Жертва Гименея Южина Маргарита
– И не думала. Но городок у нас небольшой. Все эти несчастные могли появляться в одном месте, например, посещать одну и ту же парикмахерскую, ходить в одни и те же магазины, бутики, спортзалы, я уж молчу про театры и цирк.
Фома с интересом уставился на тещу:
– Вы в самом деле так думаете?
– Это же логично, – вытаращилась Гутя. – И потом, рассуждай здраво. Ваша клиника – одна из самых известных, так?
– Н-ну да, она входит в тройку лучших в городе.
– А погибшие были, насколько я поняла, примерно одного возраста и достатка, так ведь? Все женщины в определенном возрасте начинают лечиться, потому что организм изнашивается, это аксиома. И что удивительного в том, что состоятельные леди могли позволить себе одну из лучших клиник? Это же ясно, они в плохую не пойдут. И что тут думать? Тут надо думать не о том, что они все – твои клиентки, а о том, что идет уничтожение состоятельных дам, я бы так сказала, – важно закончила Гутя и победно посмотрела на зятя.
Тот уставился на нее во все глаза и даже потянулся за тарелкой с мантами.
– Ну вот! Я же говорила, что на тебя никто не думает! А ты еще не хотел маме сказать, – радостно воскликнула Варька. – А мама, видишь, у нас какая? Она сразу все и поняла. Сразу и сообразила. Я ж тебе говорила, что мамочка у нас – настоящий детектив. Ты же помнишь, сколько она преступлений раскрыла.
И рыжая девчонка подскочила к матери и звонко чмокнула ее в щеку.
Аллочка крякнула. Вообще-то, в их семье именно она считалась настоящим детективом. И преступления раскрывала тоже она. Она даже открыла собственное детективное агентство, загнувшееся из-за отсутствия заказчиков. Но ведь не из-за Аллочкиной же профнепригодности? И потом, что-то мешало Алле Власовне так же беспечно подскочить к сестре и облобызать ее ланиты.
– Ф-фу, – с облегчением выдохнул Фома. – Вот честно скажу, женщин тех жалко, я их знал, но – будто камень с души упал. А то мне так и мерещилось, что за спиной люди в меня пальцем тычут, как в убийцу.
– Фома, – невинно спросила Аллочка, заталкивая в рот манты. – А кто это – Вероника Семеновна? Эта не та фифочка, с которой ты в ресторане сидел?
Фома так поперхнулся, что Варьке пришлось с силой долбануть его по загривку.
– В ка-а…ком ресторане?
– В «Сентябре». Я тебя там видела.
– Я… я не ходил в ресторан в сентябре, он наступил-то три дня назад. Нет, я точно еще ни с кем в рестораны не ходил.
– Аллочка! Ну что ты опять мелешь? – с укором зыркнула на тетку Варька. – Фом, возьми майонез. Или тебе горчицы?
Как ни старалась Варька увести разговор от тяжелой темы, но Аллочку было свернуть не так-то просто.
– Понимаешь, я вчера… ну да, вчера! Так вот. Я вчера зашла случайно в ресторан. Просто меня там ждал один мужчина, он меня пригласил, Варька, я потом тебе о нем расскажу. Сижу я за столиком, смотрю по сторонам, потому что мне за заказ платить нечем, и думаю, какого бы дурака отыскать? Нет, не так. И, значит, думаю, кто это сидит за столиком возле входа? А возле входа сидишь себе ты, Фома, а с тобой такая яркая особь женского полу. И голова-то у нее разным цветом выкрашена, и цепь-то у нее вся прям метражом, и ногти… Фома, а ногти у нее – вообще! Я не понимаю, как ты не заметил такую красоту? Вот если бы мне Гутя денег побольше давала, я бы только такой маникюр и делала. Варька, представляешь, такие длинные, а на каждом – отдельная картина нарисована.
– И как ты эти картины разглядела? – недоверчиво фыркнула Варька. – Ты же не за одним столом сидела с ней.
– Так я подошла! Вот честное слово, взяла и подошла. И вежливо поинтересовалась: «Женщина, у вас закурить не найдется?» А она даже не взглянула на меня. Но рассмотреть-то я ее успела.
– Ничего не понимаю, – снова отодвинул тарелку Фома. – Аллочка! Я не был вчера в ресторане!
– Был. В «Сентябре».
– Да нет же! Говорю, ни в «Сентябре», ни в «Октябре», ни во всех остальных месяцах года. Я был… Господи! Да целая клиника видела, что я с работы ушел черт-те во сколько.
– А у меня есть свидетель. И он сегодня обещал прийти, но у него что-то случилось. А вот завтра он за мной заедет, и можно будет у него спросить.
Фома заморгал и ухватил себя за виски.
– Так, давай разберемся. Значит, из дома я вышел в девятом часу, у меня вчера прием был с десяти до двух. Доехал нормально, без приключений, переоделся, начал прием. А потом… В два часа мы с главным ездили знакомиться с новым аппаратом, нам один спонсор его подогнал, очень нужная и сложная штука, нужно обучение. И мы с главным обучались – до восьми вечера и обучались. А потом нам Игорь Матвеич, врач один, старый и умный, как черт, сказал, где у нас в городе уже работает еще один такой аппарат, и мы туда помчались. И пробыли там… Да, мы там и просидели до двенадцати. А потом я поехал домой. Главный может подтвердить. Я и сегодня с ним был. Только мы сегодня уже наш аппарат проверяли. Пригласили этого Игоря Матвеича, и он нам на нашем аппарате показывал, как надо. Аллочка! Ну что ты хмуришься? Я ж говорю, главврач подтвердит.
– Да твой главный что угодно подтвердит, – пробурчала Аллочка. – А я сама видела. И сегодня видела, как к тебе в кабинет эта самая Вероника Семеновна заявилась.
– Сегодня? – снова быстро заморгал Фома. – Да, точно, сегодня она была у меня на приеме. Так я сразу сказал, ее убили, когда она домой из нашей клиники возвращалась.
– Ну? – уставилась на тетку Варька. – Теперь убедилась?
Аллочка могла бы поверить Фоме. И охотно поверила бы, но она же еще не выжила из ума.
– Просто Аллочка так со своим кавалером заболталась, что с кем-то спутала нашего Фому, – мило улыбнулась Гутя.
Аллочка хотела было напомнить, что, когда она разглядела Фому, никакого кавалера у нее еще не было, но под столом сестрица с такой силой треснула ее ногой, что Алле пришлось изобразить некое подобие стеснительной улыбки.
– Ну вот и славно, – успокоилась Гутя. – Фома, давай тарелочку, я тебе еще подложу. Почему ты сразу не рассказал все? Сразу бы и разобрались, и дело с концом. А то вон как ты похудел.
– Ой, мам, а если бы ты слышала, как он по ночам стонет, – пожаловалась Варька. – Фомочка! Поешь, и сразу в кроватку, отдыхать.
У Аллочки аж скулы свело – еще ничего с рестораном не ясно, а эти две курочки уже не знают, как облизать свое сокровище.
Между тем «сокровище» быстро справилось с ужином, и они вместе с Варькой исчезли в комнате. И уже через полчаса из-за двери донесся зычный храп.
– Надо Варьке сказать, чтобы она ему носки постирала, – вспомнила Гутя. – Я в последнее время машинку не заводила, а мужику завтра надеть нечего.
Она осторожно постучалась, потом сунула голову в комнату молодой семьи и на цыпочках отошла.
– Представляешь, спят, как младенцы, – сообщила она сестре.
– И Варька?
– И Варька. А что ты думаешь, она за Фому переживает не меньше, чем он сам. А теперь немного успокоились, уснули.
– А кто из этих младенцев так трубит? Прямо вылитый слон в бешенстве.
– Это не слон, это Фома. Намучился.
Аллочка запыхтела и накинулась на сестру:
– Гутя! Скажи, почему ты меня не слушаешь, а? Я правду говорю, видела я в том ресторане Фому! Почему не веришь-то?
– А потому, что, прости, моя дорогая, но ты сама себе противоречишь. То тебя в ресторан пригласил мужчина, и вроде бы даже ждал, но вот за твой заказ заплатить было некому. Или – ты подошла к этой даме и попросила закурить. И это ты-то! Которая вообще сигарету в руках не держала.
– Да, я подходила. Но я не курила, а попросила только. И она мне не дала, потому что, кажется, у меня сигарета была совсем дешевая, даже без фильтра. А мужчина… был мужчина! Только я на свидание с одним отправилась, а он… в общем, сбежал, паразит. Но зато я очень быстро познакомилась с Максимом Михайловичем, я тебе о нем рассказывала. Так что… Но я правда Фому видела!
– Ты с ним разговаривала? Ты его видела вот так, как меня? Только не ври, Аллочка!
– Я его видела, но не так, он далеко сидел. А потом он на минутку вышел, и я подошла к его бабе… даме. И я не разговаривала с ним. Он сразу убежал бы.
– И о чем это говорит?
– Это говорит только об одном: он трус. И бабник. А может, и убийца.
– Даже и не думай! – прикрикнула на нее Гутя. – Надо настоящего убийцу искать. А Фома…
– Но тот мужчина даже одет был так же, как Фома. И повадки все его. Он и головой вот так же делал, и руками.
– Вот я и думаю, если кто-то так похож на нашего Фому, даже жесты его копирует, то… кому понадобилось обезьянничать?
– Почему – обезьянничать? А может…
– Нет, не может! Объясняю: кому-то надо было, чтобы Фому увидели в ресторане вместе в этой Вероникой Семеновной, а потом от нее избавиться. Вот и подумай: кому?
– А что тут думать – убийце, – пробурчала Аллочка. – Чтобы потом это убийство повесить на Фому.
– Правильно! И заметь, Фома находился на работе, то есть его никто не видел, значит, алиби у Фомки нет. Так, во всяком случае, убийца и размышлял. Он же не знал, что Фома вместе с главврачом какой-то прибор поедет изучать.
– Получается, что этот мужик… он – клиент Фомы!
– С чего ты взяла? – спросила Гутя.
– С того, что он прекрасно видел, что к Фоме на прием прибыла эта Вероника Сергеевна. Он даже знает, когда она уехала, – сосредоточенно объясняла Аллочка. – Ему даже известно, что Фома ушел домой рано. Но вот о том, что он идет опять-таки на работу, убийца не ведал. А ведь в клинике все знают, что Фомка изучал аппарат.
– Здесь надо еще подумать, – почесала подбородок Гутя. – Во-первых, преступником может быть вовсе не мужчина, а женщина. Например, подруга этой дамы. Ведь отчего-то погибшая остановилась на дороге? И потом… Откуда этот человек знал, что Вероника поедет домой именно в это время? Она же запросто могла прокатиться по магазинам, завернуть к подруге, к мужчине, в конце концов, или ехать обратно с мужчиной, могла ведь? А тут все так продумано. И еще, преступник не ВИДЕЛ, что Вероника приехала к Фоме на прием, он это ЗНАЛ. Иначе когда бы он успел встретить ее на дороге?
– Обогнал, например.
– Спорно. Я понимаю, тут нам еще работать и работать. Берем это дело на себя.
– Да что ты! – поддела ее сестра.
Уж кому, как не Аллочке, браться за такое! Но Гутя насмешки не заметила. А еще раз серьезно подтвердила:
– Да, именно нам. Ты же видишь, как Фома нервничает, прямо угасает на глазах. И потом, когда расследование ведется в нескольких направлениях, дело движется быстрее.
Аллочка откровенно фыркнула – вовсе не надо ей разжевывать азбучные истины. Конечно, она расследует все, только при чем здесь Гутя? С нее-то точно толку, как молока с божьей коровки.
На следующее утро Аллочка нагрузила Гутю серьезной работой. Едва за дверями исчезли Фома с Варькой, как она разлепила веки, не поленилась встать с постели и строго сообщила:
– Сегодня приступаем к следствию. У меня кое-какой план уже созрел.
Гутя покорно хлопала глазами, дивясь расторопности сестры.
– Гутя, ты отправляешься в клинику Фомы и переписываешь всех пациентов, побывавших у него за последние два месяца.
– Зачем? – не поняла Гутя.
– Я тебе потом объясню, – махнула рукой сыщица и строго проследила за тем, чтобы сестра, не откладывая это серьезное дело в долгий ящик, быстро собралась и покинула квартиру.
Гутя под ее пристальным взглядом собралась за десять минут.
– Вот сейчас прямо и идти? – на всякий случай уточнила она.
– Да, Гутенька, сию минуту. И не забудь, мне нужна полная информация. Так что перепиши всех.
Гутя мотнула головой и вышла, а Аллочка сладко потянулась и снова забралась под толстое одеяло. По большому счету, особенной спешки дело не требовало, но ведь Гутя как начнет нудить: «Аллоська, вставай! Уберись в своей комняте! Да когда узе ты нацнесь приносить деньги в дом? Да сколько зе мозьно спать?» Ну, и конечно, разве тут выспишься? А Аллочке непременно надо выспаться. Сегодня у нее свидание, к тому же, Максим хотел выпросить у нее прощение любыми путями. Вот и надо поразмыслить, какими бы такими путями его простить? Путевку в Турцию попросить, что ли?
Казалось, Алла Власовна и уснуть-то как следует не успела, а сестрица уже тормошила ее, безбожно стягивая одеяло.
– Я просто удивляюсь! Какая безответственность! Я думала, она тут вся в работе, а она… Когда же ты начнешь приносить…черт с ними, с деньгами, но хоть какую-то пользу! Уберись в своей комнате, наконец! И вообще!
– Гутя, у нас на втором этаже собачка живет, у тети Лены, мне иногда кажется, что вы с ней на одном языке разговариваете… с собачкой.
– Ах так, да? Я – с собачкой? – сестра развернулась и обиженно хлопнула дверью
Злить Гутю было себе дороже. Тем более в преддверии завтрака. У Аллочки уже давненько попискивало что-то в животе, но подниматься раньше не имело смысла, не вставать же самой к плите, все равно ничего путного у нее не получится. Но вот сейчас… И вообще, с чего это сестрица разошлась? Ну, подумаешь, прилегла Аллочка, так это потому, что так удобнее думать.
– Гутиэра! Я просила раздобыть списки Фомкиных посетителей, ты почему так наплевательски отнеслась к заданию? Ты ведь понимаешь, мне это нужно не для того, чтобы кораблики из бумаги вертеть.
– Вот, – протянула ей Гутя гладкие листы. – Там работы было на пять минут. Попросила, и мне Анюта тут же через компьютер распечатала.
– Да что ты говоришь, – Аллочка рассеянно повертела в руках листы. – Придется нам купить компьютер, какая изумительная вещица! Там еще, я слышала, какие-то игры есть, да?
Гутя дернула плечом:
– У Варьки с Фомой стоит компьютер, зачем нам еще один, кто на нем работать будет?
– Так – я! Я и буду. Вот случилось расследование, а мне и написать не на чем. Пойди-ка, допросись у твоей дочери, а так у меня будет свой.
– Я не против, – равнодушно пожала плечами Гутя. – Зарабатывай и покупай, что хочешь.
– Уй-й-й, – поморщилась Аллочка, как от зубной боли. – Вот умеешь ты, сестренка, настроение поднять. А я… я у Максима попрошу. Точно!
– Вот-вот, – фыркнула Гутя. – Попроси. А заодно и квартирку пусть тебе подарит, куртку новую на осень. А лучше всего, если мы ему подарим твои руку и сердце.
– Ты бы лучше своими органами так разбрасывалась, а не моими, – пробурчала Аллочка и полезла в холодильник.
В животе урчало все громче, а Гутя отчего-то не слишком спешила приглашать сестрицу к столу.
Глава 3
Как украшает щедрость кавалера!
Ближе к вечеру Аллочка стала готовиться к свиданию. Сегодня она уже не с таким безоблачным настроением наряжалась в костюм, не так легкомысленно малевала щеки и даже осторожнее накрасила глаза – кто его знает, а вдруг у Максима Михайловича… у Максима опять что-то не срастется?
Однако он позвонил. Робко поздоровался и попросил к телефону Аллу.
– М-да, это я, – Аллочка постаралась ответить с полным равнодушием, хотя от напряжения ее левая нога выбивала тапком «Танец с саблями».
Максим Михайлович, вероятно, тоже ощущал некоторое волнение, потому что голос его был негромок и даже чуть дрожал:
– Аллочка, я могу сегодня с вами увидеться?
– Это вы меня спрашиваете? – искренне удивилась Аллочка. – Откуда я знаю? Я-то всегда готова, в том смысле, что я никогда не меняю своих решений, а вот вы!..
– Я тоже не меняю, их меняют обстоятельства. Если вы свободны, тогда я заеду к вам через часок. Вы успеете собраться?
– Заедете? М-м-м, я даже не знаю, – пила кровь за вчерашнее коварная дама. – Пожалуй, смогу… или нет.
– Но как же? – растерялся кавалер. – Вы же только что сказали, что не меняете своих решений? И я уже решил, как вас побаловать.
– Ну так что же вы? Приезжайте! Когда, вы сказали, через десять минут? Так я выхожу.
Максим отключился, а Аллочка, уже целый час сидевшая в полной боевой готовности, бешено заметалась по комнатам.
– Гутя! Гутя же! Где у Варьки духи?
– На ее столике, – вышла из своей комнаты сестра.
– Да нету их тут! У нее тут не те какие-то! Мне нужны французские, которые ей Фомка подарил, помнишь? Такие пузатенькие! Ну куда она их сунула-то?
– Ах, эти… с собой взяла, она их всегда в сумочке носит. А тебе зачем?
– Как это мне зачем? – взвилась Аллочка. – Как это мне зачем, если я сей момент ухожу на свидание? В кои-то веки мужик порядочный, а мне… Слушай, а может, мне Фомкиным одеколоном, а? Он ведь у него тоже из Франции.
– Можешь и Фомкиным, но если тебе все равно, брызнись освежителем воздуха, тоже приятный.
– Ну, знаешь! Твои шуточки!
Пришлось выйти без всякого парфюма, надеясь только на свой природный аромат. Но Аллочка уже твердо решила: первую же получку Максима они потратят на ее духи!
Максим ждал ее возле подъезда, а возле него стояла… нет, это была не машина, это была мечта! Алла Власовна никогда не разбиралась в автомобильных марках, но здесь и не нужно было что-то соображать: все соседи высунулись из окон, чтобы посмотреть – к кому приехали на эдакой красоте? Неужели опять к Дашке с третьего этажа?
Аллочка выгнула спину, оттопырила ручки и засеменила к Максиму Михайловичу, робко опустив глазки – ни дать ни взять Аленушка на выданье.
– Аллочка! А я уж испугался, что вы не выйдете, – негромко проговорил Максим, и Алла Власовна искренне пожалела – отчего мужику бог голоса не дал, все соседи услышали бы, как он трепетно к ней относится!
– Ну отчего же, – нежно качнула головой прелестница, изо всех сил изображая тургеневскую Асю. – Мне сюда?
– Нет-нет, – засуетился Максим, и у Аллочки ухнуло сердце – как пить дать, за этим красавцем прячется какой-нибудь «Запорожец»! – Не сюда, на переднее сиденье, пожалуйста!
Уф-ф! Сказка продолжалась.
Он уселся за руль, нажал на газ, машина плавно тронулась и стала набирать обороты. А Максим уже крутил ручку магнитолы, и ему даже удалось в считанные секунды поймать какую-то славную мелодию. А вот Фомка бы крутил до позеленения, и все равно бы ничего не нашел. Аллочка благодарно улыбнулась, повернулась к водителю и поняла, что пропала. Влюбилась! Втрескалась. Без памяти. И, наверное, в первый раз за долгие-долгие два месяца. Да и как можно было не влюбиться – Максим за рулем этой громадины смотрелся просто… да! Он был похож на гангстера. Но только на настоящего – чернобрового, с черными усиками, с горящими глазами, и обязательно в шляпе. Хотя, с этой стороны у Максима имелась явная недоработка – шляпы не было.
– А почему вы не носите шляпу? – спросила дама.
– Шля…пу? – растерянно повернулся к ней Максим. – А зачем?
– Это просто необходимо, неужели вы на себя в зеркало не смотрите? Надо шляпу. Все хорошо, но вот без нее…
Максим отчего-то резко повернул машину в сторону и остановился возле здоровенного магазина. О-о! Аллочка прекрасно знала это место. Она частенько устраивала себе экскурсии по богатым бутикам и салонам, но сюда она просто не отваживалась заходить. Да что там – ее туда попросту не пускали, потому что там требовались специальные карты, о коих Аллочка и знать не знала.
Но Максима не пугали никакие карты, он уверенно вошел в стеклянные двери, что-то сунул красавцу, парнишке на входе, и взял Аллочку под локоток.
– Тебе нужно купить новое пальто, – шепнул он ей в самое ухо и тут же спохватился: – Это ничего? Что я осмелился перейти на «ты»?
– Ничего-ничего, – быстро проговорила Аллочка, задыхаясь от приятного предчувствия. – Мне даже нравится, а что ты про пальто говорил? Купить нужно? Ты знаешь, я согласна полностью! Полностью согласна. Я вообще очень покладистая. А еще мне нужны сапоги. Ну, чтобы пальто не портить.
– Ботильоны, – кивнул Максим Михайлович, куда-то увлекая свою даму.
– А что это – ботильоны? Боты, что ли? – скривилась она. – Ну, если хочешь, можно и их, но и сапоги тоже.
Не обращая внимания на возрастающие потребности своей спутницы, кавалер подвел Аллочку к приятной молодой женщине.
– Верочка, помоги девушке одеться. Нам нужна верхняя одежда.
И тут Аллочка смогла почувствовать, как это сладко – быть миллионершей! А в том, что Максим – миллионер, она уже ни минуты не сомневалась. И в том, что он через неделю поведет ее под венец – тоже. Максим куда-то удалился, зато вместо одной прекрасной женщины появилось сразу несколько. И все они порхали возле Аллочки, прикладывали к ее тыквенной груди самые лучшие модели, пытались втиснуть ее щедрые телеса в дорогие ткани, облагородить ее фигурку тонкими шарфами, шляпами и даже перчатками.
Уже на пятнадцатой минуте Аллочка так прониклась этим щебетанием вокруг своей особы, что даже позволила себе скривить губы:
– Нет, это совсем не мой цвет! Неужели не видно, что он меня старит? А это… уберите немедленно этот фасон. Я в нем похожа на паучиху. А давайте вон то пальтишко примерим. Нет, я влезу! Я лучше знаю свои размеры.
К тому времени, когда в примерочной появился Максим, на его суд было выбрано четыре пальто разных цветов и моделей. Максим Михайлович не одобрил ни одно из них, а очень быстро выдернул вешалку с длинным пальто бархатного черного цвета, изумительного классического фасона, длиною до пят и ценою в несколько нулей.
– Примерь.
Аллочка даже боялась посмотреть на такую красоту. Стоит ли говорить, что вещь сидела на ней, как влитая, а объемные формы куда-то подевались, оставляя взору только подтянутую, строгую фигуру.
– Нравится? – спросил он.
Она только лихорадочно закивала головой.
– Берем.
Потом они взяли маленькие аккуратненькие полусапожки, которые Максим упрямо называл ботильонами. А еще были куплены перчатки и широкополая шляпа. Вот шляпу можно было и не брать. Стоила она, как две Фомкины зарплаты, а носить ее было ужасно неудобно, того и гляди ветер с головы сдует, и плакали тогда денежки. Да и поля Аллочка все время поднимала, потому что ни фига из-под них не было видно. Все лицо закрывала. Максим еще поинтересовался, какое у нее зрение, потому что для полноты образа вознамерился купить и очки, но тут Аллочка проявила стойкость – очки не нужны, иначе придется купить и собаку-поводыря. Она и так уже в этой шляпе ходит на ощупь.
– А теперь подберем платье, – окончательно добил Аллу Власовну потенциальный жених. – В субботу у нас прием, я хочу, чтобы ты была в нем.
Аллочка, забыв о тургеневской скромности, завизжала, как поросеночек, и кинулась на шею благодетелю.
– Уй-й-й-й! Точно! Мне нужно платье! И туфли! И духи! Французские, чтобы с запахом!
Максим Михайлович только тихо улыбнулся и попытался высвободиться из ее бурных объятий.
– Ну, Аллочка, тише, к чему столько радости, это так, мелочи, шелуха, фантики!
– Я с тобой опять по-о-олностью согласна! – ошалела от счастья Аллочка. – Но заявляю – с сегодняшнего дня я собираю именно фантики. Это у меня увлечение с самого детства.
Платье Аллочка могла бы выбирать целые сутки, потому что ей приносили все новые и новые модели, и одно было лучше другого. Сразу же захотелось взять, как минимум, штук семь. Но на лице Максима опять не выразилось ничего утешительного, он нырнул в недра красок и фасонов и выудил то, что ему больше всего приглянулось.
Это было строгое платье с длинными рукавами, глубокого черного цвета, без всяких бантов и рюшечек. Единственным его украшением был интересный воротник, который Аллочке подошел безукоризненно. Она даже помолодела лет на… два! На два года помолодела, не меньше.
– Я поняла! Вы – Зайцев! Я по телевизору вас видела, – восторженно выдохнула Аллочка, увидев себя в зеркале. – А я почему-то думала, что черный цвет меня старит и полнит.
– Полнить может любой цвет, если неправильно выбран фасон, – негромко произнес Максим Михайлович и распорядился, чтобы коробки поднесли к их машине.
Аллочка настолько была шокирована покупками, что даже забыла про духи и туфли. Да и у Максима они вылетели из головы, потому что, как выяснилось, думал он вовсе не о тряпках.
– Ну, теперь ты меня за вчерашнее простила? – улыбнулся он, снова ухватив Аллу Власовну под локоть и направляясь к выходу.
– Ой, боже мой! Ну конечно же! – воскликнула счастливая женщина. – И знаешь, Максим, мне так нравятся прогулки с тобой! Давай это станет нашей доброй традицией!
– Непременно, – склонил голову кавалер, и Аллочка улетела на седьмое небо.
Когда нагруженный коробками молодой человек провожал их до машины, Аллочка уже не могла оторваться от локтя своего нового знакомого.
«Нет, какая я молодец, – хвалила она себя. – Это ж надо – урвать себе такого мужчину! Гутя сойдет с ума!»
– Максим, ты не знаешь, где у нас поблизости сумасшедший дом?
Потом они ехали по городу. Опускались сентябрьские сумерки, а в салон патокой лилась медленная, такая сладкая мелодия. У Аллочки от любви защемило сердце. Вот сейчас бы в самый раз познакомиться с его домиком, усесться к камину и попивать грог. Или что там попивают возле камина? Кажется, грог, это уж совсем что-то зимнее, лучше побаловать себя шампанским. И она наденет новое платье, и будет кружиться под музыку по гладкой плитке, а Максим будет смотреть на нее и любоваться, и влюбляться в нее еще больше. Это уж обязательно, потому что попробуй-ка не влюбись в даму, когда на ней такое платье!
Уй! А пальто какое! Надо Гуте сказать, чтобы она организовала у себя в клубе какой-нибудь вечер. Ну просто не терпится показать обновки девицам. Господи, как же она любит этого Максима!
– А мы куда едем? – играла она глазками, вглядываясь в знакомые городские пейзажи.
– Хочу тебе показать мои любимые места, – с долей грусти в голосе проговорил Максим.
– А-а, я тоже места люблю… в городе. А то знаешь, раньше, когда я в деревне жила, там и мест-то никаких не было! Даже выйти было невозможно осенью. Так и ходишь только за трактором, потому что иначе через грязь не пролезешь. А здесь хорошо. Льет ли, нет ли – топай хоть в носках по асфальту.
– Да нет, в деревне тоже есть места красивые, нетронутые прогрессом.
– Вот-вот, я тебе как раз о такой красоте и рассказываю. Нетронутые. А уже давно надо бы хоть как-то их тронуть, хоть чем-то! Конечно, кому-то, может, и красиво, а вот когда там живешь, так…
Но Аллочке не хватило времени, чтобы высказать все наболевшие вопросы современного крестьянства – машина остановилась, и Максим открыл дверцу.
Это был старый парк. Только не центральный, где днем визжат дети, а ночью молодежь забывается под хрипы модных групп, нет. Это был неухоженный, даже заброшенный кусок земли, где деревья росли, как хотели, не ведая ножниц садовника, кусты сплели мощную изгородь из ветвей, а под ноги улегся толстый ковер из разноцветных листьев. И никого не было слышно, даже шум машин не доносился с ближайшей дороги.
– Ты куда меня привез? – насторожилась Аллочка, испуганно озираясь по сторонам. – Какие-то у тебя любимые места подозрительные…
И она вдруг стала мыслить критически. А с чего это ее ухажер так необдуманно расщедрился? Так ли уж хороша собой Аллочка, что ради нее можно уже на втором свидании выкинуть целую прорву денег? А если все это неспроста?
– Ты, наверное, маньяк, да? – откровенно спросила она. – Хочешь меня здесь зарезать?
– Почему? – испуганно вытаращился Максим. – Зачем мне тебя резать? Я просто хочу тебе показать… понимаешь, ведь любимые места… я просто хотел, чтобы ты лучше поняла мое настроение, что ли, что у меня сейчас на душе.
– А с чего у тебя на душе такой мрак? У меня, например, праздник! – недоуменно пожала плечиком Аллочка. Вообще, ей стало даже чуточку обидно – у них, можно сказать, свидание, жених должен прыгать от счастья, а тут – коряги, вывороченные корни и сухие листья. Ну и настроение у него.
– Это старый пансионат для детей с заторможенным умственным развитием, – пояснил Максим Михайлович. – Раньше был. А потом его кто-то купил, детей переселили, а хозяин… черт знает, что с ним стало, обанкротился, наверное. Место красивое, скоро его купят, а пока…
– А ты тоже в том пансионате был, да? – сочувственно приникла к его плечу Аллочка. – И теперь тебя мучает ностальгия, правда?
– Почему это? – даже отодвинулся Максим. – У меня было нормальное развитие!
– Ой, ну что ты сразу обижаешься? Я же с тобой совсем недавно познакомилась. Откуда мне знать, как ты развивался? Поедем лучше куда-нибудь к фонарям поближе.
И они отправились смотреть городские фонтаны. А потом завернули в часовню, проехались по старому мосту, и только Аллочка стала забывать скрюченные деревья пансионата, как Максим вторично едва не довел ее до истерики.
Он остановился возле старого городского кладбища, находившегося чуть ли не в самом центре. Страха здесь почти не ощущалось, в любом уголке слышались звуки города, но и удовольствие было сомнительным.
– Нет, я не могу! – чуть не разревелась Аллочка. – Ты что, специально со мной познакомился, чтобы меня только по кладбищам таскать и по пансионатам для недоразвитых? Я думала, мы накупили всяких вещей, поедем к тебе домой… Стану я их примерять, хоть рассмотрю все как следует. Винца выпьем, спляшем танго, а ты…
– К себе я тебя уже пригласил. В субботу. А здесь… Алла! Ну как же ты не понимаешь? Здесь, именно здесь так ощущается связь с прошлым, – попытался объяснить ей Максим Михайлович. – Вот посмотри, – он быстро подошел к чьей-то заброшенной могиле и провел рукой по памятнику. – Смотри, время захоронения – восьмисотый год. Это же история! А я этой истории касаюсь. Неужели тебе не интересно? Здесь же таинство времен! Мост между прошлым и настоящим. Магия. Мистика, если угодно. Ну попробуй, прикоснись!
– Ну его, – испуганно отдернула руку Аллочка. – Я, если захочу, легко могу к любому зданию в центре города подойти и пощупать эту связь времен. Гутя говорила, что некоторым домам лет по двести, а то и больше. Да я в нашей квартире каждый день с этой магией встречаюсь. Тоже, знаешь, какое старье.
Максим уныло вздохнул и побрел по едва видной тропинке куда-то в глубь кладбища.
Аллочка минут пять его подождала, но, поскольку одной среди могил оставаться было очень уж жутко, кинулась догонять.
– Ничего, – уцепилась она за его локоть. – Это потому, что ты один все время был, вот тебя и тянет на кладбище, а когда я буду рядом с тобой, ты сюда и дорожку забудешь.
– Смотри, – прервал ее Максим. – Дворянин похоронен. А буквы-то как вынаписаны! А вон там – там женщина, как давно ее похоронили, и прожила так мало. Знаешь, Алла, я тоже хочу, чтобы меня здесь похоронили. Вот именно здесь.
– Даже не надейся, здесь уже не хоронят лет пятьдесят, или сто, – поежилась Аллочка. – И вообще, пойдем туда, там машина, люди, а здесь…Слушай! Я слышала, здесь какие-то группировки кучкуются, сейчас как набегут – и сбудется твоя светлая мечта. Пойдем отсюда!
Читать бесплатно другие книги:
