Посмертная месть Черненок Михаил
— Ну, это еще посмотрим, кто кого, — с улыбкой сказал Бормотов.
— Не гордись, Коленька. Я неслучайно откровенничаю с сотрудником милиции. Если, не дай бог, с нами случится беда, пусть знают, где узелок завязался.
— Вот правильно! — поддержал Надежду Голубев и тут же спросил: — Когда, по-вашему, снято кино, которое мы только что смотрели?
— День рождения у Алевтины Тарасовны где-то во второй половине июля. Хотя она и выглядит молодо, но нынче ей исполнилось шестьдесят.
— Неужели в столь зрелом возрасте можно увлекаться любовниками?
— Тарасовна, по-моему, даже в гробу будет строить глазки мужикам. Она, если не обаянием, то деньгами заманивает к себе в постель. Видели, какой балдежный тупарь возле нее прикормился?
— То ли милицейский, то ли полицейский?
— Да. Прекрасно ведь мужик знает, что Тарасовна помимо него грешит направо и налево, но делает вид, словно ни о чем недогадывается.
Голубев, как будто считая деньги, быстро пошевелил пальцами:
— Ради этого?
— Конечно. Он со дня основания казино в закромах Тарасовны пасется.
— Вероятно, здесь пахнет не только секс-услугами?
— Естественно. Хитрая пройдоха денегнаветер не бросает. У Алевтины Тарасовны, по ее словам, три тактики в экономической борьбе: наступательная, оборонительная и подкупательная.
— Сыновья тех же принципов придерживаются?
— Ни Джон, ни Вадим в экономику казино носа не суют.
— Вера Портнягина давно стала любовницей Вадима?
— Около двух лет. Сразу после того, как у меня с ним произошел разрыв.
— Где он ее отыскал?
— Верочка — младшая сестра моей школьной подруги. С Ниной Портнягиной мы в одном классе учились. Теперь она на фамилии мужа Ильи Большанина. По моей протекции Нина устроилась в казино. Сестрица стала часто приходить к ней на работу, и Вадим увлекся восемнадцатилетней девочкой. У него идиотская страсть к праву первой ночи… — Надежда вроде бы с огорчением вздохнула. — Откровенно говоря, это увлечение Вадима помогло мне сравнительно мирно уйти от него.
— А вот, если бы Вера увлеклась, допустим, Красноперовым, как Вадим отреагировал бы на это? — осторожно закинул удочку Голубев.
— Убил бы обоих.
— Надя, не преувеличивай, — сказал Бормотов.
— Коля, я знаю, что говорю. Разумеется, сам Вадим ни Верочку, ни ее нового любовника пальцем бы не тронул, а киллера нанял бы без проблем.
— Не горячись. Вадим, понятно, не ангел. Есть у него гонористые замашки, но не до такой степени, чтобы пойти на заказное убийство. Это же палка о двух концах.
— Такие, извини, «гонористы», как Морев, хватаясь за палку, не думают о том, что второй конец по ним ударит. В порыве ненависти для них главное — стукнуть посильнее обидчика, а от удара ответного можно не только уклониться, но и откупиться.
— Вы, Надя, кажется, правы… — Сказал Голубев. — Вероятно, по такой логике и расплатился за обиду Вадим Морев с Верой и Красноперовым…
— Расплатился?.. — будто ослышавшись, спросила Надежда. — Как расплатился?
— Очень жестоко. Вчера средь бела дня их расстреляли в упор из автомата при въезде в райцентр.
— Не может быть…
— Отчего же? Вы ведь только что утверждали обратное.
— Неужели Верочку застрелили?
— Что застрелили, это факт очевидный. Вопросзаключается в том, кто это сделал?
— Ой, не знаю!
— А как же насчет Вадима Морева?..
— Трудно сказать… — Надежда растерянно посмотрела на мужа. — Ты слышишь, Коль?
Бормотов усмехнулся:
— Слышу, но не верю своим ушам.
— Верьте мне, люди, — со вздохом сказал Слава. — Из-за такого прискорбного факта я и приехал к вам смотреть юбилейное кино. Откровенно говоря, кассета с этим фильмом лежала в сумочке Веры.
Надежда побледнела:
— Значит, и нас с Николаем ждет беда.
— Насчет беды не спешите. Давайте вместе подумаем: кого Вадим мог нанять в киллеры?
— Над этим сколько ни думай, ничего не придумаешь.
— В его окружении есть «крутыебратки»?
— Раньше не было. Да и своим ужасную месть Вадим ни за что не поручит. Если он действительно оборзел, то мог нанять «вальщика» со стороны. О таких «заказах» слышала от девчат в казино.
— Значит, нечто подобное там уже было?
— Ой, в Кузнецке чего только не было!
Голубев задумался:
— А вот, скажем, уголовный «авторитет» Пузырь не мог оказать услугу в найме киллера?
— Не знаю, — тоже задумавшись, ответила Надежда. — На первых порах пузыревская группировка обеспечивала «Золотому петушку», как они говорят, «крышу». Потом Вадим организовал собственнуюoxрану.
— Это без конфликта произошло?
— Никаких разборок не было. У Алевтины Тарасовны с Пузырем давняя дружба.
Голубев посмотрел на Бормотова:
— А у Всеволода Красноперова какие были отношения с Вадимом Моревым?
— Нормальные, — чуть подумав, сказал Николай. — Знакомство их тянется с той горы, когда оба занимались спортом. На винной торговле Всеволод здорово разбогател, а Вадим, как мне кажется, богатых уважает.
— Он и сам не бедный, — вставила Надежда.
— Но не богаче Всеволода.
— Если так, то Морев наверняка завидовал Красноперову, а в зависти Вадим теряет разум.
— Мне доводилось разговаривать с Красноперовым, — сказал Голубев. — И кажется, Всеволод относился к Мореву пренебрежительно.
Бормотов пожал плечами:
— Всеволода избаловала спортивная слава. Может быть, поэтому, а возможно, по характеру он возомнил себя выдающимся человеком и на других посматривал свысока да с усмешечкой. Однако перед Моревым не выщелкивался. Если заглазно что-то неуважительное о Вадиме плел, то за глаза, как говорится, и царя ругают.
— Давно с ним последний раз встречались?
— В тот раз, о котором Всеволод в разговоре с Вадимом упоминал. Я тогда действительно заходил к нему в магазин, и мы, наверное, часа полтора за бутылкой коньяка проговорили.
— О чем, если не секрет?
— Без всяких секретов болтали. Сначала Красноперов допытывался, каким способом я околдовал Надежду, что она бросила Вадима и отважилась уехать со мной из Кузнецка в глухомань. Я сказал, что мысНадей сошлись по любви, без всякого колдовства. Всеволод долго не мог в это поверить. Потом поинтересовался, как у нас сложилась супружеская жизнь. Естественно, я похвалился: живем, мол, душа в душу, без проблем. Тут он вроде бы заскучал. Дескать, тоже пора бы заводить семью, дастрашно совать голову в брачный хомут. Откровенно говоря, я советовать не люблю. А в тот раз, видимо, под коньячными градусами раздухарился и стал убеждать Всеволода в преимуществах семейной жизни. Он, как всегда, слушал с усмешкой. Мели, мол, Емеля, твоя неделя. И вдруг сказал: «Счастливый ты, Никола. Денег у тебя нет, а девку сумел найти по любви. За что тебя, нищего, Надюха полюбила?» Я засмеялся: «Разумеется, не за деньги, коли их у меня нет». Всеволод вздохнул: «Тебе в этом вопросе легче разобраться. Без вранья, от желающих замуж телок отбоя нет, но любят они только деньги». — «Не осуждай всех огульно. Насмотрелся в казино на продажных красавиц, будто на них свет клином сошелся. Есть же и другие места, где деньги не затмевают девичьи головы». — «Других мест, Никола, я не знаю»… Вот так или почти так вся наша застольная беседа с Красноперовым прошла.
— О Портнягиной Всеволод не упоминал? — спросил Слава.
— Мельком поинтересовался моим мнением о ней. Я ответил, что Вера была умной и обаятельной девушкой. Какой стала теперь и как выглядит, не представляю. Красноперов усмехнулся: «Внешне еще пуще расцвела. Немного пополнела, но это ей к лицу. А какие тайные мысли под белокурыми локонами прячутся, сам черт не угадает».
— В недавнем разговоре Красноперов то ли в шутку, то ли всерьез обещал пригласить меня на скорую свадьбу. Не Портнягина ли оказалась его избранницей?
— Кто знает… Мне о свадьбе Всеволод не заикался. Однако какие-то соображения на этот счет, по-моему, у него имелись. Раньше, бывало, если разговор заходил о женщинах, он заявлял, мол, это товар разового употребления. А тут что-то вокруг да около туманил. Вроде бы, как говорится, и хочется, и колется, и мама не велит.
— Надо было тебе конкретно спросить, ради чего он завел туманный разговор, — сказала Надежда.
Бормотов удивленно посмотрел на жену:
— Разве я думал, что так дело обернется?.. К тому же не люблю заглядывать в чужие души. Если человек хочет что-то сказать, он и без вопросов скажет. А разговоры, когда крутят да мутят, мне не интересны.
— Видимо, твой друг чего-то слишком круто закрутил да замутил.
— Куда уж круче…
Глава XXII
Из Таежного Слава Голубев возвращался в приподнятом настроении. День был солнечным, дорожный асфальт ровным. Казалось, что вместе с хозяином взбодрился даже старенький «запорожец» и, как умная лошадь, бежал домой веселее, без надоедливого дребезжания.
Полученную от Бормотовых информацию переоценить было трудно. Во-первых, выяснилась личность погибшей с Красноперовым незнакомки. Во-вторых, высказанное Надеждой предположение, будто Красноперова и Портнягину «заказал» Вадим Морев, хотя и представлялось Славе опрометчивым, но логическая основа для отработки такой версии вполне имелась. Вдобавок к этому вроде бы прочнее стала увязка разбойного нападения на автобус с расстрелом красноперовского джипа. В обоих случаях убийцы пользовались черной «ауди». Мысли, одна интереснее другой, роились у Славы, как рабочие пчелки в погожий медоносный день.
Поставив «запорожец» возле райотдела милиции, Голубев сразу направился в прокуратуру. Неожиданно он увидел вышедшего из аптеки карманника Синякова с полиэтиленовым пакетом в руке. Пропустить такую встречу Слава не мог. Пришлось остановиться. Дождавшись, когда Синяк неохотно подошел к нему, спросил:
— Как живется, Витюшка?
— Неважнецки. На хилую мамкину зарплатишку существую, — тусклым голосом ответил Синяков.
— Сам почему не работаешь?
— Моя работа преследуется Уголовным кодексом.
— Надо искать другую, которая не расходится с интересами общества.
— Кто ее потерял? Теперь везде сокращают работяг. Одни начальники да коммерсанты жируют.
— Иди в центр занятости населения, становись там на учет.
— Ходил — не ставят. Говорят, давай трудовую книжку. А где мне такую ксиву взять? В колониях, кроме справки, других документов не дают.
— Куда ни кинь, везде клин?
— Еще хуже.
— Новых друзей не пригрел у себя?
— Да пошли они… Сам отпущен из ментовки под расписку.
— Если надумаешь работать, зайди ко мне. Помогу.
— Зайду как-нибудь.
— В аптеке чего искал?
Синяк замялся:
— Да так, понимаешь…
— Не понимаю, Витя.
— Мамка ногу поранила, а перевязать нечем. Пришлось бежать за ватой да бинтом.
— Ладно, беги перевязывай…
В прокурорском кабинете Бирюков с Лимакиным, склонившись над приставным столиком, рассматривали подробный план райцентра. Застав прокурора со следователем за необычным занятием, Голубев шутливо спросил:
— Над чем ломаете светлые головы?
— Выбираем место для прокурорского особняка, — в тон ему ответил Лимакин.
— Позвольте помешать вам советами?
— Сначала расскажи о результатах поездки в Таежный.
— Результаты, Петя, весьма обнадеживающие…
Голубев отдал Лимакину видеокассету, сел возле столика и стал рассказывать. Когда он подытожил показания Бормотовых своими выводами о предполагаемой версии убийства Красноперова и Портнягиной, Лимакин сказал Бирюкову:
— Все дороги, Антон Игнатьевич, ведут в Кузнецк.
— Придется, Петр, и нам туда отправиться, — ответил Бирюков и посмотрел на Голубева. — Подполковник Таран недавно звонил. Отыскалась «ауди»…
— Где?! — выпалил Слава.
— На обочине Кузбасской трассы, недалеко от поворота к дачному поселку «Астра».
— Опять бензин кончился, как у люлькинских «жигулей»?
— Бензина в топливном баке достаточно. Машина хотя и заезженная, но вполне исправна. В салоне нашли автомат Калашникова, из которого стреляли при ограблении автобуса, а следовательно, тот же самый, что использовался при убийстве Красноперова с его подругой. Госномера с машины сняты. На заднем стекле остались полоски клейкой ленты. Видимо, ими был прилеплен транзитный номер, вроде бы автомобиль перегонялся к новому месту постановки на учет.
— По номерам двигателя и кузова машины можно запросто установить ее хозяина.
— Установили. «Ауди», принадлежащая Джону Ивановичу Корягину, накануне бандитского нападения на автобус была угнана от казино «Золотой петушок» и с той поры находилась в розыске.
Голубев повернулся к Лимакину:
— Петя, все дороги ведут не только в Кузнецк, но и прямиком к «Золотому петушку».
Лимакин показал на план райцентра:
— Вот мы с Антоном Игнатьевичем и анализируем предполагаемый путь «ауди» при «наезде» на Красноперова, чтобы по ее следу приехать к игорному дому, что называется, во всеоружии.
— Какой вывод получается?
— А вывод, Слава, такой… В райцентр преступники заехали по дороге со стороны Раздольного. Подкатили к красноперовскому винному магазину. Здоровый мордастый парень в камуфляже, узнав от продавщиц, что хозяина в магазине нет, мигом сел в черную машину, которая тотчас умчалась.
— Не Алтынов ли это был?
— Показывал его старое фото продавщицам. Девушки неопределенно пожали плечами.
— Догадываюсь, что, расстреляв Красноперова, киллеры по окраине райцентра выехали вновь к дороге на Раздольное и по ней — на трассу…
— Другого пути у них не было.
— А откуда ехал Красноперов?
— Со стороны Кузнецка. На посту ГАИ у Таежного его джип знают и видели, как незадолго до ЧП Всеволод заправлялся там у бензоколонки.
— Киллеры тоже прекрасно знали джип «Судзуки», если расстреляли его с ходу.
— В этом нет сомнения. Гнались за ним, видимо, от самого Кузнецка. Чтобы не засыпаться на посту возле Таежного, свернули к райцентру у Раздольного.
— Если бы не подъезжали к винному магазину, встреча их с Красноперовым произошла б на дороге где-нибудь между райцентром и Таежным без свидетелей. Тогда бы мы даже не узнали модель машины преступников. Сплоховали, выходит, киллеры, а?..
— Это как сказать. Если бы Красноперов не задержался при заправке джипа у Таежного, он бы приехал к магазину раньше «ауди».
— Получается, что убийцы хорошо ориентировались на местности?
— Без наводчика, знающего наши пути-дороги, это преступление явно не обошлось.
— Но зачем после расстрела Красноперова киллеры запустили автоматную очередь в переулок?
Следователь развел руками:
— Этот вопрос по-прежнему остается без ответа.
Голубев стал рассматривать растеленный на столике план райцентра. Как будто рассуждая вслух, заговорил:
— Вот улица Полярников… Здесь расстреляли Всеволода Красноперова и его симпатичную спутницу Верочку Портнягину… Вот безымянный переулок… Куда он ведет?.. На улицу Гражданскую, а там… Что там?.. — Слава, хлопнув себя ладонью по лбу, посмотрел на Лимакина, потом на Бирюкова. — Господа-товарищи! На Гражданской живет карманник Витя Синяков…
Бирюков улыбнулся:
— И на его доме надо установить мемориальную доску?
— Без шуток, Игнатьич, меня озарила внезапная догадка! Я только что видел Витюшку, когда он вышел из аптеки. Купил там бинт и вату якобы для мамки, которая поранила ногу. По тому, как Синяк при разговоре не смотрел мне в глаза, думаю, что это ложь. Не подстреленный ли в переулке дружок залечивает рану у Вити?..
— Далеко от переулка дом Синякова?
— Рядом, прямо на углу.
— Догадка хорошая.
— Значит, надо действовать! — вдохновился Голубев. — Давай, Игнатьич, санкцию на обыск у Синякова, и я с группой захвата немедленно отправлюсь к нему.
— Обойдемся без «захватчиков», — сказал Бирюков. — Втроем поедем…
Минут через двадцать после этого разговора прокурорские «жигули» остановились на улице Гражданской у бревенчатого домика с полуразвалившейся надворной постройкой. Оставив шофера в машине, Бирюков с Лимакиным и Голубевым направились в жилище Синякова. То ли день для розыска выдался везучий, то ли нечистой силе надоело играть со следствием в прятки, но внезапное озарение Славы Голубева оказалось настоящим провидением.
В тесной кухоньке за обеденным столом с немудреной закуской Витя Синяков допивал поллитровку «Столичной» в компании с круглолицым парнем, широкие плечи которого и бугристо выпирающие бицепсы плотно обтягивала давно не стиранная тельняшка. Правая штанина камуфляжных брюк на парне была закатана выше щиколотки, обнажая свежезабинтованную ступню. Возникшую немую сцену нарушил Голубев. Глядя в расширенные глаза удивленно уставившегося на него Синякова, Слава осуждающе покачал головой:
— Ну, Витюшка, ты даешь дрозда! Вот, оказывается, какая «мамка» поранила ногу. — И повернулся к парню: — Если не ошибаюсь, брокер Алтынов?..
— Чего? — будто не понял парень.
— Предъявите документы, — попросил Бирюков.
Парень показал на висевшую у входной двери камуфляжную куртку:
— Там мой документ.
Следователь Лимакин, проверив карманы куртки, подал Бирюкову стандартную справку, выданную исправительно-трудовой колонией осужденному Дмитрию Алтынову в связи с отбытием срока наказания.
— Паспорта нет? — спросил Бирюков.
— Не успел получить, — ответил парень. — Еще не определился с местом жительства.
— Долго определяетесь.
— Быстро сказки сказываются. Хотел в Новосибирске обосноваться, да не получилось.
— Почему не в Кузнецке?
— В родном городе мне делать нечего. Там все население разделилось на воров и охранников. Ни к тем, ни к другим не хочу примыкать.
— Могли бы примкнуть к шахтерам.
— Я не дурак, чтобы задарма под землей жизнь укорачивать. Шахты теперь, как братские могилы.
— В наши края с какой целью второй раз наведались?
— Почему второй?.. Впервые к Вите заглянул. Думал, работенку здесь подыщу, да ногу совсем некстати поранил…
— Купался Митяй в речке и на разбитую бутылку наступил, — торопливо добавил Синяков.
— Витя, не суфлируй! — одернул его Голубев.
— В натуре, так, — буркнул Алтынов.
Бирюков пригляделся к стоявшим у порога большим кроссовкам:
— Это ваша обувь?
— Ну.
— По-моему, испачканная кровью правая кроссовка прострелена пулей. Придется вас задержать. Собирайтесь, поедете с нами.
Растерянное выражение на лице Алтынова сменилось испугом.
— Собственно, а в чем дело? — спросил он.
— О всех ваших делах поговорим в прокуратуре. — Бирюков повернулся к Лимакину: — Обувь задержанного — на экспертизу.
Алтынов насупился:
— Босиком, что ли, мне ехать?
Голубев сказал Синякову:
— Сообрази-ка корешу какие-нибудь обутки.
— В сенях старые галоши в аккурат ему подойдут, — угодливо проговорил Синяк.
Глава XXIII
Борис Медников, оглядев поврежденную ступню Алтынова, заявил, что это не что иное, как огнестрельное ранение, полученное не более суток назад. К счастью потерпевшего, пуля прошла через мякоть пятки и не задела кости стопы. Обработав и профессионально забинтовав рану, судмедэксперт без проволочек подготовил официальное заключение.
На допросе в прокуратуре Алтынов попытался изобразить недоумение по поводу медицинской экспертизы, однако Бирюков сразу одернул его:
— О купании и разбитой бутылке можете сочинять Синякову. У нас такие сказки не проходят.
— Про бутылку Витя Синяк сам от фонаря брякнул, а я сдуру повторил за ним, как попугай, — виновато усмехнулся Митяй и с болезненной гримасой уставился на забинтованную пятку. — Откровенно говоря, случайно под шальную пулю угодил. Шел вчера по тихой улице. Вдруг между встречными машинами автоматная стрельба началась. Чтобы не пришили по ошибке, бросился в переулок, а бандиты вдогонку мне очередь засобачили. Сгоряча даже не почувствовал рану. Хватился, когда уж к Синяку домой прибежал.
— Эта легенда ближе к истине, — сказал Бирюков.
— Правда, так было.
— Чтобы добраться до правды, давайте начнем наш разговор с того момента, когда после освобождения из колонии вы с Куксиным приехали электричкой в райцентр и представились здесь брокерами.
— Чего? — будто удивился Алтынов. — Я ведь уже говорил, что вчера первый раз сюда приехал.
— Не хотите говорить с начала, начнем с конца. Где вы скрывались после выхода из колонии?
— Нигде не скрывался. Жил у друзей в Новосибирске и ничего криминального за это время не сделал.
— Адрес друзей назовите.
— Не могу.
— Значит, лжете.
— Ну вот еще… Ребята не в ладах с правоохранительными органами. Нечестно предавать тех, кто приютил на первых порах после отбытия наказания.
— Уголовная «честь» для вас дороже гражданской совести?
— Совесть совестью, а закладывать друзей не хочу. Они и без моей наводки погорят. Пусть сами решают свои проблемы.
— В камуфляж друзья вас нарядили?
— Сам в военторге купил.
— На какие средства?
— Не совсем же с пустыми карманами я из колонии вышел. Кое-что подработал.
— С Синяковым как познакомились?
— Друзья дали Витин адрес.
— Раньше у него никогда не были?