Солнечная сторона Пылаев Андрей
Вдали прогремел гром, замерцали зарницы: собиралась гроза. Ветер трепал полы изодранного плаща, словно подгонял путника: «Спеши! Спеши! Ведь ты сам не знаешь, где сегодня ждёт тебя ужин и ночлег».
За поворотом дороги он увидел дом, в его окне горел свет, над трубой вился дымок. «Наверняка в печи готовят жаркое», – подумал путник и поспешил на огонёк.
Навстречу из дверей дома вышли два хмурых господина. Маг спрятался за деревьями, он догадался, что это кредиторы явились к хозяину требовать долг – до того злые были у них лица.
Действительно, Гончар, который жил здесь, одолжил деньги на покупку глины, но вылепленные им горшки и кувшины были обычными, таких много было повсюду.
Продать свои изделия Гончар не смог, и ему нечем было расплатиться.
– Мы подождём ещё месяц, – пригрозили кредиторы, – если не отдашь долг – прощайся со своим домом.
Странствующий Маг переступил порог и осмотрелся. Хижину освещала масляная лампа, в углу стояла печь, и было слышно, как за ней шуршат мыши, рядом – прямо на земляном полу – располагалась соломенная лежанка, у оконца – табурет и столик с гончарным кругом, а на полках вдоль стен – горшки, кувшины и глиняные свистульки.
За столом на лавке сидел сам хозяин: это был крепкий старик, с широким приплюснутым носом и аккуратной бородкой, его седые волосы были прихвачены льняной тесьмой.
Гончар был погружён в свои мысли.
– Вылепить бы из глины что-нибудь необычное, – вздыхал Гончар, – такой кувшин, какого ещё не видели…
Маг принял торжественную позу и громко произнёс:
- – О, досточтимейший Гончар,
- Волшебных повелитель чар,
- По миру странствовать любя,
- Изволил посетить тебя.
- Поверь, совсем не хвастовство,
- Что мне подвластно волшебство.
- Я изучил – о! я постиг —
- Все тайны магии из книг,
- Чтоб на моей ладони смог,
- Чудесный вырасти цветок.
На ладони Мага лежала луковичка, из неё потянулся зелёный росток, еще мгновение – и появился бутон, а следом раскрылся розовый цветок. Маг отделил его от стебля и подбросил ввысь, розовая птичка взлетела под потолок и нежными лепестками рассыпалась по земляному полу.
– Ловко! – захлопал в ладоши Гончар. – Раздели со мной скромный ужин.
Он усадил гостя на лавку, поставил перед ним полную миску чечевичного супа, разломил чёрный каравай и протянул краюху хлеба.
Хорошо сидеть в тепле перед дымящейся похлёбкой, и пусть за стеной завывает холодный ветер!
Порыв ветра, распахнув дверь, принёс в дом опавшие листья, жёлтые и багряные, они закружились в воздухе, а пара листочков упала в миску.
– Суп с осенними листьями! – воскликнул Маг и облизнул сухой листок, словно сахарную косточку.
– Такого угощения не подавали и во дворцах. Как вкусно! – он даже причмокнул губами, чем очень развеселил Гончара.
– Ты бывал во дворце Короля?
– И не однажды, – решил прихвастнуть Странствующий Маг.
– Ты явился во дворец в таком виде? – с сомнением произнёс Гончар, оглядывая изодранный плащ путника.
Гость встал спиной к полыхавшему в печи огню и распахнул полы плаща: дыры и прорехи в нем засверкали, как небесные огни.
– Я ношу на себе не плащ, а звездное небо!
Кредиторы тем временем и не думали никуда уходить, они промокли до нитки – но продолжали подглядывать и подслушивать у окошка. Увидев расшитый звёздами плащ, хитрецы решили, что их ждёт щедрая награда, и побежали докладывать Королю.
Перед его величеством стоял накрытый стол. Обед продолжался уже три часа, и блюда, которые подавали здесь, были поистине изысканными: седло барашка на вертеле,
смягчённое розмариновым маслом, салат из розовых лепестков, пирог, начиненный сардинами. Его величество так любил поесть, что употреблял в пищу даже певчих птичек, цаплю и грача, а ещё он угощался языком кита и запивал все это изобилие вином, в котором было растворено мельчайшее золото: считалось, что оно продлевает жизнь. О перемене блюд возвещала сахарная пушка, стрелявшая сладким ядром, облитым цветочной пастой.
Король владел многими землями, но жадность обуяла его, и он захотел стать хозяином звёзд.
- – Однажды получилось так:
- Был во дворец доставлен Маг.
- Чтоб для чудес убрать заслон,
Пред Королём явился он, – пропел королевский шут, когда стражники ввели Странствующего Мага в зал, где на троне восседал Король.
– Говорят, ты носишь на плечах звезды? – обратился Король к Странствующему Магу, обтерев губы салфеткой из хлеба.
Гость распахнул полы плаща, и, так же как в доме Гончара, в дырах и прорехах ткани засверкали звезды.
– Отдай мне волшебный плащ! Я желаю владеть ночным небом!
Маг снял его со своих плеч и с почтительным поклоном протянул его величеству, но стоило земному
владыке укутаться им, как сияние звёзд померкло: в ткани плаща зияли только дыры и прорехи.
– Что ты мне подсунул, негодный?! Это же драная холстина! – вскричал Король в страшном гневе.
– Ночное небо принадлежит поэтам и фокусникам, бардам и менестрелям, тем, кто владеет… разве что осенней листвой, – ответил Маг.
«Я тоже завладею листвой!» – решил Король и приказал слугам распахнуть окна, чтобы ветер принёс во дворец сухие листья.
Вихрь закружился по тронному залу, он сорвал с плеч Короля плащ и унёс его в небо. В вышине плащ распластался от горизонта до горизонта, и в небе вспыхнули мириады звёзд.
Они мерцали и, казалось, подсмеивались над его величеством.
– Схватить негодного и бросить в темницу! – завопил Король.
Но когда стражники приблизились, Маг прошёл сквозь них, а потом и сквозь закрытые двери дворца. Он оказался в чистом поле, лег в стог сена и уснул, укрывшись
слетевшим с неба плащом. Когда рассвело, волшебник поднялся и ушёл по дороге вдаль. Так рассказывают люди. Может быть, это легенда, просто сказка? Но после того как Странствующий Маг покинул дом Гончара, ком сырой глины упал на гончарный круг, под руками мастера из него возник удивительной красоты кувшин. Форма сосуда напоминала луковицу, а крышка – бутон цветка, сбоку была вылеплена рельефная фигурка – Странствующий Маг в плаще, расшитом звёздами.
Вдохновленный мастер вылепил ещё много изысканных кувшинов, они пользовались большим спросом у простого народа и знатных господ. Он раздал долги, и ещё немало монет осталось в его кошельке.
Те кувшины давно разбились, но черепок с фигуркой Странствующего Мага нашли археологи во время раскопок и передали в музей. Там он и хранится до сих пор».
5
– А у меня сегодня отгул! – объявила мама прямо с порога, она вернулась с дежурства и заглянула в кухню, где завтракали Полина и Нина Викторовна. – Тяжелая ночь выдалась у нас на скорой, одни вызовы.
Инна сняла туфли, положила на кресло пакеты, полные продуктов, и прошла в комнату.
– Ты сегодня отдыхай, – сказала Нина Викторовна, – а мы с Полинушкой ко мне домой съездим, цветы польем.
На остановке бабушка с внучкой сели в синий усатый троллейбус. Они проехали две остановки, и вдруг Нина Викторовна сказала, кивнув головой в окно:
– Вот посмотри, это – дом наших предков.
Полина повернула голову и увидела двухэтажный особняк, фасад которого был украшен причудливой лепниной, а наверху, почти под самым карнизом, шел ряд изображений женских лиц, похожих на маски.
– Значит, и моих предков тоже! – обрадовалась девочка, крепко сжимая бабушкину руку.
– Пойдем, мы подъезжаем к нашей остановке.
В бабушкиной квартире было много необычных вещей: на окне висели гобеленовые шторы с экзотическим узором, стену напротив окна занимал огромный книжный шкаф, рядом стояло старинное кресло с наброшенным на него пледом, а у соседней стены расположился небольшой диван с пуфиками, на которых были вышиты длиннохвостые павлины.
Нина Викторовна раздвинула шторы, за тоненькой сеточкой белоснежного тюля открылся подоконник, на нем стояли горшки с растениями. Она взяла стоявшую тут же пластмассовую лейку.
– Бабуль! Давай я полью, – предложила Полина. – Ты говори, что делать надо, а я тебе буду помогать… Скажи, а твой дедушка, тот, с которым ты заключила договор о чтении сказок, он кем работал?
– Помнишь, я говорила, что он был известным юристом и уважаемым человеком, знал все законы и участвовал в составлении новых. Его отец, твой прапрапрадедушка, хотел дать сыну хорошее образование, и Петр Алексеевич учился в Петербургском университете, – тут Нина Викторовна показала на фотографию, висящую на стене.
Полина обернулась и встретилась взглядом с серьезным бородатым мужчиной в сюртуке с белым воротничком.
– Какой строгий, – внучка посмотрела на бабушку.
– Строгий? Ну что ты! – рассмеялась Нина Викторовна, – просто в те времена было не принято улыбаться, когда тебя фотографируют. Петр Алексеевич был очень добрым, мягким человеком, очень любил детей и, хотя он много работал, не упускал случая меня побаловать.
Полина села на диван и сказала:
– У тебя столько книг! Даже больше, чем у папы! Ты их все прочитала?
– Конечно, прочитала, – ответила бабушка и, подойдя к шкафу, сняла с полки старинную книгу под названием «Римское право». Она провела рукой по благородному форзацу: – Смотри, что я тебе покажу.
Нина Викторовна села рядом с внучкой, и Полина придвинулась к ней поближе.
– Эту книгу написал Петр Алексеевич, твой прапрадедушка, в ней рассказывается о том, как были устроены законы Римской империи – одной из самых могучих и крупных в истории человечества. Опыт древних людей многому научил следующие поколения, об этом и писал дедушка.
Полина завороженно рассматривала пухлый том, не решаясь взять его в руки.
– Но это еще не все, – продолжила бабушка, – только что изданную книгу прочел император Николай Второй. Она ему очень понравилась, и тогда он написал на титульном листе «Благодарю», расписался и вернул её дедушке. Так царский автограф оказался в архиве нашей семьи, – торжественно закончила свой рассказ Нина Викторовна.
Полина сидела притихшая.
В это мгновение она поняла, что ей не надо больше мечтать о настоящем друге, потому что он у неё уже есть – это бабушка! Сколько всего она знает и всегда готова и удивить, и поделиться.
Полина улыбнулась:
– Знаешь что?
– Что?
– Наклонись, я тебе что-то на ушко скажу.
Бабушка наклонилась, Полина крепко обхватила её шею руками, поцеловала в щеку и прошептала:
– Я тебя люблю.
По дороге домой Нина Викторовна терпеливо отвечала на бесконечные вопросы Полины:
– Когда началась революция, Петру Алексеевичу пришлось трудно: новая власть, то есть большевики, хотели создавать свои законы и долгое время не интересовались прежним опытом, накопленным людьми. К тому же они преследовали тех, кто служил императору, и дедушка остался не у дел, но не уехал из России, как это сделали многие знатные чиновники.
– А что случилось с самим царем? Его прогнали?
– Да, его семью арестовали, отправили в ссылку… – с грустью ответила Нина Викторовна. – Хотя царь Николай Второй был хорошим человеком и много помогал людям.
– А у него были дети?
– Да, Ольга – старшая, потом Татьяна, Мария, Анастасия и самый младший – Алексей. До сих пор ходят легенды о том, что дочь императора Анастасия, ей было в то время 17 лет, спаслась от большевиков.
Пока Полина, волнуясь, пересказывала маме все, что узнала за этот день от бабушки о событиях из истории их семьи, Нина Викторовна работала за папиным ноутбуком, и вечером девочку ждала новая сказка.
Изумрудинка
«Стояла зима, на улице было ветрено и холодно. Настенька с мамой долго ждали на остановке автобус, наконец он подъехал, они вошли и уютно устроились у окошка. Стекла салона были покрыты морозными узорами, и, пока автобус кружил по улицам, девочка, не видя ни домов, ни прохожих, разглядывала эти причудливые вензеля. Настеньке они представлялись заколдованным царством, в котором оказалась и сама она. Девочка представила себя драгоценным камушком в красивом кулоне Княжны. Кулон – это украшение, его носят на шее, об этом Настя узнала вчера на уроке истории. Такие вещицы делают из дорогих металлов – золота, серебра и инкрустируют драгоценными камнями, а еще расписывают эмалью. Именно таким был кулон Княжны, а Настя была маленькой Изумрудинкой среди множества самоцветов.
У Княжны были волнистые русые волосы с рыжинкой, голубые глаза с искринкой и широкая улыбка.
«Вот здорово! – думала Настя. – Княжна будет веселиться на балах и маскарадах, а я вместе с ней».
Тут Изумрудинка с удивлением обнаружила, что находится не в роскошном зале с колоннами, а в небольшой комнате со скромной обстановкой. Княжна была занята каким-то серьёзным делом: в коричневом платье с круглым воротничком и белоснежными манжетами, в строгом чёрном фартуке она сидела за изящным письменным столом, а перед ней стояла чернильница, лежали ручка с пёрышком и чистая тетрадь.
«Учится, как это обычно бывает в школе», – поняла Изумрудинка.
Строгий учитель расхаживал по комнате взад-вперёд и говорил как по писаному:
– Необъятны просторы нашего царства-государства, оно распростёрлось от моря до моря… – он потянул свисающий со стены шёлковый шнурок – и географическая карта развернулась с лёгким шорохом.
Она напоминала Изумрудинке узоры на заледенелом окне автобуса, только разноцветные, со множеством голубых пятен по краям.
– Это мировой океан, – объяснял учитель, водя указкой по карте, – а вот это – наше государство. На севере находится Баренцево море, на юге – Каспийское, на западе – Балтийское, на востоке – Охотское, Японское.
Княжна старательно записывала в тетрадь все, что говорил учитель. Указкой он снова коснулся карты, на ней засветилась крохотная точка, прямо на глазах она стала расти, закружилась вихрем света и заняла всю комнату.
«Карта-то волшебная!» – сообразила Изумрудинка.
Княжна оказалась посреди широкой площади, рынок гудел, словно пчелиный улей. её окружали горожане и селяне в старинных одеждах, людей было видимо-невидимо, они сновали туда-сюда.
– Мы попали на Нижегородскую ярмарку! – раздался голос учителя. – Сюда съезжаются купцы со всех губерний, а также иноземные гости, идёт торговля. Вон, видите ребят в ярких кафтанах? Это зазывалы, они собирают покупателей.
- «Покажи, чем живёшь,
- Тут любой товар хорош!
- Покупай, не ленись
- И на деньги не скупись!»
– А вон, впереди, заморские гости, – продолжал учитель. – Они уже просмолили свои корабли и наполнили трюмы запасами пресной воды и провизии. Теперь покупают меха и кожи, мёд и воск, тончайшие ткани – за янтарь, который ценится дороже золота.
Здесь же стояла карусель с деревянными лошадками, вокруг неё толпились желающие покататься. Скоморохи в разноцветных костюмах раздавали детям большие леденцы – сахарных петушков на палочках.
А один из них держал на цепи медвежонка, который встал на задние лапы и выпрашивал сладости у обступивших их зрителей. Они смеялись, подбадривали и угощали косолапого артиста.
Учитель потянул за шёлковый шнурок – и свернул карту. Взял со стола медный колокольчик, перевязанный алой лентой, и позвонил.
– Урок окончен, – сказал он.
Княжна вышла из классной комнаты и направилась в столовую. На обед были поданы щи в супнике и каша в горшке, а ещё два больших яблока на серебряном блюде.
Настенька тоже проголодалась и спросила у мамы, нет ли у неё с собой яблочка.
Мама пошуршала в сумке и протянула дочке угощение.
– А правда, что княжны едят то же, что и мы? – спросила Настя и надкусила яблоко.
– Одни сказки у тебя на уме, – улыбнулась мама.
Изумрудинка увидела, что оба яблока, лежавшие на серебряном блюде, исчезли, и царский обед был окончен.
Между тем автобус въехал в тоннель, за окнами потемнело.
«Это Княжна надела полушубок, – решила Настенька, – и Изумрудинке стало темно».
Княжна покинула дворец и села в карету.
– Но-о-о, залётные! – крикнул кучер, и карета тронулась.
– Наверняка мы едем на бал! – прошептала Изумрудинка в темноте полушубка. Автобус выехал из туннеля.
«Куда это мы попали?» – подумала она, когда Княжна сняла полушубок и оказалась в наряде сестры милосердия. Изумрудинка увидела больничную палату, там было много раненых солдат.
– Ваше высочество, вы здесь? – с удивлением обратился к Княжне доктор в белом халате.
– Матушка Императрица решила помогать раненым, и я тоже хочу быть полезной, – ответила Княжна.
Увидев её высочество, раненые перестали стонать, они держались мужественно, некоторые даже пытались улыбаться. Княжна перевязывала раны, кормила тяжелораненых солдат с ложечки, перестилала постели.
Снова сев в карету, она направилась в приют для детей-сирот и привезла им целый мешок подарков. Вместе с ними она водила хороводы и пела песни, а потом читала им стихи.
Вернувшись во дворец, Княжна присела было отдохнуть, но в душе её зазвучала прекрасная музыка и, вспорхнув с кресла, она закружилась в танце, вместе с нею закружилась и Изумрудинка.
– Ах, когда же наступит мир? Когда же я отправлюсь на свой первый бал? – шептала Княжна.
– Следующая остановка «Улица Большевистская», – раздался в автобусе голос водителя.
Послышался топот ног, и в покои Княжны ворвалась толпа людей, одетых в красное. Они увидели, что девушка кружится в танце, и лица их побагровели от злобы.
– Во даёт! Гляньте-ка, пляшет! – послышались возгласы.
«Красные» схватили Княжну и повели по залам дворца, по пути разбивая старинные статуи и фарфоровые вазы. Штыками они прокалывали картины и гобелены, украшавшие стены. Княжну бросили на подводу и повезли в ночь по тёмной дороге, а потом отвели в подвал и заперли там. Вскоре «красные» явились снова, вывели Княжну на тёмный двор и поставили у чёрной стены.
– За то, что Княжна ничего не делает, а только пляшет и веселится, мы приговариваем её к погибели, – прорычал Главный Красный Начальник.
«Неправда! Княжна не бездельница!» – хотела крикнуть Изумрудинка, но только ярче засверкала.
– За то, что носит дорогие украшения, ей не жить! – рявкнул Главный Красный. Один из них вскинул винтовку и выстрелил, но пуля не причинила Княжне зла, потому что попала в сверкающий кулон. Он рассыпался яркими блёстками, и разлетевшиеся во все стороны сверкающие искры ослепили «красных» людей, подхватили Княжну и унесли в другой мир, где нет ни зла, ни опасности.
Настенька сидела у окна с заледенелыми стёклами. От мысли, что Княжне так и не пришлось танцевать на балу, девочке стало грустно, но оттого что, превратившись в камешек в её кулоне, она спасла девушку от гибели, чувствовала радость и гордость. Так и смешались в её душе печаль и радость, горечь и счастье».
6
После завтрака Полина с бабушкой вышли во двор.
– А хочешь, я тебе кое-что покажу? – хитро улыбаясь, спросила внучка.
– Это что, секрет? – засмеялась Нина Викторовна.
– А как ты догадалась?!
Захватив лопатку, девочка побежала через двор к двум берёзам, там она остановилась, огляделась и присела, разыскивая в траве опознавательный знак, которым прошлым летом отметила свой «секрет». Полина была большая мастерица делать их и прятать по всему двору.
– Ну, что там у тебя, чем ты хотела меня сегодня удивить?
Внучка на минуту задумалась, но тут увидела заветный камешек, который указывал, где закопано «сокровище». Она разрыла палочкой землю, и в ямке показалось прозрачное стёклышко, под которым лежали две серебристые монетки, а на них – высохшая головка львиного зева.
– Вот что я хотела тебе показать, – внучка протянула ладошку с монетками бабушке, – смотри, какое у меня богатство есть!
– Надо же!
– Это евро, – похвасталась Полина, – мне их дядя Андрей подарил.
Бабушка надела очки и стала разглядывать монетки.
– Эти деньги объединили людей разных европейских стран, – сказала она.
– А какие ещё бывают деньги? – спросила у бабушки девочка.
– Когда-то народы Востока использовали в этом качестве рис, листовой чай и грецкие орехи, а на Марианских островах – панцири морских черепах.
– Откуда ты все это знаешь?
– Из рассказов дедушки, он был страстным коллекционером и увлекался нумизматикой.
– Он что, грецкие орехи собирал?
Нина Викторовна рассмеялась:
– Нумизматика – это наука о монетах, а собирал твой прапрадедушка старинные монеты и денежные знаки, таких людей называют нумизматами.
– А где его коллекция?
– Он её подарил музею. Мы с тобой, если хочешь, можем туда сходить.
– Конечно, хочу! А расскажи ещё, что дедушка тебе про деньги разных времен говорил?
– Остров Яп был знаменит своими деньгами – огромными глыбами с дырой по центру. Чем больше глыба, тем она считалась ценнее, это самые тяжёлые деньги на Земле.
– Но как же их с собой носили?
– А их не носили, а выставляли возле дома, чтобы все видели, какое состояние имеет хозяин.
– А если на них купить что-нибудь надо?
– На камне делали метку – знак нового владельца.
– А чем еще пользовались люди?
– Самыми ценными были монеты со вставками из драгоценных камней. Некоторые племена расплачивались зубами животных, а ещё были деньги-перья.
Когда они вышли из зарослей кустов, Полина увидела Настю, одиноко стоящую у качелей, и подбежала к ней.
– Мы с бабушкой «секрет» мой прошлогодний раскрывали. Пошли в «штаб», я тебе что-то интересное расскажу. Ба, я ещё погуляю! – крикнула Полина Нине Викторовне, та понимающе кивнула и направилась в магазин.
В «штабе», так подружки называли заросли кустарника, было прохладно. Когда они уселись за стол, Полина объявила:
– Я с сегодняшнего дня нумизматом буду!
– А это ещё кто?
– Это тот, кто деньги коллекционирует! – выдохнула Полина.
– Тогда у нас в семье все – нумизматы! – хмыкнула Настя. – Папа на машину копит, мама – на шубу, бабушка в деревне на ремонт бани деньги собирает, а я сдачу от мороженого в копилку кладу, хочу на компьютер набрать.
– Ты не поняла! Нумизмат копит другие деньги, только те, на которые уже ничего купить нельзя.
– А зачем они? Что за деньги, если с ними даже в магазин не сходишь? – пожала плечами Настя.
– Они дороже, чем настоящие, потому что их больше ни у кого нет, их даже в музее выставляют. Если хочешь, то можешь быть тоже нумизматом, вместе со мной, мне не жалко.
– Я, конечно, не против, но где мы эти самые деньги возьмём, если их ни у кого нет? – справедливо заметила Настя.
– Мы можем коллекционировать перья или бусинки, или даже обыкновенный рис.
Настя замерла и удивлённо уставилась на подругу:
– А при чём тут перья? Ты же говорила, что нумизмат деньги собирает!
Тогда Полина пересказала Насте все, что услышала от бабушки, и вслед за этим девочки, посовещавшись, торжественно написали на двух дворовых бетонных блоках: «Деньги Анастасии» и «Капитал Полины».
А вечером бабушка читала внучке новую сказку.
Пурпурная Роза
«Эльвира остановилась у афиши оперного театра. «Спешите! Сегодня, 15 августа 1750 года, вы сможете услышать первую в мире оперу «Эвридика», написанную 150 лет назад и сохранившуюся до наших дней!»
У лотка торговца цветами девушка долго выбирала, какой букет она возьмёт с собой в театр. В плетёных корзинах из ивовых прутьев можно было найти товар на любой вкус – строгие гвоздики, франтоватые пионы, милые гортензии, гордые георгины, скромные маргаритки… Всем остальным цветам она предпочла Пурпурную Розу. В ней было что-то торжественное и праздничное – так день рождения отличается от всех остальных дней в году. Когда Эльвира посмотрела на Пурпурную Розу, ей даже показалось, что цветок прошелестел еле слышно: «Возьми меня!» Девушка протянула руку, роза затрепетала от радости и словно потянулась ей навстречу. Эльвира обернула цветок в тонкую бумагу и поспешила в театр.
Билеты в партер уже раскупили, и ей пришлось подняться на верхний ярус балкона, а пурпурную красавицу Эльвира положила на покрытый плюшем барьер. Целый вечер девушка и Роза наслаждались прекрасной музыкой и удивительными голосами певцов. Розе была в новинку праздничная атмосфера театра: после того как её сорвали, цветок окружала лишь тесная корзина цветочника, шум улицы да звон монет…
Вот в оркестровой яме прозвучал финальный аккорд, и все исполнители вышли на авансцену поклониться публике, раздался гром оваций, зрители повскакивали с мест. Эльвира аплодировала вместе со всеми, а потом взяла Пурпурную Розу и бросила в сторону сцены. Она надеялась, что цветок долетит до главного солиста – того, кто исполнял партию Орфея.
«Скоро я исполню своё предназначение и отмечу талант великого артиста своей красотой», – думала Роза, пока летела к залитой огнями сцене. Но она не достигла подмостков, а упала на плечо молодого человека, сидевшего во втором ряду партера на откидном стуле, этого юношу звали Артур.
«Надо же? Как мило!» – удивился он, принимая Розу. Он был страстным любителем музыки и сам мечтал стать музыкантом, но был беден и не мог заплатить Маэстро за урок. С утра до вечера он занимался тем, что переписывал набело чужие ноты – оперы, симфонии, кантаты.
Артур поднёс Розу к лицу и вдохнул чудесный аромат, а красавица поморщилась, уловив запах лукового супа, которым переписчик нот утолял голод в своей комнатушке.
«Лучше бы мне увянуть на корню, чем принадлежать такой заурядной личности», – горько вздохнула Пурпурная Роза, и её бархатные лепестки стали влажными, словно от слез.
Артур вдел Розу в петлицу поношенного сюртука, покинул театр и пешком направился домой, насвистывая мотив из только что прослушанной оперы.
Скромная комнатка Артура находилась в мансарде под крышей старого дома, там стояли фортепьяно и конторка – высокая парта с наклонной столешницей и рядами ящичков над крышкой. Угол занимала большая деревянная кровать с высокой полированной спинкой.
Молодой человек повесил сюртук на стул возле конторки, а Розу опустил в стоявшую на ней вазу с водой.
Оставшись в длинной рубашке, он спрятал под ночной колпак копну непокорных волос, лёг в постель и заснул крепким сном. Лунный свет коснулся полированной спинки кровати, похожей на сцену театра, закрытую тяжёлым занавесом. Пурпурная Роза увидела, как занавес дрогнул и взлетел, за ним открылись заснеженные вершины гор и простор небес, зазвучала прекрасная музыка – скрипки, виолончели, арфы, тромбоны… Когда луна побледнела и растаяла в лучах рассвета, музыка оборвалась, а занавес опустился. Юноша встал с постели и сварил кофе, он невольно залюбовался Пурпурной Розой, лепестки которой за ночь стали ещё пышнее, а потом сел за конторку и гусиным пером на разлинованных листах стал выводить нотные знаки. Слева от него лежала испещрённая помарками партитура, справа – массивная лупа в позолоченной оправе. Иногда он подносил увеличительное стекло к листу, чтобы лучше разглядеть знаки. Закончив свою кропотливую работу, Артур облачился в сюртук, и, вдев Розу в петлицу, с папкой нот под мышкой отправился к знаменитому Маэстро, о творениях которого многие говорили с придыханием.
Парадный подъезд особняка охраняли каменные львы: едва Артур подошёл к двери, они приподняли головы и грозно зарычали. Переписчик достал из левого кармана сюртука горсть нотных знаков и бросил их одному льву, а из правого кармана – другому. Проглотив ноты, звери улеглись и стали слушать музыку, а молодой человек вошёл в дом. Широкий коридор привёл его в овальный зал, стены которого были покрыты богатыми росписями, обрамленными лепниной, в ней стоял изящный резной диван и пара кресел из орехового дерева, а на комоде возвышалась ваза с цветами.
«Вот как живут настоящие люди!» – сказала себе Пурпурная Роза. Она обрадовалась, увидев своих подружек, но цветы выглядели слишком помпезно и не источали запаха.
«Фи! – поморщилась Пурпурная Роза, – да они неживые…»
За белым роялем, инкрустированным перламутром, сидел сам Маэстро в белоснежной рубашке с кружевными манжетами и жабо. Его длинные завитые волосы были присыпаны пудрой, шею прикрывала красная шёлковая лента, а у колен были завязаны два банта.
Маэстро молча протянул руку в перстнях, и юноша, учтиво поклонившись, передал ему переписанные набело ноты. Поставив партитуру на пюпитр рояля, музыкант длинными холеными пальцами коснулся клавиш. После каждого аккорда из-под поднятой крышки со звоном сыпались золотые и серебряные монеты, они катились по паркету, и, казалось, играли в салочки, догоняя друг друга. Когда Маэстро закончил играть, деньгами был усыпан весь пол вокруг.
Хозяин поднял серебряную монетку и, не глядя, через плечо, бросил её переписчику:
– Благодарю, милейший.
Львы у подъезда глухо зарычали вслед юноше, но Артур не обратил на них никакого внимания. Он оказался на улице и отправился на прогулку в Летний сад.
«Да, не повезло мне, – вздыхала Пурпурная Роза, глядя на роскошные клумбы. – Лучше бы я жила на свежем воздухе, в парке или цветнике, чем прозябать на сюртуке такого малозначительного человека».
Переписчик нот расположился на скамейке в тени столетнего вяза, рядом присела молодая дама с плачущим младенцем на руках. Она долго не могла успокоить ребёнка, но тут в густой листве запела птичка, и малыш замолчал, а позже, убаюканный её пением, заснул. Юноша прикрыл глаза и заулыбался, внимая птичьим трелям. И у него в голове сама собой родилась колыбельная, которую он пропел:
- – Пурпурная Роза в волшебном саду
- Мечтала о дивной судьбе,
- Когда она будет у всех на виду
- И даже приснится тебе…
Услышав эту песенку, Роза, которая только что была готова увянуть от тоски, затрепетала и расцвела на глазах. «Мой господин сделал меня поэтической героиней!»
Артур вскочил со скамьи и торопливым шагом направился домой. Войдя в комнату, он поставил Розу в воду, а сам сел за фортепьяно и стал записывать только что придуманную мелодию, напевая себе под нос:
- – Птенчика птичка баюкает так:
- «Спи, моя крошка, усни».
- Кошка котёнку мурлыкает в такт:
- «Глазки закрой до зари».
- Мама ребёночку песню поёт,
- Роза Пурпурная пышно цветёт,
- И аромат её облаком лёгким
- Деткам всем радость несёт…
Колыбельная была готова! Юноша лёг в постель и погрузился в сон, а как только на небе взошла луна, открылся занавес на спинке кровати. На зелёном лугу под звуки колыбельной Артура кружился в танце он сам, в рубахе до пят, и налетевший ветер сорвал с головы колпак, растрепав его непослушные волосы.
Вдруг Розу осенило: «Этот скромный юноша наделён прекрасным даром: он даже во сне сочиняет музыку. Это волшебные мелодии его творений звучали прошлой ночью, и разве может сравниться с ними бренчанье зазнайки Маэстро, из-под пальцев которого вылетают лишь монеты?»
Пурпурная Роза была очень горда тем, что попала к Артуру. «Оказывается, та милая девушка Эльвира не промахнулась», – решила она.
Читать бесплатно другие книги:
