Зона приема Выставной Владислав
– Не перебивай! Нет времени объяснять. Обещай только одно: если я не вернусь – помоги Гвоздю.
– Это…
– Гвоздев. Мы к нему в больницу заезжали.
– Понял. Чем смогу.
– Спасибо.
– Куда именно ты идешь?
Несколько секунд Кот колебался. Потому что помнил: нельзя говорить про задуманное, это вполовину снижает шансы на успех. Но теперь это не имело значения. Да и кому еще сказать, как не Шевцову?
– Остров, – коротко ответил он.
Шевцов помолчал еще пару секунд, сказал:
– Я с тобой.
– Я ухожу прямо сейчас. Я болен и не знаю, в какой момент откину копыта…
– Подожди!
– Давай, дружище, счастливо.
Он резко вдавил кнопку «отбой» – чтобы не поддаться на уговоры и не передумать. Торопливо разобрав телефон, швырнул в одну сторону корпус, в другую – батарею и симку. Все, пора.
Рассовал по карманам содержимое пакета. Благо он все еще был в лабораторной форме, а в ней карманов хватало. Неудобно, конечно, но на основательную подготовку просто нет времени. Паспорт, кредитку и деньги завернул в пакет – и положил на прежнее место: это для другого случая. Усмехнулся собственному оптимизму: он все еще думает о будущем.
Быстро добрался до лестницы, поднялся к выходу из вонючего подъезда. Немного беспокоила стая собак, которая, возможно, все еще ошивалась снаружи. Боялся он не столько самих зверей, сколько шума, который те могут поднять. Толкнул мерзко заскрипевшую дверь, вышел.
Собак не было. Было кое-что похуже.
Компания каких-то мрачных бродяг топталась прямо перед входом. Курили. Судя по вони – какую-то запрещенную дрянь. Кот замер. Грохнула, закрывшись, дверь за спиной. Стоявшие разом повернули головы к нему. В их глазах появилось нездоровое любопытство. Самокрутки в руках продолжали дымиться, испуская подозрительный запах.
– О, а это еще что такое? – оскалился какой-то долговязый с плешивым черепом неправильной формы.
Кот не стал отвечать и попытался пройти мимо. Но незнакомцы технично окружили его, и стало ясно: они поджидали специально. Видать, заметили, как он вошел в подъезд. Вот же досада – и как это он не заметил слежку? Сказывалось общее состояние – и реакция уже не та, и чуйка подводить стала.
– Пропусти, – спокойно сказал Кот плотному хмурому типу, оказавшемуся на пути.
Тип даже не шелохнулся. Сталкер попытался его обойти, но плотный сместился синхронно с ним. За спиной послышались смешки. Знакомый такой, мерзкий смех. Взглянув в глаза хмурому, Кот увидел, как белки налились нереальным оранжевым оттенком, как неправдоподобно пульсируют зрачки.
Понятно, что они здесь курят. Судя по всему, сидят на «экзотике» – убойном зелье, выращиваемом в Зоне. Наркоманы-«экзоты» – страшнее бандитов, они непредсказуемы и феноменально жестоки. Похоже, притон устроили в доме. Значит, место для схрона пора менять.
– Лучше пусти, – повторил Кот, уже понимая, что слова бесполезны.
«Экзо» – эта такая дрянь. Она не просто разжижает мозги. Делает она с человеком что-то такое, от чего он под кайфом превращается в монстра. Накачавшиеся «экзотики» чувствуют «чужака» – то есть нормального человека. И для них он автоматом превращается в жертву. Ну а сбившись в стаю, «экзоты» неизменно нападают. Черт его знает, что они сейчас перед собой видят. Может, им кажется, что они в компьютерную игру играют или что перед ними не человек, а крыса, – пришедшие в себя чего только ни рассказывают. Зачастую встреча с такой стаей для прохожего кончается печально.
– Давай раздавим его, – дебильно улыбаясь, предложил бледный юноша в низко надвинутом капюшоне.
– Лучше я ему голову откушу, – бесцветно произнес хмурый.
– Спалим его – и дело с концом! – В руках долговязого появилась пластиковая бутыль. – Заодно и погреемся.
Резко запахло бензином. В руке бледного щелкнула зажигалка. Еще двое протянули к сталкеру руки, надеясь схватить и обездвижить жертву. В голове мелькнули кадры из криминальной хроники: по городу начали находить трупы сожженных прохожих. Вот, значит, кто развлекается. Будь на его месте Шевцов, он бы без особого труда раскидал эту гоп-компанию. Кот дрался не так здорово, к тому же находился не в лучшей форме. Да и не было настроения проявлять излишний гуманизм.
А потому, когда его уже ухватили за левую руку, свободной правой выдернул из-за спины пистолет и, не целясь, выстрелил влево. Там взвыли, разом отцепившись. Но остальных это только раззадорило. Долговязый радостно оскалился – и плеснул из бутыли сталкеру прямо в лицо. Точнее – туда, где оно только что было. Вместо Кота бензином окатило одного из тех, что пытался схватить его. Это ничуть не смутило бледного: он машинально протянул руку и чиркнул зажигалкой. Его приятель вспыхнул факелом, и бледный завороженно уставился на заметавшегося в агонии наркомана.
Все это Кот видел краем глаза. У него на пути тупой преградой продолжал стоять хмурый. Только теперь он зарычал по-медвежьи и бросился на сталкера, растопырив здоровенные лапы.
Не раздумывая, Кот выстрелил ему в колено. Может, пальнул бы в живот, но для этого надо было поднять руку, а это – драгоценная секунда. Пока хмурый падал, как подрубленное дерево, на сталкера с ревом бросился плешивый. Теперь у него в руке был нож. Оттолкнув хмурого, Кот развернулся – и, мгновение помедлив, бахнул плешивому сначала в одно бедро, затем в другое. Не то чтобы он не хотел убивать этого отморозка – просто Кот не хотел портить его куртку – защитного цвета, достаточно просторную, с множеством карманов-клапанов. То, чего недоставало перед предстоящей вылазкой. И, пока плешивый корчился и сокращался на асфальте, Кот с ловкостью опытного мародера стянул с него понравившуюся вещь. Под вой и стоны покалеченных наркотов Кот избавлялся от содержимого карманов: чего-чего, а не хватало только, чтобы его с наркотой взяли. Выбросил мятый бумажник, нашарил в кармане еще что-то.
И вдруг с изумлением уставился на кусок мятого картона в своей руке.
Это была его фотография. Та самая, отрезанная от общего с Иркой изображения. Вот она, Иркина рука на плече…
– Ты… – Он перевел взгляд на плешивого, что продолжал корчиться и выть на асфальте. – Ты кто такой?
Плешивый продолжал скулить. Добиться ответа от обдолбанного «экзота» невозможно. Кот еще раз поглядел на фото. Нет, все-таки копия – переснята уже с отрезанного куска фотографии.
Разбираться не было времени – где-то уже выла сирена. Видимо, полиция потянулась на выстрелы. Кот сунул фотографию в карман, процедил сквозь зубы:
– Пока, подонки. Привет ментам!
И быстро удалился под нарастающий вой полицейских сирен.
Глава четвертая. Прерванный путь
Впервые он уходил в Зону, даже не думая о возвращении. Наверное, поэтому позволил себе этот дерзкий прорыв. Средь бела дня, ползком под колючей проволокой, по узкому провалу в асфальте, чуть ли не на глазах у ооновского патруля. «Голубые каски» аж обалдели от такой наглости и даже не сразу начали стрелять на поражение, надеясь криком заставить нарушителя вернуться. Но он упорно продолжал ползти. Слыша за спиной грохот выстрелов, ощущая на себе брызги разбитого асфальта, он почти желал, чтобы шальная пуля оборвала его затянувшуюся агонию. Потому что прямо на бегу снова накатила предательская слабость, даже «браслеты» перестали помогать.
Как и бывает, когда хочешь чего-то слишком сильно, пули прошли мимо. Но доползти до противоположного конца разделительной полосы не удалось: он запутался в колючей проволоке второй линии. Заметался, задергался, путаясь все больше и уже понимая: от патруля теперь не оторваться. Сейчас его схватят за ноги и потащат обратно. Или все-таки, подбежав поближе, пристрелят в упор, чтобы не мараться обо всякую «заразу», как они вполне справедливо считают.
В каком-то помутнении рассудка он вытащил пистолет, решив, что, чем попадаться в лапы ооновцев и подыхать в камере, лучшим выходом будет сразу пустить себе пулю в лоб. Не в его правилах было сводить счеты с жизнью, потому, сунув ствол в рот, он испытал такой приступ отвращения, что его едва не вывернуло наизнанку. Уже слыша топот приближавшихся ног, он все-таки рванулся в последний раз, понимая, что это уже бесполезно.
И тут случилось что-то знакомое. Перед глазами засверкали молнии, в ушах хлопнуло – и его с силой швырнуло на асфальт. Кувыркнувшись через голову и вскочив на ноги, он оглянулся. Колючая проволока осталась шагах в пятидесяти за спиной по той же улице. Доносились удивленные голоса патрульных, потерявших нарушителя из виду. Не раздумывая над природой второго уже необъяснимого «перемещения в пространстве», он тихо двинулся дальше.
И на этот раз беспокойная судьба хранила его. Значит, придется еще подергаться. Единственное, с чем было невозможно свыкнуться, так это с целью своего отчаянного похода. Он шел туда, куда еще недавно со скрытой насмешкой вел своего странного клиента – Януша. В то место, существование которого вызывало у него если не откровенное недоверие, то по крайней мере сильные сомнения.
Остров. Загадочный, как Эльдорадо, никем не виданный, не считая, разве что, Шамана. Никогда в жизни Кот не стал бы искать легендарное место, если бы не эта проклятая болезнь. Потому что нельзя искать в Зоне Золотой Шар или Комнату желаний – стремление к такому «абсолютному сокровищу», обещающему рай на Земле, рано или поздно приведет к гибели. Все знают: Зона не любит жадных, не любит тех, кто помешан на корысти и славе, не выносит наглецов и эгоистов.
Но Зона умеет жалеть. Она принимает отверженных и слабых. Есть в этом монстре, в этой страшной твари, сожравшей немало жизней, есть в ней что-то человеческое. Если только так можно сказать про чудовище из иного мира. Наверное, поэтому Кот теперь не боялся искать недостижимое. Он был повержен, раздавлен и почти мертв.
Ему нечего терять – а потому он может спокойно искать свой Остров.
Это было странно и неуловимо символично – ведь он снова шел по тому же пути, на котором потерял прежнего искателя Острова. Наверняка в этом был какой-то тайный смысл – но он уже не мог понять, в чем этот смысл заключается. Как не мог понять, почему за ним гоняются бандиты и наркоманы, кто пытался погубить его в «жарке», кто привил ему эту смертельную болезнь.
Возможно, что-то объяснить смог бы Аким. Самый странный из его знакомых, которого даже другом не мог назвать в полном смысле слова. Потому что пророки не могут быть друзьями. А Аким был настоящим пророком.
Пророком Зоны.
Ведь трудно, даже невозможно представить себе, что это за человек – тот, кто предсказал само Посещение. Тот, кто слышит пророческие голоса, кто ощущает холодное дыхание Будущего.
Пожалуй, его бы он взял вместе с собой искать этот неуловимый Остров. Но проклятое Будущее оказалось коварным. Оно не оставило времени даже на то, чтобы позвать на помощь. И теперь он шел один, без отдыха, рискуя вляпаться в еще более крупные неприятности, сгинув в этих гиблых местах окончательно и бесповоротно. Но он также знал, что скоро, совсем скоро силы окончательно покинут его. И тогда ему не достигнуть спасительного Острова. Даже если тот действительно существует и способен излечить от смертельного недуга.
Кот шел почти что на автопилоте. Это было неправильно, чем-то походило на лотерею. Иногда он вспоминал о том, что он не салабон какой-то, он опытный сталкер. И тогда доставал гайки и начинал прокладывать маршрут, как положено. Один раз это спасло ему жизнь. Гайка весело свистнула и ушла в сторону – прямо перед носом оказалась приличных размеров «комариная плешь». Наверное, все же сработала чуйка – краем сознания он ощутил опасность этой подозрительно плоской полянки.
Но в целом со внутренним ощущением Зоны была большая проблема. Будто что-то изнутри старательно выжирало все навыки и отработанные рефлексы. Да бог с ними, с рефлексами. Кот с ужасом стал ощущать, как это проклятое нечто пожирает его самого – его силы, мысли, эмоции. «Браслеты» помогали все меньше: черные вены проступали под кожей все отчетливее, и в отражении какой-то лужи Кот почти не узнал собственного лица. Уставился на этого измученного, осунувшегося человека с темной сеткой на скулах, провел сухой ладонью по щеке.
– Добраться до Моря… – прошептал он. – Только бы до берега…
Путь был малознакомый, но сравнительно спокойный. Нужно было только обогнуть по западной окраине Старую Стену, обозначавшую границу Зоны до Сдвига. За Стеной оставался Бердск, на который пришелся первый удар Посещения или Вторжения, как считала Марта. Можно, конечно, решить, что с внешней стороны Стены безопаснее. Ну да, многие так думали – и где они теперь? Зона может прихлопнуть тебя в своем самом безопасном месте. Потому что безопасных мест здесь попросту нет.
Учитель его, Шаман, говорил: Зона – она как ртуть. Не имеет формы, течет, меняется, но при этом остается металлом – и смертельно ядовитым металлом.
Присев у замшелого камня, чтобы перевести дух, Кот вяло отхлебнул воды из пластиковой бутылки. Эта мерзкая зараза в организме явно прогрессировала, лишая его доброй половины сил. Нужно было двигаться без остановки – но он просто не мог. Привалившись к камню, он на минуту закрыл глаза.
Шаман учил: надо уметь расслабляться. Зона не любит нервных и чересчур напряженных, она словно нарочно устраивает им самые мерзкие испытания. Не зря ведь бандитам так вольготно в Зоне: эти отморозки ничего не боятся – не из-за смелости, а из-за патологического ощущения безнаказанности. А Зоне – ей все равно, бандит ты или священник, она людей по каким-то своим критериям определяет. Впрочем, бандюки здесь дохнут точно так же, как и все остальные, может, чуть в меньшем количестве. А может, просто не доживают до того, чтобы вляпаться в какую-нибудь ловушку: большинство раньше находит пулю, нож или передоз «экзотики».
Кот смотрел на унылый пейзаж через полуприкрытые веки. Чего-то нахлынули воспоминания. Так, говорят, бывает, когда смерть близко. Вот и Шаман почему-то вспомнился. Как бы поступил Шаман в таком случае? Уж точно не стал бы заламывать руки и пузыри пускать. Просто встал бы и пошел дальше. Шаман знал, что человек – это не просто мешок с костями.
Человек – это крохотная верхушка бесконечно громадного айсберга, имя которому – Вселенная. Человек – не особь, человек – часть целого. Возможно, не самая главная часть, как бы этого не хотелось нашей эгоистичной натуре. Но понять все это все равно невозможно, как невозможно представить себе бесконечность. Это надо чувствовать.
Шаман чувствовал. Говорил, что научился этому на Острове.
А значит, нужно встать – и идти, чего бы это ни стоило. Усталости нет, как нет болезни, – это всего лишь слабости, которые человек допускает, как вредные привычки…
– Я в порядке… – прошептал Кот и поднялся.
Надо же – действительно отпустило. Он знал, что это ненадолго: черные нити-вены уже не покидали кожи. Скоро эта сеть окончательно сожрет его – и тогда Остров уже не понадобится.
А потому надо просто отключить все «предохранители», что все еще пытаются заставить его отдыхать и экономить силы, – и двигаться вперед.
К Морю Кот вышел через сутки. И сейчас, стоя на берегу, все еще не мог поверить, что сумел все-таки переступить через самого себя.
Он всегда старательно избегал приближения к водохранилищу. Вблизи от берега его неизменно посещало беспокойство, словно он предчувствовал, что рано или поздно придется столкнуться лицом к лицу с этим жидким чудовищем.
Вода здесь давно перестала быть водой. В момент Посещения что-то случилось с огромным рукотворным водоемом, превратив его в емкость с вяло колыхающимся «желе» с отливом масляной пленки на поверхности. И ладно если бы вода была просто испорчена пагубным воздействием Зоны. Многие считали эту липкую дрянь не чем иным, как мыслящей субстанцией. Вроде живого океана из фильма «Солярис». В Институте эту версию официально не поддерживали, но и не отрицали напрочь. Не хватало данных. Хотя бы потому, что исследования Моря были сопряжены как с техническими, как и с этическими трудностями. Существовало даже целое неформальное движение за запрет исследования Моря, в котором безумные «гринписовцы» видели самого натурального «брата по разуму» или даже целую колонию пришельцев, надо полагать «слипшихся» в порыве «делания-любви-а-не-войны». В местном филиале никто бы всерьез не принимал такие требования, но Институт был все-таки международным, а стало быть, подчинялся европейским нормам и ценностям. Хотя дело было, конечно, не в ценностях, а в финансировании из международных фондов. В любом случае, правды о Море не знал никто, все сведения сводились к немногословным рассказам сталкеров, которые все как один избегали контактов с этой подозрительной массой. Исключение составлял разве что Шаман, но его считали безумцем, и рассказанное им тоже стоило как следует фильтровать.
Так или иначе, до Моря он дошел. И, глядя в туманную даль, хмуро осознавал, что находится всего лишь на середине пути. Потому что никаких участков суши на радужной поверхности Моря не наблюдалось. Чтобы найти Остров, нужно отправиться в смертельно опасный путь по тому, что раньше могло называться «водной гладью», а теперь превратилось в тошнотворную киселеобразную субстанцию.
Нужна была лодка.
По узкой песчаной полосе берега он побрел на восток. По правую руку возвышались изломанные стволы мертвых деревьев. Здесь, рядом с Морем, жизни не было. Не было птиц, насекомых, да и не могло быть. В Зоне и без того практически нет живности, а Море на жизнь вообще действует угнетающе. На земную жизнь, разумеется. Потому как эта радужная масса чувствовала себя, надо полагать, превосходно.
Кот уже начал ощущать эту нарастающую тяжесть в голове и неприятные спазмы – словно кто-то старательно ощупывает твой мозг прямо под черепной коробкой. Сталкер скрипел зубами и старался не обращать на это внимания.
Лодка. Просто нужна лодка.
Никаких брошенных плавсредств поблизости не наблюдалось. Как бы не пришлось брести до самого Бердска. Там наверняка удастся отыскать старую плоскодонку или моторку. Но время, время…
Вечерело. Туман над Морем расползался рваными клочьями, наползая и на береговую полосу. Казалось, это не туман вовсе, а тяжелое дыхание монстра. Кот зябко кутался в «трофейную» куртку, даже не представляя, что было бы, не отбери он ее у подстреленного наркомана. Пару раз появлялся соблазн присесть на бревно или на камень, но он подавлял в себе убийственную слабость. Стоит только присесть – и он уже не встанет. Все, завод кончился, как у той игрушечной птички с ключиком в попке.
Из тумана навстречу медленно выплыл темный силуэт на стыке берега и Моря. Что это, коряга? Приблизившись, сталкер не поверил собственным глазам.
Лодка! Старая рыбачья плоскодонка – другого и не требовалось, чтобы двигаться по спокойной поверхности. И вроде бы даже весла в уключинах имеются.
– Вот это подарок… – пробормотал он, осторожно обходя находку.
Потому что только дурак с ходу полезет в незнакомое транспортное средство, найденное в Зоне. Тем более – так кстати найденное. Все эти брошенные автомобили, автобусы, прицепы – любимые места для ловушек. С лодками, правда, еще не приходилось сталкиваться, зато приходилось видеть «Летучий Голландец» – притопленный буксир на Берди, по ватерлинию наполненный «ведьминым студнем».
Присев на корточки, сталкер осматривал находку. Усталость как ветром сдуло, пришло знакомое ощущение скрытой угрозы. Снаружи лодка выглядела довольно обшарпанной, помятой, и это само по себе хороший признак: свежая краска и сверкающий металл в Зоне – однозначный признак какой-нибудь смертоносной дряни.
Тем не менее проверить надо. «Комариной плеши» в лодке быть не может – иначе ее бы просто расплющило. Но ловушка может притаиться поблизости. Сунув руку в карман, Кот вытащил гайку, подкинул на ладони – отправил по дуге в старую посудину. Полет состоялся штатно, никаких отклонений не наблюдалось. Для очистки совести было разбросано еще пять гаек веером – все было чисто. Только после этого Кот осторожно приблизился к находке и заглянул через низкий борт.
И почти не удивился, обнаружив в лодке неподвижное тело. Неизвестный лежал ничком, уткнувшись лицом в грязную водицу, покрывавшую дно лодки.
– Так-так… – пробормотал Кот. – Кого это так угораздило?
Вынув из уключины весло, поддел тело, как рычагом, навалился и перевернул на спину.
– Вот это да… – Он не смог сдержать тихого восклицания.
Потому как в мутной жиже, раскинув задубевшие руки, с синеватым лицом, разбухшим от долгого нахождения в жидкости, лежал Януш. Лицо уже тронуло разложение, но это был несомненно он, его сбежавший клиент.
– Стало быть, не добрался ты до своего Острова, – снова вслух произнес Кот. Голос звучал глухо и чуждо. – И зачем было от меня сбегать? Был бы живой сейчас…
В этом как раз уверенности не было. Возможно, этого гада он просто пристрелил бы при случайной встрече – за тот подлый толчок в спину у «жарки». Но о покойниках, как говорится, или хорошо, или ничего. Просто взять под мышки – и выбросить за борт. С мертвецами нам не по пути.
Тяжело перевалившись, тело рухнуло на песок.
Однако мертвец-то должен ему денег. Хоть и грешно мародерствовать, да только сейчас не до вздохов – на благое дело деньги нужны. Отложив весло, сталкер подошел к телу, встал на одно колено и, преодолевая отвращение, принялся расстегивать куртку покойника. Нашел туго набитый пояс, расстегнул молнию.
Денег не было. Пачки нарезной бумаги и несколько купюр поверху, для вида. Впрочем, можно было предположить, что мерзавец с самого начала собирался его кинуть. Вместо оговоренной суммы Кот нашарил во внутреннем кармане куртки какой-то увесистый предмет, на ощупь показавшийся знакомым. Вытащил.
И точно – рация. Стандартное устройство, вроде тех, что используют в Институте. Хм, не говорил Януш о том, что несет с собой рацию. Наверное, потому, что проводник строго-настрого запретил брать с собой электронику. Ну этот тип, видать, сильно себе на уме был. Оттого и загорает сейчас на песочке, раскинув руки.
Глядя на мертвое окошко крохотного дисплея, он сомневался – стоит ли проверять прибор на работоспособность. Чем меньше электроники в Зоне – тем лучше. На сигнал может приползти какая-нибудь притаившаяся по соседству дрянь или «жгучий пух» налетит. Ну его к лешему…
Палец сам щелкнул кнопкой включения. Еще не сообразив, как же так вышло, Кот увидел тускло загоревшийся дисплей, услышал треск эфира и усталый голос:
– …меня слышит. Прием!
В каком-то оцепенении он слушал голос, сразу показавшийся знакомым.
– Всем, кто меня слышит! Прошу выйти на связь. Прием!
Кот сглотнул, но отвечать не торопился. Просто слушал треск динамика и ждал голоса.
– Внимание, требуется помощь! Потерпел крушение вертолет «Ми-8» предположительно в северо-западной части Зоны. Выжил только я один. Прошу передать в Институт…
– Аким, это ты, что ли?! – заорал в рацию Кот, забыв, что нужно дождаться, пока на том конце договорят и перейдут в режим приема.
– …прием! – завершил голос в рации.
– Аким, это ты? – повторил сталкер.
Тишина в эфире заставила его усомниться, что его услышали. Но потом голос удивленно произнес:
– Кот?
– Да, черт возьми! – лихорадочно забормотал он. – Что там стряслось? Что за вертолет? Ты ранен?
– Я в порядке. Вертолет за тобой послали.
– Что?! Кто послал?
– Шевцов. Он сказал, что с тобой что-то плохое происходит. Он организовал «вертушку», а я с ним напросился…
– Погоди… А Шевцов?
Пауза.
– Он погиб при падении.
Кот сжал зубы. Аким продолжил:
– Вертолет взорвался, меня вышвырнуло. Я пытался спасти хоть кого-то. Не смог. Все сгорели.
Кот сел на песок, вытер рукавом лоб. Реальность поплыла перед глазами. Шевцов погиб. Черт… Как глупо, бессмысленно. Зачем было посылать за ним вертолет? Где его собирались искать? Что происходит вообще?
Надо взять себя в руки. Шевцова жаль, сил нет. Но жив Аким, и это надо воспринимать как чудо.
– Где ты находишься?
– Я? Не знаю… Вокруг обгоревшие деревья, болото… Я могу пойти, поглядеть!
– Даже шага в сторону не смей сделать! – выдохнул Кот. Он лихорадочно пытался сообразить, что же делать дальше. – Черт… Почему «вертушка» рухнула?
– Не знаю. Но думаю, мы в гравиконцентрат попали. Помню, в сторону дернуло, движки взревели, а потом я потерял сознание. Когда очнулся, корпус рядом вовсю горел.
– Вот, блин… Да вы спятили! На вертолете – в Зону?! Какого черта? Вы что же, не знали, что полеты здесь запрещены?! А пилоты о чем думали? А Шевцов? Шевцов?! А-а-а…
Он орал в рацию, понимая, что орать бесполезно. Все знают, что в Зону запрещено лазить, – и все лазят. Летать запрещено – но время от времени какие-нибудь «асы» летают по окраинам. Просто так проще – перелетел, высадил-забрал. И никаких многочасовых переходов и оцепенелого лежания в грязи. Все это наша безалаберность, вечная надежда на «авось».
Вообще, закрытое небо над Зоной – основная причина появления сталкеров. Казалось бы, чего проще – прилетай, высаживай экспедиции, выгребай «хабар», грузи – и на базу. Да только – шиш с маслом. В первые дни Посещения, когда власти, уверенные в инопланетном вторжении, в панике бросили на неизвестного врага целый воздушно-десантный полк, было потеряно несколько транспортников и прикрывавших их истребителей. Самолеты срывало в «комариные плеши», сжигало высотными «микроволновками», пробивало «железным дождем». Хорошо, хоть быстро прекратили эти самоубийственные наскоки.
С тех пор – только пешочком. А лучше – ползком. Медленно, на пузе – зато шансы вернуться живым возрастают многократно. Всем известно, что сравнительно небольшая по площади Зона изнутри ощущается в десятки раз больше. И не только из-за пространственно-временных аномалий, превращающих Зону в гигантскую ленту Мебиуса. Когда любые расстояния ты вынужден проползать, замирая и вслушиваясь в каждый шорох, привычные представления о пространстве здорово меняются. Здесь не работают обычные карты – даже рельеф здесь непостоянен, хоть никто и не может объяснить, как это происходит. Бывает, засечешь ориентир, пометишь на схеме, а в следующий раз посмотришь – что за напасть? Был холмик справа, стал слева. Лавров, шеф его, называет это вроде бы «вариативностью пространства». Выражение мудреное, но ни хрена не объясняет. Зато дает простой ответ на вопрос: отчего это военные никак не могут проложить безопасные маршруты полетов? Ответ звучит так: нет здесь безопасных маршрутов. И не помогут ни спутниковые снимки, ни система «Глонасс»: детально разглядеть поверхность Зоны с орбиты еще никому не удавалось. При сильном разрешении изображение отчего-то плывет, и инженерам остается лишь руками развести.
Вот потому-то институтские каждую вылазку за Периметр обставляют как экспедицию с персональным наименованием и наивно пытаются проложить безопасный маршрут с номерными вешками. Смешные они, ей-богу, думают, что, пронумеровав что-то и отметив у себя в журнале, они таким образом «освящают» путь для новых вылазок. Как тот глупый философ Хома из «Вия», очертивший себя мелом от ведьм и вурдалаков. Нет, ребята, Зоне плевать на ваши вешки, рано или поздно она расположит на этом пути какую-нибудь ловушку, куда и влетит «галоша» с наивными исследователями. Тьфу-тьфу, чтоб не накаркать.
Вот и выходит, что как бы ни старались научники, а у сталкеров по-прежнему есть хлеб с маслом. И Международному институту приходится брать на работу всяких сомнительных личностей на должности лаборантов. Потому как других реальных проводников в Зону, кроме сталкеров, нет. Да, наверное, никогда и не будет.
И все это знают, и уж конечно, это знал опытный Шевцов. И полетел в эти гиблые места на «вертушке». Как можно объяснить такой поступок? Только порывом. Есть моменты, когда просто невозможно оглядываться на здравый смысл. Ты просто делаешь то, что должен.
– Ну, Шевцов… – еле слышно проговорил Кот. Покачал головой, щелкнул кнопкой «приема»: – Аким, как слышно?
– Слышу тебя нормально.
– Значит, так. От «вертушки» ни на шаг.
– Но я…
– Места для тебя незнакомые, ты к тому же контуженый, раз сознание терял. А значит, вариантов выбраться живым у тебя немного. Так что сиди там на попе ровно и никуда не дергайся. Я постараюсь найти и вытащить тебя оттуда. Доступно объясняю?
– Доступно.
– Очень хорошо. И рацию не отключай. На сколько ее хватит?
– Ну заряд почти полный.
– Отлично. Будешь корректировать мой путь. Давай установим время выхода на связь, чтобы зря аккумуляторы не сажать.
Деловито раздавая указания, Кот собрался, словно сделал себе инъекцию от апатии и ожидания смерти. Эдак бодро, лихо строить планы спасения, прикидывать маршрут и назначать сеансы связи. Сосредотачиваясь на текущих вопросах, так легко уйти от вопроса главного. И, только отключившись, понял, что забыл одну очевидную вещь.
Вытаскивая из беды Акима, самого себя он обрекает на неминуемую гибель.
Какое-то время он тупо переводил взгляд с рации на лодку и обратно. Если и бывает в жизни какой-то особо важный выбор, то это как раз тот случай. Вот оно, Море, вот она, лодка – только садись и греби, ищи свой спасительный Остров. Вдруг случится чудо, и ты найдешь его, излечишься от своего страшного недуга, вернешься домой.
И узнаешь, что Аким сгинул в глубине Зоны. Вслед за погибшим Шевцовым, отправившимся выручать тебя, дурака. И как с этим жить? Как?
Кот поглядел на свои ладони. Руки било в мелком треморе, сквозь кожу пробивались ветвистые черные прожилки. В этот момент он со всей отчетливостью понял, что обречен. Хотелось выть, скрипеть зубами от безысходности, но никакого выбора попросту не существовало.
Не будет никакого Острова. Потому что этот вариант он даже не станет рассматривать.
Потому что погибший Шевцов не испытывал ни малейших сомнений, отправляясь на вертолете в смертельно опасный полет. Он летел спасать друга – и это оправдывало все – даже риск жизнью пилотов, которые, вообще-то говоря, совсем были ни при чем. И Аким, лучше всех знавший подлую природу Зоны, не задумываясь, отправился вместе с ним. Это нормально. Это самый обыкновенный мужской поступок.
Так поступит и он. Он отправится выручать Акима – и точка.
Почему-то от этой ясности сразу стало легче. Как это легко – не думать о наползающей смерти. Просто идти вперед – и вытаскивать из беды друга. Просто действовать.
Постояв немного у лодки, он ухватился за выступ на носу и затащил посудину повыше, на песчаный берег. Не то чтобы он всерьез рассчитывал вернуться, скорее было просто жаль потраченных усилий на поиски этой самой лодки. Еще раз заглянув через борт, обнаружил там объемистый рюкзак. Что бы там ни было – пригодится. Взвалил рюкзак на плечи, поглядел на неподвижного Януша. Надо бы похоронить человека, каким бы он ни был. Но сейчас действительно не до этого. Просто оттащил тело от воды, прикрыл лицо собственным капюшоном.
Напоследок хмуро поглядел на Море. В наступавших сумерках все гуще клубился красноватый туман. Казалось, чудовище молчаливо насмехается над ним. Ничего, посмотрим, кто посмеется последним… Поправил на запястьях целительные «браслеты» – и двинулся в обратном направлении.
Глава пятая. Зона приема
Искать кого-то в Зоне – дело весьма затруднительное, если не сказать безнадежное. Главная проблема в том, что нигде нельзя двигаться по прямой. Тщательно обходя многочисленные ловушки, хочешь не хочешь, будешь оставлять обширные «белые пятна» в своих поисках. Можно сутками бродить по кругу, думая, что идешь прямо.
Однажды он сам попал в такую ловушку. Просто брел на специально намеченный ориентир – высоковольтную вышку в километре от себя, пока не заметил нечто странное. Это была какая-то чертовщина: он шел и шел, но вышка и не думала приближаться. Так продолжалось трое суток. Тогда он взял другой ориентир – ржавую бочку в отдалении. Но все повторялось неизменно: он будто брел на месте по невидимой беговой дорожке. Думая, что сходит с ума, он начал всерьез психовать. А такие взбрыки психики чреваты потерей концентрации и, как следствие, – гибелью. Тогда ему хватило ума пойти на нестандартный шаг: оставить все ориентиры и двигаться «наобум», чуть ли не с закрытыми глазами. И это помогло – он выбрался из странной ловушки, причем в совершенно неожиданном для себя месте – чуть ли не в километре от предполагаемой точки выхода.
Так что ориентиры в Зоне – вещь относительная. Но и без них не обойдешься – иначе как найти того же Акима? Хорошо, если есть какие-то знакомые, характерные, участки местности, – это поможет значительно снизить круг поиска. А если ничего знакомого рядом нет?
Сталкер поднял рацию, вдавил кнопку:
– Как меня слышно, прием?
– Слышу, Кот.
– Иду на юго-запад, в твою сторону. Нужны ориентиры. Что там у тебя по соседству имеется?
– Вертолет рядом разбитый…
– Да не то! Что там еще рядом с тобой заметного? – спрашивал Кот в рацию. – Чтобы я понимал, где искать. Вообще, от упавшего вертолета дым должен был валить столбом, да что-то не видать было. Так что там с ориентирами?
– Сейчас темно, не видно ничего, – растерянно отвечал Аким. – И холодно…
– Попробуй разжечь костер. Это и мне поможет: на огонь легче всего ориентироваться. Только осторожнее – как бы «жгучий пух» не налетел.
– Я пробую… Но ни спичек, ни зажигалки… Все сгорело. Может, утром в вертолете найду, что уцелело.
– В вертолет лучше не суйся. Вспоминай – что там рядом было?
– Я пытаюсь… Летели вроде бы над домами…
– Это уже внутри Зоны?
– Это еще там, до границы.
– Так… Что еще? Ты говорил – вокруг деревья. Что за деревья?
– Обгоревшие такие, кривые. Не знаю, как еще описать.
– Они от пожара загорелись? Когда вертолет горел?
– Нет… Вертолет в болото упал, огонь дальше не пошел. Я вон до сих пор мокрый. Холодно…
– Ну ничего. Держись! Конец связи.
Выключив рацию, Кот продолжил путь в темноте. Налобный фонарь неохотно рассеивал тьму, густую, как патока. Ночь – нелучшее время по Зоне бродить. И опаснее, и скорость падает. А ведь когда-то, в детстве, они даже не думали об опасности. Вот так, спокойно разгуливали с Гвоздем мимо невидимых ловушек, наблюдая странности Зоны и думая, что это – нечто вроде парка аттракционов. Как они тогда не сгинули – одной Зоне известно. Может, Зона тогда, до Сдвига, не набрала вновь полную силу? Может, и так. Да только нет-нет да и доходили слухи: то один мальчишка пропал без вести, то другой. На Зону, правда, мало думали – времена были тяжелые, в девяностые годы и безо всякой Зоны бед хватало. У душегубов всех мастей тогда словно повальное обострение началось. Может, и впрямь обыкновенный маньяк орудовал.
А может, и не обыкновенный. Ходили тогда страшные истории о Маньяке из Зоны. Маньяк не простой был, а самый натуральный зверь-людоед. Вроде бы поначалу обычный бомж был, да не сложилась у него жизнь в Новосибе, повздорил с дружками-бродягами да с местной милицией. И тогда, вроде как отчаявшись, ушел он в Зону. И обнаружил, что там полно бесхозного, но вполне приличного жилья. Бедняга не задумывался о том, что жить в Зоне нельзя по определению. Зона, она либо убьет, либо покалечит так, что лучше бы сразу убила. И вот стало с человеком происходить что-то жуткое. Мучил его голод, но каким-то образом понял он, что не может есть нормальную человеческую пищу. Захотелось ему, видите ли, человечинки. Но взрослого завалить – это же надо силу иметь и смелость. Потому и повадился этот нелюдь охотиться за детьми. Будь он обычный людоед, раскрыли бы его быстрее – обнаружились бы следы, останки и тому подобное. Но на то он и Маньяк из Зоны, что охотился лишь за теми, кто сам приходил в его «владения». За детьми присмотр был тогда так себе – родители с утра до вечера на трех работах, пионерская организация приказала долго жить, школе вообще на учеников наплевать. Вот и шли глупые детишки прямо Маньяку в лапы. То, что дети пропадали в Зоне, путало органам все карты: считалось, что дети пропадают, нарвавшись на смертельные ловушки. И сколько ни затыкали дыры в старой колючке, ни ментам, ни ооновцам справиться с шустрыми малолетками не удавалось.
Маньяк выдал себя сам. Дело в том, что «свежатинку» он не ел – изуродованный Зоной организм не позволял. Замученную жертву он потрошил и выдерживал несколько дней, пока душок не пойдет, – как пекинскую утку. И только после принимался за трапезу.
Когда же обеспокоенная общественность подняла наконец шум по поводу пропажи детей, милицейскому начальству надавали по шапке, и органы зашевелились. На какое-то время удалось пресечь вылазки подростков в Зону. Кот хорошо помнил этот период – их с Гвоздем пару раз ловили при попытке прорваться через Периметр. Родителям, помнится, чуть ли не под расписку отдавали. Видимо, тогда ведомство Марты и взяло его «на карандаш». Задницы еще долго от ремня горели. И никто не знал, как Маньяк тем временем воет от голода в своей Зоне.
Наверное, Зона окончательно выварила мозги этого нелюдя, когда он вылез-таки из своего логова в человеческий мир. Сам он уже никак не мог называться человеком – его изуродовало даже внешне. Кот никогда не видел его, и снимки, сделанные в ходе следствия, говорят, засекретили. Так или иначе, взяли родимого прямо в городском морге, куда тот залез, чтобы полакомиться мертвечиной. Когда прибыл ОМОН, вызванный перепуганными сотрудниками морга, этот монстр успел уже вскрыть черепа и выесть мозги десяткам тел. Почему именно мозги? Спросите чего полегче, может, микроэлементов каких ему не хватало, а может – просто ума. Так или иначе, едва его увидели бойцы передового подразделения – так, не раздумывая, открыли огонь. Рассказывали потом, что не смогли сдержаться: им казалось, что это какой-то оборотень, пришелец из ада. Довершало историю пикантное обстоятельство: когда в подвал морга снизошло высокое начальство, чтобы лично убедиться в успешном завершении операции, и склонилось над трупом, расстрелянный десятками омоновских пуль, Маньяк вдруг открыл глаза, захрипел и бросился на него. Свидетели, может просто злые языки, утверждают, что начальство грохнулось без сознания от ужаса, предварительно обмочив эксклюзивные брюки от «Андерсон и Шеппард».
Такое вот детство чудесное у ребятишек, которых вырастила Зона. Вырастила – и не отпускает, как сумасшедшая мать, что продолжает качать на руках мертвого младенца.
Кот щелкнул кнопкой рации:
– Аким, а ты кого-нибудь ненавидел в детстве?
– Чего? – В голосе «на той стороне» послышалось недоумение.
– Ну были всякие уроды, которые мешали тебе жить?
Рация помолчала, ответила:
– Не помню. Я же с семи лет при Институте. Еще до того, как в кому впал.
– А, ну да, точно. Я совсем забыл, что на тебе наши яйцеголовые опыты ставили. А в Институте небось все стерильно было, все такие вежливые, типа «приятного аппетита, будьте здоровы, пардон – это я пукнул».
– Ну да, – Аким хмыкнул. – Хотя… В Институте тоже разные люди были. Хорошие в основном, умные. Учительница у меня была, приходящая, тетя Таня – очень добрая. Или Иваныч, техник-наладчик, смешной такой дядька. Но был еще один, майор Хромов, куратор от КГБ…
– Ты хотел сказать – ФСБ? Ах, да, забыл совсем…
Да уж, к этому непросто привыкнуть – к тому, что паренек, который выглядит его младшим братом, в действительности в два раза его старше. Многолетний «летаргический сон» Акима не менее удивителен, чем «машина времени», – кого угодно собьет с толку.
– Так вот, этот Хромов был страшный человек, – продолжал Аким. – Кто-то сказал мне тайком, что по молодости, в НКВД, он людей лично десятками расстреливал.
– Наговаривали небось на хорошего человека.
– Возможно. Но как-то он невзлюбил меня с первого взгляда. А я маленький, напуганный, я только что родителей потерял… – Голос Акима дрогнул. Еще бы, это для него до сих пор болезненная тема. – И каждую неделю меня на беседу вызывал. Это только называлось так – «беседа». На самом деле это был самый настоящий допрос.
– Зачем допрашивать семилетнего мальчишку?
– Вот именно. Я вообще не мог сообразить, чего от меня хотят, не понимал половины слов, которыми меня засыпали. Какие-то «сговоры», «явки», «агенты». Это позже до меня дошло: он всерьез считал, что я – шпион, засланный в СССР под видом школьника.
– Да ладно! – Кот не смог сдержать усмешку. – Он что же, совсем идиот был?
– Не знаю. Тогда у многих начались нервные расстройства, психозы и фобии на фоне Посещения. Я не понимал, конечно, но меня действительно воспринимали как потенциальную угрозу. Я ведь один выжил в эпицентре Посещения. Меня последним нашли.
– Отец Шевцова тебя нашел, – вспомнил Кот и осекся.
Черт, а ведь Шевцов когда-то считал Акима проклятием своего отца, тем, кто в результате погубил его. Может, то старое «проклятие» и гибель Шевцова-сына – звенья одной цепи? Неспроста же в последний полет он отправился с Акимом. Который, кстати, невероятным образом выжил – единственный из всех…
Сталкер помотал головой: нет, не то. Не нужно домыслов. У Шевцова была сотня случаев погибнуть из-за Акима. Но погиб он не из-за этого паренька. Он погиб из-за друга по прозвищу Кот.
– Да, он самый, – спокойно сказал Аким. – И кто-то там решил, что на самом деле в эпицентре погибли все, а меня просто подменили. То есть подсунули фальшивого Акима.
– Очень интересно… – пробормотал Кот.
Он вдруг подумал, что хорошо понимает тех, кто заподозрил в Акиме подобное. Он и сам иногда пугался его странного поведения. Порой казалось, что этот паренек действительно не от мира сего.
– …И вот этот Хромов взялся вывести меня на чистую воду. Каждый раз умудрялся меня до слез доводить. Я, вообще, не из плаксивых, но что-то в этом человеке было такое…
Читать бесплатно другие книги:
