Джонни Оклахома, или Магия массового поражения Шкенёв Сергей
Виконт Оклендхайм, с непонятной опаской взглянув на невесту, вмешался:
– Зачем тебе подробности, Вова? Главное, что у нас будет крыша над головой, и мы наконец-то сможем просушиться.
– Не так уж ты и промок, – подозрительно прищурилась рыжая.
Это Ирка намекала на магические способности Ивана, позволяющие создать вокруг себя непроницаемую для дождя сферу. Оклендхайм-младший единственный, кто ехал с относительным комфортом, только время от времени приходилось проветривать защиту – почему-то запах конского пота она пропускала только в одну сторону. Внутрь.
– Подтянись! – крикнул Вова месящим грязь латникам. – Впереди постоялый двор с блэкджеком, и… хм… там всё есть!
Услышав приятную новость, люди оживились. Присяга и чувство долга не позволяли им всерьёз роптать на тяжесть перехода, но в такую погоду куда как приятнее сидеть в тепле и в лекарственных целях пить подогретое вино. Можно и не греть – средства позволяют не экономить на выпивке и не наливаться горячим пойлом для быстрого воздействия на мозги. Слава Небесным Богам, виконт и норвайский рикс выплатили не только полагающееся от королевской казны жалованье за три месяца вперёд, но и выдали премию от себя лично. Достойные господа, да благословит их судьба!
Самые нетерпеливые принялись всматриваться в сырую мглу, стараясь разглядеть долгожданный приют, а Стефан, личный слуга и оруженосец благородного сэра варвара, даже привстал в телеге, за что и поплатился. Оставшаяся без управления лошадь выбрала именно этот момент, чтобы устроить бунт – попросту остановилась посреди широкой лужи и выходить оттуда категорически отказывалась, несмотря на понукания опомнившегося возницы. Так и пришлось под злорадный смех латников слезать в грязь, зачерпнув сапогами, и махать перед лошадиной мордой букетом из морковок.
– Чёртова скотина, – бормотал нахватавшийся норвайских ругательств трансильванец. – На колбасу курву пущу.
Желание поквитаться с упрямой конягой настолько переполнило Стефана, что он явственно почувствовал запах чесночной колбасы, обжаренной на сковородке с салом, луком и залитой по меньшей мере тремя десятками яиц. Наваждение захватило и не отпускало, вызывая музыку в душе и голодные вопли в желудке.
Но через несколько мгновений он увидел, что и остальные закрутили носами, и только было собрался сообщить о близком обеде, как где-то впереди раздался голос рыжей ведьмы:
– Я его вижу! Я вижу постоялый двор!
Деревня Букурештовка знавала лучшие времена, но, судя по всему, с той поры минул не один десяток лет. Если быть точным, то пятьдесят четыре года – ровно столько длится междоусобная война в соседней Трансильвании, из-за чего многолюдный когда-то тракт пришёл в полное запустение. Окончательно пойти по миру с сумой местным жителям не позволяла гордость, а ещё заставы пограничной стражи, где охотно покупали провизию. Иногда с гор спускались крохотные караваны торговцев беспошлинными товарами, и они тоже хотели есть и пить. Путь в обход грумантских таможен здорово возбуждал аппетит и разжигал жажду, и некоторые подозревали, что контрабандисты экономят исключительно для того, чтобы просадить эти деньги в «Озабоченном гноме».
Да, постоялый двор именно так и назывался, но когда латники внимательно осмотрели все помещения, то ни одного коротышки не обнаружили. Впрочем, не очень-то и хотелось – махать мечами никогда не поздно, а вино и яичница с колбасой ждать не будут. Такие вот они капризные…
К огорчению норвайского рикса и к немалому облегчению леди Ирэны, весёлых девок тоже не нашли. Во всяком случае, готовых к немедленному использованию. Пара служанок не считается – пока накормят полсотни голодных вояк, пока приготовят купальни для благородных постояльцев, пока наведут порядок в пустовавших годами комнатах… Да за это время желающие могут сбегать в Букурештовку, где подобный промысел не являлся в глазах жителей чем-то особо предосудительным.
Возможностью никто не воспользовался. После пятнадцати миль по такой дороге нескромные желания куда-то пропадают, уступая место двум основным инстинктам – жрать и спать. Того и другого как можно больше.
Командованию отряда, несмотря на усталость, поддаваться слабости нельзя. Люди всегда должны видеть пример для подражания и недосягаемый идеал, к которому тем не менее следует стремиться. Потому сначала помылись, благо воду подогревали магией, и лишь потом спустились в общий зал, до отказа забитый жующими и чавкающими латниками.
– Извольте сюда, господа! – Трактирщик изо всех сил пытался изобразить галантерейное обхождение, известное только по рассказам покойного деда, и молил Небесных Богов, чтобы благородные гости не рассердились на неуклюжесть. Небось привыкли в столицах кушать в лучших ресторациях с изысканными блюдами и вышколенной прислугой. – Ваш стол тот, что с чистой скатертью.
– Благодарю вас, любезный хозяин, – с улыбкой сказала рыжая девица в мужской одежде и с мечом на перевязи, одна рукоять которого стоила больше, чем замок местного сеньора вместе с самим владельцем и его семейством.
Почтенный Иштван вздрогнул, ощутив разницу между вежливостью незнакомой леди и спесивой заносчивостью виденных ранее захудалых риттеров. Не иначе как птицы высокого полёта пожаловали на забытый Богами постоялый двор – только они могли позволить себе быть благодарными без урона для чести. Тот же герцог Ланца, по слухам, извинялся перед отправляемыми на эшафот преступниками за некоторые неудобства, наступающие вслед за отрубанием головы или повешением. А эти могут того… отправить?
Норваец может. Хотя он, скорее всего, предпочтёт лично срубить башку виновному своей огромной секирой, не утруждаясь формальностями. И вельможа с золотой цепью на шее вполне обойдётся без фальшивого правосудия.
А самый молодой из гостей выглядит самым опасным. Неспроста же он так задумчиво улыбается и молчит. Обычно приезжающие благородные господа не закрывают рта, громогласно похваляясь военными подвигами и любовными победами, а этот лишь лёгким движением головы поблагодарил и всё так же, не произнеся ни слова, принялся рассматривать столовые приборы. Но не удивился наличию на столе вилок и ножей, как это сделал три года назад риттер фон Кумарер, углядевший намёк на низкое происхождение. Неужели Иштван виноват в том, что вилка напоминает некий сельский инструмент для перекидывания навоза?
– Чем любезный хозяин намеревается нас кормить? – Норваец излучает дружелюбие, да такое, что хочется убежать и на всякий случай спрятаться в погреб.
– Есть запеченные перепела под кисло-сладким соусом по рецепту грумантской пограничной стражи. Прикажете подать?
– Вот как? – удивился варвар. – И такую роскошь вы держите наготове?
– Не совсем так, ваша светлость, – замялся хозяин постоялого двора. – Перепела заранее заказаны сотником Гржимеком для празднования своего дня рождения. Но вы не беспокойтесь, сэр, я предложу пограничной стаже жаренного с яблоками барашка, что для их грубых желудков гораздо сытнее и полезнее.
– Предлагаешь обожрать братьев по оружию? – недобро прищурился варвар. – Когда должны появиться пограничники?
– Да вот-вот подойдут. Из-за грязи задерживаются, сэр.
– Мы подождём, – за всех решила рыжая леди. – Не будем делать из еды культа.
Глава 21
Прошло больше двух часов, а пограничная стража всё не появлялась и не появлялась. Не выдержав, рикс грохнул кулаком по столу:
– Хозяин, давай сюда своих перепелов! И вина побольше!
Увы, но давно приготовленное блюдо успело остыть, и пока оно разогревалось, пришлось обойтись обычным окороком, тремя видами колбас, фаршированными орехами заячьими почками, холодной олениной с подливкой из крыжовника и небольшим ведёрком варенных с укропом раков. Вова ворчал, что закуски портят желудок, а не утоляют голод, но именно он съел половину всего выставленного на стол, работая ножом и вилкой не хуже шагающего экскаватора в открытом угольном карьере.
Джонни ел мало. Это только в его книгах герои постоянно обжирались в трактирах и на привалах, в перерывах между пиршествами отвлекаясь на убийство драконов, соблазнение и последующее спасение принцесс, завоевание корон и королевств и прочие приятные мелочи. Иван даже знал писателя, у которого сцены чревоугодия кочевали из произведения в произведение с минимальными изменениями, занимая до половины текста. Другую половину тот предусмотрительно оставлял для разговоров о разнообразных женских прелестях, но и они казались близнецами-братьями. Если точнее, то сёстрами, так как был тот автор насквозь правильной ориентации и не грешил общечеловеческими ценностями.
А на самом деле много ли нужно человеку, чтобы наесться? Это гномы трескают в десятую часть от собственного веса и нисколько не страдают ожирением или несварением желудка – закалённые веками борьбы с харчами бойцы. Тут же попробовал этого, вот этого, ещё вон того… ага, и тут тоже пару кусочков… и уже наелся так, что приходится расстёгивать пояс.
– Ну и где наши перепела? – Норваец для разнообразия перестал корчить из себя интеллигента и бросил обглоданную кость под стол. – Хватит закусывать, пора нормально покушать!
– Они давным-давно сгорели, – заметила Ирка, принюхиваясь к лёгкому запаху дыма. – Мэтр Иштван, вы там не уснули у плиты?
Хозяин трактира явился на зов почти сразу, но с каким-то странным выражением лица. Побледневший, с выпученными глазами, с дрожащей от волнения бородой…
– Там, господа… там оно! Дождь закончился, и оно стало видно!
– Что там за «оно»?
– Заставы.
– Говори яснее.
– Заставы пограничной стражи горят!
Иван первым выскочил во двор и наткнулся на часовых, с любопытством наблюдающих за поднимающимися над лесом столбами дыма.
– Тревога, мать вашу! Выходим немедленно!
Сотник грумантской пограничной стражи с самого утра испытывал какое-то непонятное чувство. Беспричинная тревога и неизвестно откуда взявшееся беспокойство. Их не должно быть в день рождения – предыдущие двадцать девять празднований проходили исключительно в приятной обстановке. Во всяком случае, Карл Гржимек помнил себя лет с четырёх, и никогда на душе не случалось такого паскудства. Вроде бы всё правильно сделал – с вечера озаботился достойным угощением и приличным вином для друзей и гостей с соседних застав, уговорил заместителя не обижаться и принять временное командование от сегодняшнего полудня до завтрашнего утра, но всё равно что-то гложет изнутри и не даёт покоя.
Даже поспать толком не получилось – поднялся ни свет ни заря, и пока лично не проверил посты на перевале и секреты арбалетчиков на нескольких якобы тайных тропах, не успокоился. С чего бы это?
Понятно, что служба на границе с Трансильванией никогда не считалась необременительным времяпровождением, и нередко приходилось схватываться с соседями, слишком увлёкшимися забавной игрой под названием «гражданская война», но особой опасности здесь нет. Почему тогда не сидится на месте, а руки сами непроизвольно тянутся к мечу?
– С днём рождения, ваша милость! – пробегающий мимо сотника кашевар заставы вскинул сжатый кулак к плечу, приветствуя командира.
– Стой, ты куда?
Хотя что за странный вопрос? Ключ в руке пограничника недвусмысленно говорил о намерении открыть единственную запирающуюся на замок дверь. И вела та дверь в погреб для хранения конфискованных у контрабандистов товаров. Собственно, там сейчас имелись только бочки с трансильванской сливовицей, отнятой у пытавшегося прорваться без уплаты пошлины торговца, а остальное ещё до дождей успели отправить в столицу провинции.
– Собираетесь ужраться, сволочи?
– Так ведь по кружечке в честь юбилея, ваша милость. И ещё по одной в лечебных целях по случаю плохой погоды. В прошлом году дозволялось, вот мы и подумали…
Гржимек с укоризной покачал головой, тяжело вздохнул… и промолчал. А что говорить, если сам устроил эти дожди? Будучи слабым магом-погодником, но с дипломом Королевского университета, сотник по несколько месяцев каждый год копил силы, чтобы в свой день рождения нагнать туч и устроить непролазную грязь. Только так можно спокойно отпраздновать, не опасаясь, что через границу кто-нибудь полезет. А на подходах к самому перевалу ещё страшнее – мало найдётся самоубийц, решивших пройти по превратившемуся в бурный поток узкому ущелью. Это досюда не достаёт, срываясь в горное озеро, а что творится там?
– Хорошо, можете выпить по паре кружек, но не больше.
– Ваше приказание будет исполнено в лучшем виде, ваша милость! – во весь голос проорал кашевар. – Разрешите долю заступающих в караул сохранить в оружейке?
Хитрит, зараза. Не только в оружейке спрячет, но и на кухне, в конюшне, и в сено закопает. Насквозь же шельму видно! Но сегодня можно, сегодня праздник, и мелкие прегрешения отпускаются. Вот через месяц прибудет новый командир заставы, тогда и попляшут! Тому выслуживаться нужно, так что возьмётся за воспитание подчинённых с превеликой охотой, как и сам Гржимек шесть лет назад.
Да, получен приказ о повышении, и осталось дождаться замены и передать дела. И так засиделся в сотниках лишний год, хотя граф Форбарра обещал лично присмотреть за карьерой собственного бастарда. Наверное, не посчитал Карла готовым к ответственному посту, не иначе.
– И ещё одно, сэр… – Так и не убежавший за сливовицей кашевар переминался с ноги на ногу, будто хотел что-то сказать, но стеснялся.
– Да?
– Ваша милость, тут ребята подарок приготовили, это самое… Вручить желают, если вы не погнушаетесь.
– Пусть дарят.
– Так это… в торжественной обстановке хотят.
Гржимек польщённо пригладил усы и кивнул:
– Хорошо, будет им торжество. Пусть построятся… э-э-э?
А действительно, где могут одновременно собраться почти сто человек? На плацу перед казармой из-за дождей образовалась огромная лужа, в самой казарме не продохнуть из-за просушиваемых на печке мокрых портянок, площадка для тренировок с оружием раскисла. Единственное сухое место – это крыльцо командирского домика, на котором сотник сейчас и стоит.
– Разрешите идею, ваша милость?
А почему бы и нет? Кашевар в пограничной страже уже лет двадцать пять служит и плохого вряд ли посоветует. Это столичные хлыщи могут пренебречь мнением подчинённых, а граница учит прислушиваться к любым умным словам.
– Давай свою идею.
– В винном погребе места для всех хватит, ваша милость. Я туда уже четыре окорока отнёс и хлеб.
– Шельма.
– Так точно, ваша милость!
– Ладно, уговорил, – усмехнулся Гржимек. – Собирай людей в винном погребе. Но только по три кружки, понял?
– Нешто мы не соображаем, сэр? Тем более в вашем присутствии.
Сотник хорошо знал своих орлов и не сомневался, что при нём всё будет исключительно чинно и благопристойно, зато стоит ему отлучиться в Букурештовку… Впрочем, это уже головная боль заместителя, а у Карла завтрашним утром своя появится. Похмельная.
– Только это, ваша милость… – нерешительно попросил кашевар. – А нельзя ли дождик утихомирить? Хотя бы чуть-чуть.
– Обойдётесь.
– Есть обойтись, сэр!
– Тогда давай пошевеливайся.
Сотник с понимающей усмешкой проследил за тем, как выскакивают из казармы пограничники, оповещённые звоном бронзовой доски. Радовало то, что, даже ожидая сигнала на небольшое застолье, они не оставили оружие и вставали в строй в доспехах и с мечами, как и полагается по тревоге. Или они таким образом раскручивают командира заставы на лишнюю кружку?
Кашевар у распахнутой настежь двери погреба заорал во всю глотку:
– К торжественному маршу! По десяткам! Равнение на командира! К бочкам! Шагом! Арш! Отставить, вашу мать!
Последняя команда была вызвана тем, что новоявленный командующий забыл повернуть строй направо. Пришлось начинать заново.
Под всеобщий смех Гржимек махнул рукой:
– Вольно, орлы! Залетайте побыстрее, а то сливовица скиснет.
В винный погреб сотник зашёл последним и, собираясь закрыть за собой дверь, успел увидеть, как в тесовую крышу казармы ударилось что-то большое и дымящееся, а вслед за этим полыхнуло пламя.
Первое, что пришло в голову Карлу, была мысль о раскалённом камне, отвалившемся от небесной тверди. Ночью часто можно увидеть, как такие же падают, оставляя огненные росчерки, а по осени они вообще сыплются частым дождём.
– Что за…
Бух! Огромный глиняный кувшин рухнул в лужу на плацу, подняв фонтан брызг, но не разбился, а развалился надвое. Вытекающая вязкая жидкость тут же вспыхнула, расползаясь по поверхности воды тонким слоем. Следующий попал точно в окно командирского домика.
– Гномий огонь, – охнул за спиной Гржимека кашевар. – Но ведь его не существует?
– А это тогда что? – Карл захлопнул дверь, чтобы случайные капли горючей смеси не залетели внутрь, и опустился на пол, привалившись спиной к косяку. – Вот это мы попали, ребята.
В детстве Гржимеку, как и любому мальчишке в любом королевстве, доводилось слышать сказки о делах давно минувших дней, преданья старины глубокой, истории о войнах прошлого, о великих подвигах и об отчаянных героях. Вот именно они почти тысячу лет назад остановили победное шествие неимоверно расплодившихся гномов и спасли человечество от неминуемой гибели. Как раз тогда пока ещё не кочевые эльфы убежали от опасности в степи, бросив людей в одиночку сражаться с вооружёнными огненными машинами коротышками. С тех пор бывало всякое, но гномий огонь в войнах больше не применялся никогда, и его секрет считался погибшим вместе с последними мастерами Подгорного королевства, изрубленными на куски после взятия Майдан-Ордора.
И нет у гнусных коротышек столицы… А огонь есть!
– Найду ублюдка, разгадавшего древний рецепт, и собственными руками в нужнике утоплю, – пробормотал Карл, прислушиваясь к рёву пламени за дверью погреба. Пламени, которое невозможно погасить.
Кашевар осторожно тронул командира за плечо и, когда тот поднял голову, протянул глиняную кружку:
– Оно ещё долго будет гореть, сэр.
Сотник кивнул:
– А потом пойдут гномы. Это война.
– Да, сэр. Но уж если суждено погибнуть в бою, то почему мы должны сделать это трезвыми? Предстоящая смерть – вовсе не повод отказываться от сливовицы. Замечательной, между прочим, сливовицы.
Гул голосов показал, что пограничники полностью согласны с обоими предложениями, как насчёт славной гибели, так и насчёт хорошей выпивки. Отказываться от такой наливки – значит совершить грешный поступок и нанести обиду Небесным Богам. А смерть… так все люди смертны, а бойцы пограничной стражи в особенности. Не зря их жалованье в два раза выше, чем у королевских латников, и лишь немного недотягивает до гвардейцев. Но там поголовно дворяне с голубой кровью и белой костью – им простительно получать больше.
– Разливайте, негодяи! А потом в бой!
Картинка, передаваемая Ивану невидимыми даже для него самого разведчиками, вырисовывалась нехорошая. Судя по всему, гномы успели пробраться на территорию Груманта ещё до дождей и ударили по пограничной страже в строго определённое время. Это люди могут считать горы непроходимыми и, закрыв перевалы, чувствовать себя в безопасности. Коротышки так не думают – это для них дом родной и естественная среда обитания.
Так что пограничные секреты грумантцев погибли первыми. Да, стражи дорого отдали жизни, успев сделать по десятку выстрелов из арбалетов, но потом их просто задавили массой. И потянулись по заброшенному трансильванскому тракту запряжённые горными козлами повозки с метательными машинами.
Несколько штук смыло бурным потоком, но воду отвели, за пару часов пробив в скалах новое русло, и уже ничто не мешало хирду следовать дальше. Ничто, кроме застав.
– Ну как там, Ваня? – нетерпеливо спросил норваец.
Когда кони идут намётом, разговаривать трудно, но голос прирождённого мореплавателя способен преодолеть рёв шторма и слышен хорошо. А острый слух рикса позволяет разобрать ответ:
– Я на них сейчас «кузькину мать» сброшу.
– Сдурел?
– Шучу, ОДАБа[2] хватит.
Джонни уже привычно представил клавиатуру с мышкой и навёл невидимый курсор на нужную строчку. Теперь поставить галочку и нажать «ОК». Не понял…
«Система заблокировала команду на запуск из-за возможности поражения дружественных целей».
– Это что за фигня?
«Отключить распознавание «свой-чужой»?»
Срочно щёлкнуть по кнопке «Нет». Этого ещё не хватало, своих бомбить!
– Вова, там наши есть!
– Кто?
– Чёрт их знает! Погранцы, наверное!
Пограничников Вова уважал всегда, хотя сам с детства мечтал служить в танковых войсках. Но не срослось – военком пояснил, что танки под его размер не делают аж с Первой мировой войны.
– Ванька, ребят нужно выручать!
– А мы куда скачем, на дискотеку, что ли?
– Идиот, кого там выручишь вчетвером?
Иван натянул поводья, придерживая коня, и оглянулся. Действительно, кроме них, никого больше нет, только где-то далеко позади виден Стефан, нещадно погоняющий свою клячу. И когда запрячь успел?
Барон тоже остановился:
– Что случилось, сэр Джонни?
– Потом объясню.
Гномы не пришли. То есть они появились, но нисколько не заинтересовались видом полыхающей заставы. Ровные колонны хирда «Швайнкопф» равнодушно месили грязь и не отвлекались ни на что. Получен приказ, и его исполнение – великая честь и почётная обязанность каждого жителя Подгорного королевства. А потрескивающие развалюхи… сколько их таких ещё будет на пути! Впереди богатые города, накопившие жирок за долгие годы без войны. И у каждого воина появится собственная деревушка с послушными крестьянами. Ведь люди ни к чему больше не приспособлены, кроме копошения в навозе. Гномам слава! Грумант на ножи!
Они всё шли и шли, торопясь соединиться с другими хирдами перед решительным броском на Лютецию. Появился слушок, будто там творится что-то неладное, потому командиры и поторапливают. Подгоняют и молчат о причинах недостойной истинных гномов спешки.
Рыжебородый ротен-мастер с нескрываемой досадой смотрел на уходящих вперёд хирдманов. И ведь ни одна скотина не остановится и не поможет разобрать метательные машины. Торопятся, спешат… А им вдесятером нужно управиться с восемью онаграми, уложить их на телеги, ничего не перепутав, и догонять, догонять, догонять… В лучшем случае можно успеть к остывшему ужину, а в худшем будет как обычно – всё сожрут без них и даже котлы изнутри вылижут. Уроды!
Впрочем, сам виноват. Зачем сел играть в кости с этим плешивым отродьем из второй бригады? Ведь он же известный жулик, хотя и ни разу не пойманный за руку на мухлевании. И продул пройдохе, разумеется. Только на кону стояли не деньги, а вот эти самые онагры. Вернее, все работы по их сборке, разборке и перевозке на три месяца вперёд. Почему всего на три месяца? Так ведь война с Грумантом дольше и не продлится – вон экую силищу собрал его подгорное величество Беньямин Восьмой Блюминг.
– Пошевеливайтесь, дармоеды! – Хотя злость и была на самого себя, срывать её ротен-мастер предпочитал на подчинённых. – Пошевеливайте задницами, недоумки!
С удивлением услышав в ответ невнятный хрип, гном обернулся. Выпученные глаза и посиневшая рожа обер-подмастерья настолько произвели впечатление, что не сразу получилось разглядеть удавку на шее бедолаги. А вот человека, её затягивающего, не увидел вообще – короткий свист за спиной, и бородатая голова заскакала по сложенным в аккуратные стопы брусьям онагра.
– Лихо ты его. – Гржимек вытер меч о бороду удавленного кашеваром гнома. – И пикнуть не успел.
– Тут дело нехитрое, ваша милость, – поскромничал пограничник. – Баранов и то сложнее резать.
– Надеюсь, сегодняшний ужин будет не из гномов? – пошутил сотник и огляделся. – Все справились?
Мог бы и не спрашивать. Ну что могут сделать десяток коротышек против правильно обученных пограничных стражей? То-то и оно, ничего не смогут сделать. Тут ведь главное – поближе подобраться, а потом у противника не остаётся ни единого шанса.
Всё тот же кашевар, удачно заменивший не успевшего выскочить из казармы заместителя командира заставы, ткнул носком сапога в детали разобранных метательных машин и задумчиво почесал затылок:
– Ваша милость, а если нам того? Ну, это самое…
Карл понял идею с полуслова. Гномы не могут маршировать сутками напролёт и непременно остановятся на привал. Ещё лучше, если получится застать их на ночёвке. Так что есть вполне реальная возможность вырезать посты и преподнести недомеркам нежданный подарок. Если бы только кто собрал машины в должном порядке.
– Как думаешь, у нас есть кто-то разбирающийся в этой куче хлама?
– Я немного разбираюсь.
– Откуда?
– Жизнь научила, ваша милость.
– Тогда чего же мы ждём?
– Приказа.
– Считай, что я его отдал.
Полсотни человек с любой работой справятся быстрее десяти гномов. Исключение составляет разве что пробивка шахт и рытьё тоннелей, так что разобранные на части метательные машины погрузили в считаные минуты. И тут же в полный рост встала новая проблема – тягловые горные козлы, они же архары, категорически отказывались слушаться возниц, а от ударов кнутом попросту ложились в грязь, не желая тащить телеги.
Гржимек немного подумал и махнул рукой:
– Сами дотолкаем до нужного места. А упрямых тварей под нож и на мясо.
– Уж больно они вонючие, ваша милость. Жрать невозможно!
– А под сливовую наливку?
– А ведь точно! – моментально оживился кашевар и крикнул лупцующим архаров пограничникам: – Ребята, прекратите глумиться над закуской! От побоев мясо портится!
Заменять тягловых животных – не самое приятное занятие, особенно под дождём и по щиколотку в грязи. Причём в лучшем случае по щиколотку, потому что тяжёлые телеги проваливались в колеи до осей. Так что сотнику поневоле пришлось поднапрячь свои невеликие магические способности и утихомирить им же самим вызванный дождь. Поначалу непогода отступала неохотно, но уже через час в разрывах низких облаков начало проглядывать чистое синее небо.
– Эх, ещё бы дорогу подсушить, ваша милость! – Томас Блумберг, произведённый из кашеваров в заместители командира заставы, вопросительно посмотрел на Гржимека: – Никак не получится?
– Даже не мечтай, – покачал головой сотник. – Это уже не магия будет, а настоящее чудо. На такое даже у ректора Королевского университета сил не хватит. Так что, Томми, не будем тешить себя напрасными надеждами и молча толкаем телеги.
– Плохо. – Бывший кашевар с трудом выдернул сапог из липкой грязи. – Ежели чего испортить, так магия в первых рядах, а вот как исправить… Вот в империи, говорят, по дорогам можно ездить в любое время года и не обращать внимание на погоду. Ровные и гладкие, будто стол в приличном кабаке.
– Есть такое, приходилось видеть, – подтвердил Карл. – Только там через каждые двести ярдов закапывают жертву. Ага, живьём… по пять человек на милю. Тебе подсказать общую протяжённость имперских дорог?
– Гномам в задницу такую протяжённость, – откликнулся на предложение Блумберг, но потом ненадолго задумался и спросил: – Ваша милость, а для жертвы только людей нужно или коротышки тоже подойдут? Дороги у нас плохие, а вот в гномах с недавних пор недостатка нет.
– Не знаю, – пожал плечами сотник. – Я думаю, что когда возьмём имперскую столицу на меч, то там и спросим. Вот нюхом чую – без их участия тут не обошлось. Наши «добрые друзья» любят действовать чужими руками.
Глава 22
Костры остановившегося на ночёвку хирда видны издалека. А ещё раньше чувствуется их едкий запах – каждый гном в заплечном мешке носит несколько фунтов каменного угля и фляжку с земляным маслом, так что на привалах огонь разжигают быстро. Очень удобно, кстати, в безлесной местности. Да и в лесу на многотысячное войско сухих дров не хватит, а сырые когда ещё разгорятся… с голодухи околеешь, пока ждёшь.
– Куда будем бить, командир? – К концу дня Блумберг перестал именовать Карла «вашей милостью», заменив титулование на более короткое и уважительное обращение. – Я бы долбанул по центру.
– Хочешь сразу накрыть шатёр командующего?
– И это тоже. Но в основном из-за того, что опыта стрельбы у нас нет и горшки с гномьим огнём полетят куда угодно, только не в цель. Лучше уж сразу лупить в середину.
– Мудро мыслишь, – согласился Гржимек. – Возьмём ублюдков в кольцо, и…
– И поймаем первый же перелёт. Нам это надо, командир?
– Есть другие предложения?
– Есть. – Томас показал рукой в сторону гномьего лагеря. – Если расположим онагры на обратном склоне вон того пригорка, то успеем дать несколько выстрелов до того, как гномы нас засекут. И уходить в случае чего удобно – за спиной лес, а коротышки его не любят.
При упоминании о возможном отступлении сотник сморщился, будто увидел приготовленную под кисло-сладким имперским соусом земляную жабу. Душа просила битвы, хотя разум целиком и полностью поддерживал идею отхода после удара. Разум победил.
– Хорошо, Томми, собираем машины прямо здесь и выдвигаем их к пригорку. Сжечь-то потом успеем?
– А почему бы не успеть? – Блумберг достал из кошеля на поясе костяной манок и трижды крякнул уткой. – Сейчас приволокут, сэр.
Почти сразу затрещали кусты, и запыхавшиеся пограничники выкатили телеги с разобранными онаграми. Дальше тащить не стоит, а то неизвестно где расположенные гномьи секреты услышат шум. Вот когда машины будут готовы, тогда можно не осторожничать – коротышки вряд ли успеют что-то сделать.
– Томми, ты тут руководи, а я на всякий случай по округе похожу. Сам знаешь – бережёного Небесные Боги берегут.
– Да не должны коротышки посты выставить, командир. Запах каши чуете?
– Ну?
– Жрут они. Какие часовые во время еды?
– И всё равно. – Карл указал пальцем на трёх пограничников, выглядевших уставшими меньше других, и вместе с ними пропал из виду.
Блумберг уважительно и с некоторой долей зависти покачал головой:
– Магия, однако.
Заместитель зря завидовал командиру: Гржимек ни сном ни духом не ведал о внезапно открывшейся у него способности становиться невидимым не только самому, но и прятать от чужих взглядов несколько человек. Сотник лишь удивлённо похлопал глазами, услышав прозвучавший прямо в голове голос: «Демо-версия защитного поля «Егерь 12-с» установлена». Остановился, обдумывая услышанное, не нашёл объяснений и побежал дальше.
– Ваня, ты его хорошо видишь?
– Угу, – коротко отозвался виконт. Управление полем невидимости на расстоянии требовало сосредоточенности, и отвлекаться на посторонние разговоры он не собирался. – Не мешай, пожалуйста.
Правда, у Ирки на этот счёт имелось собственное, прямо противоположное мнение:
– А пограничник нас видит?
Джонни нехотя перевёл программу в автоматический режим и устало вздохнул:
– Вообще-то тебя ему лучше не показывать. Заикание сейчас даже магические лекари не берутся исправлять, а хорошего логопеда здесь днём с огнём не сыскать. Оно тебе надо?
В принципе, Оклендхайм-младший вовсе не хотел обидеть собственную невесту, и замечание по поводу боевой раскраски, наивно принимаемой Иркой за так называемый спецназовский камуфляж, вырвалось совершенно случайно. Но было уже поздно – ведьма фыркнула, надула губы и отвернулась, многообещающе сверкнув светящимися в темноте глазами. А вот сама виновата!
– Я тебе всё припомню, – послышалось якобы неразборчивое бормотание. – И чокнутых гномов припомню, и остывшую ванну на постоялом дворе, и дожди с грязью…
Джонни сделал вид, будто не слышит угроз. Зачем обращать на них внимание, если рыжая завтра утром и не вспомнит сегодняшнюю шутку по поводу макияжа, так как найдётся масса других воспоминаний. А уж об этом он позаботится!
– Солнышко, ты не могла бы обижаться потише?
– Что?
– Ничего, но вроде как наш доблестный погранец вляпался в неприятности.
– Большие?
– Это как посмотреть. – Виконт замер, обнаружив всплывшую перед глазами надпись «Демо-версия защитного поля «Егерь 12-с» подверглась вирусной атаке. Угроза заражения». – И что это за фигня, товарищи?
Неизвестная местной науке магия тут же выдала:
«Антивирус «Лаврентий 38-53» включится через пять секунд».
– Какой ещё Лаврентий?
В принципе заданный вслух вопрос проходил по части риторических и не подразумевал ответа на него, но в ушах у Оклендхайма-младшего прозвенел колокольчик, а потом приятный женский голос пояснил:
– Этот Лаврентий – кого надо Лаврентий!
Сидевшая спиной Ирка вздрогнула и быстро повернулась:
– Ваня, что это было?
– Магия, моя дорогая… обыкновенная магия. Или необыкновенная.
Читать бесплатно другие книги:
