Иоанн Кронштадтский Охлобыстин Иван

В голове Петра Ермолаевича мелькнула уже мысль о самоубийстве, мысль, встреченная им не только без ужаса, но почти дружелюбно, как вдруг внимание его привлекла толпа народа, бежавшего по направлению к пароходной пристани.

“Верно, пароход отходит, – подумал он, – а я не могу ехать…»

Он хотел было вернуться в Ораниенбаум, но какой-то внутренний голос заставил его смешаться с толпой и бежать на пристань…

– Отец Иоанн, отец Иоанн, – слышал он кругом. Большого труда стоило N протиснуться в толпе так, чтобы взглянуть на своего «избавителя», от которого теперь зависела вся его жизнь и будущность.

Петр Ермолаевич так сроднился теперь с мыслью о своем возрождении через о. Иоанна к новой жизни, что потерять эту надежду для него значило бы потерять все.

Вот он увидел приближавшегося пастыря, которого, казалось, толпа несла на своих плечах… Он увидел это ясное, с выражением великой любви лицо священника и весь задрожал от волнения, объятый каким-то благоговейным трепетом… Отец Иоанн в это время поравнялся с ним… Не помня себя от избытка чувств, охвативших его точно морским приливом, и не будучи в состоянии произнести ни слова, N упал на землю под ноги о. Иоанна. Рыдания сдавили грудь несчастного пьяницы, в глазах его потемнело, он лишился чувств…

Долго ли пролежал Петр Ермолаевич без сознания, он и сам не помнит, но очнулся он под кустом на берегу залива, в нескольких саженях от того места, где он увидел в первый раз о. Иоанна. По всей вероятности, кто-нибудь из толпы отнес или, вернее, оттащил бесчувственного N в сторону, и он пролежал там, принятый за пьяного. Как бы то ни было, но Петр Ермолаевич очнулся уже к вечеру. Двое суток прошло, как он ничего не пил и не ел. Смутно припоминая все происшедшее, он призадумался над своим положением; голод и усталость хотя и не особенно мучили его, но слабость была так значительна, что он с трудом держался на ногах; в кармане не было ни одной копейки, попасть в Кронштадт нельзя, да и что же было бы в Кронштадте?.. Отца Иоанна он увидел, но где теперь батюшка? Его окружала такая толпа, что ему, нищему-оборванцу, ни за что не удастся не только говорить с ним, но и увидеть близко…

Слезы неслышно катились по осунувшимся щекам страшно истомленного лица пьяницы, прислонившегося к дереву и стоявшего истуканом.

«Вот оно, дерево… Здесь, в стороне, заметят не скоро… Минута – и все кончено… Где мне, жалкому, несчастному голышу… И как это я мечтал, надеялся…»

Мысли, одна другой мрачнее, теснились в голове Петра Ермолаевича, и чем больше он думал, тем пессимистичнее делалось его настроение.

Солнце садилось, с залива понесло прохладой, начинало смеркаться… Мимо N проходили пассажиры, он слышал шум, разговор…

– Попробую! – почти вскрикнул он и пошел к пристани. Пароход сейчас отходил. Петр Ермолаевич, шатаясь, подошел к капитану и, низко поклонившись, начал бессвязно что-то говорить.

– Иди, иди, проспись, куда лезешь в таком виде, ишь ведь нарезался, на ногах чуть стоишь. – Капитан проговорил это насмешливым тоном и сделал знак матросу.

– Уберите его…

– Проходи, проходи, нечего тебе здесь делать, а не то сейчас заберем в часть…

– Да я не пьяный, – проговорил чуть слышно Петр Ермолаевич, – а второй день не ел, пришел пешком к отцу Иоанну.

– Много вас тут шляется к отцу Иоанну. Проваливай… В Кронштадте и без тебя нищих много.

– Пожалуйста, позвольте, – пробовал просить N.

– Сказано, уходи, и ступай, если не хочешь в полицию. Чего тебе позволить?..

И Петр Ермолаевич, сопутствуемый матросом, пошел с пристани.

Смеркалось уже совсем, наступила тихая теплая ночь. Петр Ермолаевич продолжал бродить по ораниенбаумским пристаням без всякой определенной цели, и сам не отдавая себе отчета в своих скитаниях. Ушли последние поезда и пароходы, прекратилось движение пассажиров, Ораниенбаум опустел и замер в ночной тиши, но N не уходил от морского берега, все чего-то ожидая; он видел, что дежурные на станции не спали и слышал отрывочные фразы, из которых мог заключить, что ждут экстренного поезда с отцом Иоанном. Замечу, что отцу Иоанну раза три в неделю, а иногда и чаще, приходится ездить с экстренными поездами, и на Балтийской железной дороге имеется постоянно в запасе паровоз с вагоном 1-го класса на случай экстренного требования для о. Иоанна. Это, впрочем, нисколько не удивительно, потому что время кронштадтского пастыря слишком дорого, чтобы его стеснять расписанием железной дороги; когда постоянно приходится спешить к умирающим или страдающим, тогда нет возможности спешить к поезду…

Часы на станции пробили полночь, когда вдали показались три фонаря с яркими дрожащими огнями. Поезд мчался, и прежде чем N успел добежать до платформы, локомотив остановился, народу почти не было, но вагон, в котором сидел о. Иоанн, все-таки быстро окружила кучка, человек 20 людей; откуда они взялись, N никак понять не мог.

Почтенный пастырь быстро вышел из вагона, наскоро благословил стоявших и пошел по платформе к пароходной пристани, где стоял уже с разведенными парами экстренный пароход.

Как и всегда, о. Иоанн был бодр, свеж, не чувствовал никакого утомления, и на лице его светилась обычная приветливая улыбка.

– Батюшка, – простонал N, с трудом догоняя удалявшегося священника.

Отец Иоанн остановился и повернулся к бежавшему мелкими шагами оборванцу. Они встретились лицом к лицу… N почувствовал на себе взгляд батюшки; он не мог выдержать прилива чувств и упал в ноги, крепко ухватившись за рясу о. Иоанна.

– Встань, голубчик, – ласково, но твердо, почти повелительно, сказал пастырь, – пойдем на пароход.

N вскочил, как бы от действия электрического тока, и, не смея поднять глаз на священника, пошел сзади. На пути попадались встречные, подходившие под благословение, и N казалось, что они как-то враждебно на него смотрят, точно он провинился перед ними.

Вот и пароход. Отец Иоанн, не оборачиваясь, прошел по трапу.

– Пустят ли меня? – мелькнуло в голове N, но матрос, заметив его колебания, вежливо пригласил его:

– Пожалуйте. Вы с батюшкой?

– Да, с батюшкой, – повторил N и вошел на пароход.

– Отчаливай, – раздалась команда. Руль запенил тихую зеркальную поверхность залива, колеса загромыхали, завертелись, и пароход грузно поплыл по заливу… N остановился в углу кормовой части парохода и не смел не только идти в рубку, где поместился о. Иоанн, но не хотел и случайно попасться ему на глаза. Он стал теперь раскаиваться в своей смелости, его волновала мысль, что он скажет батюшке, что ему нужно, зачем он его окликнул, пошел за ним, а теперь едет в Кронштадт?

– Вы с батюшкой едете? – прервал мысли N матрос, очевидно разыскивавший его на пароходе.

– Я…

– Пожалуйте в рубку: вас батюшка просит. Батюшка сидел в каюте, когда N вошел, едва передвигая ноги и низко опустив голову.

– Здравствуй, подойди ближе, – сказал отец Иоанн своим мягким голосом, – как зовут тебя?

– Петром, – прошептал N, не смея двинуться с места.

– Ну, подойди, Петр, сядь вот тут со мной… Отец Иоанн указал место рядом с собой, и N машинально исполнил приказание, хотя сидеть рядом с батюшкой в его теперешнем состоянии он считал чуть ли не святотатством.

– Расскажи же мне свое прошлое. Как дошел ты до этих лохмотьев? Пил, верно?

– Пил, батюшка, – рыдая, повторил N.

– Ничего, ты успокойся. Помни, что любящим Бога все во благо… Если ты потерял все, но помнишь и любишь Бога, ты еще ничего не потерял. Мало хорошего дойти до этого рубища через кабак, но кто знает, какими путями ведет нас Господь к Себе. Может быть, иначе ты никогда и не вспомнил бы о Боге, о Славе Его, для которой мы должны жить. Всякое дыхание хвалит Господа, травка и та Его хвалит, а ты человек, отец семьи, быть может, хозяин многих рабочих, ты сам забыл Бога и другим мешал Его славить…

Чем больше говорил батюшка, тем легче становилось на душе N, сердце его билось с такой силой, точно хотело разорваться; все существо было переполнено каким-то радостным трепетом.

– Для человека страшно духовное рубище, а не тленное. В лохмотьях можно быть глубоко счастливым и уготовить себе жизнь вечную, а в нищете духа никакие сокровища земные не дадут человеку ни счастья, ни спасения…

– Батюшка, я не пришел просить у вас помощи в нужде, я прошу только излечить меня от пьянства, от слабости к вину…

– Излечи душу свою любовью к Богу и ближним, наполни сердце свое верою и любовью, а излечение от пьянства придет само собою. Просите прежде всего Царствия Божия и Славы Его, а все остальное приложится вам…

– Батюшка, я хочу только христианской жизни или кончины в мире с Богом и людьми…

– Проси у Бога помощи с верою твердою, непоколебимою и решись исправить жизнь свою по учению святой Православной Церкви…

Разговор продолжался в этом же направлении; N становился с каждым словом воодушевленнее; рыдания стихли, в голосе слышалась твердость, даже некоторая уверенность. Превращение из робкого, приниженного, забитого оборванца в человека с твердой волею, решимостью и почти восторженностью совершилось так быстро, что N недоставало только костюма, чтобы сделаться совершенно неузнаваемым. Об этом превращении N до сих пор вспоминает, как о величайшей минуте в своей жизни. Он вырос в собственных глазах; он почувствовал в себе то человеческое достоинство, которое он обязан охранять пуще всего в жизни, и в душе своей ощущал наплыв небывалой еще радости. Когда пароход пристал к пристани, N не прятался уже в темноту и не опускал низко голову; напротив, он весь выпрямился, слегка откинув назад голову, и каждое движение сопровождалось такою уверенностью, точно его кто сейчас произвел в коммерции советника или наградил большим орденом…

– Ты найди себе ночлег где-нибудь и завтра приходи к ранней обедне в собор. Мы помолимся с тобою, потом ты исповедуйся, причастись Святых Тайн и поезжай обратно в Петербург.

Отец Иоанн протянул руку N, и он почувствовал присутствие бумажек.

– Возьми, это тебе пригодится: тебе надо одеться и привести себя в порядок.

N хотел что-то сказать, протестовать, но на пароход хлынула уже толпа. Отец Иоанн в одну минуту оказался окруженным, и N не мог более до него пробраться.

Петр Ермолаевич нашел в руке 94 руб. Такой суммы он не имел уже несколько лет, но деньги нисколько не радовали его, и он совершенно равнодушно сунул их в карман своей дырявой куртки. Где-то на башенных часах пробило два; в Кронштадте все было закрыто и тихо, улицы пустынны. Начинало светать… N пошел бродить, отыскивая Андреевский собор. Ходить пришлось долго, пока на загоравшемся горизонте не обрисовался высокий купол и колокольня белого собора; обширная площадь, красивая железная решетка, безукоризненная чистота и мощный вид огромного, совсем нового, точно сейчас только выстроенного собора произвели на N отрадное впечатление.

Он поднялся по ступеням на паперть, стал на колени и принялся молиться. Долго простоял так оборванец в таком положении, но никак не мог сосредоточить свои мысли на Боге, не мог забыть все окружающее и отдаться молитве; услышит ли он шорох в стороне – сейчас подымает голову и начинает всматриваться; заметит ли городового или пешехода вдали – засуетится, ему делается неловко, он хочет уйти, скрыться; а то приходят в голову мысли о прошлом, о приятной веселой компании в трактире; теперь у него есть деньги, он мог бы угостить всех, покутить как следует; начинает он обдумывать, спорить сам с собой, мечтать о будущем, а тут опять пешеход, крик какой-то вдали.

«Пойду пройдусь по городу», – решил N. Не успел он выйти на Соборную площадь, как его кто-то окликнул.

– Эй, ты, послушай…

N обернулся, его догонял какой-то оборванец, очень похожий с виду на него.

– Ты, любезный, из Петербурга, верно? – набросился он на него.

– Да, из Петербурга…

– Ну так вон отсюда! Сейчас уходи, а то я городового кликну…

– Да чего ты! Что я тебе сделал?

– Ничего не сделал, а только я тебе говорю уходи отсюда добром…

– Зачем я пойду? Разве здесь нельзя ходить?

– Нельзя. Около собора наши места; мы тутошние, почитай десять лет побираемся на паперти…

– Да я вовсе не побираться пришел…

– Ладно. Знаем мы вас, питерских. Зачем ты из Петербурга явился, если не побираться? У нас своих хоть отбавляй, иной день есть нечего…

– Отстань, пожалуйста. Вон у меня сколько денег…

N высунул из кармана пачку кредиток, полученных от о. Иоанна.

– Ну, это другое дело. Извини, голубчик. Я думал, ты с нами на паперть стать хочешь. Очень уж у тебя вид такой… Точно не ел три дня…

– Я точно не ел третий день, а только в Кронштадте не думал идти побираться и отбивать у вас гроши.

– Ах, милый, если бы ты знал, сколько народу ездит сюда побираться! Иной одет франтом, а сам ловит батюшку, чтобы выпросить на нужду; и не узнаешь его, с какими намерениями…

– Разве батюшка всем подает?

– И… и… и… страсть! Посмотрел бы ты, какие купцы приезжают; в первом классе приедет, а не дай батюшка ему помощи, так назад хоть пешком иди… Да и нашего брата, нищих, несколько сот каждый день здесь ожидает. Выйдет это он, отец-то наш родимый, и начинает отсчитывать… Десять человек отсчитает – рупь, десять опять – и еще рупь. Так всех оделит, а мы после рупь делим по гривеннику и живы сегодня… Случается, и с воли приезжие хорошо подают; Сенька хромой раз получил десятирублевку от барина. «Прими, – говорит, – помолись о здравии отца Иоанна. Дай ему Бог много лет здравствовать»… А как не молиться-то нам за него? И так молимся денно и нощно… Он, вишь, проиграл казенные деньги, хотел повеситься в гостинице. О. Иоанн его и выручил. Ну, теперь все вернул, нажил еще и приехал батюшку благодарить. А наш случай – попользоваться можно…

Петр Ермолаевич поинтересовался прошлым своего нового знакомца.

– Я посадский. Зовут меня Петром Левшой. Наших посадских здесь нищенствует тысячи полторы.

– И давно ты нищенствуешь?

– Годов без мала тридцать. Родители кой-как перебивались, а я сызмальства пошел нищенствовать…

– Что ж ты не работаешь?

– Какая же работа… У меня правой руки ведь нет, высохла в детстве еще, а в Кронштадте зимой и с двумя руками пятиалтынный в день заработаешь на своих харчах.

Нищий показал N свою крошечную, почти детскую руку, висевшую в правом рукаве…

– Разве места тебе никто не дал бы?

– Эх, милый человек, какие же места неграмотному калеке? Если бы я мастерство знал или, примерно, в артель бы вкупиться мог, а то какое же место? Вот благодаря батюшке наших много пристроилось, кто в артель вкупился, кто торговлишкой промышлять стал, а мне куда уж… Лишь бы с голоду не помереть. Итак, когда батюшка уезжает из Кронштадта, – совсем хоть помирай!

– Не весело…

– Какое ж веселье? Ну, милый человек, надо к собору идти; сейчас благовестить начнут…

– Пойдем вместе. На вот тебе, прими Христа ради.

N отдал нищему часть своих кредитных билетов, полученных от о. Иоанна, и обтер рукавом покатившуюся по щеке слезинку.

«Я здоров, силен, – думалось ему, – хорошо знаю мастерство, а этот несчастный на всю жизнь обречен нищенствовать и проблеска в будущем нет, ни выхода, ни надежды… А сколько таких несчастных… Не стыдно ли нам, здоровым, умеющим работать, обкрадывать такую голь горемычную?»

Пономарь открыл церковную дверь. Совсем рассвело. Начался чудный летний день. Над горизонтом далекого залива всплыло солнышко. Быстро стал пробуждаться Кронштадт. Закипела жизнь на море и на берегу.

– Как хороша здесь природа, – любовался N, глядя на прекрасную панораму с пароходной пристани.

С первым ударом колокола потянулись к собору вереницей богомольцы. По всем улицам, примыкающим к собору, шла целыми партиями самая разнообразная публика: женщины с детьми, купцы, чиновники, офицеры, старики и молодые. N диву дался: точно в Светлое Христово Воскресение народ спешит к заутрени.

– И откуда это такая масса публики? – обратился он к Левше, который окончательно пришел в умиление, получив от такого же, как и он, нищего крупную милостыню.

– Кажинное утро то же самое, – отвечал нищий, – батюшка служит только раннюю обедню, и всегда столько народа; все знают, что с вечера приезжать надо, а то и не попадешь к о. Иоанну.

Часы перед литургией читал сам о. Иоанн, N сейчас же узнал этот характерный голос, который трудно забыть, если раз его слышал. Каждое слово раздавалось отчетливо во всех углах храма. Сердце Петра Ермолаевича преисполнилось таким умилением, что он страстно хотел обнять весь мир, всех врагов своих, всех молившихся в этом храме… Глаза наполнились слезами, но это были слезы радости…

Литургию служил о. Иоанн без дьякона, сам выходя на амвон для провозглашения ектений. Движения иерея были порывисты, быстры, но проникнуты глубоким благоговением.

Когда кончилось богослужение, народ не «повалил из церкви», как всегда бывает при «шапочном разборе». Напротив, все остались на своих местах и только ближе столпились около амвона. Каждый ждал… Кто благословения, кто исповеди, кто имел просьбу к батюшке, словом, у всех было какое-нибудь дело.

– Где же тут мне увидеть батюшку, – думал N, – тысяча человек его ждет. Тут и протиснуться-то нет возможности. А батюшка велел прийти мне в собор.

N потерял уже было надежду получить благословение о. Иоанна, как увидел его на амвоне. Батюшка снял облачение и был в рясе с большим крестом на груди. Он подошел к народу… К нему потянулись сотни рук… Благословив всех общим крестным знамением на все стороны, о. Иоанн наклонился к некоторым, сказал что-то и стал затем смотреть в толпу, как бы ища глазами кого-то. Устремленный на батюшку взор N встретился с его глазами, и N почувствовал приглашение.

– Иди сюда, – как бы говорили они. Совершенно инстинктивно N пошел к левому приделу храма, миновал толпу и, подойдя к решетке, без труда нашел дверцы; но о. Иоанна успело обступить человек тридцать, прорвавшихся за решетку раньше N. Батюшка с ними вел разговор, переходя от одного к другому, и до N доносились отрывочные фразы.

– Хорошо, я зайду. Или:

– Не могу, не могу: у меня решительно нет времени. Слезы, мольбы, рыдания – все это перемешивалось, и о. Иоанн должен был, наконец, скрыться в алтарь, потому что толпа прорвавшихся за решетку все увеличивалась.

– Вас батюшка приглашал? – спросил N сторож, просивший посторонних удалиться с амвона.

– Приглашал…

– Пойдем, я тебя исповедую, а завтра за ранней обедней ты приобщишься Святых Тайн (о. Иоанн в течение 35 лет ежедневно совершает литургии: раннюю или позднюю), – сказал о. Иоанн N. Они отошли в сторону к аналою. N опустился на колени…

Исповедь сопровождалась продолжительным наставлением пастыря, после чего он стал на колени рядом с N и помолился. Благословив затем исповедника, батюшка сказал:

– Иди с миром и старайся не грешить. Не допускай прежде всего мыслей греховных: после мыслей придут дела худые, тогда труднее бороться; если почувствуешь тяжесть борьбы, что тебе не справиться самому со злом, беги к духовному отцу своему и проси приобщиться Святых Тайн. Это великое и всесильное оружие в борьбе с пьянством. Не стыдись перед священником назвать свой грех настоящим именем и не скрывай в душе своей, иначе нельзя получить прощения и силы к борьбе. Православная Церковь никому из сынов своих не отказывает в Святых Таинствах, а литургии совершаются у нас ежедневно. Ступай…

Впоследствии N много и охотно рассказывал о сильном душевном потрясении своем после исповеди. Это психическое состояние нашего героя всегда занимало меня больше, чем обстоятельства самого факта превращения забулдыги-пьяницы в трудолюбивого и набожного семьянина-гражданина. Я часто до сих пор беседую с ним относительно внутреннего его перерождения, но, к сожалению, как малоразвитый человек, он не умеет дать себе отчета в чувствах…

Приведем подлинные слова N.

– До исповеди и молитвы о. Иоанна я находился все время в каком-то сомнении. Когда я получил деньги и бродил по Кронштадту, у меня на мгновение явилась мысль: «Не дурно бы с этими деньгами очутиться в трактире Сидорова с моими старыми приятелями… Чего бы мы натворили…» Я ужаснулся этой мысли, но… но будь это днем, когда открыты все кабаки и трактиры, я не поручусь, что вместо Андреевского собора очутился бы, может быть, в трактире за графинчиком. К счастью, была ночь. Даже при всем желании я не мог достать водки, страшную мысль я всячески гнал от себя, а тут и удар церковного колокола… Исповедь и благословение батюшки так переродили меня, что кабак потерял навсегда в моих глазах притягательную силу: за великое только наказание меня могут теперь послать в кабак, и если предложат на выбор: кабак или тюрьма – я без колебания предпочту последнее.

Мне немного остается прибавить о моем герое Петре Ермолаевиче N. На другой день он причастился Святых Тайн, предварительно переменив свой внешний вид; в Кронштадте он купил себе белье, платье и вернулся в Петербург вполне приличным человеком. Первым делом он нанял небольшую квартирку, купил верстак и оставшиеся 12 руб. послал в письме жене, прося сейчас же ехать к нему вместе с детьми.

– Я, благодаря Богу и отцу Иоанну Кронштадтскому, сделался опять человеком, – писал он жене, – возвращайся ко мне, забудь и прости прошлое, я твердо уверен, что святая Православная Церковь не будет иметь больше основания считать меня своим заблудшим, погибшим сыном. С помощью Божией я надеюсь вести трудовую жизнь христианина.

N писал правду. На второй же день по возвращении в Петербург он без труда получил заказ для одного магазина. За аккуратное и безукоризненное выполнение, при умеренных ценах, скоро завалили его работой, так что он в первый же месяц нанял себе подмастерья, а через год имел уже опять собственную мастерскую. Жена тотчас исполнила требование своего мужа и ни разу впоследствии не сделала ему упрека, потому что поведение N не только не давало ей повода быть чем-нибудь недовольной, но, напротив, большей заботливости и предупредительности нельзя было и желать; каждое воскресенье и праздник семья ходила в церковь, каждый вечер посвящался чтению Св. Писания и молитве; подраставшие дети определены были в учебные заведения; ни один бедняк не получал у N отказа в помощи; но предметом особого его попечения была местная приходская церковь; он золотил ризы и церковную утварь, ремонтировал паникадилы, покупал иконы, словом, делал все зависящее для украшения и благолепия храма.

– Церковь дала мне все; пожалею ли я чего-нибудь для нее? – говорил часто N.

Года через два Петр Ермолаевич открыл уже свой магазин, а недавно купил каменный дом; он ясно видел, что каждая его жертва на церковь, каждая помощь бедным возвращается сторицею в виде хороших заказов, выгодных работ, и поэтому не скупился на добрые дела. Чем больше он раздавал, тем больше приобретал, оправдывая слово Св. Писания – рука дающего не оскудеет. Другие авторы – самовидцы Иоанна Кронштадтского.

ИЗ ДНЕВНИКОВ ОТЦА ИОАННА

«С пресыщением и пьянством враг бесплотный входит в сердце человека – это каждый внимательный может ощущать. Вот причина, почему с возрастающим пьянством усиливается так страшно наклонность к пьянству (оттого, что возрастает сила врага над человеком), отчего заметна у пьяниц такая сила, влекущая их невольно к удовлетворению страсти или внутреннего стремления к вину, – у этих несчастных враг в сердце. Чем же изгнать беса пьянства? Молитвою и постом. Входит враг оттого, что люди предаются плотскому образу жизни, чревоугодливости и не молятся, – естественно, что и выйти он из них может от противоположных причин: поста и молитвы».

Молитва

Господи, призри милостиво на раба Твоего (имя), прельщенного лестью чрева и плотского веселья. Даруй ему (имя) познать сладость воздержания в посте и проистекающих от него плодов Духа. Аминь.

До сих. пор эта молитва отцу Иоанну помогает людям, избавиться, от пьянства.

ИЗ ДНЕВНИКОВ ОТЦА ИОАННА

«Нет зла столь великого, а врага столь страшнейшего, как народное пьянство. В душе опустившегося пьяницы царит сущий ад, лицо его мерзко и глумливо».

– Вот таких, опустившихся, потерявших человеческий образ людей и восстанавливал к нормальной жизни отец Иоанн, – рассказывает Иван Охлобыстин.

– До сих пор молитва отцу Иоанну помогает людям, избавиться от пьянства.

Именно в церковь приходят те, кому некуда больше идти. Приходят со своей бедой и со своей надеждой. Приходят, чтобы вернуть себе жизнь.

– Господи, помилуй! – просят они. – Братья и сестры, желаю вам Божьей помощи, помолиться Иоанну Кронштадтскому, служение которому мы с вами продолжаем, братья и сестры.

ИЗ ДНЕВНИКОВ ОТЦА ИОАННА

«Диавол чрез плоть нашу и вообще чрез вещественность действует на нас ко вреду нашему. Так чрез вино, чай, кофе, чрез лакомства, вообще чрез деньги, одежду и проч. он разжигает наши страсти. Потому надо крепко беречься пить много вина, чаю или кофе, или есть лакомства, особенно без другой существенной, крепкой и здоровой пищи, Эти лакомства надо употреблять уже после всего, в самом умеренном количестве».

ИЗ ДНЕВНИКОВ ОТЦА ИОАННА

«О, как страшно для забавы употреблять пищу и питие, пресыщаться и упиваться! Сытая утроба теряет веру, страх Божий и делается бесчувственною для молитвы, для благодарения и славословия Божия. Сытое сердце отвращается от Господа и делается как камень твердо и бесчувственно. Вот почему Спаситель заботливо предостерегает нас от объедения и пьянства, да не внезапу найдет на нас день смерти [Лк. 21, 34], по причине гнева Господня на нас, за легкомысленное и праздное препровождение времени в пище и питии».

ИЗ ДНЕВНИКОВ ОТЦА ИОАННА

«Если будешь с жадностью много есть и пить, то будешь – плоть, а если будешь поститься и молиться, то будешь – дух. Не упивайтеся вином, но паче исполняйтеся Духом [Ефес. 5, 18; ср. 1 Сол. 5, 6–8]. Постись и молись: и совершишь великие дела. Сытый не способен к великому делу. Имей простоту веры, и совершишь великие дела: ибо вся возможна верующему [Мрк. 9, 23]. Имей тщание и усердие: и совершишь великие дела».

Гимн святому праведному Иоанну Кронштадтскому

  • Пастырь дивный, цвете ясный
  • На лугах земли родной!
  • Божий воин, победитель
  • В грозной брани вековой!
  • Припев:
  • Окорми нас, Иоанне,
  • Руку помощи подай.
  • И молитвами пред Богом
  • Нас, сирот, не оставляй.
  • Чудотворный исцелитель,
  • Побеждающий недуг!
  • Неимущих покровитель,
  • Венценосцев верный друг!
  • Припев.
  • Божьей милости раздатель,
  • Испроситель благ земных!
  • Бед грядущих прорицатель,
  • Врачеватель душ больных!
  • Припев.
  • Предстоятель дерзновенный
  • За греховный род людской!
  • Лицезретель умиленный
  • Богородицы Святой!
  • Припев.
  • Православия поборник,
  • Исповедатель грехов!
  • Причаститель Животворных
  • Святых Божиих Даров!
  • Припев.
  • Первые две строчки с припевом.

Вместо послесловия

Он умел разговаривать с людьми всех сословий, успокаивая, исцеляя и направляя по жизни. Но главный его дар – умение общаться с Богом, доносить до него людские чаяния, просьбы, умение вымаливать прощение и помощь.

– Это особая харизма, таких людей не бывает много, такие, может быть, и рождаются, раз в сто лет, – убеждает доктор исторических наук Михаил Шкаровский. – Единожды.

Роль Иоанна Кронштадтского в истории России изучена недостаточно. Мы знаем о том, что он исповедовал перед смертью Александра Третьего, что он был знаком с Григорием Распутиным, что на его открытых проповедях народ рыдал и публично каялся в своих грехах. Тысячи исцеленных, тысячи раскаявшихся и изменивших свою жизнь.

Информация для паломников

ГДЕ ХРАНЯТСЯ МОЩИ

Иоанновский ставропигиальный женский монастырь.

Адрес: г. Санкт-Петербург, наб. р. Карповки, 45.

Телефон: +7-812-234-24-27

Веб-сайт: http://imonspb.ru

Проезд: ст. метро «Петроградская»; мрш. Т234; авт. 25. или 7 минут пешком в сторону реки Карповки.

Паломники в г. Санкт-Петербурге могут остановиться в гостевых комнатах в центре города метро «Садовая». Контактные телефоны гостевых комнат: 8-(812)-702-72-99, 8-(812)-310-82-42

Усыпальница святого праведного отца Иоанна Кронштадтского открыта ежедневно по окончании Божественной Литургии и до начала вечернего богослужения (до 17–00).

В Кронштадте находится Мемориальная Квартира отца Иоанна, где он прожил более полувека – с 1855 по 1908 г.

Адрес Квартиры: 189611, С.-Петербург, Кронштадт, ул. Посадская, 21/12

тел. (812) 311-77-45, 311-87-02

По вопросам паломничеств обращаться по тел: 311-77-45, 311-87-02, 273-96-19

Квартира открыта:

Понедельник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресение:

с 12.00 – до 17.00

Вход свободный

Выходной день: вторник

В Квартире совершается чтение Акафиста св. Иоанну Кронштадтскому, принимаются оздравные записки. Работает паломническая служба.

Директор-хранитель Музея-квартиры – протоиерей Геннадий Беловолов.

Память совершается 20 декабря и 1 июня по юлианскому календарю.

РЕЛИКВИИ

В Иоанновском монастыре находятся известная икона святого Иоанна с его епитрахилью и его облачения. Частица епитрахили имеется также в Троице-Измайловском соборе Санкт-Петербурга, в иконе, являющейся точным списком с монастырской иконы. Также в Ферапонтовом монастыре находится фелонь отца Иоанна, в которой он совершал там богослужения в 1906–1907 гг.

ХРАМЫ, ПОСВЯЩЕННЫЕ ИОАННУ КРОНШТАДТСКОМУ

при Поморском государственном университете в Архангельске;

в п. Березник, Архангельская обл.;

в Запорожье;

в Костроме;

во Владивостоке;

в Мелитополе;

в Жулебино (г. Москва);

при Ростовском государственном университете путей сообщения в Ростове-на-Дону;

в Чебоксарах;

в Электростали;

в Гамбурге;

в Сан-Диего, Калифорния, США.

КНИГИ СВЯТОГО ПРАВЕДНОГО ИОАННА КРОНШТАДТСКОГО И О НЕМ

В МИРЕ МОЛИТВЫ. Св. Праведный Иоанн Кронштадтский

Иоанн Кронштадтский. МОЯ ЖИЗНЬ ВО ХРИСТЕ. Том 1

Иоанн Кронштадтский. МОЯ ЖИЗНЬ ВО ХРИСТЕ. Том 2

ИОАНН КРОНШТАДТСКИЙ в воспоминаниях современников

ЖИВОЙ КОЛОСЪ съ духовной нивы. Выписки изъ дневника за 1907–1908 гг. Св. Праведный Иоанн Кронштадтский

ЗОЛОТЫЕ СЛОВА о значении веры православной. Св. Праведный Иоанн Кронштадтский

КАК ДОСТИЧЬ СВЯТОСТИ. Св. Праведный Иоанн Кронштадтский

МЫСЛИ ХРИСТИАНИНА О ПОКАЯНИИ И ПРИЧАЩЕНИИ. Св. Праведный Иоанн Кронштадтский

НОВЫЯ ГРОЗНЫЯ СЛОВА. «О Страшном поистине Суде Божием, грядущем и приближающемся» (1906–1907 года)

Житие Святого праведного Иоанна Кронштадтского

Литература

И.К. Сурский. Отец Иоанн Кронштадтский. В 2-х частях.

Святой Праведный Иоанн Кронштадтский в воспоминаниях современников (Издано по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II).

П.М. Чижов. Отец Иоанн Кронштадтский. Жизнь, деятельность и кончина доброго пастыря, великого молитвенника и духовного светильника земли российской.

Надежда Киценко. Святой нашего времени: отец Иоанн Кронштадтский и русский народ.

«Русский паломник», 1900 г.

Источник живой воды. – СПб, 1910.

Н.И. Большаков. Источник живой воды. Жизнеописание Иоанна Кронштадтского. – СПб, 1910.

Епископ Арсений Жадановский. Воспоминания самовидцев. – М., Отчий дом, 2004.

Надежда Киценко. Святой нашего времени: отец Иоанн Кронштадтский и русский народ. М., 2006.

Колесниченко Д. К 90-летию кончины святого праведного отца Иоанна Кронштадтского Чудотворца // Православная жизнь. Приложение к «Православной Руси». Джорданвилл.

Канонизация Приснопамятного о. Иоанна Кронштадтского // Русская Православная Церковь за границей. 1918–1968. Том I.

Доклад Председателя Фонда, Его Высокопреосвященства Архиепископа Аверкия // Информационный Бюллетень Фонда имени св. праведного отца нашего Иоанна Кронштадтского Чудотворца, США.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский. К его прославлению // Сан-Франциско: Русский пастырь, 1994.

Церковное прославление приснопамятного отца Иоанна Кронштадтского. К чему оно нас обязывает? // Архиепископ Аверкий. Современность в свете Слова Божия. К 25-летию служения в Америке и в Св. Троицком монастыре. Слова и речи. Том II.

Сайт храма св. Ап. и Ев. Иоанна Богослова исторического подворья Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря в Санкт-Петербурге и Мемориальной Квартиры-Музея св. Иоанна Кронштадтского в Кронштадте. http://leushino.ru/index.html.

Н. Большаков «Источник воды живой».

Сайт Епархии Саратова – http://lib.eparhia-saratov.ru/books/noauthor/kronshtadski/10.html.

Новый Завет. М., 1993.

Евангелие от русских поэтов. М., 1994. С. 57.

Дерягин В.Я. Жизнь и «Слово»: Предисловие // Иларион, митрополит. Слово о Законе и Благодати. М, 1994.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

В мире будущего царит порядок и жесткое процветание. Но на шахматной доске Земли разыгрывается тайна...
Осень 1917 года. Петроград. Власть переходит в руки большевиков, и начинается повальная экспроприаци...
Со сложностями можно справиться. А как справишься с обстоятельствами непреодолимыми? Именно в их тис...
Вечная Золушка, или Красивым жить не запретишьГоворят, не родись красивой, а родись счастливой… У Же...
Близкое будущее. США оккупированы международными силами…Русский журналист Михаил Лукаш, аккредитован...
Исправленное, дополненное и обновленное переиздание популярной энциклопедии русской мафии, написанно...