи, локти… Голова вдруг перестала болтаться и повернулась. Эдик хлопнул веками и очумело уставился на меня. Голова была запрокинута, поэтому в его глазах я был повернут вверх ногами.
– Что п-происходит? – с трудом разлепил он губы.
– Тсс! – яростно прошипел я, не зная, радоваться мне или горевать, что он пришел в сознание. Однако одно могу сказать точно, в тот момент я расслабился и перестал тянуть.
Это было ошибкой.
Позади Эдика что-то мелькнуло, и через мгновение капюшон вырвался из пальцев. Тело до плеч втянулось обратно в багажное отделение. Эдик ударился головой о дверцу и больше ничего не спрашивал – кажется, вновь потерял сознание.
Преодолевая ужас, я опять ухватился за капюшон и почувствовал на другом конце сопротивление. Нечто очень сильное держало Эдика за ноги и тянуло в обратную сторону. Мы с этим «нечто» словно соревновались в перетягивании каната, только наши весовые категории здорово отличались, и противник на другой стороне был гораздо сильнее. Я налег всем телом, сцепил зубы и, кряхтя от натуги, стал подтягивать ветвь, за которую держался. Противоборство с невидимкой продолжалось секунду или две, после чего раздался звонкий щелчок…
Воротник под пальцами дернулся.
Второй щелчок!
После третьего меня оторвало от Эдика и бросило на ствол. Крепкий удар темечком смягчила ушанка, иначе я бы тоже лишился сознания. Плечи и голова Эдика стремительно исчезли за дверью. В секунду. Вмиг. В окнах вертолета вновь замелькали тени, и воздух прорезал жуткий нечеловеческий визг.
Тяжело дыша и с трудом осознавая, что все закончилось, я изумленно разглядывал оставшийся в кулаке отороченный песцом капюшон, который, как оказалось, пристегивался к воротнику… долбаными кнопками!
Вертолет несколько раз качнулся, когда космические твари перебирались на борт своей летающей посудины. Пронзительно заверещали двигатели. Окутывавшее Ми-2 сияние опало. Я присел на корточки, еще раз заглядывая под днище. Серебристый диск уходил вдоль по просеке. На своем борту он уносил формально живого, хотя, если вспомнить предыдущие похищения, фактически мертвого человека.
Я остался один посреди темной тайги.
Глава 4
ЕЛКИ, СНЕГ И ПОДЗЕМНЫЙ КАБЕЛЬ
После ухода НЛО резко потемнело. Если раньше я еще видел небо и контуры деревьев, то теперь не мог разглядеть, что творится от меня в двух дрянных метрах. О том, чтобы спуститься на землю, даже и не помышлял. Вместо этого через багажную дверь я опять забрался в вертолет. Хоть он и раскачивался при каждом шаге, но падать на землю вроде не собирался (предположение я пробрил парой осторожных подпрыгиваний). В салоне по-прежнему работали аварийные лампы, являвшиеся единственным источником света на много километров вокруг.
Заглянув в кабину, я обнаружил, что исчезло тело пилота. На сиденье осталась кровь, сквозь разбитый блистер высовывался обломанный сук, но самого пилота не было. Пришельцы забрали и его тоже. Зачем им понадобился мертвец? Спросите что-нибудь полегче. Зачем они вообще это делают?.. Мне ужасно не хотелось ворошить ночью такие невеселые вопросы, поэтому я постарался отодвинуть их на задний план. Надо думать о том, как меня спасут. Оптимистическое настроение обычно придает сил.
Шаря взглядом по кабине, я обнаружил над приборной панелью черный блок импортной радиостанции. Провод от нее тянулся к валявшейся на полу гарнитуре, которая крепилась к шлему пилота до того, как его… в общем, до того, как он исчез. Я подобрал гарнитуру, приложил ее к уху, тронул пуговку включения. Дисплей «японца» высветил частоту: «126,33 МГц» – вероятно, рабочий канал связи с поселком… В наушнике стоял пустой треск. Я покрутил настройку, проверяя другие каналы. Везде одно и то же. Статический шум. Может, с антенной что не так? От хвостовой балки, где она расположена, осталась дай бог половина, однако рожки антенны смонтированы близко к фюзеляжу и не должны были пострадать. Нет, дело не в антенне. В полете пилот тоже не добился ответа от диспетчера. Причина неполадки имела более общий характер, о котором я пока не имел представления.
Рано или поздно в поселке поймут, что связь с вертолетом потеряна, и вышлют на поиски спасателей. Однако раньше утра их ждать не стоит. Искать кого-то ночью в тайге – врагу не пожелаешь. А вот если они отправятся с утречка по маршруту полетного плана, то быстро на меня наткнутся. Не так уж далеко я от поселка. Крейсерская скорость Ми-2 около двухсот километров в час, полет продолжался не больше пятнадцати минут, значит, удалились мы не больше чем на пятьдесят километров. Еще до обеда найдут… Представляю, что скажет мой братец, когда ему сообщат о крушении. Что-то вроде: «Людей жаль. Всех, кроме этого небритого разлагающегося ничтожества». Обязательно так скажет обо мне.
Возле пилотского кресла отыскалась спортивная сумка с термосом и двумя бутербродами с сыром, завернутыми в полиэтилен. В термосе оказался чай. Я выпил полкружки и съел один бутерброд. Голод поутих. Второй бутерброд оставил на утро, а вот на обед мне ничего не понадобится – обедать я буду в поселковой столовой.
Заночевал я на пассажирском диване, укутавшись задубевшим на морозе брезентовым чехлом, пристегнув плечи и бедра ремнями безопасности, чтобы ненароком не свалиться во сне. В темноте за окнами протяжно свистел ветер, скрипели деревья, вертолет слегка раскачивался. Мне долго не удавалось уснуть. Стоило закрыть глаза, как в голове вспыхивали эпизоды падения, Эдик, которого я пытаюсь вытащить из вертолета, пришельцы в открытом люке НЛО… Кошмарные видения не отпускали всю ночь, и я проснулся еще затемно, ощущая на месте головы камень.
Позавтракав остывшим чаем и вторым бутербродом, я дождался рассвета, наконец позволившего увидеть землю. До сугробов, витиевато расписанных желтыми струями топлива, лившегося вчера из пробитого бака, оказалось метров восемь. Я забрал сумку пилота, аптечку, покрепче заткнул за пояс «Грача», похоже, оставшегося у меня насовсем, и без особых проблем спустился по сосне на снег. При свете это оказалось совсем не сложно.
Снизу повисший на деревьях вертолет казался мертвым драконом, упавшим с неба. Завез меня черт знает куда и подох… Грудь прорезала тоска, и я снова принялся за психотерапию, повторяя, что скоро, очень скоро меня найдут.
С этим заклинанием я просидел под елками больше шести часов, слушая небо в ожидании гула поискового вертолета. Мысли рисовали картину, как меня накрывает большая тень, а из рупора катится обнадеживающий голос, что, дескать, тебе больше не о чем беспокоиться, мужик, мы тебя вытащим!.. Но беспокоиться было о чем, ибо время обеда давно прошло, а с неба не раздавалось ничего, кроме шуршания ветвей и вороньего карканья. И мысли стали рисовать совсем другие, безрадостные картины.
А если меня не найдут? Что тогда делать? Куда идти? Без денег, без документов, без еды. Мать честная, ко всему еще получается, что я – беглый зэк!
На исходе седьмого часа я понял, что спасение извне по каким-то причинам откладывается и выручать себя придется самому. Больше нет смысла сидеть на месте, нужно отправляться в поселок пешком. Пятьдесят километров – не самое большое расстояние, можно и прогуляться. Середина декабря, снега выпало немного. Нужно только найти, в какой стороне находится хребет. Следуя вдоль него, я обязательно выйду к секретному поселку, мимо не пройду.
Найденным в сумке маркером на выдранном из блокнота листке я набросал записку. Что-то вроде: «Я, заключенный Валерий Стремнин, оставшийся в живых после катастрофы вертолета, не сбежал, а отправился вдоль хребта к поселку Научный. Будете лететь этим путем, поглядывайте вниз». Записку приколол на сук, а чтобы ее быстрее нашли, обвязал дерево зеленым фанатским шарфом хоккейного клуба «Салават Юлаев», болельщиком которого, по всей видимости, являлся пилот. Только после этого отправился в путь.
Интуитивно выбранное направление оказалось верным. К середине второго часа пути тайга поредела и за деревьями стали проглядываться контуры хребта. Я двигался вверх по руслу заледеневшего ручья, обходя холмы, бурелом и непроходимый ельник. Валенки с хрустом давили тонкую корку наста, холодный воздух щекотал ноздри. Хотелось есть, но голод пока был терпим – организм черпал энергию из каких-то внутренних резервов. Однажды на глаза попался заяц-беляк, грызущий березу. Заслышав скрип снега, он сиганул прочь, не дав мне и секунды вытащить пистолет из-за пазухи. Еще я видел припорошенный, а значит давний след лосиного копыта. В общем, мясо здесь водилось, главное не зевать.
Ручей вывел меня на предгорья, за которыми уже начинался хребет. Его вершины скрывались в серой пелене, весь день затягивавшей небо. Поселок лежал севернее, за скалистым отрогом. Я поставил себе цель перевалить через него до наступления темноты, но в итоге с задачей не справился, заплутав в низине. К отрогу я попал, когда уже стемнело. Поплутав еще немного в поисках подходящего для подъема участка, я наконец забрался на гребень, где рухнул без сил под первым же деревом и провалился в сон.
Наутро меня разбудил лютый голод. За ночь холод пробрал до костей, но голод все равно был сильнее. Попадись мне вчерашний заяц, слопал бы его вместе с ушами, хвостом и лапами, но после того раза зверь больше не встречался.
Я сел на снег, откинувшись на ствол кедра, и поглядел на бескрайний лес, тянувшийся вдоль хребта. Продолжать путь не было абсолютно никакого желания. Я чувствовал себя дико уставшим, хотелось бросить в желудок чего-нибудь аппетитного и калорийного, хотелось прижать спину к жаркой печке и хлебнуть горячего чаю (водку мой организм с некоторых пор не принимал) – в общем, много чего хотелось, но вместо этого пришлось собрать волю в кулак, заставить себя подняться из сугроба и отправиться дальше.
Спускаясь с отрога, я увидел в долине темное пятнышко посреди снега и деревьев. Без сомнений, это была человеческая постройка, но понять ее назначение через разделявшие нас километры было невозможно, как я ни напрягал зрение. Объект находился в стороне от моего маршрута, но я решил сделать крюк и добраться до него. Это могло подорвать мои силы, которых без того осталось немного, но нужно было рискнуть.
Я спустился в долину, долго шел сквозь голый лиственный лес и, казалось, уже потерял направление, когда среди деревьев показался сруб из темных бревен, накрытый шапкой снега. Обрадованно крякнув, я перешел с шага на хромую рысцу, торопясь к аккуратной таежной избушке.
В печке-буржуйке весело трещали дрова и плясал огонь. Идущий от чугунных стенок жар разгонял холод в избе и медленно согревал мои продрогшие кости. Я развалился на старом раздрябанном стуле, ощущая неземное блаженство. Голые ноги, одна на другой, закинуты на войлочную стельку, положенную на край печи, рядом закипал рис в кастрюльке. Банки с крупами я нашел на полке в углу. Там же отыскались спички, соль, стеклянная банка с чаем, несколько газет шестимесячной давности и замусоленный боевик Бушкова в мягкой обложке. Рис был потемневший и наверняка прогорклый, но я забрел в эту избушку не для того, чтобы дегустировать блюда нового парижского ресторана.
Избушка, судя по всему, являлась охотничьим зимовьем. Периодически ее кто-то навещал, чтобы обновить продукты, дрова, просушить матрацы на койках, законопатить щели и подремонтировать кровлю. Жилище скромное, без излишеств, но для задубевшего зэка, пережившего авиакатастрофу, пришествие инопланетян и суточный марш-бросок на голодный желудок, это было в самый раз.
В самую точку, я бы сказал!
Не найдя ложки, я ел рис пальцами, давясь и обжигая нёбо горячей пищей, подбирая каждую рисинку с тарелки. Потом, растянувшись на пружинной кровати, с горяченным стаканом чая, зажатым в варежке, шумно всасывал небольшие порции горьковатого пойла и наполнял избушку блаженными вздохами. Когда стакан опустел – просто лежал, закинув руки за голову, ни о чем не думая, наслаждаясь теплом, слушая щелканье поленьев в буржуйке. Сонный взгляд лениво скользил по бревенчатым стенам, изучая детали примитивного интерьера… И обнаружил предмет, не замеченный до сего момента.
Сонливость как рукой сняло. Я сел на кровати.
На тумбочке, на ее вздувшейся от влаги фанерной крышке стоял темно-зеленый металлический ящичек. В армии я часто сталкивался с такими устройствами, поэтому мне не пришлось долго гадать, чтобы узнать в аппарате полевой телефон…
Приютившая меня избушка таила куда больше загадок, чем казалось на первый взгляд. Определенно, аппарат стоит здесь не просто так, а связан по телефонной паре с другим аппаратом, находящимся за много километров отсюда. Интересно где? И кто дежурит около него?
«Может, поднимешь трубку и узнаешь?» – сказал я себе.
Просунув ноги в валенки и протяжно скрипя половицами, я подошел к тумбочке. С сомнением отщелкнул на крышке сначала один замок, затем второй. Так и есть. Под крышкой лежала трубка, обмотанная черным силиконовым шнуром, рядом торчал рычаг нажимного индуктора. Я несколько секунд разбирался, что и как, потом размотал шнур, накачал ток и поднес к щеке ледяной эбонит.
Из трубки раздались отчетливые длинные гудки. Ну ни фига себе, работает! Прямо как в квартире!
Ожидание длилось не меньше минуты. Я периодически подзаряжал линию качанием рычажка. Наконец послышался щелчок и из трубки раздался удивленный молодой голос:
– Алло.
– Это кто? – спросил я.
– А ты сам что за перец?
– Моя фамилия Стремнин…
– Сергей Павлович? – удивился собеседник.
Похоже, я попал в яблочко.
– Нет, это Валерий Павлович, его брат… Слышь, земляк, это ведь поселок?
– Допустим, – недоверчиво ответил он.
– Ты из отряда охраны?
– А что?
– Слушай, служивый, будь другом, попроси дежурного позвать Сергея Палыча к трубке. Скажи, брат его спрашивает. Неприятности тут случились, у меня и у вас. Пусть немедленно перезвонит, я буду ждать у этого телефона. Передашь?
– Постараюсь, – растерянно произнес собеседник. Чувствовалось, что раздвоение начальственной фамилии его озадачило. Неудивительно. Не все знают, что у образцового полковника ФСБ Сергея Стремнина в мире существует непутевый младший брат.
Прошло около десяти минут. Я подкинул дров в печку, постоял возле нее, грея руки и поглядывая на телефон. Наконец раздался звонок.
– Ты еще жив, сучий потрох? – донесся из трубки голос братца. Да, это Сергей Палыч, без подставы. Только он умеет встретить потерявшегося родственника ласковым бодрящим словцом. – Я не поверил, когда мне сообщили, что ты звонишь из нашего зимовья. Что случилось? Где Эдик?
– Это я у тебя хочу спросить, что случилось! Где спасатели? Какого лешего меня никто не ищет? Наш вертолет был сбит НЛО. Эдика и пилота забрали, я едва спасся!
– Понятно, – сухо ответил он.
– Что тебе понятно? Что?.. Куда я забрел, ты можешь объяснить?
– Это наше охотничье зимовье. Оно расположено в тридцати километрах от поселка.
– Немедленно заберите меня!
– Мы не можем.
– Что значит не можем? – разозлился я. – Я тут подыхать, что ли, должен?
– Мы не можем тебя забрать, – терпеливо повторил брат. – Поселок блокирован. Люди и транспорт пропадают в тайге, связи с внешним миром нет. За последние тридцать восемь часов ты единственный, кто вышел с нами на связь.
– Это что, шутка? Если да, то очень глупая.
Сергей Палыч тяжело вздохнул, и я понял, в каком он сейчас напряжении и как тяжело ему сохранять хладнокровный тон.
– Это не шутка, – ответил брат. – Все началось с исчезновения Любови Андреевны. Теперь ясно, что она пропала тем же вечером, когда состоялся допрос. Вероятно, от нее противник получил сведения о нашем проекте и решил перейти к активным действиям. Позавчера, сразу после того как я отправил тебя в исправительную колонию, на поселок был совершен налет. Нам удалось сбить один НЛО, но их было не меньше десятка. Оружие пришельцев вывело из строя весь транспорт, включая второй вертолет. Мы немедленно эвакуировали жителей поселка в бункер под зданием института и заняли вокруг него оборону. До сего момента мы остаемся на этих позициях.
– С ума сойти! – огорошенно пробормотал я.
– На следующее утро НЛО исчезли, а мы обнаружили, что умерла связь. Невозможно ни принять, ни передать сообщения, ни даже отстучать азбукой Морзе паршивый SOS – пришельцы глушат все подчистую. Мы в полной изоляции. В полной! Возможно, в Москве уже обеспокоились нашим молчанием. Хотя я сомневаюсь, эти бюрократы всегда долго запрягают. В общем, не став дожидаться спасения извне, я сформировал отряд из четырех человек, который должен был добраться до поселка Ускут, что в семидесяти километрах на востоке, и установить оттуда связь с Москвой. Отряд ушел в тайгу вчера днем. А сегодня утром на склон сопки были сброшены четыре изуродованных тела.
Я почувствовал, как ногти больно впились в ладони.
– Охранники, дежурившие на крыше здания, рассказывали, что видели в бинокль на окраине леса высоченных пришельцев, бродивших между деревьями. У них были длинные руки и красные глаза… Я не знаю, что делать, Валерка. Противник отрезал нас от внешнего мира, и даже если в Центре вскоре зашевелятся, то не факт, что к нам смогут пробиться… За последние две сотни лет Земля трижды подвергалась столь массированным атакам. Последняя произошла в 2003 году, когда после налета НЛО на энергетические объекты США несколько штатов от Нью-Йорка до Детройта остались без электричества. В основном мотивы пришельцев остаются неясными, но в нашем случае мы точно знаем, чем они интересовались. Чтобы выстроить логическую цепочку, много ума не нужно. Пришельцы тоже ищут капсулу с «плесенью».
– Зачем?
– Спроси у них! Может, чтобы использовать как оружие и угрожать другим расам. Я не знаю. Мне лишь известно, что если мы не найдем тайник через пять дней, то питание капсулы исчезнет и агрессивная биологическая культура неземного происхождения, обладающая способностью к быстрому делению, вырвется на свободу и в кратчайшие сроки уничтожит нашу цивилизацию!
За окнами таежной избушки завывал холодный ветер. Голос брата из трубки казался невероятно далеким.
– Спящая Красавица рассказала, где оставила капсулу?
– Показала на карте. Тайник замаскирован под камень в пещере под сопкой Улус-Тайга.
– Где это?
– В девяноста километрах на востоке от нас.
– Симонова была похищена первой. Она знала место захоронения?
– Нет. О нем знали только я и Штильман. Ну и пришелец, разумеется. Ты четвертый.
– То есть верзилы не получили сведений о точном местонахождении капсулы?
– Нет.
– Тем не менее они откуда-то знают, что она скоро откроется – не зря же засуетились только сейчас?
– Перед гибелью звездолета Бульвум выбросил в космос сигнальный буй с бортовым журналом, в котором, в частности, была информация о заряде энергетической капсулы. Он надеялся, что буй подберут представители его расы, но теперь очевидно, что бортжурнал попал к верзилам, как ты их назвал… Верзилы не дают нам добраться до тайника. А до него необходимо добраться! Если честно, я голову сломал, как это сделать.
Пауза в трубке.
– И вдруг появляешься ты! Звонишь из зимовья по убогому телефону и материшься, чтобы тебя вытащили оттуда. Эту связь пришельцы не смогли обрезать, она идет по подземному кабелю. То, что ты забрел в эту зимовку, большая удача! Валерка, ты единственный, кто оказался за пределами блокады, понимаешь?
– Допустим, понимаю. И что?
– Ты должен нам помочь.
– Чем? Я обыкновенный зэк. Что я могу?
– Я не прошу тебя геройствовать. Просто найди капсулу и сожги то, что находится внутри.
– А как же отряд, отправленный на ее поиски? – вспомнил я о красных вездеходах.
– Откуда ты о нем знаешь? – насторожился старший Стремнин.
– Во сне увидел.
Он помолчал, думая, говорить ли.
– Боюсь, что отряда больше нет. До налета мы держали с ним непрерывную связь. В момент, когда она прервалась, в той стороне раздались взрывы.
– Полагаешь, что в отличие от твоего отряда у меня есть особый пропуск через леса?
– Отряд был слишком заметен. Ты отправишься один, и в этом будет твое преимущество. Что скажешь?
Хорошо, что нас разделяло тридцать километров тайги. Если бы Сережа оказался рядом, за следующие слова он задушил бы меня голыми руками.
– Нет, – ответил я.
– Повтори громче, я не расслышал, какой-то фон в трубке.
– Я сказал «нет»!
– Что-о? – взревел Сергей Палыч. – Ты задницей слушал, когда я все это рассказывал?
– Нет, ушами. Но я считаю, что затея рискованная. Видел я тех гигантов, мрак и только! Да и куда я попрусь за девяносто километров без еды, снаряжения и документов? А если меня схватят люди в погонах? Беглый зэк – кто поверит, что я выполняю спецзадание?
– Я тебя в рог сверну! – зарычал брат. Уверен, так бы и произошло, если бы он пролез в телефонную трубку.
Пока Сергей Палыч бушевал на другом конце провода, я небрежно рассматривал ногти.
– Хорошо, – наконец угомонился он. – Что тебе нужно?
Сережа раскусил, к чему я клоню. Ради приличия я сделал вид, что вопрос застал меня врасплох, хотя условия сделки уже созрели в мозгу.
– Мне нужно полного пересмотра моего уголовного дела и – о чудо! – неожиданно вскрывшихся доказательств моей невиновности.
– Ты с ума сошел?
– Нет.
– Как, по-твоему, я это сделаю?
– Не знаю, пораскинь мозгами. У тебя есть связи в Управлении. После этой операции наверняка медаль дадут, станешь в Кремль захаживать. Вот и замолвишь словечко.
– Не уверен, что получится.
– Тогда миру наступит хана.
– Сволочь!
– Просто с некоторых пор мне требуется нечто более материальное, чем слова об ответственности перед Отечеством.
– Предположим, я соглашусь. Какие тебе потребуются гарантии? – напряженно спросил он.
– Достаточно твоего слова. Все знают, что если Сережа Стремнин дал слово, он в лепешку расшибется, но сдержит его. Пообещай, что, когда все это закончится, ты вытащишь меня из тюряги.
Я чувствовал, что поставил его в тупик. Сергей Палыч не хотел просто так разбрасываться своим драгоценным словом.
– Ты точно выполнишь мое поручение?
– Гадкие наступили времена, правда? Приходится верить друг другу на слово.
– Я бы не стал тебе верить. Но выбор невелик.
– Нет у тебя выбора.
Он помялся.
– Хорошо. Даю слово.
Обещание прозвучало в устах старшего брата Стремнина веско, по-особому. Я мысленно возликовал. Это хорошая сделка. Отмаршировать девяносто километров по тайге, чиркнуть спичкой и выйти на свободу. Нет, это не просто хорошая – это великолепная сделка! Поздравляю, Валерий Павлович, вы схватили за хвост удачу.
– По рукам, – сказал я.
– Если не дай бог… – припугнул он.
– Не волнуйся. Лучше объясни, как отыскать сопку.
– Тебе нужно идти на поселок Ускут. В двадцати километрах от него находится небольшой хребет под названием Тамаринская стрелка. Сопка прямо за ним. Где-то на полке под газетами должна быть карта района. Вход в пещеру расположен у основания западного склона, примерно посередине.
– Понял. Найду. Осталось утрясти последнюю мелочь. Если я отправлюсь пешком, то вполне могу потратить на дорогу оставшиеся пять дней.
– Об этом не беспокойся. За избушкой есть сарай. Ключ от замка за наличником входной двери. В сарае найдешь «Буран». Он старенький, но исправный.
– Пройдет ли «Буран» сквозь тайгу?
– На карте обозначены некоторые тропы и дороги, но вообще у нас редкие леса, так что не беспокойся… В дальнем углу сарая найдешь еще полбочки бензина и канистру. Залей полный бак и обязательно прихвати с собой про запас канистру – «Буран» жрет бензин как черт.
– Знаю, приходилось иметь дело.
– До поселка доедешь за три-четыре часа. Только смотри осторожнее! Эти твари летают над тайгой, так что поглядывай на небо.
– Что обо всем этом говорит Бульвум?
– Он уже ничего не говорит.
– Вот как? Подох?
Братишка смущенно кашлянул:
– Вообще-то он входил в группу, которую я отправил на поиски «желтой плесени».
– За-ши-бись!
– Из Москвы поступил прямой приказ задействовать его в поисках. Даже вертолет запретили использовать, опасаясь за его безопасность. Бульвум должен был указать точное место захоронения капсулы.
– Здорово он его указал! Это животное наверняка уже переметнулось к своим братьям.
– Вряд ли. Я почти уверен, что он погиб вместе с остальными. Григорий Львович, кстати, тоже был там. Слишком внезапной была атака, чтобы кто-то успел выжить. Валера, вся надежда на тебя.
– Если в сарае действительно стоит «Буран», то уже завтра я буду у сопки.
– Главное – уничтожить образец «плесени». Тебе нужно развести костер, положить капсулу в центр и отключить питание – на оболочке имеется кнопка. Когда защита исчезнет, «плесень» сгорит в огне прежде, чем успеет размножиться. Выпускать ее на волю ни в коем случае нельзя, по словам Бульвума, эта биокультура очень быстро размножается, а когда достигает определенной массы, для ее уничтожения требуются уже температуры совсем иного порядка.
Читать бесплатно другие книги:
