Большая книга ужасов – 60 (сборник) Волков Роман
До деревни пара ночных странников добралась минут через двадцать. Как оказалось, Валерий Павлович видел не амбар и не хлев – это была стена из толстых бревен, заостренных и обожженных на концах, окружавшая Безводье. «Прямо как в Средневековье», – удивленно подумал физрук, осматривая бастион, и выключил фонарик. Василий тем временем поскреб длинным ногтем (впрочем, каким ногтем? коготь это был, самый настоящий коготь) в небольшую дверку, которую гость даже не заметил, увлекшись разглядыванием монументального сооружения.
– Иящщщ, Васиии, иящщ.
Казалось, голос Василия не стал громче, все так же оставаясь на уровне шуршащего полушепота, но за стеной его услышали. Что-то загремело, стукнуло, и воротца медленно, с чудовищным скрипом, отворились.
Палыч ожидал увидеть еще одного змеекожего человека, похожего на его спутника, но в тусклой предрассветной серости возникла странная перекошенная фигура с огромной головой, посаженной, как казалось на первый взгляд, прямо на плечи, без шеи. В следующее мгновение до учителя физкультуры дошло, что перед ним горбун. Его руки были неестественно длинными и свешивались чуть ли не ниже колен. Правда, было в его облике и кое-что уже знакомое – глаза. Как и у Василия, они светились двумя тусклыми гнилушками.
– Иящщщ, Карп, иящщ, гостиииии. Палыччччч.
Змеекожий спаситель сделал жест в сторону Палыча, тот вежливо кивнул горбуну:
– Валерий Павлович Калашников. Простите за вторжение.
Карп (как его окрестил Палыч) секунду без всякого выражения пялился на незнакомца, потом посторонился, и двое вновь прибывших вошли в проем низкой калитки. Сзади громыхнул деревянный засов.
– Марьяяянаааа. Камнеее.
– Палыччч, – прогудел горбун с сомнением в голосе. – Иящхо, светщщ, луна бело…
– Палыч узвар питии у мяя спатииии.
– Дащхо, дащхо, – согласно закивал своей большущей головой горбун и быстро пошел куда-то вдаль.
Деревня с ее обитателями казалась сложным переплетением чего-то знакомого и обыденного с чем-то совсем невозможным. Школьный психолог Андрей назвал бы это ощущение «когнитивным диссонансом», хотя, скорее, окажись он на месте физрука – упал бы без чувств и так бы и лежал, как мешок на сырой траве.
За высоким частоколом оказалась широкая деревенская площадь с какими-то подобиями не то землянок, не то низких деревенских домов, потрепанных ветром, не то шалашей, устроенных поверх нор каких-то огромных животных. Несмотря на ночное время, создавалось ощущение, что никто в этом страшном поселении не спит: по площади взад-вперед медленно двигались обитатели поселка. К удивлению Валерия Павловича, не все напоминали его змеекожего спасителя, напротив, нельзя было найти ни одного похожего на другого жителя.
Сама площадь также выглядела обыденно и противоестественно одновременно. Вот на фиолетово-баклажанном, будто выжженным куске земли растет знакомый подорожник, видны маленькие островки самой обычной зелени, хоть и грязной, высохшей и изрядно потоптанной, а вот ближе к краю одной из тропинок растут какие-то цветы кислотного окраса, напоминающие больше споры ядовитых грибов с торчащими из них неестественного насыщенного зеленого цвета листьями и с черным плотным стволом.
Не обратить внимания на местных жителей тоже было невозможно. Вот идет, раскачиваясь, обычный человек, разве что кожа у него почти полностью серая, да глаза уже привычного ядовито-желтого цвета, а вот рядом с ним какое-то сгорбленное существо, напоминающее низкорослого медведя с торчащими где попало клочьями жестких бурых волос. Некоторые жители неторопливо шли, подобно уставшему человеку, иные ходили, словно тащили за собой волоком какую-то непомерно тяжелую ношу. Те же жители, которые куда-то торопились, предпочитали передвигаться на четвереньках, напоминая не то собак, не то обезьян. Сходство с собаками усиливал лай, переходящий в подобие волчьего воя, и этот поток звуков лишь изредка прерывали отголоски каких-то обрывочных фраз, хоть и напоминавших где-то русский язык, но даже из выловленных звуков невозможно было собрать знакомых слов.
Большинство жителей носили лохмотья старой, вероятно, еще советской военной формы. Но многие просто заматывались в содранную шкуру кабанов со свисающими сальными клоками черной шерсти. Казалось, жители то ли никогда не спали, то ли вели ночной образ жизни.
Тем временем Валерий Павлович остался совершенно один, его змеекожий спутник успел куда-то уйти. Физрук вдруг осознал еще одну пугающую вещь: помимо лая и обрывков малопонятных фраз, в деревне не было никаких звуков. Все местные жители передвигались бесшумно, а ветер отсутствовал полностью. Казалось бы, при таком безветрии окруженный болотами и торфяниками поселок должен пахнуть сыростью и смрадом, однако, помимо едва уловимого серного запаха, ничего другого не ощущалось.
Приглядевшись, Палыч увидел, что от земли в нескольких местах идет едва заметный не то редкий дым, не то пар. Такой же пар выбивался и у него из-под ног. Это было странно, так как торфом здесь не пахло, а земля если и была выжжена, то явно очень давно. Да и откуда здесь взяться пару, если видно, что все вокруг пересохло, и даже растениям не хватает влаги, если не считать ядовитых грибоподобных цветов. Такое несоответствие еще больше усиливало тревогу Палыча, нервы вновь натянулись как струны, а сердце стало биться как белка в капкане. Плохое это было место, гнилое, страшное! Все здесь было неправильно. И сам воздух словно состоял из тревог и ожидания беды.
Неожиданно Палыча резко пронзил холодный укол ужаса: он спиной почувствовал чей-то пронзительный взгляд, но повернуться было страшно. Собравшись с духом, учитель глянул назад и негромко вскрикнул от неожиданности.
Вплотную с ним стоял, колеблясь, как лист на ветру, высокий, чуть сгорбленный мужчина с кожей, отдававшей желтизной. Лицо, шея и все открытые участки кожи были покрыты уже засохшими язвами и шрамами от этих язв. Однако больше всего пугал даже не внешний вид, а взгляд существа, пронизывающий физрука насквозь. Создавалось ощущение, что глаза светятся, настолько они выделялись на этом серо-желтом лице. Возможно, это было лишь отражение светившей в небе полной луны, но ощущения у Палыча были самые жуткие.
– Хооодиии, – голос существа был холодный и безжизненный, словно могильный, затем оно развернулось и поскакало в сторону с помощью одной ноги, вторая же служила исключительно для опоры.
Валерий Павлович набрал побольше воздуха в грудь, резко выдохнул и медленно поплелся за существом, отметив, что оно одето в старую, рваную военную форму советского образца, это хоть немного, но успокаивало.
Физрук уже мог осмотреться вокруг и все обдумать. Итак, он оказался в дикой деревне, населенной странными существами, по всей видимости, бывшими солдатами, мутировавшими в результате какой-то ядерной или химической катастрофы. На первый взгляд, они не проявляли никакой агрессии, но все равно тревога жгла учителя изнутри. Что-то здесь было нечисто.
Существо в военной форме и с могильным голосом привело Палыча в какой-то полубарак, скрывавшийся внутри холма за грубо стесанной и перевязанной бечевками дверью. Внутри было темно, лишь лунные лучи, проникавшие в небольшие щели, освещали грязную конуру, к которой метнулся и пропал в темноте какой-то толстый уродец. Физрук оказался в закрытом темном помещении с неизвестным ему монстром.
Постепенно глаза преподавателя привыкли к темноте, он по-прежнему стоял у входа, не решаясь ни выйти, ни пройти внутрь. Перед ним находился очередной мутант, небольшой, сгорбленный, но очень широкий в кости. Палыч пытался собраться и оценить положение: «Кто он, вожак? Почему именно к нему меня привели? Неужели теперь моя судьба в руках этого жителя? Что он сейчас будет делать?»
Существо медленно пошло вперед, в руках у него был какой-то предмет, похожий по форме на глиняную вазу. Ноги у Палыча стали ватные, а голос предательски отказал. Да и кричать было бесполезно.
Существо подошло к Палычу на расстояние вытянутой руки. Учитель отчетливо видел желтизну глаз хозяина жилища.
– Пиииить, – хозяин протянул физруку старый кувшин, подойдя почти вплотную. Чувствовался гнилостный запах, не то изо рта мутанта, не то из кувшина.
– Пеееей. – Странно, у него был такой же низкий свистящий голос, как и у других жителей деревни, но чем-то он сильно отличался. На секунду показалось, что голос принадлежит женщине. Однако в темноте не было видно толком даже фигуры, только темный силуэт и желтые глаза, пронизывающие насквозь.
Палыч попытался сбросить оцепенение, взял в руки кувшин с отваром, сделал глоток и отдал сосуд хозяину. Сразу же страх стал уходить, начала накатывать усталость, и снова захотелось лечь и заснуть. Может, когда он проснется, этот кошмар закончится и он пойдет в школу? Ах, как бы хотелось снова оказаться в родном спортзале с учениками. Ученики! Он совсем забыл о том, что в лесу четыре его ученика!.. Но ведь сейчас их искать бесполезно, надо выспаться…
Палыч начал клевать носом на деревянной неструганой лавке у стола, но тут хлопнула входная дверь, и на пороге появилась женщина. На первый взгляд, она была совершенно обыкновенной: без горбов, змеиной кожи или потрескавщегося черепа вместо лица. И лицо у нее было даже привлекательное, с высокими скулами и чуть раскосыми глазами. Волосы, отливающие в свете лампы темной медью, заплетены в косу, на голове платок, завязанный так, что он полностью закрывал лоб до бровей. Простое домотканое платье подвязано плетеным пояском. Валерий Павлович не сдержался и вздохнул с облегчением – увидеть обыкновенное человеческое лицо было несказанно приятно.
– Здраст. Вуй. Те, – чуть поклонилась женщина и обратилась к хозяину: – Гость? Твой?
Речь женщины была тоже куда более понятна, чем у Василия или Карпа.
– Приии, Маря-нааа.
Женщина кивнула и стремительно направилась к Палычу:
– Лож. Иська, – скомандовала она не терпящим возражений голосом.
Физрук чуть помялся, но крепкие руки настойчиво и аккуратно уложили его на лавку. Марьяна хмуро оглядела подопечного, потом потянулась к узлу платка под подбородком и распустила его. Палыч зажмурился. Во лбу женщины открылся большой фасеточный глаз, как у насекомого, и в каждой ячейке был свой собственный зрачок. Физруку показалось, что каждый из этих маленьких глазков движется отдельно и живет своей собственной жизнью. Зрелище было жуткое, чуть ли не хуже, чем лицо-череп Василия.
– Уз. Вар. Да. Вал? – послышался недовольный голос Марьяны.
– Даиии, – замялся хозяин конуры.
Ловкие пальцы щупали грудную клетку, руки, лицо Палыча, а он лежал, вытянувшись в струнку, и даже дышать боялся. По коже бродило какое-то необъяснимое горячее покалывание, и мужчина был уверен, что оно возникает там, куда смотрит знахарка своим ужасным глазом.
– Нача. Лося. Хоршшшшо. Изме. Ненния, – констатировала женщина, похлопав пациента по руке.
– Какие изменения? – все-таки смог подать голос учитель физкультуры и сел на лавку. На Марьяну он старался не смотреть.
– Изме. Ненния, – непонятно ответила женщина.
– Оноо напоооо, на поооо. Льзуи-лзуи, – в голосе змеекожего человека послышались виноватые нотки. Физрук глянул на своего спасителя. (Или уже нет?) Но Василий поспешил отвернуться и занялся растопкой печи.
– Напо. Льзу, – вздохнула Марьяна, повязала платок, снова став похожей на обычную женщину, и села на табуретку в торце стола.
Последнюю фразу Марьяна произнесла с кривой ухмылкой, и Валерий Павлович так и не понял – над ним она смеется или какие-то свои мысли у нее сарказм вызвали.
– А можно мне прилечь? Я спать хочу очень, – пробормотал физрук, снова начиная клевать носом.
– Вооон. Зааавтрааа ииииграаа, – хозяин полубарака показал взглядом в глубь помещения. В той стороне в углу Валерий Павлович увидел кучу прелой травы, которая пахла сладковато и приятно. О какой игре говорило существо, сейчас думать не хотелось. В конце концов он даже устал бояться. Женщина повернулась к хозяину дома, замерла, потом чуть кивнула, будто услышала что-то, подошла к Палычу и положила руку ему на затылок, запуская в череп маленькие болотные искорки. Весь окружающий мир погрузился во мрак, дыхание выровнялось. Физрук уснул. Снов он не видел.
Глава 13
Какое-то время парни шли по выжженной земле в полном молчании. Спустя почти сорок минут безмолвной ходьбы тишину прервал Мазуренко:
– Лес.
Остальные проследили за его взглядом. Действительно, спереди справа были видны голые верхушки деревьев. Все переглянулись. С одной стороны, больше не придется идти по этой черной выжженной земле, а с другой – неизвестно, что ждет их в лесу. К тому же время шло к вечеру, а встретиться в темноте с этими огромными кабанами, или кто они там, ну совсем не хотелось.
Еще через несколько десятков метров выжженная земля заканчивалась, и парни встали перед стеной голых почерневших деревьев.
– И куда мы пойдем дальше? – вопрос Масляева вовсе не подразумевал ответа. Идти было некуда.
– Может, обратно? – голос Мазуренко звучал жалобно. – Выйдем на дорогу, позовем помощь, пусть Палыча МЧС ищет, они профессионалы…
– Нет, пока мы будем искать помощь, стемнеет, – голос Павлихина не подразумевал возражений. – Не успеют они найти Палыча, случится с ним что-нибудь плохое. А мы виноваты будем. Нет уж, пойдем дальше, вон там я вижу тропинку. Наверняка Палыч, если досюда добрался, то пошел по ней. Больше некуда. А пошел бы назад – мы бы его встретили.
Ребята двинулись в сторону тропинки и вскоре оказались в мрачной чаще полуживого леса. Однако среди деревьев стало легче дышать, а мертвая тишина сменилась легким шумом ветра, гуляющим в ветвях, и пусть редкими, но такими знакомыми вскриками птиц.
Парни продолжали идти в полном молчании, но все же на душе у каждого становилось легче. Никакие коряги под ногами и ветки, под которыми приходилось пролезать, не могли помешать тому, что на душе становилось все светлее. А еще через каких-то двадцать минут ребята по тропинке вышли в сосновую рощу. Идти стало совсем легко, а свежий запах смолы и хвои придавал сил. Макушки сосен постепенно окрашивались в красные тона, предвещая скорый закат.
– Если через два-три часа не найдем следов Палыча, надо будет подумать о ночлеге, – Волконогов впервые за долгое время вышел из своих мрачных мыслей. – Стемнеет скоро.
– Вон там поляна, – Масляев показал в сторону, где виднелся просвет.
– Пойдем, посмотрим, – Павлихин повел ребят за собой.
Они вышли на поляну. В самой ее середине возвышался земляной вал, заросший травой.
– Ребят, смотрите, курган, – замечание Валеры было явно лишним, все и так увидели странный холм. – Может, тут древнего богатыря похоронили…
– Это не курган, а земляной вал. Видимо, какой-то бункер или дот, – Павлихин говорил это слегка укоризненным тоном. – Пойдемте, посмотрим, где там вход.
Ребята обошли вал, и действительно сзади оказалась невысокая деревянная дверка.
– Мы же не полезем туда? – прошептал Мазуренко умоляющим голосом.
– А чего ты боишься? Призраков? Черного Ефрейтора? Пошли! – Масляев смело дернул ржавую ручку на себя. Раздался страшный скрип, и дверь распахнулась, открыв мрачный вход, из которого пахло сыростью. Ребята достали фонарики и полезли внутрь, пригибая головы, чтобы зайти.
Бункер был совсем пустым, если не считать гниющих и разваливающихся деревянных полок на стенах.
– Пустота. – Волкогонов разглядывал полки, водя по ним фонариком, но луч не мог выловить ничего, кроме изъеденных короедами покосившихся столбов и сырой земли, из которой торчали волосатые корешки.
– Но зато мы можем здесь заночевать. Вот прямо на этих нарах. Крыша есть и дверь, никакая тварь сюда не полезет. – Масляев уже проверял рукой прочность полок. – Интересно, а что это за нора? Какой-то склад?
– Угу. И наверное, забросили его сразу после войны, – Павлихин говорил это, тщательно осматривал доски. – Думаю, здесь где-то поблизости должна быть военная часть, обычно на таких складах хранили продовольствие и обмундирование рядом с военными поселениями. Так что может быть, что…
Речь Павлихина прервал скрип двери и внезапно наступившая темнота, в которой только дрожали лучи фонариков. Все четверо вздрогнули и замолчали.
– Может, это ветер? – первым нарушил молчание Волкогонов.
– Конечно, ветер, не Баба-яга же дверь захлопнула. – Масляев старался выглядеть неиспугавшимся, хотя легкое дрожание голоса его выдавало. – Сейчас я открою.
Андрей подкрался к двери и начал медленно открывать ее, стоя сбоку, так, на всякий случай.
Дверь открылась с протяжным скрипом, и бункер снова заполнил красноватый свет заходящего солнца.
– Никого? – спросил Павлихин, однако Масляев будто не услышал вопроса. Он продолжал стоять, не двигаясь. Все тоже замерли: снаружи слышался шорох.
Оцепенение прервал сиплый мужской голос снаружи:
– Кто там?
Парни замерли в полной тишине.
– Кто там? Солдат, ты из какой части? – Это однозначно был не голос Палыча.
– Здравствуйте, – Масляев выглядел ошарашенно, Волкогонов с Павлихиным пошли к другу на подмогу, за ними посеменил Мазуренко.
– Ох, вас еще и много, – когда ребята вышли из бункера, они увидели мужчину лет двадцати пяти в темно-зеленой форме. На плечах у него были не то черные, не то темно-синие погоны с полоской грязно-желтого цвета и такими же буквами «СА». – Что вы там делали? Как вы вообще здесь оказались? Отвечайте!
– Мы заблудились, – ответил Павлихин.
– Не лучшее место для прогулок.
– Так точно. Мы экзамен по физкультуре сдавали. И сейчас… ищем своего учителя, вы его не видели? – Павлихин отрапортовал, вытянувшись в струну, словно был на занятиях у военрука.
– Нет, не видел. – Солдат покачал головой. – Ладно, темнеет уже. Пойдемте в часть, там вы мне все расскажете. – Он поманил их рукой и пошел в сторону леса. Ребята переглянулись, но почему-то двинулись за ним.
По дороге мужчина пару раз переспросил про экзамен по физкультуре, про Палыча, про школу. Вскоре они вышли к военной части, окруженной двойным высоченным забором с колючей проволокой наверху, которая зловеще потрескивала.
– Осторожно, ограда под электричеством, – бросил солдат, продолжая идти дальше. На проходной никого не было. Парни повернули вслед за солдатом поржавевшую вертушку и прошли по грязной тропинке, тускло освещаемой мигающим фонарем.
Сама часть выглядела заброшенной. Внутри было примерно двенадцать двухэтажных домов с отваливающейся штукатуркой и выбитыми то тут то там окнами. Сбоку – спортивная площадка с несколькими разломанными металлическими тренажерами и грунтовой беговой дорожкой.
– А где все? – наконец спросил Мазуренко. – Ну… солдаты?
– Кто спит, кто на объектах, – ответил мужчина, продолжая идти вперед уверенной походкой.
– А командир?
– На объекте. У Мертвого озера. Ладно, отставить вопросы. Идем в чипок, побалабасите.
– Куда? – спросил Роман, несколько сжавшись.
– В столовую, – объяснил Мазуренко. – Поесть.
– А почему чипок?
– Часть индивидуального продуктового обеспечения красноармейцев, – отчеканил солдат. – Проходите.
Внутри было чисто, но чувствовался запах затхлости и мха. Мужчина дал парням макароны с тушенкой. Те жадно ели, поглядывая на своего проводника. Вроде молодой, но лицо серое, уставшее, а на щеке – какое-то странное пятно, не то родимое, не то ожог. Глаза выцветшие, волосы выгоревшие. Когда парни наелись и отнесли тарелки в раковину, солдат проводил их в казарму, указал на четыре кровати:
– Сейчас уже стемнело, нет смысла искать вашего учителя. К тому же еще ночью здесь можно на дикого кабана нарваться. Так что сейчас ложитесь спать, а с рассветом решим, что делать. Утро вечера мудренее. Отбой. – После этой фразы солдат погасил свет и захлопнул дверь, оставив ребят одних в казарме.
– Ну что, пацаны, что думаете, где мы? – Волкогонов первым нарушил молчание после ухода солдата.
– Понятия не имею, стремное место, – ответил Масляев.
– Да ладно вам, ребят, обычная воинская часть, только запущенная сильно…
– Интересно, как они тут вообще служат? Может, у каких-нибудь других солдат спросить? В соседних комнатах? Тишина, как в гробу.
– Ну так время отбоя же. Все дрыхнут, – ответил Мазуренко, глянув на часы.
– Как без телефонов-то плохо, – ругнулся Роман, хлопнув себя по непривычно пустому карману. – Может, где-нибудь телефон тут найдем и МЧС вызовем?
– Нет уж, давайте сейчас спать, а утром пойдем физрука искать. Этот солдат наверняка знает все окрестности, и мы сами справимся, быстрее МЧС, – ответил Павлихин, устраиваясь на койке поудобнее и укрываясь одеялом с головой.
Глава 14
Валерий Павлович проснулся от бивших в лицо лучей солнца, попадавших в хижину через небольшие отверстия под самой крышей. Учитель не сразу вспомнил, где он находится и почему. Он огляделся вокруг и вскоре узнал жилище. Это был не сон! Он проснулся, да, определенно проснулся, но кошмар не закончился. Зато вокруг не было ни мутантов, ни оборотней, никого.
Хижина была пустой, и физрук был единственным живым существом в помещении, если не считать нескольких стаек муравьев, тонкими длинными рядами бегущих по своим делам в разные части жилища. В дальнем углу растопырилась деревянными ножками еще одна лавка, на ней стояли кувшины, те самые, из которых Палыч пил узвар накануне. Увидев их, учитель отчетливо понял, что хочет пить, и дело было даже не в сухости во рту… где-то в горле ощущалось слабое, незнакомое чувство, как будто пыльный комочек щекотал гортань изнутри, будто бы по коже изнутри водили мягкой кошачьей шерстью.
«Бог с ним, потом разберемся», – пробормотал Палыч, затем нашел в себе силы встать и подойти к сосудам. Наверняка хозяева не обидятся за такое самоуправство. А может, и не заметят: он же только совсем чуть-чуть выпьет, просто чтобы ушло это ощущение комка шерсти из горла.
Палыч сделал несколько маленьких глотков из самого чистого кувшина. Теплый узвар словно растекался по жилам, а травяной аромат ударил в ноздри и голову. Беспокоящее ощущение комочка шерсти понемногу улеглось, а сознание, с одной стороны, стало четким, с другой – добавилось легкое чувство нереальности происходящего. То ли учитель слишком резко встал, то ли просто травяной настой помог Палычу вспомнить, где он и как он здесь очутился.
Мальчики! Валерий Павлович снова вспомнил о своих подопечных. Что с ними сейчас? А вдруг их поймало то чудище и сожрало? Или случилось еще что-нибудь страшное? А может, их тоже нашли местные жители, и сейчас ребята так же лежат где-нибудь в хижине и отсыпаются. А если повезет, то, может, они выберутся и позовут на помощь. Как было бы хорошо, если бы подоспела помощь из города. Да уж, хороший экзамен по выживанию вышел!
Физрук размышлял, как бы ему выбраться, как найти учеников, как привести помощь. Но ведь надо же понять, где он сам находится и с кем имеет здесь дело. Спасители ли эти местные жители или он стал мухой, попавшей в паучью сеть?
Валерий Павлович еще раз огляделся вокруг. Солнечные лучи, продираясь сквозь пыль, тускло освещали жилище, увешанное паутиной, травами и мхом. Неожиданно глаз учителя зацепил в углу среди кучи травы старую тетрадку в коричневой дерматиновой обложке, точно такую же, в какой мама маленького Валеры записывала давным-давно свои кулинарные рецепты. Поверх нее рыже-коричневые муравьи шли колонной по известным только одним им делам.
Палыч поднял тетрадку, стряхнул с нее пыль и муравьев и открыл. Почерк был аккуратный и легко читаемый, вот бы Нина Ивановна порадовалась (Нина Ивановна работала учителем начальных классов и очень внимательно следила за чистописанием учеников. Палыч слегка флиртовал с этой учительницей).
Учитель присел на лавочку поближе к запыленному окошку и начал жадно читать.
Первая страница была подписана «Дневник рядового ВС СССР в/ч 3456 Сергея Макартычева».
На второй страничке была нарисована эмблема с подписью «Химические войска».
В дневнике шло описание первых дней в армии, как Сергей расположился в казарме, рассказывалось про теплую атмосферу в части, неплохую кормежку и прочие бытовые мелочи. Учитель бегло проглядывал текст дневника, пытаясь найти то, что может хоть как-то объяснить, как тетрадка оказалась в хижине.
Вскоре Палыч наткнулся на аккуратно написанные строчки: «День двадцать восьмой. Завтра мы из надоевшей учебки поедем на объект. Илья, наш командир, сказал, что мы уже готовы и завтра будем исполнять свой воинский долг. Пока неясно, что это за объект и что мы там будем делать. Генка говорит, что в Ахунском лесу есть куча секретных объектов с каким-то секретным оружием. Значит, нам доверят охранять или утилизировать содержимое какого-то очень секретного бункера с отходами невероятной мощности. Наверное, это будут какие-то новые разработки наших химиков. Уверен, будет интересно. Парни говорят, даже озеро будет рядом. Красота!..»
Следующая запись в дневнике, судя по нумерации дней, была сделана два дня спустя. В ней автор дневника выяснил цель их задания: ликвидировать бункер. Все основное оружие уже вроде как было захоронено, оставалось только замести следы. Зачем – ответа не знал даже лейтенант. Или просто говорил, что не знает. А дальше…
Следующая запись была написана гораздо более неровным почерком: «Не знаю, какой сейчас день… все дни перепутались после того нападения. Мы легли спать, а проснулись от рычания, воя и диких криков. Когда мы вскочили, то увидели чудище, похожее на огромную собаку, но клыки торчали, как у матерого кабана. Это чудовище напало на лагерь и на Илюху. И разорвало его на клочки. Мы ничего не могли сделать. Пистолет был только у Ильи. Мы в лес, тварь эта за нами, и вдруг мы выбегаем на поляну с обгорелой землей. Чудище остановилось. Мы живем на этой земле уже два дня, а когда пробуем уйти, оно на нас пытается напасть. И днем и ночью. Оно не спит никогда… Это пруклятое место! Пруклятое!..»
То самое чудище! Палыч завороженно читал дальше.
Теперь в дневнике были только обрывки записей, написанные все более корявым и нечитаемым почерком. Заблудившаяся команда солдат построила пару землянок на обгоревшей земле, затем следовал рассказ о том, как они научились делать узвар и начали изучать повадки зверя. Пугало то, что каждая новая запись была неграмотнее предыдущей.
«…Коля началося уже весь в шерсти. Меняются все. Я нет. У меня как бы шерсть в горле надо ее вымыть настоем травяным надо и вобще жалко возы воды нет надо узвара пить траву мочиии питиии питтт» – те же симптомы, что чувствовал учитель! «Началося», – эти сказанные накануне женщиной слова приобрели опасный смысл. Но учитель, как мог, гнал мысли о том, что и он может стать мутантом и что он уже встал на этот путь! «Нет, это невозможно, этого не может быть! Человек не может превратиться в тварь, такого не бывает. Это бы знали ученые, об этом везде бы говорили…»
Потом в дневнике шли совсем уж короткие записи, а почерк сделался корявее некуда. Записи говорили о каких-то событиях типа похода за узваром или бегством от очередной твари: «…теперь мех в животе мех везде внутри онанаступает питттиииии…» Последние страницы две были написаны совсем неразборчиво, как ни пытался их разобрать физрук, напоминали они больше какие-то каракули двухлетнего ребенка. Но последние два слова, написанные на отдельной странице, Валерий Павлович смог разобрать: «… завтраигра». Других записей после этих слов не было.
Игра! Как он мог забыть, ведь эти… хм, люди… вчера вечером упоминали какую-то игру.
В этот момент на Палыча и тетрадь сверху упала тень. Учитель поднял голову и вздрогнул: перед ним стоял, чуть покачиваясь и облизывая длинным языком тонкие губы, Василий. Как он зашел и подошел так тихо и незаметно? Палыч только и смог прошептать: «Что случилось? Почему?» Мутант смотрел пустым отстраненным взглядом.
«Игра», – сказав это, он развернулся и жестом велел следовать за ним.
Глава 15
– Команда, подъеееем! – Команда солдата была настолько же громкой, насколько и неожиданной. Ребята вскочили на своих койках, запутавшись в одеялах. Сквозь расположенные под самым потолком небольшие узкие окна казармы пробивались первые лучи восходящего солнца. И это в мае, когда рассветает совсем рано.
– Сколько сейчас времени? – сквозь зевоту спросил Андрей.
– Время подъема, товарищи бойцы! – голос военного был бодр, словно он проснулся уже давно и находился на самом пике активности.
– Еще только пять часов, – посмотрев на свои часы в ставшем бесполезном мобильнике, сказал Волкогонов.
– Уже целых пять часов! Десять минут на подъем, потом – утренняя физическая зарядка на плацу, заправка постелей, утренний туалет и утренний осмотр, – вновь бодрым голосом отчеканил солдат, после чего развернулся и вышел из казармы в направлении кухни.
– Зачем нас так рано будить? – недовольно проговорил Павлихин. Масляев тем временем мотал головой и тер глаза, пытаясь понять, что происходит.
– Какая еще зарядка? – протянул Павлихин.
– Ну раз уж мы сюда попали, значит, придется вместе с остальными солдатами какое-то время провести. А что рано разбудили – тоже хорошо, раньше Палыча найдем. – Роман пытался придать бодрости остальным, хотя и сам с трудом стряхивал остатки сна.
Однако когда парни вышли на плац, зевая и потягиваясь, никого, кроме одиноко стоящего солдата, они не увидели.
– Команда, стройся! – гаркнул тот.
– А где все? – повторил вчерашний вопрос Масляев, оглядываясь по сторонам. Часть словно вымерла.
– Отставить разговоры! Выполнять!
Спорить ребята не хотели да и не могли, учитывая то, что сон еще окончательно не покинул их. Началась зарядка с легкой гимнастики, растяжки, приседаний и прочих упражнений для разогрева мышц. Все это сопровождалось громким счетом и фразами вроде «Не сбавляем темп» или «Веселей-веселей». За разминкой последовала пробежка по стадиону. Сам солдат следил за ребятами с угла стадиона.
– На кой черт нам сдалась эта пробежка? – особо ни к кому не обращаясь, спросил задыхающийся Масляев.
– Ну а что ты хочешь, он же солдафон… соскучился по общению… и привычки солдафонские… – заметил Волкогонов.
– Нам Палыча надо искать и выбираться отсюда, а мы тут ерундой занимаемся, – ответил Андрей. – Валить надо, толку от этого (тут Масляев слегка качнул головой в сторону солдата) будет немного.
В этот момент с ними поравнялся Павлихин, внимательно слушавший их разговор:
– Не, ребят. Конечно, мы сейчас теряем драгоценное время, но без помощи солдата нам тут никак. Мы уже пытались и склады найти, и Палыча, а место это жуткое. Этот солдат тут все знает, без него нам никуда.
Ребята бежали неторопливо, пытаясь сохранить уже кончающиеся силы, однако даже в таком сберегающем темпе Мазуренко не поспевал за остальными и плелся позади, тяжело дыша. Сложно ему давалась эта разминка. Он спортом в таком количестве никогда не занимался, а тут пришлось. К счастью, после второго круга военный объявил окончание тренировки и пятнадцатиминутный отдых. Ребята собрались в круг и, опершись руками на полусогнутые колени, пытались отдышаться и посовещаться, пока солдат молчал, глядя на секундомер.
– Вы как хотите, парни, а я считаю, что этот вояка от одиночества умом тронулся, – язвительно проговорил Масляев.
– На фига нам это? Я устал, у меня все болит, – еле шептал Мазуренко.
– Ничего, сейчас отдохнем и, надеюсь, начнем уже поиски Палыча. Если найдем до темноты, может, ночевать уже дома будем, – слова Волкогонова значительно приободрили всю команду.
После заправки кроватей, умывания и переклички солдат повел ребят в столовую, требуя, чтобы они шли шеренгой.
– По крайней мере, в столовой нет такого затхлого запаха, – недовольно пробурчал Масляев.
На завтрак были сухари с тушенкой и напиток, по вкусу напоминавший что-то среднее между дешевым растворимым кофе, пылью и сухим молоком. Военный стоял спиной к столам и смотрел в окно, то и дело сверяясь с секундомером: на еду он отвел ровно двадцать минут. Ребята молча ели завтрак в пустой столовой. Разговаривать не хотелось, тут зевоту бы победить, а еще это тягостное молчание солдата, словно изучающего их затылком. Едва ребята доели завтрак и допили кофе, военный повернулся к ним и произнес:
– Товарищи бойцы! Сейчас подготовка к занятиям, прослушивание радиопередач различного характера, информирование личного состава…
– А когда отправимся на поиски физрука? – робко спросил Мазуренко.
– Отправимся, но сначала вы мне поможете кое с чем. За мной! – сказав это, солдат включил радиоприемник, развернулся и строевым шагом пошел вдоль дорожки в глубь военного поселения.
– Что еще за чертовщина? – полушепотом проговорил Масляев.
– Куда мы идем? Зачем? – добавил Мазуенко. Ребята нехотя поплелись следом. В их головах уже крутились нехорошие мысли, что они тут застряли с этим поехавшим солдафоном.
– Все-таки линять надо, – сказал Масляев. Павлихин в этот раз ничего не ответил, но вид у него был значительно более мрачный, чем раньше.
Вскоре они пришли к широкому квадратному колодцу, закрытому деревянными створками. Военный открыл створки, за которыми взору ребят предстала уходящая в темноту деревянная лестница.
– А когда вы поможете нам физрука найти? – решил напрямую спросить молчавший долгое время Павлихин, который, по всей видимости, решил уже действовать прямо и открыто.
– Как только вы мне поможете разобрать этот дзот, – ответ удивил Павлихина: на дзот яма была совсем не похожа. Итак, надо было перенести тюки изо всех уголков склада и расставить их вдоль одной стены. Ребята решили по-быстрому разделаться с задачей, чтобы приступить к поискам учителя. Тюки были набиты военной формой, кирзовыми сапогами, вафельными полотенцами, серым постельным бельем, в общем, всяким старым затхлым барахлом, которое проще было сжечь. Сам военный внимательно следил за парнями, поглядывая на секундомер и снова отпуская бодрящие комментарии вроде «выше нос, товарищи бойцы», но сам никак не помогал. Управились ребята минут за двадцать, после чего усталые и пыльные выбрались наружу. Прежде разбросанные по всему бункеру тюки теперь лежали аккуратно у стены, таким образом освободилось огромное количество пространства.
– Отлично, бойцы! Теперь нужно из другого бункера перенести ящики в этот дзот.
– Нам нужно нашего учителя найти! И нас дома ждут, – попытался возразить Волкогонов.
– Разговорчики в строю! Зааа мной! – командный голос военного не подразумевал возражений. Он развернулся и пошел к бункеру.
– Никуда я не пойду! – сказал Роман, подбоченившись. – Я что-то вообще потерял логику происходящего. Мы не ваши солдаты, мы школьники из школы. Из другого ведомства.
– По министерству образования, – добавил Андрей.
– И приказывать вы нам как бы права не имеете, – закончил Павлихин.
Военный рассмеялся.
– Есть у меня такое право. Называется – право силы.
– Это как? – пискнул Мазуренко. – Как вы нас заставите?
– Заставлять я вас не собираюсь – вы сами все сделаете добровольно. Это же в ваших интересах. Сами видите: мои бойцы на объекте, а дело сделать надо. С меня спросят. Бежать вы отсюда не можете: КПП я запер на ключ, а проволочная ограда – под напряжением. Разберите бункер, и отправимся искать вашего Палыча. Услуга за услугу.
Новая задача оказалась еще сложнее: перенести коробки в только что расчищенный дзот из бункера в полукилометре отсюда. Ящики оказались невероятно тяжелыми, каждый приходилось нести вдвоем. Солдат все время был рядом с ними, поглядывая на секундомер и прерывая любое общение, так что нельзя было даже перекинуться словечком. Однако уже через минут пятнадцать военный решил караулить вход очищаемого бункера, что позволило ребятам поговорить:
– Ну что, пацаны, что думаете, что делать? – начал Волкогонов.
– Понятия не имею, очень стремный тип, окончательно поехавший, – ответил Масляев.
– Согласен, не поможет он нам, – вступил в разговор Павлихин.
– Вот, я же говорил, что у солдафона кукушка не в порядке, а ты спорил, – сказал Масляев.
– Да уже вижу, не поможет нам этот… Кстати, а как его зовут, кто-нибудь запомнил? – спросил Павлихин.
– А он вроде и не представлялся. – Масляев и сам задумался, почему это солдат ни сам не представился, ни спросил имен у ребят.
– А кстати, что у него на погоне написано? СА. Что это такое?
– Советская армия! И ведь форма у него тоже советская еще, сейчас уже в другой служат.
– Странно все это, – опять протянул Мазуренко.
– Ну подумаешь, советская форма. Странно, конечно, но все понятно: новую не выдали, может, прапорщик упер, вот они старую и донашивают, – рассудительно сказал Волкогонов.
– Говорю вам, это Черный Ефрейтор. Видели, что у него на щеке?
– Ожог какой-то, – передернул плечами Андрей.
– Не какой-то. Химический, – вздохнул Валера. – И мы рядом с Мертвым озером, куда всю химию сбросили. Поэтому и земля вся черная, выгоревшая… – Мазуренко помолчал, затем добавил: – Мне про него брат рассказывал. Он нас в часть заманил, мы рты раскрыли…
После этих слов наступило молчание. Верить в слова Мазуренко не хотелось, но уж слишком много было совпадений.
– Нет, ребят, бред все это, – вновь вступил Волкогонов. – Не бывает никаких призраков.
– А как же тварь, которую мы все видели?
– Ну мало ли, дикий кабан, ну мутировал от радиации, но призраки-то тут при чем? Призраки от радиации не появляются. А кстати, что за тяжесть мы таскаем?
– Платы это, – мрачно заметил Павлихин, Масляев удивленно повернул голову в его сторону:
– Те самые?
– Да, вот мы и нашли их, только толку теперь с этого.
– Отставить разговоры! Почему замедлились? – громогласный голос военного, неожиданно оказавшегося за их спинами (хотя вроде он оставался с другой стороны и никак не мог их обогнать), заставил ребят вздрогнуть. – У вас даже этот бункер не разобран, а еще столько всего сделать нужно. Тут немерено неразобранных дзотов, бункеров и складов! А вы, салаги, плететесь как черепахи!
Ребята постарались побыстрее нести тяжелые ящики, только чтобы подальше уйти от солдата.
– А если это и правда Черный Ефрейтор? – после нескольких минут молчания сказал Волкогонов.
Читать бесплатно другие книги:
