Кровавый поход Макклеллан Брайан
– Да, жена, – повторил Ветас, словно уловив оттенок недоверия в ее голосе. Он наклонился к Жакобу. – Ты ведь понимаешь, что любому лорду нужна хорошая жена, и очень важно заключить брак с женщиной, обладающей обширными связями.
– Да, дядя Ветас.
– Молодец, мой мальчик.
– Дядя Ветас, я думал, что в Адро больше нет аристократов.
Ветас кивнул:
– Они убежали из Адро. Но не забывай, что ты – наследник трона. Когда-нибудь аристократы вернутся, и ты станешь их королем.
Нила прекратила водить вилкой по тарелке. В первый раз на ее памяти Ветас сказал что-то об аристократах. Она всегда подозревала, что у него есть планы насчет Жакоба, но он никогда прежде не говорил об этом.
Нила ожидала, что Ветас продолжит, но он лишь снова пригубил вино.
Фей все еще смотрела на пустой стул напротив нее. Она начала немного раскачиваться взад-вперед, приоткрыв рот и наморщив лоб.
– Вы просто используете нас всех, – сказала Нила. – Меня, Жакоба, леди Винсеслав.
«Что вы задумали? – хотелось крикнуть ей. – Зачем вы приехали в Адопест?»
Похоже, Ветаса слегка удивили ее слова.
– Разумеется, использую. Так делают все аристократы. – Он ласково похлопал Жакоба по плечу. – Но лишь для вашего блага. Долг аристократа состоит в том, чтобы защищать простых людей, какие бы неприятные вещи ни приходилось для этого делать.
Нила с такой силой стукнула рукой по столу, что Жакоб подскочил.
– Не смейте! – крикнула она, ухватившись за край стола, чтобы унять дрожь.
– О чем это вы? – с невинным видом поинтересовался Ветас.
– Нила, зачем ты кричишь на дядю Ветаса? – спросил Жакоб.
Ветас снова натянуто улыбнулся Ниле.
Наверное, она схватила бы нож и набросилась на него прямо сейчас, если бы вдруг не заговорила Фей:
– Где мой сын?
Ветас забарабанил пальцами по столу. Его внимание переключилось на Фей.
– Нила, – произнес он, не глядя на девушку, – думаю, вам нужно отвести Жакоба в его комнату.
– А десерта разве не будет, дядя Ветас? – расстроился Жакоб.
– Конечно будет, мой мальчик. Я принесу тебе немного. А сейчас беги к себе.
Нила медлила, раздумывая, сумеет ли достаточно быстро подскочить к Ветасу и ударить его ножом.
– Жакоб. – Наконец она встала и протянула мальчику руку. – Пойдемте.
Она отвела Жакоба по лестнице в детскую и помогла достать игрушки. Затем юркнула в коридор, ступая осторожно, чтобы избежать самых скрипучих половиц, и добралась до лестницы, ведущей в кухню. Она спустилась на один пролет и прислонилась ухом к стене.
– …сгорел дотла, – доносился из-за штукатурки спокойный голос Ветаса. – Там было одиннадцать трупов. Кажется, пожар застал всех в постелях. Соседи уверяли, что от людей остались только кости и пепел.
Нила вздрогнула от громкого горестного стона. Затем раздался приглушенный плач Фей.
Ветас продолжал, как будто не замечая ее реакции:
– У меня нет времени, чтобы проверить самому, но, похоже, все ваши дети погибли.
– Где мой сын? – повторила Фей.
Она уже не плакала, а только тяжело дышала.
– Кроме того, я получил достоверное известие, что Тамас посадил вашего мужа в тюрьму. Кажется, инспектор признался, что поддался шантажу, и фельдмаршал собирается казнить его за измену. – Голос Ветаса был таким монотонным, словно он говорил о погоде. – У меня не очень хорошие связи в Вороненой башне, но я раздобуду более подробную информацию через неделю или чуть позже.
– Где мой сын?
Нила услышала удар кулаком по столу.
– После того как вашего мужа арестовали, вы и ваш сын стали для меня бесполезны. Я подержу вас при себе еще неделю-другую, но вашего сына я уже продал в Кез. Его переправят туда…
Слова Ветаса оборвал резкий вскрик, а вслед за ним раздался грохот. Стена задрожала, а потом наступила тишина. Нила затаила дыхание. Неужели Фей напала на Ветаса? Неужели у нее получилось?
Молчание затянулось. Нила различила тяжелое дыхание, доносящееся из столовой.
– Это было не очень умно, – произнес Ветас. Он открыл дверь и приказал кому-то: – Отправьте ее вниз. Я скоро подойду.
Тяжелыми шагами охранник вошел в столовую. Снова послышались звуки борьбы.
– Я убью тебя, ублюдок! – кричала Фей. – Выколю тебе глаза! Вырву твой язык! Не оставлю на тебе живого места!
Ее вывели, и вскоре крики и проклятия стали звучать совсем глухо. Фей утащили вниз.
Нила прислушивалась еще несколько минут, пока не убедилась, что Ветас вышел из столовой. Мягкими, размеренными шагами он двинулся по коридору, затем открыл дверь в подвал. Нила досчитала до ста, затем спустилась по лестнице в кухню.
Она торопливо осмотрелась. Мебель переставили с тех пор, как Нила была здесь в последний раз. Она пододвинула табурет к мойке, взобралась на него и стала рыться на полках. Ничего. Она шепотом выругалась и спустилась с табурета. Там, под сливной трубой. Подальше от детей.
Нила схватила большой флакон со щелоком и поставила на кухонный стол. Быстро нашла пустую банку из-под специй, вытряхнула со дна остатки и вылила туда полчашки щелока.
– Что вы здесь делаете?
Нила едва не выронила пузырек.
В дверях стоял Избранный Дорфор. Высокий рост и перчатки Избранного придавали ему внушительный вид, и все в доме знали нрав Дорфора.
– Просто отлила немного щелока, мой лорд.
– Зачем?
– Я за ужином испачкала соусом платье. – Она показала на рукав, надеясь, что Избранный не станет присматриваться. – Хочу отмыть побыстрее, пока соус не впитался в ткань.
– Я думал, лорд Ветас объяснил вам, что вы не должны больше заниматься стиркой.
– Это просто маленькое пятнышко, мой лорд. – Нила изобразила застенчивую, как она надеялась, улыбку и подала плечи вперед, чтобы четче обрисовалась ложбинка между грудей в вырезе платья. – Не хотела беспокоить никого из прислуги.
Взгляд Дорфора задержался на ее груди.
– Хорошо. Но сначала проверьте, уснул ли мальчик. Эта проклятая гарпия получит сегодня ночью все, что заслужила, и будет трудно сделать так, чтобы она не кричала.
Дорфор порылся в шкафу, обнаружил ломоть хлеба и вышел из комнаты, рассеянно жуя.
Нила поставила на место флакон со щелоком, сунула банку из-под специй в карман платья и пошла к себе в комнату. Непросто будет отравить и Ветаса и Дорфора одновременно.
17
Наемный экипаж выехал на большую улицу, ведущую к дому Адамата. Инспектор насторожился.
Он не был здесь почти два месяца – с того дня, когда сообщил Ветасу, что фельдмаршал Тамас решил арестовать первосвященника Черлемунда. Адамату удалось обмануть шантажиста, и все же Тамас едва не погиб. Теперь Ветас наверняка хочет заполучить Адамата – живым или мертвым.
Инспектор готов был держать пари, что люди Ветаса следят за его жильем.
Он еще раз оглядел улицу. Ничего подозрительного: ни странных личностей, ни лиц в окнах, с нездоровым интересом наблюдающих за его домом. Прохожих было не много: только супружеская пара двигалась к рынку и еще старик бодро прогуливался по солнечной стороне улицы.
Адамат попросил остановить экипаж за три дома до своего. Проверил короткоствольный пистолет в кармане – заряжен и взведен.
Он поднял воротник сюртука, чтобы спрятать лицо, надвинул шляпу на глаза и вышел на улицу. Вручив несколько кран кучеру, Адамат осторожно направился к своему дому, крепко сжимая в руке трость.
Ставни были закрыты, а портьеры задернуты, как и два месяца назад, когда он уходил из дома. Инспектор проверил, не сдвинута ли с места какая-нибудь мелочь в саду. Ничего.
Он открыл калитку, ведущую на дорожку между домами, и вернулся в сад. Еще раз бегло осмотрел его, но никакого беспорядка не заметил. Затем подождал несколько минут, снова и снова оглядывая дом. Ни новых царапин на замке, ни следов в саду.
Адамат понемногу начал осознавать, что, возможно, не настолько важен для Ветаса, как ему самому казалось. Ветас вел какую-то крупную игру от имени своего хозяина, лорда Кларемонте. Как знать, выделена ли в ней Адамату и сейчас какая-то роль? В конце концов, Ветасу должны были сообщить, что Тамас тайно казнил инспектора за измену. Что, если Ветас давно сбросил Адамата со счетов? Возможно, Фей и Жосеп уже мертвы и похоронены где-нибудь в наспех вырытой могиле.
Адамат сжал и снова разжал кулаки. Нет. Он не имеет права так думать. Они живы. Ветас все еще держит их в плену. И Адамат вернет их.
Он открыл черный ход и вошел в дом. Прикрыл глаза и глубоко вздохнул. В комнатах, за закрытыми окнами, было тепло и душно, но здесь все еще пахло старой мебелью, книгами, пылью и немного – лавандой. Фей часто зажигала ароматические свечи. Адамат достал пистолет и тщательно обыскал каждую комнату.
Все было точно в таком же виде, в каком он ее оставил: пятна крови наемника Ветаса на диване и ковре, выбоина от пули на потолке. Еще две – в прихожей и на полу, не считая других повреждений, полученных в схватке с «Брадобреями».
С пистолетом в одной руке и тростью в другой, Адамат поднялся на второй этаж. Именно здесь напали на него «Брадобреи с Черной улицы». Кровь Соу-Смиза до сих пор темнела на ступеньках из красного дерева.
Наверху никого не было. Никаких признаков того, что кто-то заходил и обыскивал дом.
Адамат вздохнул и опустил пистолет. Он был почти разочарован. Как будто лорд Ветас совсем забыл про него.
Он поставил трость рядом с зонтиком, подпиравшим парадную дверь, и направился в кухню. Возможно, в кладовке остались консервированные бобы или еще что-нибудь съедобное. Немного перекусить, затем разыскать лопату и…
Адамат не успел среагировать, когда что-то вылетело из-за угла и ударило его в нос. Боль растеклась по всему лицу, и он внезапно очутился на полу, сквозь слезы глядя в потолок.
Над ним выросла чья-то фигура. Схватила за отвороты сюртука, приподняла и прислонила к стене. Инспектор едва не захлебнулся собственной кровью и попытался дышать через нос, но лишь застонал.
Сильные руки прижимали Адамата к стене. Он пытался отбиваться, но безуспешно, затем поднял руку, чтобы протереть глаза, вгляделся в лицо мужчины с угольными разводами на щеках. Это был один из головорезов лорда Ветаса.
Инспектор откашлялся и попытался произнести будничным тоном:
– Кале, если не ошибаюсь?
– Верно, – криво усмехнулся угольщик. – Давно тебя поджидаю.
Голова Адамата раскалывалась от боли. Должно быть, сломан нос. Вероятно, он весь измазан кровью. Второй испорченный костюм за неделю.
– Лорд Ветас хочет с тобой поговорить, – сказал Кале. – Либо ты пойдешь со мной по доброй воле, либо я вышибу тебе зубы.
Из какой бездны он появился? Адамат проверил весь дом. Должно быть, бандит прятался в подвале. И чем же, спрашивается, он ударил Адамата? Дубинкой?
– Хорошо, – пробормотал Адамат.
Хватка Кале ослабла. Адамат скользнул по стене, и его ноги наконец коснулись пола. Этот человек был очень быстр. И силен. Бездна, Адамат отдал бы что угодно за то, чтобы здесь сейчас оказался Соу-Смиз.
– Умойся.
Кале отпустил сюртук Адамата.
У инспектора подогнулись колени. Он рухнул на пол грудью на что-то твердое. Это был пистолет. Не глядя, Адамат нащупал рукоять. И тут же почувствовал сильную руку на своем плече.
– Все в порядке, – успокоил головореза Адамат. – Я не сопротивляюсь, просто очень больно. Я сейчас. Только возьму новую сорочку из спальни и сразу вернусь.
Его голос стал гнусавым и булькающим.
Он с усилием поднялся на ноги. Бездна, как трещит голова! Придется глотнуть виски не меньше чем на три пальца, чтобы заглушить боль. Адамат сделал три шага по коридору, развернулся, одновременно вытаскивая пистолет, и спустил курок.
От выстрела голову сдавило еще сильнее – хотя, казалось бы, дальше некуда.
Кале посмотрел на пистолет, затем на Адамата.
Адамат посмотрел на пистолет, затем на Кале. И наконец на пол.
Пуля лежала у его ног. Должно быть, она вывалилась из ствола, когда инспектор опустил пистолет.
Двумя длинными шагами Кале оказался рядом с ним и выбил пистолет из руки Адамата. Затем схватил его за горло, приподнял в воздух и приложил спиной об косяк парадной двери. Стены задрожали от удара.
У Адамата едва не вышибло дух. Он пытался лягнуть противника, ударить кулаком. Вырваться из железной хватки никак не получалось.
– Это будет стоить тебе отрубленного пальца, – прошипел Кале.
Адамат отмахнулся правой рукой. Он должен сделать хоть что-нибудь, должен… Его пальцы нащупали ручку трости в подставке для зонтиков. Инспектор постарался ухватить трость как можно ниже, поднял ее и ударил Кале в висок.
Громила пошатнулся и ослабил хватку. Адамат оттолкнул его одной рукой и снова огрел тростью со всей силой, на какую был способен.
Угольщик сумел перехватить удар. Он взялся за конец трости и дернул на себя.
Адамата потащило вперед, словно они упражнялись в перетягивании каната. Кале рванул снова. Угольщик напряженно прищурился, и Адамат понял, что в следующий раз не сможет удержать трость.
Инспектор повернул рукоять. Послышался тихий щелчок.
Кале снова дернул изо всех сил, упал на пол и с удивлением посмотрел на половину трости у себя в руке.
Адамат бросился вперед, держа в вытянутой руке короткое лезвие, и всадил его в живот Кале. Затем отступил и кольнул снова, и еще раз. После третьего удара он шагнул в сторону и молча уставился на Кале.
Угольщик в ответ посмотрел на него. Он держался обеими руками за живот и стонал от боли.
– Он узнает, – прохрипел Кале. – Лорд Ветас узнает, что ты вернулся, и убьет твою жену.
Адамат выпрямился и направил на громилу острие своей шпаги-трости.
– Она жива?
Кале не ответил.
– А Жосеп? Мой сын?
– Приведи мне врача, – попросил Кале. – Тогда расскажу тебе о твоем сыне.
– Мой сосед – врач. Расскажи мне все, и я приведу его.
Кале тяжело, мучительно вдохнул.
– Твой сын… Твой сын пропал. Они забрали его… Я не знаю, куда, но его там больше нет. Твоя жена осталась там… Она…
– Что она?
– Приведи мне врача.
– Говори.
Боль в голове сделалась совсем нестерпимой. Судя по багровым пятнам на сорочке и сюртуке, Адамат потерял много крови, и она все еще продолжала течь из носа.
– Ветас… Он узнает. Он думал, что Тамас тебя посадил… арестовали или приказал казнить… Но теперь он узнает, что ты жив.
Адамат стиснул зубы.
– Нет, если они не найдут труп.
У него едва хватило сил для точного удара, но лезвие шпаги-трости вонзилось в глаз Кале и остановилось только тогда, когда коснулось задней стенки черепа. Инспектор вытащил его и подождал, пока тело не прекратит дергаться, затем вытер клинок об одежду угольщика.
Адамат разделся до пояса и бросил окровавленную одежду поверх трупа Кале. Он поискал другие признаки того, что кто-то был в доме, потом сходил за зеркалом для бритья.
Из зеркала на него уставились мутные глаза на залитом кровью лице. Он едва узнал себя.
Нос был изогнут почти под прямым углом. Адамат попытался ощупать его, но даже от легкого прикосновения едва не закричал.
Он зажал нос пальцами с двух сторон и посмотрел себе в глаза. Сейчас или никогда.
Затем рванул себя за нос и вправил его.
Очнулся Адамат на полу в кухне. В парадную дверь стучали. Он медленно встал на ноги и поглядел в зеркало. Лицо было в крови, однако нос снова стал прямым. Адамат задумался, стоило ли это той мучительной боли, от которой он даже сейчас едва не терял сознание.
Ему потребовалась целая минута, чтобы дрожащими руками перезарядить пистолет. Закончив с этим, он подошел к парадной двери и заглянул в смотровое окошко.
Это была соседка. Пожилая женщина, согнувшаяся под грузом лет, одетая в домашнее платье и торопливо наброшенный на голову платок. Адамат сомневался, что когда-либо слышал ее имя.
Он открыл дверь.
Взглянув на него, соседка чуть не вскрикнула.
– Да? – нетерпеливо произнес он.
– Вы… С вами все в порядке? – спросила она дрожащим голосом. – Мне показалось, что я слышала выстрел, а затем, не больше пяти минут назад, этот ужасный крик.
– Выстрел? Нет, это был не выстрел. Прошу прощения за свой ужасный вид. Я упал и сломал нос. А потом попытался его вправить. Вероятно, тогда вы и услышали крик.
– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? – Соседка смотрела на него как на приведение.
– Я просто сломал нос, – повторил Адамат, показывая на свое лицо. – Несчастный случай, и ничего больше, уверяю вас.
– Тогда я позову врача.
– Нет, прошу вас. Я сам скоро к нему отправлюсь. Не стоит беспокоиться.
– Нет, сейчас, я настаиваю.
– Госпожа! – Адамат постарался придать голосу как можно больше твердости, но едва снова не упал от боли в носу. – Если вы не возражаете, я сам позабочусь о себе. Не надо звать врача.
– Если вы так уверены…
Проклятая зануда!
– Абсолютно. Спасибо, госпожа.
Адамат закрыл дверь и оглядел прихожую. Кровь была повсюду: на ковре, на полу, на стенах. Вдоль всего его пути к двери.
Чтобы стереть все следы, инспектору потребовалось несколько часов и множество простыней из запасов Фей. Он очень спешил – никто не гарантировал, что сюда не заглянет еще кто-нибудь из головорезов Ветаса. Нужно было навести порядок в доме. Не должно остаться никаких признаков того, что он здесь побывал.
Когда с уборкой было покончено, Адамат занялся собой. Целая бутылка вина – и давящая боль в голове сменилась смутным гулом. Наступила ночь. Адамат завернул труп Кале в грязную простыню и вытащил через черный ход. Как рассвирепела бы Фей, если бы узнала, для чего ему понадобилось постельное белье!
В углу сада стояла кладовка с инструментами, а под ней находился пустующий погреб, размером не больше салона кареты. Адамат забрался в погреб и несколько минут обшаривал его в полной темноте, прежде чем нашел то, что искал, – конец веревки на расчищенном участке пола. Он ухватился за веревку и выдернул крепкую деревянную шкатулку.
Адамат вынес шкатулку в сад, затем вернулся, чтобы опустить труп в погреб. Он переставил инструменты так, чтобы было похоже, будто сюда давно никто не заходил, а затем закрыл дверь.
В шкатулке хранились все деньги, какие ему удалось накопить, чтобы выплатить долг по ссуде, взятой для открытия издательства «Адамат и друзья». С тех пор как его расписку продали Палагию, инспектор больше не доверял банкирам. Всего набралось чуть меньше двадцати пяти тысяч кран. Мало. Очень мало.
Еще несколько часов Адамат наводил порядок в доме, вытирая следы крови, затем собрал полный саквояж детской одежды, прихватил шкатулку, трость, пистолет и вышел на улицу, чтобы поймать экипаж.
Таниэль лежал, опираясь спиной на бруствер, и смотрел в пасмурное небо.
Огромные, как горы, белые облака тяжело плыли над горизонтом, словно пена на волнах, накатывающихся на берег. Тут и там к ним примешивался оттенок серого. Собирается дождь? Таниэль надеялся, что нет. Дождь намочит порох, а земляные укрепления превратятся в грязные канавы.
Из кезанского лагеря донеслась барабанная дробь. Казалось, она прозвучала очень далеко от того места, где лежал на твердой прохладной земле Таниэль. Крики адроанских офицеров – эти были ближе. Хотелось сказать им, чтобы заткнулись. Каждый солдат на передовой понимал, что может сегодня умереть. Каждый знал, что атака кезанцев опять завершится успехом и враг снова захватит укрепления, как это случилось вчера, и позавчера, и за день до этого.
Боевой дух не просто умер; он был повешен, расстрелян, а затем колесован, четвертован и похоронен в каменистой могиле.
– Что там? – спросил Таниэль.
Полковник Этан стоял в нескольких футах позади бруствера, размахивая шпагой и добавляя свои проклятия к бессмысленным крикам офицеров. Он носил шапку из медвежьей шкуры с лиловым пером, как и положено офицеру Двенадцатой гренадерской бригады. Его взгляд был прикован к кезанской пехоте, пока еще маршировавшей вдалеке от укреплений.
– Идут.
Таниэль посмотрел на облака:
– Разбудите меня, когда они доберутся сюда.
Он прикрыл глаза.
Некоторые гренадеры Этана рассмеялись. Таниэль снова открыл глаза и улыбнулся им. Он удивился, как легко у него получилось улыбнуться. Всего несколько дней назад это движение губ казалось ему странным и неестественным. А теперь…
Позади Этана он заметил Ка-Поэль. Подтянув колени и подперев рукой подбородок, она сидела на бруствере и наблюдала за продвижением кезанцев. Даже у гренадер – самых сильных, самых храбрых солдат в адроанской армии – были отчаявшиеся, испуганные глаза. Они понимали, что значит оказаться на передовой. Но взгляд Ка-Поэль оставался задумчивым, изучающим. Ни намека на страх. Она выглядела такой же смертельно опасной, как фатрастианская дикая кошка.
Интересно, что она там видит такого, чего не замечают другие?
– Подходят, – сообщил Этан.
Он весь напрягся и сжал шпагу так, что побелели костяшки пальцев.
Таниэль задумался, где сейчас Кресимир. Почему бог не показывается на поле боя? Почему не убьет их всех своей магией, вместо того чтобы смотреть, как кезанская армия медленно, день за днем, ослабляет силы адроанцев?
– Они уже здесь!
Таниэль вцепился в штуцер обеими руками. Нужно точно выбрать время. И не медлить. Он должен…
– Пора!
Краем глаза Таниэль уловил какую-то тень. Он вскинул ружье и всадил два фута стали прямо между ног прыгнувшего на него Стража.
Он почувствовал, как штуцер вырывается из рук, зарычал, поднатужился и поднял Стража в воздух, словно жуткий трофей, а затем бросил на землю под бруствером.
Казалось, это потрясло даже самого Стража. Несколько мгновений монстр лежал неподвижно, широко раскрыв глаза, с испуганным выражением на лице. Затем начал приходить в себя и попытался вытащить штык Таниэля из своей задницы.
Десяток гренадер набросилась на Стража со штыками и шпагами. Через несколько мгновений от него осталась только кровавая каша. Таниэль извлек штык из мертвого монстра как раз в тот момент, когда адроанцы открыли огонь.
– Выбросьте его отсюда, – распорядился Этан.
Вместе с двумя солдатами он схватил труп Стража, приподнял над бруствером и столкнул вниз.
Ряды наступавших кезанцев дрогнули от мушкетного залпа. Сотни солдат упали на землю, но кезанская боевая машина прошла прямо по их телам. Кезанцы вскинули мушкеты с примкнутыми штыками и открыли беглый огонь.
Таниэль поднялся на бруствер и выстрелил из штуцера, выбив кезанского майора из седла.
Этан подошел к Таниэлю.
– Я счастлив, что был знаком с вами, мой друг, – торжественно заявил он, глядя на приближавшихся кезанцев.
– Сегодня мы не уступим. – Таниэль затолкал пулю вместе с пыжом в ствол, затем взломал патрон большим пальцем. – Только не сегодня. – Он втянул в себя порох одним долгим вдохом, обтер кончик носа тыльной стороной ладони и повторил громче: – Мы не уступим сегодня.
Внутри у него поднялась волна ярости. Почему они должны уступить? Почему они должны бежать с поля боя? Они лучше, чем кезанцы. Адроанскую армию боялись по всему Девятиземью.
Он повернулся к гренадерам:
– Вы солдаты фельдмаршала Тамаса? Да или нет?
– Фельдмаршал погиб, – сказал кто-то.
С губ Таниэля невольно сорвался плевок.
– Да или нет?
– Я солдат фельдмаршала! – Этан обнажил шпагу. – Жив он или погиб, я всегда буду его солдатом!
– Да или нет? – еще раз крикнул Таниэль гренадерам.
– Да! – ответили они хором, подняв мушкеты.
– Адроанская армия, армия Тамаса, никогда не уступает. Когда прозвучит сигнал к отступлению, можете бежать, если хотите. – Таниэль показал рукой на гренадеров. – Бегите к этим штабным крысам, позвольте кезанцам стрелять вам в спину. Но я останусь здесь, пока враг сам не отступит.
– И я тоже! – воскликнул Этан, потрясая шпагой.
– И мы! – дружно выкрикнули гренадеры.
Таниэль повернулся к кезанцам:
– Пошлите их в бездну!
Перед глазами Таниэля проплыло, словно изрешеченный пулями флаг, лицо его отца. Он увидел Влору, и Сабона, и Андрийю, и всех остальных пороховых магов. Увидел друзей из Седьмой и Девятой бригад. Затем все они исчезли, и мир вокруг побагровел. Ноги сами вынесли Таниэля на бруствер и дальше, прямо в объятия кезанской пехоты.
Треск мушкетов и пушечные залпы внезапно потонули в крике атакующих. Таниэль распотрошил кезанского солдата штыком, затем приложил прикладом другого и отпихнул так, что тот покатился по земле.
Шпага офицера полоснула по щеке Таниэля чуть ниже глаза. Он ощутил удар, но боль казалась отдаленной. Порох все еще бежал по его венам. Он двинул офицера ружьем в подбородок, затем бросился на другого пехотинца.