Мятеж обреченных Калугин Алексей
– Да, – не отводя взгляда в сторону, ответил куратору Андрей. – Только не ждите, что я стану благодарить вас за это.
У куратора была потрясающая способность сохранять спокойствие, не обращая внимания на эмоциональные реплики своего собеседника.
– Мне удалось убедить Коллегию Статуса временно воздержаться от использования жестких мер и попытаться воспользоваться последним, пока еще оставшимся у нас шансом исправить положение, – невозмутимо продолжил он. – Но все дело в том, что ключевой фигурой этого плана являешься ты. Поэтому я и решил лично встретиться с тобой, надеясь, что мне удастся убедить тебя остаться в Кедлмаре еще на какое-то время. В противном случае Статус будет поставлен перед необходимостью сделать очень непростой выбор между судьбой одной планеты и благополучием всей Галактики.
– А можно сделать ставку на результат голосования по данному вопросу? – с усмешкой поинтересовался Андрей.
– Не стоит пытаться превращать трагедию в фарс, – холодно ответил Алексей Александрович.
– Коллективное решение тем и удобно, что в итоге никто не несет персональной ответственности, – сказал в ответ на это Андрей. – Ведь если не остановить запредельную реальность, Кедлмар все равно будет обречен, даже если весь Дошт упрячут в пространственный кокон.
– Когда я говорил о последней возможности остановить прорыв, то имел в виду людей из группы профессора Кармера, с которыми ты встретился в Гиблом бору. Если им до сих пор удавалось сдерживать распространение запредельной реальности в пределах Гиблого бора, то не исключено, что при содействии наших специалистов, использующих самые современные разработки в области пространственных технологий, они сумеют полностью перекрыть доступ запредельной реальности в наш мир. Шанс не очень-то велик, но я считаю, что мы не имеем права отказываться от него. Но без тебя нам в этом деле не обойтись. Люди из запредельной реальности на протяжении десятилетий полностью отказывались от каких-либо контактов с людьми из реального мира, в которых они видели только врагов. Ты первый и пока единственный человек, которому они поверили и которому было позволено выйти из Гиблого бора. Поэтому боюсь, что без твоего посредничества люди из Гиблого бора могут отказаться от новых контактов с другими представителями Статуса.
– Мы договаривались о телепатической связи, но пока у меня не было никаких контактов с группой профессора Кармера, – с сожалением развел руками Андрей.
– Основываясь на материалах твоего доклада, аналитики Статуса сделали вывод, что люди из Гиблого бора пользуются иной телепатической технологией, нежели мы, – предупредил Алексей Александрович. – Поэтому возможны различные проблемы и несостыковки. Если в ближайшее время телепатический контакт не состоится, тебе придется снова отправиться в Гиблый бор, чтобы лично провести переговоры с профессором Кармером.
– Вы говорите так, словно уже получили мое согласие, – недовольно насупился Андрей.
– Я хочу, чтобы между нами не было недомолвок, – ответил Алексей Александрович. – Ты должен знать, что тебе предстоит, если ты решишь остаться в Кедлмаре.
– А что будет с Дейлом?
– Пока он останется с тобой.
– А если я захочу вернуться домой?
– Его сознание будет снова переведено на искусственную матрицу, где и будет храниться до полной регенерации тела агента Колтрейна.
– Я не хочу снова в матрицу, – негромко, но отчетливо произнес Дейл. – Находиться на искусственном носителе информации – это еще более унизительно и мерзко, чем быть упакованным в смирительную рубашку.
– А куда попадает сознание человека после смерти? – мысленно обратился с вопросом к Дейлу Андрей.
– Ты у меня спрашиваешь или сам с собой беседуешь?
– Естественно, у тебя. Сам я об этом ровным счетом ничего не знаю.
– А откуда, по-твоему, я могу это знать?
– Но ты же, как я понимаю, пережил нечто похуже клинической смерти. Ты же должен был видеть темный коридор, свет в конце туннеля, кого-то, кто встречал тебя на том конце пути с широко распростертыми объятиями…
– Ничего такого я не видел, – заверил Андрея Дейл. – И вообще, давай поговорим на эту тему как-нибудь в другой раз.
– Ты обсудил вопрос со своим напарником? – спросил у Андрея куратор.
– В какой-то степени, – кивнул Андрей.
– И к какому же решению вы пришли?
– Можно подумать, что вы оставили мне выбор! – раздраженно взмахнул руками Андрей.
– Я не заставляю тебя принимать именно то решение, которое устроило бы меня, – подняв вверх указательный палец, сказал Алексей Александрович.
– Да, но при этом довольно-таки ясно дали понять, что если я приму решение покинуть Кедлмар, то все, что произойдет здесь после этого, останется на моей совести.
– Если ты решишь вернуться домой, то в твоей памяти будут стерты все воспоминания, касающиеся работы в Статусе, – напомнил Дейл. – И ты никогда даже не узнаешь, чем закончится эта страница истории Кедлмара.
«Еще один довод в пользу того, чтобы остаться, – мысленно усмехнулся Андрей. – Терпеть не могу истории, обрывающиеся на самом интересном месте».
– Итак, – напомнил о своем присутствии куратор. – Я жду твоего решения.
– Да! – быстро, словно боясь передумать, кивнул Андрей. – Я остаюсь, если вы считаете, что я могу справиться с заданием!
– А что ты сам об этом думаешь? – тут же спросил Алексей Александрович.
Андрей молча пожал плечами.
– Что я должен делать теперь? – спросил он, так и не ответив на вопрос куратора.
– Первое и главное – установить связь с группой профессора Кармера из Гиблого бора. Если в течение двух дней телепатического контакта не произойдет, тебе придется снова отправиться туда. Подумай сам над тем, как убедить командира части организовать новую экспедицию.
– Полковника Бизарда весьма заинтересовала та информация о Гиблом боре, которую я счел возможным сообщить ему. Но пока он никак не проявил своего расположения ко мне. Если, конечно, не считать того, что мне предоставлен свободный режим в пределах территории части.
– Завтра День Лояльности, – напомнил Андрею куратор. – Подождем, как будут развиваться события после него.
– Дейл подозревает, что майор Прист и полковник Бизард причастны к некому заговору военных, целью которых является свержение власти Пирамиды, – сказал Андрей. – Как мне себя вести, если мне будет предложено примкнуть к заговорщикам?
– Ни один из других наших источников в Кедлмаре не сообщал о существовании какой-либо организации или просто группы лиц, ставящей своей целью свержение режима, установленного в Кедлмаре Нени Линном.
– Вряд ли о заговоре, существуй он на самом деле, стали бы говорить на каждом углу.
– Не спорю. Но все же, мне кажется, что если бы реальный заговор существовал, то никакая самая что ни на есть жесткая конспирация не смогла бы предотвратить утечки информации. Заговорщики всегда и везде стоят перед необходимостью поиска новых сторонников.
– Тем не менее мятежи в отдельных армейских подразделениях вспыхивают регулярно. Поэтому…
В дверь деликатно постучали.
Алексей Александрович быстро накрыл ладонью стоявшую на столе коробочку глушилки и большим пальцем придавил клавишу на ее торце.
– Войдите! – громко и недовольно крикнул он по-кедлмарски.
Дверь чуть приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась рыжеволосая голова дежурного по штабу.
– Полковник просил узнать, не желаете ли вы гиза, бутербродов или что-либо еще?
– Нет, – раздраженно махнул рукой Алексей Александрович.
Дежурный тут же скрылся, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Алексей Александрович снова включил глушилку и установил ее в центре стола.
– А из вас получился бы неплохой генерал, – с усмешкой заметил Андрей.
– А, – на этот раз беспечно взмахнул рукой Алексей Александрович. – Кого мне только не приходилось из себя изображать. Генерал, скажу я тебе, это еще не самая сложная роль. Итак?..
Куратор вопросительно посмотрел на собеседника.
– Как мне поступить в том случае, если мне будет предложено принять участие в заговоре? – снова задал первоначальный вопрос Андрей.
– Если подобное предложение будет сделано тебе в достаточно конкретной форме, то и выбора у тебя не останется. Действуй по обстоятельствам, но сам событий не форсируй.
– Давайте будем исходить из вероятности существования заговора, – предложил Андрей. – В таком случае, наладив контакт с заговорщиками и пообещав им свою поддержку, мы могли бы подтолкнуть их на более активные действия. А захватив власть в Кедлмаре, бывшие заговорщики помогли бы нам в проведении мероприятий, направленных на ликвидацию запредельной реальности.
– Это как раз и будет не что иное, как вмешательство в общественно-исторический процесс, – сделал замечание Алексей Александрович. – На подобные действия Коллегией Статуса наложен строжайший запрет.
– Но это лучше того, что планирует сама Коллегия Статуса в отношении Кедлмара.
– У любого из этих вариантов есть свои недостатки. Главный недостаток предложенного тобой состоит в том, что он полностью построен на гипотетических посылах. Уже только поэтому при обсуждении в Статусе такой вариант не пройдет.
– Но если… – начал было снова развивать свою идею Андрей.
Алексей Александрович перебил его, не дав сказать более двух слов:
– Когда у тебя будут реальные факты, тогда мы их и обсудим. Сейчас у нас на это нет времени. Главная наша проблема – запредельная реальность.
– Вы говорите так, словно уже решили судьбу Кедлмара, – недовольно ответил Андрей.
– Судьбу Кедлмара решили не мы, а сами его жители. Собственными усилиями они создали условия для массированного прорыва запредельной реальности на территории своей страны. Мы виноваты только в том, что упустили этот момент.
– Сколько времени у меня в запасе? – спросил Андрей, озвучив вопрос, который хотел задать куратору Дейл.
– Я этого не знаю, – покачал головой Алексей Александрович. – Приказ о полной изоляции Дошта может быть отдан в любую минуту, как только Коллегия Статуса решит, что медлить далее нельзя.
– Но запредельная реальность существует на территории Гиблого бора уже не первый год.
– В последние дни отдельные ее проявления были отмечены и в других местах, разбросанных практически по всей территории Кедлмара.
– Разве прежде такого не случалось? – Андрей снова повторил для куратора вопрос, который задал ему Дейл.
– Это уже не точечные проколы, залатать которые не составляет большого труда, – покачал головой Алексей Александрович. – Из разных мест приходят сообщения о возвращении в Кедлмар Гефара.
Эмоциональный всплеск в сознании Дейла был настолько велик, что Андрею не оставалось ничего иного, как только воскликнуть вместе с ним:
– Гефар вернулся?!
– Да. – Одновременно с этим коротким словом куратор звучно хлопнул ладонью по столу. – Уже погиб один из наших агентов.
– Кто? – тут же спросил Дейл.
– Розетти, – тихо произнес куратор.
– Розетти, – почти неслышно повторил следом за ним Дейл.
– В Статусе уже приступили к созданию нового тела для него, – сказал Алексей Александрович, словно оправдываясь за что-то перед своим собеседником.
– А сознание Розетти?
– Осталось только то, что было скопировано примерно год назад на искусственную матрицу. К тому времени, когда мы нашли тело Розетти, его мозг был мертв уже более пяти часов. В имплантантах не сохранилось никакой информации.
– Значит, теперь Гефару известно, кто его враги.
– Он всегда знал об этом.
– Как умер Розетти? – Это снова был вопрос, заданный Дейлом, но озвученный Андреем.
– Тебе хочется это знать? – посмотрел Андрею в глаза Алексей Александрович.
– Любой из нас мог оказаться на его месте, – ответил Дейл.
– У Розетти были раздроблены все лицевые кости черепа, – взгляд куратора, скользнув по столу, переместился в сторону. – Но при этом кожа и мышечные ткани совершенно не пострадали. Такое впечатление, что их сначала аккуратно удалили, а затем снова натянули на место уже после того, как был нанесен смертельный удар.
– Психокинетическое воздействие? – высказал предположение Дейл.
– Нет, – покачал головой Алексей Александрович. – При психокинетическом воздействии, не затрагивающем внешние ткани, наносятся точечные удары по жизненно важным центрам. У Розетти же под кожей и мышцами осталось только месиво из костей и крови. Глядя на это, можно было решить, что его несколько раз ударили кувалдой по лицу.
На это Дейл ничего не ответил.
– Так, – Андрей поднял руку как ученик-первоклассник. – Теперь, может быть, и мне наконец объяснят, кто такой этот Гефар, что он делает в Кедлмаре и какое отношение он имеет к запредельной реальности?
– Точечные проколы, через которые запредельная реальность проникает в наш мир, случаются довольно-таки часто, – начал объяснять Алексей Александрович. – Ликвидировать их не составляет большого труда. Проблема заключается в том, чтобы вовремя отреагировать. Чаще всего они представляют собой то, что на Земле принято называть аномальными явлениями.
– Дождь из лягушек и кровавый прибой?
– Редкие природные явления, необычные способности, проявляемые теми или иными людьми, особенно случаи ясновидения, серийные убийцы, любые внезапные вспышки немотивированного насилия среди мирного населения – все это может оказаться либо формой проявления самой запредельной реальности, либо результатом близкого контакта с ней. Рассказы о встречах с призраками, оборотнями, вампирами и прочими мифическими существами – это тоже своего рода отчеты о столкновениях с запредельной реальностью, которая нередко приобретает вполне конкретные формы. Существует даже теория, что вся мифология представляет собой не что иное, как сведенные воедино и литературно обработанные истории о контактах с запредельной реальностью.
– А религия?
– В Галактике существуют только две расы, которые в процессе своего исторического развития не создали никакой, пусть даже самой примитивной религии. Но при этом и на планетах, которые им принадлежат, не было зарегистрировано ни единого случая проявления запредельной реальности. Из этого можно сделать вывод, что религиозные учения, надолго овладевающие умами народов, есть не что иное, как один из способов вторжения запредельной реальности в наш мир. В особености это касается монотеистических религий, в соответствии с которыми во главе всего мироздания стоит единая божественная личность, способная как карать, так и миловать, чей авторитет непререкаем, а решения и действия не только не подвержены какой-либо критике, но к тому же еще зачастую и не доступны человеческому пониманию. Человек, который не думает, не рассуждает, а только слепо верит, – идеальный материал для запредельной реальности. Во что в конечном итоге превращает запредельная реальность людей, ты сам видел в Гиблом бору.
– Верно, – согласился с куратором Андрей. – Главным даром запредельной реальности все они считают бессмертие, которое на самом деле представляет собой цикл перерождений, ведущий в конечном итоге к полному уничтожению личности.
– Характерно, что любое религиозное учение готово преподнести своим последователям этот дар запредельной реальности, – обещание бессмертия или воскрешения, грядущего после смерти, содержится в каждом из них.
– Значит, царство Божие на земле – это не что иное, как неконтролируемый прорыв запредельной реальности?
– Совершенно верно, – подтвердил сделанный Андреем вывод Алексей Александрович. – И наша задача как раз и заключается в том, чтобы оно никогда не наступило.
– В свое время вы говорили мне, что агенты Статуса на Земле заняты, в частности, поддержанием мифа о лох-несском чудище, – напомнил куратору Андрей. – Это тоже имеет какое-то отношение к запредельной реальности?
– Самое прямое, – ответил тот. – Чудовище, некогда появившееся в водах озера Лох-Несс, было не чем иным, как проявлением запредельной реальности. Статус далеко не сразу обратил на него внимание, поскольку точечный прокол образовался в глубинах озера. Прокол и те объекты запредельной реальности, что уже обосновались на Земле, были ликвидированы. Но дабы впредь подобного не случилось, легенда о чудовище, обитающем в озере, была закреплена в памяти людей. Теперь, когда к озеру Лох-Несс приковано внимание как отдельных исследователей, надеющихся поймать монстра, так и многочисленных туристов, желающих снять его на пленку, очередное вторжение не останется незамеченным. Мы довольно-таки часто прибегаем к подобному трюку – дабы не прозевать возможного нового появления запредельной реальности в том же месте и в той же форме, создаем историю, которая приковывает к себе внимание местного населения и не дает ему забыть о том, что однажды уже имело место.
– Брэм Стокер часом не на вас работал? – в шутку поинтересовался Андрей.
– Нет, – с серьезным видом покачал головой Алексей Александрович. – Он сам написал свою книгу, основываясь на народных поверьях. Агенты статуса всего лишь закрепили в сознании людей канонический образ вампира: клыки, солнцебоязнь, способность обращаться в летучих мышей – все это в свое время демонстрировала на Земле запредельная реальность. Так же, к примеру, на Земле до сих пор культивируются легенды о снежном человеке, о зомби, оборотнях и о домах с привидениями. Все эти образы в свое время использовались запредельной реальностью, а в настоящий момент являются своего рода индикаторами. Как только в той или иной местности появляется новая история, скажем – об оборотне, агент Статуса тут же проверяет все факты на месте. И зачастую таким образом нам удается обнаружить очередной прокол, сквозь который в наш мир тоненькой, почти незаметной струйкой просачивается запредельная реальность. В Кедлмаре таким индикатором стала легенда о Гефаре, или Воине Тьмы. Как гласит легенда, в стародавние времена Гефар не раз появлялся в Кедлмаре в период междоусобиц и смут, для того чтобы открыть Врата Зла. Многие годы о Гефаре ничего не было слышно. И вот он появился вновь. Причем одновременно в нескольких местах.
– Постойте-ка, – встряхнул головой Андрей. – Гефар – это реальный человек или что?
– Это существо, порожденное к жизни запредельной реальностью. Ты сталкивался с подобными ему в Гиблом бору. Что оно представляет собой биологически, мы не знаем. Это некая форма организации материи и одновременно канал, по которому из нашего мира информация перекачивается в зону запредельной реальности.
– Его можно убить?
– Имеющимся в твоем распоряжении оружием – нет. Для того чтобы уничтожить Гефара, его нужно сначала отсечь от прокола в пространственно-временном континууме, через который он поддерживает связь с запредельной реальностью. Но Гефар – это еще не самое страшное. При том, какую активность начала проявлять запредельная реальность в Кедлмаре, можно ожидать, что вскоре она воплотится и в куда более ужасные формы, – Алексей Александрович демонстративно посмотрел на часы.
– Вы куда-то опаздываете? – удивился Андрей.
– Я заранее договорился о времени, когда мне откроют обратный проход в Статус, – ответил Алексей Александрович.
– Выходит, вы с точностью до минуты рассчитали время нашего разговора? – недоверчиво посмотрел на куратора Андрей.
– Я же не первый день занимаюсь своей работой, – улыбнулся тот.
– Так, значит?.. – Андрей запнулся, не закончив вопроса. Вид у него был настолько растерянный, что невольно вызывал улыбку. – Получается, что вы заранее знали, что я соглашусь остаться?
Ответ Алексея Александровича прозвучал легко и непринужденно:
– Если бы я в этом сомневался, то отправил бы вместо себя кого-нибудь другого. Ты думаешь, у меня нет других дел?
Глава 3
День лояльности
К чему Андрей никак не мог привыкнуть, так это к пронзительному, дребезжащему звонку, раздающемуся каждый день ровно в восемь утра в спальном помещении казармы. Кто уж там придумал именно таким образом поднимать по утрам солдат на ноги и какими мотивами он при этом руководствовался, наверное, уже никто никогда не узнает. Но истошное дребезжание безумного звонка, две большие чашки которого висели в конце прохода между рядами двухъярусных кроватей, врывающееся в самый сладкий предутренний сон и превращающее прекрасные грезы в месиво кровавых потрохов, вывернутых наружу увлеченным своим делом патологоанатомом, могло успешно и благополучно испортить настроение на весь последующий день. Буквально на третьи сутки пребывания в части у Андрея выработалась привычка просыпаться за несколько минут до подъема и, лежа с закрытыми глазами под колючим шерстяным одеялом, ожидать звонка и той неизбежной суеты, которая возникнет в казарме следом за ним. Хотя, вполне возможно, что это была привычка не самого Андрея, который никогда прежде не мог проснуться в точно заданное время, а Дейла, у которого звонок утренней побудки тоже вызывал состояние повышенной нервозности.
Приоткрыв глаза, Андрей посмотрел на часы и убедился, что до подъема осталось ровно одиннадцать минут.
Казарма еще спала, хотя в окна с восточной стороны уже проскальзывали первые лучи показавшегося из-за здания штаба большого оранжево-красного Борха-1. Окна были настежь распахнуты, но все равно с ночи в казарме стоял тяжелый дух. С левого края верхнего яруса коек доносился раскатистый храп Шагадди. Внизу, возле телемонитора о чем-то перешептывались трое солдат. Голоса их звучали так тихо, что Андрей не мог их узнать. На широком табурете, стоящем в проходе между коек, сидел, позевывывая, не спавший почти всю ночь дежурный по роте.
Лежа на спине и глядя на то, как ползают по потолку казармы большие серые жуки, похожие на тараканов, Андрей пытался сложить воедино обрывки сна, который он видел незадолго до пробуждения. Ему снилось, что он идет по утреннему лесу. Широкие полосы лучей Борха-2, пробившиеся сквозь густой полог листвы, касаются травы. В лучах света кружат, переливаясь и все время меняя цвет, какие-то незнакомые Андрею насекомые с прозрачными радужными крыльями. Сделав два шага навстречу свету, он наклонился, чтобы сорвать цветок. На тонком стебельке сидят два узких листка и соцветие из шести пурпурных лепестков, каждый из которых был похож на стилизованное изображение сердца, вырезанное из воздушного шелка. А потом…
– Рота, подъем!!! – во все горло ошалело завопил дежурный по роте.
Вторя ему, ударил по барабанным перепонкам пронзительный дребезжащий звон.
Одновременно с разных сторон в адрес дневального раздалось несколько цветистых проклятий. Но все их перекрыл могучий вопль Шагадди:
– Выключи звонок, придурок!
Дабы подтвердить слова делом, он еще и запустил в дежурного чьим-то подвернувшимся под руку сапогом.
Благополучно увернувшись от сапога, дежурный все же счел за лучшее выключить звонок.
Теперь казарму наполняли крики, ругань, скрип коечных пружин да хлопки голых пяток по пластиковому настилу пола.
Солдаты из нового пополнения торопливо натягивали на себя форму. Те же, кто спал на своих койках уже не первый год, все еще лениво потягивались. А те из них, кто все же соизволил спуститься с верхнего яруса коек, топали в умывальник как были – в трусах и майках.
– Рота, смирно! – заорал от входа дежурный.
Крики и шум на мгновение стихли.
– Вольно.
По проходу между рядами коек быстро прошел майор Прист, бросив на ходу:
– Через пять минут общее построение.
Командир роты скрылся в своей комнате, а в казарме завертелась еще большая неразбериха, чем была до его прихода. Два встречных потока – в умывальник и обратно – сталкивались где-то на середине центрального прохода, превращаясь в водоворот, затягивающий в себя все, что попадало в сферу его влияния: сапоги, армейские куртки, листы старых газет, куски серого солдатского мыла, щетки для обуви, табуреты и самих бойцов, как одетых, так и все еще полуголых. Казалось, из воцарившегося в казарме хаоса не может быть создано ничего упорядоченного. Тем более за пять минут. Но, как ни странно, ровно через пять минут рота стояла в центральном проходе, выстроившись в три шеренги, а в казарме царил если и не идеальный, то вполне удовлетворительный порядок.
Выйдя на середину прохода, майор Прист довольным взглядом окинул своих бравых солдат.
– Майор! Разведрота танкового батальона «Кейзи» на утреннюю поверку построена! – вытянувшись в струнку, доложил командиру роты дежурный.
Взгляд внимательных глаз майора Приста еще раз быстро прошелся по первой шеренге бойцов, скользя с правого фланга на левый.
– Поздравляю вас с Днем Лояльности, бойцы! – рявкнул майор.
– Да здравствует Пирамида! – грянула в ответ рота.
– Рекины драные, – едва слышно прошипел не разжимая губ стоявший в строю слева от Андрея рядовой Гроптик. – Наверное, это рефлекс. Каждый раз, когда наступает очередной День Лояльности, у меня начинаются спазмы внизу живота.
– Не дрейфь, Гроп, – в той же манере ответил ему Андрей. – Не в первый раз – прорвемся.
– Сегодня у меня дурное предчувствие, – прошипел Гроптик. – Всю ночь снились кошмары. Будто я еду на мотоцикле, а за мной несется стая рекинов. У всех пена изо рта падает – не иначе как бешеные…
Поймав на себе недовольный взгляд командира роты, Гроптик умолк, не закончив своей истории о бешеных рекинах.
– Рекины тебе снятся потому, что Лысый все время у тебя в ногах спит, – едва слышно ответил Гроптику стоявший позади него рядовой Лантер.
Услышав имя Лысого, Андрей машинально посмотрел вниз. Лысый, как всегда, крутился под ногами Гроптика. Приблудный рекин, прижившийся в казарме разведроты примерно года полтора назад, отличался от большинства своих сородичей покладистым и незлобивым нравом, за что пользовался ответной любовью как солдат, так и командира роты. Однако совершенно особые отношения сложились у ротного рекина с рядовым Гроптиком, который постоянно баловал Лысого, таская ему из столовой всевозможные вкусности и даже позволяя спать на своей койке.
– От завтрака никто отказываться не собирается? – с демонстративно серьезным видом осведомился майор Прист.
С разных концов строя раздались сдавленные смешки. Предложение перенести завтрак на завтра было дежурной шуткой командира роты.
– Голодные, как рекины, – усмехнулся майор Прист. – Можно подумать, что вы всю ночь черт знает чем занимались.
– Солдат и ночью начеку, – подал голос кто-то с левого фланга строя.
– Ну, раз такое дело, тогда готовьте свои воинские карточки. Наша рота должна до завтрака успеть выразить свою лояльность Пирамиде.
– Майор, а Лысому тоже нужно будет пройти через контроль лояльности? – ехидно осведомился Лантер.
– Лысому достаточно проявлять лояльность по отношению к Гроптику, который его кормит, – усмехнувшись, ответил майор Прист. – И по отношению ко мне, потому что иначе я запросто могу выставить его из казармы.
Солдаты весело заржали.
– Отставить смех, – приказал майор Прист. – Через пару минут здесь будут представители внутренней стражи. Не забывайте, что вести себя с ними следует корректно и вежливо. Никаких лишних вопросов – получили назад свою воинскую карточку и отошли в сторону. Решение, принятое Пирамидой по поводу каждого из вас, вступает в силу с того момента, как только код его оказывается отпечатанным на вашей воинской карточке. Оспаривать его не имеет смысла – до следующего Дня Лояльности изменить ничего невозможно. Всем все понятно?
– Да, майор! – разом грянул строй.
Да и что здесь могло быть непонятным? Процедура проверки на лояльность была прекрасно известна каждому из жителей Кедлмара, которые проходили ее ежемесячно начиная с десятилетнего возраста. А военнослужащие к тому же еще и получали соответствующий инструктаж в преддверии Дня Лояльности, каждый месяц один и тот же. Так что у майора Приста, собственно, не было никакой необходимости в очередной раз повторять одни и те же слова, которые каждый в роте знал наизусть. Но он все же сделал это для очистки совести.
Несмотря на тщательную подготовку всенародного праздника, порою в День Лояльности случались инциденты. Обычно они были связаны с тем, что кто-то из солдат или офицеров начинал слишком бурно выражать свое несогласие с несправедливым, с его точки зрения, решением, принятым Пирамидой. Несравнимо хуже были случаи, когда кому-то в воинскую карточку проставлялся новый код, в соответствии с которым обладатель данного документа объявлялся тайным сторонником Совета Пяти и арестовывался на месте. На этот случай офицеры внутренней стражи, обслуживающие техническую часть процесса выражения народонаселением своего одобрения политики, проводимой Пирамидой, имели при себе взвод вооруженной охраны. Но всякий раз, когда в части случался такой инцидент, у майора Приста возникала мысль, что подобные, ничем, помимо кода, проставленного в военной карточке обвиняемого, не обоснованные действия внутренней стражи могут однажды привести к мятежу. Каждый из солдат, видевший, как уводят в наручниках его товарища, с которым он прослужил не один год, должен был в душе понимать, что рано или поздно подобное может случиться и с ним самим.
– Вольно, – скомандовал майор Прист. – Разойдись.
Строй в одно мгновение рассыпался. Порядок, поддерживаемый привычкой к дисциплине, без боя уступил место хаосу, более свойственному человеческой натуре.
– Никому дальше двух шагов от роты не отходить! – перекрывая общий гомон, крикнул майор Прист и, развернувшись на каблуках, прошествовал в свою комнату.
– Ну как, Джагг? – сзади толкнул Андрея в плечо Шагадди. – Готов засвидетельствовать Пирамиде свою лояльность?
– Всегда готов, – мрачно буркнул в ответ жизнерадостному Шагадди Андрей.
Он упорно старался и никак не мог вспомнить свой ночной сон. Теперь из памяти исчезли даже те детали, которые он еще помнил после пробуждения. Остался только образ цветка с шестью лепестками. Что-то он должен был означать. Но вот что именно?.. Как там у Фрейда: фиалки – насилие, гвоздики – секс… Или это уже из другой оперы?.. Невозможно сосредоточиться, когда рядом стоит Шагадди и орет так, словно хочет, чтобы его услышали даже в казарме ремроты:
– Если после всего, что ты сделал, Джагг, тебе не дадут взвод, то я скажу, что в этой жизни нет не только счастья, но даже элементарной справедливости!
– Да будет тебе, Шагадди, – ладонью похлопал приятеля по широкой груди Андрей.
– Что значит «будет»! – громче прежнего заревел Шагадди. – Кому еще, кроме тебя, удалось выйти из Гиблого бора живым и с неповрежденным рассудком?
– Ну, например, тебе и Юнни, – усмехнулся Андрей.
– Насчет Шагадди я бы не стал утверждать этого со стопроцентной уверенностью, – ехидно ввернул оказавшийся поблизости Гроптик.
Шагадди погрозил ему кулаком, и Гроптик тут же исчез.
– Без тебя ни я, ни уж тем более Юнни из леса не выбрались бы, – продолжал гнуть свое Шагадди.
После возвращения из Гиблого бора Шагадди только и делал, что рассказывал всем, кто соглашался слушать, о том, что ему довелось повидать. И при этом неизменно подчеркивал особую роль Джагга Апстрака, который в критический момент взял командование взводом на себя. О чем Шагадди умалчивал, так это только о встрече с патрулем внутренней стражи на обратном пути. Шагадди был разгильдяем, но отнюдь не идиотом, и прекрасно понимал, что за расстрел патруля им всем троим грозит не то что армейский трибунал, а обыкновенная кирпичная стенка где-нибудь на заднем дворе Управления внутренней стражи.
– Рота, смирно! – раздался отчаянный, стремящийся перекрыть всеобщий гвалт, крик дежурного.
В проходе между койками появились три фигуры, одетые в черное. По мере их продвижения шум смолкал, суета замирала, движение прекращалось. Казалось, что трое офицеров внутренней стражи создавали вокруг себя зону, в которой останавливалось даже само время.
Впереди шел капитан в парадном френче. Его фуражка с невероятно высокой тульей, на которой красовалась пятигранная золотистая пирамида, обрамленная венком из колосьев хлебных злаков, была настолько низко надвинута, что из-под блестящего пластикового козырька не было видно глаз, только тонкий длинный нос с горбинкой. Капитан выглядел бы весьма внушительно в своей новенькой, тщательно отглаженной форме, если бы не его рост, который был сантиметров на десять ниже среднего.
Следом за капитаном двое лейтенантов несли за ручки небольшой черный ящик.
Навстречу стражам вышел из своей комнаты майор Прист.
– Майор!
Капитан внутренней стражи резко, по-уставному вскинул левую руку с двумя сложенными вместе пальцами к правому плечу.
Майор Прист ответил стражу тем же общеармейским салютом, но руку он поднял плавно и по-домашнему неторопливо.
– Добрый день, офицеры, – командир разведроты поприветствовал всех троих офицеров одновременно, тем самым давая капитану понять, что здесь их звания ровным счетом ничего не значат. По крайней мере до тех пор, пока они не приступят к исполнению своих непосредственных обязанностей.
Капитан сделал вид, что не заметил проявленного к нему неуважения.
– Где мы можем расположиться? – спросил он.
– Там же, где и месяц назад, – майор указал на стол со стопками журналов и газет, стоявший под закрепленной на стене подставкой для телемонитора.
Лейтенанты поставили на стол принесенный с собой ящик.
Щелкнули открывшиеся запоры.
Один из лейтенантов снял плоскую крышку, и стенки ящика упали в стороны. На столе осталась стоять черная пирамида высотою чуть больше тридцати сантиметров, покоящаяся на основании в виде равностороннего пятиугольника.
Вокруг стола и расположившихся возле него офицеров образовался круг свободного пространства. Солдаты стояли в стороне, бросая косые, недобрые взгляды на водруженную на стол пирамиду. Лица их выражали по большей части презрение, но только потому, что никто не хотел открыто демонстрировать тот страх, который внушал ему небольшой черный предмет с ровными плоскими гранями и острыми углами. Страх, который каждый из них помнил еще с детства, передавшийся по наследству от родителей, страх унизительный, но неодолимый, за который каждый презирал себя, но при этом ничего не мог с собой поделать.
Андрей впервые видел пирамиду, используемую для проверки на лояльность. Дейлу же приходилось видеть ее и прежде. И он всякий раз удивлялся, насколько простым и одновременно действенным был трюк с изготовлением самой что ни на есть примитивной электронной системы считывания кодированной информации в форме, внушающей страх, уважение и трепет гигантской Пирамиды, находящейся в Сабатской цитадели.
Лейтенанты, работая в четыре руки, быстро подсоединили пирамиду к электросети и к разъемам компьютерной сети части. Вся информация от пирамид, которые сейчас устанавливались в каждой из шести рот, будет стекаться в штабной компьютер. В штабе процесс проверки на лояльность контролировали командир части полковник Бизард и кто-то из приставленных к нему старших офицеров внутренней стражи. После того как проверку пройдут все военнослужащие, числящиеся в подразделении «Кейзи», данные будут переписаны в информационный блок, который офицер внутренней стражи заберет с собой, чтобы переправить с курьером в Центральное Управление внутренней стражи, расположенное в Сабате.
Лейтенант, управлявшийся с пирамидой, нажал какую-то кнопку на ее задней стенке. На лицевой стороне пирамиды открылась узкая щель, как раз чтобы вставить в нее воискую карточку или стандартное удостоверение личности для гражданского лица. Слева загорелся розовый световой датчик в форме треугольника.
– Итак, – капитан внутренней стражи повернулся лицом к солдатам разведроты.
Руки его были сложены за спиной, а подбородок высоко вскинут. Но даже при таком положении глаз его по-прежнему не было видно из-под козырька.
Никто не двинулся с места. Как в жеребьевке, когда проигрывает тот, кто вытягивает единственную короткую спичку, никто не хотел испытывать судьбу первым, надеясь на то, что несчастливый жребий выпадет тому, кто окажется впереди.
– Ну что, бойцы? – насмешливым тоном обратился к своим подчиненным майор Прист. – Все разом потеряли свои воинские карточки? Или забыли, что с ними нужно делать?
– Видно, во всей роте у меня самая чистая совесть. – Вперед протолкнулся Шагадди. – За все грешки, что за мной были, взыскания я уже получил. Так ведь, майор?
– За тобой, Шагадди, поди, еще что-нибудь водится, о чем я еще не знаю, – лукаво прищурившись, усмехнуся командир роты. – Ну да День Лояльности все прошлые грехи спишет, даже те, за которые ты еще расплатиться не успел.
С показным безразличием Шагадди запустил свою воинскую карточку в приемную щель на обращенной к нему плоскости пирамиды.
Розовый индикатор погас.
Внутри начиненной электроникой пирамиды начался некий загадочный процесс, кажущийся со стороны не просто непостижимым, а почти мистическим, сакральным действом, имеющим отношение к извращенному религиозному обряду, давно уже утратившему свой истинный смысл, но сохранившему при этом внешнюю форму.
В роте повисла напряженная тишина, словно в зале суда перед вынесением приговора в деле, по которому проходила не одна сотня подозреваемых и в котором никто из присутствующих, включая обвинителя, прокурора, адвоката, присяжных, да и самого судью, ровным счетом ничего не понял.
Читать бесплатно другие книги:
