Бури Мишарина Галина

— Алеард! — позвал он. Они бежали по полуразрушенному перешейку между двумя высоченными зданиями.

— Да?

— Тебе не кажется странным, что они нас ещё не прикончили?

— Нет, — ответил тот, подстраховывая Конлета над очередным провалом.

— Не может быть! Ты разве не видишь — происходит что-то весьма загадочное!

— Крис, ничего загадочного не происходит, уж поверь, — совершенно спокойно отозвался мужчина.

— Да ну тебя на фиг! — сказал Кристиан. — Я же серьёзно!

— Я тоже, — сказал Алеард, посмотрев ему в глаза.

И тут Кристиан вспомнил этот взгляд и то, как Алеард может смотреть на что-то — и словно не видеть… смотреть сквозь, через, мимо… Так было и сегодня. Иногда он подмечал, как друг на мгновение оборачивается — и делает что-то непознанное, что-то, чему и названия не дашь, и только глаза его выдают. Мысль, до этого витавшая облаком где-то в вышине, стала обретать формы, медленно опускаясь на землю. Кристиан вспомнил случай, когда Вика едва не утонула. Это произошло на новый год. Она провалилась под лёд, и Алеард прыгнул за ней. Они пробыли под водой около пяти минут. Кристиан знал — Алеард может задержать дыхание и на более длительное время. Но вот Вика… Подводным течением их унесло довольно далеко, но когда они вынырнули, пробив лёд, девочка дышала! Каким образом они его пробили при толщине в несколько сантиметров, и как она смогла спокойно дышать под водой всё это время — Алеард так и не смог объяснить родителям. Он молчал после произошедшего целую неделю, и Кристиану не удалось вытянуть из него ни слова. А Вика повторяла только одно: «Просто там был воздух!». Потом было ещё это его падение с обрыва. Упав с такой высоты, люди в живых не остаются, и все это знали. После того случая другие ребята стали сторониться Алеарда, и Кристиан ужасно злился на них. И ещё случай на лодке, когда Кристиан едва не лишился руки… Он пристально поглядел на друга: Алеард шёл впереди, указывая дорогу, иногда оглядывался. Мысль, сидевшая в закоулках разума, почти вылезла наружу. И тут коридор, по которому они шли, начал рушиться. Медленно, неотвратимо, пол под ними оседал. Кристиан понимал, что если они упадут с такой высоты, от них не останется и мокрого места. Они ринулись вперёд с запредельной скоростью. Конлет оказался проворней всех и успел запрыгнуть в дверной проём. Кристиан и Алеард не успели… Кристиан почувствовал, что пол теряет устойчивость — и они полетели вниз.

Всё происходило так медленно. В эти мгновения ему даже не было особо страшно. Так чувствуешь себя на пороге неотвратимого. Каким-то образом они смогли уцепиться за оконные проёмы, и Кристиан видел, как приближается земля. Он не думал ни о чём, просто падал. А о чём подумаешь перед очередной смертью, если ты и так уже мёртв?

За несколько метров до земли время ускорилось, вошло в обычный ритм. Пространство странным образом исказилось и раздулось, и падение коридора снова замедлилось, как будто он залип в воздухе, втемяшился в гигантскую паутину. Алеард решительно толкнул Кристиана вперёд и выкинул из окна. Лететь было высоко, но оказаться раздавленным бетонный плитой — не лучше. Кристиан ожидал, что вот сейчас его просто-напросто расплющит о землю — ведь скорость они успели набрать порядочную, — но всё получилось иначе. Он действительно почувствовал толчок и дикую боль в ноге, успел услышать грохот за спиной, но до того как потерял сознание вполне чётко осознал, что остался жив.

Он очнулся от боли. Ему показалось, что болит всё: начиная от неестественно вывернутой ноги и заканчивая волосами. Над ним склонился Алеард, и как только Кристиан приподнял голову — друг влил ему в рот густую тёмную жидкость, по вкусу похожую на варенье.

— Очень больно? — спросил Алеард. Сам он выглядел не лучшим образом: повязка на голове пропиталась кровью, правую руку он прижимал к груди. Конлета рядом не было.

— Терпимо, — уговорил себя Кристиан.

— Сейчас станет легче, только тело онемеет. Леонид умеет делать лекарственные настои.

— Алеард, что там? — и штурман медленно кивнул на свою ногу.

— Сломана. Но я тебя починю.

— Алеард, я ведь не смогу теперь убегать, — сказал Кристиан хрипло. Он ощутил внутри сердца странную опустошённость. Всё равно, — эти два слова крутились в голове. Уже всё равно…

— Мои ноги пока что целые. Цепляйся! — и он вскинул его на плечи.

— Что у тебя с рукой?

— Я не знаю, кажется, вывих. Если найдём Конлета — он мне её вернёт на место.

— Иногда твоё спокойствие выводит меня из себя, — проворчал штурман. — Может, поорем немного?

— Ну да, — фыркнул Алеард. — Давай, начинай, и сюда съедутся роботы со всей округи.

И он быстрым шагом пошёл в сторону ближайшего здания. Миром правила тишина, только ветер шевелил черные листья черных деревьев, да откуда-то приходил невнятный унылый звон. Штурман понял, что это звенит у него в ушах. Он плохо помнил, что происходило потом — сквозь дурман зелья пробивалась боль, дышать было трудно. Алеард развёл небольшой костёр и уложил его поблизости, потом ещё долго возился с его ногой. Кристиан часто терял сознание. Его мутило. Еды не хватало, в этом царстве камня почти ничего не росло, черные деревья не плодоносили, лишь лохматые кустарники давали пищу в виде засохших сморщенных ягод. Внизу было куда опасней, чем в зданиях, но здесь имелась вода, и им рано или поздно пришлось бы спуститься, чтобы пополнить запасы. Вот они и спустились…

Когда Кристиан в очередной раз открыл глаза, Алеард уже осматривал собственные раны. Одна такая, на руке, выглядела ужасно. Это был глубокий и длинный порез, и он сильно кровоточил. Алеард недолго думая промыл его водой и небрежно замотал куском не особо чистой тряпки. Немного погодя они поели горьковатых кореньев и стали отдыхать. Конечно, отдых не заладился, и тот и другой часто морщились от боли, и Кристиан пытался шутить.

— Мне бы мою тюлюку, — говорил он мечтательно. — Жалостливая музыка сейчас была бы кстати. Ой-ёй-ёй! Судьба-кручина! Мы с тобою молодчины!..

— Подбодри меня ещё, а то я какой-то небодрый, — отвечал Алеард. Ни тому, ни другому не было особо весело, но не жаловаться же. С этим или жить — или умереть, или плакать — или смеяться. Выбор у них был. Другое дело, говорить о том, что всё кончено, никто не хотел.

— Крис…

— А?

— Как думаешь, как там остальные?

— Думаю лучше, чем мы.

— Хе… Это точно.

— Я бы хотел выбраться отсюда. Наверняка ведь в иных мирах для нас найдётся много интересных дел. Опять же люди, о которых ты говорил.

— Например, твоя кареглазая красавица? — хитро улыбнулся Алеард. В горле было сухо и жёстко, говорилось с трудом, но это был нужный разговор.

— О, да… — улыбнулся штурман. — И она, конечно.

— А если у неё будут зелёные глаза?

— Не будут, — проворчал Кристиан. — Мне лучше знать.

— Ну, а голубые тебе чем не угодили? — нарочно поддразнил его Алеард.

— Ни голубые, ни синие, ни черные. Говорю тебе, у неё будут карие глаза!

Это была их давняя шутка.

— Рано отчаиваться, да? — вздохнул штурман.

— Надо бороться.

— Надеюсь, с Конлетом всё в порядке.

— Я тоже на это надеюсь. Думаю, одному ему легче скрываться от железяк.

— Согласен.

— Но всё-таки мы пришли не зря.

— Хочется в это верить, — устало отозвался Кристиан. — Как думаешь, она вся такая, эта Смерть?

— Думаю, она бывает разная, — ответил Алеард. — Это лишь часть Пропасти, и я очень надеюсь, что остальные её мрачные уголки мы не увидим.

Они задремали на пару часов, и проснулись, когда к ним из-за угла здания вышел абсолютно невредимый Конлет. Он тотчас принёс воды, неумело вправил Алеарду руку и сел сторожить. Кристиан подумал, что сон — это лучшее, что случилось с ними за день, и крепко и спокойно уснул.

…И снова этот сон. Он идет в темноте, пробираясь по черному лесу, и босые ноги утопают в подернутой инеем листве. Небо над головой серое, косматое от надвигающейся бури, но он знает, что грозы не будет. Этот лес бесконечный, он лишен какого-либо направления, как лабиринт без входа и выхода.

Он просто знает, что нужно идти. Несмотря на усталость, на боль, на холод. Он пытается согреть руки, убрав их под мышки, и ветер, непонятно откуда взявшийся в лесу, треплет его волосы. Ему двадцать лет. Почему именно двадцать, он не знает. За его спиной висит длинный меч, но больше у него нет ничего. Он знает, что совсем скоро налетят тени, и он будет сражаться, но пока что нужно идти. Каждый раз он пытается добраться куда-то, где его очень ждут — и не успевает. Потому что Они, пришедшие из темноты, сильнее. Им нет нужды выбирать направление. Они поджидают его, чтобы снова начать этот последний бой.

Он летает по холодной земле, кружась и выгибаясь, и ни одна тень не может достать его. Но Они и не желают этого. Им нужно только время. Его время. Они хотят, чтобы он не успел.

И он не успевает… И страшно, тихо наползает туман, пахнущий костром. И он, сидящий на земле, не хочет вставать, несмотря на отступившие тени. Но — встает, и сильные ноги несут его вперед, к дому, которого у него больше нет…

Алеард открыл глаза и повернулся на бок. Он было решил, что Пропасть способна забирать сны. Но этот сон, видимо, ничто и никогда не победит…

…Ева без труда влилась в гудящую, разноцветную толпу. Сначала ее пугали полуголые мужчины в прозрачных плащах и высокие, метра под два, женщины в просторных радужных комбинезонах, но потом она успокоилась. Если уж здесь носят подобное, на неё и внимания никто не обратит. Она ошиблась. Уже через пару часов блуждания по нижним улицам к ней подошел неприметный старичок и, учтиво поклонившись, предложил работу. Ева понятия не имела, что здесь подразумевают под этим словом, и отнеслась к его предложению подозрительно.

— Шить трава! — сказал он.

— Вы хотите, чтобы я сплела вам такую же? — уточнила Ева, указав на небрежно брошенное поверх сумки платье. Ей хотелось есть, и она уже поняла, что задаром в этом городе ничего не получишь.

— Да, да! — обрадовался старичок ее понятливости.

— Я сплету платье, а вы мне дадите поесть?

— Еда! — закивал тот. — Угрека!

— Ладно, — осторожно согласилась Ева, не пытая его о том, что это за угрека такая. Не хватало себя полной дурой выставить.

Старичок вошел в низкую дверь, и Ева вошла за ним. Оказалось, что это маленькая опрятная мастерская, заваленная разноцветными стеблями той самой травы. В углу сидела женщина, она окунала стебли в разные настои и выкладывала их на просушку. Ей было около сорока пяти лет. Возле двери сидела еще одна, молодая. Она что-то плела. Она была худой, темноволосой и бледнокожей. Глаза у нее были рыжие, сметливые и быстрые. Неземные глаза, но, как Ева узнала впоследствии, совершенно натуральные.

— Сюда, сюда! — потянула ее за руку та, что постарше.

Она подала ей несколько пестрых стеблей и сносно объяснила, чего хочет. Им нужны были короткие маечки, открывающие пупок, с рукавами до локтя и с простым узором в середине. Это было нетрудно, и Ева присела на подставленную скамейку, радуясь подвернувшейся возможности. Так или иначе, ей придётся работать. Плести ли маечки, или готовить, или убираться, или ещё что-то делать. Ничего, всё получится. Она приготовилась к трудностям, но пока что их не возникало.

Когда Ева закончила, хозяин остался доволен получившимся изделием. Он ушел и спустя минуту вернулся с полной мисочкой зеленоватой каши. Она напомнила Еве машевую крупу.

— Спасибо! — отозвалась девушка, принимая тарелку. Молодая работница, заинтересованно косившаяся на нее, придвинулась поближе и произнесла, смущаясь:

— Привет! Тебя как зовут?

— Ева.

— А меня Хохва. Ты приехала издалека?

— Да.

— А я родилась в среднем городе, но после смерти родителей меня продали сюда.

— Продали? — смутилась Ева.

— Да. У моих родителей было много долгов. Меня продали, чтобы рассчитаться с Центром за них. Вон купил меня. Он ничего старик. Пообещал, что через пару лет отпустит, если отработаю. А ты? Ты пришла сверху? — таинственно произнесла Хохва. — Ты похожа на тех, кто оттуда.

— И поэтому Вон позвал меня плести кофточки из травы? — усмехнулась Ева. — Нет, я не сверху.

— Да брось ты! — шепотом возмутилась Хохва. — Признайся, ты ведь работаешь на Безовалов, да? Уи-и-и-и, — нетерпеливо запищала она, сжимая кулаки, — как бы я хотела хоть глазком взглянуть на их элитных стражей. Говорят, они обалденные! Сюда, в наши трущобы, разве ж кто-то сунется? — и она вздохнула, кусая губы.

— С чего ты взяла, что я на них работаю? — еще больше удивилась Ева.

— Ты красивая и одета в эту странную одежду. Синий цвет — это ведь их цвет!

— Хохва, я не одна из каких-то там Безовалов, — твердо ответила Ева. — Если я ношу синюю одежду, это еще ничего не значит. У тебя богатое воображение.

Хохва надула пухлые губы и отвернулась, но сидеть спокойно не могла. Она то и дело косилась на Еву через плечо, вздыхала, и смотрела наверх, на сияющие голубыми огнями небоскребы. Наконец Вон выпроводил ее на улицу, дав какое-то поручение, и Ева смогла спокойно поесть. Еда оказалась вкусной и сытной.

— Хорошо делать, хорошо продавать! — сказал ей подошедший Вон. — Делать еще — буду платить!

— Сколько маек вам нужно? — деловито уточнила Ева.

— Еще так, — и старик показал руки, широко растопырив пальцы.

— Десять штук?

— Да, да. Столько, — закивал Вон, улыбнувшись.

— А сколько заплатите? — на всякий случай спросила девушка. Она понятия не имела, сколько запросить, но нужно было показать себя расторопной и расчетливой работницей, а то, глядишь, старик решит, что она нездешняя. Быть нездешней ей не хотелось.

— Миску еды и за каждую еще по пять серебряных! — гордо ответил тот.

Ева кивнула. Много или мало он сулился заплатить — неизвестно. Одно было точно: без этих самых «серебряных» она здесь долго не протянет.

Ей пришлось делить кров с Хохвой, Воном и его женой Атаей. Ева спала на упругом светлом матрасе, и каждый день делала маечки, но делала иным способом, не так, как прежде.

Она ощутила внутри некую силу. Видимо, ту самую, о которой говорил Бури. Её дар медленно открывался, и вскоре она научилась создавать простые предметы, будь то деньги или одежда. Ева давно могла уйти от Вона, но это место подходило ей как временное убежище. Всё казалось само собой разумеющимся, и она не переживала и не задумывалась, просто жила.

В один из дней она наконец-то поднялась на верхние уровни на летающих штуковинах, которые назывались «автопланами».

Для туристов, которых здесь было предостаточно, устраивали экскурсии по городу, и девушка решила: стоит взглянуть, что к чему. Хватит уже сидеть на дне и есть порядком надоевшую зелёную кашу.

Наверху царило ещё большее оживление. Ева несказанно удивилась, увидев, что там свободно разгуливают на двух лапах волки и лисы, соболи и рыси, и странные медведеподобные существа: мохнатые и крепкие, с большими носами и умными маленькими глазками. Шмыгали туда-сюда и мелкие зверьки — горностаи, еноты и ящерки. Девушка боялась ненароком наступить на кого-нибудь, но вскоре успокоилась, поняв, что маленькие проныры отлично умеют пробираться сквозь толпу. По широким улицам ходили разумные роботы, искавшие модные запчасти. Их было великое множество и самых разных — похожих на людей, с яркими глазами и металлической кожей, или квадратных роботов-тумб на колесах, роботов-обезьян, роботов-кошек и роботов-псов; роботов-пауков, а также таких, которые напоминали парящие блюдца. Попадались и огромные роботы-охранники, чаще всего они следовали за каким-нибудь важно вышагивающим человеком. Люди на верхних уровнях были разные: вполне обычные вроде неё, а иногда странные, порой и не разберешь — то ли мужчина, то ли женщина перед тобой. Чего только не продавали, каких только поразительных, ошеломляющих товаров она не увидела в витринах! Диковинные говорящие птицы переругивались друг с другом, порхали с одной золотой жердочки на другую; невероятные белые коты пронзали ненужную добычу томным взглядом синих глаз, а на них рычали, ощерившись, громадные черные псы в страшных металлических ошейниках. В «магазинах красоты» предлагали создать безумную прическу, которая менялась каждые несколько минут на новую, мастера макияжа рисовали на теле желающих затейливые узоры, которые сверкали и потрескивали. Что уж говорить про наряды, которые едва ли можно было назвать скромными. Иногда какая-нибудь модница закрывала своим подолом весь тротуар, и народ, хохоча, обходил её с двух сторон, а проворные маленькие зверьки пробегали под юбкой, и тогда дама наигранно визжала. Всё казалось Еве сумасбродным, невероятным, сказочным. Магазины, разговоры, яркая шумная толпа… Она думала о том, как много интересного таит в себе город, и хотела стать частью его тайны.

Больше всего ей понравился огромный торговый центр, где продавали автопланы. Она долго ходила между широченных рядов, рассматривала самые разные машины, и улыбалась. Вот бы прокатиться на таком! И не просто как пассажир, а как водитель!

Устав бродить по цветным сияющим улицам, она остановилась в парке и присела на замысловатую прозрачную скамейку, внутри которой плавали круглые желтые рыбы. Достала купленный фрукт, и стала неспешно есть его, глядя по сторонам. На такой высоте воздух был иным, но дышалось легко. Она подняла глаза: существовал ещё уровень. На экскурсии ей ясно дали понять, что туда простым людям доступа нет. Она улыбнулась: посмотрим.

Ева была любопытной от природы. Если ей в голову приходила какая-то трудно осуществимая идея, она готова была о стену расшибиться, но исполнить задуманное. Если туда, наверх, не пускают, значит, там что-то интересное? Опасное, сокрытое, важное! Она ощутила, как засвербело в затылке: верный признак нарастающего напряжения. Она попадёт туда, непременно попадёт! Нужно только придумать план. Этот мир безумен, и она сможет подстроиться под его безумие. Мимо прошли два парня в обтягивающих юбках, и она отвела глаза. Может, если бы они не были так жутко накрашены и не носили туфли на каблуках, всё было бы терпимо, но это явный перебор. Она успела подумать о том, что заставляет их так нелепо выглядеть, когда откуда-то со стороны рынков донёсся странный глухой звук. Люди сразу побежали в ту сторону. Видимо, не она одна была любопытной. Ева последовала за ними.

Горел упавший автоплан. Он отличался от остальных — весь тёмный, и стёкла тоже тёмные. Очень красивый, похожий на спортивный автомобиль, который был у неё на Земле. Никто почему-то не решался подойти ближе. Ева поняла, что водитель всё ещё внутри и без раздумий бросилась вперёд. В таких случаях она всегда действовала быстро.

Толпа ахнула и растянулась в стороны, но уходить никто не спешил. Люди ахали, охали и тыкали в Еву пальцами. Ей было некогда рассуждать о причине их жестокой сдержанности.

Дверь удалось открыть, но при этом она чуть не спалила себе брови. Внутри было жарко. Она стала тормошить мужчину, но он не приходил в себя.

— Вставай же! Очнись! — орала она на него. Что-то громко хлопнуло, и толпа загудела громче. Ева кое-как отстегнула тугой ремень безопасности и, надрываясь, вытащила мужчину наружу. Какой же он был тяжёлый! Негнущийся и в то же время мягкий, как суфле!

Внезапно автоплан вспыхнул весь целиком, погорел пару минут, а затем зашипел, странно скукожился и залил себя белой пеной. Она поглядела на спасённого, тронула рукой его лицо, и ладонь загорелась синим пламенем, а рана на его щеке перестала кровоточить… что за дела?.. Ева испугалась и поспешно спрятала руку. Не дай бог кто-то мог это увидеть! На неё и так смотрели как на полоумную.

— Эй! — раздался голос. — Эй, ты чего делаешь?

Ева подняла голову: неподалёку стоял человек в красной форме. Лица было не различить за маской, но голос звучал недобро. Этого стоило ожидать, наверняка она нарушила какой-нибудь закон…

— Я просто хотела ему помочь, — ответила она. — Только помочь…

Найар разлепил глаза. Зачем же так орать? Ему казалось, что их ушей валит пар, так горячо было внутри головы. И дышать трудно. Он откашлялся. Над ним склонилась какая-то девушка. Красивая, по-настоящему женственная, в простом синем наряде. Кажется, его голова лежит на её теплых упругих бедрах. Хорошее дело! Найар успел подумать, что давно уже не был близок с нормальной женщиной. Он поморщился, снова откашлялся и медленно поднялся на ноги, с неприязнью глядя на патира. Низший законник не представлял для него опасности, он всего лишь пытался соблюдать правила.

— Чего ты вопишь?

— Она подошла к вам без…

— Ты болван! — ответил мужчина и повернулся к девушке. — Ты меня оттуда вытащила?

— Да. Я хотела помочь, — повторила Ева.

— Сгинь отсюда, — фыркнул Найар, и мужика как ветром сдуло. — Ты что, нездешняя?

— Верно. Почему этот человек так отреагировал?

— Почему? Лучше тебе не знать. — Он оглядел свой автоплан. — Хм… Вот так штука. Кстати, тебя как зовут, храбрая?

— Ева, — ответила она вызывающе, но голос был слишком нежный для таких интонаций. Он быстро посмотрел на неё: невысокая, округлая. Грудь и бёдра — всё на своих местах. Пухлые соблазнительные губы и тёплые карие глаза. Милая невинность без резкости. Интересно…

— А меня Найар. Ты знаешь, что означают эти символы на моих руках?

Ева опустила глаза и увидела на его запястьях замысловатые татуировки.

— Не знаю.

— Они означают принадлежность к клану Безовалов, милая, — сказал мужчина. — По закону к нам вообще подходить нельзя, не то что дотрагиваться. Мы неприкосновенны.

— Что за чушь? — воскликнула Ева. — Кто эти правила… то есть законы придумал? Я должна была позволить тебе сгореть заживо? — И она подняла брови и смешно скривила губы. Найар расхохотался.

— Именно. По закону. Поэтому тебе лучше унести отсюда свою красивую задницу, да поскорее.

— Это такая благодарность, да? — сказала девушка возмущённо. Её щеки гневно пылали.

— Я тебя после поблагодарю как следует, — ответил он, — а пока иди-ка отсюда. Беги, глупая! Я не шучу!

Что-то в его голосе насторожило, и Ева поспешно скрылась в толпе, пробежала через парк, поймала таксоплан и спустя полчаса была у Вона, в относительной безопасности. Милая сказка грозила превратиться в назойливую страшилку, и Ева долго раздумывала, не шагнуть ли в Промежуток. И всё-таки она решила остаться.

Ночью ей не спалось. Вон как всегда храпел, с улицы доносился привычный шум толпы. Город никогда не спал, но девушку это не утомляло. Её вспомнился Найар, его странная резкость и то, как он оценивающе оглядывал её. Еве не нравилось, когда мужчины так смотрят. Она тихо оделась и вышла на улицу. Было там за углом одно неплохое местечко. Конечно, не верхний уровень, но тоже ничего. Ева прошла по улице, поздоровалась с роботом-лавочником и вошла внутрь здания. Заплатила за вход и пробралась на самый верх. Ей нравились верхотуры. Она купила фруктовый коктейль и уселась на широкий подоконник.

Её мысли вертелись вокруг произошедшего. Она думала об аварии, Безовалах и том человеке в красной форме. И о Найаре. Ей казалось важным разобраться, кто такие эти Безовалы на самом деле. Все о них знают, но никто толком не может объяснить, чем они занимаются. Та же Хохва от них без ума, а рассказать подробнее не может. Или не хочет? А, может, не смеет? Сплошные загадки. И что случилось сегодня с её рукой? Почему она смогла остановить кровь? Вдруг это тоже дар? И если это так, откуда он в ней? Дома она никогда не питала тяги к врачеванию. Перевязывала брату разбитые коленки, смазывала собственные царапины соком подорожника — и только. Ева улыбнулась. Много загадок — это здорово!

На её плечо неожиданно легла чья-то рука, и она охнула, чуть не свалившись вниз. Мужчина придержал её за пояс, развернул лицом к себе.

— Эй!

Это был Найар.

— Ты меня напугал, — проворчала девушка. — Не нужно так подкрадываться.

— Извини, не хотел. Тебя легко было найти.

— Да? — Она посмотрела на его руку, спокойно лежащую на её талии. — Так вроде же нельзя касаться? — И девушка подозрительно прищурилась.

— Мне можно, — сказал он.

Глаза у него были серые, обведённые по краю сияющей густой синевой, а волосы — русые, с примесью непонятной седины. Она бы дала ему лет тридцать, может, чуть больше. Он не показался ей высоким. Возможно, потому, что телосложением напоминал Кёртиса. Однако спрыгнув с перил она поняла, что ошиблась — он был куда выше неё. Неудивительно — в ней было метр шестьдесят с кепкой.

Ева рассмеялась и скинула его ладонь.

— Если тебе можно, это ещё не значит, что я разрешаю.

Он усмехнулся.

— Ну да. Ты работаешь где-то поблизости?

— Да. Вон там, в мастерской Вона, — и она кивнула вниз.

— В мастерской Вона? — он насмешливо скривил губы.

— А что здесь смешного?

— Никогда бы не подумал, что ты швея, милая.

— Я ей стала всего пару недель назад, — ответила Ева, поправляя одежду. — Я там временно работаю.

— Ладно, я понял, — весело сказал Найар, заметив, как она смутилась. — Слушай, насчёт благодарности…

— О, не стоит!

— Почему же? Не любишь, когда тебе говорят «спасибо»?

— Ну, хорошо. Пожалуйста.

— Я ещё не поблагодарил.

— Мысленно — уже.

— Спасибо!

— Да.

— Что «да»?

— Боже! — Еву развеселило его поведение. Кажется, он её просто подкалывал.

— Боже?

— Пойдём лучше потанцуем, — сказала она.

— Ты меня приглашаешь на танец? — он поднял брови.

— Боишься?

— Нет.

— Тогда пойдём.

Он взял её за руку и уверенно повёл в зал. Она любила танцевать. На Земле также сильно это любил делать только Онан.

Найар обнял её за пояс и притянул поближе. Решительно, без какого-либо смущения. Она улыбнулась.

— Давно я не танцевал. Да ещё чтобы с такой, как ты, смелой красавицей.

Ева пропустила мимо ушей этот комплимент.

— Значит, ты неприкосновенен.

— Ага.

— А если в толпе кто-то случайно коснется?

Найар усмехнулся.

— В толпе я — призрак, милая. Толпа — мое прикрытие.

— Значит, это глупый закон.

— Не совсем, — отозвался мужчина, глядя ей в глаза.

— Почему ты так смотришь? — спросила Ева.

— Ты меня не боишься?

— С чего бы?

— Все знают, что Безовалы опасны.

— Я знаю, что чувствую, Найар. Пока что ты не сделал мне ничего плохого.

— Ты доверяешь чувствам?

— Конечно.

— Ты меня недооцениваешь и совсем не знаешь, милая, — сказал он, прижимая её крепче. Ева чуть отстранилась.

— Не думай, что в случае чего я не расквашу тебе нос. А станешь вести себя как кобель — врежу между ног, учти.

Найар вдруг расхохотался. Ничего себе!

— Слушай, откуда ты взялась?

— Это имеет значение?

— Ну да. Ты живая и естественная, совсем не похожая на девку из размалёванной толпы.

— Я издалека, Найар. Там все такие.

— Вот уж не поверю, Ева, — сказал он, усмехнувшись.

— Верить или нет — твоё дело. У нас разное понятие веры.

— Почему же? — спросил он. Ему всё больше нравился этот разговор.

— Потому что ты считаешь себя призраком и веришь, что обладаешь исключительной властью, а я человек из плоти и полагаюсь на законы вселенной.

Найар отклонился назад и попытался нащупать её ответный взгляд, но Ева равнодушно смотрела в сторону. Неужели он был ей неинтересен?

Он знал, что девушки готовы о стену расшибиться, но провести время с элитным стражем из Безовалов. Что уж говорить про него, Высшего стража. Но Еве до этого не было никакого дела. Она рассуждала о его исключительности так пренебрежительно и бесстрашно, что казалась выходцем с другой планеты. Издалека? В любом случае даже если она жила в лесном поселении, она должна была знать хоть что-то. Нет, здесь что-то не так. Нужно дожать эту гордую красавицу и вывести её на чистую воду.

— Хочешь посмотреть, где я живу? — предложил он.

— Ты меня приглашаешь в гости?

— Ну да. Почему я не могу пригласить тебя?

— Не знаю. Ты ведь наверняка живёшь на самом верху. Меня туда не пустят.

— Не угадала. Не на самом, — усмехнулся он.

— А зачем ты меня приглашаешь? — подозрительно спросила она.

— А зачем мужчина зовёт женщину к себе домой? Конечно, чай пить.

Ева отклонилась и поглядела на него, раздумывая. Нет, он определённо не плохой человек. По крайней мере, убивать её не собирается. А что если здесь мужчины и женщины ведут себя иначе, чем на Земле? Что если он захочет чего-то такого, что она не сможет ему дать?

— Чего ты хочешь от меня, Найар? — прямо спросила она.

— Ты действительно работаешь у Вона? — и его глаза вдруг стали колючими и цепкими. Она несколько испугалась и попыталась отстраниться, но он её не отпустил.

— Да, действительно.

— Ева, не нужно мне лгать! — сказал Найар, больно впившись пальцами в её плечи. Это был уже не танец.

— Я не лгу! — возмутилась она, наконец-то его оттолкнув. — Ты ведёшь себя грубо!