Целый вагон невест Калинина Дарья

– Так ты уже знаешь число или хотя бы месяц, на который назначено ваше дело? – оживилась Анна.

– Это будет в апреле – мае.

– Так в апреле или в мае? – не отставала Анна.

Вернер рассердился. Он сказал, что Анна слишком торопит события. Они еще толком не знают друг друга, у них впереди масса прекрасных дней, и она должна предоставить ему все решать самому. Столь конкретно высказавшись, он возмущенно попыхтел еще некоторое время, потом отвернулся и приготовился уснуть.

– Когда ты оформлял мою страховку, потом посылал вызов, переводил деньги, согласовывал со мной мой маршрут, то проявлял такую осведомленность, словно тебе этим уже приходилось заниматься, – проговорила Анна в спину Вернера.

Слова Анны оказались последней каплей. Вернер обиделся словно ребенок, схватил свою подушку и одеяло и ушел ночевать в гостиную на диван. Предполагалось, что за ночь Анна одумается и утром уже будет вести себя снова как шелковая. Но не на ту напал.

Внезапно до слуха мужчины донесся знакомый шум, его он бы не спутал ни с каким другим. Так реветь могла только большая грузовая машина. Не поверив своим ушам, он снова прислушался. На этот раз звук был другим, потом к нему присоединился еще один, и они оба затихли вдали. Мужчина рванул вперед, не обращая внимания на то, что его обувка снова развалилась и он режет ноги об обледенелую землю. Через четверть часа, оставив за собой кровавую цепочку следов, он вышел к шоссе. По трассе катили огромные фуры, в которых, как он убедился, сидели храбрые парни. Настолько храбрые, что отваживались брать попутчиков даже в самых глухих местах. Уже через несколько минут возле мужчины остановился тяжелогруженый «TIR», и путник оказался в благословенном тепле водительской каюты. В одной его руке тут же появилась кружка с крепким чаем пополам со спиртом, а в другой огромный кусок хлеба с мясом. Перед его глазами расстилалось шоссе, которое вело с ненавистного ему востока на родной запад.

Утром, выслушав перечень ее сегодняшних дел и получив дежурный поцелуй в щечку, Анна приятно разнообразила свой день, отправившись с визитом к соседским старушкам. Правда, перед этим она выпотрошила почтовый ящик. К счастью, почту приносили уже после ухода Вернера. Писем было всего три. Аня разорвала их на мелкие клочки, которые закопала в землю, и только потом пошла в гости.

Встретили ее ласково. Старушки уже позавтракали, но для гостьи сварили горячий шоколад и подали к нему домашнее печенье. За шоколадом выяснилось, что обе сестры внимательно следят за положением дел в России и осведомлены о них значительно лучше самой Анны. Поэтому она поспешила перевести разговор в нужное ей русло, пока старушки не засомневались в том, что она действительно русская.

– Вчера вы говорили, что к Вернеру уже приезжала какая-то девушка? – обратилась она к старшей сестре – Гертруде.

– Не одна, а целых три, – поправила ее старуха. – Приезжать они приезжали, а вот как уезжали, мы не видели.

И обе сестры многозначительно замолчали.

– Что вы хотите сказать? – внезапно осипшим голосом спросила Анна.

– Мы в чужие дела не вмешиваемся, каждый живет как знает, – подала голос младшая – Эльза. – Думай сама. Но мы всегда рядом, помни об этом.

– А правда, что вы в войну служили в разведке? – поинтересовалась Аня. – Мне так Вернер сказал.

– Вот! – неожиданно обрадовалась старшая. – А я что говорила, он точно ненормальный! Надо же такое придумать – служила в разведке! Да кто бы меня туда взял? У нас дед был швед, а бабка наполовину русская, и об этом все знали. Мы с мамой всю войну тряслись от страха, что нами заинтересуются. Уехали из Берлина и обосновались здесь. Деды к тому времени уже умерли, а здесь нас никто не знал, так что донести не мог. Мы говорили, что бежали от бомбежек, что в Берлине слишком опасно, дом наш все равно разрушен и теперь мы будем жить здесь. Так и получилось.

– Хорошо, что мы не подались в Лейпциг, – добавила Эльза. – А то бы оказались на оккупированной территории. Теперь-то, когда стену разрушили, мы снова объединились, а тогда это были просто две разных страны. Даже помыслить страшно, как они там жили.

И разговор окончательно свернул на политику. Анна очень скоро заскучала и сразу вспомнила, что у нее на сегодня еще куча дел. Вернер же обещал вернуться рано, чтобы показать магазины, где ей следует делать покупки по хозяйству.

Дома Анне еще несколько раз пришлось беседовать с потенциальными невестами Вернера, жаждущими поговорить с ним. Всем Аня сообщала, что он уже сделал выбор, она здесь, они с Вернером любят друг друга, и просила больше не звонить. Лишь одна соискательница хриплым голосом возмутилась и потребовала позвать Вернера. Пожелала, чтобы он ей сам сказал, что у них все кончено. Вернер приехал с несколькими примятыми розочками в руках и просил прощения за вчерашний вечер.

– Я так сильно за тебя испугался, что совершенно перестал соображать, – со смехом сообщил он. – Пойдем за покупками.

К удивлению Анны, они миновали все расположенные поблизости продуктовые лавочки и магазинчики. На ее вопрос, зачем так далеко идти, Вернер ответил, что здесь все слишком дорого. Откровенно говоря, магазины не производили впечатления слишком уж дорогих, они явно предназначались для людей ниже среднего достатка. Но погода была чудесная, и Анна не возражала против небольшой прогулки. Так они дошли до железнодорожной станции, миновали ее и оставили позади еще несколько сот метров. Анна представила себе, насколько может быть приятным обратный путь, когда они будут тяжело нагружены. Пожалуй, тогда прогулка не покажется ей такой уж приятной.

– Вот здесь! – сказал наконец Вернер. – Я всегда делаю покупки именно здесь. Тут отличный ассортимент, умеренные цены и хорошее обслуживание.

– А главное, близко от дома, – съязвила Анна, но Вернер ее сарказма не понял.

– У нас в Германии все близко, – заявил он с таким видом, словно в этом была его личная, и немалая, заслуга.

Магазин оказался самым обычным. Анна давно уже переболела западным изобилием и теперь снисходительно взирала на всевозможные замороженные полуфабрикаты в красочных обертках. Вернера интересовало все. Покончив с покупкой продуктов, он отвел Анну в магазин, где торговали всевозможным бельем, и буквально заставил ее приобрести пару лифчиков и несколько кружевных трусиков. Выбирал он изделия самолично и с привлечением широких масс общественности. К тому моменту, когда он сделал наконец свой выбор, в магазине не осталось ни одной неосведомленной живой души. Все присутствующие были в курсе того, что он покупает подарок для своей русской подружки. Потом они приобретали кастрюли с двойным дном и антипригарным покрытием всей поверхности, так как Аньку черт дернул за язык сказать, что ей всегда хотелось приготовить что-нибудь в такой кастрюле. Вернувшись в продуктовый магазин, Вернер купил то, что полагалось класть в эту замечательную кастрюлю. Таким образом, сумками они нагрузились основательно.

– Слушай, Вернер, – преодолев первую сотню метров обратного пути, произнесла Анна. – А почему у тебя нет машины?

– А зачем? – удивился спутник. – На работу мне быстрей добираться на электричке, а здесь все так близко, что машина просто не нужна. В городе трудно с парковкой. И потом, пока машину выведешь из гаража, пока заведешь, пока гараж закроешь. Время уходит. Вообще-то машина у меня есть. Только я люблю гулять пешком. Свежий воздух укрепляет организм. А разве, сидя в машине, можно вдоволь надышаться? Посмотри, какая дивная картина.

Анна ничего дивного в пивоваренном заводе с его трубами и цехами не видела. Но ведь она не была настоящей немкой, поэтому ей было его не понять. До дома они добрались не в лучшем настроении. То есть Вернер был бодр, а Анну не радовали даже приобретенные обновки. К тому же в прихожей надрывался телефон. Вернер снял трубку.

– Хэлло, дорогая. Как я рад тебя слышать! – воскликнул он.

Решив, что он разговаривает с женой, Анна оторопела. Но она оторопела еще больше, когда Вернер назвал свою жену Любочкой и сказал, что мечтает поскорее увидеться. Но вот некоторые обстоятельства…

Дальнейшего разговора Анна не слышала. Безумная всепоглощающая ярость буквально захлестнула ее. В висках застучало, в ушах загудело от кровяного давления, подскочившего до предела.

– Ты это с кем разговариваешь? – едва слышно прошептала Анна.

Но Вернер все же услышал. Он обернулся, и что-то в Анькином лице заставило его быстро повесить трубку.

– Хи-хи, – глупо захихикал он. – Получилось! Шуточка удалась. Хотел посмотреть, как ты отреагируешь. Никогда бы не подумал, что ты такая ревнивая.

И Вернер попытался обнять Анну. Однако делать этого ему не следовало. В плохом настроении Анна была опасна для окружающих почище стихийного бедствия.

– Ах ты старый козел! – завопила Анна, швыряя на пол покупки.

– Аннечка, ты разбила мед! – заголосил в ответ Вернер.

У разгневанной Анны все немецкие слова, конечно, и ругательные, враз выветрились из головы. Поэтому она ругалась по-русски. Разумеется, Вернер смысла произносимых слов не понимал.

– Мурло ты вонючее! – самозабвенно вопила Анька, топча ногами покупки. – Старикашка-шизофреник. Мерзкий, похотливый кобель. Кому ты еще звонил? Какой еще Любочке?

Вернер пытался перекричать Анну.

– Я выбрал тебя! – в свою очередь орал он. – Я люблю теперь только тебя. Она писала мне раньше, но выбрал я тебя.

В это время снова зазвонил телефон.

– Нет, Аннья, нет! – попытался остановить ее Вернер, но Анька метнулась к телефону.

Она схватила трубку и закричала по-русски:

– Место занято, просьба больше не беспокоить.

– Анна? – удивился женский голос в трубке, в котором Анна узнала голос жены Вернера.

Сунув трубку обалдевшему жениху, она отправилась наверх. Через несколько минут там появился Вернер.

– Что ты наделала! – укоризненно запричитал он. – Ты уничтожила половину закупленных продуктов. А завтра придет моя жена со своим другом. Чем мы будем их кормить? А главное, ты разбила мед!

– Ну и что? – мрачно пробормотала Анна. – Пойди оближи пол.

– Я хотел бы облизывать тебя, а не пол, – страстно выдохнул Вернер.

– Тогда я вдвойне счастлива, – холодно бросила Аня. – Кто такая эта Любочка? И почему она тебе звонит? Ты что, до сих пор с ней не порвал?

– Я писал ей, но не думал, что она позвонит, – начал нагло врать Вернер.

– Когда приезжал в Питер знакомиться со мной, ты заодно и с ней познакомился? – с яростью спросила Анна. – Ну и как она тебе?

– Ужас, – откровенно признался Вернер. – Живет за городом. В доме нет ни горячей воды, ни туалета, ни даже душа.

– Конечно, после секса душ необходим, – язвительно заметила Анна.

– Я сразу же сбежал, – продолжал Вернер. – К тому же она плохо говорит по-немецки. Гораздо хуже, чем ты. Да и старше тебя. Почти такая же старая, как моя жена.

Анна мрачно посмотрела на Вернера и подумала, что его жена, к слову сказать, совсем не такая уж и старая. Ей от силы лет сорок, а выглядит на тридцать с небольшим. Поэтому какая-то Люба, да еще живущая в тяжелых бытовых условиях, вряд ли могла бы с ней конкурировать.

– Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? К тебе приехала женщина младше тебя более чем на тридцать лет? – грозно спросила Анна.

– Понимаю, – кивнул Вернер.

То, что он собирался сказать следом за таким обнадеживающим вступлением, прервал телефонный звонок. Аня подошла к телефону. Хриплый женский голос спрашивал Вернера.

– Его нет дома, – чуть поколебавшись, ответила она. – Вы разговариваете с его невестой, кто его спрашивает?

На другом конце провода немного помолчали, затем выругались и трубку повесили.

– Кто звонил? – поинтересовался Вернер.

– Не знаю, бросили трубку, – ни капли не покривив душой, ответила Аня.

Вернер поманил Аню пальцем.

– Смотри, что я для тебя купил, – таинственно сказал он.

И достал маленькую бархатную коробочку. Анька недоверчиво открыла ее и увидела: внутри на синем бархате тускло поблескивала платиновая брошь в виде птички. Присмотревшись, Анна обратила внимание на то, что одна ее лапка запуталась, птичка попала в силок.

– Ты купил это для меня? – удивилась Анна. – Или она осталась после какой-нибудь твоей бывшей подружки?

– Только ты! – обрадованно заверил ее Вернер, поняв, что Анна успокаивается. – Никого, кроме тебя.

Мужчина уже в четвертый раз менял попутчиков. Его ноги уже зажили и были обуты в крепкие ботинки. Новые попутчики оказались на редкость добродушными ребятами. Можно сказать, это были совсем сосунки. Раньше такого не бывало. В машине всегда был один старший, а второй у него учился. Теперь времена изменились. Перенимать опыт никто не хочет. Молодежь не одобряет всех этих этических тонкостей и романтики дорог, которым поклонялось старшее поколение. Молодежь желает делать деньги, а на чем и как – большого значения не имеет. Поэтому старики ездят отдельно, а молодые отдельно. Оружия у парней не было, это мужчина проверил первым делом. И еще он обратил внимание на то, что один из парней удивительно похож на него. То есть был бы похож, если бы походил недельку-другую голодным, если бы ему сломали в драке нос и если бы от цинги он потерял все передние зубы. Тогда они стали бы просто братьями-близнецами. Или если бы мужчине зачеркнуть свое прошлое, стереть с лица печать порока и тогда… Просто чудо какое-то! Не будь мужчина убежден в верности своих родителей друг другу, впору было бы заподозрить присутствие в парне родной крови.

Мужчина был старше парней всего на пару-тройку лет, но тяжелая жизнь состарила черты его лица и многому его научила. Это был тертый калач. Посидел не в одном десятке тюрем и зон и закончил свой путь на «Белом лебеде», где прожил почти год. То, что остался жив и был в состоянии передвигаться, говорило о том, что когда-то этот человек был силен как бык. Зэк, проживший на зоне больше пятнадцати лет, всегда готов к тому, что с минуты на минуту его вызовут в мир иной и больше ему не придется по утрам получать из кормушки кусок хлеба с червями и ведро хлорки, которое выплескивалось на пол и воняло в течение всего дня, сжигая легкие и мутя рассудок.

Мужчине ничего не стоило разговорить мальчишек, заставить их выболтать про себя абсолютно все. Похожий на него паренек оказался круглым сиротой. Родители его померли год назад, и из родных осталась только тетка, с которой он уже давно не общался: семьи были в ссоре настолько давней, что о ее причине никто и не помнил. Ребята высадили своего приятного попутчика в Бресте, а сами отправились дальше в Клайпеду. Куда путь их попутчику, естественно, был закрыт – граница. Мужчина оказался в цивилизованном обществе, пора было подумать о документах, которые позволили бы ему войти в него.

Ночь прошла продуктивно. Вернер был неутомим, и Анна даже обрадовалась, когда наступило утро.

– Придется тебе самой сходить за покупками, – озабоченно произнес Вернер, отправляясь в свою контору. – Найдешь дорогу до магазина, где мы были вчера?

– Разумеется, – заверила его Анна.

И как только Вернер исчез из поля зрения, она отправилась к почтовому ящику. Извлекла из него несколько писем от очередных жаждущих новой жизни девушек, разорвала их на мелкие кусочки, затем отправилась к ближайшей продуктовой лавочке. Толкнув дверь, Анна оказалась в уютном небольшом помещении, сплошь заставленном стеллажами и холодильниками с разнообразной снедью. Выбор тут был ничуть не меньше, чем во вчерашнем магазине. А цены даже немного ниже. Анна так увлеклась самостоятельными покупками, что не заметила пристальных взглядов двух женщин. Очнулась она, лишь услышав почти у себя над ухом:

– Снова у него новенькая. Где он берет этих дурочек? Которая уже за последний год?

– Я сбилась со счета на шестой, – ответила другая фрау. – После ухода Моники он совсем рехнулся. Хочет досадить ей, но пока у него это плохо получается. Девчонки-то не приживаются в его доме. Хотя, казалось бы, чего не жить?

Моникой звали жену Вернера. Анна начала прислушиваться.

– Едут и едут, – возмущалась первая. – Куда их матери смотрят? Таскаются к старым мужикам, сами работать не хотят. На какой панели он выискивает этих маленьких развратниц?

Анна вытянулась во весь рост – в свои полтора метра – и с достоинством произнесла:

– Которые к тому же отлично говорят по-немецки. Вот что я вам скажу, старые сплетницы, прикусите свои грязные языки и зарубите себе на носу, что на мне ваш драгоценный Вернер женится и я буду жить в его доме. Привезу сюда моего брата – он у меня недавно вышел после десяти лет отсидки в тюрьме за убийство. Ему полезно тут отдохнуть. И второго моего брата, который постоянно пьет и бегает по деревне с топором.

Домой Анна вернулась во взвинченном настроении. Званый обед с женой Вернера должен был состояться менее чем через полчаса. Поэтому Анна запихнула все замороженные полуфабрикаты в микроволновку, чтобы они побыстрее оттаяли, а сама, перепрыгивая через ступеньки, поднялась в спальню. Привела нервы в порядок, приняла душ и, убедившись, что вся ее краса по-прежнему при ней, почувствовала, что вполне готова приняться за обед. Бодро насвистывая себе под нос незамысловатую песенку, она вприпрыжку стала спускаться по лестнице к призывно звеневшей микроволновке. Внезапно она ощутила, как ее тело стало невесомым и она куда-то летит. Волшебное ощущение длилось всего несколько секунд. В следующие минуты Анна уже горько жалела, что всегда так быстро спускается по лестнице, что зря приехала в Германию, да и вообще с появлением на свет явно поторопилась.

– Ох! Ох! Ох! – воскликнула Анна, пересчитывая разными частями тела ступени и ударяясь о стены и лестничные перила.

Оказавшись внизу, она не верила, что еще жива.

Снизу из холла, да еще когда лежишь на полу, лестница казалась необыкновенно крутой. Вдоволь насладившись этим зрелищем, Анна осторожно попыталась поднять себя. Руки повиновались ей, после некоторых колебаний подчинились и ноги, а вот голова гудела, словно церковный колокол, и перед глазами плавали какие-то круги и мельтешили противные мухи.

– Вернер, – слабым голосом прошептала Анна.

К ее удивлению, дверь распахнулась и в холл влетел бодрый и веселый Вернер. Увидев распростертую у подножия лестницы Анну, он вскрикнул и бросился к ней:

– Девочка моя, что с тобой?

– Ты идиот, – прошипела Анна по-русски, как всегда это бывало в критических ситуациях. – Я грохнулась с твоей проклятой лестницы.

– Ты упала с лестницы?! – догадался Вернер, а догадавшись, ужаснулся. – Тебя надо немедленно в больницу!

– Не надо, – заверила его Анна по-немецки. – У меня все в порядке. Помоги мне только подняться на ноги.

Приняв вертикальное положение, Анна убедилась, что ей немедленно стало лучше. Видимо, голова у нее была значительно крепче лестничных перил. Анна нерешительно потрясла головой и убедилась, что она не кружится и в глазах больше не двоится. Зато, попытавшись сделать шаг, поняла, что другие части тела пострадали значительно сильнее.

– Посмотри, что у меня там, – попросила она Вернера, оголяя левое бедро.

– Аннья, – ахнул любовник. – Это ужас! Ты могла погибнуть!

– Не надо драм, – прошипела Аня. – Просто скажи, сильно я ударилась?

Вернер молча подхватил ее на руки и отнес к зеркалу.

– Ого! – воскликнула Анна, увидев огромное фиолетовое пятно, которое расползалось просто на глазах.

Ощупав голову, она убедилась, что шишки тоже стремительно увеличиваются в размерах.

– Аннья! – тем временем стонал Вернер, ползая возле Аниных коленей и целуя поврежденные части тела. – Ты могла умереть.

– Что ты каркаешь, – прикрикнула на него Аня. – Иди лучше приготовь мясо для твоей мадам.

Вернер послушно затрусил на кухню, а Анна, дивясь своему мужеству, начала карабкаться по лестнице обратно в спальню. Почти добравшись до верха, она снова грохнулась.

– Совсем плоха стала, – констатировала она и предпочла двигаться дальше на четвереньках.

Таким манером Анна и добралась до своей ванной комнаты. На этот раз она не удовольствовалась душем. Наполнив ванну горячей водой с пеной, она представила, что сказал бы на такое расточительство Маркус, который даже «купался» в умывальнике. Улыбнувшись и довольно урча, женщина погрузилась в воду. Однако воспоминания о прежнем возлюбленном никак не хотели покидать ее.

– А ведь он любил меня, – прошептала Анна.

По возрасту Маркус подходил Анне значительно больше Вернера. Ему не было еще и тридцати и в Анне он не чаял души. Но к сожалению, у него была одна слабость. Конечно, мужчин без недостатков не бывает, в этом Анна давно убедилась, но у одних эти недостатки более приемлемы, а у других – менее. Одни пьют, другие гуляют, третьи спускают в рулетку все состояние, а четвертые просто скоты. Маркус не принадлежал ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим и даже ни к четвертым. Этот человек был просто ужасно скуп. Нет, бывают экономные люди, это качество Анна только приветствовала. Копить ради накопления это прекрасно, но только излишки, которые остаются после ежегодного путешествия на море, трехразового полноценного питания и покупки уютного маленького домика. Маленького – это когда на двоих, а когда семья вырастает, домик тоже должен пропорционально увеличиваться в размерах. Маркус копил самозабвенно, экономил на всем. Чаще всего на мелочах, таких важных в повседневной жизни.

Например, Аня любила покушать, а Маркус уверял, что одноразового питания вполне достаточно, больше есть просто вредно. Анна любила приобретать обновки, хотя бы по одной в месяц, а Маркус говорил, что любит ее такой, какая она есть, и ему не важно, во что она одета. И еще он экономил на цветах для любимой, на духах для желанной и прочих маленьких радостях для своей милой. На себе он, впрочем, тоже экономил, и какое-то время Анну этот факт примирял с ним.

Однако после его отказа купить лекарство, когда ей стало плохо с сердцем, Анна призадумалась. А раз призадумавшись, она начала опасаться, что если ее, например, хватит приступ аппендицита, Маркуса снова обуяет скупость и он не вызовет врача. Вдруг страховка не покроет расходов! Хорошенько осмотревшись, Анна выбрала из окружения Маркуса самого расточительного и вцепилась в него мертвой хваткой.

К сожалению, воспоминания о следующей ее жертве прервал Вернер. Внизу раздались его вопли, он кричал, что обжегся кипящим жиром и жить ему осталось несколько минут. Если Анна хочет застать его живым, то пусть поторопится. Анна со вздохом выбралась из ванны. Синяки проступили еще отчетливей. К тому же Аня знала, что через пару дней они приобретут мерзкий зеленовато-желтый оттенок. Тяжело вздохнув еще раз, она натянула на себя джинсы и свитер с высоким горлом. Шишки на голове замаскировала волосами. И бодро поскакала вниз, тщательно держась за перила.

– Милая, – простонал Вернер, протягивая ей обрызганную жиром руку, – я умираю.

– Я тоже, – сообщила ему Анна. – Может, пока незаметно, но это так.

– А гости на подходе, – пожаловался Вернер.

– Пусть сами готовят себе обед, – заявила Анна и, приволакивая ногу, удалилась прочь.

Гости не заставили себя ждать. Их оказалось даже больше, чем рассчитывал Вернер. Кроме Моники и ее нового друга, снова пришла Кати со своим непальцем, а также какой-то их друг и друг их друга. Все они неожиданно ввалились к Кати в дом, когда хозяева уже собирались уходить, и пришлось брать неожиданных гостей с собой. Только через четверть часа Анна поняла, что новые лица в их обществе интенсивно голубого цвета. До сих пор Анна была уверена, что среди мусульман этот грех карается еще строже, чем во всем остальном мире. Поэтому она долго не могла поверить, что новые знакомые, эти мусульманские ребята, – педики. Радж был родом из Индии, а второй – Фесил – из Пакистана. Однако пришлось поверить. Анна, углубившись в свои размышления, совсем не замечала, что ест какие-то лохмотья вместо запланированных копченых колбасок.

– Что-то твоя подруга сегодня совсем разленилась, – неожиданно услышала она язвительный голосок Кати. – Стала готовить совсем, как я, и даже хуже.

– Не цепляйся к ней, – попросил Вернер. – Аннья сегодня упала с лестницы.

– И осталась жива?! – удивилась Кати. – Помню, когда…

– Кати! – прервала ее мать. – Не за столом.

После обеда гости продолжили начатую за едой светскую болтовню, припоминая городские сплетни, и Анна заскучала, потому что не знала никого из действующих лиц. Голубые ребята тоже не веселились, они жили в другом городе и тоже никого здесь не знали.

– Пошли наверх, – предложила им Аня. – Я покажу вам дом.

Ребята с радостью восприняли ее предложение. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Анна снова споткнулась.

«Что это со мной? – с досадой подумала она. – Совсем расклеилась».

Но следовавший за ней Радж тоже споткнулся, а Фесил просто грохнулся на пол. Такое странное совпадение заставило Анну пристальней посмотреть себе под ноги. Визуально все было в порядке. Чтобы окончательно в этом убедиться, она помахала в воздухе рукой, и неожиданно ее ладонь нащупала тонкую леску, натянутую над ступенькой. Совершенно бесцветную, ее было почти невозможно заметить, пока на нее не наткнешься.

Анна тихо ахнула и опустилась на корточки. Сомнений не было, через всю лестницу тянулась тонкая леска. Именно из-за нее Анна сегодня чуть не распрощалась с жизнью.

– Ну это уж слишком! – возмутилась Анна. – Что тут происходит?

Увидев, что их провожатая почему-то сидит на лестнице, тупо таращась на ступеньки, Фесил с Раджем поспешили к ней.

– Ты в порядке? – осведомился Радж, заботливо трогая ее за плечо.

– В каком, к черту, порядке! – возмутилась Аня. – Вы только посмотрите на это!

– Это леска, – после внимательного изучения сообщил ей Фесил. – Дети привязали. У меня дома есть пять младших братьев и три сестренки. Они раньше часто так развлекались.

– В этом доме маленькие дети в последний раз были лет десять назад. Не могла же леска с тех пор здесь висеть? – отрезала Анна.

– Нет, конечно, – согласился Радж. – Значит, кто-то другой приспособил ее. Кто-то хотел, чтобы ты сломала шею.

Такая редкая проницательность заставила Анну похолодеть и броситься в атаку.

– Почему именно меня? – спросила она. – Кроме меня, здесь живет еще и Вернер. Он хозяин, а я так. Разве не правильнее будет предположить, что покушались на него?

– Не хотел тебе говорить, чтобы ты напрасно не расстраивалась и не пугалась, – продолжил Раджи, – но вижу, что дело серьезное. Поэтому слушай. Ты не первая девушка, которая гостит в доме Вернера. Если точнее, то только я видел целых три… – Получив тычок от Фесила, Радж замолчал.

– Мне это уже говорили, – нетерпеливо сказала Аня. – Но при чем тут я?

– Все эти женщины таинственно исчезали, а перед этим тоже падали с лестницы и еще… Ты с яблони не падала? А в ванне тебя током не било? А…

– Хватит! Хватит! – закричала Анна. – Я поняла. И кто, по-вашему, все это делал?

– Не знаем, – пожал плечами Фесил. – Раджу вообще не стоило тебе об этом рассказывать. Нам Санджай сообщил под большим секретом, мы с ним целый год в одной комнате в общежитии жили и очень дружили. Это потом он познакомился с Кати, и ему понадобилась отдельная квартира. Но мы все равно продолжаем с ним дружить. И несколько месяцев назад он нам под большим секретом сказал, что родители Кати расходятся. Мать ушла жить к другому, а отец решил ей насолить и начал вызывать к себе молоденьких девчонок, якобы с целью женитьбы. Только жениться он не собирался, да и девушки у него не задерживались. Вечно с ними случались разные истории, а потом они и вовсе исчезали. Часто оставляя даже подарки, что он им дарил. Мы даже заключали пари, сколько его очередная подружка продержится.

– Вот я и подумал, а что, если они не просто исчезали, а их убивали? – продолжил Радж. – Правда, здорово?

Анна ничего здорового в этом не видела, особенно понимая, что ей в этом доме жить еще два месяца и три недели.

– А почему вы считаете, что Вернер не собирался жениться? – с трепетом в голосе спросила Анна.

– Потому что он до сих пор любит мать Кати, – уверенно ответил Фесил. – Все это он затеял, чтобы она в порыве ревности вернулась к нему.

Анна заскрежетала зубами. Но в этот момент в гостиной раздался женский крик. Все трое вздрогнули и поспешили вниз. Леску Анна сняла, и на этот раз обошлось без травм.

– Что случилось? – вбегая в гостиную, спросила Аня.

– Ты не можешь этого сделать! – не обращая на нее внимания, кричала Кати отцу. – Совсем, что ли, рехнулся? Прожил с матерью столько лет, а теперь хочешь все зачеркнуть?

Моника сидела с бледным видом, и даже у ее благообразного приятеля вытянулось лицо.

«Ага, – с удовлетворением подумала Анна. – Кажется, мне повезло. На этот раз Вернер решил перейти от слов к делу. Только почему Моника не радуется? Она ведь хотела выйти замуж за своего ухажера. Иначе зачем было переезжать к нему. Да и Том тоже неважно выглядит. Что с ними?»

– Кати, замолчи, – решительно прервала Кати мать. – Отцу видней, как ему следует поступить. В конце концов, это его право. Я только прошу тебя, – обратилась она к Вернеру, – не предпринимай никаких шагов до того, как повидаешься с Евой. Она же всегда была твоей любимицей, ей будет тяжело узнать, что ее мнение для тебя ничего не значит. Обещаешь мне?

– Хорошо, – пробурчал Вернер. – Она ведь не станет слишком испытывать мое терпение? Когда она точно прилетает?

– Билеты у них в ночь на среду. Здесь они будут в ближайший четверг. Вот тогда все и решите, – ответила Моника.

– И этот с ней летит? Только его здесь не хватало, – возмутился Вернер. – Ему-то что надо?

– У него отпуск. Он решил провести его с семьей своей жены, – невозмутимо пояснила Моника. – И не устраивай сцен!

– Я?! – задохнулся от возмущения Вернер. – Это он вечно допытывается, сколько я беру за заранее проигрышное дело и много ли у меня за год набирается подобных дел. Мне что, ему налоговые отчеты показать? И почему только из-за того, что этот стоматолог женат на моей дочери, я должен отчитываться перед ним? Я же не спрашиваю, сколько в день он ставит пломб и какой имеет доход.

– Он всего лишь хотел быть ближе к тебе, – попыталась возразить Моника.

– Не понимаю, как моя дочка могла выйти замуж за такого типа, – не слушая ее, продолжал Вернер. – Он значительно больше подошел бы вам с Кати. Точно так же думает только о деньгах.

– Ну это уж слишком, – возмутилась Моника, вставая. – Нам пора. Спасибо за чудесный ужин.

– И, главное, вкусный, – направляясь следом за ней к двери, съехидничала Кати.

Их кавалеры тоже поспешно попрощались и ушли следом.

– Ваши семейные обеды всегда так весело заканчиваются? – спросила Анна, когда они с Вернером остались наедине.

– На Рождество иногда доходит до рукопашной, – кисло ответил Вернер. – У нас осталось пять порций клубничного мороженого с шоколадной крошкой. Ты не хочешь? У меня на клубничное мороженое аллергия, я его никогда не ем. В следующий раз покупай для меня ванильное.

– Ладно, – покорно согласилась Анна. – Сейчас же схожу и куплю другое.

– Сейчас не надо, – поспешно остановил ее Вернер. – В ближайших магазинах мороженое не продается, а я не хочу, чтобы ты далеко уходила. Уже темно, а ты сегодня и так намучилась. Ложись спать. Потом успеешь купить. Я так понимаю, что в четверг сюда прибудет вся семейка. Поэтому купить надо побольше. Но у нас до этого еще есть четыре дня, и мы совершим с тобой небольшой тур по Парижу. Ну, иди.

– А ты? – спросила Анна.

– А мне еще надо поработать над одним делом, – ответил Вернер. – Ты меня не жди. Я могу засидеться до ночи. Нужно о многом подумать.

«Мне тоже нужно о многом поразмыслить, – думала Анна, забираясь в их огромную кровать. – Например, какого черта он не хочет, чтобы я ходила в ближние магазины? А он явно этого не хочет, иначе зачем ему врать, что там нет мороженого. Я ведь сама сегодня его покупала в магазинчике в двух шагах от нашего дома? Может, боится, что там многое знают о нем и его многочисленных девушках, которые таинственно исчезали?»

– Точно! – подскочила Анна на постели. – Верно, есть что скрывать пострашнее аморального поведения или просто беспокоиться, что, узнав про выходки его прошлых пассий, я последую их примеру!

Заснуть ей удалось не сразу, но тем не менее Вернера она не дождалась. Он засиделся до полуночи, а утром Анна почувствовала, что вчерашнее падение не прошло для нее даром. Самочувствие было прескверное, и она даже не пошла провожать Вернера до калитки. От завтрака, состоявшего по-прежнему из яиц всмятку и тостов, она тоже отказалась. Весь день Анна провела в постели и выползла из нее буквально за несколько минут до того, как раздался телефонный звонок.

Звонил Вернер и на этот раз весьма решительно приглашал ее в ресторан. Анна подумала, что, сидя весь вечер в огромном пустом доме, она прямо-таки искушает неведомого злоумышленника вломиться и учинить над ней насилие. Поэтому она поспешно поблагодарила Вернера за приглашение и начала собираться.

Вернер повел Анну явно в очень дорогой ресторан. Так как Анна явилась в джинсах и кофточке, то он предварительно отвел ее в бутик, где приобрел роскошное черное платье, мерцавшее словно звездная ночь. К платью полагались туфли, стоившие дороже, чем вся обувь, которую Анна сносила за свою жизнь. Но это было еще только начало.

Усадив Анну за стол, Вернер протянул ей меню. У Анны захватило дух при виде ценника, к тому же стоимость блюд была названа в долларах.

– Возьми лангуста, – посоветовал Вернер.

Анна начала искать упомянутого зверя среди гарниров и грибов, но не нашла. Среди рыбы и мяса его тоже не нашлось. Пришлось смотреть среди специальных горячих блюд. Наконец в одном ряду с бифштексом из мяса крокодила и тушеных лягушачьих лапок она наткнулась на лангуста. От его цены глаза у Анны полезли на лоб, но она мужественно согласилась на лангуста.

Утомленная яично-тостовой диетой, Анна с энтузиазмом поглощала душистое нежное мясо, не замечая особо торжественного вида Вернера. Он заказал удивительно приятное белое вино, которое как-то незаметно было выпито.

– Анна, – проникновенно сказал Вернер, – хочу сказать тебе нечто важное.

Аня насторожилась. Вернер умудрился не исковеркать ее имя, это кое-что значило.

– Прошу тебя стать моей женой, – вцепившись в десертную вилку, словно она была его единственной надеждой, проговорил Вернер.

У Анны отнялась речь. Она открыла рот и тупо уставилась на Вернера, соображая, достаточно ли она хорошо знает язык, нет ли тут какого подвоха. А то вдруг он спросит, как ему быть с его женой или стоит ли ей самой быть его женой. Или еще что-нибудь к делу не относящееся. Вернер истолковал ее молчание по-своему.

– Ты не согласна! – заключил он.

– Я согласна! – поспешно заверила его Аня, как-то сразу обретя дар речи. – Я только об этом и мечтала.

– Это чудесно! – просиял Вернер. – Тогда возьми вот это.

И он достал маленькую коробочку, в которой лежало чудное обручальное колечко со славным таким брильянтиком каратов в пять.

– О! – пискнула Аня. – Спасибо, милый.

– Это еще не все, – сказал Вернер. – Но про остальное узнаешь потом.

– Когда потом? – с любопытством воскликнула Анна.

– Совсем потом, – отрезал Вернер и потребовал шампанского.

На взгляд Анны, этот вечер удался на славу. Она разом приобрела новое платье, туфли, кольцо и немного подержанного жениха. И хотя мама всегда уверяла Анну, что мужики не коньяк, с возрастом лучше не становятся, она как-то не брала это в голову. Домой они вернулись поздно вечером. По дороге на них никто не напал, и в доме в их отсутствие тоже никто не побывал. В этом Анна убедилась, обойдя все свои ловушки. Мука, рассыпанная возле входной двери, была девственно белой, а прозрачная пленка, которую она наклеила на все окна, была цела. Казалось, все было в полном порядке. Но тут зазвонил телефон, и вся Анина эйфория куда-то улетучилась, а в животе противно заныло. Подняв трубку, она поняла, что предчувствие ее не обмануло.

– Передай этому подонку, – сказал хриплый женский голос, – что ему от меня так просто не отделаться. Я в состоянии испортить всю его карьеру, если заявлюсь к нему на работу и расскажу о его проделках.

Аня бросила трубку, но телефон зазвонил снова. На этот раз Аня сделала вид, что не слышит, и к аппарату подошел Вернер. Но с ним разговаривать отказались.

– Должно быть, из парижского отеля, который я забронировал, – предположил Вернер. – С собой ничего не бери. Все необходимое купим в Париже.

И он вытащил ничего не понимающую Анну на улицу, где их уже ждало такси.

– Хочу, чтобы это было бегство, – сообщил ей Вернер. – Похищение прямо с порога дома, понимаешь?

Анна всерьез встревожилась по поводу умственных способностей своего жениха. Казалось, они покидают его прямо на глазах. Однако напрасно беспокоилась. Поездка оказалась на редкость приятной. Они провели три чудесных дня и вернулись домой умиротворенные и довольные друг другом. Но стоило им войти в дом, как зазвонил телефон. Аню по привычке кинуло в жар, и она протянула трубку Вернеру.

– Звонила Ева. Они приехали, – сообщил ей Вернер, закончив разговор и отключив трубку. – Завтра нам предстоит выдержать сражение, от которого зависит наше с тобой будущее. Но ты не бойся, я тебя в обиду моей жене и младшей доченьке не дам. А старшая у меня ангел, а не девочка. Да и что они могут сделать?

Анна его легкомысленного отношения к предстоящему банкету не разделяла. Весь день ее трясло как в лихорадке. Сначала она объясняла свое состояние похмельем после вчерашнего приема вина и французского шампанского. Однако даже после того, как она влила в себя две бутылки «Хольстена», трясти ее не перестало.

– Надо взять себя в руки, – решила Анна после того, как у нее из рук второй раз выскользнул разделочный нож, и она чудом не отхватила себе при этом большой палец.

Глубоко вздохнув, девушка уняла противную дрожь в руках, схватила сумку с деньгами и отправилась за покупками, надеясь немного развеяться.

«Что там Вернер вещал про десерт? – наморщив лоб, пыталась вспомнить Анна. – Хотел мороженое, это я точно помню. Но вот какое?»

Сегодняшнее утро ничем не отличалось от всех предыдущих, новый Анин статус никак не отразился на меню завтрака, ритуальном поцелуе в щечку возле калитки и перечне ее сегодняшних обязанностей. А потому в голове у бедной Ани все перепуталось и перемешалось. Она никак не могла припомнить, надо ли ей купить яблочное мороженое или достаточно испечь шарлотку.

– Нет, так нельзя! – возмутилась Анна, стоя в магазинчике возле стеклянного прилавка, где лежало до пятнадцати разных сортов мороженого.

Продавец испуганно на нее покосился и зачем-то начал шарить рукой под столом. Анна продолжала стоять, не зная, на что решиться. Продавец нервничал все сильнее. Неизвестно, чем бы все это кончилось, может, с продавцом случился бы сердечный приступ или он вызвал бы полицию, но Анна наконец-то решилась.