Бездна. Впервые после бога (сборник) Корчевский Юрий

Глава 8. Леонардо

Поскольку сидеть на месте целый месяц в ожидании исполнения заказа было слишком тягостно, Михаил решил попутешествовать по Италии. Пафнутий сопровождать его отказался.

– Чего деньги зря переводить? Здесь тепло, вино отменное, и на постоялый двор тратиться не надо – можно жить на судне.

– Как знаешь, Пафнутий. Я через месяц буду.

Михаил решил побывать в разных городах. Еще в той жизни он мечтал побывать в Париже, посетить Лувр и Версаль, Вечный город, а еще увидеть Мадрид. До Рима далековато, но некоторые города осмотреть можно. Еще бы, когда в другой раз представится такая возможность? Тем более прошедшие века и войны разрушили многие творения великих зодчих, художников, мыслителей. Увидеть все своими глазами, пощупать, а может, и купить для дома небольшую картину или статую – это ли не везение, это ли не удача? Да, быть может, это – лучшие моменты жизни! Все лучше, чем дышать испарениями венецианских каналов, которые использовались жителями не только как водные дороги, но еще и в качестве сточных. Однако же сухопутная дорога из Венеции была, а также почтовая станция, где имелись лошади и дилижансы.

С минимумом личных вещей в кожаном узле Михаил сел на дилижанс до ближайшего города – Падуи. Еще со времен Священной Римской империи сохранились прямые, мощенные булыжником дороги с указателями. Таким дорогам не страшен дождь или снег, и ездить по ним можно в любую погоду, не то что на Руси. Строились эти дороги для быстрой переброски войск к границам империи, строились рабами – основательно, на века.

Колеса у дилижанса были высокие, выше человеческого роста, сам кузов подвешен на ремнях; сиденья из кожи и набиты сухой морской травой. В общем, всем двенадцати пассажирам ехать было мягко и удобно. Вот только если в Венеции на Михаила не обращали внимания – в порту бывают люди из разных стран и к необычному или экзотическому виду их привыкли, то в дилижансе он смотрелся странно. Выделялся одеждой, бросалась в глаза борода – как мужчине на Руси без бороды? Нет солидности, бритыми только немцы ходят.

В итальянских герцогствах или королевствах мужчины тоже брились. Это повелось еще с Древнего Рима. Не брились тогда только варвары, и потому на Михаила косились с плохо скрытым презрением.

Он решил первым делом по прибытии в Падую побриться и сменить одежду. Тогда вполне сойдет за своего – говорит-то он чисто, без акцента.

Кучера меняли лошадей на каждой почтовой станции – на Руси они назывались ямы. Причем делали это сноровисто и быстро.

К вечеру дилижанс, преодолев полсотни километров, уже въезжал в Падую. Пассажиры, разобрав багаж, который везли на крыше, разбрелись, а Михаил, спросив дорогу до ближайшего постоялого двора, отправился туда. Сняв номер, он выспался, а утром позавтракал жареной рыбой, запил ее прекрасным тосканским вином и отправился к цирюльнику. Там он постригся, побрился и не узнал себя в зеркале – настолько изменился, помолодев на несколько лет. Единственно – кожа на месте бывшей бороды выделялась более светлым оттенком.

От цирюльника он сразу направился на рынок, чтобы одеться по здешней моде, как и подобает купцу – рубашка, жилетка, коротенькие, едва ниже колена штанишки. В завершение всего Михаил купил себе бархатный берет. Туфли только оставил свои, немного разношенные, но еще дебелые – они не натирали ноги. Было немного непривычно, но теперь на него никто не обращал внимания.

И Михаил почувствовал себя туристом. С удовольствием, не спеша, он осмотрел Кафедральный собор, Капеллу Скровальи с фресками Джотто и скульптурой Девы Марии с младенцем работы Джованни Пизано, полюбовался базиликой Святого Антония Падуанского, где хранились мощи святого, – базилика входила в число четырех церквей, являющихся собственностью Ватикана. Что любопытно, перед входом в базилику стояла конная статуя с полководцем Эразмом да Нарни по прозвищу Гаттамелата работы Донателло. Только Михаил так и не понял, при чем здесь полководец и мощи Антония.

На ознакомление с достопримечательностями города ушло два дня. Михаил устал так, как не уставал уже давно, – особенно ноги. На корабле много не походишь, вот отсутствие тренировок и сказывалось.

Вечер он посвятил итальянской кухне, воздав должное винам. Легкие, приятные на вкус, они будоражили кровь.

А утром с легким сердцем и приятными воспоминаниями Михаил сел на дилижанс, идущий в Феррару.

До этого города пришлось добираться два дня.

Феррара, центр герцогства земли Эмилия-Романья, где властвовал правящий дом д’Эсте, а конкретно – герцог Эрколе I и его жена Элеонора Арагонская.

Город был окружен крепостными стенами и имел трое городских ворот. После Падуи он производил мрачноватое впечатление – здесь на ремесленников, крестьян и мастеровых смотрели с презрением, называя их собаками. Значение имели лишь люди, вхожие во дворец герцогства, – оруженосцы, стольники, сенешали, писцы, псари, шуты, музыканты и карлики.

Хозяин постоялого двора каким-то шестым чувством угадал в Михаиле иностранца. Скорее всего, этому способствовало отсутствие у Михаила жестикуляции, так свойственной итальянцам. Это народ темпераментный, и во время разговора они постоянно сопровождают свою речь жестами.

Хозяин предупредил Михаила:

– Сеньор, если вам доведется встретиться в городе с людьми герцога, перейдите на другую сторону улицы – дольше проживете.

– Неужели все так серьезно?

– О! Герцог строг и скор на расправу. Его суд за нанесенные и вымышленные обиды его людям может приговорить к четвертованию или ослепить.

– Какой ужас! – не выдержал Михаил.

– Да-да, сеньор, отнеситесь к моим словам со вниманием, мне бы не хотелось видеть вас висящим на площади с пеньковым галстуком на шее.

– Спасибо.

Собственно, в Ферраре Михаил хотел посмотреть лишь на университет, основанный в 1391 году и связанный с именами Парацельса, Савонаролы и Коперника. И потому утром, после завтрака, узнав дорогу, он не спеша отправился туда.

Светило солнце, дул легкий ветерок – стояла погода, просто созданная для прогулок. Узкие, извилистые улицы города вели Михаила к университету, когда из-за поворота вылетела кавалькада всадников. Они заняли всю узкую улицу.

Михаил прижался спиной к стене. Рядом открылась дверь, и чья-то рука буквально втянула его в дом за ворот рубашки. Тут же простучали копыта коней, перед лицом мелькнуло брюхо лошади, нога в стремени.

– Спасибо! – Михаил повернулся. Перед ним стоял высокий жилистый итальянец.

– Ты, наверное, чужестранец, хоть одежда на тебе и наша.

– Да. А как вы узнали?

– При встрече с дворянами ближнего окружения герцога положено снимать головной убор и кланяться.

– Они появились так быстро! К тому же я не знал местных обычаев.

– Лучше бы тебе, незнакомец, уехать из этого проклятого города!

– Спасибо за совет!

Михаил шагнул на улицу. Настроение испортилось. Но это было еще не все.

Он успел пройти только полквартала, отвлекся на здание интересной постройки, как впереди послышались шум и женский вскрик. Какой-то мужчина в странном колпаке ударом ноги перевернул тележку с фруктами, которую везла пожилая женщина. Мало того, этот грубиян и задира стал топтать ногами виноград, груши и яблоки. При этом он хохотал и отпускал нелепые шутки.

Жители выглядывали из окон, но никто не вступился за синьору.

Михаил подошел, помог женщине подняться с колен, поставил на колеса перевернутую тележку.

Обидчик женщины заорал:

– Собака! Как ты смеешь!

– Кто ты такой, невежа, и почему меня оскорбляешь?

– Я шут самого герцога! На колени, холоп!

Такого обращения Михаил не стерпел. Коротким и сильным ударом он врезал шуту в подбородок, отправив того в нокаут. Шут шлепнулся спиной на раздавленные им же фрукты, а жители, наблюдавшие за происходящим из окон, закричали «Браво!» и зааплодировали; кто-то выбежал из дома и стал помогать собирать фрукты.

Один из помощников толкнул Михаила:

– Побыстрее убирайся отсюда! Сейчас этот подонок очнется и позовет городскую стражу!

Михаил счел за благо воспользоваться советом. Он даже не просто покинул улицу, а направился к почтовой станции и сел в готовый отправиться дилижанс.

Михаилу здорово повезло – он успел покинуть этот негостеприимный город до того, как его начали искать. А уже ночью он прибыл в Болонью, кулинарную столицу Италии, родину соуса «болоньезе», тортеллини, колбас «мортаделла» и «сальсича». Как можно было миновать его транзитом?

Он задержался в городе на два дня, воздав должное изысканным кушаньям. Особенно ему понравились колбасы и ветчина.

Потом – двухдневная езда до Прато, область Тоскана, с ее великолепными винами. Да, итальянцы знают толк в вине и еде – он убедился в этом еще раз. Пришлось и здесь задержаться на два дня. Как можно быть в Прато и не посетить палаццо Альберти, где находились картины Караваджо, Беллини и Линки?

Наконец-то он добрался до Флоренции – конечной цели своего путешествия. Да, по Италии можно путешествовать долго, здесь почти каждый город – памятник под открытым небом. Во многих городах родились, жили и творили великие мастера – художники, скульпторы, архитекторы, поэты.

Город стоял на реке Арно и был столицей одноименной провинции, которой управлял род герцогов Медичи, вошедший в историю отравлениями соперников или просто неугодных. Когда сюда приехал Михаил, провинцией управлял Лоренцо Медичи, прозванный Лоренцо Великолепным за покровительство художникам и артистам, собирательство скульптур, картин. Причем все это выставлялось в галерее Уффици, для обозрения простым людом.

Здесь Михаил решил побыть подольше, полюбоваться собором Санта-Мария дель Фьоре, палаццо Веккьо, Питти, площадью Святой Троицы. Ну и, само собой, посетить художественную галерею.

Михаил обосновался на постоялом дворе, почти рядом с площадью Всех Святых, в центре городка. По нынешним меркам он был совсем невелик – из центра до окраины можно было дойти пешком менее чем за полчаса.

Первый день Михаил просто бродил по городу и любовался архитектурой. Изысканные дворцы и виллы богатых людей поражали воображение. Двадцать первый век создал хай-тек, нечто холодно-бездушное. Здесь же правили бал округлые линии окон, яркие краски, роскошная лепнина и скульптуры.

Михаил вздохнул. Пожалуй, его современники умнее, обладают большими знаниями, летают в космос, но создать равное тому, что он видит, не могут. Для того чтобы создать столь прекрасные творения, надо, чтобы Господь дал человеку душу романтика, а за спиной стояла Муза. Ну и еще талант, несомненно.

Отдав дань ознакомлению с городом, наутро Михаил отправился в галерею Уффици. К его удивлению, вход был бесплатным, но посетителей было мало.

Самый роскошный зал был отдан картинам Сандро Боттичелли по прозвищу «бочоночек». Настоящее имя художника – Алессандро да Марианно ди Ванни ди Амедео Фалипеппи, уроженец Флоренции.

В галерее было выставлено десять картин – от «Мадонны с младенцем и ангелами» до «Поклонения волхвов».

Двое мужчин неслышно возились в углу зала, вешая на стену еще одну картину. Завершив работу, они отошли, оценили – не криво ли висит?

Михаил подошел. Картина называлась «Возвращение Юдифи». Он полюбовался – работы Боттичелли ему всегда нравились.

Картина поблескивала свежими красками, на ней еще не было кракелюров – таких мелких трещинок, характерных для старых картин, как и слегка потускневших красок.

– Нравится? – спросил Михаила один из рабочих.

– Да, очень, – Михаил был предельно искренен.

Один из рабочих, чуть старше Михаила, кучерявый и довольно худощавый, удовлетворенно кивнул и вышел.

– Синьор, вы польстили мастеру, – сказал второй рабочий.

– Какому мастеру? – удивился Михаил.

– Так это же был сам Алессандро, его все в городе знают.

Михаил был поражен и удивлен. Только что он стоял рядом и разговаривал с самим Боттичелли и не понял этого, не узнал великого художника. Ему стало неудобно.

– Но ведь у него прозвище «бочоночек», а мастер худой, – попытался оправдаться он.

– Это его так братья в детстве прозвали. На днях он закончил эту картину, показал ее герцогу. Ею любовалась вся придворная знать.

В других залах стояли скульптуры и картины других, менее знаменитых живописцев.

Михаил был слегка разочарован. Он надеялся посмотреть картины Леонардо да Винчи, но их не было. Нет, общее впечатление от увиденного в галерее было сильным, а от встречи с Боттичелли он пребывал в легком шоке. Проклятая память подвела – он считал, что Леонардо творил именно в это время.

Время в галерее пролетело незаметно, и, когда он вышел, солнце уже клонилось к горизонту. Михаил изрядно проголодался и решил зайти в местную харчевню.

Уставленный деревянными столами довольно обширный прямоугольный зал с низким потолком был почти полон.

Михаил нашел место в углу, сделал заказ. Едва он приступил к трапезе, пропустив перед этим стаканчик вина из кувшина, в зал вошли несколько молодых людей. Оглядев зал, который уже был полон, один из них подошел к Михаилу и вежливо спросил разрешения присесть за его стол.

– Мы могли бы, синьор, пройти в другое место, но здесь самая лучшая фритта во Флоренции.

– Я не против, присоединяйтесь.

Молодой человек махнул рукой, и компания из шести человек уселась за столом. Они заказали фрукты, фритту и вино.

Михаилу стало интересно – что это за фритта такая?

Принесли вино, фрукты и овечий сыр.

Молодые люди выпили, закусили сыром.

– Леонардо, ты бы сыграл на лире, а я бы спел – все было бы веселее.

– Ну что же, я не против.

Молодой человек, лет двадцати от роду, с миловидным лицом и длинными волосами, взял в руки инструмент. Михаилу стало любопытно, как звучит лира. На картинах он видел ее не раз, но картина не дает представления о звучании инструмента.

Леонардо закрыл глаза и тронул пальцами струны. Нежные звуки наполнили зал. Почти сразу стало тихо, голоса посетителей смолкли. Другой молодой человек, Микаэле, запел. Голос у него был звонкий, слух хороший, песня трогала за душу. Посетители подхватили припев, видимо, песню знали.

Когда песня закончилась, все закричали «браво!» и зааплодировали. Молодые люди, по виду студенты, аплодисменты приняли как должное.

– Микаэле, ты должен приобрести могущественного покровителя – вроде Чезаре Борджиа. С таким голосом прозябать в нищете – это позор.

– Я сейчас должен выучиться. Мастер Верроккьо мной доволен, говорит, я делаю успехи.

– Леонардо тоже делает успехи в живописи, но играет на лире превосходно! И хоть он уже вступил в гильдию святого Луки, я думаю, что ему надо серьезно заняться музыкой, найти хорошего учителя.

Когда прозвучали слова о живописи, о мастерской Верроккьо, в голове у Михаила как будто бы что-то щелкнуло, сложился пазл. Ну он и простофиля, просто дурак набитый! Он был в галерее Уффици, любовался полотнами Боттичелли, не обнаружил полотен Леонардо и разочаровался. А Леонардо – вот он, рядом сидит, на лире играет. Просто он не учел, не вспомнил, что Леонардо еще молод, у него еще все впереди и сейчас он только начинает творить. И у этого молодого парня действительно еще все впереди: фрески, картины, технические изобретения, наконец, слава и признание!

Он все-таки решил перестраховаться:

– Простите, Леонардо – из селения Анкиано, близ Винчи?

– Конечно, это знают все его знакомые!

– И отец его – Пьеро?

– Само собой, – ухмыльнулся Микаэле. – А вы-то кто?

– Чужеземец из Гардарики.

Микаэле окинул взглядом Михаила:

– Для чужеземца вы слишком хорошо говорите на итальянском, да и одежда на вас наша. А где это – Гардарика?

– Далеко на севере, за многими морями, где много снега и бывают холода. Иногда ее называют Московией.

Молодые люди слушали его со вниманием, уж слишком экзотично это звучало: Московия, Гардарика, снег. В этих благословенных краях, где температура в январе не опускается ниже плюс шестнадцати, о снеге только слышали, а о Московии – вообще ничего.

– И чем же вы занимаетесь?

– В данное время любуюсь вашим городом.

– Да, Флоренция – один из лучших городов! Вы не прогадали, синьор!

– Расскажите нам о Московии, – неожиданно попросил Леонардо, в его глазах Михаил увидел неподдельный интерес. Он пересел поближе.

Михаил обратил внимание, что Леонардо перебросил лиру в правую руку и пощипывал струны левой. Ну да, конечно же, Леонардо – амбидекстер – то есть человек, одинаково хорошо владеющий и правой и левой рукой. И еще вспомнилось, что все записи в дневниках он вел в зеркальном отображении, писал справа налево, как пишут мусульмане на арабском.

Михаил стал рассказывать о Руси, о ее народе. Увлекшись, стал говорить о привычках, одежде, традициях.

Молодые люди смолкли, они даже перестали пить вино и слушали раскрыв рты.

– Занятная страна! Жаль только, далеко.

– Далеко, – подтвердил Михаил, – мы добирались на судне два месяца.

– О, святая Мария! И вас привлекли красоты нашего города?

– Не только. Судно мое стоит в Венеции, ждет выполнения заказа на стекло.

– Так вы купец? Что-то я не видел, чтобы наши купцы интересовались красотами. По-моему, им ближе товар, и, кроме денег, их ничего больше не интересует.

– Я не всегда был купцом, жизнь заставила. Я инженер, и, кроме того, немного прорицатель, – схитрил Михаил.

– Не может быть! Я в прорицания не верю! – заявил Леонардо.

– Попробую вас разубедить. Дайте вашу руку.

Леонардо протянул Михаилу правую руку со следами краски под ногтями.

– Вы вступили в гильдию художников святого Луки.

– Какое же это прорицание, если Микаэле говорил об этом за столом?

– Разве он называл сумму в тридцать два сольди?

– Нет, но вы могли об этом знать.

– Хорошо, согласен. Но откуда мне знать, если мы только что познакомились, что Леонардо сейчас работает с Верроккьо над заказом фрески «Крещение Христа»? Он расписывает одного из ангелов.

За столом повисла тишина. Сам Леонардо выглядел смущенным и растерянным.

– А расскажите про меня, – попросил Микаэле.

– Не могу, только про одного человека.

– Тогда расскажите о его будущем, – Микаэле ткнул пальцем в сторону Леонардо, – а мы посмеемся.

– Не над чем смеяться будет. Сейчас Леонардо начал наброски картины «Мадонна с вазой».

Леонардо покраснел и кивнул головой.

– Потом будет неприятность, связанная с именем Сольтарелли, и Леонардо ненадолго попадет в тюрьму. Но все кончится хорошо, он будет служить архитектором и военным инженером у Чезаре Борджиа.

– И это все?

– Я не могу сразу всего рассказать, это требует слишком много сил и займет много времени.

– Жаль. Давайте выпьем за знакомство.

– С удовольствием. Меня тоже зовут Микаэле, а по-русски – Михаил.

Разлили вино по кружкам, чокнулись и выпили.

Леонардо наклонился к Михаилу, шепнул:

– Мы можем увидеться завтра наедине?

– Днем, здесь же – устроит?

Леонардо кивнул.

Михаил доел свой ужин, попрощался с молодыми людьми и отправился отдыхать.

В комнате он долго крутился на постели. Он встретился с Леонардо да Винчи! С ума сойти! И пусть он пока молод, не знаменит и неизвестен даже в своей Флоренции, но у него великое будущее. И завтра им предстоит новая встреча наедине. Что ему можно сказать и о чем умолчать?

Михаил попытался припомнить все, что он знал о жизни Леонардо.

Мозг наш – штука интересная. Когда требуется, из каких-то закоулков выползают, извлекаются кусочки знаний, которые до того мирно хранились невостребованными. Кажется, и не знал до нужного момента, что помнил нужное. Ведь Леонардо не только великий художник и музыкант, но и искусный инженер. Его колесцовым замком к оружию пользовались до XVIII века включительно. Он был дорог в производстве, но был значительно более удобным, чем фитильный запал, который мог подвести в сырую погоду. А парашют, прожектор, двухлинзовый телескоп, катапульта, велосипед, танк, переносной мост для армии? А идея свободного полета, а его аппарат вертикального взлета и посадки, прообраз вертолета? Ему не хватало идеи мотора, все изобретения Леонардо базировались на мускульной силе человека.

Дух Леонардо тянулся к знаниям, мозг жадно поглощал учение о работе с металлами, его влекли черчение, скульптура, моделирование. Наверное, не было отрасли человеческого знания, которая не привлекала бы великого итальянца. Но говорить ли ему об этом? Или пусть идет своим чередом – ведь от судьбы не уйдешь? Он и без Михаила останется в памяти потомков на века, а может быть, и на тысячелетия. Скажи он ему не то, и ход истории, великие творения Леонардо могут стать не такими. Велик груз ответственности.

Михаил не мог уснуть почти до утра, однако встал с хорошим настроением, с ощущением душевного подъема. Люди этого времени просто не могут оценить величие гения, живущего рядом с ними. С другой стороны – откуда им знать? Ведь Леонардо еще молод, и все его творения впереди.

Михаил с аппетитом поел и выпил кружку легкого тосканского вина. Что-то пристрастился он в Италии к вину за трапезой, но здесь это в порядке вещей, и алкоголиком никто не стал. «Надо было вчера указать более точное время встречи», – укорил себя Михаил.

Он погулял немного по городу и зашел во вчерашнюю харчевню. Время было полуденное, и вскоре сюда начал собираться народ.

Михаил занял вчерашнее место.

Вскоре появился Леонардо.

– Здравствуй, Микаэле! Я не слишком долго заставил себя ждать?

– Не слишком. Садись. Чем тебя угостить?

– Вином, сыром и тартеллини.

– Может быть, мясом, рыбой?

– Я это не ем.