Стеклянная карта Гроув С.

23 июня 1891 года: Шадрак в плену (день 3-й)

Среди хаоса, воцарившегося после Разделения в политической жизни общества, партия Защиты проявила едва ли не наибольшую стойкость. Основанная на философии, изложенной Мэри Уоллстонкрафт в ее знаменитой работе «В защиту прав женщин», эта партия бескомпромиссно и весьма успешно отстаивала права прекрасного пола. Вероятно, не случись Разделения, усилия партии Защиты столкнулись бы с большим сопротивлением. Однако во всеобщей сумятице ей удалось завоевать позиции, которые в дальнейшем так и не были оспорены. Право голоса положило начало продвижению женщин во всех областях жизни: вскоре деятельные дамы добились места в парламенте, возглавили крупные предприятия, ректораты университетов и заняли прочие руководящие посты.

Шадрак Элли. История Нового Запада

Со времени своего похищения Шадрак очень мало спал по ночам. Ему давали воду и немного еды, но он не чувствовал никакого вкуса – во рту постоянно ощущался тот деревянный брусок. Сырая древесина, пропитанная чужим страхом, оставила такое жуткое послевкусие, что его ничем нельзя было уничтожить. Проволочки не порезали ему лицо, но во второй раз испытывать свою удачу Шадраку не хотелось. Что-то подсказывало: в особняке Бланки и помимо «шапочки» всяких ужасов хватало…

Из помещения бывшей церкви его перевели в высокую башенку. Комнатка с низким потолком, по всей вероятности, служила раньше кладовкой. Вся обстановка ограничивалась умывальником и ободранным одеялом. Узенькое, только руку высунуть, окошечко выходило на подъездной круг у крыльца. Шадрак пытался следить за ходом времени, силясь отделаться от давящего чувства, вызванного окружением каменных стен, и воспоминаний о разговоре с Бланкой.

Стало быть, это она уничтожила Карлтона, оставив от него лишь пустую оболочку. Каким образом – Шадрак пока еще не понял. Зато было ясно: угрызения совести эту женщину нисколько не обременяли. Если она захочет, то с легкостью учинит то же самое и над ним. При этом Шадрак был убежден, что помогать ей в поиске Карты Всех Карт ни под каким видом нельзя. Усилием воли он отодвигал скорбь по бедному Карлтону в закоулки сознания, заставляя себя сосредоточиться на насущных вещах.

Он должен был любым способом помешать Бланке добиться успеха.

Потому-то он плохо спал по ночам: все думал, как остановить эту женщину. К сожалению, сконцентрироваться не удавалось. Особняк наполняли очень странные звуки. Временами Шадрак слышал некий воркующий плач, далекий и бестелесный, который раздавался на фоне резкого скрежета: что-то непрерывно и визгливо скрипело, точно шкив или плохо смазанное колесо. Казалось, в воздухе сплетается тонкая, едкая паутина звуков, мешающая и размышлять, и спать. Она никуда не девалась даже после того, как все замолкало: Шадрак и в тишине продолжал слышать и скрип, и плач.

На вторую ночь плена дверь комнаты открыл один из големов. Он поставил на пол чашку воды, положил горбушку черствого хлеба.

– Не подскажете, что это за звук? – осведомился Шадрак.

Он сидел на дощатом полу, прислонившись к стене и вытянув пострадавшую ногу, покрытую синяками.

– Какой звук? – удивился вошедший.

– Скрипит что-то, – пояснил Шадрак.

Голем постоял молча, осмысливая вопрос. На рассеченном шрамами лице отражалась работа неповоротливого ума. Потом наконец в глазах блеснул тусклый огонек понимания.

– Тачка, – произнес он.

– Тачка? А что на ней возят?

– Песок, – как о чем-то вполне очевидном, ответил голем.

– А песок для чего? – решил уточнить Шадрак.

– Для песочных часов.

Глаза голема погасли, словно упоминание о песочных часах оборвало его умственную деятельность. Он шагнул прочь и захлопнул дверь прежде, чем Шадрак успел спросить о чем-то еще. Скрип снаружи продолжился – пилой по натянутым нервам пленника.

Занялось третье утро, прохладное и серое. Шадрак смотрел в узкое оконце, наблюдая за суетой, в которой угадывалась подготовка к поездке. Шадрака доставили сюда на особом поезде, шедшем явно вне расписания; это наводило на мысли о могущественных связях Бланки в одной из железнодорожных компаний. В самом деле, персональная ветка, на рельсах – частные вагоны с эмблемой песочных часов… Големы-нигилизмийцы несколько часов подряд таскали какие-то грузы. Приближался полдень, когда двое из них открыли дверь и вывели Шадрака из комнаты.

Он не сопротивлялся. У него едва хватало сил держаться на ногах. Сперва он решил, что его поведут к поезду, но големы направились длинными каменными коридорами куда-то вглубь здания.

Глазам Шадрака впервые предстали предметы искусства и исторические реликвии, которыми, оказывается, битком набит был особняк. Картины, тканые шпалеры, статуи, всевозможные культурные артефакты – Бостонский музей не шел ни в какое сравнение.

– Тинторетто… – простонал пленный картолог, уже не зная, что хуже: боль в ноге или зрелище шедевра, спрятанного от мира.

Что до големов, они не обращали на баснословные сокровища никакого внимания: знай себе тащили Шадрака с одной лестницы на другую, все время вниз, и наконец достигли сводчатого коридора, который и вывел их прямо за алтарь бывшей церкви.

В центре помещения ждала Бланка.

– Шадрак, – негромко проговорила она, словно не замечая его растерзанной одежды и бледного, осунувшегося лица, – скоро мы с вами отправимся в путь. Предстоит очень срочное дело… вы даже не представляете, насколько срочное… А время на исходе. Однако куда именно мы поедем, зависит целиком и полностью от вас. – Она помедлила, словно в нерешительности. – Я знаю, с каким неодобрением вы на данный момент относитесь к моему плану, и вполне понимаю: вам требуется побудительный стимул, чтобы помочь мне в поисках Карты Всех Карт.

– Мягко сказано: с неодобрением, – отозвался Шадрак.

Бланка приблизилась. Она была в шелковом сером платье, шуршавшем при каждом движении. Рукой в перчатке она легонько тронула картолога за плечо.

– Сейчас я все объясню, и вы измените свое мнение, – словно не услышав сказанного им, проговорила она.

И указала ему на большую карту Нового мира из телячьей кожи, пришпиленную к деревянной столешнице. На ней замысловатым узором были выложены кучки песка – черного, орехово-коричневого и белого. В южной части континента россыпь белого песка покрывала до сих пор не разведанные территории, по старой памяти называемые картологами Огненной Землей. Белое пятно вытягивалось к северу и граничило с Поздней Патагонией.

– Известно ли вам, – спросила Бланка, – какая эпоха сейчас царит здесь, на окраине полушария?

Шадрак устало покачал головой:

– Сюда еще не удалось добраться ни одной экспедиции.

– Там ледниковый период. Как на севере, в Доисторических Снегах, только другой.

– С чего вы взяли? – мгновенно насторожился Шадрак.

– Я там побывала.

– Каким образом? – спросил он недоверчиво. – Я знаю немало исследователей, которые снова и снова пытаются пробиться от Кселы на юг, но раз за разом вынуждены отступать.

– Технические подробности сейчас не столь важны, – сказала она. – Просто поверьте: там льды. Актуальнее другое: Великое Разделение произошло совсем не так, как вам представляется. Вы полагаете, что земля как материальная сущность отъединилась от времени, после чего как бы вновь срослась с ним, случайным образом разграничив эпохи.

– Ну… в общих чертах – да.

– Что ж, начало процесса было именно таково, – подтвердила Бланка, пальцем в перчатке обводя карту. – Однако завершилось Разделение совершенно иначе. Несколько десятилетий линии разграничения – зажившие шрамы – оставались неизменными. Сейчас они опять пришли в движение.

Шадрак смотрел на нее, не пытаясь скрыть ни изумления, ни скепсиса. Потом сказал:

– Поясните, пожалуйста.

– Все очень просто. Границы эпох начинают меняться, – ответила она, и ее палец указал в сторону Нового Запада. – Вероятно, вы редко выбираетесь далеко на север, поэтому и не знаете, что в некоторых местах Доисторические Снега начали стаивать: туда распространяется Новый Запад. Именно так, – проговорила Бланка с нажимом, отметая возможные возражения. – Земельный надел, где стоит этот дом, некогда был покрыт слоем льда. Потом ледник отступил, воздух прогрелся, выросли деревья… Появились люди, рожденные в вашей эпохе. Сейчас процесс идет решительно и неуклонно. Снег исчезает, уступая место новым штатам, современным Новому Западу…

Шадрак смотрел на песочный узор, пытаясь осмыслить услышанное. Потом в голове пронесся целый рой образов, похожий на разрозненные кадры с карты памяти. Вот только карта была ни при чем – это нахлынули его собственные воспоминания. Всплыли строки из письма, присланного много лет назад землепроходцем Касаветти, которому его сестра и зять отправились на подмогу: «Здесь, в этом месте, которое я, как мне казалось, очень хорошо знал, обнаружилась новая эпоха…» И эта эпоха оказалась враждебной. Там он угодил в плен, и Минна с Бронсоном устремились ему на выручку через полмира…

Потом перед мысленным взором Шадрака предстала София. С ума сойти, ведь всего несколько дней минуло с тех пор, как она рассматривала две карты Индий и спрашивала его, каким образом остров с монастырем лет за десять успел превратиться в безжизненную пустыню. А он, слепец, не распознал всей важности открытия, сделанного племянницей! Какова же цена его знаниям, опыту и интуиции, если он такое проморгал?..

Некоторое время Шадрак ошеломленно молчал. Потом спросил:

– И что, все границы смещаются?

Бланка покачала головой.

– Нет, не все. Но многие меняют положение, – проговорила она, явно довольная ужасом и потрясением картолога. – Причем с разной скоростью. Наиболее быстро движущаяся граница находится вот здесь. – Бланка вновь указала в район Огненной Земли, что на самом юге Западного полушария. – Она известна под названием Южные Снега. Вот уже год она неравномерно, но неуклонно смещается на север, захватывая Позднюю Патагонию и миля за милей приближаясь к Пустошам. Эпоха за эпохой соприкасаются с нею и уходят под лед, – сообщила Бланка и добавила по-прежнему ровным голосом: – Кстати, ваша племянница отправилась на юг.

Шадрак почувствовал, как в висках застучала кровь. Он-то думал, будто посылает Софию в безопаснейшее место на свете, а оказалось – навстречу страшной опасности.

– Но тогда, – начал он медленно, – люди, которые находятся там сейчас…

– Тоже исчезнут, – докончила за него Бланка. – Впрочем, следует выразиться точнее. Смещение границы сопровождается, знаете ли, разрушениями. Ледники не то чтобы растут себе потихоньку. Они движутся – и сметают все на своем пути.

– Но тамошние жители должны быть осведомлены о происходящем, – схватился за соломинку Шадрак. – Наверняка они заблаговременно покидают опасные места!

– Да, – ответила Бланка. – Им уже сообщили, что на север надвигается некая неодолимая сила. Увы, они полагают, что это всего лишь смерчи или иная погодная катастрофа.

Некоторое время Шадрак непонимающе смотрел на нее.

– Думаю, – сказал он затем, – именно вы и внушили им эту веру!

Бланка пожала плечами:

– А я должна была сделать так, чтобы миллионные толпы обитателей Пустошей ринулись на север, точно мигрирующие муравьи?.. Принцесса Юста Кануто, с которой, кстати, я хорошо знакома, – типичная монархиня: она желает высшего блага лично для себя, а вовсе не для своего королевства. Я без труда убедила ее, что Нохтланд легко выстоит против любого урагана. Опять-таки, ударятся люди в бегство или будут сидеть по домам – особой разницы нет…

Шадрак требовательно спросил:

– И насколько быстро надвигаются Южные Снега?

– Их смещение началось медленно, однако похоже, что скорость увеличивается по экспоненте, – пояснила Бланка. – Сперва наступление ледников измерялось дюймами, теперь речь идет о милях.

– Все-таки должен быть способ остановить их, – не сдавался Шадрак. – Что вообще вызвало этот процесс?

– Полагаю, мы и вызвали, – ответила Бланка.

– Каким образом? – Шадрак напряженно уставился на нее.

– Изначальная причина остается неизвестной. Вы, с вашей склонностью к эмпирическим заключениям, наверняка оспорите мою теорию, посчитав ее слишком умозрительной… Так вот, я уверена: человечество навлекло на себя беду своей неспособностью жить согласно единому времени. Известно вам, например, сколько систем отсчета времени существует сейчас? Две с лишним тысячи! Мир не может вмещать столь несопоставимые эпохи. Время в буквальном смысле рвется на части, и мы тому свидетели… – Бланка помолчала, по всей вероятности оценивая, как подействовали на Шадрака ее слова. – Я же говорила, что сумею вас переубедить, – проронила она после паузы. – Надеюсь, теперь вы понимаете: если мы в ближайшем будущем не предпримем решительных мер, Южные Снега поглотят всю планету!

– И какой части света предстоит пасть первой?

Бланка бессильно оглянулась на карту:

– Честно признаться, Шадрак, я не знаю. Это вы должны мне сказать. Необходимо добраться до Карты Всех Карт прежде, чем она скроется подо льдом. А когда мы ее найдем, вы, единственный картолог современности, обладающий умением создавать водные карты, исправите ее. Вы воссоздадите мир, каким он был до Разделения!

– Но старый мир бесповоротно исчез! Его больше нет! – возмутился Шадрак. – Вы и ваши нигилизмийцы одержимы иллюзиями! Нельзя возвратить ушедшее прошлое. Даже если предположить, что Карта действительно существует и нам удастся ее найти, как я стану определять должный возраст земного шара? Мы ведь даже не знаем, в какую эпоху случилось Разделение. В наше время или позже лет на четыреста… В какое столетие я должен буду вернуть мир?..

Когда Бланка снова заговорила, Шадрак понял по голосу, что она улыбалась.

– В мое, – сказала она.

– Что за высокомерие! – раздраженно вырвалось у него. – Откуда нам знать, что именно наша эпоха…

– Не ваша. Моя, – перебила она.

– Ваша? О чем это вы?

– О том, что мы с вами – из разных эпох, – произнесла она. – И моя эпоха относится к вашей примерно так же, как ваша собственная – к пещерному веку. – Она чуть помедлила. – Вообразите себе время, когда во всех уголках света воцарился мир. Когда были в полной мере изучены явления материального порядка, а человечество достигло пика свершений… Вот откуда я родом, Шадрак. Вы о моей эпохе даже не слышали, а ведь она называется Передовой!

Шадрака удивило благоговение, звучавшее в ее голосе.

– Покорнейше прошу меня простить, если я впечатлен не так сильно, как следовало бы, – сказал он. – Однако если Великое Разделение чему-то нас и научило, так это тому, что совершенных эпох нет. Как и неприкосновенных.

Бланка погрузила в песок кончики пальцев, обтянутых перчатками.

– Я и не рассчитывала, что вы поймете, Шадрак, насколько Передовая эпоха во всех отношениях превосходит остальные… – Она тряхнула головой, а когда заговорила снова, в ее голосе зазвучала боль. – Вы имеете хоть приблизительное понятие, сколько ошибок наделало человечество на протяжении своей истории? Жуткие разрушения, упущенные возможности, немыслимые жестокости… Передовая эпоха все это преодолела. Только представьте мир, в котором нет места злу и насилию! Передовая эпоха оставила просчеты человечества в прошлом. В наше время они исчезнут, словно песчинки, поглощенные морем. Так, словно их и не было никогда! – Бланка сделала паузу и удовлетворенно вздохнула. – Итак, вы скорректируете водную карту, Шадрак. Точно так же, как исправляете бумажные. Осторожно сотрете линию за линией – и нарисуете на их месте новую карту. Мы с вами воссоздадим Передовую эпоху, целую и невредимую, чтобы она охватила весь мир.

Шадрак затряс головой.

– Безумие! – вырвалось у него.

– В самом деле? – негромко поинтересовалась Бланка. – Вы же ученый. И знаете, что течение времени меняет земную поверхность. Века минуют один за другим. Неужели вы не желаете наступления эпохи, отмеченной познанием, изобилием и спокойствием? По-моему, вы просто боитесь потерять привычное окружение!

– Вы потрясающе самоуверенны, – враждебно бросил Шадрак. – В жизни не встречал такой слепой веры!

Бланка вновь покачала головой под вуалью.

– Это как раз ваша черта, – не повышая голоса, проговорила она. – Подумайте о том, какой ценой вы ограждаете первобытные эпохи, за которые вам угодно цепляться. Идя на поводу у своих сантиментов, вы готовы терпеть мелких тиранов, бесконечные войны и повальное невежество! Уж вам-то, приверженцу науки, полагалось бы приветствовать окончание теперешних темных веков с их заблуждениями и ложными знаниями!

– Без наших «ошибок и заблуждений» ваша благополучная эпоха никогда не настала бы, – резким тоном перебил Шадрак. – Каждый последующий век во многом обязан веку минувшему!

– И вынужден расхлебывать заваренную им кашу, – сказала Бланка. – Вы даже не представляете, насколько губительна ваша слепота.

– Вы мне льстите, – ядовито заметил Шадрак. – Я ведь, по-вашему, песчинка из прошлого, место которой – на морском дне.

– А я этого и не отрицаю. Просто вы оказались очень важной песчинкой.

– Если таким образом вы пытаетесь склонить меня на свою сторону… – Он с горечью рассмеялся.

Бланка посмотрела на карту. Потом взяла из ближайшей кучки горсть белого песка и тщательно рассеяла его, припудрив всю сушу. Остались только океаны и лед.

– Как бы то ни было, – сказала она, – ваши темные века обречены. Не забывайте, Шадрак: Южные Снега движутся к северу. Мы с вами можем спорить о чем угодно, но эта истина объективна.

Шадрак пристально глядел на складки вуали. Сердце бешено колотилось. Картина, обрисованная Бланкой, внушала ему ужас и отвращение, разум упорно отказывался полностью принять это на веру. Но было и нечто такое, чем он никак не мог рисковать. Если в Пустошах вправду вот-вот начнется ледниковый период, следовало отыскать Софию, пока не стало слишком поздно. Он был готов сам себе оторвать голову за то, что отправил девочку в Нохтланд…

Потом самообладание вернулось к нему.

– Так что вы планируете сделать?

Бланка помолчала немного.

– Я в затруднительном положении, – молвила она наконец. – Где находится Карта Всех Карт, мне неизвестно. А вы отказываетесь о ней говорить.

– Потому что тоже не знаю, – коротко ответил Шадрак.

– Тогда, может, расскажете мне, куда София везет Поисковую Лупу? – Шадрак не ответил, и Бланка передернула плечами. – Значит, заключу ваши воспоминания в шар и сама выведаю…

Она сделала паузу, ожидая его яростной вспышки. Шадрак же опустил глаза, заставляя себя принять непроницаемый вид.

– С другой стороны, – протянула Бланка, – если я так поступлю, то не смогу воспользоваться вашими навыками картолога. – Она подошла к нему вплотную, и пальцы в перчатках сомкнулись на его запястье. – Чтобы переделать Карту Всех Карт, одних воспоминаний мне мало. Мне и руки ваши нужны… Когда согласитесь помогать мне, я вам еще кое-что расскажу.

Шадрак стоял молча.

– Подумайте, – серьезно проговорила Бланка, слегка пожала ему руку и отпустила. – Учтите: ледниковый период близок. Южные Снега наступают здесь, здесь и здесь… – Ее палец скользил над россыпями белого песка в Поздней Патагонии. – Речь идет даже не о неделях, Шадрак: граница эпох придвинется к Нохтланду уже через несколько дней. – Палец оставил неглубокую вмятину там, где подразумевалась столица Пустошей. – Ну же! – подбодрила она пленника. – Скажите, куда вы отправили Поисковую Лупу?

Шадрак повернулся к Бланке спиной, пытаясь не показать овладевшего им беспомощного отчаяния. Ему доводилось, хотя и нечасто, попадать в безвыходное положение, и воспоминания были не из приятных. Бланка, похоже, проведала, что София направляется на юг. И приложит все усилия, чтобы завладеть Лупой – с его помощью или без. Так вот, если он возьмется помогать Бланке, та перехватит Лупу почти наверняка… а о безопасности девочки заботиться не станет. Экая важность!

Похоже, у него оставался только один путь. По дороге на юг надо будет удрать и разыскать Софию самостоятельно. Только так удастся уберечь и ее, и Поисковую Лупу.

Он развернулся и взглянул на Бланку.

– Я сделаю, – сказал он, – все от меня зависящее, чтобы вы не только никогда не коснулись Лупы, но и вообще ее не увидели.

Она некоторое время молчала.

– Вот как, – произнесла она затем. – Знаете, кое в чем я все-таки убедилась. Вы тоже верите в существование Карты Всех Карт. Иначе вы не стали бы так злостно мне противиться.

Шадрак стиснул зубы, стараясь смотреть твердо.

– Вам следует передумать, – сказала Бланка. – В ближайшие несколько дней девочка все равно будет у нас.

– А я рискну, – хрипло выговорил Шадрак.

– Если вы пойдете мне навстречу, обещаю, что при поимке и после этого с ней будут очень бережно обращаться. У меня, знаете ли, полсотни людей на всех станциях этого направления. Без моего ведома девочка не сможет ни сесть в поезд, ни сойти с него. – Бланка повела плечом. – Вот одна из выгод владения железнодорожной компанией, которая является второй по значимости на Новом Западе…

Шадрак недоуменно моргнул. Женщина рассмеялась:

– Так вы не пришли к должным выводам, прокатившись в частном поезде по личной ветке, ведущей сюда?.. Тогда, быть может, вы оцените иронию судеб: первый шаг к тому, чтобы сколотить состояние, я сделала за игорными столами Нью-Йорка – там расплачивались временем в парламенте. Следующий шаг был прост до смешного: я купила табачную плантацию. Ах, табак, это повсеместное зло Нового Запада!.. – Она покачала окутанной вуалью головой. – Одна плантация, потом десять… Это тоже было несложно. Когда у тебя имеется десяток вложений, можно делать рискованные инвестиции. Например, в стальную промышленность. А какой у нас крупнейший заказчик металлоконструкций? Правильно, железные дороги. Рельсы и все такое прочее. Табак марки «Белый дымок»… Сталелитейные заводы фирмы «Белая наковальня»… И наконец – железнодорожная компания «Белая линия». Неплохо, верно? И названия все такие благородные…

Ее голос звенел торжеством.

Шадрак слушал, плотно сжав губы.

Бланка еле слышно вздохнула и повернулась к неподвижно ожидавшим големам.

– Отправление через час. Сложите все привезенное из Бостона в чемодан… или в несколько, если потребуется, – сказала она и добавила: – Да присматривайте за ним, чтобы он опять какие-нибудь ножницы не стащил!

24 июня 1891 года, 8 часов ровно

Станция Раундхилл. Выстроена в 1864 году железнодорожной компанией «Белая линия». Расположена всего в полумиле к северу от Си-Со, где в 1809 году произошла известная битва.

Из надписи на станционном знаке

В погоне по вагонным крышам и во время прыжка с поезда на поезд стеклянная карта чудесным образом не пострадала. София благополучно сберегла рюкзачок, где хранилось все самое необходимое: дядин атлас, сложенные карты для путешествия, рисовальный блокнот и карандаши с ластиками. Уцелел и кошелек, предусмотрительно подвязанный к поясу: без денег, как известно, далеко не уедешь. А кроме того, без жизнечасов и удостоверения личности.

Все купе в поезде были заняты, так что Софии пришлось купить билеты до Нового Орлеана в сидячем вагоне. После этого они с Тео уселись на край платформы и стали ждать следующего поезда на запад. Он должен был подойти через несколько часов.

Нервное возбуждение, благодаря которому София продержалась с вечера до утра, теперь уходило, как воздух из проколотой шины. Колени и подбородок у нее были сплошь в синяках, она отбила всю спину во время падения на крышу вагона… а вдобавок ей до смерти хотелось спать.

«Уж тут-то, – думалось ей, – нам нечего беспокоиться, что нагрянут големы…»

Сунув руки в карманы юбки, девочка нащупала два талисмана, неизменно ее утешавшие, – гладкий диск карманных часов и катушку серебряных ниток. Эти предметы как бы говорили ей: у тебя все благополучно в отношениях со временем и Судьбы присматривают за тобой!

Утро длилось нескончаемо, влажный воздух окутывал, словно влажное покрывало. На платформе начали появляться люди. Пыльные башмаки топали и шуршали по дощатому настилу. София прислонилась спиной к оставленному кем-то чемодану. Тео невозмутимо смотрел на убегавшие вдаль рельсы. Девочка опустила ресницы… Ей казалось – она только прикрыла глаза, и вдруг ее разбудил прозвучавший поблизости крик.

Вскинув голову, София увидела шедшую к ним женщину очень необычного вида. Люди, стоявшие на перроне, при виде ее расступались и отходили в сторонку. Она выделялась высоким ростом и довольно экстравагантной одеждой: на ней было просторное платье из темно-серого шелка, отороченное кружевом, и черная шляпа с перьями, почти скрывавшая лицо. Узкую талию перетягивал пояс, на котором висел серебряный револьвер в кобуре. Уперев в бедра руки в белых перчатках, она остановилась прямо перед Софией; девочка уловила аромат цветов апельсина.

– Прямо из-под носа у меня стырить надумала? – поинтересовалась она. В ее улыбке не было и намека на дружелюбие.

София снизу вверх смотрела ей в лицо. Женщина показалась ей очень красивой. Темные волосы до пояса, блестящие черные глаза… София внезапно запаниковала.

«Усмиряй укатил на запад, значит Монтень кого-то еще подослал…»

Она вскочила на ноги, и за ней – Тео. Носом к носу с такой внушительной дамой София вдруг почувствовала себя маленьким ребенком. Ладони и коленки у нее были ободраны о вагонную крышу, юбка – и так-то простенькая, из полосатой хлопковой ткани, – вся порвалась. А сменная одежда, увы, уехала вместе с чемоданом. София стиснула кулачки и как могла изобразила оскорбленное достоинство.

– И вовсе оно не ваше! – заявила она. Голос прозвучал жалко.

Женщина в ответ рассмеялась:

– Вот как? Может, еще перечислишь, что внутри лежит?

София уже обдумывала, не пуститься ли наутек. Глянула на револьвер, подумала о Шадраке… Сглотнула и дрожащим голоском выговорила:

– Куда вы дели моего дядю?

Выражение лица красавицы неожиданно изменилось. Теперь она смотрела несколько озадаченно.

– Ты не глупи, – сказала она. – Я, конечно, пиратка, но похищением людей не занимаюсь. И на чемоданы их не меняю.

– Чемоданы?.. – туповато переспросила София.

Женщина наградила ее долгим внимательным взглядом. Потом широко улыбнулась обоим – ей и Тео.

– Похоже, – произнесла она, – я тоже сглупила. Речь шла вон о том чемодане. А ты, как я понимаю, говорила совсем о другом.

– Да забирайте вы свой баул, – сказал Тео.

– Он просто тут стоял, – пояснила София.

Фразы прозвучали одновременно.

– Ладно, милочка, прими мои извинения, – усмехнулась женщина. – Однако должна признаться, мне стало любопытно! Твоего дядю что, пираты забрали?

Ее интерес казался искренним, в голосе звучало сочувствие.

– Нет, – сказала София прежде, чем Тео успел открыть рот.

– Тайны, стало быть? – Женщина подняла брови. – Ну, я-то могила, так что не беспокойтесь. Меня Каликстой зовут.

– Я София, – представилась девочка. – А он Тео.

– Рада знакомству, – кивнула Каликста. – Приношу извинения за то, что так себя повела, причем без должного повода. Позвольте мне загладить невольную вину! – Она смотрела куда-то вдаль, мимо Софии. – Не разделите со мной купе?

София повернула голову в ту сторону и увидела движущуюся точку на горизонте: к станции подходил поезд.

– Спасибо большое, – поблагодарила она. – Мы уже в общий вагон билеты купили.

Каликста отмахнулась затянутой в перчатку рукой:

– Вот еще, пачкаться! У меня – самое большое купе в голове поезда, места в нем хватит на десять таких худышек, как я. Носильщик!..

Из станционного домика поспешно выскочили двое мужчин.

– Бездельники, – бросила дама в сторону. – Ну кто, спрашивается, оставляет чемодан без присмотра на платформе?.. Что ж, подыграем… Эх, станция маловата, да еще в глуши… – И добавила уже во весь голос: – Прошу вас, принесите остальные мои чемоданы!

Они кинулись исполнять приказ.

Вскоре остановился поезд, раскрылись двери, появились проводники. Каликста, сопровождаемая носильщиками, уверенно направилась к голове состава и села в первый вагон.

– Может, правда с ней поехать? – тихо спросила София.