Быстрая и шустрая Литвиновы Анна и Сергей

В свой самый первый день на новом месте.

Женя, однако, сдержала раздражение. («Мне здесь работать, я – новичок, я должна быть со всеми в хороших отношениях».) Кокетливо улыбнулась охраннику:

– Моя фамилия Марченко. Евгения Марченко. Я теперь буду у вас работать.

«Секьюрити» хмуро склонил голову над списком. Водил по строчкам толстым пальцем. Проскрипел наконец:

– Есть. Давайте паспорт.

– Пожалуйста, – выдохнула Евгения. – Я пройду?

– Идите! – пренебрежительно бросил охранник. Нет, на него ее чары явно не подействовали.

Щелкнул замок. Женя распахнула дверцу, ведущую во внутренний двор. Ее авто осталось без призора за воротами.

Первый рабочий день в «Глобусе» начинался явно неудачно.

Женя оказалась на территории агентства. Двор ограждали двухметроворостые кирпичные стены. По их периметру во дворе торчали крошечные серебристые ели – словно подле кремлевской стены. Сходство с Кремлем усиливало то, что мощная ограда была сложена из красного кирпича. Только бойниц и дозорных башен не хватало. Впрочем, их с успехом заменяли телекамеры – они торчали в углах ограждения и просматривали территорию.

Женя поспешила через двор к офису.

Офис представлял собой двухэтажный особнячок. Он явно диссонировал с могучими стенами: простецкое здание, построенное в пятидесятых годах. Чем-то оно походило на детский садик. А, может, раньше здесь и размещался детский сад. Потом его, наверно, за гроши откупили ушлые коммерсанты, преобразовали в контору, возвели крепостные стены… Обычное дело.

Во внутреннем дворе рядком выстроились машины. Каждая занимала положенное ей место: на асфальте, старательно расчищенном от снега, белой краской написаны номера. Почти все места заняты. Поближе ко входу в особнячок красовались «Ауди», «Лексус», крошечный «Форд-К», неновый «Фольксваген-Пассат». Подальше от подъезда размещались заурядные «шестерки», «Москвичи», «десятки». Ни одной «Оки» не было, но, прикинула на бегу Женя, в этом ряду ее авто все-таки, наверное, будет смотреться органично. Как некая забавная экзотика.

Поспешая – но все ж таки стараясь не сорваться на несолидный бег, – Женя поднялась по ступенечкам особняка.

Еще пара дверей. Огромный пустой холл. Полно зеркал. Пол скользючий. Женя на вираже чуть не упала.

Поднялась по лестнице на второй этаж. Снова холл. Пустой, даже стандартные офисные пальмы в кадках отсутствуют. И – гостеприимно распахнутая дверь в офис.

В перспективе его просматривалась огромная комната. Белые стены, потолки с точечными светильниками. Выгородки, высотой по пояс, для каждого из сотрудников. За ними угадывалось мерцание компьютеров. Раздавался перезвон сразу нескольких телефонов. Звучали приглушенные голоса. Все было удивительно похоже на ее прежнее место работы. Да и на прочие современные столичные фирмы.

Сразу за распахнутой дверью располагалась круговая стойка со множеством телефонов. За стойкой восседала ясноглазая девица – причесана волосок к волоску, фотомодельный, «кукольный» макияж.

– Здравствуйте, – выдохнула Женя. Голос не выдержал пробежки по двору и лестнице, все-таки сорвался. – Я Женя Марченко, ваша новая сотрудница.

– Здравствуйте, – с любезным ядом молвила девица-красавица. – Олег Петрович давно ждет вас.

«Рецепционистка» окинула Женю изучающим взглядом: всю, с ног до головы. Рассмотрела все: и укладку, и маникюр, и макияж, и ботиночки, и дубленку. Кажется, поняла, что Женин костюм – хоть и итальянский, но отнюдь не от «Армани». А дубленка – явно турецкая. Секретарша снисходительно молвила:

– Меня зовут Юля. Проходите прямо – через всю комнату, до конца. Там вешалки, раздевайтесь. Дверь к Олегу Петровичу – направо.

Через минуту – пройдя огромную рабочую комнату, раздевшись и поправив у зеркала то, что осталось от укладки, наспех сделанной утром, – Женя входила в кабинет к Олегу Петровичу Дубову, генеральному директору рекламного агентства «Глобус».

Когда Женя думала о своем новом шефе, она (ориентируясь главным образом на его фамилию) почему-то представляла его огромным, похожим на Илью Муромца. Но реальный Дубов оказался полной противоположностью нафантазированному образу. Он выглядел словно школьник, прокравшийся в папин кабинет. Худенький, хрупенький, с острым носиком, Дубов утопал в явно недешевом кожаном кресле. Он был без пиджака, и его рубашка с галстуком выглядели так же дорого, сколь и ноутбук, стоявший на столе перед ним.

Свое маленькое юное личико Дубов пялил в экран компьютера и даже не повернул «головы кочан» на звук открывающейся двери.

Однако Женю он все же заметил, потому как, не отрываясь от монитора, молвил:

– Марченко. – Голос его оказался бесцветным, напрочь лишенным интонаций. Он не вопрошал, не казался ни приветливым, ни рассерженным, ни раздосадованным. – Вы опоздали на сорок пять минут, – столь же равнодушно констатировал он, по-прежнему не глядя на Евгению.

– Большие пробки. Незнакомая дорога. Вашей улицы даже на карте нет, – попыталась оправдаться Женя, беспомощно улыбаясь. Однако в ответ не услышала (как она втайне надеялась) никакой человечной, никакой мужской реакции. Ни капли интереса к ее, Жениной, личной жизни.

Ни заинтересованного вопроса: «А на чем вы, такая юная, ездите?»

Ни: «А далеко ли вам добираться?»

Казалось, частная жизнь Евгении господина Дубова абсолютно не интересовала. Или – он и без того все о ней знал.

По-прежнему не глядя на Женю, Дубов обронил:

– На первый раз объявляю вам, Марченко, устное предупреждение. Если подобный инцидент повторится второй раз, вам будет вынесено письменное замечание. В третий раз вы будете оштрафованы. На сто долларов. Четвертого раза ни мы, ни вы – надеюсь! – не допустим.

В продолжение всего монолога Дубов ни разу не глянул на Женю. Маленькое личико его оставалось бесстрастным. «Вот сухарь», – в сердцах подумала она. И сразу же придумала Дубову прозвище: «Хилый Босс».

На ее прежнем месте понятие «трудовая дисциплина» было весьма условным. Имелись срочные дела – засиживались за полночь. Нет – приходили к обеду. Во всяком случае, на такую мелочь, как получасовое опоздание, особого внимания никто не обращал.

«Может, я все-таки напрасно перешла сюда работать? – тоскливо подумала Женя. – Хотя… Наверное, за свои три штуки «зеленых» этот чурбан имеет право требовать… Где, скажите, мне еще столько же заплатят?..»

– А теперь – ступайте к Бритвину, – закончил выговор начальник. Голос его оставался таким же безразличным. Смотрел он по-прежнему в сторону. – Вы поступаете в его распоряжение.

Дубов наконец повернул к ней свое молодое, но бесцветно-скопческое лицо. Глянул сквозь очки. Его маленькие глазки оказались неожиданно жесткими.

– Дима Бритвин теперь ваш, как говорится, царь, бог и воинский начальник.

Хилый Босс соизволил изобразить подобие улыбки – если, конечно, поднятие на двадцать градусов левого угла рта можно назвать улыбкой.

Женя улыбнулась в ответ и вышла из кабинета. Она пыталась себя подбодрить: «Чего мне бояться?! Подумаешь, Дубов!.. Хрен с горы!.. Хилый Босс!..» Но ноги отчего-то дрожали.

К счастью, у начальственного кабинета ее уже ждал Бритвин. Он сочувственно взглянул на Женю:

– Досталось? Забыл тебя предупредить – у нас опаздывать не принято… Ничего, что я на «ты»?

– Ничего, Дмитрий Иннокентьевич, – вздохнула Женя. В горле отчего-то щипало, ноги до сих пор были ватными. Колдун какой-то этот Дубов, будто загипнотизировал ее…

– Дима, просто Дима. И тоже – на «ты», – сказал Бритвин. Он тепло улыбнулся.

Женя потихоньку оттаивала.

К ним подошла уже знакомая секретарша Юля. Она явно слышала последнюю фразу Дмитрия и одарила Женю недовольным, завистливым взглядом.

«Вот и началось!» – Марченко тут же вспомнила слышанные от коллег ужастики о взаимной враждебности сотрудников «Глобуса».

Юля между тем протянула Бритвину трубку радиотелефона и ласково пропела:

– Дмитрий Иннокентьевич, звонят из «Новой жизни». Будете разговаривать?

Бритвин принял телефон, извиняясь, улыбнулся Жене. Юля поспешно ретировалась.

Женя осталась стоять рядом с разговаривавшим Дмитрием – идти было некуда. Ведь она даже не знала, где располагается ее рабочее место. Из-за выгородок поглядывали сотрудники, но никто не подходил, не знакомился. Мимо продефилировали две молодые женщины – одеты дорого, смотрят снисходительно. Явно обсуждали ее, Женю. Марченко явственно услышала: «Свежее мясо!» Неужели это сказано о ней?! Она еще больше занервничала.

Чтобы не смущать говорившего по телефону Бритвина, Женя отошла немного в сторону. Случайно толкнула девушку, поспешавшую с грудой папок наперевес. Марченко немедленно извинилась, но девушка только шарахнулась и ничего Жене не ответила.

А Бритвин в это время вещал своему телефонному собеседнику:

– Рекламную концепцию вам представят завтра. Ее делает Евгения Марченко…

Он нажал отбой, удовлетворенно отложил трубку, улыбнулся Жене:

– Слышала? Вот тебе и первое задание… «Новая жизнь» – это строительная компания. Бери у Юли все материалы и приступай! Концепция мне нужна завтра утром. В три часа будем заказчику презентировать…

Но… но такого не может быть! Ведь рекламная концепция готовится минимум неделю! И этой работой занимается целый коллектив. В него входят и несколько таких текстовиков, как Женя, и дизайнеры, и менеджеры, и медиа-байеры[3], и медиа-планнеры![4]

К тому же – Женя никогда не занималась подготовкой рекламных концепций! Даже для знаменитого корма «Муркас» она всего лишь придумала идею! И базовый текст. А сценарии роликов писали уже другие. И размещали их на ТВ – тоже!.. Бритвин смеется! Или – просто над ней издевается!

Дмитрий внимательно взглянул в ее растерянное лицо. Кажется, хотел сказать что-то доброе (единственный нормальный человек во всем «Глобусе»!). Но произнес только:

– Тебя проверяют, Женя. Придется постараться. Справишься?

Она браво ответила:

– Справлюсь!

А что оставалось отвечать?

Бритвин отвел Женю в положенный ей закуток-гробик размером два на два метра – и тут же исчез. Она осмотрелась. Компьютер, телефон, полки с беспорядком из старых бумаг. Прежним хозяином закутка, кажется, был мужчина. На стене сохранился плакат, изображавший ярко-красную хищную «Мазератти». На краю стола стоит резиновый дракончик с грустными глазами. К столу приклеен стикер с напоминанием: «В марте – позвонить конникам!»

Тот, кто работал здесь до нее, до марта на своем месте не досидел… Интересно, кем он был? И почему ушел из «Глобуса»? Женя решила спросить об этом Бритвина. Но тот заскочил к ней в кабинет только для того, чтобы сказать:

– Чего рассиживаешься? Тебя уже в «Новой жизни» ждут! Встречаешься с главарем. Не забудь только сказать ему, что ты – руководитель проекта, с «шестерками» он не общается.

Женя покорно подхватила дубленку и отправилась на встречу. В конце концов, чего ей терять? Концепция так концепция, отчего ж не попробовать? Вдруг у нее и здесь все получится? Если уж она даже несговорчивую котоведку Жаннет расколола…

…Она ушла домой из «Глобуса» в восемь вечера, так ничего и не придумав.

Наскоро поужинав и привычно постучав по батарее шумным соседям-алкоголикам, устроилась на диване, разбросав вокруг бюллетени, планы супер-квартир от «Новой жизни», фотографии, сделанные на стройплощадках…

Женя думала долго, мучительно призывала вдохновение и злилась, что оно никак не приходит…

В четыре утра она твердо решила: сегодня же уволиться. А в пятнадцать минут пятого, когда Женя хоронила за чашкой крепкого кофе свою будущую блестящую карьеру в агентстве «Глобус», в голову наконец-то пришла идея.

Женя лихорадочно бросилась записывать, кофе был забыт… К семи утра черновик оказался готов.

Спать смысла не было.

Евгения приняла душ, почистила зубы и поехала на работу.

В такую рань особого аншлага на улицах не наблюдалось. Женя на первом же зеленом сигнале светофора миновала обыкновенно пробочную Таганку, пронеслась по набережной, с удовольствием проехала по полупустой Моховой… Сворачивая с Манежной на Тверскую, она впервые не умирала от страха, что на сложном левом повороте ее зажмет какой-нибудь умник. «Да-а, в ранне-утренней езде что-то есть», – оценила она.

Если бы еще так спать не хотелось!

Подрулив к уже знакомой Левой Дворцовой аллее, Женя припарковалась чуть в стороне от офиса. Она минут десять погуляет, прочистит мозги и постарается разогнать сон.

За ночь выпал легкий снежок, и Женя с удовольствием утаптывала припорошенные тропинки. Она еще раз прокрутила в уме придуманную ночью концепцию. Кажется, получилось неплохо. Особенно для того, кто никогда столь глобальных концепций не писал. «Что поделаешь – талантливый человек талантлив во всем!» – не очень самокритично подумала Женя.

Подходя к офису, ожив после небольшой прогулки и наслаждаясь своей концепцией, она столкнулась с генеральным директором Дубовым. Олег Петрович шел пешком, помахивал «дипломатиком».

«Смотри-ка, он не на машине… – отметила Женя. – Здоровый образ жизни ведет? Старается быть ближе к народу? Или живет неподалеку?»

– Доброе утро! – улыбнулась она начальнику.

– Здравствуйте, Марченко, – проскрипел Дубов, ныряя в будку КПП.

Его лицо не выразило никаких эмоций. «Хоть бы по имени назвал! Или похвалил, что я так рано… Дуболом!.. Хилый Босс!..» – весело подумала Женя.

Сегодня она совсем не огорчилась холодному приему. Кажется, придется к этому привыкнуть. «Наверно, Дубов – извращенец. Мазохист или… или зоофил!.. Потому и комплексует, видя красивых девушек!» – подумала она и еле удержалась от смеха.

Женя пропустила шефа вперед, задержалась на КПП и выдержала битву со вчерашним неприветливым охранником. Она таки добилась, чтобы ее «Оке» теперь разрешили заезжать во внутренний двор «Глобуса». Правда, парковку ей определили самую дальнюю. От подъезда – метров пятьдесят. Но Евгения самоуверенно решила, что очень скоро за ударный труд ее переведут на более почетное место…

В половине девятого она уже вовсю колотила по клавиатуре компьютера. Пришедшая в девять Юля посмотрела на нее удивленно. Спросила:

– Кофе хотите?

– Ой, Юлечка, – весело сказала Женя, не отрываясь от клавиатуры, – а можно мы с вами будем на «ты»?

Рецепционистка польщенно улыбнулась, сказала важно: «Я не против», а потом принесла Жене чашечку крепчайшего «эспрессо».

Появился Бритвин. Еще не сняв дубленку, подошел к ней. Глянул на Женино осунувшееся, но радостное лицо, потер руки и сказал:

– Ну? Я вижу – что-то родилось? Давай, пойдем ко мне, изложи.

Направляясь вместе с Бритвиным к его кабинету, Женя еле сдерживалась, чтобы идти с ним в ногу и не ускорять шаг. А когда пришла и уселась – выровняла дыхание и настроила себя: говорить неспешно, аргументированно и убедительно. Негоже ей, обладательнице «Стрелы», смущаться и ерзать.

Бритвин выслушал ее молча. Никаких наводящих вопросов. Никаких «м-да», «забавно» или «нет, это вряд ли пойдет». Он дождался, пока Женя закончит и захлопнет папку. Внимательно взглянул на нее и спросил негромко:

– Ты концепциями раньше не занималась?

В его тоне Евгении почудилось сожаление. «Ну все, я пропала», – мелькнула истеричная мысль. Она твердо взглянула на него и решительно – лучше уж сразу! – спросила:

– У меня ничего не вышло?

– Напротив – вышло. И вышло совсем неплохо. Но нужно обсудить с Дубовым. Мне обсудить. Иди к себе, я тебе позвоню.

Женя смотрела на Дмитрия и купалась в его одобрении. Не удержалась и уточнила:

– Вы это серьезно, что неплохо?!

Он улыбнулся – устало, одними глазами. И ей опять показалось, что она видит в них сожаление…

– Иди, Женя, иди. Обустраивайся…

– А чей это дракончик у меня на столе? – вдруг вспомнила она.

И заметила, как Бритвин смутился:

– Дракончик? Какой дракончик? Игрушечный? А, это Ленькин. Он у нас больше не работает.

– Так, может, позвонить? Передать ему? – проявила инициативу Женя. Ей почему-то показалось, что неизвестный Ленька будет рад получить свою игрушку.

Но Бритвин сухо сказал:

– Никому звонить не надо. А дракона можешь выбросить. Иди, Женя, иди…

Марченко возвратилась в свой закуток. Нужно побыстрей навести здесь порядок – выкинуть ненужные бумаги и вытереть пыль. «А то прицепят новое задание, столь же срочное, что и «Новая жизнь», – так и буду в бардаке сидеть…»

А Женя бардак не любила. С беспорядком еще можно мириться на съемных квартирах, где все равно все чужое. Но здесь, в «Глобусе», у нее будет свое и уютное рабочее место.

Нужно поскорей привести его в божеский вид.

Женя попросила у секретарши коробку и принялась складывать туда старые бумаги с книжных полок. Какие-то таблицы, графики, диаграммы, изображающие объемы продаж, – ничего интересного, если не знаешь, о чем идет речь. Она и не рассматривала – еще чего, время терять! Единственный раз ее взгляд задержался на странной пометке на полях какого-то договора. Размашистым, резким почерком там было написано: «Все кончено!»

Что, интересно, кончено? Заказчики договор, что ли, не подписали? Женя автоматически взглянула в конец договора – нет, подписан. С одной стороны – закорючка Хилого Босса Дубова и печать «Глобуса». С другой – какое-то агентство «Кентавр» и его директор – некто П.И. Сердечкин. О чем речь-то? Женя только успела открыть договор, как услышала за спиной кашель – кажется, Бритвина. И тут же раздался пронзительный голосишко Хилого Босса:

– Марченко!

Она отбросила договор, резко обернулась. Дубов, еле дотягивающийся до плеча Бритвину, выглядел сногсшибательно злым. Глазки блестят, бледное личико разрозовелось… Эй, а он на нее не бросится?

Колени опять задрожали. Она покраснела, пролепетала:

– Но…

– Никаких «но»! Для старых бумаг существует шредер!

Бритвин взглянул на нее из-за спины Хилого Босса, успокаивающе кивнул головой. Но Женя уже тоже разозлилась. Да что за бешеный тип этот Дубов, в конце-то концов! Она что – у него в столе, что ли, роется?!! Случайно открыла старый договор, который, между прочим, лежит на ее рабочем месте!

Женя изо всех сил форсировала голос, так и порывающийся сорваться на дрожащие нотки, и парировала:

– Тогда купите мне шредер. И – наймите уборщицу!

В ответ на такое наглое заявление ее предыдущий начальник, ирландец Брюс Маккаген, тут же разразился бы вкусной ругательной тирадой. Дубов же только кисло улыбнулся и вышел из ее закутка. А Бритвин посмотрел на нее с укором:

– М-да, Женя, это перебор. Хотя я тоже виноват. Должен был предупредить: у нас не принято смотреть чужие документы. Внутренняя коммерческая тайна.

Она жалобно взглянула на него:

– Я же просто выкидывала старые бумаги…

– Ладно, проехали, – вздохнул он. – В общем, слушай: Дубову твоя концепция понравилась. Велит срочно составлять смету и слать в «Новую жизнь». Быстренько все просчитай и мне неси – я проверю. До завтра успеешь?

Женя только вздохнула – придется успеть.

…И понеслась ее новая жизнь в «Глобусе». В тот день Женя оборвала телефон и охрипла, но к вечеру предварительная смета уже была готова.

Бритвин взялся сам доводить ее до ума.

А Женю тут же перебросил на следующих заказчиков – делать рекламу медицинскому центру. Опять срочно, опять без обеда и снова нет времени даже на то, чтобы хотя бы перемолвиться словечком с девушкой, что сидит в соседнем загончике. Марченко про себя подумала: «М-да, когда же я познакомлюсь со всеми коллегами? Наверно, через годик-другой…»

…За целую неделю работы ее представили только двум дизайнерам – те всюду ходили вместе и носили фамилии, словно у комического дуэта – Тряпкин и Трубкин. Оба одевались в демократичные свитера и джинсы, в ушах имели по несколько сережек. Один (вот только Женя не запомнила, кто) был брит наголо, второй отращивал длиннейшие волосы. Кажется, они и жили друг с другом. Впрочем, данную версию еще предстояло проверить.

Кроме дуэта дизайнеров, Женя познакомилась с главным бухгалтером, Федором Степановичем. Тот, седой милейший дядечка, сразу проявил к ней недвусмысленный интерес. Немедленно пригласил отужинать вместе. Однако после того, как Женя решительно (и даже сурово) отказала, настаивать ни на чем не стал. Больше с его стороны не последовало ни единой сальности, ни одной пошлости. Улыбался при встрече. Порой проборматывал на ходу изысканно-старомодные комплименты.

А с остальными сотрудниками Женя здоровалась, даже толком не зная их по именам.

Сослуживцы приветствовали ее вежливо, но сходиться не стремились. Они и между собой держались прохладно и отстраненно. Совместный бизнес не обсуждали. Еще реже говорили о модных премьерах или ресторанах и никогда – о своей личной жизни. Женя даже до сих пор не узнала, почему ее ближайший коллега Бритвин носит обручальное кольцо на левой руке. Католик он, что ли? Или, скорее, вдовец? Ну и ладно, не очень-то интересно.

Многие обращались друг к другу на «вы», и никаких, упаси боже, подколов или розыгрышей, чем часто грешили бывшие коллеги Жени из «Ясперс и бразерс». Она с тоской вспоминала, как на прошлое первое апреля Брюсу Маккагену – самому боссу Маккагену! – в кабинет подкинули живую древесную лягушку, приобретенную в складчину в ближайшем зоомагазине. Думаете, Брюс рассердился? Да он хохотал громче всех, а для несчастной перепуганной лягушки приказал купить террариум. А тут – попробуй изобрази что-либо подобное с Хилым Боссом. Предупреждением явно не отделаешься…

Еще и пахать заставляют так, что Женя уже и не надеялась, что ей когда-нибудь удастся нормально пообедать или выспаться. За рабочую неделю она извела целый пузырек «Визина» – в глазах все время щипало. Но зато – похудела аж на четыре килограмма, чему была несказанно рада. И заработала – семьсот пятьдесят долларов! (В пятницу вечером она расписалась за тысячу рублей официальной недельной зарплаты – и получила в конвертике семьсот пятьдесят «зеленых» наличными).

Сумма вскружила голову. Скоро сбудется ее мечта – она обзаведется собственной квартирой! Ах, как жаль, что некому порадоваться за ее успех! Уже нет ни мамы, ни папы… Ни друга рядом… Как она одинока! Остается делить свою радость с немногочисленными подружками…

Женя позвонила Тане Садовниковой, бывшей коллеге из «Ясперс и бразерс».

Татьяна обрадовалась:

– Привет, госпожа Мур-рченко! Какая ты молодец, что звонишь!

Когда Женя услышала веселый Татьянин голос, у нее чуть слезы на глаза не навернулись. Как хорошо им работалось в «Ясперсе»! Вместе пили кофе, шутили, делились друг с другом последними сплетнями. Не то что в холодном «Глобусе»!..

Таня охотно согласилась встретиться с Женей. Она предложила – для начала – отправиться в кафешку со странным названием «Джаннагат», а потом пойти куда-нибудь потанцевать.

– Что за «Джаннагат» такой? – подозрительно спросила Женя. Она об этом заведении никогда не слышала.

– Хит сезона! – заверила Таня. – Вегетарианское бистро, здоровое питание, лечебные коктейли на травах!

– У меня была такая неделька, что я выпила бы чего покрепче, – призналась Женя.

– Так мы ж потом на дискотеку пойдем! Там и лечебное питание растрясем, и пивка дернем!

С подобной корректировкой Женю план устроил, и девушки договорились встретиться в «Джаннагате» в субботу в семь вечера.

Женя в субботу впервые за неделю выспалась – проспала столько, что лицо припухло, пришлось протирать его кусочками льда. С удовольствием повалялась в ванной, сделала масочку, пощелкала каналами «ящика». Перестирала одежду и привела в порядок ногти.

С утра она вовсю наслаждалась одиночеством, но после обеда заскучала. Бродила по квартире, злилась на полинявшие обои, пыталась закрутить плоскогубцами подтекающий кран. Черти бы взяли эту безликую квартирку! Поскорей бы отсюда съехать – или хотя бы уйти на вечер.

В «Джаннагат», на Кузнецкий Мост, она отправилась на такси. «Белка» пусть отдохнет, а на метро, автобусе или маршрутке Женя больше вообще ездить не будет. С ее зарплатой теперь можно хоть вертолет заказывать!

Женя в очередной раз с удовольствием подумала о зеленых купюрах, что лежали дома в жестяной коробке из-под чая «Липтон». Ох и приятно – сколько денег, и всего за одну неделю. А что работа тяжелая и коллеги противные – это мы переживем. Трудности закаляют! Только бы и дальше платили столь же часто и столь же много. Тогда всего за год она заработает на очень приличную, пусть и однокомнатную, квартирку…

Таксист ехал осторожно – оправдывался, что лысая резина. Женя в «Джаннагат» чуть-чуть опоздала.

Тани в ресторане тоже не оказалось. Женя сообщила метрдотелю, что столик заказан на Садовникову. Тот проводил ее – она уселась и погрузилась в меню. В ресторане было полутемно, звучали восточные мелодии и запрещалось курить. За соседними столиками располагались сплошь иностранцы, с удовольствием поглощавшие здоровую пищу. На их тарелках лежали сырные шарики под соусом из трав и пророщенные бобы. Какая гадость!..

Женя заказала себе пресловутый коктейль из лечебных трав и салат-бар. Ее уработанному организму совсем не помешают свежие овощи. А к ним – супчик с гренками.

Женя утолила первый голод и взглянула на часы.

Татьяна опаздывала уже на сорок минут.

Раньше с ней подобного не случалось.

Женя достала мобильник. Стала искать в памяти аппарата Татьянин номер, когда телефон зазвонил сам.

– Женечка, прости меня! – раздалось в трубке.

Но голос Садовниковой звучал скорей не виновато, а зло.

– Что случилось? – забеспокоилась Женя.

– Да мне какая-то сволочь колеса проколола! – прокричала Таня.

– Ты менять не умеешь? – не удержалась от шпильки Женя.

– Не колесо, а ко-ле-са! – крикнула Таня. – Два сразу!

– Да ты что? Кто? Где? Я приеду!

– Не суетись, Женька, – охолонила ее Таня. – Я справлюсь. Уже еду в магазин. Но ты ж понимаешь – пока куплю, привезу, поменяю… В общем, давай часов в десять в «Голодной утке», о'кей?

Женя отложила телефон. Фу, как обидно. И Таньку жалко. Испортили ей субботний вечер. Вместо ужина возиться с дурацкими колесами. Интересно, что за сволочь это сделала? Таня рассказывала: у нее, как и у Жени, довольно противные соседи…

Но и себя Жене тоже было жалко. Сиди теперь одна, как дура, в этом «Джаннагате»…

Женя махнула официанту. Она решила расплатиться и пройтись по магазинам. И где-нибудь по дороге съесть банальную пиццу, запив ее пивом.

Но она не успела встать. За ее столик по-хозяйски уселся молодой мужчина. Он держался настолько уверенно, что Жене показалось: парень ее с кем-то путает.

Незнакомец обратился к ней задушевно, словно к старой знакомой:

– Девушка, вам не кажется, что в «Джаннагате» – все хорошо… Кроме того, что здесь нет пива?

Фи, да это просто банальный «клейщик». Наверняка приезжий. Москвичи уже давно в ресторанах – особенно в недешевых – не знакомятся. А этот опьянел от безалкогольного коктейля и решил атаковать ее с провинциальной нахрапистостью.

– Зато в «Джаннагате» есть надоедливые мужчины, – буркнула Женя.

Молодой человек совершенно не обиделся.

– Первая реакция – абсолютно верная, – с удовольствием произнес он.

– Чего-чего? – не поняла Женя.

– Ну, а как же – приличные девушки никогда с первого червяка не ловятся. Значит – вы девушка приличная! – заключил клейщик с очаровательной простотой.

Жене не очень понравилась аллегория с червяком. Но парень был вроде бы ничего – по крайней мере, без явных дефектов. Не рябой, не кривой, пахнет от него вкусно – кажется, «Гуччи».

– Так как насчет пива? Банального бутылочного пива в хорошей компании?

Да он что, за дуру ее, что ли, держит? Сейчас начнет звать на день рождения к другу – на пьянку с сексом? Или – на секс с пьянкой?

Женя с достоинством поднялась из-за стола.

– Молодой человек, как вас там, я очень занята.

– Миша! Меня зовут Миша, – с готовностью сообщил он. Тоже поднялся и вместе с ней потянулся к выходу. – Ну, как мы все-таки поступим с пивом?

– Никак, – отрезала она. – Дайте мне пройти.

Женя расстроилась – неужели она похожа на девушку, которой можно предлагать подобное? Ну и вечер сегодня – и Танька ее подвела, и дурак какой-то прицепился!

Дурак, однако, не отставал.

– Девушка, милая! Всего одна бутылка пива! В скверике, возле ЦУМа! Здесь замечательный двухэтажный автобус на вечном приколе. Давно мечтал на нем прокатиться. Составите компанию хорошему человеку?

Женя еще раз взглянула на него. Нет, этот Миша на маньяка не похож. Медальное мужественное лицо. Маленький шрамик у глаза. И глаза синие – очень красиво. Большими деньгами от него, конечно, не пахнет – но за пиво вроде заплатить в состоянии. Может, рискнуть? Ей все равно часов до десяти вечера делать нечего. Не подсыплет же он ей клофелин в центре столицы! Все лучше, чем пить пиво в гордом одиночестве.

– Ладно, только – одна бутылка. И не далее вашего двухэтажного автобуса, – строго сказала она. – Полчаса у меня есть.

Миша просиял и галантно свернул руку в крендель:

– Отлично! Вы вернули мне веру в человечество!